Зажравшаяся пессимистичная умная сучка.
Название: "Цунами"
Фендом: Bleach
Автор: Tari-Hikari
Бета: +SweetNightMarE+
Пейринг: Гриммджо/Ичиго
Жанр: 50% ангста, 50% флаффа, драма, частично сонгфик, по мне - так частично PWP, десфик,
в начале и в конце POV Гриммджо (чё я намешала?)
Размер: большой
Рейтинг: NC-17
Статус: завершен
Размещение: с указанием имени. моего имени))
Дисклеймер: не отрекаются, любя) но придется
Предупреждение: ООС, странный сюжет, скукота, пафос, открытый конец
От автора: отдельное спасибо +SweetNightMarE+, ambizianka, Лилльян и gaarik за помощь в создании рассказа. Без вас я бы не справилась)
не читать дальше
Спасибо, что решили читать это. Извините.
ЦУНАМИ.
Моя жизнь всегда напоминала штормящее море. Не желая успокоения, мутные синие воды - волна за волной, разбивались о землю, дробились на хрусталь одинаковых дней и ночей.
Я думал, так будет всегда. И верил – по-другому и быть не может.
До тех пор, пока я, стоящий на берегу в ожидании свободы, не увидел гребень той огромной волны…
Цунами.
Вода хлынула в душу, ничего не щадя на своем пути. Изрезала камнями, разорвала на части, бросила бездыханное тело в песок…
А я и не предполагал другого развития событий. Всё, что случилось тогда, было абсолютно правильным. И мне не грустно – те несколько дней были лучшими в моей жизни. Пожалуй, я жалею только об одном – что так и не успел договорить те слова…
***
Зима уже покорила пленный город, хвастаясь своей щедростью, укрыла снежным покрывалом с хозяйского плеча. Сладким отзвуком лета спряталось в уголке неба не по сезону дерзкое солнце, и Токио сиял, застыв в своем зимнем великолепии, как красивая рождественская открытка.
Ичиго, на миг ослепленный отсветом холодного огня на снегу, прищурился и глубже засунул руки в карманы. Невыносимая легкость нарастала и нарастала в груди, пустым огромным шаром где-то у солнечного сплетения.
В свою шестнадцатую зиму он узнал, что такое абсолютная свобода. И она оказалась ему совсем не нужна.
Сейчас что здесь, что в родном городе, у него никого нет. Сразу по окончанию войны, пусть временному, но всё же долгожданному, Рукия и Ренджи вернулись в Готей, прихватив с собой Чада и всех бывших синигами во главе с Урахарой – Обществу Душ как никогда требовались рабочие руки. Но, как можно было судить по коротким сообщениям Кучики на небесный передатчик, Сейретей постепенно восстанавливался. Исида и Орихиме поступили в университет в другом городе. Ичиго честно изображал улыбку, когда они, немного смущаясь, рассказывали всем как нашли свой путь в жизни и друг друга. Они обещали приехать на рождественские каникулы.
Даже отец с сестрами уехали погостить к каким-то дальним родственникам, оставив на него заботу о доме и клинике. И именно поэтому Ичиго сейчас, заматывая покрепче шарф, спешил через толпу к главной городской аптеке Токио. Лекарства, которые нужны отцу на работе, можно было достать только в центре.
Десятки, а, может, и сотни людей испещрили улицы, скапливались на перекрестках шумными нетерпеливыми группками. Куросаки ловко уворачивался от локтей и сумок, вклиниваясь в единый поток горожан, чувствуя себя частью огромного живого организма – и одновременно, находясь вне него.
В центре всегда интересней, шумнее. Именно здесь понимаешь, как сложна и необъяснима хитрая механика нашей жизни.
Ичиго выдохнул горячий воздух, и облачка пара, моментально остудившись, опалили губы. В ушах звенел мужской голос, рассказывая об одиночестве и любви. Старенькие наушники искажали звук, и мелодия выходила ломкой, с хрипотцой – но это и придавало особый шик холодному зимнему дню.
Уверенно шагая по тонкой глазури льда, синигами обогнул ряд взгромоздившихся почти друг на дружку магазинчиков и вышел к городскому парку.
Потом Ичиго часто казалось, что всё это было подстроено какими-то неведомыми небесными силами. Иначе как объяснить, что в тот миг он отвлекся и не сразу ощутил, как его нога заскользила по льду? В затылке опасно потяжелело, деревья и яркий белый свет понеслись вбок, и, хлебнув ледяного воздуха, он упал, ударившись о невысокий забор, отгораживающий скованный инеем газон и тротуар. Пара капель крови из рассеченной брови теплом раскрасила полотно снега. Чертыхнувшись про себя, Ичиго неловко двинулся и выронил плеер на землю, под ноги стоящего слишком близко для простого прохожего человека. Всё еще пытаясь выпутаться из проводов, он поднял глаза.
Голубые волосы. Оскал чуть заостренных клыков.
Наушники выскочили из ушей, из плеера, и мир внезапно разбился. Просто порвалась та картинка, декорация, что притворялась реальной жизнью.
Искаженная электронная мелодия выливалась на обледенелый асфальт.
-I hate everything about you
Why do I love you?
Ичиго моргнул, прогоняя видение, но всё осталось как прежде - ветви сакур пронзительно чернели на фоне набухших туч, рискуя прорвать низко висящее небо и засыпать город снегом; жидким огнем в окнах домов плескалось солнце, переливалось через стены многоэтажек, слепило и сбивало с толку.
Музыка умолкла. Вернее, стало заметно, что она играла. Из-за шума в голове Ичиго не смог расслышать первых слов арранкара, но мог поклясться, что губы, кривящиеся в ехидной ухмылке, произнесли «Неуклюжий идиот».
Знакомый шальной блеск радужек цвета самого яркого неба вывел синигами из забытья. Рука автоматически потянулась за спину – нащупывать рукоять меча, но пальцы схватили пустоту.
Арранкар улыбнулся уже неприкрыто – видимо, этот жест показался ему смешным.
-Ну привет, Куросаки Ичиго, – медленно, словно пробуя его имя на вкус, произнес Секста Эспада.
-Г-Гриммджо… Что ты здесь делаешь?
Белоснежные клыки блеснули на солнце, и знакомая полубезумная улыбка осветила спокойное лицо. А Ичиго так и сидел на льду, нелепо раскинув ноги, и разглядывал возвышающегося над ним человека.
Нет. Не человека. Несмотря на отсутствие маски, и наличие, соответственно, гигая, реяцу арранкара, пусть едва слышимая сейчас, вынудила Куросаки пошевелить пальцами по снегу, как если бы что-то невидимое перекатывалось в руке - не поймать, не прочувствовать.
Он моргнул еще раз, пытаясь скинуть наваждение, но Гриммджо остался стоять там же – высокий, в кожаной куртке с рваным мехом, в черных брюках и ботинках – так обманчиво похожий на обычного человека. Ну, конечно, за исключением цвета волос.
Ичиго, неожиданно сам для себя, облегченно вздохнул - в голове мелькнула диковатая, но все же приятная мысль, от которой на душе вмиг стало спокойно.
-Живой…
-Шутишь? – надменно фыркнул Джагерджак.- Мне смерть не помешала продолжать бороться… Не то что какая-то глупая война. А ты так и будешь себе задницу морозить, Куросаки?
У парня хватило ума не покраснеть и подняться наконец с земли.
-Ка... какого черта ты здесь делаешь?! Где ты был? Как попал сюда? Это что, гигай? – он обвиняюще ткнул в грудь арранкара пальцем.
Кажется, отвечать Гриммджо не собирался – задумчиво коснулся рукой лба синигами, продемонстрировав темную полоску, отпечатавшуюся на коже:
-У тебя кровь, придурок. Это нормально?
-Нет, не совсем, - пробормотал Ичиго и отстранился. - Неважно…
Не замечать собственные раны давно стало привычкой. Гораздо важнее сейчас было выяснить, откуда взялся арранкар в мире живых. Но тот молчал и продолжал внимательно рассматривать напрягшегося синигами. Неловкая тишина между ними наливалась и наливалась, и Ичиго уже хотел выпалить первое, что придет в голову, но тут Гриммджо глянул ему в глаза серьезно и спросил:
-Тебе куда?
-В аптеку…
-Ну так пошли.
Чудесно. Просто замечательно. Этого ему для полного счастья не хватало.
Ичиго настороженно поглядывал на словно бы не замечающего его смущения и уныло бредущего рядом арранкара, и от полной абсурдности ситуации его бросало то в жар, то в холод.
Ведь он не видел и не слышал ничего о нем почти полгода!
Нельзя сказать, что он забыл о Гриммджо после последней памятной битвы с Улькиоррой. Искал, конечно, искал. Все ноги истоптал по ледяному песку Лас Ночес. Но тот словно сквозь землю провалился.
И вот, пожалуйста – вернулся. Каким-то чудом оказался здесь - в чужом городе, среди незнакомых людей. Ничего не скажешь - сошлась роза ветров.
Ичиго еще раз осудительно глянул на упорно отводящего взгляд арранкара. И ведь ведет себя как ни в чем не бывало! И даже не пытается его убить, что было чуть ли не самым странным в этой диковатой ситуации. Он и не думал, что тот может быть таким... спокойным.
-Эй, - Ичиго с силой забил кулаки в карманы куртки. – Может, всё-таки расскажешь, как оказался здесь?
Джагерджак притворно закатил глаза и зевнул.
-Да нечего рассказывать. В Уэко после вашего вторжения стало жарковато, поэтому я перебрался в Генсей. А потом какой-то придурок-синигами в странной шляпе нашел меня и, вместо того чтобы сразиться, предложил помочь со средствами и гигаем. Не за бесплатно конечно, – Гриммджо фыркнул, словно припомнив что-то неприятное, а Ичиго не решился спросить, что же Урахара потребовал у него взамен. С этим можно и повременить.
-А где ты живешь?
-Одна семья неподалеку уехала в отпуск, и их квартира пустует…- хитро улыбнулся небу арранкар.
-О… Ну, слава Ками, что тебе в голову не пришло никого убить…
-За кого ты меня принимаешь? Какой толк убивать этих слабаков?
Ичиго пнул подвернувшуюся под ноги ледышку и удивленно посмотрел на Гриммджо. Странно, но, даже в Генсее он держался как хозяин, в его повадках все равно сквозила такая знакомая уверенность и грация хищника. Видимо, старым привычкам сложно изменить.
-Тебе не нравится жить среди людей? – осторожно спросил парень.
Арранкар ловким ударом отпихнул ледышку под колеса проехавшей мимо машины и недовольно скрестил руки на груди.
-Подумай сам, синигами. Я мог бы стереть этот город с лица земли за минуту.
-Тебе не нравится всё, что ограничивает твою свободу, так?
-Как будто тебе это нравится, – злобные нотки появились в хриплом голосе, и разговор на некоторое время прервался. Ичиго облегченно вздохнул. Оказывается, разговаривать с Гриммджо – все равно, что в открытую на драку нарываться…
Они ни о чем не договаривались – просто арранкар пошел с Ичиго. И в аптеку, и гулять по городу. Без причины, без каких-то обязательств – как если бы обоим нужно было убить время.
Нельзя сказать, что Ичиго очень нравилась такая компания. Гриммджо шел рядом с ним, засунув руки в карманы, и безразличие сквозило в каждом его жесте. Кажется, он вовсе не слышал, что говорил ему парень; взгляд синих глаз не задерживался ни на одном предмете.
Поэтому синигами даже вздрогнул, когда, немного помявшись, Гриммджо сам окликнул его.
-Эй, я хочу сразиться с тобой. Снова.
-Нет, - на автопилоте выпалил парень.
-А я не спрашиваю твоего согласия, – тонкие губы растянулись в злой ухмылке.
Ичиго нахмурился.
-А я не собираюсь делать то, что не мне хочется. Сам подумай – наша сила слишком разрушительна для этого мира. Помнишь, как это было в Лас Ночес? К тому же, мы всё давно решили, реванш вряд ли что-то изменит – ты побеждал, я побеждал… И, потом, - он замялся на секунду. - Я просто не хочу больше сражаться с тобой…
-Слабаком меня считаешь? Но ты правильно сказал, Куросаки – я уже побеждал! И смогу победить тебя снова!
Рокот в голосе арранкара нарастал, постепенно переходя в рык. Его глаза стали жесткими. Рука скрутила ворот куртки Ичиго.
-Почему ты не можешь успокоиться? Я думал… Думал, мы друзьями станем, – прохрипел парень, почти задыхаясь.
-Заткнись, понял? Я тебе никогда не прощу то, что ты спас меня в Уэко, - Гриммджо грубо встряхнул его, едва ли не приподняв над землей. - Мне ни от кого не нужна была жалость. Тем более – от такого как ты. И не смей смотреть на меня так!
Ичиго понимал, что не стоит сейчас злить арранкара, но так и не смог отвести взгляд. Что-то неуловимо честное и притягательное было в этой звериной, без примесей, злобе. Не чета изворотливым Айзену и Гину – все же Гриммджо был отличным противником. Но сражаться с ним почему-то не хотелось. Замкнутый круг их обоюдной боли надо было прервать.
-Эти глаза… - шептал арранкар, не унимаясь. -Как же я ненавижу эти чертовы глаза…
Ичиго бросило в жар – забывшись вспышкой злобы, Гриммджо притянул его слишком близко к себе, и сейчас парень явственно ощущал его горячее дыхание на своей коже. И это… смущало.
Арранкар вдруг замер на секунду, словно опомнившись; неизвестно зачем перевел взгляд на губы парня и тут же выпустил его, отступив на шаг.
-Ладно, черт с тобой... Без меча ты ни на что не годен. Пошли.
Куросаки наконец отвел взгляд. Сказать ему было нечего.
Под конец дня Ичиго едва волочил ноги. Арранкар упорно не желал уходить, вообще делал вид, что все в порядке и такие прогулки у него давно вошли в привычку. Даже решил проводить синигами до дома. Видимо, обида сошла на нет.
Каракура встретила их сгущающейся темнотой и холодом, немного не таким как в Токио, с оттенком загородной свежести и чистоты. Вечер завораживал - тени сливались с домами, свет фонарей истончал гибкие силуэты деревьев, и небо было как никогда близко к земле – стянутое тучами, тяжелое и какое-то чужое.
Только сухой хруст снега прерывал безмолвие зимних сумерек. Но в этой тишине не было ничего неправильного. Наоборот - понимаешь, как хорошо сейчас, и что мог бы целую вечность идти через темноту с этим человеком, или не человеком, и молчать о разном.
-Эй… Сколько тебе лет?
-Шестнадцать. А тебе?
Глухая усмешка едва пробилась сквозь шелест снега.
-Столько не живут.
Парень повел плечами, движением стирая момент, когда в голове яркой вспышкой появилась запоздалая странная мысль – а что он, в сущности, знает о Гриммджо? А что арранкар знает о нем?
Если подумать, у Ичиго было весомое преимущество – кроме имени ему был известен номер. Секста Эспада.
И всё. На два слова больше.
И в то же время им словно не обязательно было знать больше друг о друге, как если бы они уже встречались когда-то очень давно и просто забыли об этом.
Ичиго удивился, боковым зрением отметив мелькание знакомых домов и заборов – сосредоточившись на собственных ощущениях и тихом поскрипывании асфальта под ногами арранкара, он и не заметил, как они подошли к клинике Куросаки.
-Мой дом, - махнул он рукой в сторону двери.
Гриммджо остановился и развернулся к нему лицом. Ичиго ждал чего угодно – удара, очередного оскорбления, стальной холодности полных злобы глаз, но только не обидного безразличия, с которым арранкар бросил ему:
-Ну пока, Куросаки.
-Пока, - механически кивнул парень.
Арранкар усмехнулся – едва заметно, краешком рта. Всего-то ничего; а Ичиго почему-то решил запомнить эту улыбку во что бы то ни стало. Через три удара сердца темный силуэт совсем пропал в сгущающемся сумраке, и синигами не то грустно, не то облегченно вздохнул и поднял глаза к небу, расписанному причудливой вязью облаков.
Начался снег.
***
Ичиго проснулся нехорошо - рывком, разом выпрыгнув из непроглядного темного сна без сновидений в светлое утро.
Было еще очень рано - в молочной пелене тумана только-только начали угадываться первые лучи солнца. Скоро расцветет заря, но лишь с утра – умрет, уйдет, надежно скроется за снегом – на город надвигалась буря. Об этом кричали в новостях, об этом пело радио, об этом писали газеты, хотя всё было совершенно ясно и без официальных сводок погоды – воздух едва ли не звенел от наэлектризованности предстоящим ураганом.
Вся эта кутерьма совершенно не волновала Ичиго. Присутствие арранкара где-то поблизости отвлекало, мешало сосредоточиться на чем-то другом – мысли упрямо возвращались к обладателю волос неестественного цвета. Навязчивое чувство тревоги за него злило и настораживало одновременно.
Так глупо. Ведь он даже другом ему быть отказался.
Что ж, делать нечего... Тяжело вздохнув, Ичиго выпил пару глотков кофе и пошел собираться в Токио.
Утренний морозец обжег лицо, пробравшись под куртку, мелкой дрожью прошелся по позвоночнику.
Каракура, полупустая станция, дорога до парка – все слилось в одно серое пятно, стерлось из памяти незначительным фоном – сейчас для Ичиго гораздо важнее было скорее увидеть Гриммджо.
На прежнем месте его не оказалось. След вчерашней, едва различимой реяцу тоже исчез. Ичиго смел снег с парковой лавки и присел, решая, что ему делать дальше.
Гигай отлично скрывал духовную силу арранкара, свой адрес или телефон он ему не сказал – так как же возможно найти одного-единственного человека в многомиллионном городе? И с чего он вообще решил, что тот снова захочет с ним встретиться? И главное – зачем ему самому искать встречи с Гриммджо?
-Черт…
Синигами нахмурился, поймав себя на том, что уже несколько минут пытается одеть на левую руку перчатку с правой руки. Бред какой-то…
Вдруг что-то холодное ужалило Ичиго в шею, и от неожиданности он вскочил с лавки, чуть было повторно не растянувшись на льду. Показавшийся из-за ближайшего дерева Гриммджо, ехидно улыбаясь, подкидывал в руке снежок.
-Что-то забыл здесь, Куросаки?
Ответа от него арранкар явно не ждал. Хитро прищуренные глаза выдавали его с потрохами - гораздо больше его сейчас занимали попытки подобраться поближе.
-Ага, забыл. А ты что здесь делаешь, дырявый? – с усмешкой спросил Ичиго, на всякий случай отступая на шаг. Гриммджо остановился, хмыкнул и замахнулся на него снежком. Привычка защищаться сработала безупречно - Ичиго перехватил его руку, крутанул, заламывая за спину… и тут же отшатнулся. Ладони арранкара были перебинтованы.
Острая игла тревоги безотчетно кольнула в груди.
-Что это? Что случилось?
Гриммджо чертыхнулся и сразу же засунул руки в карманы.
-Не твоего ума дело.
Ичиго хотел было настоять, потребовать ответа, но арранкар посмотрел на него с такой лютой злобой, что он решил отложить этот разговор до лучших времен. Мало ли с кем он мог подраться – с его-то характером…
-Пошли, - Гриммджо уверенно двинулся к выходу из парка.
-Куда? – полюбопытствовал парень.
-А какая разница?
Ичиго и не заметил, как пролетел день - в постоянных перебранках с арранкаром, в подначивании, в шуточных и не очень сражениях, в прогулках по холодному городу и перекусах в уличных дешевых кафе время неслось сломя голову.
И вот теперь они стояли у подножия токийской башни, и земля под их ногами была изрезана трафаретами ровных теней. Шпиль пронзал тяжелое серое небо, в разрезе гранитных облаков кровоточащее багряно-розовым из-за ударивших морозов закатом.
Гриммджо на пробу пнул одну из опор, хмыкнул, подняв глаза вверх. Нервничает – моментально отметил про себя Ичиго. Ему самому было не себе - отчаянно хотелось заполнить внезапно обрушившуюся на них тишину каким-нибудь словом или действием.
-Знаешь, - неуверенно начал он. – В детстве мы часто приезжали сюда с отцом и мамой. И тогда я очень хотел забраться на верхушку этой башни. Я думал, что смогу увидеть оттуда весь мир, а город будет помещаться у меня в ладони. Не знаю, зачем я говорю это…
Гриммджо коротко глянул на него, но промолчал, а Ичиго потупил взгляд – еще одна попытка разговорить арранкара провалилась. Ему даже стало стыдно за свою, совершенно не к месту, откровенность. Ясно же, что Джагерджаку плевать на всех, кто его окружает…
Звук удара отвлек его от невеселых мыслей.
Черная куртка еще больше выбелила снег, пустые синие глаза безразлично смотрели в небо. Рядом с лежащим на земле гигаем, в паре метров от Ичиго, одной, словно высеченной из камня фигурой, возвышался Секста Эспада. У Ичиго дух перехватило от силы, хлестнувшей по телу, когда Гриммджо сделал шаг к нему. Чуть прищуренные глаза смотрели зло и насмешливо, и парень понял – он даже не успеет вытащить из кармана печать, чтобы защититься.
До одурения сильная рука скрутила ворот куртки, а в следующий миг земля уже ушла из-под ног.
Ворохом цветных огоньков мелькнул перед глазами город, смазались-слились магистрали, светофоры, фонари, разом оплавился неон вывесок.
-Куросаки, перестань дергаться. Что ты как девчонка?
-Да пошел ты… Пусти, ублюдок!
Полет закончился так же внезапно, как и начался. Гриммджо ступил на небольшую железную платформу и поставил Ичиго рядом с собой.
Нащупав ногами опору, синигами немного успокоился – хотя арранкар не убрал руки с его плеча, держаться за что-то самостоятельно было приятней. Да и голова немного кружилась - гул ветра на верхушке башни оглушал, от переизбытка кислорода стало трудно дышать. Окончательно взяв себя в руки, Ичиго огляделся.
-Ух ты…
Город просто потрясал своей мощью и красотой. Рельефный излом крыш небоскребов перемежался хитросплетениями улиц; кровоток укрытых сумерками шоссе нес машины от центра к окраинам, огни растекались и исчезали за серым, словно присыпанным пеплом горизонтом. И, куда ни глянь – снег, снег…
-Гриммджо, какого черта? – наконец прокричал Ичиго в перерыве между двумя судорожными вздохами.
-Ты сказал, что хотел быть здесь – и ты здесь! Так какие проблемы, синигами? - как оказалось, арранкар, обладающий достаточно внушительным голосом, тоже оказался не в состоянии перекричать свист и стоны ветра в позвоночнике стальной конструкции.
Ичиго зябко поежился – на такой высоте было еще холоднее, пальцы липли к мокрым от снега креплениям. В довершение ко всему, в кармане мерзко запищал небесный передатчик. Но сейчас Ичиго был не в состоянии отцепиться от перекладины, за которую держался. Бояться он не боялся – всё же, ему не впервой быть в небе над городом. Вот только теперь он оказался на огромной высоте не как синигами, а как обычный человек, да еще и в компании с ненормальным арранкаром, воспринимающим всё слишком буквально… Гриммджо, словно подслушав его мысли, гаденько улыбнулся и ослабил хватку на его плече.
-Эй, Куросаки… Знаешь, если я сейчас разожму руки, ты умрешь.
Парень скосил взгляд на лицо Сексты. Шутит что ли? Да вроде бы нет. Взгляд совершенно серьезный.
-И зачем ты сказал это? – собственный голос показался слишком уж спокойным. - Ты уже много раз мог убить меня. И в этот раз не убьешь…
Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, а потом Ичиго отвернулся, только сейчас осознав, что своими словами он действительно попал в цель. Слишком красноречивым было молчание арранкара.
Когда город совсем заволокло снегом, они спустились – не замеченные никем, немного растерянные. Не друзья и не враги. Просто два знакомых человека в чужом огромном городе.
Поезд ехал к Каракуре. Мерное покачивание вагонов убаюкивало Ичиго, вводило в состояние сладковато-спокойного оцепенения. Он и сам не заметил, как задремал. Точнее, ему-то показалось, что он просто клюнул носом и сразу же очнулся, а вот на деле…
Парень подскочил на месте от ощутимого удара в бок и озадаченно взглянул на сидящего рядом арранкара.
-Что? Зачем ты?..
-Куросаки, ты охренел? – кажется, Гриммджо действительно был удивлен. – Может, ты мне ещё и голову на плечо положишь?
-Черт… Извини, – Ичиго протер глаза. - Я вымотался из-за этих пустых.
-Как это умно – оставить приглядывать за целым городом пятнадцатилетнего подростка, - недовольно пробормотал Джагерджак, теребя заклепку на рукаве куртки.
-Я же сказал, мне шестнадцать! И теперь я приглядываю не только за городом, но еще и за одним арранкаром... – у парня хватило сил сдержать раздражение и даже вернуть шпильку.
Двери в вагоне недовольно задребезжали – поезд подъезжал к Каракуре. Гриммджо поднялся следом за синигами и пошел к выходу. Синие глаза полыхнули обжигающей изморозью.
-Ичиго, ты что, драки хочешь? Так ты скажи прямо – я ничуть не против возможности надрать твою мелкую задницу.
Парень удивленно поднял глаза на арранкара. Странно. Несмотря на явную агрессивность фразы, пожалуй, тот впервые назвал его по имени.
Маленькие смерчики кружились на льду. Наученный горьким опытом, Ичиго ступал по обледенелому асфальту осторожно, как впервые вышедший на улицу после долгой болезни человек. Это изрядно веселило бойко шагающего рядом арранкара – наверно, как и все кошки, он был уверен, что в любом случае приземлится на четыре лапы.
А синигами было не до смеха – вдалеке уже замаячила крыша клиники Куросаки. Это значило, что Гриммджо снова уйдет.
Он всегда уходил – после битвы, после угроз и оскорблений, оставив Ичиго только собственную выпотрошенную душу, недосказанность и ожидание, что вот сейчас - еще немного, и злость пропадет из синих глаз, и мелькнет понимание и… Куросаки и сам не знал, что должно последовать за этим «и». Просто теперь Гриммджо снова собирался уйти, и это неожиданно… злило.
Злость была в первую очередь на себя.
Казалось бы, что может быть проще? Стерся из памяти расплывчатый силуэт. Ничто, дух, пустота – вот чем он стал. Ни мысли, ни воспоминания – и вдруг он возвращается, нагло врывается в жизнь, протягивает руку и переворачивает сердце…
Смешно встряхнув отсыревшими волосами, Гриммджо, так же как и в прошлый раз, повернулся к нему и бросил своё «Пока» - глухим звоном ненужной монеты. А Ичиго стоял и смотрел, как тот уходит – уже в который раз; и болезненный жар разливался под кожей - как будто что-то огромное стучало изнутри, разрывало грудную клетку. И нужно было хоть какое-то движение, чтобы выпустить пульсирующую боль из груди.
Сейчас. Немедленно.
-Гриммджо, подожди!
***
Сердце пропустило пару ударов; время, словно издеваясь, тянулось медленно, медленно… Слишком медленно.
Когда арранкар обернулся, Ичиго едва смог удержать себя на месте. В его взгляде больше не было спокойствия или сдержанности – напряженный и злой, со сжатыми кулаками, Гриммджо больше был похож на боксера, готового к бою.
-Куросаки… - зло и радостно одновременно. - Я уж думал, ты еще сто лет молчать будешь…
Синие глаза разглядывали парня, не видя. Нога нащупала опору, тело сжалось, словно пружина и, издав то ли рык, то ли стон, арранкар в два прыжка подскочил к нему. Одна рука дернула за волосы, оттянув голову назад, вторая перехватила за пояс – крепко, не вырваться.
В последний момент Ичиго успел уцепиться руками за голубые пряди – не позволил словно бы заострившимся зубам сомкнуться на своей шее. Жар дыхания Гриммджо прошелся по виску, когда они, дергая друг друга, толкаясь и сильнее сплетаясь в объятьях, закружились то ли в битве, то ли в диком танце.
Безумные глаза и острые клыки мелькали то тут, то там и, наконец, изловчившись и победно рыча, Гриммджо повалил синигами в снег - навалившись всем телом, накрепко прижал руки к земле, целуя его лицо неразборчиво и рвано. Горячие губы лишь на миг остановились около полуоткрытого рта Куросаки.
В первые секунды Ичиго не мог даже сопротивляться или отвечать арранкару – настолько грубо, захлебываясь желанием и чувствами, тот его целовал. Сердце оглушительно билось в груди, загоняя жар в каждую клеточку тела. Гриммджо требовательно дернул парня на себя, переплел их пальцы, не давая ни вздохнуть, ни двинуть руками.
Острая боль брызнула к виску, и по подбородку горячо закапало. Пока арранкар слизывал вязкие соленые капли с его прокушенной губы, Ичиго воспользовался моментом и перехватил инициативу в поцелуе. И теперь уже Гриммджо на секунду отстранился, а потом с удвоенной силой принялся помогать парню освоиться с новыми ощущениями.
Со стороны это больше походило на бой – высвобожденные руки дергали за волосы и сминали одежду, снег скрипел под перекатывающимися по хрупкому насту телами и комьями летел в стороны.
Ичиго тихо застонал через поцелуй и прижался ближе к арранкару. Куртка задралась, и мороз колкими иглами холодил обнаженную кожу на пояснице. Но это ведь не важно? Снежинки и поток апельсинового света фонарей полились в глаза, в самую душу…
Засвербели на языке хлесткие волны чужой реяцу, потоками силы заполнили горло, и, глотнув чужой жизни, Ичиго внезапно задрожал.
Странно подумать – он не дрожал, когда дрался против банкая Бьякуи и против Зараки, когда назойливый голос в голове сводил с ума, и от безумия отделяли считанные секунды. И когда выступил один против всех пустых Уэко Мундо – он тоже был спокоен.
А сейчас, когда такая непривычная близость чужого человека пьянила мысли, и грудь пронзало странной болью, и было невыносимо горячо – он задрожал. И это отвлекло Гриммджо.
-Я… черт... тебе холодно?
Парень не смог выдержать прямого взгляда, представив, как он сейчас выглядит – раскрасневшийся, с горящими от поцелуя, перемазанными кровью губами.
-За… Зачем ты это сделал? – спросил он, отводя глаза в сторону.
Арранкар без тени смущения усмехнулся, ловко поднялся с земли и протянул Ичиго руку.
-Захотелось – вот и сделал. Еще скажи, что тебе не понравилось, синигами…
-Не называй меня «синигами», - почему-то возмутился парень и сам встал, проигнорировав предложенную помощь. - У меня имя есть.
-Да помню, Куросаки... Но это же ничего не меняет. Я уже говорил тебе, там, в Лас Ночес, – в первую очередь мы синигами и пустой.
-И что это значит? – Ичиго делал вид, что его всецело увлекает отряхивание снега с куртки.
-Это значит, что, в конце концов, один из нас умрет. И то, что мы снова встретились, только приблизит этот момент.
Тяжелая пауза опустилась на голову многотонным грузом. Ичиго изумленно приподнял брови; сказанные ни с того ни сего, странные слова арранкара встревожили его.
-Но я, кажется, тоже уже говорил – я не собираюсь снова сражаться с тобой! – слишком резкие интонации выдали его волнение. Гриммджо отвернулся в сторону и с непонятной звериной тоской посмотрел на небо.
-Идиот... ты так ничего и не понял…
-И с чего ты?.. И ты так спокойно говоришь такие вещи, - продолжал недоумевать парень. - Тебе что, совершенно всё равно, если ты умрешь?
-А мне уже нечего терять, кроме собственной души.
Синигами помрачнел – разговор явно уходил куда-то не туда. Не этого он хотел, когда окликнул арранкара.
С Гриммджо точно творилось что-то неладное – эти ранения, про которые он не хочет рассказывать, непонятные мысли… Он определенно что-то недоговаривал.
Усилием воли Ичиго скинул задумчивость. Раз он не хочет ничего толком ему рассказать – что ж, это может и подождать.
-Гриммджо, я вообще-то сказать хотел…
-Ну? – выжидающе посмотрел на него арранкар.
Парень нервно сглотнул.
- У тебя ведь проблемы с квартирой?
- И что?
-Я... Я пущу тебя переночевать!
Джагерджак злобно хохотнул, и знакомый отблеск безумия сверкнул в синих глазах.
-Думаешь, мне нужны твои подачки, синигами?.. Думаешь…
Ичиго потом так и не смог понять, как это произошло – просто внезапно он обнаружил себя совсем рядом с арранкаром. Руки вцепились в мех на куртке, дернули на себя, так, что Гриммджо клацнул зубами от неожиданности.
-Да заткнись ты уже, – прошипел парень ему в лицо. – Хватит из себя крутого строить. Не хочешь – вали, куда твоей дырявой душе угодно – в Токио, в Уэко, хоть к Айзену! Я два раза предлагать не стану.
Джагерджак моргнул удивленно, а потом… улыбнулся, как будто для него только сейчас все встало на свои места, как кусочки мозаики. Легким движением он отцепил пальцы парня от своих плеч.
-Ты псих, Куросаки…- и выдохом, в сторону. - Ладно, считай – уговорил. Пошли.
Почему-то эта хищная улыбка совсем не понравилась Ичиго. Дрожь пронеслась по спине – вот черт, теперь ему и правда придется ночевать в одном доме с арранкаром! Мысли о том, что он сам виноват в этом, и о том, чем все это может закончиться, упорно стирались внезапной накатившей паникой. Однако у парня хватило сил не показать свое замешательство.
Ладно, черт с ним. Уж с Джагерджаком он как-нибудь справится…
Одернув куртку, Куросаки быстрым шагом направился к двери, удовлетворено и одновременно взволнованно вслушиваясь в хруст снега за спиной, дублирующий его собственные шаги. Замерзшие пальцы никак не способствовали быстрому открытию замка, и Ичиго, приглушенно чертыхаясь, около минуты возился с мерзко бренчащими ключами.
-А ты что же, живешь один? – арранкар со скучающим видом осматривал темные окна клиники.
-Нет… Просто отец с сестрами уехали.
Ключ наконец поддался мольбам – оглушительно хрустнул в скважине, и на арранкара и синигами с порога дохнуло теплым сухим воздухом прогретого помещения.
Пока Ичиго закрывал дверь и шарил рукой по стене в поисках выключателя, Гриммджо, чувствуя себя вполне непринужденно, скинул ботинки и прошел на кухню. Там он замер и повел носом, как зверь, попавший в незнакомое место.
Ичиго зажег верхний свет и снял куртку. Собственный дом вдруг показался ему совершенно чужим - присутствие арранкара путало мысли, сбивало с размеренности рутинных действий. Через несколько секунд он вспомнил, что надо бы промыть ранку на губе. Пройдя мимо осматривающегося Гриммджо, парень склонился над раковиной, намеренно заглушая стук собственного сердца шумом воды.
Он совершенно явно ощущал взгляд арранкара на своей спине – до неприятного покалывания между лопаток.
Не поднимая глаз, практически не шевелясь, Ичиго ждал. А чего – и сам не знал.
Незавершенность и недосказанность подвесили его в невесомости посреди открытой всем ветрам бесконечной пустоши. И дыру, вдруг образовавшуюся в душе, надо было чем-то заполнить.
-Сними куртку, идиот, - бросил он через плечо. - Неприлично быть в помещении в верхней одежде.
Джагерджак не ответил. Ичиго даже не слышал, чтобы он шевелился.
Черт возьми, хоть бы сказал что-нибудь. Сказал или сделал. Скажи. Скажи!
-Так и будешь делать вид, что ничего не было, Ичиго?
Голос раздался у самого уха, и у синигами по спине пробежала стайка мурашек. Жар тела Гриммджо он сейчас чувствовал всем своим существом – тот стоял рядом, шумно дышал ему в затылок... И не прикасался. Словно ждал разрешения.
-Ну же, ответь мне, И-чи-го... – последние слова были произнесены издевательски-коверкающим тоном.
Куросаки вздохнул, собираясь с силами, и выключил воду. Он не знал, что и как ему следует делать - всегда уверенный в правильности своих действий, на этот раз он был шокирован развернувшейся перед ним пустотой.
Поэтому почти облегченно вздрогнул, когда голубые волосы мазнули по виску, и сильная рука легла на шею, чуть сжимая, приглушая свет. Глухо зарычав, арранкар навалился на него сзади, всем своим весом придавливая к раковине, и вполне ощутимо потерся бедрами. Ичиго всхлипнул от обиды и стыда, рванулся, оттолкнул его от себя… Но пальцы уже намертво вцепились в рыжие волосы, оттянули голову назад, и через миг Гриммджо впился губами в его беззащитно открытое горло.
А дальше – понеслось, закрутилось... Сломалось и срослось заново.
Снова сплетаясь в диком первобытном танце, они закружились по кухне. Арранкар притискивал парня к стене, старался повалить на пол, кусал, временами рычал. Ичиго вторил ему, приглушенно хрипя, когда жесткий как терка язык проходился по ключице или шее. Меньше всего это было похоже на ласки – сжатая до предела страсть хлынула в душу, подминая под себя остатки человеческого в них. И, кажется, что именно так и надо – руки скручены, воздух раскален, и только сосущая пустота в душе требует заполнить её хоть чем-то. Гриммджо сжал пальцы на бедрах парня, приподнял его, крутанул – посадил на кухонный стол, попутно сметая всю оказавшуюся на пути утварь. Что-то болезненно резануло по запястью, но Ичиго не обратил на это внимания - сильнее стискивая руки на лопатках Гриммджо, он тянулся к нему губами, совершенно теряя себя в вихре охватившего их безумия.
Дикий полузвериный поцелуй оплавил воздух, отсек весь совершенно неважный мир, существующий где-то далеко – за пределами этой комнаты, с его холодом и снегом, и шаблонными чувствами.
Ичиго закрыл глаза. Ощущения никогда ещё не были такими интенсивными – он чувствовал всё, накатом и одновременно: и теплую вязкую боль, стекающую по коже, и зуд в запястьях, окольцованных полумесяцами ранок – там, где пальцы Гриммджо впивались в кожу слишком сильно… Прохладная поверхность стола и собственные негнущиеся руки, поток света ненавистной кухонной лампы, тихие удары снежинок в стекло, теплый влажный язык, исследующий его рот – слишком много для одного человека. Слишком мало.
На мгновенье ему показалось, что вдали слышится барабанная дробь. Но он ошибся – просто это у него в душе отдавалась звенящая, раскаленная жара чужого тела.
Стрелка часов оглушительно хрустнула, отсекая у времени еще одну минуту, и у синигами в голове как будто свет включили – он завозился, дернулся, вырываясь из цепких лап.
-Гриммджо… Черт, мы же оба парни…
Арранкар отвлекся от вылизывания его шеи и глянул глаза в глаза – с усмешкой, и всё же немного грустно.
-Какое важное наблюдение, Куросаки. А еще мы враги… Думаешь, мне по кайфу, что у меня встает на синигами? - он сухо усмехнулся и лизнул его в губы. – Но, знаешь, мне всё равно. Ты у меня уже в печенках сидишь, и если бы я не нашел тебя вчера, я бы наверно…
-Погоди, - Ичиго уперся рукой в грудь арранкара. - Так я не случайно встретил тебя?
-Не случайно, – фыркнул тот. – Да я уже неделю тебя выслеживаю. Твои дружки постоянно терлись около тебя… А теперь ты остался один, и я решил…
-Что?
-Я решил убить тебя.
Ичиго принял это заявление совершенно спокойно. Уже привычно было слышать такое от Гриммджо. Гораздо больше его волновали руки арранкара, медленно, но верно, отвоевывающие себе новые участки его кожи – на пояснице, под задравшимся свитером, на напряженном животе, ниже… Забирающие у Ичиго самого себя.
Едва справляясь с возбуждением, он прошептал, в муке отводя глаза:
-Так что помешало?
-Ты упал там, в центре… И я… - теплые губы на шее сменились зубами, низкий голос зазвучал у самого уха. - Черт, мне все равно. Я хочу тебя, слышишь? Убить, любить – это уже не важно!
Парень всхлипнул и затрепетал, когда чужая ладонь накрыла его ноющий пах. Довольно отметив перемену в лице синигами, Джагерджак расстегнул молнию на его джинсах, скользнул рукой дальше, оттягивая резинку боксеров.
Ичиго рванулся еще раз, попытался сдвинуть ноги, и снова был остановлен губами арранкара. Под его напором ему пришлось упереться руками в столешницу, чтобы не упасть на спину.
-Пусти… Не надо…
А сильные пальцы – такие умелые, грубые и нежные одновременно, уже сжимали и ласкали, и скользили дальше. И белоснежные клыки совсем близко – у лица.
- О, надо же… Всего несколько прикосновений, а ты уже так возбужден, Ичиго? Какой ты чувствительный…– с насмешкой протянул Гриммджо. Он откровенно наслаждался этой ситуацией и полной беспомощностью своего врага
-Отвали, сволочь... Ненавижу… - парень сам понимал, что противоречит себе, потому что уже толкался в руку арранкара, мучительно сводя ноги, закусывая губу.
-Ненавидишь? Да нет… Ты никогда не ненавидел меня по-настоящему, - в глубине синих глаз Ичиго успел увидеть неожиданное… понимание. Мелькнуло и погасло, уступив место прежней самоуверенности.
-Но знаешь что, Ичиго? Мне нравятся твои глаза сейчас… Ты уже не так уверен в себе, не так ли? Еще немного, и ты уже не сможешь контролировать себя. И ты отдашься мне…
Парень уже не слушал его – содрогаясь всем телом, он вскрикнул, попытался отодвинуться хоть немного. Но Гриммджо притянул его за затылок и впился губами, жадно ловя сбивчивое дыхание и крики, пока он кончал в его руках.
Боль резанула по руке, хлестнула холодом в плечо, немного затянув секунды оглушительного удовольствия. Ичиго вывернулся из-под жадных губ и глянул вниз – как оказалось, рукой он напоролся на кухонный нож. Жирное маслянистое пятно крови расползалось по столешнице. Парень обессилено уткнулся носом в прохладный мех на куртке, которую Джагерджак так и не соизволил снять, и чуть подвинулся к арранкару, не имея сил самостоятельно усидеть на столе.
Гриммджо ухмыльнулся и повел головой, выискивая что-то.
-Черт, здесь нам будет немного…неудобно.
Синигами не сопротивлялся – перед глазами то темнело, то вспыхивали ровные белые круги; стены и лестница, по которой его тащил арранкар, виделись как на смазанной фотографии – нечетко, обрывками. И когда Джагерджак открыл ногой дверь в его комнату, вероятно, привлеченный реяцу, и когда грубо опрокинул на кровать, навалившись всем своим весом, Ичиго еще не мог толком понять, что происходит.
Гриммджо делал с ним что-то такое, чего несколько дней назад он и представить себе не мог. После оргазма тело совсем не слушалось, но восприимчивость к новым прикосновениям была просто шокирующей, болезненной – как будто с него содрали кожу. Парень вяло мотнул головой, пытаясь придти, наконец, в себя; в горле до тошноты противно стоял ком.
Чужие руки уже обшаривали расслабленное тело; пуговица жалобно звякнула и полетела на пол. Джинсы давно были расстегнуты, но в них снова становилось тесно.
Ичиго протяжно застонал.
Нет-нет-нет! Больное, абсолютно неправильное влечение. Так не должно быть. Только не с ним!
-Ну что, Куросаки, - шептал Гриммджо, стягивая с него свитер. – Где же твоя хваленая решимость? Ну же, посмотри на меня теми самыми глазами…
-Пошел ты…
Ичиго взбрыкнул ногами в безуспешной попытке скинуть с себя арранкара. Тот был прав - в отличие от битвы, в этой ситуации для него не было ничего привычного. И он уже понимал, что проигрывает Гриммджо, жалко краснея, пытаясь вывернуться из стального захвата рук, хоть чуть-чуть отодвинуться от горячего крепкого тела, и всё же не имея ни сил, ни желания бороться с ним по-настоящему.
Единственное, что ему оставалось, как и обычно во всех безнадежных ситуациях - рвануть вперед, сломя голову; словно в сражении, отдавая всего себя.
Приподнявшись на локтях, он поцеловал Гриммджо – торопливо, немного неловко, но с пылом, враз перекрывшим все пробелы в опыте. Тот ответил ему еще с большей страстью - так, что ранка на губе снова засаднила, и терпкий привкус крови окропил обжигающее дыхание.
Не к месту запищал в кармане небесный передатчик, но Ичиго даже двинуть руками не успел – арранкар ловко вытащил его и бросил на пол. Следом полетела его собственная куртка.
-Стой, там же может быть вызов… Да пусти же…
Не слушая возражений, Джагерджак содрал с него джинсы; придавив бедрами к кровати, сам стянул через голову свитер. Судорожно пытаясь прикрыться, Ичиго возблагодарил судьбу хотя бы за то, что Юзу забрала с собой в путешествие Кона.
-К черту всех, - осклабился Гриммджо и прикусил мочку его уха. – Пусть хоть весь мир рушится. Я больше не отпущу тебя.
И он все никак не мог успокоиться – и прижимался, и терся о парня бедрами, и пробовал на вкус. А когда, наконец, отстранился, чтобы перевести дыхание…
Глаза распахнулись широко, дрожь пробежала по сильному телу. Арранкар как будто задохнулся на секунду. И не было в этот момент никакой ненависти или злобы – Ичиго прочел в его глазах восторг хищника, охотника, восхищенного красотой и доступностью добычи.
-Черт, Куросаки… - выдохнул он. – У меня просто крыша от тебя едет.
Внезапно Ичиго стало страшно – никто никогда раньше не хотел его так – неудержимо сильно, всего и сразу. Он понимал - все их чувства давно были на грани: ненависть переросла в страсть, или, может, привязанность стала злобой. И видел - Гриммджо сам едва контролировал себя. Хриплый голос то и дело срывался на рык, поцелуи сменялись болезненными укусами. Но хуже всего были эти глаза – потемневшие, резко очерченные белизной… Взгляд, полный желания разорвать его сердце.
Подспудно Ичиго осознавал, что арранкар просто не имеет и не знает других способов выразить свои чувства, что для него это еще и способ унизить своего врага, наказать…
И всё же…
Он мог вырваться, но не вырывался. Мог сопротивляться – и не сопротивлялся. Отчаянно цепляющееся за благоразумие и гордость сознание постепенно уплывало в темноту.
Будь что будет.
Ичиго облизнул губы и уткнулся носом в волосы арранкара.
Между ног все еще было влажно от семени, и парень почти не почувствовал дискомфорта, когда настойчивые пальцы проникли в него, наскоро растягивая. От напряжения он закусил смуглую кожу на плече Гриммджо.
Ничего, это можно перетерпеть. Это даже немного… приятно.
Подготовка не заняла много времени – Гриммджо и так едва сдерживался.
Страх вернулся к Ичиго только когда тот заставил его перекатиться на живот и приподнял за бедра, одновременно покусывая и скользя языком по позвоночнику – он поясницы до самого затылка.
Парень испуганно замер, почувствовав, как арранкар напирает на него все сильнее, заставляя тело вздрагивать от трепета и удовольствия. И тогда выдержка всё-таки отказала – Ичиго задергался, сомкнул ноги, что есть сил, вцепился в смятые простыни.
-Нет, не смей! Ублюдок, ты мне ответишь за это… Ох… Пусти, я сказал!
Но с каждым неосторожным движением он сам помогал Гриммджо заходить все дальше и дальше – тот даже не двигался, просто удерживал его за талию, притягивая ближе к себе. А когда Ичиго наконец опомнился, то зашипел от боли и унижения – арранкар уже плотно прижимался животом к его пояснице и бедрам, не позволяя отодвинуться.
-С-скотина…
-Да тише ты… Не дергайся, я и так едва… Ах, черт…
Ичиго уперся руками в кровать, изо всех сил стараясь не зажиматься. Гриммджо немного подождал, а потом задвигался в нем - плавно и одновременно грубо, с головой увлекая в этот сбивчивый ритм.
Ощущения были… непривычными. Арранкар не пытался намеренно причинить Ичиго боль, и все же от того, как он прижимался к нему сзади, как горячо дышал в затылок, мучительно медленно проводя языком между лопаток и по шее, почему-то было больно.
Но в судорогах и в стыде был оттенок наслаждения – мелкая дрожь, которая сначала едва улавливалась и была скорее фоном, разрослась, опутала ноги, напряженный живот и грудь.
А потом Джагерджак двинулся как-то по-другому, и Ичиго охнул и забился от бессилья – горячая волна прокатилась по телу, рассыпалась мурашками по рукам, приятным покалыванием осела внизу живота. Гриммджо довольно хмыкнул и накрыл его руки своими – придавил повлажневшие ладони к простыням, нестерпимо медленно прошелся пальцами по запястьям… И задвигался снова, ускоряя ритм.
-Слишком давно ты у меня в голове засел, - хрипел он, распаляясь еще сильнее. – Теперь никуда не денешься… Мой…
Ичиго казалось, что он умрет, ломаясь под тяжестью арранкара. Что сердце просто не выдержит шквала чувств, стыда, злобы и сладкого удовольствия, в одночасье прорвавшихся из-за скорлупы напускной суровости и нелюдимости.
В этом мире сейчас не было ничего кроме жара и прикосновений – он оглох, ослеп, онемел. Осталась только всё та же дикая чувствительность.
Он дотрагивался до влажной на ощупь, словно бархатистой кожи Гриммджо, когда тот изгибался над ним всем телом, и это давало хоть какое-то ощущение реальности. Страшно. Было по-настоящему страшно сейчас – нет ни времени, ни пространства; ничего, за что можно было бы зацепиться.
Гриммджо ухватил его за талию, немного надавил, заставив шире расставить ноги, и стал двигаться еще быстрее.
-Твою мать, Джагерджак …
Горло словно стиснули изнутри, заперев крик в груди. Руки дрогнули, переломившись в локтях, уперлись в кровать. Ичиго рухнул лицом в подушку и сдавленно заскулил – арранкар обнял его за грудь и живот, с силой вжался бедрами, прижавшись так близко, что стало трудно дышать.
Щека к щеке. Так горячо…
Гриммджо дышал шумно, и за оскалом белоснежных клыков слышалось нарастающее вместе с возбуждением низкое гортанное рычание.
-Ты мой, Куррросаки…
Движения все убыстрялись, становясь грубей и отрывистей – и вот тела сплелись в одно целое, словно становясь одним существом.
Ичиго протяжно застонал. Сдерживаться было практически невозможно. Не с ним. Не сейчас.
Мучительно-болезненное раздвоение сводило его с ума – когда с каждым толчком Гриммджо проникал в него все дальше и дальше, разрывал изнутри сладкой постыдной болью и ласкал рукой… а потом вдруг застонал отчаянно, словно умирая; абсолютно теряя контроль, пока Ичиго сам изливался ему в руки.
Сплав стонов и дыхания на несколько секунд вернул слух, и снова бросил их в горячее непроглядное забытье.
С полчаса они просто лежали на кровати, не двигаясь, боясь спугнуть хрупкую приятную усталость после разрядки. Ичиго не выдержал первым – завозился, как будто только сейчас понимая, что произошло, грубо оттолкнул от себя как-то сразу потяжелевшее тело; передернулся, когда почувствовал, как влажная кожа на груди Гриммджо отлипает от его спины.
В голове было абсолютно пусто - мысли подчистую стирались теплым светом фонарей за окном. С трудом двинув пересохшими губами, Ичиго приподнялся на локте.
-Ублюдок… Ненавижу…
Гриммджо шумно сглотнул и повернул голову в его сторону.
-Аналогично…
Он с легкостью перехватил кулак, несущийся ему в лицо, притянул парня за шею и поцеловал – глубоко, властно, вбирая в себя его гнев, вместе с криками и оскорблениями.
По-настоящему они любили друг друга только под утро – когда стало уже все равно, кто из них пустой, кто синигами, кто жив, а кто мертв… Мелкие бисеринки пота испещряли лицо арранкара, мышцы рельефно перекатывались под кожей – было видно, что он уже на пределе. Волосы разметались по лбу и вискам, и сердце заполошно стучало о ребра, отдаваясь в теле Ичиго болезненной усталостью.
И парень уже сам, теряясь в вихре чувств и ощущений, до синяков целовал грудь и шею Гриммджо, наслаждаясь каждым его стоном.
Целовать его тоже тяжело, как тяжело и сражаться, и просто находиться рядом. Солоновато-горькая кожа ужасно горячая, и Ичиго казалось, что дикая сила зверя просто спалит его. И дышать тяжело, и все тело болит, ожидая последней разрядки…
И осталось только одно желание – сделать всё, чтобы они вместе завершили эту ночь длиной в тысячу лет.
Собирая остатки сил, Ичиго вцепился во влажные голубые волосы и, продолжая зацеловывать устало прикрытые глаза арранкара, сам насаживался на него – быстро, хрипя от тихой боли где-то на краешке подсознания. Гриммджо зарычал и из последних сил прижал его к себе. Кажется, ему тоже почему-то было больно, и Ичиго, желая забрать эту боль, едва слышно, глотая огонь вместе со словами, прошептал ему в ухо:
-Люблю…
Тьма, первооснова жизни, затопила пронзительную синеву глаз, и Гриммджо в последнем завершающем рывке довел их обоих до оргазма.
А потом они просто лежали: не соображая, где и кто они, и как выжили минуту назад, смогли сохранить сознание и вернуться в этот мир. Вымотанные и взмокшие, они почти сразу уснули на скомканных одеялах, и последнее, что помнил Ичиго – липкая пленка пота, холодящая тело, и сорванное дыхание у своего виска.
***
Тяжелый утренний воздух вязко перетекал по комнате, отдавался болью в голове. Прошелестело по телу скомканное одеяло. Холодно, ужасно холодно просыпаться зимой одному в кровати… Одному?
Ичиго моментально сел и от секундного головокружения покачнулся, вцепился в смятые простыни. Арранкара нигде не было.
Во всем доме – ни звука, ни искры знакомой реяцу. Только черным пятном в свете наступающего дня выделялась куртка, забытая им тут же – на полу.
Парень наклонился и подтянул её ближе. Пальцы сами собой зарылись в прохладный почему-то мех. Мысли совершенно терялись в утреннем полумраке приспущенных штор, и он просто сидел – неодетый, свесив ногу, сминая в руках куртку, хранящую терпкий солоноватый запах крови, бессонницы, силы и еще черт знает чего.
По утрам без кофе душа начинала остывать – Ичиго это знал точно. Зимой же это было особенно ощутимо. Шлепая босыми ступнями по холодному паркету на кухне, он никак не мог очнуться от сна. Проклятый арранкар тоже не шел из головы. И, хотя парень все еще пытался найти оправдание и себе, и своим неосторожным словам, и всем вчерашним событиям в целом, в душе он уже прекрасно понимал, что эта ночь перечеркнула всё, что было в его жизни раньше.
Что-то подсказывало, что поступить по-другому просто не получится… Надо найти Гриммджо.
Плюнув на сомнения, он наскоро позавтракал, умылся, размазав усталость по лицу; чуть помедлив, схватил куртку арранкара и побежал на поезд.
Забытые перчатки остались сиротливо лежать в прихожей.
***
Шаг. Вдох.
Ичиго проходил мимо стеклянных витрин и удивлялся тому, что у него есть отражение.
Он горячо надеялся не встретить ненароком знакомых по пути в Токио - видеть никого не хотелось. Даже мельтешение людей - сплошь укутанных, похожих на больших нахохлившихся птиц, стало раздражать. Увязнув в своей абсолютной свободе, он начинал думать, что так и должно быть - что изначально он один, а родные, друзья и близкие просто сопровождали его по жизни.
Поезд попался хороший, быстрый, без остановок в пути. В полдень парень уже входил в тот самый парк и пытался понять, что же он здесь делает.
Просто стоять было холодно, и он принялся наворачивать круги у полянок, засаженных сакурой. Буря всё усиливалась, от холода немели скулы; в наушниках слышалось ломанное сердцебиение ударных и рваные вздохи гитары. И Ичиго шел, опустив глаза, и ощущал – если сейчас глянуть вперед, то затрепещет сердце, и задрожат ресницы, и обязательно придется отвернуться, подчиняясь грозному пиршеству зимы…
Странный вид безразличия охватил синигами, пока он, тщетно пытаясь согреться, бродил среди призрачных силуэтов деревьев в ожидании арранкара. Казалось, что одним из тысяч шагов можно было легко заступить за край реальности и просто исчезнуть из этого мира – серого, неприветливого. Как будто краска померкла и облупилась, открывая неприглядную действительность.
Вроде бы, всё как всегда – и город с небом, вечно разорванным дырами пустых, и люди, прячущие взгляд, проходя мимо. И зима все так же укрывала дома белоснежными невесомыми крыльями. И всё же… Обледенелые провода и далекий гул ветра, ощущение приближающегося снегопада, стальная ковка ветвей сакур на полотне снегов – все казалось лишь декорацией, скорлупой, скрывающая другой, несомненно, более мудрый и правильный мир. Заснеженные дома и люди, заиндевевшие чувства, застывшие в своей безупречной неподвижности до весны…
Батарейка в плеере села через три часа.
Ичиго посмотрел на мобильный телефон. Темный экран таил в себе какую-то мрачную насмешку. Да и глупо ждать звонков. Оттуда у арранкара может быть его номер?
Он походил еще немного, пытаясь разогнать кровь в замерзшем теле.
Неужели, все так и закончится? Встретились в заснувшем городе два одиночества, потянулись за теплом в обреченной попытке успокоить истерзанные чувства, залечить души, но, соприкоснувшись, лишь ранили друг друга – гораздо сильнее, чем раньше, в битве, так как были уже близки…
Когда начало смеркаться, Ичиго стал всерьез опасаться за свои руки – пальцы покраснели и с трудом двигались. Чувствовал он себя отвратительно – мало того, что целый день напрасно прождал арранкара на морозе, так еще и со здоровьем что-то было не так – его знобило и трясло, ощущения были такими, как если бы что-то очень тяжелое и горячее навалилось сверху, закрывая и небо, и свинцовые тучи, полные снега.
Обратная дорога совсем стерлась из памяти тихим дребезжанием вагонов и противной липкой слабостью, растекающейся по телу вместе с электронным голосом, обозначающим города и станции, которые проезжал поезд. Придя домой, Ичиго почувствовал себя совсем разбитым - зудом горячего песка в глазах он ощутил приближающийся жар – видимо, из-за дневного дежурства в Токио он заболел.
Плеснув ледяной водой на горячий лоб, он выпил несколько жаропонижающих таблеток и с трудом добрался до кровати, на которую тут же упал без сил, скинув только ботинки и куртку. Бледная плоскость потолка нависала над ним, грозя в любой момент рухнуть и раздавить собой, стены шатались и сдвигались.
За окном неистовствовала буря. Там, где-то далеко, крепчал ветер, гудел в трубах водостока, залеплял стекла серым рыхлым снегом. И чем дольше Ичиго смотрел на улицу, тем явственней видел, как комната наполнялась темнотой. Только бледный квадрат окна истекал серебристо-жемчужной пеленой, медленно наливался светом, который через некоторое время накрыл его с головой.
***
Он пришел, когда было уже темно, когда вьюга с отчаяньем смертельно раненного зверя скреблась в окно. Ичиго даже не смог понять, как арранкар вошел – настолько неслышно он двигался. Просто в какой-то момент у кровати возник темный силуэт, и парня окатило градом капель, когда Джагерджак мотнул головой.
-Привет, Куросаки! Соскучился?
Синигами не двинулся – даже поворот головы казался делом совершенно непосильным; налитое свинцом тело словно поджаривали на медленном огне. Он тяжело дышал приоткрытым ртом, и, склонившись над ним, Гриммджо вдруг поморщился, словно от боли, хищно блеснул глазами в темноте.
-Эй, что с тобой? От тебя кровью пахнет…
Он запустил руку ему под воротник.
-Вот черт… Ты весь мокрый.
Ичиго смог очнуться только после этого прикосновения – отстранился, зашипел сквозь сжатые зубы:
-Убирайся. Забирай свою куртку и вали, откуда пришел.
-А? – недоуменно уставился на него арранкар, кажется, только сейчас почувствовав разливающееся в воздухе напряжение и молчаливое недовольство Ичиго. – Чего? Ты что ли?.. О, не могу поверить, ты обиделся?
Гриммджо откинул голову назад и рассмеялся в голос, каким-то странным задушенным смехом.
-Неужели наш пай-мальчик умеет злиться? - издевательски протянул он, царапнув пальцами скулу синигами.
-Пошел к черту! - крикнул, сорвавшись, Ичиго.
Он сам поразился своему голосу – такому ломкому и слабому. Но Гриммджо был удивлен не меньше его. Веселье тут же исчезло из синих глаз – арранкар смотрел на парня внимательно и серьезно, а потом вдруг поднялся с кровати и тихо сказал, отворачиваясь:
-Мне нужно было уйти по делам. Ясно?
Некоторое время в доме царила полная тишина.
Гриммджо застыл посреди комнаты, устремив взгляд в окно. Руки его сжимались и разжимались, и Ичиго показалось, что сейчас он борется сам с собой, или, может, принимает какое-то важное решение…
Наконец Джагерджак медленно закрыл глаза, словно бы смиряясь с чем-то, одному ему известным. А когда открыл – как будто искра вспыхнула и погасла в темноте. Напряжение ушло.
-Сможешь встать? – тихо спросил он. - Тебе лучше бы переодеться.
-Что… Что ты делаешь? Не надо, – заупрямился было Ичиго, но Гриммджо уже сдернул с него одеяло и удалился в коридор, через минуту вернувшись с влажным полотенцем в руках.
-Снимай, придурок, - он дернул парня за рукав, - Я тебя оботру, а потом мы сменим тебе одежду. Лекарства какие-нибудь в доме есть?
-Не надо, я уже выпил. Отпусти меня… - отодвигаясь, возмущался Куросаки. - Черт, где… где ты научился этому?
-Я уже полгода среди людей живу, не забывай, – ответил Джагерджак, на корню пресекая его жалкие попытки сопротивления, расстегивая пуговицы на мокрой рубашке.
А потом он раздел его полностью, присел рядом, придерживая за плечи, и Ичиго ощутил себя погрузившимся в поток дурманящего тепла и силы, тонущим, беспомощным, и… как никогда живым.
Ох, лучше бы он сразу прогнал его…
Руки арранкара заскользили по телу - сначала грубо, даже причиняя боль; тысячей булавочных уколов отдавались под кожей прикосновения пальцев и влажной ткани. Потом движения обрели плавность, расслабленную неспешность - диссонансом со сбившимся дыханием синигами. Касание – вздох, взрыв ощущений в каждом рецепторе, в каждой клеточке опаленного жаром тела. Пальцы, руки, плечи, грудь и горячая область у шеи, ребра, плоский напряженный живот… Прикосновения обжигали, тревожили расфокусированные чувства.
Конечно, не стоило бы пускать всё на самотек – ведь Гриммджо пропал на целый день, не сказав ни слова, и со стороны это выглядело явным предательством. И злоба еще тлела огоньком в груди, и обида жгла горло, но Ичиго чувствовал, что уже проигрывает собственному сознанию, растворяясь в сильных руках.
-Какая же ты скотина…
-Да, - хмыкнул арранкар.
Чужие руки пропали, по телу прошелся холод хрустящей ткани свежей рубашки. Ичиго обессилено откинул голову на подушку.
Прохладный воздух ручейками лился из окна, расползался по комнате, приятно остужая веки. Синигами молчал – сейчас он весь обратился в слух. Вот пол тихо поскрипывает под ногами арранкара, вот шелестит одежда. Тяжкий вздох почти заглушает металлическое шуршание молнии.
Ичиго едва не подскочил, когда Гриммджо залез к нему в кровать, нагло отняв половину одеяла и накопленного тепла, но возмутиться не успел – арранкар ловко, по-звериному, подтянулся, опираясь на руки, и навис над ним, горячо зашептав в ухо:
-Перестань так смотреть на меня, иначе я прикончу тебя раньше, чем эта болезнь. Ну да, я не сдержался – так ты сам мне отвечал! А потом я... Черт, у меня просто крышу снесло… И я ушел не специально. Я правда хотел остаться. Доволен, придурок?
Джагерджак злобно фыркнул, замолчал и просто лег рядом.
В голове синигами фейерверками появлялись и пропадали мысли, путаясь, прячась друг в друге и убегая, когда он снова нарушил тишину.
-Эй, Ичиго?..
-Что?
-Повернись ко мне спиной.
Парень негодующе взбрыкнул ногами и набрал больше воздуха в грудь, готовясь высказать все, что он думает о наглом арранкаре, но тот, отведя взгляд, нехотя выдавил из себя:
-Да не буду я тебя трогать… Я все понимаю. Не будь девкой, Ичиго, повернись.
-Да чтоб тебя…
Внутренне коря себя, Куросаки все же подчинился. А потом мысли пропали совсем… Арранкар обнял его со спины и уткнулся носом в затылок. От него было жарко как от печки. Ичиго судорожно вздохнул.
Голова казалась очень тяжелой – и одновременно пустой, как воздушный шар, накачанный гелием. Синигами хотел было возмутиться – чувствовать себя таким уязвимым рядом с Гриммджо было чрезвычайно непривычно, но потоку тепла, живого, обволакивающего стянутое болью тело, сопротивляться было невозможно.
Плюнув на все, он позволил себе расслабиться в сильных руках, незаметно улыбнувшись, когда губы арранкара коснулись выступающего позвонка на его шее, прошлись по затылку в тягуче–медленной, до дрожи приятной ласке.
Вместе с теплом пришла сонливость, и парень закрыл глаза, внутренне смиряясь с тем, что позволяет себе так спокойно засыпать рядом со своим сильнейшим и опаснейшим врагом. Теперь это казалось совершенно несущественным – ему было так хорошо и спокойно, как не было уже очень давно.
продолжение в комментариях
Фендом: Bleach
Автор: Tari-Hikari
Бета: +SweetNightMarE+
Пейринг: Гриммджо/Ичиго
Жанр: 50% ангста, 50% флаффа, драма, частично сонгфик, по мне - так частично PWP, десфик,
в начале и в конце POV Гриммджо (чё я намешала?)
Размер: большой
Рейтинг: NC-17
Статус: завершен
Размещение: с указанием имени. моего имени))
Дисклеймер: не отрекаются, любя) но придется
Предупреждение: ООС, странный сюжет, скукота, пафос, открытый конец
От автора: отдельное спасибо +SweetNightMarE+, ambizianka, Лилльян и gaarik за помощь в создании рассказа. Без вас я бы не справилась)
не читать дальше
Спасибо, что решили читать это. Извините.
ЦУНАМИ.
When I die, I wanna come back as me.
Моя жизнь всегда напоминала штормящее море. Не желая успокоения, мутные синие воды - волна за волной, разбивались о землю, дробились на хрусталь одинаковых дней и ночей.
Я думал, так будет всегда. И верил – по-другому и быть не может.
До тех пор, пока я, стоящий на берегу в ожидании свободы, не увидел гребень той огромной волны…
Цунами.
Вода хлынула в душу, ничего не щадя на своем пути. Изрезала камнями, разорвала на части, бросила бездыханное тело в песок…
А я и не предполагал другого развития событий. Всё, что случилось тогда, было абсолютно правильным. И мне не грустно – те несколько дней были лучшими в моей жизни. Пожалуй, я жалею только об одном – что так и не успел договорить те слова…
***
Зима уже покорила пленный город, хвастаясь своей щедростью, укрыла снежным покрывалом с хозяйского плеча. Сладким отзвуком лета спряталось в уголке неба не по сезону дерзкое солнце, и Токио сиял, застыв в своем зимнем великолепии, как красивая рождественская открытка.
Ичиго, на миг ослепленный отсветом холодного огня на снегу, прищурился и глубже засунул руки в карманы. Невыносимая легкость нарастала и нарастала в груди, пустым огромным шаром где-то у солнечного сплетения.
В свою шестнадцатую зиму он узнал, что такое абсолютная свобода. И она оказалась ему совсем не нужна.
Сейчас что здесь, что в родном городе, у него никого нет. Сразу по окончанию войны, пусть временному, но всё же долгожданному, Рукия и Ренджи вернулись в Готей, прихватив с собой Чада и всех бывших синигами во главе с Урахарой – Обществу Душ как никогда требовались рабочие руки. Но, как можно было судить по коротким сообщениям Кучики на небесный передатчик, Сейретей постепенно восстанавливался. Исида и Орихиме поступили в университет в другом городе. Ичиго честно изображал улыбку, когда они, немного смущаясь, рассказывали всем как нашли свой путь в жизни и друг друга. Они обещали приехать на рождественские каникулы.
Даже отец с сестрами уехали погостить к каким-то дальним родственникам, оставив на него заботу о доме и клинике. И именно поэтому Ичиго сейчас, заматывая покрепче шарф, спешил через толпу к главной городской аптеке Токио. Лекарства, которые нужны отцу на работе, можно было достать только в центре.
Десятки, а, может, и сотни людей испещрили улицы, скапливались на перекрестках шумными нетерпеливыми группками. Куросаки ловко уворачивался от локтей и сумок, вклиниваясь в единый поток горожан, чувствуя себя частью огромного живого организма – и одновременно, находясь вне него.
В центре всегда интересней, шумнее. Именно здесь понимаешь, как сложна и необъяснима хитрая механика нашей жизни.
Ичиго выдохнул горячий воздух, и облачка пара, моментально остудившись, опалили губы. В ушах звенел мужской голос, рассказывая об одиночестве и любви. Старенькие наушники искажали звук, и мелодия выходила ломкой, с хрипотцой – но это и придавало особый шик холодному зимнему дню.
Уверенно шагая по тонкой глазури льда, синигами обогнул ряд взгромоздившихся почти друг на дружку магазинчиков и вышел к городскому парку.
Потом Ичиго часто казалось, что всё это было подстроено какими-то неведомыми небесными силами. Иначе как объяснить, что в тот миг он отвлекся и не сразу ощутил, как его нога заскользила по льду? В затылке опасно потяжелело, деревья и яркий белый свет понеслись вбок, и, хлебнув ледяного воздуха, он упал, ударившись о невысокий забор, отгораживающий скованный инеем газон и тротуар. Пара капель крови из рассеченной брови теплом раскрасила полотно снега. Чертыхнувшись про себя, Ичиго неловко двинулся и выронил плеер на землю, под ноги стоящего слишком близко для простого прохожего человека. Всё еще пытаясь выпутаться из проводов, он поднял глаза.
Голубые волосы. Оскал чуть заостренных клыков.
Наушники выскочили из ушей, из плеера, и мир внезапно разбился. Просто порвалась та картинка, декорация, что притворялась реальной жизнью.
Искаженная электронная мелодия выливалась на обледенелый асфальт.
-I hate everything about you
Why do I love you?
Ичиго моргнул, прогоняя видение, но всё осталось как прежде - ветви сакур пронзительно чернели на фоне набухших туч, рискуя прорвать низко висящее небо и засыпать город снегом; жидким огнем в окнах домов плескалось солнце, переливалось через стены многоэтажек, слепило и сбивало с толку.
Музыка умолкла. Вернее, стало заметно, что она играла. Из-за шума в голове Ичиго не смог расслышать первых слов арранкара, но мог поклясться, что губы, кривящиеся в ехидной ухмылке, произнесли «Неуклюжий идиот».
Знакомый шальной блеск радужек цвета самого яркого неба вывел синигами из забытья. Рука автоматически потянулась за спину – нащупывать рукоять меча, но пальцы схватили пустоту.
Арранкар улыбнулся уже неприкрыто – видимо, этот жест показался ему смешным.
-Ну привет, Куросаки Ичиго, – медленно, словно пробуя его имя на вкус, произнес Секста Эспада.
-Г-Гриммджо… Что ты здесь делаешь?
Белоснежные клыки блеснули на солнце, и знакомая полубезумная улыбка осветила спокойное лицо. А Ичиго так и сидел на льду, нелепо раскинув ноги, и разглядывал возвышающегося над ним человека.
Нет. Не человека. Несмотря на отсутствие маски, и наличие, соответственно, гигая, реяцу арранкара, пусть едва слышимая сейчас, вынудила Куросаки пошевелить пальцами по снегу, как если бы что-то невидимое перекатывалось в руке - не поймать, не прочувствовать.
Он моргнул еще раз, пытаясь скинуть наваждение, но Гриммджо остался стоять там же – высокий, в кожаной куртке с рваным мехом, в черных брюках и ботинках – так обманчиво похожий на обычного человека. Ну, конечно, за исключением цвета волос.
Ичиго, неожиданно сам для себя, облегченно вздохнул - в голове мелькнула диковатая, но все же приятная мысль, от которой на душе вмиг стало спокойно.
-Живой…
-Шутишь? – надменно фыркнул Джагерджак.- Мне смерть не помешала продолжать бороться… Не то что какая-то глупая война. А ты так и будешь себе задницу морозить, Куросаки?
У парня хватило ума не покраснеть и подняться наконец с земли.
-Ка... какого черта ты здесь делаешь?! Где ты был? Как попал сюда? Это что, гигай? – он обвиняюще ткнул в грудь арранкара пальцем.
Кажется, отвечать Гриммджо не собирался – задумчиво коснулся рукой лба синигами, продемонстрировав темную полоску, отпечатавшуюся на коже:
-У тебя кровь, придурок. Это нормально?
-Нет, не совсем, - пробормотал Ичиго и отстранился. - Неважно…
Не замечать собственные раны давно стало привычкой. Гораздо важнее сейчас было выяснить, откуда взялся арранкар в мире живых. Но тот молчал и продолжал внимательно рассматривать напрягшегося синигами. Неловкая тишина между ними наливалась и наливалась, и Ичиго уже хотел выпалить первое, что придет в голову, но тут Гриммджо глянул ему в глаза серьезно и спросил:
-Тебе куда?
-В аптеку…
-Ну так пошли.
Чудесно. Просто замечательно. Этого ему для полного счастья не хватало.
Ичиго настороженно поглядывал на словно бы не замечающего его смущения и уныло бредущего рядом арранкара, и от полной абсурдности ситуации его бросало то в жар, то в холод.
Ведь он не видел и не слышал ничего о нем почти полгода!
Нельзя сказать, что он забыл о Гриммджо после последней памятной битвы с Улькиоррой. Искал, конечно, искал. Все ноги истоптал по ледяному песку Лас Ночес. Но тот словно сквозь землю провалился.
И вот, пожалуйста – вернулся. Каким-то чудом оказался здесь - в чужом городе, среди незнакомых людей. Ничего не скажешь - сошлась роза ветров.
Ичиго еще раз осудительно глянул на упорно отводящего взгляд арранкара. И ведь ведет себя как ни в чем не бывало! И даже не пытается его убить, что было чуть ли не самым странным в этой диковатой ситуации. Он и не думал, что тот может быть таким... спокойным.
-Эй, - Ичиго с силой забил кулаки в карманы куртки. – Может, всё-таки расскажешь, как оказался здесь?
Джагерджак притворно закатил глаза и зевнул.
-Да нечего рассказывать. В Уэко после вашего вторжения стало жарковато, поэтому я перебрался в Генсей. А потом какой-то придурок-синигами в странной шляпе нашел меня и, вместо того чтобы сразиться, предложил помочь со средствами и гигаем. Не за бесплатно конечно, – Гриммджо фыркнул, словно припомнив что-то неприятное, а Ичиго не решился спросить, что же Урахара потребовал у него взамен. С этим можно и повременить.
-А где ты живешь?
-Одна семья неподалеку уехала в отпуск, и их квартира пустует…- хитро улыбнулся небу арранкар.
-О… Ну, слава Ками, что тебе в голову не пришло никого убить…
-За кого ты меня принимаешь? Какой толк убивать этих слабаков?
Ичиго пнул подвернувшуюся под ноги ледышку и удивленно посмотрел на Гриммджо. Странно, но, даже в Генсее он держался как хозяин, в его повадках все равно сквозила такая знакомая уверенность и грация хищника. Видимо, старым привычкам сложно изменить.
-Тебе не нравится жить среди людей? – осторожно спросил парень.
Арранкар ловким ударом отпихнул ледышку под колеса проехавшей мимо машины и недовольно скрестил руки на груди.
-Подумай сам, синигами. Я мог бы стереть этот город с лица земли за минуту.
-Тебе не нравится всё, что ограничивает твою свободу, так?
-Как будто тебе это нравится, – злобные нотки появились в хриплом голосе, и разговор на некоторое время прервался. Ичиго облегченно вздохнул. Оказывается, разговаривать с Гриммджо – все равно, что в открытую на драку нарываться…
Они ни о чем не договаривались – просто арранкар пошел с Ичиго. И в аптеку, и гулять по городу. Без причины, без каких-то обязательств – как если бы обоим нужно было убить время.
Нельзя сказать, что Ичиго очень нравилась такая компания. Гриммджо шел рядом с ним, засунув руки в карманы, и безразличие сквозило в каждом его жесте. Кажется, он вовсе не слышал, что говорил ему парень; взгляд синих глаз не задерживался ни на одном предмете.
Поэтому синигами даже вздрогнул, когда, немного помявшись, Гриммджо сам окликнул его.
-Эй, я хочу сразиться с тобой. Снова.
-Нет, - на автопилоте выпалил парень.
-А я не спрашиваю твоего согласия, – тонкие губы растянулись в злой ухмылке.
Ичиго нахмурился.
-А я не собираюсь делать то, что не мне хочется. Сам подумай – наша сила слишком разрушительна для этого мира. Помнишь, как это было в Лас Ночес? К тому же, мы всё давно решили, реванш вряд ли что-то изменит – ты побеждал, я побеждал… И, потом, - он замялся на секунду. - Я просто не хочу больше сражаться с тобой…
-Слабаком меня считаешь? Но ты правильно сказал, Куросаки – я уже побеждал! И смогу победить тебя снова!
Рокот в голосе арранкара нарастал, постепенно переходя в рык. Его глаза стали жесткими. Рука скрутила ворот куртки Ичиго.
-Почему ты не можешь успокоиться? Я думал… Думал, мы друзьями станем, – прохрипел парень, почти задыхаясь.
-Заткнись, понял? Я тебе никогда не прощу то, что ты спас меня в Уэко, - Гриммджо грубо встряхнул его, едва ли не приподняв над землей. - Мне ни от кого не нужна была жалость. Тем более – от такого как ты. И не смей смотреть на меня так!
Ичиго понимал, что не стоит сейчас злить арранкара, но так и не смог отвести взгляд. Что-то неуловимо честное и притягательное было в этой звериной, без примесей, злобе. Не чета изворотливым Айзену и Гину – все же Гриммджо был отличным противником. Но сражаться с ним почему-то не хотелось. Замкнутый круг их обоюдной боли надо было прервать.
-Эти глаза… - шептал арранкар, не унимаясь. -Как же я ненавижу эти чертовы глаза…
Ичиго бросило в жар – забывшись вспышкой злобы, Гриммджо притянул его слишком близко к себе, и сейчас парень явственно ощущал его горячее дыхание на своей коже. И это… смущало.
Арранкар вдруг замер на секунду, словно опомнившись; неизвестно зачем перевел взгляд на губы парня и тут же выпустил его, отступив на шаг.
-Ладно, черт с тобой... Без меча ты ни на что не годен. Пошли.
Куросаки наконец отвел взгляд. Сказать ему было нечего.
Под конец дня Ичиго едва волочил ноги. Арранкар упорно не желал уходить, вообще делал вид, что все в порядке и такие прогулки у него давно вошли в привычку. Даже решил проводить синигами до дома. Видимо, обида сошла на нет.
Каракура встретила их сгущающейся темнотой и холодом, немного не таким как в Токио, с оттенком загородной свежести и чистоты. Вечер завораживал - тени сливались с домами, свет фонарей истончал гибкие силуэты деревьев, и небо было как никогда близко к земле – стянутое тучами, тяжелое и какое-то чужое.
Только сухой хруст снега прерывал безмолвие зимних сумерек. Но в этой тишине не было ничего неправильного. Наоборот - понимаешь, как хорошо сейчас, и что мог бы целую вечность идти через темноту с этим человеком, или не человеком, и молчать о разном.
-Эй… Сколько тебе лет?
-Шестнадцать. А тебе?
Глухая усмешка едва пробилась сквозь шелест снега.
-Столько не живут.
Парень повел плечами, движением стирая момент, когда в голове яркой вспышкой появилась запоздалая странная мысль – а что он, в сущности, знает о Гриммджо? А что арранкар знает о нем?
Если подумать, у Ичиго было весомое преимущество – кроме имени ему был известен номер. Секста Эспада.
И всё. На два слова больше.
И в то же время им словно не обязательно было знать больше друг о друге, как если бы они уже встречались когда-то очень давно и просто забыли об этом.
Ичиго удивился, боковым зрением отметив мелькание знакомых домов и заборов – сосредоточившись на собственных ощущениях и тихом поскрипывании асфальта под ногами арранкара, он и не заметил, как они подошли к клинике Куросаки.
-Мой дом, - махнул он рукой в сторону двери.
Гриммджо остановился и развернулся к нему лицом. Ичиго ждал чего угодно – удара, очередного оскорбления, стальной холодности полных злобы глаз, но только не обидного безразличия, с которым арранкар бросил ему:
-Ну пока, Куросаки.
-Пока, - механически кивнул парень.
Арранкар усмехнулся – едва заметно, краешком рта. Всего-то ничего; а Ичиго почему-то решил запомнить эту улыбку во что бы то ни стало. Через три удара сердца темный силуэт совсем пропал в сгущающемся сумраке, и синигами не то грустно, не то облегченно вздохнул и поднял глаза к небу, расписанному причудливой вязью облаков.
Начался снег.
***
Ичиго проснулся нехорошо - рывком, разом выпрыгнув из непроглядного темного сна без сновидений в светлое утро.
Было еще очень рано - в молочной пелене тумана только-только начали угадываться первые лучи солнца. Скоро расцветет заря, но лишь с утра – умрет, уйдет, надежно скроется за снегом – на город надвигалась буря. Об этом кричали в новостях, об этом пело радио, об этом писали газеты, хотя всё было совершенно ясно и без официальных сводок погоды – воздух едва ли не звенел от наэлектризованности предстоящим ураганом.
Вся эта кутерьма совершенно не волновала Ичиго. Присутствие арранкара где-то поблизости отвлекало, мешало сосредоточиться на чем-то другом – мысли упрямо возвращались к обладателю волос неестественного цвета. Навязчивое чувство тревоги за него злило и настораживало одновременно.
Так глупо. Ведь он даже другом ему быть отказался.
Что ж, делать нечего... Тяжело вздохнув, Ичиго выпил пару глотков кофе и пошел собираться в Токио.
Утренний морозец обжег лицо, пробравшись под куртку, мелкой дрожью прошелся по позвоночнику.
Каракура, полупустая станция, дорога до парка – все слилось в одно серое пятно, стерлось из памяти незначительным фоном – сейчас для Ичиго гораздо важнее было скорее увидеть Гриммджо.
На прежнем месте его не оказалось. След вчерашней, едва различимой реяцу тоже исчез. Ичиго смел снег с парковой лавки и присел, решая, что ему делать дальше.
Гигай отлично скрывал духовную силу арранкара, свой адрес или телефон он ему не сказал – так как же возможно найти одного-единственного человека в многомиллионном городе? И с чего он вообще решил, что тот снова захочет с ним встретиться? И главное – зачем ему самому искать встречи с Гриммджо?
-Черт…
Синигами нахмурился, поймав себя на том, что уже несколько минут пытается одеть на левую руку перчатку с правой руки. Бред какой-то…
Вдруг что-то холодное ужалило Ичиго в шею, и от неожиданности он вскочил с лавки, чуть было повторно не растянувшись на льду. Показавшийся из-за ближайшего дерева Гриммджо, ехидно улыбаясь, подкидывал в руке снежок.
-Что-то забыл здесь, Куросаки?
Ответа от него арранкар явно не ждал. Хитро прищуренные глаза выдавали его с потрохами - гораздо больше его сейчас занимали попытки подобраться поближе.
-Ага, забыл. А ты что здесь делаешь, дырявый? – с усмешкой спросил Ичиго, на всякий случай отступая на шаг. Гриммджо остановился, хмыкнул и замахнулся на него снежком. Привычка защищаться сработала безупречно - Ичиго перехватил его руку, крутанул, заламывая за спину… и тут же отшатнулся. Ладони арранкара были перебинтованы.
Острая игла тревоги безотчетно кольнула в груди.
-Что это? Что случилось?
Гриммджо чертыхнулся и сразу же засунул руки в карманы.
-Не твоего ума дело.
Ичиго хотел было настоять, потребовать ответа, но арранкар посмотрел на него с такой лютой злобой, что он решил отложить этот разговор до лучших времен. Мало ли с кем он мог подраться – с его-то характером…
-Пошли, - Гриммджо уверенно двинулся к выходу из парка.
-Куда? – полюбопытствовал парень.
-А какая разница?
Ичиго и не заметил, как пролетел день - в постоянных перебранках с арранкаром, в подначивании, в шуточных и не очень сражениях, в прогулках по холодному городу и перекусах в уличных дешевых кафе время неслось сломя голову.
И вот теперь они стояли у подножия токийской башни, и земля под их ногами была изрезана трафаретами ровных теней. Шпиль пронзал тяжелое серое небо, в разрезе гранитных облаков кровоточащее багряно-розовым из-за ударивших морозов закатом.
Гриммджо на пробу пнул одну из опор, хмыкнул, подняв глаза вверх. Нервничает – моментально отметил про себя Ичиго. Ему самому было не себе - отчаянно хотелось заполнить внезапно обрушившуюся на них тишину каким-нибудь словом или действием.
-Знаешь, - неуверенно начал он. – В детстве мы часто приезжали сюда с отцом и мамой. И тогда я очень хотел забраться на верхушку этой башни. Я думал, что смогу увидеть оттуда весь мир, а город будет помещаться у меня в ладони. Не знаю, зачем я говорю это…
Гриммджо коротко глянул на него, но промолчал, а Ичиго потупил взгляд – еще одна попытка разговорить арранкара провалилась. Ему даже стало стыдно за свою, совершенно не к месту, откровенность. Ясно же, что Джагерджаку плевать на всех, кто его окружает…
Звук удара отвлек его от невеселых мыслей.
Черная куртка еще больше выбелила снег, пустые синие глаза безразлично смотрели в небо. Рядом с лежащим на земле гигаем, в паре метров от Ичиго, одной, словно высеченной из камня фигурой, возвышался Секста Эспада. У Ичиго дух перехватило от силы, хлестнувшей по телу, когда Гриммджо сделал шаг к нему. Чуть прищуренные глаза смотрели зло и насмешливо, и парень понял – он даже не успеет вытащить из кармана печать, чтобы защититься.
До одурения сильная рука скрутила ворот куртки, а в следующий миг земля уже ушла из-под ног.
Ворохом цветных огоньков мелькнул перед глазами город, смазались-слились магистрали, светофоры, фонари, разом оплавился неон вывесок.
-Куросаки, перестань дергаться. Что ты как девчонка?
-Да пошел ты… Пусти, ублюдок!
Полет закончился так же внезапно, как и начался. Гриммджо ступил на небольшую железную платформу и поставил Ичиго рядом с собой.
Нащупав ногами опору, синигами немного успокоился – хотя арранкар не убрал руки с его плеча, держаться за что-то самостоятельно было приятней. Да и голова немного кружилась - гул ветра на верхушке башни оглушал, от переизбытка кислорода стало трудно дышать. Окончательно взяв себя в руки, Ичиго огляделся.
-Ух ты…
Город просто потрясал своей мощью и красотой. Рельефный излом крыш небоскребов перемежался хитросплетениями улиц; кровоток укрытых сумерками шоссе нес машины от центра к окраинам, огни растекались и исчезали за серым, словно присыпанным пеплом горизонтом. И, куда ни глянь – снег, снег…
-Гриммджо, какого черта? – наконец прокричал Ичиго в перерыве между двумя судорожными вздохами.
-Ты сказал, что хотел быть здесь – и ты здесь! Так какие проблемы, синигами? - как оказалось, арранкар, обладающий достаточно внушительным голосом, тоже оказался не в состоянии перекричать свист и стоны ветра в позвоночнике стальной конструкции.
Ичиго зябко поежился – на такой высоте было еще холоднее, пальцы липли к мокрым от снега креплениям. В довершение ко всему, в кармане мерзко запищал небесный передатчик. Но сейчас Ичиго был не в состоянии отцепиться от перекладины, за которую держался. Бояться он не боялся – всё же, ему не впервой быть в небе над городом. Вот только теперь он оказался на огромной высоте не как синигами, а как обычный человек, да еще и в компании с ненормальным арранкаром, воспринимающим всё слишком буквально… Гриммджо, словно подслушав его мысли, гаденько улыбнулся и ослабил хватку на его плече.
-Эй, Куросаки… Знаешь, если я сейчас разожму руки, ты умрешь.
Парень скосил взгляд на лицо Сексты. Шутит что ли? Да вроде бы нет. Взгляд совершенно серьезный.
-И зачем ты сказал это? – собственный голос показался слишком уж спокойным. - Ты уже много раз мог убить меня. И в этот раз не убьешь…
Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, а потом Ичиго отвернулся, только сейчас осознав, что своими словами он действительно попал в цель. Слишком красноречивым было молчание арранкара.
Когда город совсем заволокло снегом, они спустились – не замеченные никем, немного растерянные. Не друзья и не враги. Просто два знакомых человека в чужом огромном городе.
Поезд ехал к Каракуре. Мерное покачивание вагонов убаюкивало Ичиго, вводило в состояние сладковато-спокойного оцепенения. Он и сам не заметил, как задремал. Точнее, ему-то показалось, что он просто клюнул носом и сразу же очнулся, а вот на деле…
Парень подскочил на месте от ощутимого удара в бок и озадаченно взглянул на сидящего рядом арранкара.
-Что? Зачем ты?..
-Куросаки, ты охренел? – кажется, Гриммджо действительно был удивлен. – Может, ты мне ещё и голову на плечо положишь?
-Черт… Извини, – Ичиго протер глаза. - Я вымотался из-за этих пустых.
-Как это умно – оставить приглядывать за целым городом пятнадцатилетнего подростка, - недовольно пробормотал Джагерджак, теребя заклепку на рукаве куртки.
-Я же сказал, мне шестнадцать! И теперь я приглядываю не только за городом, но еще и за одним арранкаром... – у парня хватило сил сдержать раздражение и даже вернуть шпильку.
Двери в вагоне недовольно задребезжали – поезд подъезжал к Каракуре. Гриммджо поднялся следом за синигами и пошел к выходу. Синие глаза полыхнули обжигающей изморозью.
-Ичиго, ты что, драки хочешь? Так ты скажи прямо – я ничуть не против возможности надрать твою мелкую задницу.
Парень удивленно поднял глаза на арранкара. Странно. Несмотря на явную агрессивность фразы, пожалуй, тот впервые назвал его по имени.
Маленькие смерчики кружились на льду. Наученный горьким опытом, Ичиго ступал по обледенелому асфальту осторожно, как впервые вышедший на улицу после долгой болезни человек. Это изрядно веселило бойко шагающего рядом арранкара – наверно, как и все кошки, он был уверен, что в любом случае приземлится на четыре лапы.
А синигами было не до смеха – вдалеке уже замаячила крыша клиники Куросаки. Это значило, что Гриммджо снова уйдет.
Он всегда уходил – после битвы, после угроз и оскорблений, оставив Ичиго только собственную выпотрошенную душу, недосказанность и ожидание, что вот сейчас - еще немного, и злость пропадет из синих глаз, и мелькнет понимание и… Куросаки и сам не знал, что должно последовать за этим «и». Просто теперь Гриммджо снова собирался уйти, и это неожиданно… злило.
Злость была в первую очередь на себя.
Казалось бы, что может быть проще? Стерся из памяти расплывчатый силуэт. Ничто, дух, пустота – вот чем он стал. Ни мысли, ни воспоминания – и вдруг он возвращается, нагло врывается в жизнь, протягивает руку и переворачивает сердце…
Смешно встряхнув отсыревшими волосами, Гриммджо, так же как и в прошлый раз, повернулся к нему и бросил своё «Пока» - глухим звоном ненужной монеты. А Ичиго стоял и смотрел, как тот уходит – уже в который раз; и болезненный жар разливался под кожей - как будто что-то огромное стучало изнутри, разрывало грудную клетку. И нужно было хоть какое-то движение, чтобы выпустить пульсирующую боль из груди.
Сейчас. Немедленно.
-Гриммджо, подожди!
***
Сердце пропустило пару ударов; время, словно издеваясь, тянулось медленно, медленно… Слишком медленно.
Когда арранкар обернулся, Ичиго едва смог удержать себя на месте. В его взгляде больше не было спокойствия или сдержанности – напряженный и злой, со сжатыми кулаками, Гриммджо больше был похож на боксера, готового к бою.
-Куросаки… - зло и радостно одновременно. - Я уж думал, ты еще сто лет молчать будешь…
Синие глаза разглядывали парня, не видя. Нога нащупала опору, тело сжалось, словно пружина и, издав то ли рык, то ли стон, арранкар в два прыжка подскочил к нему. Одна рука дернула за волосы, оттянув голову назад, вторая перехватила за пояс – крепко, не вырваться.
В последний момент Ичиго успел уцепиться руками за голубые пряди – не позволил словно бы заострившимся зубам сомкнуться на своей шее. Жар дыхания Гриммджо прошелся по виску, когда они, дергая друг друга, толкаясь и сильнее сплетаясь в объятьях, закружились то ли в битве, то ли в диком танце.
Безумные глаза и острые клыки мелькали то тут, то там и, наконец, изловчившись и победно рыча, Гриммджо повалил синигами в снег - навалившись всем телом, накрепко прижал руки к земле, целуя его лицо неразборчиво и рвано. Горячие губы лишь на миг остановились около полуоткрытого рта Куросаки.
В первые секунды Ичиго не мог даже сопротивляться или отвечать арранкару – настолько грубо, захлебываясь желанием и чувствами, тот его целовал. Сердце оглушительно билось в груди, загоняя жар в каждую клеточку тела. Гриммджо требовательно дернул парня на себя, переплел их пальцы, не давая ни вздохнуть, ни двинуть руками.
Острая боль брызнула к виску, и по подбородку горячо закапало. Пока арранкар слизывал вязкие соленые капли с его прокушенной губы, Ичиго воспользовался моментом и перехватил инициативу в поцелуе. И теперь уже Гриммджо на секунду отстранился, а потом с удвоенной силой принялся помогать парню освоиться с новыми ощущениями.
Со стороны это больше походило на бой – высвобожденные руки дергали за волосы и сминали одежду, снег скрипел под перекатывающимися по хрупкому насту телами и комьями летел в стороны.
Ичиго тихо застонал через поцелуй и прижался ближе к арранкару. Куртка задралась, и мороз колкими иглами холодил обнаженную кожу на пояснице. Но это ведь не важно? Снежинки и поток апельсинового света фонарей полились в глаза, в самую душу…
Засвербели на языке хлесткие волны чужой реяцу, потоками силы заполнили горло, и, глотнув чужой жизни, Ичиго внезапно задрожал.
Странно подумать – он не дрожал, когда дрался против банкая Бьякуи и против Зараки, когда назойливый голос в голове сводил с ума, и от безумия отделяли считанные секунды. И когда выступил один против всех пустых Уэко Мундо – он тоже был спокоен.
А сейчас, когда такая непривычная близость чужого человека пьянила мысли, и грудь пронзало странной болью, и было невыносимо горячо – он задрожал. И это отвлекло Гриммджо.
-Я… черт... тебе холодно?
Парень не смог выдержать прямого взгляда, представив, как он сейчас выглядит – раскрасневшийся, с горящими от поцелуя, перемазанными кровью губами.
-За… Зачем ты это сделал? – спросил он, отводя глаза в сторону.
Арранкар без тени смущения усмехнулся, ловко поднялся с земли и протянул Ичиго руку.
-Захотелось – вот и сделал. Еще скажи, что тебе не понравилось, синигами…
-Не называй меня «синигами», - почему-то возмутился парень и сам встал, проигнорировав предложенную помощь. - У меня имя есть.
-Да помню, Куросаки... Но это же ничего не меняет. Я уже говорил тебе, там, в Лас Ночес, – в первую очередь мы синигами и пустой.
-И что это значит? – Ичиго делал вид, что его всецело увлекает отряхивание снега с куртки.
-Это значит, что, в конце концов, один из нас умрет. И то, что мы снова встретились, только приблизит этот момент.
Тяжелая пауза опустилась на голову многотонным грузом. Ичиго изумленно приподнял брови; сказанные ни с того ни сего, странные слова арранкара встревожили его.
-Но я, кажется, тоже уже говорил – я не собираюсь снова сражаться с тобой! – слишком резкие интонации выдали его волнение. Гриммджо отвернулся в сторону и с непонятной звериной тоской посмотрел на небо.
-Идиот... ты так ничего и не понял…
-И с чего ты?.. И ты так спокойно говоришь такие вещи, - продолжал недоумевать парень. - Тебе что, совершенно всё равно, если ты умрешь?
-А мне уже нечего терять, кроме собственной души.
Синигами помрачнел – разговор явно уходил куда-то не туда. Не этого он хотел, когда окликнул арранкара.
С Гриммджо точно творилось что-то неладное – эти ранения, про которые он не хочет рассказывать, непонятные мысли… Он определенно что-то недоговаривал.
Усилием воли Ичиго скинул задумчивость. Раз он не хочет ничего толком ему рассказать – что ж, это может и подождать.
-Гриммджо, я вообще-то сказать хотел…
-Ну? – выжидающе посмотрел на него арранкар.
Парень нервно сглотнул.
- У тебя ведь проблемы с квартирой?
- И что?
-Я... Я пущу тебя переночевать!
Джагерджак злобно хохотнул, и знакомый отблеск безумия сверкнул в синих глазах.
-Думаешь, мне нужны твои подачки, синигами?.. Думаешь…
Ичиго потом так и не смог понять, как это произошло – просто внезапно он обнаружил себя совсем рядом с арранкаром. Руки вцепились в мех на куртке, дернули на себя, так, что Гриммджо клацнул зубами от неожиданности.
-Да заткнись ты уже, – прошипел парень ему в лицо. – Хватит из себя крутого строить. Не хочешь – вали, куда твоей дырявой душе угодно – в Токио, в Уэко, хоть к Айзену! Я два раза предлагать не стану.
Джагерджак моргнул удивленно, а потом… улыбнулся, как будто для него только сейчас все встало на свои места, как кусочки мозаики. Легким движением он отцепил пальцы парня от своих плеч.
-Ты псих, Куросаки…- и выдохом, в сторону. - Ладно, считай – уговорил. Пошли.
Почему-то эта хищная улыбка совсем не понравилась Ичиго. Дрожь пронеслась по спине – вот черт, теперь ему и правда придется ночевать в одном доме с арранкаром! Мысли о том, что он сам виноват в этом, и о том, чем все это может закончиться, упорно стирались внезапной накатившей паникой. Однако у парня хватило сил не показать свое замешательство.
Ладно, черт с ним. Уж с Джагерджаком он как-нибудь справится…
Одернув куртку, Куросаки быстрым шагом направился к двери, удовлетворено и одновременно взволнованно вслушиваясь в хруст снега за спиной, дублирующий его собственные шаги. Замерзшие пальцы никак не способствовали быстрому открытию замка, и Ичиго, приглушенно чертыхаясь, около минуты возился с мерзко бренчащими ключами.
-А ты что же, живешь один? – арранкар со скучающим видом осматривал темные окна клиники.
-Нет… Просто отец с сестрами уехали.
Ключ наконец поддался мольбам – оглушительно хрустнул в скважине, и на арранкара и синигами с порога дохнуло теплым сухим воздухом прогретого помещения.
Пока Ичиго закрывал дверь и шарил рукой по стене в поисках выключателя, Гриммджо, чувствуя себя вполне непринужденно, скинул ботинки и прошел на кухню. Там он замер и повел носом, как зверь, попавший в незнакомое место.
Ичиго зажег верхний свет и снял куртку. Собственный дом вдруг показался ему совершенно чужим - присутствие арранкара путало мысли, сбивало с размеренности рутинных действий. Через несколько секунд он вспомнил, что надо бы промыть ранку на губе. Пройдя мимо осматривающегося Гриммджо, парень склонился над раковиной, намеренно заглушая стук собственного сердца шумом воды.
Он совершенно явно ощущал взгляд арранкара на своей спине – до неприятного покалывания между лопаток.
Не поднимая глаз, практически не шевелясь, Ичиго ждал. А чего – и сам не знал.
Незавершенность и недосказанность подвесили его в невесомости посреди открытой всем ветрам бесконечной пустоши. И дыру, вдруг образовавшуюся в душе, надо было чем-то заполнить.
-Сними куртку, идиот, - бросил он через плечо. - Неприлично быть в помещении в верхней одежде.
Джагерджак не ответил. Ичиго даже не слышал, чтобы он шевелился.
Черт возьми, хоть бы сказал что-нибудь. Сказал или сделал. Скажи. Скажи!
-Так и будешь делать вид, что ничего не было, Ичиго?
Голос раздался у самого уха, и у синигами по спине пробежала стайка мурашек. Жар тела Гриммджо он сейчас чувствовал всем своим существом – тот стоял рядом, шумно дышал ему в затылок... И не прикасался. Словно ждал разрешения.
-Ну же, ответь мне, И-чи-го... – последние слова были произнесены издевательски-коверкающим тоном.
Куросаки вздохнул, собираясь с силами, и выключил воду. Он не знал, что и как ему следует делать - всегда уверенный в правильности своих действий, на этот раз он был шокирован развернувшейся перед ним пустотой.
Поэтому почти облегченно вздрогнул, когда голубые волосы мазнули по виску, и сильная рука легла на шею, чуть сжимая, приглушая свет. Глухо зарычав, арранкар навалился на него сзади, всем своим весом придавливая к раковине, и вполне ощутимо потерся бедрами. Ичиго всхлипнул от обиды и стыда, рванулся, оттолкнул его от себя… Но пальцы уже намертво вцепились в рыжие волосы, оттянули голову назад, и через миг Гриммджо впился губами в его беззащитно открытое горло.
А дальше – понеслось, закрутилось... Сломалось и срослось заново.
Снова сплетаясь в диком первобытном танце, они закружились по кухне. Арранкар притискивал парня к стене, старался повалить на пол, кусал, временами рычал. Ичиго вторил ему, приглушенно хрипя, когда жесткий как терка язык проходился по ключице или шее. Меньше всего это было похоже на ласки – сжатая до предела страсть хлынула в душу, подминая под себя остатки человеческого в них. И, кажется, что именно так и надо – руки скручены, воздух раскален, и только сосущая пустота в душе требует заполнить её хоть чем-то. Гриммджо сжал пальцы на бедрах парня, приподнял его, крутанул – посадил на кухонный стол, попутно сметая всю оказавшуюся на пути утварь. Что-то болезненно резануло по запястью, но Ичиго не обратил на это внимания - сильнее стискивая руки на лопатках Гриммджо, он тянулся к нему губами, совершенно теряя себя в вихре охватившего их безумия.
Дикий полузвериный поцелуй оплавил воздух, отсек весь совершенно неважный мир, существующий где-то далеко – за пределами этой комнаты, с его холодом и снегом, и шаблонными чувствами.
Ичиго закрыл глаза. Ощущения никогда ещё не были такими интенсивными – он чувствовал всё, накатом и одновременно: и теплую вязкую боль, стекающую по коже, и зуд в запястьях, окольцованных полумесяцами ранок – там, где пальцы Гриммджо впивались в кожу слишком сильно… Прохладная поверхность стола и собственные негнущиеся руки, поток света ненавистной кухонной лампы, тихие удары снежинок в стекло, теплый влажный язык, исследующий его рот – слишком много для одного человека. Слишком мало.
На мгновенье ему показалось, что вдали слышится барабанная дробь. Но он ошибся – просто это у него в душе отдавалась звенящая, раскаленная жара чужого тела.
Стрелка часов оглушительно хрустнула, отсекая у времени еще одну минуту, и у синигами в голове как будто свет включили – он завозился, дернулся, вырываясь из цепких лап.
-Гриммджо… Черт, мы же оба парни…
Арранкар отвлекся от вылизывания его шеи и глянул глаза в глаза – с усмешкой, и всё же немного грустно.
-Какое важное наблюдение, Куросаки. А еще мы враги… Думаешь, мне по кайфу, что у меня встает на синигами? - он сухо усмехнулся и лизнул его в губы. – Но, знаешь, мне всё равно. Ты у меня уже в печенках сидишь, и если бы я не нашел тебя вчера, я бы наверно…
-Погоди, - Ичиго уперся рукой в грудь арранкара. - Так я не случайно встретил тебя?
-Не случайно, – фыркнул тот. – Да я уже неделю тебя выслеживаю. Твои дружки постоянно терлись около тебя… А теперь ты остался один, и я решил…
-Что?
-Я решил убить тебя.
Ичиго принял это заявление совершенно спокойно. Уже привычно было слышать такое от Гриммджо. Гораздо больше его волновали руки арранкара, медленно, но верно, отвоевывающие себе новые участки его кожи – на пояснице, под задравшимся свитером, на напряженном животе, ниже… Забирающие у Ичиго самого себя.
Едва справляясь с возбуждением, он прошептал, в муке отводя глаза:
-Так что помешало?
-Ты упал там, в центре… И я… - теплые губы на шее сменились зубами, низкий голос зазвучал у самого уха. - Черт, мне все равно. Я хочу тебя, слышишь? Убить, любить – это уже не важно!
Парень всхлипнул и затрепетал, когда чужая ладонь накрыла его ноющий пах. Довольно отметив перемену в лице синигами, Джагерджак расстегнул молнию на его джинсах, скользнул рукой дальше, оттягивая резинку боксеров.
Ичиго рванулся еще раз, попытался сдвинуть ноги, и снова был остановлен губами арранкара. Под его напором ему пришлось упереться руками в столешницу, чтобы не упасть на спину.
-Пусти… Не надо…
А сильные пальцы – такие умелые, грубые и нежные одновременно, уже сжимали и ласкали, и скользили дальше. И белоснежные клыки совсем близко – у лица.
- О, надо же… Всего несколько прикосновений, а ты уже так возбужден, Ичиго? Какой ты чувствительный…– с насмешкой протянул Гриммджо. Он откровенно наслаждался этой ситуацией и полной беспомощностью своего врага
-Отвали, сволочь... Ненавижу… - парень сам понимал, что противоречит себе, потому что уже толкался в руку арранкара, мучительно сводя ноги, закусывая губу.
-Ненавидишь? Да нет… Ты никогда не ненавидел меня по-настоящему, - в глубине синих глаз Ичиго успел увидеть неожиданное… понимание. Мелькнуло и погасло, уступив место прежней самоуверенности.
-Но знаешь что, Ичиго? Мне нравятся твои глаза сейчас… Ты уже не так уверен в себе, не так ли? Еще немного, и ты уже не сможешь контролировать себя. И ты отдашься мне…
Парень уже не слушал его – содрогаясь всем телом, он вскрикнул, попытался отодвинуться хоть немного. Но Гриммджо притянул его за затылок и впился губами, жадно ловя сбивчивое дыхание и крики, пока он кончал в его руках.
Боль резанула по руке, хлестнула холодом в плечо, немного затянув секунды оглушительного удовольствия. Ичиго вывернулся из-под жадных губ и глянул вниз – как оказалось, рукой он напоролся на кухонный нож. Жирное маслянистое пятно крови расползалось по столешнице. Парень обессилено уткнулся носом в прохладный мех на куртке, которую Джагерджак так и не соизволил снять, и чуть подвинулся к арранкару, не имея сил самостоятельно усидеть на столе.
Гриммджо ухмыльнулся и повел головой, выискивая что-то.
-Черт, здесь нам будет немного…неудобно.
Синигами не сопротивлялся – перед глазами то темнело, то вспыхивали ровные белые круги; стены и лестница, по которой его тащил арранкар, виделись как на смазанной фотографии – нечетко, обрывками. И когда Джагерджак открыл ногой дверь в его комнату, вероятно, привлеченный реяцу, и когда грубо опрокинул на кровать, навалившись всем своим весом, Ичиго еще не мог толком понять, что происходит.
Гриммджо делал с ним что-то такое, чего несколько дней назад он и представить себе не мог. После оргазма тело совсем не слушалось, но восприимчивость к новым прикосновениям была просто шокирующей, болезненной – как будто с него содрали кожу. Парень вяло мотнул головой, пытаясь придти, наконец, в себя; в горле до тошноты противно стоял ком.
Чужие руки уже обшаривали расслабленное тело; пуговица жалобно звякнула и полетела на пол. Джинсы давно были расстегнуты, но в них снова становилось тесно.
Ичиго протяжно застонал.
Нет-нет-нет! Больное, абсолютно неправильное влечение. Так не должно быть. Только не с ним!
-Ну что, Куросаки, - шептал Гриммджо, стягивая с него свитер. – Где же твоя хваленая решимость? Ну же, посмотри на меня теми самыми глазами…
-Пошел ты…
Ичиго взбрыкнул ногами в безуспешной попытке скинуть с себя арранкара. Тот был прав - в отличие от битвы, в этой ситуации для него не было ничего привычного. И он уже понимал, что проигрывает Гриммджо, жалко краснея, пытаясь вывернуться из стального захвата рук, хоть чуть-чуть отодвинуться от горячего крепкого тела, и всё же не имея ни сил, ни желания бороться с ним по-настоящему.
Единственное, что ему оставалось, как и обычно во всех безнадежных ситуациях - рвануть вперед, сломя голову; словно в сражении, отдавая всего себя.
Приподнявшись на локтях, он поцеловал Гриммджо – торопливо, немного неловко, но с пылом, враз перекрывшим все пробелы в опыте. Тот ответил ему еще с большей страстью - так, что ранка на губе снова засаднила, и терпкий привкус крови окропил обжигающее дыхание.
Не к месту запищал в кармане небесный передатчик, но Ичиго даже двинуть руками не успел – арранкар ловко вытащил его и бросил на пол. Следом полетела его собственная куртка.
-Стой, там же может быть вызов… Да пусти же…
Не слушая возражений, Джагерджак содрал с него джинсы; придавив бедрами к кровати, сам стянул через голову свитер. Судорожно пытаясь прикрыться, Ичиго возблагодарил судьбу хотя бы за то, что Юзу забрала с собой в путешествие Кона.
-К черту всех, - осклабился Гриммджо и прикусил мочку его уха. – Пусть хоть весь мир рушится. Я больше не отпущу тебя.
И он все никак не мог успокоиться – и прижимался, и терся о парня бедрами, и пробовал на вкус. А когда, наконец, отстранился, чтобы перевести дыхание…
Глаза распахнулись широко, дрожь пробежала по сильному телу. Арранкар как будто задохнулся на секунду. И не было в этот момент никакой ненависти или злобы – Ичиго прочел в его глазах восторг хищника, охотника, восхищенного красотой и доступностью добычи.
-Черт, Куросаки… - выдохнул он. – У меня просто крыша от тебя едет.
Внезапно Ичиго стало страшно – никто никогда раньше не хотел его так – неудержимо сильно, всего и сразу. Он понимал - все их чувства давно были на грани: ненависть переросла в страсть, или, может, привязанность стала злобой. И видел - Гриммджо сам едва контролировал себя. Хриплый голос то и дело срывался на рык, поцелуи сменялись болезненными укусами. Но хуже всего были эти глаза – потемневшие, резко очерченные белизной… Взгляд, полный желания разорвать его сердце.
Подспудно Ичиго осознавал, что арранкар просто не имеет и не знает других способов выразить свои чувства, что для него это еще и способ унизить своего врага, наказать…
И всё же…
Он мог вырваться, но не вырывался. Мог сопротивляться – и не сопротивлялся. Отчаянно цепляющееся за благоразумие и гордость сознание постепенно уплывало в темноту.
Будь что будет.
Ичиго облизнул губы и уткнулся носом в волосы арранкара.
Между ног все еще было влажно от семени, и парень почти не почувствовал дискомфорта, когда настойчивые пальцы проникли в него, наскоро растягивая. От напряжения он закусил смуглую кожу на плече Гриммджо.
Ничего, это можно перетерпеть. Это даже немного… приятно.
Подготовка не заняла много времени – Гриммджо и так едва сдерживался.
Страх вернулся к Ичиго только когда тот заставил его перекатиться на живот и приподнял за бедра, одновременно покусывая и скользя языком по позвоночнику – он поясницы до самого затылка.
Парень испуганно замер, почувствовав, как арранкар напирает на него все сильнее, заставляя тело вздрагивать от трепета и удовольствия. И тогда выдержка всё-таки отказала – Ичиго задергался, сомкнул ноги, что есть сил, вцепился в смятые простыни.
-Нет, не смей! Ублюдок, ты мне ответишь за это… Ох… Пусти, я сказал!
Но с каждым неосторожным движением он сам помогал Гриммджо заходить все дальше и дальше – тот даже не двигался, просто удерживал его за талию, притягивая ближе к себе. А когда Ичиго наконец опомнился, то зашипел от боли и унижения – арранкар уже плотно прижимался животом к его пояснице и бедрам, не позволяя отодвинуться.
-С-скотина…
-Да тише ты… Не дергайся, я и так едва… Ах, черт…
Ичиго уперся руками в кровать, изо всех сил стараясь не зажиматься. Гриммджо немного подождал, а потом задвигался в нем - плавно и одновременно грубо, с головой увлекая в этот сбивчивый ритм.
Ощущения были… непривычными. Арранкар не пытался намеренно причинить Ичиго боль, и все же от того, как он прижимался к нему сзади, как горячо дышал в затылок, мучительно медленно проводя языком между лопаток и по шее, почему-то было больно.
Но в судорогах и в стыде был оттенок наслаждения – мелкая дрожь, которая сначала едва улавливалась и была скорее фоном, разрослась, опутала ноги, напряженный живот и грудь.
А потом Джагерджак двинулся как-то по-другому, и Ичиго охнул и забился от бессилья – горячая волна прокатилась по телу, рассыпалась мурашками по рукам, приятным покалыванием осела внизу живота. Гриммджо довольно хмыкнул и накрыл его руки своими – придавил повлажневшие ладони к простыням, нестерпимо медленно прошелся пальцами по запястьям… И задвигался снова, ускоряя ритм.
-Слишком давно ты у меня в голове засел, - хрипел он, распаляясь еще сильнее. – Теперь никуда не денешься… Мой…
Ичиго казалось, что он умрет, ломаясь под тяжестью арранкара. Что сердце просто не выдержит шквала чувств, стыда, злобы и сладкого удовольствия, в одночасье прорвавшихся из-за скорлупы напускной суровости и нелюдимости.
В этом мире сейчас не было ничего кроме жара и прикосновений – он оглох, ослеп, онемел. Осталась только всё та же дикая чувствительность.
Он дотрагивался до влажной на ощупь, словно бархатистой кожи Гриммджо, когда тот изгибался над ним всем телом, и это давало хоть какое-то ощущение реальности. Страшно. Было по-настоящему страшно сейчас – нет ни времени, ни пространства; ничего, за что можно было бы зацепиться.
Гриммджо ухватил его за талию, немного надавил, заставив шире расставить ноги, и стал двигаться еще быстрее.
-Твою мать, Джагерджак …
Горло словно стиснули изнутри, заперев крик в груди. Руки дрогнули, переломившись в локтях, уперлись в кровать. Ичиго рухнул лицом в подушку и сдавленно заскулил – арранкар обнял его за грудь и живот, с силой вжался бедрами, прижавшись так близко, что стало трудно дышать.
Щека к щеке. Так горячо…
Гриммджо дышал шумно, и за оскалом белоснежных клыков слышалось нарастающее вместе с возбуждением низкое гортанное рычание.
-Ты мой, Куррросаки…
Движения все убыстрялись, становясь грубей и отрывистей – и вот тела сплелись в одно целое, словно становясь одним существом.
Ичиго протяжно застонал. Сдерживаться было практически невозможно. Не с ним. Не сейчас.
Мучительно-болезненное раздвоение сводило его с ума – когда с каждым толчком Гриммджо проникал в него все дальше и дальше, разрывал изнутри сладкой постыдной болью и ласкал рукой… а потом вдруг застонал отчаянно, словно умирая; абсолютно теряя контроль, пока Ичиго сам изливался ему в руки.
Сплав стонов и дыхания на несколько секунд вернул слух, и снова бросил их в горячее непроглядное забытье.
С полчаса они просто лежали на кровати, не двигаясь, боясь спугнуть хрупкую приятную усталость после разрядки. Ичиго не выдержал первым – завозился, как будто только сейчас понимая, что произошло, грубо оттолкнул от себя как-то сразу потяжелевшее тело; передернулся, когда почувствовал, как влажная кожа на груди Гриммджо отлипает от его спины.
В голове было абсолютно пусто - мысли подчистую стирались теплым светом фонарей за окном. С трудом двинув пересохшими губами, Ичиго приподнялся на локте.
-Ублюдок… Ненавижу…
Гриммджо шумно сглотнул и повернул голову в его сторону.
-Аналогично…
Он с легкостью перехватил кулак, несущийся ему в лицо, притянул парня за шею и поцеловал – глубоко, властно, вбирая в себя его гнев, вместе с криками и оскорблениями.
По-настоящему они любили друг друга только под утро – когда стало уже все равно, кто из них пустой, кто синигами, кто жив, а кто мертв… Мелкие бисеринки пота испещряли лицо арранкара, мышцы рельефно перекатывались под кожей – было видно, что он уже на пределе. Волосы разметались по лбу и вискам, и сердце заполошно стучало о ребра, отдаваясь в теле Ичиго болезненной усталостью.
И парень уже сам, теряясь в вихре чувств и ощущений, до синяков целовал грудь и шею Гриммджо, наслаждаясь каждым его стоном.
Целовать его тоже тяжело, как тяжело и сражаться, и просто находиться рядом. Солоновато-горькая кожа ужасно горячая, и Ичиго казалось, что дикая сила зверя просто спалит его. И дышать тяжело, и все тело болит, ожидая последней разрядки…
И осталось только одно желание – сделать всё, чтобы они вместе завершили эту ночь длиной в тысячу лет.
Собирая остатки сил, Ичиго вцепился во влажные голубые волосы и, продолжая зацеловывать устало прикрытые глаза арранкара, сам насаживался на него – быстро, хрипя от тихой боли где-то на краешке подсознания. Гриммджо зарычал и из последних сил прижал его к себе. Кажется, ему тоже почему-то было больно, и Ичиго, желая забрать эту боль, едва слышно, глотая огонь вместе со словами, прошептал ему в ухо:
-Люблю…
Тьма, первооснова жизни, затопила пронзительную синеву глаз, и Гриммджо в последнем завершающем рывке довел их обоих до оргазма.
А потом они просто лежали: не соображая, где и кто они, и как выжили минуту назад, смогли сохранить сознание и вернуться в этот мир. Вымотанные и взмокшие, они почти сразу уснули на скомканных одеялах, и последнее, что помнил Ичиго – липкая пленка пота, холодящая тело, и сорванное дыхание у своего виска.
***
Тяжелый утренний воздух вязко перетекал по комнате, отдавался болью в голове. Прошелестело по телу скомканное одеяло. Холодно, ужасно холодно просыпаться зимой одному в кровати… Одному?
Ичиго моментально сел и от секундного головокружения покачнулся, вцепился в смятые простыни. Арранкара нигде не было.
Во всем доме – ни звука, ни искры знакомой реяцу. Только черным пятном в свете наступающего дня выделялась куртка, забытая им тут же – на полу.
Парень наклонился и подтянул её ближе. Пальцы сами собой зарылись в прохладный почему-то мех. Мысли совершенно терялись в утреннем полумраке приспущенных штор, и он просто сидел – неодетый, свесив ногу, сминая в руках куртку, хранящую терпкий солоноватый запах крови, бессонницы, силы и еще черт знает чего.
По утрам без кофе душа начинала остывать – Ичиго это знал точно. Зимой же это было особенно ощутимо. Шлепая босыми ступнями по холодному паркету на кухне, он никак не мог очнуться от сна. Проклятый арранкар тоже не шел из головы. И, хотя парень все еще пытался найти оправдание и себе, и своим неосторожным словам, и всем вчерашним событиям в целом, в душе он уже прекрасно понимал, что эта ночь перечеркнула всё, что было в его жизни раньше.
Что-то подсказывало, что поступить по-другому просто не получится… Надо найти Гриммджо.
Плюнув на сомнения, он наскоро позавтракал, умылся, размазав усталость по лицу; чуть помедлив, схватил куртку арранкара и побежал на поезд.
Забытые перчатки остались сиротливо лежать в прихожей.
***
Шаг. Вдох.
Ичиго проходил мимо стеклянных витрин и удивлялся тому, что у него есть отражение.
Он горячо надеялся не встретить ненароком знакомых по пути в Токио - видеть никого не хотелось. Даже мельтешение людей - сплошь укутанных, похожих на больших нахохлившихся птиц, стало раздражать. Увязнув в своей абсолютной свободе, он начинал думать, что так и должно быть - что изначально он один, а родные, друзья и близкие просто сопровождали его по жизни.
Поезд попался хороший, быстрый, без остановок в пути. В полдень парень уже входил в тот самый парк и пытался понять, что же он здесь делает.
Просто стоять было холодно, и он принялся наворачивать круги у полянок, засаженных сакурой. Буря всё усиливалась, от холода немели скулы; в наушниках слышалось ломанное сердцебиение ударных и рваные вздохи гитары. И Ичиго шел, опустив глаза, и ощущал – если сейчас глянуть вперед, то затрепещет сердце, и задрожат ресницы, и обязательно придется отвернуться, подчиняясь грозному пиршеству зимы…
Странный вид безразличия охватил синигами, пока он, тщетно пытаясь согреться, бродил среди призрачных силуэтов деревьев в ожидании арранкара. Казалось, что одним из тысяч шагов можно было легко заступить за край реальности и просто исчезнуть из этого мира – серого, неприветливого. Как будто краска померкла и облупилась, открывая неприглядную действительность.
Вроде бы, всё как всегда – и город с небом, вечно разорванным дырами пустых, и люди, прячущие взгляд, проходя мимо. И зима все так же укрывала дома белоснежными невесомыми крыльями. И всё же… Обледенелые провода и далекий гул ветра, ощущение приближающегося снегопада, стальная ковка ветвей сакур на полотне снегов – все казалось лишь декорацией, скорлупой, скрывающая другой, несомненно, более мудрый и правильный мир. Заснеженные дома и люди, заиндевевшие чувства, застывшие в своей безупречной неподвижности до весны…
Батарейка в плеере села через три часа.
Ичиго посмотрел на мобильный телефон. Темный экран таил в себе какую-то мрачную насмешку. Да и глупо ждать звонков. Оттуда у арранкара может быть его номер?
Он походил еще немного, пытаясь разогнать кровь в замерзшем теле.
Неужели, все так и закончится? Встретились в заснувшем городе два одиночества, потянулись за теплом в обреченной попытке успокоить истерзанные чувства, залечить души, но, соприкоснувшись, лишь ранили друг друга – гораздо сильнее, чем раньше, в битве, так как были уже близки…
Когда начало смеркаться, Ичиго стал всерьез опасаться за свои руки – пальцы покраснели и с трудом двигались. Чувствовал он себя отвратительно – мало того, что целый день напрасно прождал арранкара на морозе, так еще и со здоровьем что-то было не так – его знобило и трясло, ощущения были такими, как если бы что-то очень тяжелое и горячее навалилось сверху, закрывая и небо, и свинцовые тучи, полные снега.
Обратная дорога совсем стерлась из памяти тихим дребезжанием вагонов и противной липкой слабостью, растекающейся по телу вместе с электронным голосом, обозначающим города и станции, которые проезжал поезд. Придя домой, Ичиго почувствовал себя совсем разбитым - зудом горячего песка в глазах он ощутил приближающийся жар – видимо, из-за дневного дежурства в Токио он заболел.
Плеснув ледяной водой на горячий лоб, он выпил несколько жаропонижающих таблеток и с трудом добрался до кровати, на которую тут же упал без сил, скинув только ботинки и куртку. Бледная плоскость потолка нависала над ним, грозя в любой момент рухнуть и раздавить собой, стены шатались и сдвигались.
За окном неистовствовала буря. Там, где-то далеко, крепчал ветер, гудел в трубах водостока, залеплял стекла серым рыхлым снегом. И чем дольше Ичиго смотрел на улицу, тем явственней видел, как комната наполнялась темнотой. Только бледный квадрат окна истекал серебристо-жемчужной пеленой, медленно наливался светом, который через некоторое время накрыл его с головой.
***
Он пришел, когда было уже темно, когда вьюга с отчаяньем смертельно раненного зверя скреблась в окно. Ичиго даже не смог понять, как арранкар вошел – настолько неслышно он двигался. Просто в какой-то момент у кровати возник темный силуэт, и парня окатило градом капель, когда Джагерджак мотнул головой.
-Привет, Куросаки! Соскучился?
Синигами не двинулся – даже поворот головы казался делом совершенно непосильным; налитое свинцом тело словно поджаривали на медленном огне. Он тяжело дышал приоткрытым ртом, и, склонившись над ним, Гриммджо вдруг поморщился, словно от боли, хищно блеснул глазами в темноте.
-Эй, что с тобой? От тебя кровью пахнет…
Он запустил руку ему под воротник.
-Вот черт… Ты весь мокрый.
Ичиго смог очнуться только после этого прикосновения – отстранился, зашипел сквозь сжатые зубы:
-Убирайся. Забирай свою куртку и вали, откуда пришел.
-А? – недоуменно уставился на него арранкар, кажется, только сейчас почувствовав разливающееся в воздухе напряжение и молчаливое недовольство Ичиго. – Чего? Ты что ли?.. О, не могу поверить, ты обиделся?
Гриммджо откинул голову назад и рассмеялся в голос, каким-то странным задушенным смехом.
-Неужели наш пай-мальчик умеет злиться? - издевательски протянул он, царапнув пальцами скулу синигами.
-Пошел к черту! - крикнул, сорвавшись, Ичиго.
Он сам поразился своему голосу – такому ломкому и слабому. Но Гриммджо был удивлен не меньше его. Веселье тут же исчезло из синих глаз – арранкар смотрел на парня внимательно и серьезно, а потом вдруг поднялся с кровати и тихо сказал, отворачиваясь:
-Мне нужно было уйти по делам. Ясно?
Некоторое время в доме царила полная тишина.
Гриммджо застыл посреди комнаты, устремив взгляд в окно. Руки его сжимались и разжимались, и Ичиго показалось, что сейчас он борется сам с собой, или, может, принимает какое-то важное решение…
Наконец Джагерджак медленно закрыл глаза, словно бы смиряясь с чем-то, одному ему известным. А когда открыл – как будто искра вспыхнула и погасла в темноте. Напряжение ушло.
-Сможешь встать? – тихо спросил он. - Тебе лучше бы переодеться.
-Что… Что ты делаешь? Не надо, – заупрямился было Ичиго, но Гриммджо уже сдернул с него одеяло и удалился в коридор, через минуту вернувшись с влажным полотенцем в руках.
-Снимай, придурок, - он дернул парня за рукав, - Я тебя оботру, а потом мы сменим тебе одежду. Лекарства какие-нибудь в доме есть?
-Не надо, я уже выпил. Отпусти меня… - отодвигаясь, возмущался Куросаки. - Черт, где… где ты научился этому?
-Я уже полгода среди людей живу, не забывай, – ответил Джагерджак, на корню пресекая его жалкие попытки сопротивления, расстегивая пуговицы на мокрой рубашке.
А потом он раздел его полностью, присел рядом, придерживая за плечи, и Ичиго ощутил себя погрузившимся в поток дурманящего тепла и силы, тонущим, беспомощным, и… как никогда живым.
Ох, лучше бы он сразу прогнал его…
Руки арранкара заскользили по телу - сначала грубо, даже причиняя боль; тысячей булавочных уколов отдавались под кожей прикосновения пальцев и влажной ткани. Потом движения обрели плавность, расслабленную неспешность - диссонансом со сбившимся дыханием синигами. Касание – вздох, взрыв ощущений в каждом рецепторе, в каждой клеточке опаленного жаром тела. Пальцы, руки, плечи, грудь и горячая область у шеи, ребра, плоский напряженный живот… Прикосновения обжигали, тревожили расфокусированные чувства.
Конечно, не стоило бы пускать всё на самотек – ведь Гриммджо пропал на целый день, не сказав ни слова, и со стороны это выглядело явным предательством. И злоба еще тлела огоньком в груди, и обида жгла горло, но Ичиго чувствовал, что уже проигрывает собственному сознанию, растворяясь в сильных руках.
-Какая же ты скотина…
-Да, - хмыкнул арранкар.
Чужие руки пропали, по телу прошелся холод хрустящей ткани свежей рубашки. Ичиго обессилено откинул голову на подушку.
Прохладный воздух ручейками лился из окна, расползался по комнате, приятно остужая веки. Синигами молчал – сейчас он весь обратился в слух. Вот пол тихо поскрипывает под ногами арранкара, вот шелестит одежда. Тяжкий вздох почти заглушает металлическое шуршание молнии.
Ичиго едва не подскочил, когда Гриммджо залез к нему в кровать, нагло отняв половину одеяла и накопленного тепла, но возмутиться не успел – арранкар ловко, по-звериному, подтянулся, опираясь на руки, и навис над ним, горячо зашептав в ухо:
-Перестань так смотреть на меня, иначе я прикончу тебя раньше, чем эта болезнь. Ну да, я не сдержался – так ты сам мне отвечал! А потом я... Черт, у меня просто крышу снесло… И я ушел не специально. Я правда хотел остаться. Доволен, придурок?
Джагерджак злобно фыркнул, замолчал и просто лег рядом.
В голове синигами фейерверками появлялись и пропадали мысли, путаясь, прячась друг в друге и убегая, когда он снова нарушил тишину.
-Эй, Ичиго?..
-Что?
-Повернись ко мне спиной.
Парень негодующе взбрыкнул ногами и набрал больше воздуха в грудь, готовясь высказать все, что он думает о наглом арранкаре, но тот, отведя взгляд, нехотя выдавил из себя:
-Да не буду я тебя трогать… Я все понимаю. Не будь девкой, Ичиго, повернись.
-Да чтоб тебя…
Внутренне коря себя, Куросаки все же подчинился. А потом мысли пропали совсем… Арранкар обнял его со спины и уткнулся носом в затылок. От него было жарко как от печки. Ичиго судорожно вздохнул.
Голова казалась очень тяжелой – и одновременно пустой, как воздушный шар, накачанный гелием. Синигами хотел было возмутиться – чувствовать себя таким уязвимым рядом с Гриммджо было чрезвычайно непривычно, но потоку тепла, живого, обволакивающего стянутое болью тело, сопротивляться было невозможно.
Плюнув на все, он позволил себе расслабиться в сильных руках, незаметно улыбнувшись, когда губы арранкара коснулись выступающего позвонка на его шее, прошлись по затылку в тягуче–медленной, до дрожи приятной ласке.
Вместе с теплом пришла сонливость, и парень закрыл глаза, внутренне смиряясь с тем, что позволяет себе так спокойно засыпать рядом со своим сильнейшим и опаснейшим врагом. Теперь это казалось совершенно несущественным – ему было так хорошо и спокойно, как не было уже очень давно.
продолжение в комментариях
-
-
05.10.2009 в 08:08Продолжайте творить)))
-
-
05.10.2009 в 17:24за отзыв спасибо, а вот на счет "тварьчества"... не обещаю))
-
-
02.12.2009 в 22:48-
-
02.12.2009 в 23:03аригато)))
-
-
07.12.2009 в 12:40-
-
07.12.2009 в 16:55ну наконец хоть кто-то не побил меня за концовку)))
-
-
07.12.2009 в 20:16Спасибо большущее за ваше творение!!!!! Второй раз уже перечитываю с огромным удовольствием.) Цепляет действительно крепко )
А бить ваш совершенно не за что))) Концовка идеальна, как и сам фик в целом)
-
-
07.12.2009 в 20:31черт. как приятно, когда так говорят о твоей любимой вещи)) T_T спасибо
-
-
07.12.2009 в 21:02Вам спасибо еще раз )
И не думайте, что теперь это только ваша любимая вещь
-
-
07.12.2009 в 21:06по секрету - как раз только сегодня меня торкнуло какую-то сайд-стори мелкую написать))
навеяно снегом))
-
-
13.12.2009 в 15:09-
-
13.12.2009 в 20:42Гримм завещал не грутсить) так что улыбаемся))
аригато
-
-
22.12.2009 в 16:25-
-
22.12.2009 в 16:30-
-
22.12.2009 в 16:33угу, у меня вс наоборот) начала с хеппиэндовых вещей, а закончила полным погромом XDD спасибо что прочли)
Рыжая шельма
не провоцируй людей))
-
-
22.12.2009 в 16:36-
-
22.12.2009 в 16:49бесплатная? тогда ладно)) *гладит шельму*
-
-
22.12.2009 в 16:52-
-
22.12.2009 в 17:31хотя ладно, тихонечно можно *чмокнула*
-
-
22.12.2009 в 17:33-
-
13.01.2010 в 18:33-
-
13.01.2010 в 19:05спасибо что прочли) и рада, если понравилось)
-
-
23.03.2010 в 21:12-
-
18.04.2010 в 00:55-
-
19.04.2010 в 21:07cпасибо)
-
-
22.04.2010 в 00:03-
-
23.04.2010 в 15:29вижу, уже все нашли?
-
-
23.04.2010 в 22:51-
-
23.05.2010 в 04:15-
-
23.05.2010 в 08:38спасибо большое) мне очень приятно