О вреде диет

[Murury]

Название: О вреде диет
Автор: Murury
Фандом: Bleach
Пейринг: Йоруичи/Хиори, в основном – Йоруичи/мозг Хиори
Жанр: юмор, повседневность
Рейтинг: PG-13
Саммари: «А поутру они проснулись…»(с)
Предупреждения: Да никаких, собственно, всё довольно мирно… насколько мирно может быть в присутствии Хиори.
От автора: Эмм… ну я как бы подозреваю, что сие есть совсем не то, чего хотела Garsonne urban … Прости, пожалуйста, и за задержку, и за это)
Дисклеймер: Сих дам придумал Кубо, а не я. Но если он заявит права, то рискует быть побитым. Тапком.


- Да отпусти ты, кошка драная… - лениво бормочет Хиори, заворачиваясь в простыню.
Йоруичи фыркает, нависая над ней. Та сейчас такая забавная – сонная, растрёпанная – и пахнет почему-то парным молоком. Йоруичи совсем по-кошачьи трётся носом о её щёку, обнимает, прижимая к себе.
Хиори разражено шипит, отпихивая её от себя, неразборчиво выдаёт что-то очень сердитое и матерное. Йоруичи в ответ только смеётся, прижимая её к матрасу, сопротивляющуюся и сонную.
- Ты мне поспать дашь или нет, а? – безнадёжно и обозлено.
Но Йоруичи недаром знает её уже больше ста лет.
- Кто-то вчера утверждал, что сон ему не ну-ужен… - ехидно протянула она.
- Иди ко всем чертям. – Хиори устало отвернулась. – Я жрать хочу.
Йоруичи фыркнула.
- Ты вообще что-нибудь хочешь, кроме как есть и спать?
- Драки?..
- Пфф. Это не ко мне.
- Тра… - Йоруичи закрывает ей рот ладонью, впрочем, тут же укушенной.
- Рот с мылом помыть? – ласково так спросила.
- Ха! Принцесса, тоже мне… Вчера мой язык тебя более чем устраивал. - Хиори села на постели, широко зевнула, взъерошила волосы. Одна из чёртовых резинок совсем запуталась в волосах, вторая вообще чёрт знает где…
- Принцесса. – С достоинством кивнула Йоруичи.
- Бывшая. – Ехидно припечатала Хиори, оборачиваясь от двери.
Йоруичи снова фыркнула, но уже как-то грустно, что ли?

Потом был завтрак. Хиори с мрачным удовлетворением мазохиста елозила ложкой в каких-то галимых хлопьях с молоком, изредка с тоской поглядывая на Йоруичи, поедающую Страшно Жирную и Вредную Пиццу.
Третью за последние десять минут.
- И как ты столько жрёшь и не толстеешь, а? – Хиори ткнула ложкой в пирамиду из коробок, высящуюся сбоку на столе.
Йоруичи как-то совсем не аристократично замычала, спешно заглатывая очередной аппетитный (Страшно Вредный!) кусок. Взяла следующий и ткнула им в Хиори наподобие указки.
- Я не жру, а ем. Организм требует… - Йоруичи нежно посмотрела в сторону ещё двух коробок, жареной курицы и вчерашнего бульона.
Хиори с тоской глянула туда же.
На пару минут обе слегка зависли.
- Хиори.
- А? – неумно ответила та.
- Ты же взрослая баба уже. Может, хватит фигнёй страдать?
Пару секунд Хиори почти готова поддаться. Но…
- Иди к чертям, Йоруичи. Без тебя разберусь. – В её голосе отчётливо послышалось сожаление.
Та фыркает, ухитряясь при этом прожёвывать кусочек от крылышка.
Помолчали.
- Нафиг. Эй, Йоруичи? – Хиори отодвигает от себя тарелку, поднимает взгляд. – Поцелуй меня, слышишь?
Она встаёт, наклоняется к «подруге» через стол. Йоруичи спокойно дожёвывает, облизывается.
- Не буду. – Усмехается, подпирает подбородок кулаком, хитро так кося взглядом снизу вверх.
- И какого?.. – Хиори тут же оскорблено отстранилась.
- Хлопья твои… - она скорчила рожу. – Бе-е…
- Ну и овца.
Хиори села, снова пододвинула к себе тарелку. На хлопья посмотрела уже с ненавистью. Йоруичи с независимым видом уплетала бульон. Хиори повозила ложкой по дну, помешала. Потом начала уже совсем бездумно гонять одну плавающую на поверхности хлопину за другой.
Обе были ребристые и смутно напоминали маски Пустых.
Этим они себя дискредитировали окончательно.
Хиори откинулась на спинку стула, прикрыв глаза. Волосы отвратительно лезли в лицо, резинка засела на веки вечные, Йоруичи сидела напротив и ЕЛА.
Короче, день начался фигово. А, да, ещё на плечах немного саднили вчерашние царапины – Йоруичи, блин… Чёрт, эта Йоруичи.
Аж зла на неё не хватает.

Каракура, на самом-то деле, была просто удивительно бестолковым городом. Не из-за суетливости или запруженности народом, в этом-то она как раз была почти идеальна. Но вот улочки…
Они раздваивались и сходились, сужались и расширялись, путались, походили одна на другую, петляли и сворачивали в десяти метрах от пункта назначения… Иногда Хиори была уверенна, что она обладает такой хренотенью, вроде разума. Разума причём явно бабского, стервозного такого из себя. Хиори она бесила.
Было похоже, что и Хиори её тоже.
Идиллия, вообщем.

Но это всё было бы вообщем-то, по барабану, если бы Йоруичи не решила вот конкретно сегодня, сию же секунду потащить Хиори то ли по барам, то ли по шмоткам, то ли кого-то мочить. Хиори не вслушивалась, она орала. Потому что резинка явно бросила Йоруичи вызов, а та смиряться с этим не собиралась.
Больно короче было, очень. Не так, как катаной в бок, конечно – но тоже очень и очень нехило. Более чем.
Хиори хотелось убить Йоруичи, убить резинку и побриться наголо. А, ну да - ещё надо было убить Шинджи, который был, как обычно, больше всех во всём виноват. А кто, если не он?
Йоруичи резинку таки-победила, явно воспользовавшись парочкой особо жестоких методов второго отряда, предназначенных для уничтожения противника. И даже хвостики завязала, достав чёрт знает откуда вторую потерянную резинку. Она была почему-то другого цвета, но это было не то что бы важно. Даже лицо дала какой-то своей хренотенью намазать, чтоб не так помято выглядело.
Потом оделись, и Йоруичи всё-таки куда-то поволокла. Как говорилось, Хиори особо не поняла куда – так что отдалась течению событий в лице неугомонной любовницы. Йоруичи очень хотелось назвать другим словом, но ведущую роль ей отдавать никто нифига не собирался.

Кстати, Йоруичи Каракура почему-то любила намного больше, чем Хиори. Так что та и без шунпо добиралась до места назначения в рекордные сроки. Хиори оставалось только злобно ругаться и лелеять мечту о дне, когда в Каракуру явится Кенпачи.
Собственно, «местом назначения» оказалось… кафе.
- Ты издеваешься, да? – без особой надежды спросила Хиори у мусорного контейнера.
- Да ты что? Это же моё любимое кафе! Тебе там понравится. – Почему-то Хиори показалось, что помимо воодушевления в голосе у Йоруичи послышалось ехидство.
Хиори как-то тут же поняла, что на позициях её ненависти она железно занимает первое место. Эту кошатину оттуда не вытурит даже Айзен, пожалуй. Жаль, что при попытке треснуть тапком та стопроцентно увернётся.
А потом Йоруичи снова ЕЛА. Хиори мрачно тянула из стакана какую-то синюю муть, которую тут называли коктейлем. А, точно эта дрянь ещё и издевалась, красочно расписывая в перерывах между пережёвыванием пищи «как всё вкусно».
Кафе было маленькое, уютное. Хиори хотелось убить его ещё больше, чем резинку.
Кафе мило улыбалось картинами, официантами и идеально чистой поверхностью стола.
Оно тоже явно издевалось.

Потом была драка с официантом, который чересчур нагло пялился к Йоруичи в вырез майки, разборки с хозяином, который был в результате бит тапком, хохочущая Шихоуин, которая всё это безобразие заедала пломбиром и лимоном. Хиори повторно разъяснила хозяину, на что именно он похож, и чем ему предстоит заниматься с официантом, счётом и моральной компенсацией. Тот впечатлился.
Потому обе «дамы» кафе покинули почти без потерь. Хиори теперь значительно больше любила окружающий мир, и даже готова была признать, что хотя бы Каракуру пока не стоит убивать. Йоруичи вещала что-то… про что-то, и тоже была, в целом, довольна.
Официант смотрел им вслед из окна, размышляя о несомненной пользе своей «нетрадиционной» ориентации для душевного спокойствия.
День только начинался.

---

Старшие

[Murury]

Название: Старшие
Автор: Murury
Фандом: Bleach
Пейринг: Гриммджо|Ичиго, Улькиорра|Орихиме.
Жанр: юмор, повседневность.
Рейтинг: G
Саммари: Всё донельзя банально, дорогие мои. Все живы, Гриммджо живёт у Ичиго, Улькиорра у Орихиме. А теперь давайте подумаем, насколько арранкары старше обоих детишек…
Предупреждения: можете напороться на немаленький ООС, АУ и прочие ужасы.
От автора: когда-то я обещала Kasandra_Black ГриммоИч. А вылезло это.
Будем считать, что это первая ласточка)
Дисклеймер: Их всех придумал Кубо, я только играюсь.

…А ведь в первый месяц его даже почти всё устраивало - Куросаки постоянно под боком, и подраться можно, и побесить, и вообще… За Пустыми охотится теперь можно было не спрашивая разрешения у ублюдка Айзена – он, конечно, не то чтобы раньше спрашивал – но всё же… И с папашей Куросаковским можно было довольно неплохо за жизнь поболтать – тот хороший мужик оказался, толковый – хоть и был шинигами и вел себя порой как идиот.
Началось всё с того злосчастного возвращения чёртового рыжего из школы.

Куросаки был мрачен и взвинчен до предела. Портфель был нехилым пинком закинут в угол, кроссовки – под кровать. Ичиго подошёл к столу, опёрся об него ладонями. Постоял. Выдохнул.
- И что стряслось? – с любопытством поинтересовался Гриммджо с подоконника.
Всё напускное спокойствие с Куросаки слетело мигом. Он со всей дури шибанул кулаком по столу, зашипел, схватился почему-то за голову.
- Я её убью! – рявкнул Куросаки так, что Гриммджо даже немного испугался.
- Кого?
Дальше Ичиго распинался где-то с-пол часа. Он мерил комнату шагами, он возводил руки к потолку, он призывал на голову таинственной «её» всяческие кары и бедствия, он пинал ни в чём не повинный портфель – но Гриммджо так и не понял, в чём дело.
Он соскочил с подоконника, схватил внезапно осатаневшего парня за плечи, встряхнул хорошенько пару раз. Потом ещё парочку, чтоб наверняка.
- Да что за нахрен, Куросаки? – Гриммджо, у которого от его мельтешения уже слегка заболела голова, церемониться не собирался.
Ичиго как-то весь обмяк и опустил голову. И выдал, каким-то мертвенным голосом:
- Гриммджо, она поставит мне двояк в полугодии. – он поднял голову, схватил Джаггерджака за грудки. – Гриммджо, ни за что, ты понимаешь?! Я же всё учил, хоть меня и не было много, а она слушать даже не хочет!
Во взгляде и в голосе у него было такое сильнейшее отчаяние, что казалось, будто на двояке, пусть даже в полугодии, у Куросаки кончалась жизнь. Очень хотелось над ним поржать или поизмываться – но Гриммджо этого почему-то не сделал.
И пожалел, сильно очень пожалел потом.
Но это было потом.

Гриммджо долго ему втирал, сам не зная зачем, какую-то ересь про дурных баб, про то, что оценки – фигня полная, главное же, что знает. Ещё внушал насчёт того, что он, блин, стольких уже совсем нехилых противников обставил, что ему теперь какой-то хилый двояк и несдался. Ичиго постепенно, не сразу – но поддавался. Ну, то есть приступов бешенства или отчаяния уже можно было не ждать.
Но за это время Гриммджо как-то незаметно сам проникся к придурочной училке неприязнью.
Успокоенный Ичиго ушлёпал на кухню, проникшийся Гриммджо сиганул в окошко. Ичиго пил чай, а Гриммджо, не особо задумываясь, зачем оно ему нужно, отправился в школу.
На следующий день Ичиго вернулся, притащив честно выстраданный четвертак. Если вчера Куросаки готов был убить весь мир, то сегодня он был готов весь мир любить. И Гриммджо, уже слегка жалеющему о вчерашнем внушении, это пришлось терпеть. Куросаки что-то радостно вещал, найдя в его лице слушателя.
Гриммджо хотелось подраться. Хоть с кем-нибудь.

С того дня всё как-то вообще поменялось. Не в лучшую сторону, как считал Гриммджо. Ичиго рассказывал буквально всё – будто раньше поговорить было не с кем и прорвало. И смотрел так, будто совета ждал, или поддержки, или ещё чего… И, чёрт. Почему-то Гриммджо приходилось это давать. И пусть даже это ограничивалось «Да дай ты ему по морде, и всё» или «Пошли их всех на короткий хутор» или «Да ну не раскисай, ты же мужик…», Ичиго этого хватало.
Теперь с ним стало и не подраться нормально, бесить и ржать – невозможно вообще. Гриммджо ощущал, что Куросаки медленно, но верно становится чем-то вроде младшего в стае, которого надо тыкать в ошибки, оберегать, и ещё хрен знает что с ним делать.
Это злило, это раздражало, это было…
Но когда по вечерам Ичиго в очередной раз совершенно по-детски просил рассказать ещё раз, как он со стаей завалил какого-нибудь сильного нумероса, даже не будучи арранкаром, Гриммджо почему-то рассказывал. Чувствовал себя при этом несколько странно, конечно, но…
Ишшин в тихую ухмылялся, думая, что из того получился вполне себе неплохой дедушка.

***

Улькиорра с некоторых пор начинал думать, что такое наказание свалилось на него не просто так. Потому что женщина была наказанием страшным.
Она была аккуратна, она была самостоятельна, она могла себя прокормить… Вплоть до того момента, как Улькиорра появился в её доме. Иногда он думал, что наверное, не следовало тогда…

Орихиме немного испуганно посмотрела на только что зашедшего на кухню Шиффера. Он, быть может, и изменил некоторые убеждения после боя с Куросаки, но вот манера общения со всеми окружающими не изменилась. Тот сел на стул напротив кухонного стола. Орихиме хотела было что-то спросить, но тот качнул головой, прерывая и велел:
- Готовь дальше, женщина.
Орихиме продолжила. Сначала непривычное внимание немного мешало, но потом она почти забыла о присутствии в комнате ещё кого-то. Арахисовая каша с лимоном, дыней и майонезом обещала получиться замечательно. Улькиорра хмурился. Из того, что он знал о человеческой пище, следовало, что ингредиенты не совместимы. И есть это было бы чревато… проблемами.
- Женщина. – позвал Улькиорра.
- Да, Улькиорра-сан? – Орихиме оторвалась от приготовления тостов с рыбой и малиновым джемом.
- Женщина, ты не будешь это есть. – Улькиорра поднялся со стула, подошёл к ней, глядя сверху вниз.
Почему-то не сработало.
- Ну конечно, не буду! – Улькиорра почувствовал подвох, но было уже поздно. – Это для вас, Улькиорра-сан. – Орихиме немного робко улыбнулась. – Я уже ела, а это, ну… в честь новоселья вашего… - это был тупик.
Если бы Улькиорра отказался, Орихиме бы обиделась. Расстраивать и заставлять женщину плакать не хотелось. Может, из-за зачатков просыпающейся совести, но вообще-то Улькиорра просто не знал, что делать с плачущими женщинами. Поэтому он просто спросил:
- Да?
Орихиме уже более уверенно и радостно кивнула.

- Улькиорра-сан? Улькиорра-сан! Вам нехорошо? – самая большая ирония, думал Улькиорра, в том, что женщина о нём искренне заботилась, как будто не было тех нескольких дней в абсолютно белом помещении.
Слегка зеленоватый Улькиорра тихо произнёс, поднимаясь по стеночке:
- Всё в порядке, женщина. Мне нужно… отдохнуть. – он согнулся пополам, прижав руку ко рту, ещё тише прохрипел – Я сейчас вернусь.

После этого Улькиорра безапелляционно заявил, что готовить будет сам. Объяснить женщине, которая готовить (всякую отраву) искренне любила, «почему» было тяжело, но он постарался. «Лапши навешал» сказал бы Гриммджо, но Джаггерджак жил у Куросаки и, следовательно, о тонкостях совместного проживания бывшего Кватро Эспады и Иноуэ Орихиме понятия не имел.
Улькиорра нашёл поваренную книгу, конфисковал у женщины фартук и принялся учиться. Как ни странно, всё было вовсе не так ужасно, как он себе представлял – ему даже… нравилось, да?
Но это было не всё. У него появилась странная мания. Он отдавал себе в этом отчёт, конечно, но…

- Где ты была, женщина? – казалось, от его тона окна в доме должны были покрыться инеем.
Орихиме поёжилась и слегка отступила. Улькиорра двинулся следом.
- Я спросил…
- Я была у Тацки… - тихо пискнула она.
- Кто такой Тацки? – нет, Улькиорра отчётливо понимал, что это не его дело, но всё же…
- Это моя подруга, Улькиорра-сан. – Орихиме осторожно заглянула ему в глаза. Те стали на пару десятых градуса теплее.
- Ты могла предупредить, женщина.
- Я…
- Ужин на столе.
Орихиме почувствовала себя отчитанной маленькой девочкой. Было не слишком-то приятно, обидно даже… Но с другой стороны, Улькиорра о ней… беспокоился?
Улькиорра сидел напротив за столом, читая книгу, Орихиме уплетала онигири, радио тихо шептало что-то низким мужским голосом.
Было… уютно?

Улькиорра злился, если она приходила позже шести – даже если предупреждала. Улькиорра не подпускал её к плите на расстояние выстрела серо. Улькиорра делал с ней уроки, случайно узнав однажды, что она получила трояк – не то по математике, не то физике.
Вообще, Улькиорра постепенно превратился во что-то такое вечное и незыблемое, без чего уже и не обойдёшься. Орихиме не задумывалась о том, хорошо это или плохо, странно или нормально. Так было. Было и всё.
Улькиорра же чувствовал странную, болезненную потребность о ней заботиться – и если хоть какая-то мелочь шла не так, нервничал и беспокоился. Внешне это не выражалось, конечно – но Орихиме уже знала, что даже чуть поджатые губы или прищуренные глаза – сигнал, что надо срочно как-то убедить Шиффера в том, что всё в порядке.

Урахара прикрывал улыбку веером и склонял голову набок. Орихиме вежливо поклонилась, поздоровалась. Тот помахал на неё веером, говоря что-то про «не нужно таких церемоний, Орихиме-чан», всплеснул руками, поправил шляпу и снова улыбнулся.
- Вы не могли бы передать своему родителю вот это? – Киске протянул какой-то свёрток.
Орихиме кивнула. Потом запоздало удивилась:
- Урахара-сан, но у меня же нет родителей…
Тот обернулся.
- Ох, прости, оговорился, Орихиме-чан. Передай пожалуйста Улькиорре-куну.

«Родитель» ждал дома, что-то читая, как обычно.
Обед был уже на столе.

---

Авария

[Murury]

Название: Авария
Автор: Murury
Фандом: Блич
Персонажи: Орихиме и её Пустая
Жанр: Странный сюростёб.
Рейтинг: G
Саммари: О голосах, глазах, маньяках и музыкальных изысках.
Дисклеймер: Не моё, забирайте, Кубо-сан.
Размещение: Хех, да можно, если оно кому-то понадобится - только ссылку мне.
От автора: Написано для моей милой сообщницы-Химеманки Alcohol-sama, которая утверждала, что будет рада любому подарку с Орихиме. Ну и тем, кто хотел ещё что-то про Пустую Орихиме.




Орихиме, конечно же, не впервые посещал этот странный, шипящий голос. Слышался он буквально отовсюду – или ниоткуда. Может, он ей вообще чудился. Но, тем не менее, это не изменяло двух фактов.
1. Орихиме его всё-таки слышала.
2. Он каждый раз её немного пугал.
Так о чём это я? Ах да, о голосе. Знаете что? Сегодня Орихиме услышала его снова.
- Ну что, сломала? – ехидно вопросили откуда-то Оттуда.
Орихиме вздрогнула, но оборачиваться не стала. Некий опыт подсказывал, что ничего кроме холодильника она за спиной не увидит. Нет, не подумайте, Орихиме ничего не имела против говорящих холодильников – но ведь в прошлый раз голос доносился от окна в её комнате, наверху… Ползающие по отвесным стенам холодильники отторжения тоже не вызывали, но Орихиме сомневалась, что такое ленивое существо стало бы сдвигаться с места даже ради неё.
Наверное, у неё даже вышло бы стать великим сыщиком или космонавтом. Ведь она так ловко отсеяла одного из подозреваемых! Причём тут космонавт, Орихиме не знала. Наверное, ей просто очень хотелось им стать.
- Игнорируешь, сестрица? – ах да, голос был девичьим. Теперь холодильник точно отсеялся из списка подозреваемых – во-первых, родственников среди этих детей бытовой промышленности Орихиме не помнила, а во-вторых – холодильник был уж точно не девушкой, а таким из себя крепеньким старичком, пережившим прогресс, войну, саму Орихиме - и, собственно, заглохнуть пока не собирающимся. Это определённо вызывало к нему уважение, учитывая последний пункт.
Но дело, вообще-то, было не в голосе, не в холодильнике и даже не в новом розовом халате в зелёную полосочку.
Орихиме и правда сломала. Ложку. Любимую чайную ложку, стальную, с длинным узорчатым черенком… как можно сломать стальную чайную ложку, спросите вы? О, нет ничего проще. Просто подарите её Орихиме.
Ложку было страшно жаль, почти до слёз. Вот если бы Орихиме была учёным, она обязательно изобрела бы способ починить несчастную! Ну, или если бы хотя бы знала, где в Каракуре можно купить клей для металла.
- А я тебе говорила, говорила – «Не тыкай ложкой в кафель!» А ты? Вот скажи мне, а что ты? – возмущение в «её» голосе набирало обороты. – Я даже не могу понять, зачем ты это делала!
Против воли Орихиме немного смутилась. Ну что тут такого… играют же люди на хрустальных бокалах! А вот ей захотелось на кафеле. Ложкой.
Иногда Орихиме мыслила чересчур креативно.
- Музыкантша… - слегка ошарашено протянул голос.
Орихиме ощутила себя немного польщенной.

А за клеем она всё-таки пошла. Ну и что, что не знала, где находится магазин? Кто ищет, тот всегда найдёт, в конце концов.
Голос, очевидно поражённый в самое сердце её талантом и творческой жилкой, на время затаился. Но Орихиме всё-таки изредка оглядывалась – а вдруг мелькнёт тень коварно крадущегося за ней холодильника? Хоть она и сняла с него подозрения, тот продолжал чем-то смутно беспокоить.
День был довольно пасмурным, кстати – дождь будто вот-вот собирался зарядить. Почему говорилось «зарядить» Орихиме не знала. Но главной среди догадок была та, про пистолеты. Не совсем про пистолеты, про фильм. Или про того мужчину. Или…
Нет, стоп, надо по порядку. Как-то они вместе с Тацки смотрели фильм – из тех, что любила Тацки, конечно. Боевик. И там был мужчина, который был плохим, и, конечно же, умер под конец. Ну, знаете, как бывает в хороших боевиках? Плохие умирают. Так вот, иногда Орихиме думала, что он по какой-то глупой ошибке попал в рай, и за неимением пистолетов стрелял в прохожих из туч, в лучших своих традициях.
Иногда этому нехорошему человеку даже попадал в руки град – и уж тогда-то мерзавец развлекался на славу. Орихиме даже порой казалось, что она слышит его смех откуда-то сверху.
Смех был неприятным. Определённо. Прямо как новая учительница математики.
Но ангелы, наверное, всё-таки за ним следили – и зимой вместо дождей и града подсовывали мягкий, пушистый снег.
Это радовало.
Задумавшись над этим, несомненно, интересным фактом, Орихиме вышла к «зебре» перехода. Она, кстати сказать, совершенно не понимала – как можно было назвать это «зеброй»! Ведь зебры чёрно-белые. «Чёрно-», «чёрно-»! Ну никак не «серо-»…
- Ты неисправима… - почему-то Орихиме отчётливо представился «её» тяжёлый вздох.
В голове что-то защёлкало, как деревянная трещотка, или леденцы в упаковке, или ногти по столешнице.
Внезапно мелькнуло понимание, что дорогу она отправилась переходить на красный свет. Захотелось сказать что-то вроде «Ой!», но думалась почему-то всякая ерунда, например: «Откуда у меня в сознании столы? Может, там есть ресторан?..»
А потом послышался жуткий визг, как на ведьминском шабаше, в глаза ударил свет…
Последней разумной мыслью было что-то укоризненное, начёт «её» - ну разве положено молодым девушкам так ругаться?.. Откуда-то Орихиме точно знала, что «она» её ровесница.

Бормотание. Яростное, обозлённое – где-то рядом, совсем рядом…
- «Неположено ругаться! Ха! Нашла, о чём посреди дороги размышлять, вот же идиотка!.. Ооо, да за что же мне такое… Музыкантша, а!
Дальше послышался немного истерический смех, со всхлипываниями и уже неразборчивыми восклицаниями, среди которых отчётливо мелькали только «холодильник», «идиотка» и почему-то «Полосочка! Зелёная полосочка!»
Полосочка, очевидно, была самым значимым из занимавших неизвестную девушку мыслей.
Орихиме решила, что надо бы внести ясность.
- Розово-зелёная. Она была розово-зелёной. – Это она произнесла, всё ещё не открывая глаз. Ощущения подсказывали, что к ресницам кто-то привязал много-много тоненьких верёвочек. Из-за этого они казались очень тяжёлыми.
Смех затих.
Послышались приближающиеся шаги, внезапно громко отдающиеся в тишине.
Сначала у Орихиме ёкнуло сердце, потом – что-то в голове. От последнего срочно захотелось застонать и какую-нибудь таблеточку. От головы.
- Топор?.. – ехидно-разозлённое шипение послышалось совсем близко, сотней остреньких молоточков ударяя по ушам.
Орихиме тихонечко и жалобно застонала, пытаясь намекнуть, что можно бы вести себя и потише.
Та, другая не впечатлилась.
- И не думай… - Чьи-то пальцы цепко ухватили за подбородок. – Заслужила! – это уже совсем не по-девичьи рявкнули прямо в лицо, заставив подскочить и всё-таки порвать те странные ниточки – глаза распахнулись…
Визжала Орихиме громко и вдохновенно.

- Девушка, девушка! С вами всё в порядке?! – перед глазами плыло.
Весь мир и тень, которая склонилась над ней, радостно и беззаботно покачивались из стороны в сторону. Машинально Орихиме поискала в их движениях элементы какого-нибудь известного ей танца – но не нашла.
Это расстраивало.
И голова боле-ела…
Ой. Там же были… Глаза! Большущие, страшные, оранжево-чёрные глаза! Ужас-то какой…
Послышался уже почти усталый вздох, достойный всепрощающего Ками.
«Глаза!» - с ужасом подумала Орихиме.
«Дура» - задолбано припечатали глаза.
Орихиме немного обиделась, но ужас прошёл.
Тем временем тень сама по себе превратилась в явно обеспокоенного молодого мужчину. Тот, заметив, что она очнулась, подхватил её на руки и куда-то понёс, находу что-то говоря про больницу, машину, осторожность и пытаясь ещё при этом извиняться.
Глаза как-то истерично хихикнули.
«А вот и маньяк на нашу голову… Жизнь прекрасна!» - кажется, с обозлённого их настрой сменился на философский.
Орихиме, конечно, понимала, что маньяк – это не очень-то хорошо. Но причин подозревать в подобном этого мужчину у неё не было, хотя он, как Орихиме догадалась, её сбил. Это было печально, ей ведь так хотелось поскорее найти тот клей.… А теперь это важное дело придётся отложить.
«Ками… тебя машина сбила, а ты думаешь про КЛЕЙ…»
Какой же из неё Ками? Она просто Орихиме, Иноуэ Орихиме…
«Так, всё. Отключайся, если тебя сейчас изнасилуют и убьют, я не хочу это видеть»
Дальше Орихиме не успела ничего подумать, хотя парочка слегка пошатывающихся мыслей и попыталась постучаться к ней в голову.
Бедолаги. Они-то не знали, какое это гиблое дело…

…Медсестра была странная. Вместо халата на ней было смутно знакомое длинное белое платье, волосы тоже были белыми. Ногти на вцепившихся в ткань платья пальцах красовались аккуратным чёрным маникюром.
Всё в ней Орихиме что-то напоминало. И чем выше она поднимала взгляд, тем ближе становилась разгадка…
«Глаза!» - хотела было вскрикнуть Орихиме, но девушка скорчила такую рожу, что слова буквально зацепились руками и ногами за что-то в горле, наотрез отказываясь вылезать.
Потом пришло ещё одно…
«Какая… Белая я…»
Белая – это было лучшее определение для особы, сверлящей её сейчас внимательным (Препарирующим!) взглядом.
Потом она заговорила, и Орихиме тут же немного расслабилась. Это был голос, тот самый, так доблестно поддержавший её в трудный час утраты любимой ложки. У ложки был длинный черенок, точно.
- Очнулась… - она произнесла это медленно, тяня гласные – будто прикидывая, кажется ей или нет. – Поздравляю, тот придурок оказался очень совестливым маньяком – даже до больницы твою тушку довёз. Хотя я бы тебя точно изнасиловала. В назидание.
Орихиме почему-то из всего сказанного извлекла только последнюю фразу.
- Не надо меня насиловать. – Она немного напряглась, сделав попытку отползти назад.
«Медсестра» закатила глаза, явно борясь с желанием патетично возвести руки к небу.
- Очень ты мне нужна… - пробурчала та, и качнула головой.
Тем временем Орихиме уже оглядывалась – вокруг был… сад? А как же больница?
Она решительно ничего не понимала, но сад ей определённо нравился. А вот она говорила, говорила, что есть булочки, растущие на деревьях!
- Нужна, да?.. – рассеянно спросила она, уже не вполне осознавая, к кому обращается.
Хихикающие глазастые розы были интереснее. Они лукаво переглядывались и шептались – Орихиме вдруг очень захотелось присоединиться к беседе…
- Ай! – довольно-таки болезненный подзатыльник явился полной неожиданностью.
- О чём ты только думаешь! – белая близняшка нависла над Орихиме недописанным докладом по биологии. Даже хуже.
- За что?! – справедливо возмутилась Орихиме. Она была точно уверенна, что справедливо.
На пару мгновений Орихиме почувствовала себя рыцарем. Или всё-таки космонавтом?..
Та, другая, белая Орихиме вздохнула, пошевелила губами. Она считала до десяти. Потом ещё раз. И ещё.
Губы у неё были синими. Бедная, подумала Орихиме. Замёрзла, наверное. Захотелось обнять её, пригреть, сказать что-нибудь утешающее, ласковое. Орихиме вообще была доброй, очень доброй.
А та подняла какой-то уж совсем непроницаемый взгляд, поднялась на ноги. Повернулась спиной, направившись куда-то вглубь дубовой рощи, звенящей серебристыми колокольчиками. Бордовая крапива пыталась уцепиться за подол её платья маленькими колючими ладошками – но под вскользь кинутым холодным взглядом как-то вся тут же сдулась и присмирела.
И тут Орихиме внезапно пришла в голову Мысль. Нет, даже две Мысли.
Первая была – «Где это я и кто это ты?» Вторая была слегка неразборчивой из-за мелькающей биологии и полосатых космонавтов, танцующих румбу.
Белая Орихиме, кажется, могла читать её мысли.
- Я Пустая. – Орихиме вздрогнула, чисто инстинктивно. – Ты в своём внутреннем мире. Нет, есть я тебя не собираюсь, и тело захватывать тоже. Мне дорог мой мозг, я не выдержу зрелища себя в том мерзком халате…
Орихиме очень чётко представила себе злорадно хихикающую Пустую, заносящую над ней, Орихиме, вилку и ножик. Нет. Чайную ложку с длинным черенком. Ещё на ней был халат в розово-зелёную полоску, а мозг её уходил на закат, придав извилинам скорбное выражение и махая костлявой ручкой.
Пустая вздрогнула.
Орихиме её порой и правда пугала. Сильно.
Та виновато улыбнулась. Пустую слегка перекосило.
- Бывай, вообщем. – она замолчала на пару секунд. – И не попадай больше под машины, ясно? Даже твоё катастрофическое везение может тебе вдруг изменить.
- С кем? – По инерции спросила Орихиме.
Но ей уже никто не ответил – Пустая уходила, а уютный разноцветный садик постепенно заволакивала белая пелена…

С того случая прошло пару месяцев. Авария сказалась исключительно ушибами и синяками – ну, и небольшим сотрясением мозга. Пустая ехидно отметила удивительность его наличия.
Орихиме на неё не обижалась – она решила, что некоторая грубость и раздражительность данной представительницы фауны (флоры?) её внутреннего мира объясняется исключительно тяжёлым детством и деревянными игрушками. Та на это почему-то начала обзываться – но тут же замолчала. Орихиме взбрело в голову её… погладить. По головке.
А что такого?..
«Что такого» Пустая не объяснила, даже когда больно перехватила ладонь, чуть не сломав все косточки. Только диковато покосилась, выдохнула. Вняла, наконец, возмущённо-перепуганным увещеваниям, и железная хватка перестала быть опасной.
Но её руку Пустая тогда почему-то отпускать не спешила.

…А вообще, жизнь шла своим чередом.
- Только не говори мне, что ты собираешься ЭТО купить… - голос у Пустой слегка осип от ужаса.
А голубое платье в оборочку с зелёным Микки Маусом на животе призывно шевелило с витрины ядовито-розовыми ленточками…

---

[~ Анечка Неко ~]

Название: "Долгожданное признание"
Автор: я, Анечка Неко
Бета: нету
Категория: гет
Пейринг: Ичиго/Орихиме
Рейтинг: PG-13
Жанр: романс, драббл
Саммари: они наконец-то решили признаться...
От автора: мой первый фанфик по Бличу!

В тот вечер лил проливной дождь, гремел гром и небо вспыхивало молниями. На улице было темно, промозгло и неуютно, а домик Орихиме казался уютной коробочкой, полной оранжевого света, последним пристанищем тепла в этом холодном мире. Ичго все смотрел на ее окна, он стоял, скрытый деревом, весь промокший и замерзший, но никак не мог решиться позвонить в дверь.

- Я должен это сделать, - сказал он сам себе. - Я уже неделю прихожу сюда и стою тут, но смелости не хватает. Но сегодня я должен решиться, сейчас или никогда!

Рыжеволосый шинигами собрался с духом и подошел к двери. Странно, он не боялся сражений с огромными Пустыми и сильнейшими шинигами и арранкарами, он даже победил злодея Айзена, а сейчас у него дрожали колени и руки. Ведь именно сейчас он должен был в первый раз в жизни признаться в любви. Парень поднялся на крыльцо и постучал в дверь.

А Орихиме тем временем сидела на полу перед телевизором и утирала слезы. Она смотрела прекрасный романтический фильм "Сумерки", который был очень популярен у современной молодежи. А плакала девушка, потому что тоже была влюблена, она любила Ичиго больше всего на свете, но он не обращал на нее внимания (так ей казалось). Прошел уже месяц после возвращения из Уэко Мундо, они снова ходили в школу, и любовь Орихиме пылала все ярче, но Ичиго почти не разговаривал с ней. Лишь иногда девушка замечала на себе его пристальный взгляд. Поэтому она и тосковала, мечтая, что однажды и у них с Ичиго будет такая же взаимная любовь, как у героев фильма.

И вдруг раздался звонок в дверь. Сердце девушки сжалось в предчувствии. "Это он!" - мысленно воскликнула она. И тут же одернула себя и назвала глупенькой, это же наверно Тацки, просто подружка, а не ее любимый. Потом Орихиме испугалась, что прийти в гости могла Чизуру, девушка недолюбливала ее, потому что та была лесбиянкой, но Орихиме слишком воспитанная и добрая, чтобы в лицо сказать подруге, что она о ней думает. В таких раздумьях девушка открыла дверь... и не поверила своим глазам. Ведь перед ней стоял сам Ичиго! Не может быть!

- Здравствуй, Иноуэ, - сказал Ичиго. С его волос и одежды текли потоки воды.
- Ой, Куросаки-кун, ты промок и можешь заболеть, я сейчас принесу полотенце. - засуетилась Орихиме, но Ичиго удержал ее.
- Это совсем ен важно по сравнению с тем, что я хочу сделать.

Орихиме замерла. ей казалось, что она спит и видит прекрасный сон. А Ичиго все молчал и смотрел на девушку. Сейчас, когда он увидел ее вблизи, она показалась ему еще прекрасней, чем раньше. Роскошные огненно-рыжие волосы, нежное красивое лицо, стройная фигурка (лучше, чем у любой супермодели). "Зачем я пришел, такая красавица не может обратить на меня внимание, у нее наверно уже есть парень" - думал Ичиго. Но он был шинигами и не привык отступать.

- Я уже давно хоетл сказать... что я... люблю тебя, Химе.
- Это сон... - пробормотала Орихиме, она не могла поверить, что ее мечта наконец сбылась.
- Нет, это реальность, - сказал Ичиго. - Я люблю тебя.
- Куросаки-кун... ой, я так смущаюсь... я этого не ожидала.
- Ничего не говори, я рпосто хотел, чтоб ты это знала.

Ичиго развернулся и хотел уйти, но Орихиме схватила его за руку и удержала.

- Стой, Куросаки-кун! Я тоже... люблю... тебя.
Девушка вся залилась краской, она ен омгла поверить, что сказала эти слова и, что самое главное, ее любовь теперь взаимна.
- Не может быть! Я так счастлив! - радостно закричал парень и обнял ее. И сам покраснел, так как никогда раньше прикасался к девушкам. И Химе поккраснела еще сильней, это была ее первая близость с парнем.
- Дорогая, можно я тебя поцелую?
- О да!

И Ичиго поцеловал свою принцессу. Это был их первый поцелуй, он был нежен и прекрасен, они словно улетели на небеса.

- Мы теперь всегда будем вместе, любимый?
- Разумеется, моя принцесса.
- Как ты меня назвал? - засмеялась Орихиме.
- Ты моя сказочная принцесса, я спас тебя от злодеев и теперь должен на тебе жениться. Ты согласна?
- Да, мой рыцарь. Я всегда любила только тебя.
- Я так счастлив.
- Я тоже.

И они снова поцеловались, и не было в мире никого счастливей их. И пусть за окном все еще бушевала гроза, но для них не было мира. Их миром стала любовь.

@темы: Ичиго, Орихиме, Гет, Фанфик

---

[Сорн]

Название: Буднично
Автор: Акира777
Жанр: романс, ежедневность
Пейринг: Гриммджо/Ичиго
Рейтинг: PG-13
Размер: салфеточный драбл
Предупреждения: ООС!!!
Дисклаймер: Кубо кубово, драбл таки мой
Бета: здесь могла бы быть ваша реклама

Теплые струи душа смывают с тела всю усталость. Мышцы расслабляются, думать ни о чем не хочется. А прикрывая глаза можно представить, что это дождь. Теплый. И так необычайно спокойно на душе, что невольно проскальзывает на лицо редкая улыбка.
Тихий скрип двери, из-за шума воды Куросаки этого не слышит. Чужое присутствие он замечает лишь, когда на талию собственнически ложатся сильные руки. Ичиго разворачивается и видит Джагерджака, тот с легкой улыбкой гладит спину парня, не обращая внимания на мокрые рукава своего свитера. Куросаки слегка наклоняется, чтобы поцеловать Гриммджо. Легко и нежно, спокойно и уже давно никуда не спеша. Буднично.
Секста очерчивает контуры лица мальчишки, треплет мокрые рыжие волосы. Это его шинигами, его собственный. И чувства эти тоже принадлежат только ему. Точнее им. Двум существам, растворенным в огромном мегаполисе.
Ичиго целует Джагерджака в шею, задевает влажными волосами теплую кожу. Это оказывается на удивление приятно. На секунду Гриммджо вспоминает многочисленные битвы, и его, и Куросаки. Что-то словно подталкивает его обнять мальчишку, как можно сильнее, как можно крепче, чтобы заставить себя и его забыть о прошлом. Арранкар его никогда не отпустит. Ичиго это знает, но он тоже, ни за что не разрешит Джагерджаку уйти.
- Ты мокрый, бака, - едва слышно смеется Джагерджак.
Ичиго больше всего любит эти моменты, когда Гримм такой. Такой родной, домашний, свой. Одно движение руки – закрыть воду, второе движение – накинуть на плечи полотенце. Вылезти наконец-то из ванной и снова и снова таять от нежных поцелуев арранкара.
- Я чайник поставил, поэтому давай быстрее, - на лице Гримма опять эта усмешка.

Лежать на коленях у Джагерджака и смотреть в его глаза цвета неба. Пока есть свободное время, пока в Каракуре затишье, пока эти двое живут в отдельной квартирке в самом дальнем районе. Зима, если бы не тепло Гриммджо, было бы холодно. Куросаки смотрит из-под полуприкрытых век хитро-хитро. Секста не может этого не заметить:
- Что такое, Куросаки? – ворчливо.
- Оказывается, ты помнишь, что я люблю жасминовый чай, - Ичиго довольно жмурится и потягивается.
Джагерджак фыркает и отворачивается. Ичиго довольно закрываяет глаза. Гриммджо ухмыляется своим мыслям, и пока Куросаки не видит, быстро чмокает мальчишку в нос. Ичиго изумленно открывает глаза, но Гриммджо уже с невозмутимым видом пьет кофе и смотрит какой-то детектив по телику. Все буднично, все мирно и тихо. Куросаки засыпает в уверенности, что завтрашний день будет таким же.

@музыка: Ольви - Последняя бездна

@настроение: ^^

@темы: Гриммджо/Ичиго, фанфикшн

---

Лекция энтомолога

[Tinuviel-f]

Название: Лекция энтомолога
Фандом: Bleach
Автор:  Tinuviel-f
Бета:  Okana
Пейринг: нет
Жанр: юмор (наверное)
Рейтинг: G
Статус: закончен.
Саммари: Небольшая лекция в одном из многочисленных музеев мира.
Дисклеймер: всё - Кубо Тайто, кроме ОМП.


Добрый день, дорогие посетители! Добро пожаловать в Музей Естественной Анимации! Словами не могу выразить радость от того, что вы решили порадовать смотрителей, экспонаты и само здание своим присутствием! Вам – да-да, вам! - исключительно повезло, потому что сегодня – тот единственный день в году, когда мы показываем непросвещённой публике самую шокирующую экспозицию во всём мире энтомологии! Многие учёные умы сходили с ума (ай да я, вторую минуту говорю, и уже такой замечательный каламбур!), выйдя в реальный мир после моей экскурсии!

Да, молодой человек, мы будем говорить о насекомых! А если быть точным – о бабочках. Что значит «Они не так называются»? Как тогда правильно? Отряд «чешуекрылые» класса «насекомые» типа «членистоногие» царства «животные»? Выставка «Занудство в лицах: чучела и мумии» на другом этаже, мой педантичный друг.

Итак, сегодня речь пойдёт о поистине редком и малоизвестном широким словам населения типе бабочек - или, как утверждает наш начитанный юноша, чешуекрылых – об Адских бабочках. Нет, «Адские» – не потому, что их первооткрыватель любил олбанский! Легенда, передаваемая смотрителями экспозиции из уст в уста, гласит, что эти бабочки являются связующим звеном между миром живых и миром мёртвых. Они проводят души почивших людей на небеса... Что-то вы притихли. Молитесь, что ли? Понятно теперь, почему так называются? Отлично. К данному моменту изучены практически все известные представители типа, выстроена строгая иерархия и в какой-то степени генеалогия, которую мы с вами и проследим за время небольшой лекционной экскурсии. А сейчас прошу всех в первый зал.

Итак, за стеклом этого... да, аквариума! За его стеклом находятся представители первого отряда Адских бабочек. Центральное место здесь занимает Полководец, знатное и весьма заметное чешуекрылое. Вы легко сможете отличить его от всех других представителей типа по длинной седой бороде и пушистым усикам. Интересна история названия данного насекомого: согласно многочисленным записям в анналах истории... Что такое? Прекратите смех! Не демонстрируйте бабочкам человеческую недалёкость, они и так нас идиотами считают! В анналах истории... Девушка! Выведу! Тишина, спасибо, и правда, лучше. Эту бабочку видели командиры армий перед самыми крупными и важными сражениями в их жизни... но далеко не всегда её появление предвещало победу. Как правило, в минуты опасности или банального неудобства (а данная бабочка весьма требовательна к окружающей среде) Полководец может стать источником пожара, поэтому в некоторых народах его так и называют - Пожарник. Однако есть и положительная сторона: если вам повезло где-нибудь увидеть или даже поймать Полководца, не спешите уходить, скоро на это место прибудут и остальные Адские бабочки. Потом ваша квартира, наверное, сгорит, но зато у вас будет коллекция, которой позавидует любой музей.


А вот та бабочка... да вон она, за крылом Полководца! Где-где, теперь за веткой! В дальний угол перелетела! Что, всё равно не видите? Эх, ну вот... кого ни приведу, никто, кроме меня, не может разглядеть. Тогда слушайте. Это, значит, бабочка Адъютант. Её потому и не видно, что она, как истинный помощник, вечно следует за Полководцем и прячется в его тени. Зачем прячется? Ну не знаю, стеснительная, наверное. Боится совершать подвиги открыто. Кстати, очень может быть, что львиная доля заслуг, приписываемых Полководцу, на самом деле принадлежит Адьютанту, однако, поскольку данное чешуекрылое не особенно известно, сами понимаете... Но не будем расстраиваться, у этого вида ещё всё впереди, поэтому проследуем во второй зал.

Здесь вы видите уже целых три экземпляра! Один из них прежде считался главным представителем отряда, но сейчас столь важный титул принадлежит другой бабочке, Шмелевидной. Нет, девушка, это не реклама сотового оператора, а натуральный окрас! Вы не можете её разглядеть? Я тоже не могу, но от ваших воплей Шмелевидная бабочка перемещаться медленнее не станет! На выходе с выставки купите видеозапись из аквариума, она в сто раз замедлена, вдруг тогда что-нибудь и сможете рассмотреть. Итак, я думаю, все догадались, что такое имя насекомое получило за сходство со шмелём... которое проявляется не только в расцветке крылышек. Шмелевидная очень агрессивна и способна убить врага, много превосходящего её, с двух уколов своего жала...

Не дерзите, мой дотошный друг, я прекрасно знаю анатомию чешуекрылых! Девятый год здесь работаю, между прочим! Откуда тогда бред про жало? Это не бред, так говорят. Кто именно? Например, Бездонная бабочка, да, знакомьтесь, второй представитель данного отряда. Вот вы видите, как она присела на цветок и... бедный цветок! Не плачь, девочка, цветочек искусственный... Хоть пластиковый, хоть металлический, эта зараза своим весом всё ломает на раз-два! Как вы её назвали, молодой человек бандитской наружности? Стопудовая? Хм... интересный эпитет, но всё-таки она именно «Бездонная». Почему? Сейчас покажу, давайте сюда ваши чипсы. Ну и что, что вы их только открыли, это как раз хорошо для эксперимента. Убедились? Вот и хорошо, выбросьте пустую упаковку и, пожалуйста, не будем больше загрязнять музей! А кстати, вот и причина столь быстрого перемещения Шмелевидной – она преследует Кошачью бабочку. Всем Адским... хорошо-хорошо, не надо нервничать, друг мой нервический! Всем Адским чешуекрылым (ну и бред, право слово!) свойственно передвигаться почти молниеносно, однако у представителей второго отряда данная способность наиболее развита. Кошачью бабочку вы не увидите, даже не пытайтесь, её полет и камеры-то не всегда ловят. Прежде как раз она была вершиной иерархии отряда, но как-то, неблагодарная, сбежала на волю от энтомолога, который и дал Кошачьей её имя за чёрный окрас и необъяснимую любовь к молоку. Длительное время – около ста или ста десяти лет – ничего не было известно о других особях данного вида, неудивительно, что их сочли вымершими... К счастью, недавно стало известно, что это не так.

Что же, третий зал, третий аквариум, и на стекле перед нами – Змеемордая бабочка. Да-с, господа экскурсанты, она очень хитрое и коварное создание, настолько коварное, что умудрилась обмануть своего первооткрывателя. Вследствие его ошибки бабочка долгое время называлась Лисомордой, а ещё считалось, что у неё красные глазки. Оплошность того энтомолога официально исправили буквально несколько дней назад, и теперь во всех справочниках указано, что глазки таки голубые. Тишина! Слушайте, пожалуйста, дальше. Змеемордая бабочка - одна из трёх представителей типа, склонных к перемене мест и масштабным миграциям. Да, чуть не забыл рассказать про её интересную особенность! Хоботок данного насекомого может удлиняться, представьте себе, до тринадцати километров! Что за скептические взгляды и фырканье? А, это вы, мой главный сегодняшний оппонент! Нет уж, извините, придётся принять этот факт на веру, потому что длина аквариума только тридцать сантиметров. И возвращаясь к коварности этого вида: когда вам «повезёт» поймать Змеемордую бабочку, лучше её отпустите от греха подальше, если не хотите стать постоянным пациентом психиатра. Ну да, бывали и такие случаи... ростки хурмы во всех углах квартиры ещё не самый худший вариант. Помните: это очень, очень опасное и мстительное создание! В виду высокой продолжительности жизни Змеемордая может выждать больше ста лет, чтобы нанести смертельный удар!

Смотрите, появилась Виноватая бабочка! Что такое, детка? Нет, она хорошая. И ни в чём не провинилась, просто название. Усики у этого насекомого постоянно опущены и придают ему такой вид, понимаешь? Обратите внимание: бабочка - блондинка... Что за шепотки?! Да, она блондинка, но от таких же представителей рода людского отличается преданностью и неплохой сообразительностью. Правда, Виноватая порой труслива, зато за Змеемордой бабочкой пойдёт и в огонь, и на стенд препаратора. У данного вида тоже имеется уникальная способность: стоит насекомому на что-нибудь присесть, как вес этого предмета резко увеличивается, как правило, вдвое. Ах, вы опять не верите? Никак не проникнитесь мистическим духом Адских чешуекрылых! Ну, смотрите! Вот я открываю аквариум и... Раз присела, два присела, три! Довольны? Нет, деточка, я не сержусь, и эта указка мне всё равно не нравилась.

А встреча с любой из четвёртого отряда Адских бабочек сулит вам много чего хорошего. Их появление предвещает скорое выздоровление ото всех хворей, здоровье и долголетие, что там ещё? Чаще всего появляются Монахиня, Фельдшер и Недотёпа, они как раз сидят на цветочках слева направо. Лучше, конечно, встретиться с Монахиней, у неё целительские способности развиты больше, чем у остальных, но упаси вас Бог разозлить её! Что тогда будет? Наука пока не знает. Выживших не находили. Поэтому в плане соотношения «характер-лечение» наиболее оптимальный вариант – Недотёпа. Главное, правда, не прибить его ненароком. Если хотите, мы даже можем убедиться в чудодейственной силе этих бабочек. Хромые, слепые, больные геморроем есть? Нет? Жаль-жаль... тогда проходим дальше.

Хм, пятый аквариум и, как вы видите, в нём только одно насекомое - Персиконос. Народ, увы, называет его не так красиво – Дурочка, но мы не будем о народе. Персиконос получил своё имя за любовь к персиковым деревьям, поскольку является главным их опылителем. Примечательно, что бабочка со сливовым окрасом крылышек не любит одноимённые деревья, и причина такой активной неприязни до сих пор покрыта мраком. Как правило, особи данного вида - преданные существа: если и выбирают себе объект для обожания, то на всю жизнь... учитывая, что они ещё и очень ранимы, обычно это не так уж долго. Что? Почему её обзывают Дурочкой, если она не блондинка? А вам бы, девушка, я смотрю, только скандалы послушать да посплетничать! Спросили бы у нашего приставучего друга... ах, он не в курсе? Ну, в таком случае я расскажу, только не надо больше надувать и лопать жвачку, вы пугаете насекомых в экспозиции.

Нелицеприятное прозвище приклеилось к Персиконосу после одного случая с Божественной бабочкой, которая сейчас на выставке не представлена. Ещё на стадии гусеницы Божественной присвоили титул главного представителя отряда, но потом у неё неожиданно обнаружились до того неизвестные склонности к миграции и жестокости. Наш экземпляр Дурочки остался в одиночестве, да, это были тяжёлые дни... нам пришлось долго выхаживать несчастную и поить сладким нектаром через трубочку. Увы, она до сих пор не до конца пришла в себя. Что случилось дальше с Божественной бабочкой? Ну, что-что? Начался процесс естественных метаморфоз, гусеница окуклилась, а из куколки потом... хм... Короче, мутанты у нас в другом отделе.

Подходим ближе к шестому аквариуму и наслаждаемся жемчужиной экспозиции. Перед вами - Милорд, утончённое и изящное создание, по праву считающееся аристократом среди Адских бабочек. Обратите внимание на белые «носочки» на её лапках – своего рода перчатки - и особой формы пятнышки на голове, они есть только у этого вида и называются «кенсейкан». Казалось бы, мелочи для нас с вами, но благодаря им насекомое выглядит благородно и, я думаю, даже торжественно. В естественной среде Милорд появляется исключительно среди деревьев сакуры в период цветения и особенно любит порхать в уносимых ветром розовых лепестках. Горе тому, кто решится потревожить полёт этого аристократа, потому что, согласно преданию, те самые лепестки становились на его защиту! В записях древних естествоиспытателей, знавших вид под именем «Буян», указывается, что если бабочку видели в неположенное время, сакура немедленно зацветала. Как? Доподлинно неизвестно, и проверить пока нет возможности. Ну не дорос ещё наш саженец, не дорос!

Так, теперь о втором представителе отряда – Бабуиновой бабочке. Нет, она не обитает вместе с бабуинами! На её шее и грудке насекомого имеются чешуйки красного цвета, очень тонкие и длинные, напоминающие шерсть. Учёному, впервые полностью описавшему насекомое, такой экстерьер показался похожим на окрас одного редкого вида обезьян... Правильно, по-научному, будет «Змеебабуиновая», но, согласитесь, звучит не особенно красиво, и поэтому обычно первая часть имени отбрасывается. Африканское племя, от которого мы узнали о существовании этого чешуекрылого, очень точно подметило её особенность – различную окраску грудки и брюшка. Про тельце я уже говорил, а вот брюшко, посмотрите внимательно, белое и безволосое, в сознании аборигенов оно ассоциировалось со змеёй. Долгое время в Африке считалось, что Змеебабуиновая бабочка – два животных, соединённых вместе, и, конечно, отсюда пошли самые разнообразные поверья, культы и мифы. Современная наука их все опровергла, единственным, что прижилось, было название. Нет, я не могу выключить грохочущий вентилятор, потому что в этом зале он не установлен. С таким звуком летает Бабуиновая бабочка. Это вообще очень шумное и активное создание, практически полная противоположность Милорда. Что? Как они тогда уживаются? Хм, как... Милорд не трогает Бабуиновую, Бабуиновая не трогает Милорда. А что будет, если всё-таки тронет? Сакура, господа, сакура.

У нас на очереди следующий стенд с седьмым отрядом Адских бабочек. Не толпимся, проходим, почему вы все встали в коридоре? Девочка, ты чего остановилась? Нет, не надо пугаться, это вполне мирное и безобидное существо! Что вы говорите, друг мой энциклопедический? Какой крылатый тарантул? Вот ещё одно неверное определение, молодой человек, и в одиннадцатом зале я с вами посчитаюсь! Идём со мной, детка, я тебе покажу, что бояться нечего. Господа экскурсанты, познакомьтесь с Мохначом. Да не бойся! Дай я тебе бабочку на руку посажу! Ох, не визжи ты так, уши закладывает! Всё, успокоилась? Уже не страшно? Слава Богу, а то с моей зарплатой на слуховой аппарат долго копить придётся. Итак, что касается насекомого... прикосновение к нему похоже на то, как гладишь собаку. Мохнач, кстати, единственный обладатель такого длинного волосяного покрова, удивительно только, как это не мешает ей летать. Девочка, давай сюда его, я посажу наше замечательное чешуекрылое обратно в аквариум. Примечательно, что в строгой внутренней иерархии Адских бабочек этот вид обычно исполняет роль своеобразного охранника, как сейчас модно говорить, секьюрити для Полководца, и, наверное, даже готов заслонить командира своим маленьким мохнатым тельцем. Что вы, дама, я не пугаю ребёнка!

Что такое? Вас заинтересовала вот та бабочка с чёрной головой? Это... Народное название вида только что привёл товарищ мафиози – «Нормальный, Ровный Пацан». В справочниках энтомологии чешуекрылое записано иначе, как просто Пацан. Ох уж наши люди... так имена коверкать! Думаю, все уже поняли, что бабочка пользуется особенной популярностью среди определённых слоёв населения? Причина, правда, до сих пор невыяснена, потому что учёные боятся подходить и спрашивать, но замечу, что, возможно, корни ведут на Сицилию. На гербах некоторых местных кланов мы можете увидеть стилизованное изображение Пацана.

О, смотрите, не успели мы подойти, а Казанова уже прильнул к стеклу, разглядывая очаровательных представительниц слабого пола! Да, вот такой характер... инстинкты, господа, тянет на всё прекрасное. Что конкретно? На женщин, перебродивший нектар и фрукты! Кто сказал «Полный набор»?! Дамы, прекратите смеяться, вы пугаете насекомых! Возвращаясь к... так, юноша, не стучите по стеклу! Если Казанова и выбрал вашу подругу, не надо волноваться! Он, конечно, хоть и красивый, но всё-таки насекомое. Попристаёт и отстанет, это мимолётное увлечение. Лучше радуйтесь тому, что у вас такая великолепная спутница!

И всё-таки о бабочке. Обратите внимание, пожалуйста, на различную окраску внутренней и внешней стороны крылышек: снаружи они розовые, а узоры из крохотных пятнышек складываются в изображения цветочков и листиков. Удивительно, на что порой способна природа! И не могу обойти стороной одну историю, участие в которой традиционно приписывается Казанове. Давным-давно случилось так, что юноша ожидал свою возлюбленную в их укромном месте. Рядом порхала бабочка, а потом вдруг села молодому человеку на ворот его рубашки. Девице понравился новый облик её рыцаря, и с тех пор стали носить галстуки-бабочки. Кстати, очень может быть, что в том историческом для мировой моды событии принимала участие как раз эта особь. Хотя, с другой стороны, зная типичное поведение Казановы, логичней предположить, что она выбрала бы девицу, верно?

В одном отряде с Казановой числится бабочка Секретарь. Очень интересный вид, обладающий редким терпением, трудолюбием и исполнительностью, что выделяет его среди всех остальных Адских чешуекрылых. Учёный-первооткрыватель, правда, долго не мог придумать, как окрестить новый таксон, однако решение пришло ему на ум сразу, когда он увидел, что бабочка доделывала брошенный отчёт об использовании средств экспедицией. И только уже потом некоторые особо продвинутые коммерсанты стали использовать данных насекомых в качестве своих личных помощников... конечно, такое положение дел не могло устраивать их конкурентов-людей. Друг мой нигилистический, вы напрасно смеётесь. Наш Секретарь в данный момент подводит бухгалтерский баланс музея! Налоговая, кстати, ни разу не жаловалась ещё.

Идём дальше, и вот уже мы в очередном зале перед девятым по счёту аквариумом, а в нём - две бабочки. Баб... я смотрю, вас очень привлекла Шестьдесят Девятая, да? Огорчу, она всего лишь второй представитель своего отряда. Нет, это не её порядковый номер, а имя. Что за хихиканье? Это не то, что вы подумали! И не надо ржать! С вами же дети! Да что такое, какая группа ни приходит, все смеются! А, между прочим, всё очень просто, достаточно взглянуть на её крылышки. Видите, вот чёрный узор, цифры «шесть» и «девять», понятно? Довольно интересный факт: только что выбравшаяся из кокона бабочка ещё не обладает таким рисунком, он появляется гораздо позже. Ну, теперь понимаете, что название произошло совсем не из той области, на которую... Что-то особого раскаяния на ваших лицах я не наблюдаю!

Вот командир, простите, вершина девятого отряда! Сверчковая бабочка... Минуту помолчите, пожалуйста! Слышите? Тихо, да? Сверчковая летает абсолютно бесшумно, а ещё является единственным видом, у которого нет зрения. Как это? Ну, деточка, глазки есть, а она ими не видит, поэтому ориентируется исключительно по слуху. Причём, так хорошо, что никогда не промахивается мимо нужного цветка, чего не скажешь о Шестьдесят Девятой, особенно, когда она закусила перебродившим нектаром. Сверчковая – третье мигрирующее чешуекрылое среди всех представителей этого типа. Ходят слухи, что в процессе естественных метаморфоз после миграции насекомое обретает зрение, но затем практически сразу же следует смерть... Слава Богу, наш экземпляр жив, здоров и прекрасно себя чувствует!

Посторонитесь, пожалуйста, дайте я займу своё место, спасибо! Итак, ни много, ни мало, а добрались мы до отряда номер десять! Нам повезло во всей красе наблюдать Ледяную бабочку. Посмотрите, какие полупрозрачные крылышки, какой неповторимый оттенок голубого цвета! Пользуясь случаем, отмечу, что этот вид не является родственным Змеемордой бабочке и Фельдшеру, как могло показаться на первый взгляд. Ледяная, что очевидно, весьма морозоустойчива в отличие от остальных собратьев, более того, чем холоднее на улице, тем для неё лучше. Однако вам не следует обманываться на её прекрасный облик. Появление Ледяной бабочки говорит, что либо скоро ударят морозы и лучше утеплиться, либо хватит бить баклуши и надо приниматься за работу. В данный момент – вы видите, как она нависает над Гулякой – я думаю, что последнее всё-таки ближе к правде. А Гуляка... о, это ещё та штучка! Не удивляйтесь яркому рыжему цвету, её окрас не уникален. Зато характер! Бабочка пьёт только перебродивший нектар, может подолгу выбирать себе цветок и так ничего не выбрать. К тому же, она никогда не желает работать! Девушка, отойдите подальше! Нет, к вам лично у меня претензий нет, но вот ваша кофточка, похоже, понравилась Гуляке... ну, теперь мы её долго не угомоним! Да, совет тем, кто уже имеет дома нескольких бабочек и хочет добавить эту в свою коллекцию: будьте бдительны! Особи данного вида гуляют не одни, а подбивают ещё и других насекомых! В нашей экспозиции, конечно, такого быть не может, все экземпляры сидят по разным аквариумам, однако в естественной среде и у неопытного энтомолога-энтузиаста чаще всего влиянию Гуляки поддаются Виноватая, Шестьдесят Девятая, Бабуиновая и бабочка Казанова.

Пожалуйста, все за черту, все за черту, это в целях вашей же безопасности! Ну и что, что с пяти метров вам плохо видно? Стекло в аквариуме хоть и пуленепробиваемое, но мало ли... а мне потом отвечать! Смотрите лучше на монитор. Одиннадцатый отряд... здесь олбанский подходит лучше, потому что бабочки действительно Аццкие. С грохотом, сотрясая многокилограммовый аквариум, бьётся в стекло Ежовая Монстрозная. Видите у неё на голове этакое подобие ёжика? Увы, Монстрозная бабочка далеко не такая мирная, как зверь, в честь которого её назвали. На той неделе, когда тут был экскурсовод-стажёр, она, увидев среди гостей известного боксёра, разбила стекло и напала на группу! Чемпион-тяжеловес ушёл в нокаут от первого же столкновения! Так, рядом с Ежовой или, если так можно выразиться применительно к насекомым, на её плече, вы наблюдаете нечто розовое. Это Карамелька, самый маленький представитель отряда да и вообще всех Адских бабочек. Конечно, под такой неестественный, химический, окрас больше напрашивается слово «Жвачка», но мне искренне жаль насекомое с таким именем. И сразу хочу предупредить возможные вопросы: в краску бабочку никто не кидал, просто сотни лет сосуществования с Ежовыми избавили Карамелек от необходимости быть незаметными. Ну кто в здравом уме рискнёт связаться с таким монстром?! Да, говорите? Нет, к сожалению, содержать эти два вида по отдельности невозможно... потому что истории ещё не известен счастливец, которому повезло бы их разъединить. К тому же, они единственные, которые совершенно не умеют ориентироваться в пространстве, поэтому отловить их не так-то просто. Вот такой пародокс, господа экскурсанты, но он как раз на пользу незадачливым любителям собирать бабочек.

Что такое? Почему я молчу про тех двух? А не надо бежать впереди экскурсовода, сейчас я расскажу. Дальняя особь называется Лысой бабочкой, наши маленькие посетители предпочитают имя «Лысик». У неё отсутствуют щетинки на всём тельце... этакий кошачий Сфинкс, но в мире насекомых. Та, что впереди, – Модель. Завезена к нам из Латинской Америки, и вы легко убедитесь в этом, побывав на карнавале Бразилии или Боливии: для большинства костюмов танцовщиц заимствована яркая, броская расцветка этой бабочки. Да, детка, я слушаю тебя. Что, Лысик и Модель похожи на семейную пару? А Карамелька их дочь? Хм, детская логика такая детская! И такая логика... Господа экскурсанты, пожалуйста, поскорее проходим в следующий зал, пока стекло аквариума не треснуло, не то могут быть жертвы!

Уф, мы с вами всё-таки успели и даже закрыли за собой двери. Можно попрощаться с порядком в одиннадцатом зале и приступить к осмотру двенадцатого. Тут у нас не менее опасные обитатели, но они, по крайней мере, из стенда, разбив его, не вылетают. Смело можете подходить ближе и любоваться Изобретательной бабочкой. Вот видите, она надела на голову белый цветочек и летает в нём? Это подтверждение её изобретательности. При малейшем намёке на столкновение с врагом или с интересным субъектом, чешуекрылое может выпустить паралитический яд... Друг мой неугомонный, уймитесь вы уже со своей анатомией! Какая жалость, что я всё-таки не оставил вас в предыдущей комнате. На чём мы остановились? Ах, да! Когда особь данного вида понимает, что не может одолеть противника, она выделяет зелёную склизкую жидкость, а потом регенерирует из неё. Способность восстанавливать повреждённые ткани и органы, как вы понимаете, развита намного лучше, чем у пресмыкающихся.

Между тем, на сцену, простите, стекло вышла Младшая Изобретательная бабочка, но мы ничего не заметили. Всё потому, что второй вид в отряде весьма скромный и тихий. Да, оба насекомых из одного семейства. Ходят даже слухи, что Изобретательная когда-то создала Младшую, используя искусственное тельце и душу недавно почившего насекомого. Современная наука такую возможность полностью исключает.

Наконец-то, вы доигрались, сидящий у меня в печёнках гражданин! Кто вас просил совать палец в аквариум? Ах, хотели доказать, что я неправ? Ну что... нет уж, дайте я посмотрю! Мда, похоже, вы чем-то заинтересовали Изобретательную бабочку, иначе как объяснить то, что она решила испробовать на вашем пальце какой-то новый яд? Вот только в обморок падать не надо! Товарищ якудза или как вас там? Помогите, пожалуйста перенести эту тушку к стене... да-да, вот сюда, спасибо! У нас в каждом зале предусмотрены такие места для особо впечатлительных, потом после лекции мы проходим, собираем всех и во время следующей экскурсии относим в четвёртый зал для демонстрации лечебных способностей Монахини и Фельдшера. Увы, вам не повезло это увидеть, вы первая группа сегодня.

Да, я слушаю, спрашивайте. О, конечно, эта бабочка неспроста сидит в отдельном аквариуме. Торгаш тоже относится к двенадцатому отряду, прежде он считался вершиной иерархии... Но, видите ли, с Изобретательной они не очень хорошо уживаются. Торгаш бы предпочёл аквариум с Кошачьей, но нам тут только межвидового скрещивания не хватало, поэтому данный вид, хм, в одиночной камере. Издревле насекомое считалось покровителем всех купцов и торговцев, и были времена, когда его изображали на большинстве вывесок таких заведений. Сейчас давно забытая традиция постепенно возрождается, и вы можете увидеть Торгаша на эмблемах некоторых супермаркетов, хотя я, зная характер бабочки, не советовал бы вам в них заходить – обдерут, как липку. У неё полосатые крылья, а в природе это означает «Лучше не приближайся ко мне»! В чём же опасность? В том, что по изобретательности Торгаш намного превосходит все остальные виды. Не дай вам Бог попробовать поймать эту бабочку, приманив её на нектар... ещё должны потом останетесь!

А наша экскурсия подходит к своему завершению в предпоследнем, тринадцатом зале. Думаю, все уже поняли, что, соответственно, сейчас мы займёмся изучением четырёх основных представителей тринадцатого отряда. Главная из них – вон та, Бледная бабочка или Призрак. Что вы говорите, походит на моль? Ну, что же, бедняжка не виновата, так природа распорядилась. Вид «Призрак» отличается от всех своих Адских сородичей относительно небольшой выносливостью, его особям очень легко повредить свои крылышки, поэтому при содержании в домашних условиях бабочкам следует обеспечить комфортные условия и оградить от физического воздействия. Вообще-то первые записи об этом виде говорили, что когда-то Бледная имела чёрную окраску, однако затем, наверное, вследствие каких-то эволюционных изменений практически весь пигмент исчез. Призрак, кстати, очень миролюбивое создание, в природе часто встречается вместе с Казановой, Милордом и с Ледяной бабочкой, но я бы не сказал, что Ледяная от этого в восторге. Кто там мельтешит? Два других представителя отряда, Непоседа Первый и Непоседа Второй. Я сам их плохо различаю, но Непоседа Первый состоит в одном семействе с Фельдшером. Из-за чего они дерутся? За место второго представителя. Прежний вид, к сожалению, вымер, а эти двое всё никак не могут решить...

Попрошу минуточку внимания! Вы видите перед собой Танцующую или Серебряную бабочку. Отметьте небольшие размеры особи – по сравнению с тем же Призраком. Что, в её облике нет ничего серебряного? Она просто не в настроении сегодня. Да, Танцующая хоть и относится к тринадцатому отряду, но состоит в семействе Милорда. Не похожи? Так никто и не говорил, что они родственники! А я сказал, что эти два вида числятся в одном семействе. Серебряная бабочка водит дружбу с ещё одним экземпляром нашей коллекции, но, как я уже говорил, только межвидового скрещивания нам и не хватало!

На этом традиционная иерархия Адских насекомых заканчивается, но не спешите уходить, лекция ещё не закончена! Что такое, молодой человек? Ну, знаете ли, сеньор гангстерито, вот уж от вас я такой подлости не ожидал! Что за люди, начитались каких-то сомнительных научных статей и лезут с комментариями! Господа экскурсанты, никаких научно задокументированных фактов существования нулевого отряда Адских бабочек пока нет, но будьте уверены: как только они появятся, наша экспозиция немедленно обновится!

А теперь проходим, пожалуйста, в последний зал. Здесь вас ждёт совершенно уникальный экспонат. Это – Клубничная бабочка или Вторженец, третье её название Всеспасающая бабочка. В общем, имён в народе много, однако главный факт почему-то не настолько известен. На самом деле, она - не совсем бабочка. Не совсем бабочка и всё тут! Дальнейшие разъяснения этого феномена не входят в нашу сегодняшнюю лекцию, так что примите сие как аксиому. Обратите внимание, что Вторженец – рекордсмен по размаху крыльев, даже Ежовой Монстрозной далеко до него! А как вам его цвета? Голова рыжая, а всё остальное чёрное... энтомологи до сих пор бьются над разгадкой такого удивительного экстерьера. Да, деточка, ты права: она Всеспасающая потому, что всех спасает. Если капитан судна, плывущего в открытом море далеко от земли, замечал бабочку, то непременно направлял к ней свой корабль, это означало, что где-то в волнах находился потерпевший крушение. За время научного наблюдения за Клубничными во всех случаях пострадавшего успевали спасти! Конечно, потом некоторые умирали в больницах... Предвидя ваши возможные вопросы, скажу, что нет, для домашнего содержания Вторженец не подходит. Во-первых, из-за того, что вид очень редкий и даже нам, учёным, трудно разыскать хотя бы один экземпляр для исследований. А во-вторых, потому, что Всеспасающая, пусть и преданная бабочка, но весьма вспыльчивая и намного, намного более активная, чем та же Змеебабуиновая! Ей нужен простор для действий, иначе от вашей квартиры мало что останется... поэтому давайте лучше будем любоваться данным видом в музее, хорошо?

Что же, господа... как ни прискорбно, но лекция подошла к концу. Поверьте, после этих полутора часов, что мы провели вместе, не так-то уж легко отрывать вас, дорогие мои, от сердца, но я в очередной раз выполнил своё предназначение и готов выпустить в свет новую группу избранных, наделённых священными знаниями об Адских бабочках. Надеюсь, удастся перевоспитать даже нашего скептического друга... кстати, надо проверить, дышит ли он вообще, а то я как-то забыл. Ну, на этой трагической ноте, пустив слезу, позвольте открыть перед вами двери в ваш старый мир. Приходите ещё... бай-бай!

---

Холодным касанием тёплых рук

[[Chimera]]

Название: Холодным касанием тёплых рук
Автор:  [Chimera]
Категория/Рейтинг: постканон, PG-15
Жанр: Drama
Основной персонаж: Ичиго
Статус: закончено
Предупреждение: всё в стиле и как любит Хима, так что не обессудьте)))
Дисклеймер: мир и персы принадлежат Кубо Тайто, больная фантазия, мозг и тапки – моё)
Размещение: предупреждаете и с шапкой, и указанием на мой днев размещаете (желательно скинув мне ссылку)
Дата: 15 июля 2010г.

- Куросаки Ичиго-сан, - тонкий женский голос нежно касается ушей юноши, - Просыпайтесь, пожалуйста.
Рыжеволосый парень нехотя открывает глаза, его всегда нахмуренные во сне брови и морщины на лбу разглаживаются, а тело заметно расслабляется. И только лёгкая усталость и боль в висках говорит Ичиго, что он проснулся.
Что же видит юноша во снах?.. Куросаки уже давным-давно затрудняется ответить на этот вопрос сам. Сновидения для него стали просто словом, термином, которым окружающие называют его «поведение» во время отдыха. Наверно, эта женщина, что будит его по утрам, ласково касаясь тонкими пальцами смуглой кожи, знает ответ, иначе бы она не приходила каждый день в тот момент, когда в голове начинает всё вертеться, а перед глазами всплывают размытые картинки, изображения... Чего? Нет, Ичиго не успевает разобрать – его снова возвращают в реальность холодные кисти.
Она помогает парню подняться с постели. Сегодня боль сильнее обычной, Куросаки сдавливает пальцами переносицу, стараясь унять гул. Женщина же бережно проводит рукой по его непослушным прядям – боль немного отступает.
- Спасибо, - как её зовут, Куросаки не знает... или не помнит, поэтому никогда и не обращается к ней по имени.
Она в ответ кивает и, поднимаясь, подносит юноше белые одежды. Положив их рядом, женщина осторожно берёт в руки гребень и расчесывает запутавшиеся длинные пряди, что начинаются у его затылка и спадают на плечи. Она всё так же внимательно поправляет торчащие на макушке рыжие волосы, после этого Ичиго встаёт с кровати. Ослабшие ноги плохо держат его, но он всё равно уверенно берёт длинное, почти до щиколоток, косоде, надевая его на отощавшее тело и завязывая чёрный пояс.
Чёрный... ещё одно воспоминание, быстро мелькнувшее в голове парня густой вспышкой, и так же стремительно растворившееся в воздухе, когда его окрикнула женщина на выходе, заметив, что Куросаки остановился и задумчиво сжал тёмную ткань в руке.
Они вышли из комнаты. Яркий искусственный свет слегка ослепил юношу, но через некоторое время его глаза привыкли... Глаза... Сейчас он смотрел на мир потухшим взглядом сквозь слегка опушенные веки. А ведь вроде бы не так давно он был полон жизни и решимости. Давно... А был ли?.. Глаза... Теперь Ичиго редко подходит к зеркалу: его пугает это зло чёрных белков, пугает золотой блеск радужек, пугает эта пустота, зовущая куда-то...
Интересно, отчего они такого необычного цвета? А они всегда такими были?.. Тысяча вопросов без надежды найти или узнать ответ.
Женщина берёт снова задумавшегося парня за руку и ведёт дальше. Почему у неё холодные руки? Быть может, тут сквозняк? Или ему это просто так кажется? Куросаки не понимает, но именно прохлада её пальцев позволяет ему справляться с непонятными наваждениями.
Они оказываются в огромной комнате. Повсюду находятся люди, тоже одетые в белые одежды, – его друзья, те, кто помогает ему разнообразить досуг. Они никак не отреагируют на его появление, только если он сам не подойдёт, если сам не окрикнет кого-нибудь. Каждый занят своим делом: кто-то что-то собирает, кто-то лежит на камнях, кто-то просто бродит туда-сюда...
Ичиго не знает их имён, да они и сами не помнят: здесь не принято обращаться друг к другу... Своё бы юноша тоже забыл, если бы не женщина, которая каждое утро зачем-то специально напоминает ему, что он – Куросаки Ичиго, что он когда-то имел нечто большее... Будто до сих пор старается показать разницу между ним и его окружением... Зачем?..
Наконец она отпускает руку, и парень сразу идёт к высокому мужчине, который задумчиво передвигает шахматы на столе. Доска уже давно треснула, большая часть фигур потерялась, но это никому не мешает: правила здесь тоже не помнят.
Куросаки улыбается искренней, слабой улыбкой, приветствуя своего молчаливого друга и устраиваясь напротив. Ему больше некуда идти: лишь только это помещение и личные комнаты в их распоряжении.
Что находится за пределами «свободы» юноша перестал спрашивать. По крайней мере вслух. Ему всё равно никто не мог дать определённый ответ: друзья твердили, что там – новый, прекрасный мир, а женщина уверяла, что сейчас Ичиго слишком рано и опасно выходить отсюда.
Парень знал, что когда-то он помнил «тот» мир, даже видел собственными глазами, но... Она снова подходит к нему, заметив тень задумчивости на его лице.
Временами с Куросаки кто-то разговаривал, он не называл своего имени, ссылаясь на то, что у него просто его нет. Но для юноши это было и не важно: голос рассказывал ему о прошлом, о том, что когда-то Ичиго был... Кем? Парень не понимал, а если и пытался разобраться, то сильная боль вновь сковывала его тело. От этого Куросаки лишь сильнее стискивал худые запястья, поджимая коленки, моля голос замолчать и прося не терзать его воспоминаниями, которые он никак не соберёт вместе.
Вновь холодная рука опускается на его рыжие волосы, голос исчезает, обещая когда-нибудь заставить его вспомнить те чувства, что вели того когда-то в бой... Бой? Сражения? Что это? Юноша уже и не помнил...
- Вам лучше вернуться к друзьям, Куросаки Ичиго-сан, - произносит женщина.
Имя. Снова его имя. Почему она не позволяет ему забыть окончательно, почему приносит простым набором букв столько страданий, почему ему нельзя погрузиться в полное забвение, как и всем остальным?
Парень сжимает руками плечи. Очередное прикосновение - и его мысли вернулись в спокойный поток.
Да, друзья. Те, кто сейчас рядом с ним, все эти люди, одетые в белое, – его друзья. Но, кажется, раньше у этого слова было другое значение...
Женщина вздыхает и, замечая нерешительность в его действиях, подаёт Куросаки ладонь.
- Что ж, давайте тогда прогуляемся вдвоём...
Он смотрит на неё своими чёрными глазами. Она не боится его – юноша знает это и поэтому доверяет, протягивая в ответ свою руку, касаясь пальцами её кожи, сжимая холодную ладонь.
Гуляя среди помещений, женщина обещает, что скоро принесёт Ичиго новую книгу. Книги. Парень любил читать, в его комнате было много томов разных неизвестных авторов, ведь Куросаки стал со временем одним из немногих, кому разрешали держать у себя «посторонние» предметы. Юноша был благодарен за это, вот только единственное, о чём он жалел: что в его коллекции были только сказки и фантастика – ему не давали документальных и научных книг, говоря, что они не столь важны.
- Унохана Рецу, - окрикивает кто-то женщину, - Вам пора.
Голос идёт откуда-то сверху, оттуда, где находятся большие двери, за которые никого не выпускают: ни Ичиго, ни его знакомых. Женщина отпускает парня, обещая, что завтра утром она снова придёт, и уходит, поднимается по лестнице вверх, в новый, как говорят его друзья, мир, который он, кажется, когда-то видел, в котором, наверно, когда-то жил...
Куросаки смотрит ей вслед, наблюдая, как закрываются огромные ставни, и надеясь, что её холодные прикосновения когда-нибудь вернут ему воспоминания и заберут его с собой, в тот лучший, но забытый мир...

***
У Гарнизона Задержания была ещё одна задача, помимо задержания всех преступников, - «Особое задержание». Она относилась к пополнившим отряды Готея, чьи помыслы или поступки могли стать угрозой для их товарищей шинигами или помешать полноценному функционированию самого отряда. Их надлежало исследовать, а по мере необходимости арестовывать и держать под надзором...
К Северо-Западу от территории штаба 2-ого отряда расположено сооружение, окружённое огромным рвом в 54 метра шириной – «Подземное учреждение для особых задержанных», также известное как «Логово Червей».

"Bleach" -106 chaper

@темы: Ичиго, фанфик

---

Для Его Величества

[Tinuviel-f]

Название: Для Его Величества
Фандом: Bleach
Автор:  Tinuviel-f
Бета:  Okana
Пейринг: Хичиго/Рукия, Зангецу/Ичиго.
Жанр: драма.
Рейтинг: R за ругательства и смерть персонажа.
Статус: закончен.
Саммари: Рукия внезапно оказывается в каком-то странном и страшном месте... где её ждёт странный и страшный Ичиго.
Дисклеймер: всё - Кубо Тайто, кроме описанных здесь событий.


Рукия моргнула, осознавая, что не знала, где находилась. Что это такое? Как она здесь оказалась?

Шинигами стояла на краю непонятного здания... или это не здание? Облака плыли не над её головой, а рядом, совсем не так, как им полагалось. Разглядывая их, Рукия повернулась и увидела впереди обрыв, как будто крышу, а дальше... небо? Девушка опасно покачнулась, взмахнула руками, чтобы удержать равновесие. Когда она успела оказаться на самом краешке?! От испуга у шинигами перехватило дыхание, Кучики сделала шажок назад, запнулась и рухнула на стекло, отчаянно пытаясь уцепиться за что-нибудь и не соскользнуть в бездну. Боги, да где же она? Что происходит?!

- Помогите!

Тишина в ответ. Ни звука. Ни ветринки. Когда первый приступ страха или, скорее, панического ужаса, прошёл, Рукия всё-таки осмелилась глянуть вниз и смогла рассмотреть там, далеко-далеко, серую дымку асфальта. Девушка не сразу поняла, что это непонятное, неестественное место перевёрнуто, поэтому земля – на самом деле, не внизу, а слева, и даже если разжать пальцы, упасть всё равно не получится. Однако Кучики потребовалось довольно много времени, чтобы решиться встать на ноги.

- Ичиго? – собственный голос показался не громче слабого шепотка, так неуверенно он прозвучал. Шинигами отступила ещё немного, спешно оглядываясь.

Всё это, наверное, целый мир... он не мог быть настоящим. Ни в Генсее, ни в Сообществе душ или Уэко Мундо и, Рукия думала, в самом Аду невозможно ничего подобного! Перевёрнутое и неестественно яркое голубое небо, идеально красивые облака, свет, заливавший всё вокруг, хотя солнца вроде не было... Сколько видел глаз, повсюду одно и то же: чёрные высокие дома (как их называли в мире живых – небоскрёбы) с множеством совершенно непрозрачных окон. В них отражалось синее небо, Кучики специально наклонилась, дотронувшись рукой до холодного, почти ледяного, стекла, но всё равно не смогла рассмотреть, что было внутри небоскрёба.

- Ичиго? – уже громче повторила Рукия, поднявшись. Вдруг тут есть кто-то ещё, и он сможет прийти? Может, это какое-нибудь новое или запретное кидо или способность врага, с которым столкнулась шинигами? – Ичиго?! Нии-сама! Ренджи?! Ренджи, если это твои проделки, идиот, я тебя убью!

Девушка замолчала, глубоко дыша, чтобы собраться с силами для нового зова о помощи, и напряжённо вслушивалась, чтобы не пропустить ответный крик. Сознание, заполонённое вновь подкатывающим страхом перед этим нереальным пространством, не покидала мысль, что всё случилось как-то не так, однако Кучики никак не могла понять, в чём же именно дело. Вдруг охнув, шинигами испуганно прижала ладонь ко рту.

Не было эха.

Сердце понеслось вскачь, заколотилось, как бешеное, и напрасно Рукия повторяла себе, что ничего страшного нет, в том же Дангае, например, тоже нет эха! Мерзкое чувство страха подступало со всех сторон, лишая способности здраво размышлять. Неправильное небо, неправильные облака и здания... тут всё неестественное, что за нереальный мир?! Что это за ловушка такая?!

- Чего орёшь?

Раздавшийся у неё из-за спины голос подействовал на шинигами, как ведро холодной воды. Девушка застыла, не дыша и не мигая; сердце билось где-то в районе глотки, и каждый стук был подобен удару в колокол. Он разносился в звонкой тишине этого пустого пространства так далеко, что, кажется, достигал самых отдалённых его уголков, отражался от облаков и возвращался с утроенной силой.

Усилием воли преодолев оцепенение, Рукия попыталась сделать шаг вперёд, но мышцы словно окаменели, и она упала на окно. Ещё одно свидетельство в пользу невозможности всего вокруг – стекло выдержало такой удар.

Кто тут? Кто-то другой, кроме неё? Минуту назад шинигами страстно желала обнаружить хоть какую-нибудь душу, но когда Кучики оглядывалась, она никого не видела. Только что этот мир был совершенно, абсолютно пустынен! Испуг со скоростью молнии пронёсся по нервам, холодя кровь, и девушка резко развернулась, оперевшись о стекло рукой и коленом, чтобы снова замереть в неловкой позе.

Вид стоявшего перед ней Ичиго был поистине страшен. Белые одежды, как у Эспады, белые же волосы... не седые, как у Укитаке-тайчо, а именно белые, бледная мраморная кожа, как будто бескровная. Глаза – карие в окружении чёрного – чуть злорадно прищуренные, искрились превосходством и яростью. Рот кривился в усмешке, а показавшийся на мгновение язык (Ичиго, как змея, попробовал воздух) оказался тёмно-синим.

- Ичи... - мелко дрожа всем телом, пролепетала Рукия, ощущая, как последние крохи смелости покинули её. Ухмылка парня стала шире, и гадкий ужас, похожий на чёрное липкое пятно, сжал всё внутри, подкатил к горлу тошнотворной волной.

Стоп! Голос... неестественный металлический голос...

- Ты не Ичиго! – внезапно вскочив на ноги, шинигами прокричала эти заветные слова изо всех сил, стремясь доказать то ли стоявшему напротив существу, то ли себе, что она справится и больше не позволит страху взять верх.

- Может быть, - насмешливо протянул тот. Незнакомец смотрел на девушку, не мигая, и Кучики казалось, что она - жалкий, загнанный в угол кролик перед смертельно опасным хищником, готовящимся прокусить ей шею. – А может быть, и нет...

- Кто ты такой? Почему ты так похож на Ичиго? – мысль, что перед Рукией – не тот болван Ичиго, а подделка, вдруг придала сил, и полыхнувшая в груди храбрость оставила от захватившего девушку страха лишь жалкие чёрные клочья. Кучики сама не ожидала, что с такой яростью рванётся вперед, выкрикивая обвинения. – Ты Эспада? Это ты притащил меня сюда? Что здесь происходит?!

Страшная копия Куросаки, заложив руки в разрезы хакама, оскалилась и провела языком по зубам, подобно зверю демонстрируя клыки. Однако его действия не произвели того впечатления, какое могло быть, случись всё несколько минут назад. Глубоко дыша, девушка хоть и подрагивала всем телом, но чувствовала, как с каждым вдохом страх, поджимая хвост, уходил всё дальше и дальше.

- Задаёшь слишком много вопросов... - у парня был просто отвратительный голос. Кучики не слышала эха от своих криков, а его слова ещё долго звенели в воздухе, и Рукия практически кожей чувствовала скрежет металла, от которого волосы вставали дыбом. – Для человека, который заперт в незнакомом месте с незнакомым врагом, ты чересчур разговорчива. Не боишься меня, а, маленькая глупая шинигами?

- Не смей так обращаться ко мне! – теперь на смену холодному ужасу пришли новые ощущения – гнев, отвращение, только не какие-то эфемерные, а едва ли не осязаемые! Это существо, кем бы оно ни было и как сильно ни походило бы на Ичиго, не могло быть сильнее Бога смерти! И его издевательства, издевательства того, кто имел преимущество только потому, что находился на своей территории, вдруг разозлили Рукию так, что она позабыла о собственной безопасности. – Меня зовут...

- Да знаю я, как тебя зовут, - внезапно фыркнул негатив её Ичиго, не дослушав, - и кто ты такая, тоже знаю.

Ответ, произнесённый с непоколебимой уверенностью и даже какой-то претензией на скуку, обыденность, несколько остудил решительность Кучики. А может, всё в том, что это непонятное создание, оборвав её, снова показало контроль над ситуацией?..

- От... откуда?

- Глупый вопрос. Я знаю обо всём, что происходит снаружи, - чёрные глаза сузились, сверкая; парень, продолжая улыбаться, сделал вид, что собирается подойти, и шинигами невольно дёрнулась. Зверская улыбка блёклой копии Куросаки стала шире и злорадней, Рукия понимала, что это страшное существо в глубине души жутко хохотало над ней. Глупая дура, показала, что всё-таки боится! Иначе бы не следила за малейшим его движением! – Это, - бледная тонкая рука обвела пространство, - внутренний мир одного нашего общего знакомого... рыжего такого. А я, – он коротко хохотнул и на этот раз действительно шагнул вперёд, - эй, неужели не узнаёшь? Однажды ты уговаривала Ичиго меня не бояться!

У шинигами на секунду перехватило дыхание, и память услужливо подсунула тот момент, про который говорил собеседник. Один из двориков Каракуры, растерянный Куросаки и...

- Ты!.. – темноволосая девушка отступила на шаг, а её противник приблизился, намеренно сохраняя расстояние между ними. – Ты Пустой!

- Его личный Пустой, - высокомерно уточнил тот.

Потрясённая Рукия не смогла сдвинуться с места, а Холлоу, воспользовавшись замешательством врага, подошёл и, улыбаясь как-то по-особенному мерзко, дотронулся кончиком указательного пальца до её щеки. Лёгкое касание, совсем неуловимое, напоминало то, как человек пробовал на ощупь незнакомый предмет. Но Кучики, несмотря на оцепенение, отчётливо ощутила, как веяло холодом от чужой руки... Да, это ведь Пустой. С чего бы ему быть похожим на живых людей?

С силой ударив парня по руке, шинигами отскочила назад, как ошпаренная, нашаривая у пояса рукоять катаны. Оружия не было, пальцы хватали только воздух, и пульс снова понёсся вскачь, а по спине пробежали мурашки. Она – во внутреннем мире другого проводника душ, без оружия и, скорее всего, без возможности использовать кидо, а перед ней - настоящий Пустой! Да ещё и настолько похожий на Ичиго!

- Не смей ко мне прикасаться!

Возмущённый окрик запоздал: слишком сильное впечатление произвела на Рукию наглость этого существа, и девушка молчала несколько секунд, которые всё и решили. Бледнокожий поднёс ладонь к лицу, рассматривая её со странным подобием любопытства. Неужели думал, что шинигами такие особенные создания, что на руке останется след от прикосновения?! Кучики передёрнуло, когда Холлоу высунул язык и лизнул подушечку пальца; а тот, звериным чутьём угадав, что на него смотрели, поднял голову и с заметным наслаждением медленно повторил движение. Поёжившись от леденящих кожу мурашек, Рукия поспешила перевести взгляд в сторону.

- Ты притащил меня сюда, да, Пустой? – с прежней решимостью заговорила она, когда тошнотворное представление закончилось.

- А это имеет какое-то значение? – фыркнул её противник, облизываясь. Девушка, преодолевая отвращение, свернувшееся под языком подобно маленькой змее, в этот раз не отвернулась, понимая, что парень того и добивался – очередного проявления слабости. Нет ничего, что сильнее бы удовлетворяло гордость Холлоу, как промах и ошибка смертельного врага. – Если я скажу «нет», ты не поверишь, а если «да» - разве это что-то для тебя изменит, глупая маленькая шинигами? Самой тебе отсюда никак не выбраться!

- Ублюдок, - резко выплюнула Кучики, сожалея всей душой, что под рукой не было зампакто. Страшное и противное сходство с Ичиго, самым важным для неё человеком, не играло больше на руку Пустому, а, наоборот, злило Рукию ещё сильней! Она была готова врезать мерзавцу, даже если бы Холлоу только притворился, что готов покуситься на её жизнь! – Почему ты до сих пор жив, хотела бы я знать...

Резкий металлический смех заставил её вздрогнуть, но разве что лишь от неожиданности. Ничего ужасно пугающего в нём не было... наверное, тогда, в первый момент девушка испугалась гораздо больше, потому что не понимала, где находилась.

- Глупость за глупостью, шинигами! Я ведь часть его души, - отсмеявшись, Холлоу-Ичиго вкрадчиво поинтересовался: - Разве можно убить самого себя?

Та стиснула зубы, сгорая от бессильного желания запустить в скалящуюся морду недо-Куросаки каким-нибудь кидо. Но это, увы, здесь её желание было невыполнимо: Рукия не чувствовала ни реяцу Пустого, ни свою собственную... К тому же, а вдруг она случайно нанесла бы вред окружающей обстановке? Кто знает, как это могло отразиться на Ичиго? В Академии шинигами не учили, что делать и что не делать, если окажешься в чужом внутреннем мире. Она подозревала даже, что была первой, кому так «повезло».
Если всё вокруг принадлежало сознанию рыжего придурка, значит, он должен, в конце концов, почувствовать, что тут появился лишний персонаж! В свою очередь, это прямо-таки кричало, что Ичиго скоро придёт выяснять, что случилось!

- Не приближайся ко мне, Пустой, - на бледном лице скользнула тень неподдельной заинтересованности, когда девушка повернулась спиной к врагу, - если ты хочешь остаться при всех своих конечностях.

- Думаешь, весь мир зациклен только на тебе? – поступок Кучики, вопреки её желанию, не заставил Холлоу оставить шинигами в покое. Никакой Минус бы не позволил себе такую беспечность тет-а-тет с тем, кого желал убить, и как теперь успокоиться, так и не найдя разгадку столь странному поведению?

А, ну да... это же шинигами.

Рукия задержала дыхание, отсчитывая про себя шаги. Один, два... шесть... восемь... тринадцать. Существо, оставшееся позади, не издавало ни звука, в тиши и спокойствии этого мира только чуть отдавались шаги проводника душ... и всё. Пустой, кажется, не двигался, не пошёл за ней следом, и Кучики, вздохнув, посчитала это маленькой, но невероятно важной победой. Однако сомнения всё же оставались, и, поколебавшись немного, шинигами опустилась на стекло небоскрёба. Разумно ли она поступила, отвернувшись от того создания? Собственноручно дала Холлоу отличный шанс напасть со спины, когда жертва не готова и не знала, чего ожидать! Будь Пустой таким же, как и его обычные собратья, для Рукии её рискованный шаг стал бы последним. Но эта тварь жила во внутреннем мире Ичиго, и не надо быть пророком, чтобы понять: Минус не рискнёт тронуть подругу своего хозяина. Девушка была в относительной безопасности.

Время текло ужасно медленно. Не имея возможности что-то делать, вынужденная только ждать, Кучики думала, что провела в этом перевёрнутом мире с чокнутым Пустым целую вечность. Может, снаружи уже наступила ночь, а тут – ни восхода, ни заката, солнца же не было, и тянулся бесконечный день... Идиота Куросаки, когда он, наконец, появится, ждало весьма недружественное приветствие от Рукии. Как можно было не заметить, что подруга заперта в его же внутреннем мире?! Хотя этот болван никогда реяцу-то особенно не чувствовал, может, и сейчас он ни о чём не догадывался?

- Дурак, - ёжась, прошептала она, комкая пояс на хакама.

Вот, значит, какая душа у Ичиго. Всё перевёрнуто, вывернуто... Ну да, он и сам по себе не особо правильный и слишком не похож на других: яркие волосы, огромная реяцу, звание временного шинигами. Выходит, для него подобное как раз в порядке вещей; Рукия с усмешкой поняла, что ради Куросаки готова была принять всё это сумасшествие. Но Пустой...

Холлоу, кажется, ушёл, однако Кучики, лишённая возможности ориентироваться по реяцу, не могла утверждать однозначно. Её гордая поза не позволяла повернуть голову, это означало бы снова продемонстрировать тому бледному существу, что шинигами боится. Но из своего положения Рукия не видела парня, не знала, где он находился сейчас и что делал! Мог ли Пустой неслышно перемещаться в родном для себя мире? Должно быть, что да... однако вряд ли он рискнёт напасть.

Только почему Ичиго вообще оставил Пустого, не убил такую страшную угрозу внутри себя?!

Когда девушка, наконец, решилась презреть гордость и обернулась, перевёрнутый мир снова пустовал. Холлоу исчез, как будто вообще не появлялся, и снова - ни ветерка, ни единого звука или живого существа... только иссиня-голубое небо и идеальные облака.

- Ичиго! – сорвавшийся крик полетел над небоскрёбами и быстро затих. Кучики с уже обречённой надеждой вслушивалась, вдруг в этот раз её вопль достиг цели, но нет, нет... Почему он не слышал?! Неужели до сих пор не понял, что запихнул Рукию в просторную и страшную в своей красоте клетку? – Ичиго, дурак! Зачем ты игнорируешь меня?

Сколько она так кричала? Десять минут или час? А если больше? Ожидание оказалось куда более невыносимым соседом, чем тот полоумный Пустой, потому что привело за собой друга по имени «Одиночество». Кроме Рукии, никого не было в нереальном пространстве, чья холодность и безжизненность нагнетали тоску, где совсем ничего не происходило! Очень быстро ей пришла на ум мысль, что тому, кто постоянно проводит здесь дни и ночи, легко сойти с ума, и теперь девушка молила богов, чтобы они помогли пережить выпавшее испытание. В Руконгае, Академии, клане Кучики или в отряде – Рукия никогда не оставалась одна, рядом всегда было верное плечо друга, брата, командира... Ичиго. А это происшествие, вроде бы не такое уж и страшное, на первый взгляд, обернулось невыносимой пыткой. Сколько ещё времени девушка могла выдержать вот так?

Рухнув на стекло, шинигами в отчаянии ударила по нему рукой. Во внутреннем мире проводника каждая вещь несёт в себе потаённый смысл, может, за окнами зданий скрывалось что-то, что помогло бы ей? Однако и эта ниточка, надежда на спасение, оборвалась: проклятое стекло не поддалось, а Рукия лишь сильно ушибла кулак.

- Болван! – шептала она, прижимая к груди нывшую от боли руку. – Упрямый, глупый болван...

- Что я говорил? - Кучики вздрогнула, снова услышав ненавистный голос, и, резко вскинув голову, обнаружила недавнего знакомца. Парень, вытянув левую ногу, сидел перед ней шагах в двадцати, опираясь спиной на какой-то высокий шест. Пустой снова полубезумно улыбался, и даже со своего места Рукия видела, как плясали в демонических глазах огоньки злорадного удовлетворения. Её собственные чувства, странно, не очень походили на те, что девушка испытала при первом его появлении. Страх сменился... радостью? – Тебе отсюда не выбраться самой, глупая-глупая шинигами!

- Не смей называть меня так! – горло, уставшее от бесполезных воплей, немедленно отозвалось адской болью, когда девушка гневно одёрнула зарвавшегося наглеца, хотя и знала, что её окрик мало подействует. Но кричать нужно, непременно нужно, чтобы Пустой знал своё место и видел, что она не сдалась... чтобы гадкое, приторное счастье от того, что Кучики больше не одна, поскорей ушло. – Знай своё место, Холлоу!

- Хм... может быть, всё-таки тебе следует знать своё место? – чуть наклонил голову тот, и Рукии на какой-то миг показалось, что в выражении лица Пустого Ичиго тоже скользнула радость. Доволен, что с ним заговорили? Или тем, что удалось снова продемонстрировать свою силу? – Это мой мир, никак не твой... Рукия, - помолчав, Минус решился назвать её по имени, противно растянув слова, пробуя на вкус и смакуя.

И самое противное в том, что его правоту, увы, Кучики ничем не могла оспорить. Она уже поняла, сколько ни кричи, Пустой всё равно будет продолжать скалиться, пытаясь взбесить врага и нарваться на бой. Рукия смогла вовремя раскусить приём и даже знала, что можно было ему противопоставить: оставив без внимания яростный, с вызовом, взгляд чёрных глаз, девушка села к противнику боком, делая вид, что собиралась медитировать. Холлоу мог делать что угодно: кричать, вопить, кривляться, оскорблять её и Ичиго... но шинигами, особенно из клана Кучики, не пристало говорить с такими низкими созданиями.

Но всё-таки этот мерзавец был единственным, кто мог дать ответы на терзавшие Рукию вопросы. Только спрашивать у него...

Парень молчал – терпел, ему, должно быть, ужасно хотелось, чтобы Кучики заговорила первой, отринув свою гордость. Ожидание, приправленное острым соперничеством и желанием, наконец, нарушить тишину, давило вдвойне сильней и становилось невыносимым. Шинигами заклинала себя всеми Богами, вспоминала нии-саму и его наставления о том, как подобает вести себя члену благородной аристократической семьи, повторяла, что Пустой только и ждёт, как бы она показала свою слабость! Не помогало. Слишком много тайн хранило то существо, которое, искоса поглядывая на невольную сокамерницу, грызло ноготь на большом пальце. Конечно, только Холлоу-Ичиго знал, зачем и каким образом Кучики попала сюда, как так вышло, что он до сих пор не был побеждён, и когда уже придёт сам Куросаки.

Проклятье... невозможно терпеть! Ещё с далёкого детства, когда иногда они играли с Ренджи в «молчанку», Рукия знала, как это сложно - не говорить. Одно дело, если от способности держать язык за зубами зависит твоя жизнь, и руконгайская девчонка быстро научилась предугадывать такие моменты. Но тут... она же ничего не теряла, за разговор никто не убьёт, и ужасно хотелось узнать, в конце концов, правду!

- Слушай, Пустой, - тот заметно оживился, услышав её голос: подобрав ноги, уселся по-другому, подавшись всем телом вперёд. Бледная тонкая рука легла на белые хакама, пальцы побарабанили по колену, выдав нетерпение. Рукия слишком поздно поняла, что проболталась, но слова сами слетели с её языка после того, как девушка в очередной раз взглянула на нелепую копию друга.

- Что? Говори, если начала, - насмешливо протянул Холлоу, когда Кучики, спохватившись, зажала себе рот ладонью. Вот идиотка! Теперь нужно ругать себя не только за несдержанность, но и за этот поспешный жест! Как же можно показать Пустому спокойствие и невозмутимость, делая промах за промахом? – Ты ведь до этого говорила со мной, позабыв о гордости, чего же сейчас тревожишься за неё?

Шинигами понимала, что ввязывалась в игру по чужим правилам, которые невозможно предугадать. Только у неё не было иного выхода, нельзя проигнорировать врага, это означало бы дать ему одержать верх! Чтобы потом Ичиго узнал, как позорно Рукия повела себя?! Никогда! И всё совершенно не потому, что своими уловками Пустой подвёл её к черте, и невозможно было отступить... Ах, если бы она раньше поняла, почему Минус увивался рядом!

- Хочешь спросить, почему твой драгоценный Ичиго до сих пор не пришёл? – усмехаясь своей зверской улыбкой, намного более страшной, чем у Зараки-тайчо, поинтересовался парень, когда Кучики собиралась заговорить снова. Возмущённый взгляд, адресованный существу, яснее слов говорил, что Пустой попал в самую точку.

- Нет, - справившись с собой, ответила она, тщательно контролируя голос, чтобы не прорвалось ни капельки волнения, страха или злости. Пропустить мимо ушей короткий смешок оказалось намного проще. – Почему ты ещё здесь?

На этот раз удивление в злых чёрных глазах было неподдельным и не исчезло через несколько секунд, как все остальные чувства, что шинигами видела до того. Рукия даже позволила себе порадоваться тому, что смогла достойно загладить допущенные ошибки. Восторг от того, что бессердечное создание не смогло удержать свою маску и тоже показало слабость, страшно походило на ощущения, испытываемые в сражении, когда враг падал под очередным ударом. Ну да, это тоже своего рода бой, только без зампакто и демонических заклинаний... Меньше всего Рукия думала, что когда-нибудь будет выдерживать словесное противостояние с тёмной стороной своего Ичиго.

- Мне уйти? – девушка в последний момент удержалась, не стала отрицательно качать головой, но и слабого её движения Холлоу хватило, чтобы осклабиться от удовольствия. – О, может быть, ты удивлена тем, что вообще видишь меня? Наверное, думаешь, какой Король идиот, что рискнул оставить меня в живых, да?

Кучики повела плечом. Король? Что за Король и почему именно он принимал тут решения? А, наверное, он имел в виду Ичиго! Не похоже на Куросаки, рыжий не страдал манией величия и, конечно, не стал бы требовать, чтобы к нему так обращались. Тогда, выходит, Пустой сам придумал, наверняка ещё и злил Ичиго его прозвищем. Но всё равно, какое странное обращение, с чего это вдруг? Хотя кто знает, что творится в лохматой беловолосой голове? Холлоу непредсказуемы, они месиво из инстинктов, плохих эмоций и всего самого чёрного, что есть в человеке, и никогда не делают ничего просто так.

- Ты - смертельная угроза для его души, - загладив рукой складки на хакама и постаравшись, чтобы движения выглядели как можно более непринуждёнными, ответила та. – Как шинигами, я желаю знать, почему получилось так, что ты ещё существуешь. Ичиго должен был тебя победить.

- Победить, - снова облизнулся Холлоу. – Ты сама сказала «победить», а не «убить», Рукия, - Ичиго-Пустой произносил её имя так отвратительно, как никто другой не смог бы, но девушка терпела, зная, что это лишь очередная провокация. – Можно победить часть своей души, но кто в здравом уме рискнёт убить её? Убить то, что даёт тебе мощь... и звучит-то глупо! А я для Короля такой же источник его силы, как и Зангецу. Вот ты бы смогла добровольно отказаться от своего зампакто, способностей шинигами?

Вопрос застал её врасплох. Конечно, Рукия бы не смогла! Она ни секунды не колебалась с ответом, однако не могла решиться, озвучивать его вслух или нет. Ни один Бог смерти по собственной воле не откажется от своих сил, это его работа, долг... так предначертано судьбой! Но чтобы отвратительное существо, скалившее сейчас зубы, ожидая ответ, было подобно духовному мечу? Кучики не могла в это поверить, как и в то, что Ичиго сам решил оставить опасную часть своей души практически без присмотра! Чем он думал и думал ли вообще?!

- Король – слабак! - усмехаясь, продолжил парень и заложил руки за голову, потягиваясь. – Без меня он не сделал бы и сотой доли того, что вы на него возложили, умер бы ещё в схватке с твоим братом в Сообществе душ! Я... не просто источник его сил. Мы союзники, партнёры.

- Никогда не поверю в это! – воскликнула Рукия, пожалуй, немного громче, чем следовало бы.

Что он себе позволял? Пользовался тем, что самого Куросаки не было рядом, и он не мог опровергнуть ложь! Да это же явная ложь! Как будто Ичиго действительно мог считать грязного и психованного Пустого своим партнёром... Неужели Холлоу всерьёз считал, что на такое откровенное враньё можно купиться? Кому, как не Рукии, знать рыжего риоку лучше всех на свете?

- Как хочешь, - девушку покоробило то, что Минус не стал настаивать. В голосе парня сквозило превосходство, и в двух словах вместилось целое «Думай и говори, что хочешь, но правды ты не изменишь». Почему он так уверен в своей правоте? – Однако... тут всё просто. Я делаю всё для Короля. Сильнее Ичиго – сильнее я, сильнее я – сильнее Ичиго, - Кучики снова почувствовала подкатывающее к горлу отвращение. Пустой не казался страшным, ужасным монстром, нет! Он был неприятным до мерзкого привкуса во рту и мурашек по коже, но от этого не легче. – Взаимовыгодное сотрудничество, знаешь ли: я одалживаю Королю свою силу, спасая его жизнь, а он готовит для меня тело, чтобы я смог потом занять место Ичиго... убив его, разумеется.

- Дрянь, - выплюнула Кучики, взглянув в ненавистные глаза. Пустой горделиво выпятил грудь, выпрямился, словно сел на какой-то своеобразный трон. – Так значит, ты замышляешь убить Ичиго?!

- Что ты кричишь, Рукия? Король прекрасно об этом знает, - она с трудом подавила желание кинуться на врага с кулаками, раз нельзя было воспользоваться ни зампакто, ни кидо. – Удивлена, что он всё равно оставил меня? Эй, а вдруг Король мне доверяет?!

- Ублюдок! Ни одному Пустому не может быть доверия! – вскочив на ноги, крикнула шинигами.

Негодование, гнев закипели в душе девушки при одной только мысли, что Холлоу всё время обманывал Ичиго! Не мог же рыжий вправду быть полным идиотом и поверить в такой бред! Да, Куросаки недалёкий балбес и туго соображал порой, но даже он понимал, угрозу чего несло в себе это создание.

Может, Пустой лгал? Ну, конечно же! Он продолжал добиваться какой-то своей тайной цели и делал всё, чтобы вывести Рукию из себя! Чего ему нужно было? Драки? Ссоры? Чтобы Кучики поругалась с Ичиго?! А ведь она почти поддалась, сделала шаг в бездну и только чудом удержалась на краю обрыва!

- Я сделаю всё, чтобы Ичиго, как только появится здесь, окончательно разобрался с тобой.

Парень поднялся, не успела шинигами договорить, и демонстративно размял мышцы, потягиваясь, потом вздохнул и лениво потёр щёку. Все его движения, поза едва ли не кричали о непринужденности и полном спокойствии, сейчас Холлоу никак не походил на зверя, собравшегося в клубок перед прыжком на жертву. Как обманчива внешность! Кучики хоть и впервые видела Минуса, который бы так походил на обычного человека, но знала, что в минуту опасности Пустой мог молниеносно атаковать, превратившись в чудовищного монстра! В конце концов, это ведь и его мир, кто знает, что враг мог использовать здесь?

Поняв, что в своих собственных мыслях она приравняла Пустого к хозяину внутреннего мира, девушка на мгновение прикрыла глаза. Спокойно, нужно не потерять голову и не наделать ещё больших глупостей! Рукия допустила страшную ошибку уже тогда, когда вступила в перепалку с этим недо-Ичиго: любого шинигами прежде всего учат, что нападать на Холлоу надо со спины, чтобы убить его одним ударом. А она, сама когда-то объяснявшая всё Ичиго, это правило нарушила! Откровения, последовавшие в беседе со смертельным противником, пугали и запутывали девушку всё больше и больше.

- Неужели ты действительно настолько глупа, что веришь в подобную чушь?! – тот мерзко рассмеялся, а его собеседница, позабывшись, снова попробовала схватиться за катану, которой, естественно не было. – Вот идиотка! Думаешь, твои слова для Короля что-то значат?

- Заткнись! Мои отношения с Ичиго никоим образом тебя не касаются, - на едином дыхании выпалила Рукия и, запнувшись на секунду, постаралась вложить в последнее слово всё презрение и отвращение, которое она испытывала к невольному «сокамернику», - Пустой.

Беловолосый фыркнул, чуть опустив голову и глядя на шинигами исподлобья, сверкая довольными чёрными глазами.

- Маленькая сучка, - с заметным удовлетворением протянул Холлоу, и девушке тут же стало ясно, что именно такого ответа мерзкий ублюдок и добивался, втягивая её в новую ссору. Но Минус, не дав противнице возможности опомниться и возразить, быстро, как бы между прочим, спросил: - Сколько ты не виделась с ним, а? Два месяца? Три? Или больше?

Уход от темы был настолько неожиданным, что Кучики, позабыв о только что нанесённом ей оскорблении (всё же, после детства в Руконгае гордость как-то менее болезненно реагировала на любые ругательства), произнесла:

- Два с половиной.

Каким бы сильным ни было желание растереть в порошок это ухмыляющееся существо, которое кривило невероятно красивую улыбку Ичиго, шинигами сдерживалась, потому что никак не могла понять, чего Пустой от неё хотел. Тот рассчитывал, что любопытство девушки и жажда знать всё, что касалось её Куросаки, пересилят все остальные чувства, понятно. Однако зачем ему это нужно? Должно быть, Холлоу считал, что знал какой-нибудь грязный секрет, и сгорал от желания подпортить жизнь хозяину, выдав его...

Но только его хозяин не кто-то, а Ичиго! У него не могло быть ничего подобного, Кучики знала парня как облупленного! Самая страшная тайна, которой обладал рыжий риока, - этот самый Пустой... и всё! Поэтому неприятный холодок по спине, означавший тревогу и смутный страх услышать о друге что-то неприятное, появился, скорее всего, чисто инстинктивно. Уж в ком в ком, а в Куросаки Рукия была уверена!

- И ты считаешь, что за два с половиной месяца ничего не могло произойти? – на лице девушки появилось искреннее непонимание, и довольный оскал Холлоу стал шире. Мерзавец тянул паузу и упивался моментом, когда шинигами разрывалась между волнением и растерянностью. – С твоим драгоценным Ичиго?

В его улыбке имелось что-то настолько гадкое, что невозможно описать словами. Сама по себе она уже была отвратительна Рукии, а ещё Кучики казалось теперь, что в изгибе бледных, почти белых губ, скрывалась змея, что каждое сказанное Пустым слово насквозь пропиталось смертельным ядом.

- К чему ты клонишь, мерзавец? – спросила она, постаравшись не вложить в вопрос больше заинтересованности, чем надо было. Не получилось, выдержка подвела, и голосок дрогнул. Речь же шла об Ичиго!..

- Всё очень просто, малышка Рукия. Мне даже необязательно говорить, что больше всего ты боишься остаться тут навсегда, что Король не придёт... – последние слова Пустой сказал таким зловещим шёпотом, что вспышка страха на миг лишила Рукию дыхания. Слишком ясно она представила себе дальнейшее заточение в этой страшной тюрьме. В памяти всплыли дни, проведённые в Башне раскаяния, одиночество и ужасное незнание того, что происходило за белыми стенами, когда шинигами терзалась догадками об исходе очередного сражения. – Так вот, я сижу здесь только потому, что у Куросаки не хватает реяцу материализовать меня в реальном мире.

- У Ичиго не хватает реяцу? – растерянно пробормотала Кучики, осмысливая услышанное. Сама новость странно выбивалась из привычных ей вещей, и Рукия не задумалась, что масштаб выданного «секрета» как-то не соответствовал всем ухищрениям Холлоу, которые вели к нему. - Это бред!

- С какой стороны смотреть, Богиня смерти! – Пустой выпрямился, положил руку себе на бедро и заносчиво улыбнулся. – Тебе не кажется, что здесь кого-то недостаёт?

Да шинигами хватало и этого типа! Один Холлоу-Куросаки по силе и вызываемому ужасу равен нескольким членам Эспады, девушка не понимала, как Ичиго с ним управлялся! Если она всего лишь за несколько часов едва не сходила с ума и готова была прибить бледного мерзавца, то каково же рыжему, который, приходя в свой внутренний мир, раз за разом сталкивался с отвратительной копией? А кто ещё мог тут быть? Разве найдётся дух, по собственной воле захотевший проводить время в этом страшном месте?

- Ну, например, я отвечаю за его силы Холлоу, - бескровные губы искривились ещё сильней. Если раньше самая страшная для Кучики улыбка принадлежала предателю Гину, то теперь – этому Пустому. Рукия не знала даже, сможет ли она, выбравшись отсюда, выдержать улыбку настоящего Ичиго, крайне редкую, но невероятно красивую! И которую так испортили.... – А кое-кто другой – за способности шинигами.

- З... зампакто!

- Да неужели?! - ехидно фыркнул тот.

Не обращая внимания на насмешку, Рукия поспешно огляделась. Как же она с самого начала не поняла, что до сих пор не видела зампакто? Духовный меч - непременная и неотъемлемая часть внутреннего мира своего шинигами, но Кучики, совершив полный оборот вокруг себя, не увидела никого, кроме наглого и отвратительного Минуса. Где тогда зампакто? Как его называл Ичиго?.. Зангецу!

- Где он?! – вскрикнула шинигами, осознав весь ужас положения Ичиго. Если Пустой поглотил или каким-то образом подчинил себе духовный меч этого придурка, то оставался, наверное, всего лишь один шаг до полного захвата души Куросаки! А рыжий кретин, как всегда, ничего не заподозрил! – Что ты с ним сделал, дрянь?!

Больше так продолжаться не могло! Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы эта угроза и дальше продолжала существовать! Пустого с самого начала нужно было казнить, только Ичиго наверняка пожалел, как одного из многих своих врагов. Рукия, помнившая, как Холлоу нападали на Руконгай, не обладала благородством своего друга и не питала к его негативу никаких чувств, кроме желания уничтожить! В детстве ей много раз приходилось спасаться бегством от Пустых, пройдя потом через Академию, шинигами научилась не бояться их, но она всё равно не понимала, что стукнуло Ичиго в голову, что он оставил в живых такого монстра! С самым решительным выражением лица, отбросив последние сомнения (Куросаки, идиот, потом ещё и «спасибо» скажет!), девушка вскинула руки, чтобы прочесть заклинание.

Но у Кучики не получилось даже прочесть слова кидо, они начисто вылетели из памяти, и обескураженная Рукия застыла на месте, не понимая, что произошло.

- Дура, - отрывисто сказал парень, разом потеряв всю свою смешливость.

Это слово, не самое обидное из всех оскорблений, что девушка услышала сегодня, прозвучало так... искренне, что ли? По крайней мере, когда Холлоу раньше обзывался, он получал удовольствие от ругательств и нарочито выбирал самые звучные из них. А сейчас Пустой как будто только озвучил то, о чём действительно думал.

- Я лично с ним ничего не делал, - наконец, заговорил он – уже без каких-то ужимок, язвительных реплик или кривляний, - Зангецу-сан давно не появлялся, - парень, необычно серьёзный, поднял голову к неправильному небу. Рукия не понимала, что с ним случилось, но ей почему-то казалось, что Пустой был этим расстроен или раздосадован. Он грустил... Кучики прежде никогда не думала, что Минусы способны на такие эмоции, максимум, что они демонстрировали в бою: злость, ярость, презрение и жуткую самоуверенность. – Я ведь говорил, - проявленная слабость оказалась мимолётной, и беловолосый снова начал скалить зубы, - я сижу тут только потому, что у Короля не хватает реяцу на нас обоих. Зангецу в том мире, - он мотнул головой, - в вашем, реальном.

- Почему? – не понимая, переспросила Кучики. – Зачем Ичиго потребовалось материализовывать его? – шинигами никогда без особой необходимости не прибегали к этому, процесс забирал слишком много духовной силы, за исключением того случая с восстанием зампакто. Судя по тому, что девушка услышала чуть раньше, Куросаки уже очень долго поддерживал материализацию!

- Известно, зачем, - от сладко-елейного голоса Пустого Рукия чувствовала, что её медленно обвивала скользкая, противная и страшно холодная белая змея. Глаза парня искрились предвкушением. – Любовь у них. Хотя по мне это больше похоже на особо изощрённый онанизм – спать со своим духовным мечом, но Король говорит, что любовь. Идиот.

- Т-ты... это... это ложь! – воскликнула Рукия, не успев до конца осознать услышанное. – Ты лжёшь! Ичиго не мог так поступить!

Конечно же, Холлоу врал! Он болтал, что угодно, лишь бы позлить шинигами, с чего же наглому, совершенно беспринципному вранью быть правдой?! Нет, подобное не могло произойти уже по одной той причине, что это страшнейшая глупость!

И, уверившись окончательно в своей правоте, девушка рассмеялась от невероятного облегчения, которому ужас и почти смертельное разочарование уступили место. Как же глуп Пустой, если решил разыграть её подобным образом! Кому как не Рукии знать о настоящих чувствах!

И чтобы Ичиго, красневший при одной мысли о поцелуе с девушкой, начал встречаться с мужчиной?!

- Если ты хотел разозлить меня, мерзавец, мог бы придумать что-нибудь более реальное, - насмешливо ответила Кучики, смерив противника гордым взглядом.

На сердце была такая воздушная лёгкость, что Рукии хотелось смеяться от того, как легко она раскусила грязную ложь. Минус знал, какие хорошие отношения у его хозяина с подругой, и бесился из-за этого, но ничего не мог поделать и потому цеплялся за любую, даже самую жалкую гадость. Чувства Ичиго было легко читать, как раскрытую книгу, и шинигами видела в ней не особо понимаемую самим парнем любовь. Это знание грело невидимым, но сильным, ярким огнём, подпитывало её собственное чувство к Куросаки: поначалу несмелое, неосознаваемое, больше смахивавшее на дань памяти Кайена-доно. Когда девушка разглядела самого Ичиго за тенью погибшего лейтенанта, её яростно вспыхнувшую любовь уже ничто не могло остановить!..

А Пустой с его жалкой попыткой разжечь огонь ненависти между ней и рыжим! Сейчас, отринув ненависть, тенью преследовавшую девушку здесь, Рукия поняла, что Холлоу Куросаки вовсе не страшен. Да, внешне парень был почти точной копией Ичиго, но бледной, блёклой, из которой выбросили краски и всё то, что определяло временного шинигами, оставили только злость, бешенство, ярость... какие ещё могли быть чувства? Потому он только и умел, что кривляться и скалиться, плеваться оскорблениями, пытаться провоцировать и, пожалуй, наверное, ещё и драться. Но вот сопереживать, радоваться чужому счастью и искренне желать своего – этого он не умел и никогда не сможет научиться. Несколько минут назад Кучики показалось, что он грустил, да, именно показалось, и только. Поэтому Рукия уже не боялась его, а... жалела, наверное. Шинигами бы никогда не подумала, что когда-нибудь опустится до такого и станет жалеть существо, собратьев которого она обычно убивала с одного удара. Только, наверное, во всём виновато пресловутое сходство с балбесом Ичиго.

Понятно теперь, какими мотивами руководствовался этот придурок, оставляя своего Холлоу жить.

- Не собираешься ли ты начать доказывать, что Король любит тебя? – вкрадчиво поинтересовался парень, и Рукия на секунду позабыла, что он Пустой и что стоит ждать подвоха. Раздавшийся следом громкий смех ударил по ушам, Холлоу хохотал так заливисто и усердно, что согнулся пополам. – Что... - он с трудом приподнял голову, - ты серьёзно?! Дура! - довольно повторил белобрысый, отсмеявшись.

Он весь как будто преобразился, засветился самоуверенностью изнутри, и очередная перемена Кучики не понравилась. Холлоу выпрямился, оттянул большим пальцем уголок рта, обнажив зубы, и слегка сощурился – проверял, как Рукия отреагирует. Но никакие безумства не добавили бы его словам достоверности.

- Я не знаю, что такое любовь, - после короткого молчания заговорил тот, отняв руку от губ и сжав пальцы в кулак, - вы, люди, придумали это слово.

Под сердцем у девушки появилось нехорошее ощущение, озноб пробежал по позвоночнику, и в голове зашевелилась предательская мысль о том... Да нет же, что за глупость она только что нафантазировала себе?!

- Когда вы думаете, что влюблены, то ходите под ручку и скалитесь, но почему-то говорите, что улыбаетесь. Лично я не вижу в этом оскале какое-то серьёзное отличие от всех остальных, ведь в сущности... – Пустой снова немного помолчал, фыркнул, удивляясь собственному красноречию, - я зверь, то есть, вы в большинстве своём так думаете. Как и в случае с «любовью». Вообразили и...

- Что ты хочешь сказать, Холлоу? – не выдержав, наконец, резко спросила Рукия. Бледный ублюдок тянул, вроде бы не специально, но так нисколько не легче! Если он желал сказать что-то оскорбительное, пусть говорил бы!

Кучики боялась признаться себе, что отчего-то семена страха и сомнения, посеянные этим существом в её душе, дали чёрные ростки.

- Моё всё – инстинкты. А среди инстинктов нет того, что заставил бы, позабыв о самосохранении, лизаться у всех на виду и думать, что эта якобы метка спасёт от измены, - медленно протянул парень. – Но ведь вы, люди или шинигами, обладаете более совершенной организацией, чем мы, Пустые, вам виднее! Поэтому можешь продолжать считать, что Ичиго тебя любит. Но трахается он со своим духовным мечом.

Кап.

Холлоу, недоумённо нахмурившись, поднял голову. Голубое небо стремительно затягивали иссиня-чёрные тучи, мчавшиеся, наверное, как шинигами в шунпо. Где-то вдалеке с силой загрохотал гром, и яркая молния расчертила тьму, подступившую к небоскрёбу.

- Чёрт... в этот раз он запоздал, - вдруг негромко сказал парень, наклонившись вперёд, чтобы удержаться на ногах под штормовым ветром.

Ещё одна большая капля с силой ударила Рукию по плечу, следующая – разбилась о лоб и потекла вниз, прядка волос прилипла к носу. Налетевший шквал швырнул девушке, даже не подумавшей защититься, в лицо сотни таких капель; вода залилась за шиворот, в вырезы косоде, мгновенно ставшая мокрой и резко потяжелевшая ткань противно облепила тело, как вторая или третья кожа. Губы задрожали, силясь выдохнуть слово «Как?», но Кучики так и не смогла его произнести.

Проклятое стекло выдержало в очередной раз, когда у шинигами подломились колени, и рухнула на окно, закрыв лицо ладонями. Мокрое от ураганного удара дождя лицо защипали две слезинки – горькие, горячие, невыносимо жгучие, разрывавшие её сердце на мелкие клочья. Как... как мог Ичиго?! Ведь она же видела, что Ичиго её л... лю...

А потом комок в груди, не дававший ни заплакать, ни вдохнуть, внезапно исчез, и слёзы хлынули потоком. Надёжно укрытые её ладонями от дождя, который смыл бы их и, может, тем самым облегчил боль от измены, они текли по щекам, шее, смешивались там с холодным ливнем и, должно быть, вместе с ним затекали под косоде и жгли, жгли, Боги, как же больно! За что? Почему он?! Ичиго, никогда не способный на предательство и готовый защитить даже недавнего врага! Почему он так жестоко обошёлся с той, которая всем сердцем любила его?

Сначала этот придурок Ренджи, вдруг зациклившийся только на карьере... затем Кайен-доно, который вообще Рукии никогда не принадлежал, но она всё равно считала его своим... и не смогла уберечь от гибели. А теперь Ичиго, то единственное, что спасло душу Кучики, когда она была в тюрьме, что дало ей надежду жить дальше и снова обрести веры в себя! После всего того, что шинигами пережили вместе, Рукия оказалась ненужной своему любимому...

Шторм всё налетал порывами, и безумный ливень гремел по стёклам небоскрёба, словно вокруг маршировала бесчисленная армия, а ветер бросал в её лицо и руки похожие на маленькие стрелы капли.

Продрогшей и промокшей насквозь девушке, в один миг лишившейся самого главного счастья, казалось, что этот проклятый дождь никогда не закончится.

***

- Фух... – вода уже почти исчезла с окон небоскрёбов, и Пустой, появившийся из своего убежища, лишь немного намочил варадзи. – Король запоздал немного с дождичком, но зато как отыгрался-то! Давненько тут не было такой капитальной промывки, – оглядев снова ровно-голубое, очистившееся от облаков, небо, парень опустил взгляд и натолкнулся не неподвижную маленькую фигурку, сжимавшуюся в комок, обнимая себя руками за плечи.

Она, что, так и просидела здесь весь тот шторм? Ну и дура.

- Эй, маленькая наивная шинигами? – шаги становились всё ближе и ближе, но Кучики, судорожно сглотнув, с места не сдвинулась и даже не пошевелилась.

Холодно... смертельно, адски холодно после того, как ливень прекратился. Как будто Рукии больше не рады в этом внутреннем мире. Ну да, конечно... сердце Куросаки принадлежало другому человеку, зачем ему нужна какая-то там девчонка? Скоро Ичиго и имя давней подруги забудет. А ведь когда-то парень ради неё рисковал своей жизнью! Что же и когда произошло, что их пути разошлись? Почему рыжий ничего не сказал и вместо этого молчал, таился?

- Так и будешь сидеть? – насмешливо поинтересовались откуда-то сверху, и, открыв глаза, девушка натолкнулась взглядом на ноги в чёрных таби. Пустой, будь он проклят, своего добился! Жизнь Кучики за эти несколько часов, что она провела в обществе Минуса, рухнула и никогда уже не станет прежней! – Жалеть себя и ругать Ичиго? Вот дура, - с наслаждением повторил противник.

Шинигами чуть покачнулась, но, утерев слёзы, подняла голову. Пусть Холлоу думает, что достиг желанной цели, пусть оно так и есть... только Рукия всё равно не позволит ему увидеть своих слёз! Ни Пустой, ни сам Ичиго этого были недостойны!

- Что тебе ещё нужно, ублюдок? – решительно произнесла она, высокомерно глядя на парня. Смотрелось, наверное, очень глупо, ведь Кучики сидела на коленях, но плевать!

- Все ещё ждёшь его? – поинтересовался своим металлическим голосом тот, снова начиная скалиться. Как же странно... Пустой был нормальным, пожалуй, почти обычным и безобидным, когда только пришёл. Но едва он увидел, что шинигами не сдалась, то немедленно надел свою прежнюю маску. И как странно и легко было думать об этом...

Ждала ли она?.. Да, пожалуй... пожалуй, что ждала. Не для того, чтобы накричать или ударить, повеситься парню на шею и разрыдаться на плече... чтобы задать все вопросы, на которые Кучики не могла найти ответа. Девушка думала, что между ними уже давно всё решено, что не может быть другого исхода! Почему Ичиго выбрал не её? Не потому ли, что Рукия даже в мыслях почти всегда называла Куросаки не иначе, как другом? А если у него было то же самое? Пройдя через столько битв, Кучики так и осталась для него товарищем... и не более?

- Мои чувства и ожидания тебя не касаются! – парень в наигранном удивлении приподнял брови, желая сказать «Серьёзно?» - Думаешь, что после этих откровений я отчаялась и готова принять любую помощь, даже твою?

- А почему нет? – пожал плечами Холлоу, опасно скалясь. – Почему всё достаётся только Королю, но не мне?

Рукия не успела ничего ответить, Пустой, прищурившись, вдруг схватил шинигами за ворот кимоно и, рывком подняв девушку на ноги, впился в её губы. Поцелуй вышел жадным, яростным и совершенно сумасшедшим, Минус даже не целовал, а как будто кусал, тольно ошеломлённая Кучики в первые секунды и не подумала сопротивляться. Но внезапная боль, пронзившая нижнюю губу, и приторный привкус крови вернули потрясённую Рукию в реальность.

- Ублюдок! – вырвавшись, выкрикнула она. Белобрысый легко отпустил свою жертву, и Кучики отскочила подальше, глубоко дыша. Внутри всё горело от стыда и ужаса, девушку трясло; немилосердно болела прокушенная Пустым губа, и жарко пылала шея, по которой проехалась жёсткая ткань кимоно, когда парень поднимал Рукию. Шинигами, взбешённая и одновременно напуганная случившемся, не обратила внимания, что из-за съехавшего косоде её грудь была видна больше, чем надо.

А тот гадёныш продолжал улыбаться – довольно, как зверь, почуявший доступную добычу. Контраст алой крови на его бледных губах пробирал до дрожи, и больше всего сейчас хотелось скрыться, убежать, спрятаться! Но если бы Кучики снова показала, что боится...

- Интересная реакция, - удовлетворённо произнёс Пустой Куросаки. – Я тебе не угодил? Странно! Ведь я тоже Ичиго и, в отличие от Короля, мне сбегать не к кому...

- Заткнись, наконец! И никогда не смей больше сравнивать себя с Ичиго! – шинигами не понимала, что с ней происходило. Рукия не могла унять дрожь, наоборот, с каждой секундой ей становилось всё страшнее и страшнее... Впервые за всё время пребывания здесь Кучики поняла, с каким огнём играла. Холлоу притворялся хорошим и добрым, но стоило бы ему только захотеть убить девушку, и она, наверное, не смогла защититься!

Захотел добить, украв то, что принадлежало Ичиго?

Пустой ошибся, думая, что поцелуй, выказанная жестокость, выбьют Рукию из колеи. За детство в Руконгае она и не на такое насмотрелась, ко многому привыкла!

- Мне плевать, что ты будешь делать! – тот, пальцем размазывая её кровь на губах, искривился в гримасе недоверия. – И что говорить – тоже! Может быть, Ичиго не любит меня... - последние слова отдались глухой болью. Когда Кучики уверилась в том, что Куросаки действительно выбрал для себя другого человека? Почему слепо, без доказательств, приняла так близко к сердцу речь того, кто не сказал ещё ни слова правды? Неважно, это пройденный этап, раз уже не так страшно болела рваная рана в душе. – Но, что бы ни происходило, он был и останется моим другом! Ичиго придёт сюда за мной, и тогда ты обо всём пожалеешь!

Насмешливое выражение на лице Пустого вдруг исчезло.

- Уверена, что придёт? Ты уже две недели со мной сидишь, - как бы между прочим, заметил он и добавил в ответ на изумлённый взгляд: - Время здесь течёт быстрее, чем снаружи. Иначе бы я и Зангецу-сан совсем свихнулись в ожидании, когда блудный Королёк соизволит нас навестить.

Кучики растерянно моргала. Две недели? Как такое... неужели тот дождь шёл две недели?! И Ичиго... действительно не пришёл?

- Всё равно, - голос задрожал от неуверенности и робости, - я тебе не верю. Ичиго не таков, чтобы бросить меня здесь! Он придёт, обязательно придёт, слышишь?! – выкрикнула она прямо в лицо этому надменному, холодному существу, чувствуя, как тело постепенно сковывал дикий холод ужаса. – И заберёт меня отсюда!

На Пустого внезапная истерика шинигами никакого впечатления не произвела. Хотя нет... он был разочарован. Поджав губы, беловолосый парень брезгливо смотрел, как страх превращал красивое лицо бывшей подружки Короля в уродливую маску. Пора бы уже... сначала эта затея казалась ему интересной, собственно, другого способа избавиться от скуки не было, но теперь сдвиг маленькой Богини смерти на «Ичиго» стал утомлять Холлоу. Надо заканчивать.

- Дура! – поток воплей мгновенно прекратился. Кучики огромными глазами с затаённой надеждой взглянула на него, и Пустой громко фыркнул от отвращения. Всё-таки хорошо, что Король выбрал Зангецу, а не эту идиотку... она ничем не лучше той рыжей, только у одной «Куросаки-кун», у другой же «Ичиго»! Минус выждал немного и спросил: - Шинигами, ты помнишь, как попала сюда?

Молчание вместо ответа. «Маска» Рукии стала ещё более безжизненной.

- А что делала до того, как оказалась тут? – Холлоу, в два шага преодолев расстояние между ними, беспрепятственное коснулся кончиками пальцев щеки девушки. Холодная... холоднее, чем его рука. – Не помнишь ведь, так? Конечно, откуда? Я считал тебя умней, думал, что ты сможешь всё понять... и разочаровался. Там, - парень ткнул пальцем куда-то в небо, - настоящая Кучики Рукия уже мертва. А ты – всего лишь жалкая подделка, часть воспоминаний Куросаки. Тебя здесь вообще-то и быть не должно, только мне захотелось... Хотя, что я всё это объясняю?

Огромные фиолетовые глаза, застывшие, сделавшие шинигами похожей на куклу, продолжали отрешённо смотреть на Пустого. Но тонких пальчиков девушки и носков её варадзи коснулось разрушение, и маленькие частички реяцу закружились в воздухе.

- Просто я всё делаю для Короля, помнишь?

Через секунду то, что недавно было вроде бы Кучики Рукией, исчезло, и вихрь реяцу, окутавший Пустого, растворился в воздухе.

Пустой не лгал. Он действительно делал всё, чтобы его шинигами стал сильнее. И если это означало, что придётся использовать такой способ, что причинил бы Куросаки боль и, желательно, как можно больше боли...

- Слышишь, Король? – вопросил парень, подняв голову. – Это для тебя.

---

Даже у светлого будущего есть темное прошлое

[Диспойна]

Название: Даже у светлого будущего есть темное прошлое
Автор: Эль-Фирэ
Бета: голова, Ворд (мда, не густо...)
Фэндом: Блич
Рейтинг: всё прилично … хотя вроде ПГ-13
Жанр: приключения (на чью-то пятую точку), капелька ангста, десфик наверно
Статус: закончен
Размер: мини
Персонажи: Тенса/Ичиго
Предупреждение: ООС, АУ
Размещение: *грозит пальцем* рискни здоровьем, брат-бличман (сестра по отсутствию разума, кому как удобней)!

***

Погруженная в ночь зимняя улица, редко работающие лампы и ни одного прохожего … нет, точнее, только один. Теплая куртка с накинутым капюшоном, в тени которого совсем не видно лица, узкие темные брюки и такого же цвета туфли. Невысокого роста парень, сердито топая по снегу, тащил за спиной небольшую сумку с вещами.
-Чертов Ичиго!! – рассерженно шипел себе под нос подросток.- Даже если он и вытащил меня с того света, это не значит, что он имеет право мне … приказывать!

***

Месяц назад новый заместитель директора крупной холдинговой компании «Вайзард», Куросаки Ичиго прогуливался по вечернему городу. С вечеринки в честь его назначения на эту должность он почти сразу ушел, там не было ни одного человека, чьи поздравления были искренни. Только его новый босс – Хирако Шинджи – понимающе кивнул на просьбу позволить покинуть ресторан.
И вот сейчас, запахнув плотнее черное пальто, рыжеволосый медленно шел домой через небольшой сквер. Спустя пару минут мирной прогулки, на весь парк прогремел выстрел и тут же раздались крики боли, не долго думая Ичиго рванул на звуки. Продираясь через колючие кусты, он успел заметить троих парней, которые рванули от него в противоположную сторону, бросив еще одного на земле. Подбежав в лежащему, Ичиго с ужасом заметил, что под тем уже натекла небольшая лужа крови. Выхватив из кармана телефон, парень за секунду набрал номер скорой помощи.
- Ал-е-е?
- Подросток, огнестрельное ранение, южный парк.
- Ожидайте.
Опустившись на колени перед пацаном, он убрал с лица темные спутанные волосы, открывая правильное лицо, искаженное мукой. Раненый открыл глаза и попытался подняться, но Ичиго не позволил. Легко удерживая его одной рукой на месте, Куросаки достал платок и стер с бледного лица алые брызги крови.
- Эй, как тебя зовут? – тихо спросил рыжий, не уверенный, что его вообще слышать.
Пацан тихо закашлялся и рвано вздохнув, ответил:
- Т-Тенса.
А через пару недель его выписали из больницы, так в новой пустой пятикомнатной квартире свежеиспеченного замдиректора появился новый жилец. Ичиго уходил на работу рано утром, когда Тенса еще спал и возвращался поздним вечером, уставший, но довольный. Работа была достаточно трудной, что бы он сполна мог отработать все те большие деньги, что получал.
Он ни о чем не расспрашивал темноволосого парня, просто позволяя ему жить у себя и однажды тот решился ему рассказать. Что его мать убили за долги какие-то бандиты, а несовершеннолетнему пацану велели вести себя тихо. Забрали все документы и вот уже три месяца он жил на улице.
Замолчав после не очень подробного рассказа, он ждал, что скажет Ичиго. Тщательно выговаривая слова, Куросаки медленно проговорил:
- Ты … можешь остаться здесь так долго как, сколько захочешь, для меня одного это квартира слишком велика. Родители живут в другом городе и на праздники я иногда уезжаю к ним.

***

- Неужели это … так много? – тихо спросил Ичиго
- Да, и с меня хватит! – оскалился Тенса. – Я уже не маленький и жил на улице достаточно, чтобы понять, что за все надо платить, потому и остался здесь. Так значит тебе нужно от меня это?
- Послушай, Тенса, я всего лишь хочу …
- Какая тебе разница? Зачем я вообще тебе нужен, ведь у меня же есть только я?!
- Блин, да выслушай же меня! – рыжий повысил голос и осекся, когда его собеседник резко дернулся, как от удара.
- Достаточно, - обронил в тишину комнаты темноволосый подросток, - Я никому не позволял на себя кричать и сейчас не позволю. Подхватив легкую сумку, он вышел, тихо прикрыв за собой дверь.
Устало проведя рукой по лицу, Ичиго лег на диван. Некоторых людей жизнь на улице ломала и они умирали в подворотнях или накладывали на себя руки, но этот упрямый парень … Он настолько свыкся с мыслью, что он одиночка, что теперь любую помощь рассматривал как посягательство на свою свободу. Даже когда рыжий забирал его из больницы, Тенса смотрел исподлобья, не доверяя, но все же шел за своим невольным спасителем

***

- Придурок, он думал, что может помыкать мною, - тихо рычал пацан. – Не позволю! Да, я ему задолжал, но … это – слишком много.
Повернув на ближайшем повороте, он увидел лавочку. Бросив сумку рядом на землю, смахнул снег и сел. «А может он все же прав? – напряженно размышлял Тенса, - Если это пройдет хорошо - ничего страшного не будет, один раз переживу и … все?»

***

- Ой, Заэль, ну ты только посмотри кто тут у нас, – развязный голос за спиной выдернул парня из невеселых мыслей. Тенса медленно обернулся, вглядываясь в источник голоса. Первый - высокий черноволосый парень с широкой улыбкой, второй – с розовыми волосами и светло-карими глазами под блеснувшими стеклами очков. С меланхоличным выражением лица стряхнув снег с пушистого меха на куртке, последний слегка раздраженно протянул:
- Заэль Апорро Грантц, Ннойтра, только полным именем. Сколько еще на тебе надо поставить экспериментов, чтобы ты прекратил сокращать мое имя? Или тебе понравилось в прошлый раз ходить с рогами или дыркой вместо глаза, в позапрошлый?
- Да забей, тут такой сюрприз! – широко улыбнулся Ннойтра.
«Знакомые лица. Эспада, - отстраненно подумал Тенса - а я забыл железки дома, … то есть, у Ичиго в квартире».
На улице было совсем пустынно, и никто не поможет, хотя подросток и привык рассчитывать только на себя, было неуютно. Он слишком расслабился за этот месяц и теперь придется «поздороваться» со старыми друзьями.
Сначала черноволосый, медленно обойдя лавку, рывком дернул Тенсу на себя за ворот куртки, удерживая в неудобном положении. Затем незаметно подошедший второй эспадовец одним движением заклеил скотчем рот жертвы.
- А ты стал совсем как раньше, птенчик, такой же … домашний и ухоженный, да? – почти на ухо томным голосом сказал ему тот, с розовыми волосами, неспешно доставая всякие колюще-режущие инструменты, которыми был обвешан под курткой.
«Это они!! Те самые, кого тогда послали к моей семье» - промелькнула в голове мысль и Тенсу будто прошил разряд тока.
Очнувшись, он, как кошка, гибко изогнулся и резко дернулся от Ннойтры, вырываясь из «жарких объятий», но зацепился о сумку и упал на снег. Парни сначала удивились прыткости жертвы, а когда она оказалась в столь невыгодном положении, не теряя ни секунды, навалились вдвоем.
Быстро затащив мальчишку в багажник припаркованной неподалеку машины, парни включили мотор и взяли курс к неработающему заводу на другом конце города.

Спустя неделю в колонке «криминальная хроника» напишут: «В заброшенном цехе № 51 труболитейного завода был найден неопознанный труп подростка. 165 ножевых ранений, около 150 сломанных костей, критическое количество неизвестных препаратов в крови и, предположительно, жертва изнасилования. В отделении местной полиции заведено уголовное дело о серийном маньяке, следов которого на месте преступления обнаружено не было. Просим для опознания трупа прибыть всех, подававших в последнее время заявления поиска пропавших»

***

- Ичи … Ичиго? … Ичиго?! … Ичиго, да проснись же!! – рыжего трясли изо всех сил.
-Что? – распахнув глаза, Куросаки резко сел на диване, чувствуя как бешено колотится сердце, а страх тонкими иголочками покалывает кожу. Руки на одеяле слегка дрожали, а в горле пересохло, такого ужаса, он уже давно не испытывал.
Его тут же встряхнули еще раз, для проверки и Тенса обеспокоено заглянул в глаза Ичиго.
- Ты чего так кричал? – спросил он рыжего. И, не дождавшись реакции, продолжил, - Я захожу, а тут ты -
Не дав ему договорить, Куросаки сгреб хрупкое тело в охапку, что бы просто ощутить рядом чужое тепло.
- Слава Богу, ты в порядке, это просто сон. Я так рад. – Он провел рукой по темным прядям, стряхивая тающие снежинки.
Он еще был там. В том сне. И видел, как … маленького Тенсу, предварительно связав и заткнув рот, насиловали двое каких-то парней. Как после этого на теле подростка под скальпелем в чужой руке проявлялись алые, хирургически тонкие росчерки ран. Как под многокилограммовым прессом на старом заброшенном заводе дробились тонкие кости. Как в измученное болью почти бессознательное тело через старый шприц вливались неизвестные медицине лекарства. Как медленно закрылись карие с тусклыми красными искорками глаза. В ушах не проходил полный адской боли хриплый крик, от которого бежали мурашки по коже, перехватывало дыхание и тоже становилось больно. Но теперь он не позволит этому придурку снова сбежать.
Ичиго уже мысленно прикидывал куда надо будет подавать заявления на восстановление документов. У его отца ... теперь будет два сына.
- Ты … ну, в общем я погулял, подумал и решил, что ты прав. Я согласен, но только один раз, запомни,- неохотно буркнул подросток, не пытаясь выбраться из уютных объятий.
- Тенса, придурок, в школу и так ходят один раз, а не два.- мягко улыбнулся Ичиго. Ему нравилось подтрунивать на мальчишкой, тот обычно принимал условия игры и в ответ доводил до белого каления Ичиго своими невинными комментариями.
- Классно. Доучусь оставшиеся пару лет и все,- пацан на глазах повеселел, и, подняв с плеча Ичиго голову, тихо фыркнул в ему ухо.
- Да, все. – рассеянно подтвердил рыжий и, не удержавшись, еще раз ласково провел рукой по слегка влажным темным волосам, - а дальше пойдешь в университет.
- НЕТ! - на рыжего тут же рыкнули исподлобья.
- Неужели это так много …- затянул было свою волынку Ичиго, слегка ухмыляясь.
- Так, не начинай! Я ведь уже согласился – рыжего, неумело целуя, опрокинули на диван, который слегка скрипнул под весом двух парней.

@темы: ичиго, фанфик, яой

---

Давай поженимся! А, может, лучше не надо?

[Tinuviel-f]

Название: Давай поженимся! А может, лучше не надо?
Фандом: Bleach
Автор:  Tinuviel-f
Бета:  Okana
Пейринг: намёками Гин/Рангику, Хисаги/Рангику, Айзен/Хирако, Айзен/Гин, Айзен/Эспада.
Жанр: стёб.
Рейтинг: PG
Статус: закончен.
Саммари: После подписания договора о перемирии было решено срочно провести какое-нибудь совместное мероприятие между представителями Сообществ Душ и Уэко Мундо. Переделка моего же однострочника по заявке  -Joe-: Уэко Мундо/Готей-13 - пародия на "Давай поженимся" (H!)
Дисклеймер: всё - Кубо Тайто, кроме описанных здесь событий.
Предупреждение: ООС! Не воспринимайте данных героев всерьёз. Я серьёзно)


В съёмочном павильоне стояла страшная суматоха перед первым выходом в прямой эфир. Никто точно не знал, что нужно делать, потому-то сновавшие туда-сюда офицеры из тринадцатого отряда уже в пятый раз перетаскивали большой рекламный щит спонсора с неизменным вопросом, где его поставить. Оказывавшиеся рядом шинигами только разводили руками и ссылались на то, что надо найти ассистента режиссёра, а она «где-то тут, вот только что тут была!»

- Нет, нет и точка! – Нанао нервно поправила очки, выронила из рук папку со сценарием, в очередной раз поймала её в полёте и страдальчески воскликнула: - Мы не можем начинать!

Неотступно следовавший за ней в качестве помощника (да и просто для сопровождения) Укитаке сочувственно улыбнулся:

- Не стоит так драматизировать, Исе-фукутайчо. У нас почти всё готово.

- Из всех камер настроили одну, герои знают сценарий только поверхностно, а сценарист вообще валяется неизвестно где! – обычно сдержанная лейтенант восьмого горестно вздохнула, выдав возмущённую тираду, снова сняла очки и протёрла глаза рукой. – Неужели вы действительно думаете, что с такой подготовкой мы не провалимся, Укитаке-тайчо? – с непонятной тому надеждой поинтересовалась девушка.

Джууширо сдержанно пожал плечами, не снимая сочувственной улыбки. Ему было не привыкать, тринадцатый отряд из-за болезни командира и безалаберности третьих офицеров порой действовал вообще без подготовки. А тут много чего успели сделать... К тому же, Укитаке знал, где в данный момент валялся сценарист ток-шоу, но не спешил выдавать своего приятели из-за боязни, что потом Кёраку надолго окажется на больничной койке.

- Кто вообще придумал, что мы должны принимать в этом участие? – повздыхав, тихо спросила Нанао, и капитан немедленно отозвался:

- Ямамото-сетайчо...

- С предложения Женской Ассоциации, - процедила девушка сквозь зубы, недоумевая, как такой воспитанный и начитанный шинигами не понял, что вопрос вообще-то был риторическим. Исе и без него прекрасно знала имена зачинщиков!

- Это хороший способ укрепить заключённое перемирие, - смиренно ответил Укитаке, - одного документа ведь недостаточно, чтобы прекратить военные действия.

- Я понимаю, - та, наконец, взяла себя в руки и снова превратилась в наводившего ужас на съёмочную бригаду ассистента режиссёра. – Но как можно было назначить Кёраку-тайчо ответственным за написание сценария?!

Мужчина тихонько усмехнулся, продолжив свой путь чуть позади фукутайчо, вместе с ней проверяя готовность студии к началу съёмок. А вроде бы неплохая была идея позволить именно Шунсую набросать общий план передачи... эффектно так получилось, жизненно.

- Тишина на площадке! – провозгласил Урахара, обмахиваясь веером, и повернулся в сторону небольшой застеклённой кабинки под потолком студии, где была звукооператорская. Сидевшая за пультом Йоруичи широко улыбнулась и показала торговцу большой палец: ролик-заставка, к созданию которого привлекли весь одиннадцатый отряд, уже пошёл. – До эфира пятнадцать секунд!

Находившиеся в прицеле пока выключённых камер гримёры под руководством неугомонного Юмичики забегали ещё быстрее, в последний раз обмахивая пуховками лица ведущих, но через десять секунд после окрика главного режиссёра они всё-таки успели закончить свою работу и выбежать из кадра.

Мацумото, сидевшая во главе длинного стола, приосанилась. Поправив грудь в вырезе красивого фиолетового кимоно, фукутайчо дала отмашку стоявшему за единственной нормально работавшей камерой Хисаги.

- Здравствуйте, мои дорогие зрители! – белозубо заулыбалась девушка на центральную камеру. – В эфире первый выпуск передачи «Давай поженимся!», и с вами я, её ведущая, Мацумото Рангику! – аудитория, находившаяся за кадром, взорвалась бурными аплодисментами, и лейтенант десятого отряда, не удержавшись, приподнялась и чуть поклонилась.

Засмотревшийся Хисаги невольно опустил камеру ниже, но после многозначительного хмыканья за спиной (и уж, конечно, не из-за сложенного веера, который треснул его по голове) в кадре оказалась вся Мацумото, а не только её бюст.

- Поприветствуйте также нашего астролога – она, по совместительству, ещё и врач - Унохана Рецу, - продолжила, между тем, Рангику, не заметившая произведённого фурора, и йонбантай тайчо тоже улыбнулась. В зале немедленно захлопали многочисленные представители четвёртого отряда, можно было расслышать и отдельные овации за кулисами, где по приказу капитана на всякий случай осталась верная Исане.

- ... и, - Рангику сделала неловкую паузу, а потом произнесла скороговоркой: - ...профессиональной свахи мы не нашли, - сидевший по правую руку от неё розоволосый арранкар заскрипел зубами, - так что прошу любить и жаловать – Заэль!

Но, увы, будучи в кадре, Гранц мог себе позволить только состроить кривую улыбку и прошипеть:

- Заэль Апорро! – гром аплодисментов, оказавшихся для самого Заэля весьма неожиданными, с лёгкостью заглушил его голос. К счастью, Эспада сидел к большей части зала боком и потому просто не увидел двух маленьких и потому незаметных суфлёров, державших таблички-подсказки для аудитории, когда и что нужно делать.

Стоявший за кулисами Укитаке умилился тому, что близнецов нашлось куда устроить и, что самое главное, они пока не шалили, и со спокойной душой отправился за исчезнувшим сценаристом.

- А сегодня за нашего жениха поборются три невесты, - провозгласила Мацумото. – Итак, встречайте счастливца: это владелец потрясающего особняка с видом на Луну, локонов по пояс и смертоносного артефакта в груди, одинокий и мечтающий найти свою вторую половинку почти Бог – Айзен Соуске!

Под оглушительные овации и восторженные визги аудитории центральный Сенкаймон засиял голубоватым светом, и в студию ступил Айзен. Несколько фраксьонов Эспады, предусмотрительно поставленных на световые пушки, направили прожекторы на вошедшего гостя, и будущий Ками, явно работая на аудиторию, взмахнул волосами. Лоли и Меноли, сидевшие на первому ряду и представлявшие фан-клуб экс-тайчо пятого отряда, с громким аханьем упали в обморок, а Владыка, удовлетворившись результатом, благосклонно покивал беснующейся (от счастья или негодования) публике и модельной походкой, демонстрируя новое одеяние, пошёл к своему месту. Ичимару и Тоусен просто и без излишеств сели рядом с Ками, пока на большом экране наверху демонстрировался ролик о женихе (Айзен сотворяет нового арранкара, Айзен примеривает королевскую мантию, Айзен любуется Луной Уэко, Айзен делает предложение руки и сердца... то есть руки и груди Хогиоку).

- Что же побудило вас обратиться на нашу передачу? – сочувственно спросила ведущая, но почему-то у Гина.

- Знаете ли, – проникновенно начал Соуске, обводя томным взглядом студию, и женская часть аудитории забилась в экстазе, - меня в последнее время терзает такая мысль... Ну захвачу я завтра Дворец Короля, буду владычествовать, а без супруги как-то неудобно, - сидевший по правую руку от Айзена Гин вдруг улыбнулся ещё шире. – И неизвестно, что подумают подданные о новом правителе, если у него не будет Королевы, - Йоруичи, ухмыляясь, для вида расстроенно поцокала языком, но насмешливый свист шинигами в студии глушить не стала. – Если бы вы знали, как одиноко в моём Лас Ночес...

Рангику, поначалу слушавшая речь «жениха» с заметным недоверием, под конец растроганно всхлипнула, смахнула выступившие слезинки и прижала ладони к груди:

- Ах, ну разве это не прекрасно? В наши дни так мало мужчин, которые готовы назвать женщину Королевой! А уж тех, кто действительно готов на этот шаг... – девушка, как по мановению волшебной палочки, выудила платочек из рукава и промокнула глаза. - Не сдавайтесь, Айзен-сама, у нас вы обязательно найдёте своё долгожданное счастье! – Мацумото снова всхлипнула и обратилась к своим коллегам-ведущим: - Девочки, - Заэль низко зарычал от злости, но его опять проигнорировали, - что вы скажете жениху?

Жених, он же будущий Король Сообщества душ, изящно подперев рукой подбородок, обратил свой взор на сидевшую напротив Рецу, а Гин с ангельским выражением лица зачем-то ткнул локтём в бок Гранца, который открыл рот для своей реплики. Локоть у бывшего санбантай тайчо был острый, Октава Эспада, почти беззвучно охнув, согнулся пополам, а с галёрки тут же донеслось довольное «гыгыканье» на два голоса.

- Что ж, пожалуй, окончательный диагноз... то есть прогноз нашему гостю я сделаю ближе к концу передачи, - невозмутимо произнесла Унохана, что-то записывая на листочке с подозрительной надписью «История болезни». – Наверное, пора уже пригласить невесту, - мягко произнесла капитан после длительной паузы, сообразив, что ведущая от Гина самостоятельно вряд ли оторвётся.

- Ой, да, точно! – спохватилась лейтенант десятого и снова приосанилась, гордо выпятив грудь. В общем шумном вздохе теперь уже мужской половины аудитории возглас Хисаги, на счастье авторов передачи, был практически незаметен. - Встречайте первую претендентку на сердце романтичного почти Бога - Иноуэ Орихиме!

В студии, как полагалось по сценарию, погас свет, и только один-единственный прожектор остался гореть, когда из левой комнаты вышла донельзя смущённая Орихиме. Обворожительно улыбнувшийся Айзен с помощью сонидо тут же оказался возле девушки и, не обращая внимания на сопровождавших её Ичиго и Улькиорру, преклонил колено и поцеловал своей бывшей пленнице руку.

- Слышь, Айзен, - вдруг воинственно заявил риока, и лезвие Тенса Зангецу коснулось длинной шевелюры Владыки, - ты от неё отвянь! Я эти штучки знаю! Сначала тебе рука нужна, а потом сердце подавай и «Я за тобой с самого рождения следил»?!

Соуске, ощутив меч возле шеи, нервно дёрнулся, и прядка потрясающих каштановых волос оказалась на полу. Гости в аудитории отреагировали на редкость единодушно: в студии повисла напряжённая тишина, и почему-то вдруг запахло жареным.

В этот момент Урахара вдруг почувствовал, как кто-то подёргал его за штанину.

- Рекламу давай! – громко зашептал подползший к нему потерянный всеми сценарист. – У меня закусь на вашей лампе сгорела!

Во время рекламы (по недосмотру Йоруичи не выключенный звук из студии наложился на рекламный ролик).

Айзен (нервно): - Я не могу так работать! Куросаки Ичиго, почему я не прибил тебя ещё на Сокиоку?! Ты испортил мою причёску! Знаешь, сколько масок и бальзамов ушло, чтобы добиться блеска и шелковистости при такой длине?!
Ичиго (раздражённо): - А вот не надо руки распускать! И вообще, это плагиат! Я первый такой причёской обзавёлся! /после небольшой паузы/ Эй, погоди! Ты, что, подсматривал за нами в Уэко?!
Айзен (явно насмешливо): - Дошло, наконец!
Ичиго (распаляясь): - Ну, держись! Сейчас как врежу!
Чей-то крик в студии (очень похожий на голос Нанао): - Да остановите их кто-нибудь!
Тоусен и мимо проходивший Укитаке (одновременно): - Секундочку!
Ичиго (судя по звукам – с заткнутым ртом): - Ммрф...
Айзен (плаксиво): - И что?! Как я в таком виде покажусь публике?! У меня же поклонницы! И поклонники!
Укитаке: - Ну что ты так убиваешься, Соуске? Это же всего лишь причёска.
Айзен (категорично): - Это имидж! Мой имидж будущего Бога, а не абы что, Укитаке!
Бьякуя (размеренно, спокойно, в общем, - как обычно): - Мог бы я попросить не заливать мой дом слезами?
Айзен, Укитаке (с большой заинтересованностью): - А это твой дом, да?
Бьякуя: - По крайней мере, до того, как Женская Ассоциация устроила здесь свою резиденцию, а потом и телестудию, он им был.
Укитаке (слышатся хлопки по плечу): - Сочувствую, Бьякуя. Крепись.
Айзен (чувствуя, что шинигами отвлеклись от его проблемы): - Эй, аристократы! Мне-то что делать?
Пауза.
Айзен (с нарастающей паникой): - Стоп, Бьякуя! Нет, погоди! Это против нашего договора!
Бьякуя (громко, чтобы все слышали): - Ничего личного, это только ради шоу! Чире, Сенбонзакура! /вполголоса/ И благополучия моего поместья. Если «жених» откажется сниматься, председатель Женской Ассоциации здесь камня на камне не оставит!

После рекламы.

Все участники ток-шоу чинно-мирно, широко и приветливо улыбаясь друг другу, сидели за столом. Однако внимательные зрители, присмотревшись, обнаружили, что роскошные волосы Соуске укоротились, минимум, на десять сантиметров и вообще были подстрижены «лесенкой».

- Какой оригинальный у невесты выбор подружек, - наконец, процедил, ядовито усмехаясь, Заэль, решив разбавить мёртвую тишину.

Рыжий шинигами, вспыхнув, кинулся на него, но арранкар предусмотрительно отодвинулся, и Куросаки распластался на столе. Сообразив, что его меч едва-едва не коснулся капитана четвёртого отряда, парень покраснел и под скорбным взглядом Уноханы сполз на своё место, стараясь быть как можно незаметнее.

- Молчи, женщина, - коротко бросил Улькиорра в ответ, даже не удостоив Октаву взглядом.

Стоявшая за оператором Нанао схватилась за голову, и через пару минут, по её отчаянной жестикуляции, Мацумото всё же поняла, что пора спасать положение:

- Итак, первая невеста – Иноуэ Орихиме, - все в студии заметно оживились, когда зазвучал голос ведущей, уткнувшейся в бумажку-подсказку. - Юная дива, обладающая несравненной красотой и двумя верными друзьями! Гордится тем, что побывала в особняке Лас Ночес, а ещё больше - что смогла оттуда выбраться. Хобби этой в прошлом обычной школьницы – кулинария, и наша невеста надеется, что жених по достоинству оценит её талант! Моя дорогая Орихиме, какой же сюрприз вы приготовили Айзену-сама?

Иноуэ, до того нервно теребившая рукав своего белого платья и совершенно потерявшаяся на фоне разворачивавшихся событий, заметно оживилась и бухнула на стол большое блюдо.

- Ох, я, - радостно защебетала девушка, - специально для него испекла пирожки по моему самому лучшему рецепту – с лимонным щербетом, сгущёнкой, солёными огурцами и рыбой фугу!

По лицу жениха скользнула паника, едва он увидел горку больших и румяных пирожков, но отказаться от угощения ему не удалось: под одобрительный (и, что таить, злорадный) гул публики Гин подтянул к Ками тарелку.

- Что вы, Айзен-тайчо, - усмехнулся он, растягивая слова, и, к ужасу Соуске, взял самый крупный пирог, - нельзя обижать невесту! Она ведь так старалась для вас!..

Рангику, довольно потирая руки (как и Урахара, и почти все присутствовавшие в студии), продолжила с радостной улыбкой:

- Ну а пока жених наслаждается кулинарными изысками потенциальной супруги, - Владыка Уэко Мундо давился, но ел, - мы спросим совета у нашего астролога, - ведущая сложила ладони на груди и воодушевлённо произнесла: - Ах, Унохана-тайчо, есть ли будущее у этой пары?

- Здесь я отвечу, не как астролог, а как врач, - спокойно ответила ей Рецу, глядя почему-то поверх головы Заэля, - кулинарные эксперименты зачастую с желудком не сочетаются. Возможно, что к концу передачи нам потребуются активированный уголь и клизмы, - стоявшая за кулисами Исане кивнула в знак того, что приказ понят, и скрылась из виду.

Услышав открывавшиеся перед ним перспективы, Владыка всё-таки расправился с пирожком, едва не поперхнувшись, под ехидный смешок Ичимару.

- Теперь, позвольте, и я дам небольшой совет невесте, - высокомерно начал Заэль, впиваясь в неё взглядом, и Орихиме поёжилась. – Детка, оно тебе надо? Вон парни какие рядом сидят! Один другого здоровее! Зачем тебе этот мужик женской модельной внешности и с манией величия? Неизлечимой, к тому же! Он по хозяйству не может ничего, сутками то на троне сидит, то чай дует да на Луну любуется! Думаешь, мы в Лас Ночес зачем?! Вот выйдешь за него и света белого не увидишь: то мантию постирай, то корону протри, то варадзи поцелуй!..

Новую потасовку попыталась предотвратить ведущая, которая, в буквальном смысле, легла грудью на амбразуру... то есть, на стол, однако это не помогло. Под потолком схлестнулись Мурсьелаго, не стерпевший поклёпа на Айзена-сама, и Форникарус, готовый отстаивать правду. Последним, что увидели телезрители перед рекламой, был Куросаки Ичиго, с боевым воплем вклинившийся в драку.

Во время рекламы.

- Поубивала бы, - бормотала про себя Нанао, разглядывая погром в студии. В паре шагов от неё вездесущие офицеры Укитаке, наконец, нашли применение щиту, с которым таскались с начала передачи, и теперь прилаживали его к особо большой дыре в стене. Чем заделывать остальные дыры, пока было неизвестно.

- Сиди смирно! – не выдержав, рявкнул Юмичика, пытавшийся замазать синяки и ссадины на лице Заэля. – Иначе загримирую под эмо!

- Ух, как страшно! – фыркнул Октава, но, получив от Нанао по голове книгой, умолк.

Ассистент режиссёра, хмурясь, внимательно огляделась: жених уговаривал квинси одолжить ему нитки и иголку, Унохана-тайчо, устроившись за кулисами, неторопливо дописывала анамнез главному герою передачи, Укитаке-тайчо тащил на себе еле волочившего ноги пьяного в стельку Кёраку-тайчо... Что-то было не так, да...

- Где ведущая?! – взвизгнула вдруг Нанао так, что все в студии побросали свои дела и уставились на неё. – Где Мацумото-фукутайчо, я вас спрашиваю?! Куда вы её дели? – яростно выкрикнула она, тыкая пальцем во Владыку Уэко.

- Если уж на то пошло, - манерно заговорил Айзен и тоже сорвался на крик, - куда вы дели моего лейтенанта?!

- О Боги! – выронив книгу и все бумаги, Исе опять схватилась за голову. – У нас эфир через три минуты, а никого на месте нет!.. Что вы стоите? – рявкнула миловидная девушка на офицеров из тринадцатого, и те вытянулись в струнку. Пресловутый щит гулко хлопнулся на пол. – Немедленно найдите Хицугаю-тайчо! Он знает, как быстро разыскать Мацумото!

- А Тооширо тут нет, - виновато улыбаясь, робко заметил Джууширо, аккуратно прислонив к стенке своего приятеля.

- К-как нет? – севшим голосом переспросила та.

- Ну... он сказал, что здесь повсюду лампы, софиты, - мужчина немного растерянно развёл руками, - что ему слишком жарко, и ни за какое мороженое вы его сюда не затащите... – Укитаке не договорил, увидев, что Нанао резко стала бледнеть, однако усилием воли фукутайчо удержалась в сознании и взмахнула руками.

- Мы справимся, мы справимся, - находившиеся рядом шинигами и Айзен, подозрительно покосившись на девушку, предпочли аккуратно отодвинуться, - конечно, справимся, бывало и похуже! Делали же ведь годовой бюджет отряда за одну ночь, а тут – всего-то! – двух сбежавших и... идиотов найти надо!

Опоздавший (на своё счастье) Бьякуя недоумённо повёл головой, глядя, как его коллеги потихоньку, бочком, отходили от лейтенанта восьмого отряда, крутя пальцем у виска. Один только Укитаке, постоянно оглядываясь на Шунсуя (чтобы тот не упал или, не дай Бог, не проломил хрупкие декорации), неумело крался к Нанао, повторявшей свою мантру «Мы справимся».

- Слушайте, а у вас тараканы в Сообществе душ большие? – внезапно меланхоличным тоном поинтересовался оставленный в покое Заэль.

- Простите? – недопонял Джууширо, растерянно моргая. Кучики же, разглядывавший дыры и следы от мечей и Серо в декорации, вообще не сообразил, что нужно было расценить слова арранкара как оскорбление фамильного поместья. – Бывают иногда и большие экземпляры, да.

- А розовые? – вогнал всех в ступор Гранц.

- Ну... нет, - Укитаке уже боялся повернуться и посмотреть, что заставило Эспаду задать такой вопрос. – Розовых у нас нет, - добавил тайчо и всё-таки обернулся.

Октава, брезгливо поджав губы, как раз поднял за ножку Ячиру, которая с упоением запихивала в рот какие-то бумаги. Заметив, что все уставились на неё, девочка без особых усилий проглотила огромный комок и улыбнулась.

- Тогда вот это нечто только что съело сценарий, - сказал он, тряхнув крохотную шинигами.

- Сценарий?! – переспросила ассистент режиссёра слабым голосом и совершенно бесшумно, без какого-либо предупреждения, рухнула в обморок. Охнувший Укитаке, рванувшийся следом, успел подхватить Нанао, но грохот от упавшего на пол телестудии тела всё же раздался, сопровождаемый каким-то треском.

- Кё... Кёраку! – выдохнул джусанбантай тайчо, увидев, что его друг лежал на доброй половине декораций (которые вообще-то были выстроены в комнатах особняка Кучики). Капитан только-только приподнял Исе, как на освободившееся место упал другой шинигами, и фарфоровые осколки, бывшие минуту назад кенсейканом, покатились по полу. – Бьякуя! О, Боже... – прошептал мужчина, не понимая, что так испугало аристократа, но, подняв голову и увидев над собой вместо крыши голубое небо Сообщества Душ, Джууширо обо всём догадался.

- Спокойно, я уже тут! – раздался насмешливый голос торговца, и Урахара, надвинув панамку на глаза, наконец, взял бразды правления в свои руки. Из-за его спины выглядывали вооружённые досками, молотками и рулонами обоев Уруру с Джинтой, рядом Тессай выставил целую батарею банок с краской. – Зря мы в спонсоры подряжались, что ли? – выбежавшие по знаку Уноханы лекари из четвёртого унесли за кулисы бессознательных ассистента режиссёра и владельца погромленного особняка, а заодно и не сопротивлявшегося Укитаке (последнего - для профилактики). – К тому же, за перерасход материалов нам полагается неустойка!

После рекламы.

Следы драки в студии закрывали наспех сколоченные крест-накрест из досок щиты с надписью «Магазин Урахары. Самые дешёвые стройматериалы в городе!». Айзен с уже растрепавшейся причёской, сверкая прорехами в новом одеянии, угрюмо посматривал на оператора, за которым ему злорадно махал веером Урахара, за которым, в свою очередь, сидел и не менее злорадно улыбался Ишида, так и не одолживший Ками швейные принадлежности. Хисаги, не подозревавший обо всей этой подоплёке, покрывался потом, гадая, чем же он, скромный лейтенант девятого отряда, насолил главному врагу всего Сейрейтея.

Вернувшаяся в студию Мацумото, растрёпанная и в перекошенном кимоно, самозабвенно поправляла макияж, забыв об эфире. Теперь уже некому было шикнуть на неё, потому что все ответственные лица находились на лечении во временном отделении госпиталя, развернувшемся в саду Кучики. Урахара тоже молчал, так как после трансляции этого действа рейтинг передачи должен был скакнуть на очень много пунктов сразу. Лишь Заэль тихо и беспомощно матерился, боясь посмотреть на сидевшего слева Гина, который щеголял более широкой и довольной улыбкой, чем обычно.

Закончив, в конце концов, наводить марафет, Рангику убрала косметичку и только тут сообразила, что всё это время они были в прямом эфире. Сдавленно ойкнув, шинигами принялась искать сценарий или хотя бы бумажку с репликами, но, как уже известно, они переваривались в желудке всеядной Ячиру, и поиски оказались тщетны.

- Ээээ... Ну что же, дорогие телезрители, - быстро нашлась девушка, - пожалуй, настало время пригласить другую невесту, - Ками попытался изобразить улыбку, однако вышел малоприятный оскал. Соуске ещё не отошёл от встречи с первой претенденткой на роль супруги и боялся представить, что бывшие коллеги могли подсунуть ему в следующие два раза. Так будущего Бога и убить недолго, не нарушив при этом договор о перемирии! – Это хрупкая и ранимая, но такая преданная, ждущая своего принца в очках и с доброй улыбкой – Хинамори Момо!

Из правой комнаты, вынеся ворота, с отчаянным криком «Айзен-тайчо!» выбежала Хинамори. Гнавшиеся за лейтенантом «подруги» в лице Киры и Ренджи явно не успевали перехватить девушку по её дороге к заветной мечте, и это обстоятельство всполошило всех участников ток-шоу. Айзен, у которого появился реальный шанс умереть от инфаркта, хотел броситься вон, но схватился за Хогиоку – видимо, решил симулировать смерть. Заэль, изменившись в лице, нырнул под стол, Мацумото с трусливым писком проделала то же самое, Унохана отодвинулась подальше. Невозмутимым остался лишь Тоусен, попросту не увидевший охватившей остальных паники. В последний момент всех спас Гин, неизвестно когда доставший меч: он что-то мурлыкнул, и Шинсо благополучно вынесло вторую кандидатку вместе с друзьями за пределы студии.

- Ох, - тряхнула головой ведущая, выползая из-под стола. Мужская половина аудитории уставилась на внушительный бюст Рангику и громко вздохнула, - я так считаю, пора переходить к третьей невесте, да?

- С какого это я невеста?! – заорал вдруг кто-то снаружи, и следом послышался треск разрубаемых декораций. Бывший капитан пятого отряда, продолжая на всякий случай симулировать клиническую смерть, осторожно приоткрыл правый глаз, и в этот момент обрушился изрядный кусок стены – уже не декорационной, а настоящей. Громогласно чихая, в пыли и побелке появился радостно оскалившийся Хирако. – Соуске-бо, лапа моя! Только на пять минут отошёл, а ты уже в женихи записался! Это чего, лис и Эспада твоя не дают больше?!

После рекламы.

- Дорогие наши телезрители! - неизменно улыбаясь, вещала Мацумото, стоя на четвереньках под столом. Хисаги, которому через камеру открывался потрясающий вид на коллегу, уже почти не дышал. - Как видите, у нас образовалась пара! – снаружи раздавались восторженные вопли Хирако, гонявшего Айзена по завалам студии и того, что недавно было особняком Кучики. – Так пожелаем же им счастья и долгих лет совместной жизни!

Перед камерой рухнул кусок столешницы, и чья-то пятая точка в белых хакама подвела итог передаче.

---

Не тот поворот

[Starla Blaze]

Название: Не тот поворот.
Автор: StarlaBlaise
Бета:  gaarik
Герои: Гин, Рукия
Пейринг: ГинРуки
Рейтинг: PG
Жанр: драма, AU, драббл
Содержание: Скука правит жизнью Ичимару Гина. Каждый его выбор – всего лишь ее последствие.
Статус: закончен
Предупреждения: OOC
Дисклеймер: герои принадлежат Кубо.

Для того чтобы жить свободно и счастливо, необходимо лишь пожертвовать скукой.
Иногда это не такая уж легкая жертва.(c) Ричард Бах. Карманный справочник Месии.

Люди. Шинигами. Холлоу. Порой хочется проткнуть себя занпакто – настолько все вокруг предсказуемо и скучно. Солнце, встающее на востоке. Лейтенант, что столь преданно и верно глядит в твои глаза, и который, однако, вновь и вновь проваливает задания, если дело касается сравнительно серьезных противников. Потому только, что когда-то он ощутил на себе дыхание Смерти. Твои губы растягиваются в улыбке. Шинигами, боящийся Смерти. Это было бы забавно, если бы не надоело в какой-то момент. Так давно, что ты почти не помнишь когда.
Жизни, казалось бы, надоело двигаться вперед, потому она махнула на все рукой и отправилась в отпуск на Гавайи. Срок отдыха до сих пор никому не известен. Река времени заменила свои воды на липкое и тягучее повидло. Но заметно это только тебе - окружающие вполне довольны той иссушающей стабильностью, что царит повсеместно.
Утро. Тренировка. Душ. Завтрак. Отчеты. Тренировка уже с отрядом. Обед. Прогулка по Сейрейтею в поисках кого-нибудь из одиннадцатого отряда. Впрочем, шестой для подобных целей тоже подходит. Бывает забавно наблюдать за вспыльчивостью первых и попытками сохранить собственное достоинство вторых. Иногда.
Отчеты. Ужин. Тренировка. Сон.
В далеком прошлом ты тоже почти уже следуешь примеру жизни, когда твой капитан раскрывает свои планы на будущее. «А почему бы и нет?», - свежим ветром вторгается в сознание мысль. Ты не особо веришь в «прекрасное будущее», что в деталях рисует знакомый незнакомец перед тобой. Казалось бы, для сильных эмоций и чувств ты слишком много испытал в этой жизни. В тебе убили ребенка. Или же он сам совершил харакири. Да какая разница? Скука медленно, неуверенно, тщательно отмеряя каждый шаг, начинает отступать куда-то в самые уголки сознания. Тебе все равно. Ты просто радуешься чему-то новому, надеясь, что оно продлится хотя бы пару десятилетий.
Стоит отдать должное твоему бывшему капитану, поскольку интересно тебе было первые лет тридцать. «Почти рекорд», - думаешь ты, привычно улыбаясь. Окружающие уже привыкли к твоему постоянному выражению лица. Если, конечно, не считать новеньких выпускников Академии. Вначале было забавно пугать их, неожиданно появляясь из-за угла, и с неизменной улыбкой сообщать им о каких-либо (порой тут же придуманных) оплошностях. А потом скука снова начинает править твоей жизнью.
На тебя никогда так не реагировали. Тем более странно, что это девушка. Ты давно привык к мысли, что у представительниц противоположного пола твоя персона очень популярна. Прекрасные и не очень дамы мотыльками летят на огонь секретов, а ты в Готее живешь на правах местной энигмы. Тут же от тебя бежали бы сломя ноги, если бы это, как ни смешно звучит, позволяла субординация. Малышка Кучики не перевернула твой мир, разумеется. Но интерес, подобно осторожному ежу выглянул из норки, показав самый кончик любопытного носа. Может быть это ошибка? Ее реакция? Ты стал «случайно» появляться на ее пути. Вначале редко, а потом все чаще и чаще, пока это не переросло в своеобразную традицию. Страх и ужас быстро надоедают. Если, конечно, они не иррациональны. Есть множество причин бояться тебя, но не у малышки Кучики. Ведь ты ей ничего не сделал. Ты просто заговорил с ее высокомерным братом, рядом с которым она в тот момент оказалась. Ты даже не взглянул на нее внимательно. Если бы не реакция завороженного страхом кролика, то она осталась бы очередной безликой фигурой в твоей жизни. Тебе кажется, что причины такой реакции она не понимает и сама. Потому ты вновь и вновь бросаешь ее на край пропасти, чтобы ее прорвало, наконец, чтобы маленькая принцесса Кучики осознала причину ужаса и поделилась с ним ею. Тебя разрывает на части противоречие - пойми она корни своего страха - и скука вернется. Быть может, навсегда. А ты же всего лишь человек, пусть и шинигами. И под всеми слоями наносной таинственности не скрывается абсолютно ничего уникального.
Порой тебе хочется ее смерти, потому что любопытство убивает жестче скуки. В такие моменты ты можешь поступать необдуманно. К примеру, устроить гибель любимого лейтенанта Рукии-чан. Может быть, учитывая степень их близости, она и сама умрет, оставив твои мысли в покое? Скука по скуке. Это забавно, но, увы, предсказуемо и так по-человечески. Потом в тебе просыпается из комы тень совести, и следуют попытки растормошить малышку Рукию. Весьма своеобразные даже для тебя. Ты становишься нерационален. Посылаешь ее на смерть, вызываешь волю к жизни, а напоследок - спасаешь. В последнем не уверен даже ты. Шинсо никогда не промахивается. Но ведь она часть тебя, а ты раз за разом изменяешь себе, когда дело касается принцессы Кучики. Да, Шинсо и правда никогда не промахивается. Кажется ли тебе облегченным тот вздох, что вырывается наружу при ранении ее брата? Об этом не хочется думать. До следующего раза, когда камеры фиксируют знакомую фигурку в коридорах Лас Ночес.
Вопреки всякому здравому смыслу Зимняя Война оказывается выиграна. Вырезан практически весь Готей. Но это почти неинтересно: на месте твоего сердца уже давно зияет пустота. Ты привык так думать и думаешь так до тех пор, пока не обнимаешь содрогающуюся в рыданиях фигурку с абсолютно сумасшедшими глазами. Малышка Кучики уже никогда не расскажет тебе причины своего страха. Ее разум остался в прошлом, сжигаемый воспоминаниями о гибели и мучениях друзей и близких. Бьякуя? Куросаки? Абарай? Ты не знаешь, чья смерть оказалась тем самым последним шагом на пути в пропасть, но Рукия-чан перестает говорить. Она может только рыдать, бессвязно бормоча что-то, словно в бреду. Ты обнимаешь ее, ласково нашептывая на ухо утешения. Почему ты оставил ее в живых? Зачем ты делаешь сейчас то, что не делал давным-давно в той другой, счастливой жизни? Это лишено всякой логики, это пробуждает к жизни того, кем ты был когда-то. Но ты не можешь вернуться, не можешь задавить в себе странное чувство, что подступает к горлу, сжимает его стальной хваткой; не можешь – и с ужасом приходит осознание - остановиться. В какой-то момент ты просто выбрал не тот поворот на дороге жизни. Потому что пробудил в себе человечность.

@темы: драббл,Рукия,Гин,ГинРуки

---

Осколки

[Murury]

Название: Осколки
Фендом: Блич
Автор: Murury
Бета:
Рейтинг: R
Пейринг: Хичиго/Ичиго
Жанр: сюр, ангст, почти дарк.
Предупреждения: Хичиго очень злой. Очень. И сумасшедший. Ичиго тоже постепенно сходит с ума. А чего вы ещё от меня ожидали? Это апофеозXDDD
Содержание: "Просто. Когда-то всё было так просто. Тогда Пустой ещё не превратился для Ичиго в единственное доказательство собственного существования, в гарантию, что он не странная рефлексия мирового сознания или просто чей-то бред."
Дисклеймер: Кубо, я понимаю что действительно жестоко иногда играю с Вашими персонажами. Простите.

- Доброе утро. - шепчет кто-то ему на ухо.
Очень холодно. Мороз щиплет щеки, забирается под одежду - и гладит, гладит холодными пальцами. Или не мороз? У него, мороза, пальцы наверняка теплее.
Что за бред.
Кто-то трется носом о шею, произносит недовольно:
- Ну же. Я ведь знаю, что ты уже не спишь. - а голос смутно знаком. Что-то такое полузабытое, как старый треснутый стеклянный сувенир.
Сначала он вспоминает своё имя. Его зовут Ичиго - и это имя совершенно точно не женское, кто бы что ни говорил. Да пусть попробуют сказать - у него кулак, может, не так крепок, как у Чада - но и он пару зубов может выбить. Чад, кстати - это его друг, лучший друг.
Не открывая глаз, он сообщает:
- Меня зовут Ичиго. - это так, на всякий случай - вдруг собеседник не знает, как его зовут?
Над ним раздаётся смех. Смех неприятный, но знакомый ещё больше, чем голос. Он разве сказал что-то смешное? Что забавного в его имени?
- Нет. У тебя больше нет имени. - снова раздаётся режущий слух смешок. - И никогда не будет, кстати - зампомни на всякий случай. - всё таки, пальцы морозу, ясное дело, не принадлежали - и это становится ещё более очевидно, когда кто-то уже в открытую обнимает и прижимает к себе, утыкается носом в плечо.
Но что он говорит? Как это - нет имени? Что за...
Ичиго - ну конечно Ичиго, так запросто он от своего имени не откажется - резко садится, вырываясь из чужих объятий. Прохладных довольно, надо сказать - не в смысле чувств, в смысле температуры - обладатель голоса по ней вполне себе компетентно мог бы изобразить труп в каком-нибудь детективе. ПОтом открывает глаза.
Снег.
Много снега, целые сугробы - и в воздухе тоже, кружится, кружится - острая, жгучая ледяная пыль. И небо впереди - темное, почти черное - кажется, оттуда кто-то всё время смотрит. Эта ледяная пыль сыплется именно оттуда - будто кто-то там плачет, а слёзы превращаются в льдинки.
А вот теперь Ичиго вспоминает не только имя.
Обернуться.
Это он - но только... Выглядит он значительно взрослее, чем Ичиго его помнит. Теперь у него длинные волосы - они разметались по снегу, почти сливаясь с ним. Ещё он стал выше - даже на первый взгляд. Из под белого ворота плаща на прежде чистой коже видна пара шрамов.
А ещё очень изменилась его улыбка. Прежде откровенно ненормальная, похожая на звериный оскал - теперь она стала почти ласковой. Вот только всё равно где-то - не то в уголках губ, не то в глазах - всё равно затаилось то, то самое сумасшествие.
Он лежит спокойно, положив руку под голову. Щурит чёрно-оранжевые глаза.
- Долго же ты спишь. - и улыбается шире, склонив голову набок. Волосы движутся вслед за его головой, и на снегу остаются следы от них - как какой-то странный рисунок. Спрут.
- Что?.. - Ичиго и сам не узнаёт свой голос - сиплый, охрипший. Со сна? Пытается привычно нашарить рукоять Зангетсу за спиной.
Он наблюдает с любопытством. Как ребёнок, разделывающий бабочку, ей-богу. А Ичиго всё сильнее начинает чувствовать холод вокруг, как будто постепенно заново осознаёт своё тело - тело и ощущения в нём.
Х-холодно.
Пустой поднимается, садится рядом с ним - заставляя всё ещё не вполне убедительно отшатнуться. Цыкает языком, качает головой. Это всё такие странные, новые, непривычно на нём смотрящиеся жесты - Ичиго совсем ничего не понимает.
- Иди сюда. - он распахивает плащ, приглашая. - Ты замёрз, я же вижу.
Это что? Это забота? Откуда?
Что здесь происходит.
А Пустой не дожидается, пока он скажет что-нибудь всё такое же непонимающее и нелицеприятное, сам подаётся к нему и прижимает к себе, укутывая в плащ. Руки и ноги слушаются плохо, так что противиться не получается. Почему-то вдруг ни с того ни с сего вспоминается какая-то европейская сказка - название такое ещё... "Снежная Королева"? Он холодный, кажется, становится ещё холоднее, чем валяться на снегу - Ичиго только сейчас замечает, что, оказывается, он босиком. В джинсах и футболке, на которой написанно что-то вроде "All you need is a fak".
Любимая футболка. И джинсы - тоже любимые. Но как же холодно, особенно когда Пустой вот так - насильно-ненасильно прижимает к себе. И гладит по голове - путается рукой в коротких неровных прядях, царапает отросшими ногтями - не то специально, не то случайно.
Кажется, начинается озноб. Сознание как в тумане, тело подчиняется всё хуже. Он начинает вздрагивать - как-то ломанно, неритмично. Пальцы сами собой сжимаются на ткани чужой одежды. Пустой дышит ему в затылок, сильно сутулится.
- А я даже скучал. Сам от себя не ожидал, знаешь? - произносит он задумчиво. - Это было тяжело - разговаривать с тобой, а ты всё молчал, молчал... Ну, поговори же со мной. Я так долго жду.
Ичиго каким-то образом знает, что Пустой улыбается - и чувствует, ощущает эту улыбку, будто бы она налипает и опутывает со всех сторон, как паутина. Такая легко-дымчато-темная, сумеречно-затхлая.
- Хотя что это я? Ты же ещё мёрзнешь... Не засыпай. - последние произносится громче, ударяет по ушам.
Смутно чувствуется прикосновение. Ичиго почти заснул, слушая и думая - а теперь... Пустой крепко держит его за подбородок, смотрит в глаза - не отпускает. Вторая рука недвусмысленно обхватывает руки и талию. Зачем? Он и так не может двинуться.
Целует. Такой очень холодный поцелуй - и через него... рейацу? Ичиго почти узнаёт свою собственную, но в ней что-то не так, вопиюще не так. Ну конечно. Отрицательная. Теплее не становится - но будто бы уже и не так нужно тепло. Чувствует он себя, по крайней мере, явно лучше.
Настолько лучше, что даже получается вырваться, смешно завалившись на спину и взметнув вверх целый снежный вихрь. Пустой смеётся, а у Ичиго в голове всё сильнее укрепляется мысль про ту сказку. Там мальчик вроде бы тоже научился переносить холод после поцелуя.

Здесь всегда тишина. Ичиго не помнит, было ли так же, когда этот мир был залит солнечным светом, а окна небоскрёбов были все целы. Когда здесь не было - даже не снега - холодной, колючей пыли.
Она вымораживает что-то изнутри. Ломает что-то в сознании - Ичиго начинают посещать странные, бредовые сомнения в собственном существовании. Что он? Тень в когда-то любимых, а теперь только раздражающих взгляд своей бесполезностью джинсах и футболке. Даже опасается заговорить - потому что кажется, что изо рта не вылетит не звука. Здесь же всегда тишина.
Иногда ему кажется, что он бродит здесь бесконечно. Перепрыгивая с небоскрёба на небоскрёб, давя желание просто спрыгнуть вниз и посмотреть, что будет. Он же когда-то мечтал спрыгнуть с парашютом? Мечте сбыться уже врядли суждено, но чувство свободного падения он вполне может испытать.
Вот только...
Была ли мечта?
Был ли человек по имени Куросаки Ичиго?
Он ищет здесь хоть какие-то обрывки, осколки эмоций. Хоть что-то. Ведь без них теряется и малейшая надежда на собственное существование. Поэтому вдруг вспыхнувшее любопытство стало почти манной небесной - или где-то около того.
Что там, в провалах окон? В темноте и такой же тишине? А может, там и не тишина вовсе?
Провал окна щерится острыми осколками ему в лицо, будто предостерегая, спиной вдруг ощущается чей-то цепкий, неприятный взгляд. Не оборачиваясь и не давая себе передумать, Ичиго спрыгивает в окно - и летит вниз. Как в какой-то чёрный, бездонный колодец - а тишина исчезает, потому что вокруг свистит ветер.
И... не только. Неясный, нарастающий со всех сторон шёпот - и падения уже нет, только ощущение подвешенности в воздухе. Ичиго пытается оглядеться - но липкая шепчущая темнота окружает со всех сторон, хватает за руки, шарит по лицу. А шёпот всё громче и громче отдаётся в ушах, кто-то зовёт, кто-то кричит, рыдает...
- Ичиго!.. - слышится отчаянный, неверящий голос Ренджи, в глазах что-то проясняется, мелькает...
... И чья-то более-менее осязаемая ладонь хватает его за волосы, вытягивая куда-то вверх.

Ичиго открывает глаза, лёжа на одной из редких безоконных площадок. Холод привычно вгрызается в босые ступни и лопатки, заставив поёжится - всё-таки совсем чувствовать холод он не перестал.
Пустой стоит над ним.
- Хотел сбежать? - Он щурит глаза, край рта непропорционально и раздражённо изгибается вниз и вбок.
- Тебе-то что? - Это Ичиго практически выплёвывает. Он почти что-то узнал, почти услышал, почти...
Выплёвывает и давится собственными словами, которые ему буквально вбивают куда-то в рёбра. Пустой шипит, наклонившись к самому его лицу:
- Только попробуй. - сейчас клыками щёлкнет перед носом, ей-богу.
Потом резко поднимается на ноги, разворачивается, делая пару шагов. Замирает, как человек, который что-то забыл.
- Ах, да. - поднимает голову, глядя через плечо. Улыбается. - Понравилось на моём месте?

Однажды он ранит руку об острую арматурину, торчащую из стены. Боль сначала оглушает - хотя когда-то заставила бы разве что досадливо фыркнуть. Больно. Ему больно. Нет, Ичиго не был мазохистом - но сейчас почему-то наступило ощущение праздника. Радостно и легко, где-то там, на душе - теперь-то он может быть уверен, душа у него есть. И он тоже, сам - есть.
Вот только когда после нескольких часов (Минут? Лет?) передвижения в одну сторону он наступает на почему-то всё ещё тёплое пятно крови на снегу, ему очень хочется засмеяться.
Громко.
Чтоб эхо крикнуло ему, что он всё-таки существует.

Когда Пустой успел повзрослеть? Почему они поменялись местами? Он пробовал искать Зангецу - но и его не нашёл и не дозвался, сколько ни кричал.
А у эха, кстати, дребезжащий и режущий по ушам голос.

И снова бесконечные блуждания в тишине. Ичиго, кажется, скоро возненавидит это место. Уже ненавидит. Но ещё больше – Пустого, по чьей вине, однозначно, здесь оказался. А ведь раньше он не был склонен к чувствам… подобного рода. И ещё – хоть ни за что не желает себе в этом признаться, Ичиго его ждёт.
Потому что Пустой хотя бы не позволяет тишине здесь установиться.
Пока что Ичиго знает только один способ его сюда вытащить. Да и любопытство хоть и припорошилось оторопью и гадливостью – никуда не делось.
На этот раз ощущение падения длится недолго. По спине и затылку ударяет что-то жесткое - или он сам ударяется? Пара секунд уходит на то, чтобы сфокусировать взгляд. Он дома? Да, и правда. Знакомый коридор, знакомое зеркало - оно отражает... Почему у него глаза Пустого? Отражение само по себе улыбается, поднимаясь на локти, и Ичиго только спустя секунду понимает, что оно не при чём – улыбается он сам.
Не своей улыбкой.
Потом он поднимается на ноги, идёт - и как-то мутно удивляется про себя, зачем ему на кухню. Там Юзу - готовит обед на всю семью, как обычно. "Работя-ажка" - какая-то странная, ехидная мысль. Чужая.
- Юзу, подойди пожалуйста, сестрёнка. - шепчут его губы, и всё тело как-то незаметно напрягается в предвкушении чего-то.
- Ичиго? - она оборачивается, улыбается. Неужели не видит, какие у него стали глаза? Ах да, у малышки же самый низкий уровень реацу в семье, конечно, не видит. - Ты вернулся? Садись скорее, я такую вкуснотищу сегодня...
Какая у него заботливая сестрёнка. Ичиго хочет было тряхнуть головой - но странно-чужие насмешливые мысли, ощущения, движения - слишком захватывают, туманят разум.
- Юзу, иди сюда. - повторяет он, растягивая губы в улыбке.
Кажется, она чувствует, что что-то не так, но доверие к брату явно перевешивает какое-то странное ощущение, подозрение, неясное ей самой.
Шея у неё ломается легко, будто игрушечная. Юзу и сама сейчас похожа на куклу - хорошенькая, с широко раскрытыми стеклянными глазами, в ломанной, неестественной позе. Умиление. Ичиго умиляется, глядя на сестру, которую только что убил. Что?
Где-то зарождается ужас. Действительно, самый настоящий ужас - кажется, такого Ичиго не испытывал вообще никогда. Но тело - теперь он отчётливо понимает, что оно ему не подчиняется, наклоняется, гладит Юзу по голове. В сознание вмешивается чужое удовольствие, почти восхищение - какие у неё мягкие, красивые волосы.
Потом он садится за стол, наливает себе в стакан томатный сок из упаковки. Сначала долго его разглядывает на свет, вертит в руках, принюхивается. Так и не попробовав, разочарованно отставляет. Всё обман.
Потом хлопает входная дверь и раздаётся звонкий голос Карин:
- Эй, я дома! - слышится звук пинаемого мяча, грохот. - Упс.
Какая она забавная. Такая вся сильная, смелая - только попробуй подойти! Пре-елесть. Ичиго и хотел бы отгородится от чужих мыслей, но всё равно чувствует их слишком близко, слишком своими. Пытается как-то остановиться, заставить себя замолчать, но всё равно:
- Ка-арин. - это как насмешка, как дурной сон. Кто-то смакует чужое имя его голосом.
Почему он ничего не может сделать?!
А вот когда он выходит в коридор, та тут же всё понимает. Пружинится, как маленькая кошечка, хмурится. Пятится от него в угол, заслуживая насмешливо-почти-нежную улыбку. А говорит смешное:
- Где Ичиго, ублюдок? - настороженно следит за каждым его движением. Какая неласковая.
Его рот снова улыбается не его улыбкой.
- Это же я. Что-то не так, Карин?
Присаживается рядом на корточки, смотрит снизу вверх, ловит руки, пытающиеся ударить. Она хочет что-то сказать, но он резко поднимается, прижимает её к себе. Целует в щёку, вдыхает глубоко – запоминает запах. Карин пахнет мятой и пылью.
- Сестрёнка… - почти блажено выдыхает куда-то ей на ушко.
Гладит по спине. А потом душит, не обращая уже внимания на судорожные попытки оттолкнуть, вырваться, исцарапать его руки.
- Ичи... го...
И обвисает у него на руках. Он чмокает её в макушку - любимая сестричка, как никак. Вытирает большим пальцем единственную скатившуюся слезу, слизывает.
Потом относит обоих к ним в комнату, укладывая так, как они обычно спят - обнимаясь. Подтыкает одеяло, задёргивает шторы. Некоторое время стоит над ними, склонив голову набок. Произносит - "Спокойной ночи".
Какие у него чудесные сестрёнки.

Ичиго вскакивает, широко раскрыв глаза. Обхватывает голову руками. Что он наделал. Он убил собственных сестёр. Убил. Убил. Он разглядывает свои ладони - будто бы хочет увидеть на них кровь - а её там нет. Всё обман.
Он смотрит перед собой - всё в тоже черное небо впереди, и на периферии сознания чувствует, что щёки опять обжигают колючие ледяные пылинки. Он же сейчас сойдёт с ума. Совсем. Губы дрожат, странно кривятся в сторону, будто бы пытаясь разъехаться в улыбке. В не его улыбке.
Кто-то - Ичиго не видит кто, садится рядом. Знакомо притягивает к себе - теперь спиной, укутывает в плащ, обхватив руками. Ичиго не сопротивляется – он оглушён. Только замирает, как статуя. Не двигаясь.
- Тише. Это я убил их. Уже давно. - Пустой улыбается, прихватывает губами кожу на его шее. Утешает-успокаивает.
А из Ичиго как будто вытащили стержень - или у куколки оборвались нитки. Он закрывает глаза, потому что держать их открытыми - да и вообще держаться - не осталось сил. Он смеётся - обрывистым, всхлипывающим смехом, то и дело вздрагивая. Хочет закричать что-то о ненависти, о том, что разрушит этот мир когда-нибудь, хочет набросится и перегрызть горло…
- Т-шш... - Пустой покачивается с ним из стороны в сторону, укачивая, как ребёнка. - Я буду теперь почаще тебя навещать.
И улыбается, всё так же омерзительно - или уже не совсем? - Нежно.

Даже можно стало считать дни и ночи - потому что по ночам Пустой всегда приходит сюда. Сначала Ичиго уходил от него - или что-то кричал и пытался напасть - а потом как отрезало. Бесполезность собственных действий - это то, что лишает сил и желания сопротивляться. Да и Пустой, похоже, ловит момент для появления – как раз тогда, когда тишина и монотонность окружающего пространства становятся совсем уж невыносимы.
Где-то глубоко в тайне от себя Ичиго начинает радоваться каждому его приходу. Потому что можно ненадолго забыть, кто он теперь. Вот только Пустой слишком часто забавляется - зло, за его счёт.
- Я сейчас убиваю Рукию. Она тебя зовёт, кстати. - он сообщает это, как нечто будничное, мимоходом.
Ичиго резко оборачивается, чтобы тут же отпрянуть - Пустой снова стоит слишком близко.
- Не...
- Приятно слышать твой голос. - и Ичиго вдруг вспоминает, что так и ни сказал за всё время ни слова. - Ну да ладно. Что ты говоришь? - он приподнимает брови, чуть поворачивает голову. - Я весь внимание.
- Не убивай её. - за просящие нотки Ичиго хочется себя убить - но здесь это невозможно.
Пустой делает вид, что задумывается, замолкает, глядя вверх. Ичиго сжимает кулаки.
- А что мне за это бу-удет? - Пустой щурит глаза, откидывает назад длинные волосы. Чуть наклоняется к нему, будто вслушиваясь.
- Что хочешь. - быстро отвечает Ичиго. Не потому, что боится передумать - боится не суметь сказать.
- Да ладно? Смело. - Пустой наклоняется, снова ухватывает за подбородок, царапнув шею ногтями. - Не уверен, правда, - он кривит губы в усмешке, - что ты можешь мне дать то, чего я сам не в состоянии у тебя взять.
- Пожалуйста. - Ичиго закрывает глаза, как будто пытаясь укрыться оттого, что говорит, сжимает кулаки.
- Что-что? Не расслышал. - Пустой с нарочитой внимательностью прислушивается.
- Пожалуйста. - Ичиго поднимает взгляд. - Пожалуйста. - сквозь зубы. - Пожалуйста! - Он почти кричит, хватает Пустого за грудки, подаётся вперёд. - Так достаточно громко?!
Что ему ещё сделать?.. А Пустой довольно улыбается. Царапает ногтем по щеке, фыркает.
- Пожалуй, да. Я передам ей привет. - Он отходит на шаг, поворачивается спиной. - Бывай.
Исчезает, а Ичиго оседает на снег, обхватив голову руками и облегчённо выдыхая - получилось.
Получилось?

Пустой улыбается, произнося где-то там, в реальном мире:
- Эй, шинигами. Тебе привет. - и с каким-то странным наслаждением наблюдает, как изо рта у Рукии течет кровь, а синие глаза - красивые, очень - стекленеют.
Он ведь так и не пообещал, что она останется в живых. Только привет передать.

- Что я должен? - спрашивает Ичиго, когда он возвращается. Спрашивает настороженно, весь напрягается - любо-дорого посмотреть. Пустой вначале делает вид, что задумывается - потом щёлкает пальцами - ещё один жест, которого раньше не было - и произносит:
- Назови меня по имени.
Тупик. У него же нет имени - он сам всегда это говорил. Смеялся, почти гордился. Ичиго удивлённо открывает рот, собираясь возразить - но Пустой выставляет вперёд раскрытую ладонь.
- У тебя всего одна попытка. Иначе... - Он неопределённо поводит глазами. - А, да. Я считаю до десяти.
Что это может быть? Он бы не стал просто так задавать вопрос, у которого нет ответа.
- ...три...
А если? Ведь он сказал тогда, что у самого Ичиго нет и не будет имени. Куда оно могло деться, если не?..
- ...пять...
Но что, если нет? Ведь попытка-то всего одна.
- ...восемь...
Других вариантов нет.
- Десять.
- Ичиго.
Это они произносят почти одновременно, но Ичиго запаздывает - самую малость.
Пустой обходит его сзади, кладёт руку на плечо, наклоняясь к уху. Ичиго чувствует, как к спине через футболку прикасаются тяжёлые пряди.
- Знаешь, а ведь совсем чуть-чуть не успел. –в голосе почти искреннее сочувствие. - Ещё немного - и оказалось бы, что я зря её убил.
Ичиго отшатывается. Оглядывается, глядя ему в лицо. Не врёт. Правда, не врёт. Убил. Рукия мертва. У него даже осознать это сразу не получается.
- Ты же...
- Я ведь не говорил тебе, что она останется жива. - Пустой смотрит в сторону, немного скучающе наклонив голову. - А если бы ты угадал - то просто ничего не узнал бы. - Пожимает плечами. - Какое тебе дело до этого, в конце концов? Ты ведь уже всё равно её никогда бы не увидел.
Пустой даже позволяет ему ударить себя один раз, перед тем как заломить руки и прижать к стене небоскрёба. Долго гладит его, брыкающегося, кричащего что-то такое глупое, яростное и неважное, по голове. Шепчет что-то, успокаивая. Ичиго теперь кажется таким ребёнком - а ведь прошло всего-то... а сколько лет прошло?
По крайней мере, достаточно, чтобы капитан Кучики Рукия набралась сил для попытки отомстить за уничтоженного друга. Пустой даже рассказал ей сказку - красочную, до мельчайших деталей продуманную - как пожрал его.
Рукия была действительно благодарной слушательницей.
Была.
А Ичиго ненавидел, искренне и сильно.
Сколько смог.

- Что ты делаешь? - Пустой с любопытством наклоняется, заглядывая ему через плечо.
- Собираю слово. - Подумав, Ичиго добавляет. - "Вечность".
- Зачем тебе это? - он, кажется, впервые за "новое знакомство" выглядит удивлённым.
- Может быть, ты отпустишь меня хотя бы тогда. - Ичиго усмехается, не поднимая головы.
Он и сам прекрасно понимает, что делает и говорит глупости. Но у него теперь есть на них достаточно времени, в конце концов. Так почему бы и нет?
Пустой смеётся, выпрямившись, запрокинув голову. Потом наклоняется снова, серьёзно произнося:
- Я даже подарю тебе пару коньков впридачу.
И снова уходит.

- Расчеши мне волосы. - Пустой произносит это, не глядя на него.
Сидит в стороне, полубоком, свесив ноги в пропасть. Болтает одной – как ребёнок. Какая мирная картина.
- Много хочешь. - Ичиго не отрывается от разглядывания чёрного неба. Ему иногда кажется, что ещё вот-вот - и поймёшь, «что» там. Или «кто».
Пустой усмехается.
- Ты скоро совсем сойдёшь с ума, знаешь? - он оборачивается, склонив голову набок.
Ичиго знает. Но что ему за дело до этого?
- Эй. Так дело не пойдёт. Расчеши мне волосы, тогда я... дам тебе пару часов, может быть. - он говорит это со скукой в голосе, снова отвернувшись. Как хорошо, что Ичиго сейчас не видит, как он улыбается.
Ичиго вскидывается. Неверяще смотрит в чужую спину. Справившись с собой, он тихо - слишком привык молчать - говорит:
- День. - Поднимается на ноги.
Пустой улыбается шире. День? Что же, он сам этого захотел.
- Хорошо. - его шинигами, как всегда, так... наивен.
Откидывается назад, перекидывая тяжёлые пряди через плечо.
- Ну и?
Ичиго подходит - впервые сам. Останавливается в некотором недоумении - чем его расчёсывать-то? А Пустой всё наблюдает за ним - внимательно, очень внимательно. Взгляд диковато смотрится с улыбкой - пусть и не такой широкой, как обычно. И да, кажется, Ичиго знает, чего от него хотят.
Волосы у Пустого густые, жёсткие - колючие на кончиках. Сквозь пальцы проходят легко - Ичиго не понимает, зачем он просил их расчёсывать. Старается не прикасаться к его голове. Воспринимать волосы, как нечто отдельное от него. Приходит неуместная мысль о том, что мальчик по имени... имени... Не важно, какой по имени тоже наверняка расчёсывал волосы Снежной Королеве - всё-таки, в этом что-то определённо есть.
А Пустой откидывается назад, сам подставляясь под его руки - он сейчас как никогда похож не то на собаку, не то на кота, в приказном порядке требующего свою порцию хозяйской ласки.
Хм. Ласки. Это он-то, Пустой - у него ласки требует.
Забавно.
Потом его руки перехватывают. Тянут на себя, заставляя почти обнять Пустого сзади. Ичиго дёргается было вырваться - но вдруг чувствует, как чужой язык облизывает кончики пальцев - даже не облизывает - быстро прикасается к каждому, заставляя замереть.
- Кай. - произносит Пустой куда-то в воздух. – Его звали Кай.
Откуда он знает? Ах, да. "Вечность".
Каким-то текуче-лёгким движением Пустой поднимается, продолжая отпуская его руки, разворачивается - и целует. Наклоняется для этого - он ведь теперь на целую голову выше Ичиго. Придерживает за загривок - не больно, но дернуться не выйдет.
Снежная Королева целовала мальчика три раза. В сказке говорилось, что первые два уберегают от холода, а третий - окончательно отбирает душу. Как можно отобрать душу у души? Ичиго знает настоящий порядок - второй должен уберечь от сумасшествия. Хотя бы ненадолго. А третий?
О третьем думать не получается. У Пустого ледяные губы и рот - ощущения, как когда ешь летом фруктовый лёд - жарко и хочется, а от холода ломит зубы. А Пустой, похоже, успел за эти годы научиться целоваться. Ичиго не интересно, с кем - он вообще, по идее, должен бы сопротивляться. Почему не делает этого – уже совсем другой вопрос. Вцепляется, наоборот, в чужие плечи, тянет на себя – пусть хоть так, он всё-таки не хочет сойти с ума. Пусть даже таким… способом.
Пустой ведёт себя даже не властно – ведёт, как берущий своё. Давно своё. Как давно он знал, что так будет?
Потом - уже касается губами щёк, подбородка, снова губ. Ичиго закрывает глаза, и уже не так легко отличить - где к коже прикасаются привычные острые снежинки, а где - он, Пустой. То дыханием, то сам. Не нежно - бережно. Это совсем другое - так касаются ядовитой змеи на руках у циркачки или бесценной куклы, которой украдкой целуют фарфоровые пальцы. Ичиго старается не думать об этом - и змеёй, и куклой быть одинаково неприятно. В любом случае, он и не думал что это будет... так. Он вообще не думал, что это будет.
А Пустой улыбается. Отстраняется на пару секунд, разглядывая. Ичиго смотрит ему в глаза. Потом замечает, что, оказывается, успел вцепиться ему в плащ - сильно, почти как в судороге скрючив пальцы. Пустой склоняет голову набок, переводит взгляд от плеч на локти, от локтей - на запястья. Медленно. От этого взгляд ощущается, как прикосновение, заставляет инстинктивно передёрнуть плечами.
- Ха. - Как обухом по голове. Чёрт, Ичиго уже слишком привык к странному, новому Пустому, с незнакомым жестами и манерой разговора, и это "ха" - совершенно не переменившееся, заставляет отшатнуться.
Пустой смеётся. Весело ему, ох, как весело.
- Ну что же ты? Даже не будешь сопротивляться? - Это интерес, действительно, самый что ни на есть искренний интерес.
Любопытство.
Ичиго приходится поднять голову, чтоб посмотреть ему в глаза. Это неприятно - смотреть снизу вверх. Особенно на того, с кем - ты же знаешь, помнишь - должен быть одного роста.
- Нет. - Твёрдо. Нет, он не собирается снова оставаться здесь один - на часы-дни-года. Он всё ещё хочет вернуть себе хотя бы ощущение времени. Хоть бы и так.
- Ух ты. Удивил. - Пустой закатывает глаза, но тут же, будто опомнившись, снова наклоняется за поцелуем.
Нет, это не считается. Это всё ещё второй поцелуй.
Ичиго ощущает себя во сне. Не "как во сне", а "во сне". Пустой прогибает его под себя, держит почти на весу - так, что невольно напрягается и начинает болеть спина. И целует, целует... как будто получает от этого больше удовольствия чем от… дальнейшего. Ичиго отвечает - не особенно умело, скорее повторяя чужие движения. Это что-то оттуда, из "до сна", когда они были во всём одинаковы и просто и незамысловато друг друга ненавидели.
Просто. Тогда всё было так просто. Тогда Пустой ещё не превратился для Ичиго в единственное доказательство собственного существования, в гарантию, что он не странная рефлексия мирового сознания или просто чей-то бред.

Пустой опускается вниз, тянет его за собой. Усаживает к себе на колени верхом. Это неожиданно и не к месту вызывает стыд, странный, жгучий, ненужный - заставляющий рвануться обратно вверх, и не удержав равновесия, завалиться назад. Пустой тут же наклоняется следом, занавешивая белыми волосами окружающее пространство.
Становится темно. А Ичиго, оказывается, и не замечал - несмотря на чернильно-чёрное небо здесь всегда было светло. Даже интересно, света вроде как бы и нет - а всё видно. Как так?
А у Пустого, оказывается, глаза светятся в темноте. Хотя нет, не так, не светятся - просто их... видно. И всё, больше ничего. Он почему-то замирает над Ичиго, не делает больше ничего - просто прижимает собой к холодному, обледенелому камню.
Ну нет, нет уж, ни за что. Ичиго так не хочет.
Можно же ведь - выгнуться, прижаться самому, ощупью найти чужие плечи, проведя ладонями по бокам. Потянуть к себе. Что он делает? Что такое? Нет, Ичиго бы так не стал делать. Но он же уже и не Ичиго, да? Пустой отобрал у него имя. И ещё кое-что, кажется, собрался отобрать.
Ох.
Он начинает, наконец, и Ичиго даже немного жаль, что темнота уходит вместе с его волосами.
Шея - укусы, болезненные, в них нет вообще ничего приятного - как будто тебе собрались перегрызть горло. Но Ичиго всё же откидывает голову назад, подставляясь - ведь боль это тоже доказательство существования. Хотя, что-то же он там читал о людях без рук и без ног, у которых болят порезанные пальцы. Давно читал. Укусы переходят в засосы - тоже больно, но... уже как-то не так. Почему-то от такой боли жарко, а дыхание становится мелким и частым.
Ноги ухватывают под колени, раздвигают в стороны, прижимаются теснее. Ичиго с каким-то мрачным удовлетворением слышит, что и Пустого дыхание тоже сбивается. Не сильно и едва заметно - но у Ичиго хороший, очень хороший слух. Тишина способствует.
Одна рука случайно откидывается вбок, и Ичиго нащупывает ладонью острую стеклянную кромку на каком-то из окон. Краем сознания отмечает, что окружающее пространство перестаёт быть видно из-за поднятого ими облака снежной пыли, а Пустой стягивает с него футболку, приподняв под лопатки.
"All you need is a fak", о да.
Снег обжигает голую кожу, и Ичиго не вполне уверен, что это – он, снег, или раскалённые угли. Что холоднее - снег - под, или Пустой - над ним? Здесь Ичиго научился не искать ответы на странные вопросы.
...А Снежная Королева и Кай тоже?..
Хотя странные вопросы здесь приходят неизвестно откуда в огромных количествах. Гигантских. Деваться от них просто некуда.
Пустой, кажется, решает внезапно побыть нежным. Медленно-медленно выцеловывает ключицы, грудь, считает рёбра языком. Становится всё не то жарче, не то холоднее - Ичиго совершенно теряется. Только ощущение впивающегося в ладонь края разбитого окна и чего-то неожиданно тёплого, текущего по пальцам - слегка отвлекает.
Джинсы исчезают совсем уж незаметно - и как только так ухитрился? Опыт, видно, сказывается - тот самый, чёрт-знает-сколько-летний.
Уже не стыдно, совсем не стыдно. Пустой наклоняется, целует, накрывает распахнутым плащом и собой - и это... всё ещё второй поцелуй. От сумасшествия, или для?
А стекло ладонь уже и не чувствует. До кости добралось, никак? Жалко только крови, своей крови, она ведь тоже - жизнь.
Пустой фыркает, садится между его раздвинутых ног, отпускает. Напоказ облизывает пальцы, глядя в глаза - и от этого хочется одновременно отвернуться и не отрывать взгляд. И даже то, что мелькающий язык - синий, не так уж и отталкивающе. Пустой щурит глаза и кривит губы в усмешке.
- Ноги шире раздвинь. - наклоняется, опускает руку вниз. Ждёт. - Ну?
Это ещё одно. Ещё такая маленькая и стыдная деталь, ещё одно подтверждение чужой власти. Наверное. А может, просто забота о... любовнике, да? В любом случае, Ичиго не собирается этого делать. Хмурится, а Пустой закатывает глаза.
Начинает так. Это неприятно и как-то... унизительно, что ли. Пустой это проделывает явно не в первый раз, но всё равно... Ичиго не выдерживает и отворачивает голову в сторону, предпочтя задержать взгляд на торчащей из бетона кривой железке, чем смотреть Пустому в глаза и дальше.
К боли он был, в целом, готов - не страшно, бывало же и хуже, намного хуже. А вот к тому, что чужое тело окажется так... близко, нет. Близость. С ним. Даже так... Ичиго закрывает уши руками, будто пытаясь от чего-то спрятаться, не слышать, не...
Его кожа - почему-то прикосновение к ней вдруг начинает ощущаться сильнее. Гладкая, прохладная - не как у живого человека, а как у ящерицы или змеи. От такого прикосновения хочется уйти - но Ичиго не собирается сдаваться так просто.
Он не слишком-то хорошо уже различает, где боль, а где удовольствие, путает. Пустой замирает, закрыв глаза и приоткрыв рот. Потом скалится, выдыхая, толкается вперёд. Ичиго вздрагивает. Руки тут же почему-то поднимаются и вцепляются Пустому в плечи и волосы. Красное на белом - это уже что-то не совсем то. Не из этой сказки. Но у Ичиго сейчас совершенно нет времени об этом думать.
Пустой двигается - тихо при этом что-то шепчет в шею, не разобрать. Может, и молчит вовсе - а ему это всё только кажется. Ичиго тяжело и шумно дышит, зажмурившись, иногда мотая головой, будто стряхивая что-то с волос. В воздухе вьётся запах мороза и крови. Как клюквенная жвачка с ментолом из рекламы.
Возбуждающе. Вот это и правда забавно - узнать, почувствовать смысл слова спустя... много лет со своего шестнадцатилетия, теряя девственность под собственной шизофренией, которая когда-то взяла над тобой верх в своём - или уже не своём внутреннем мире.
Клиника.
Смешно?
- Ты же такой сильный. Не сходи с ума... Так быстро. - Ичиго не уверен, слышал ли это на самом деле - потому что всё тело начинает солоно-сладко, похоже на запах крови, тянуть. Ичиго невольно выгибается, выворачивается, вздрагивает - чувствует, как с Пустым происходит тоже самое.
Замереть.

Лежать на обледенелом бетоне - не так уж и страшно, как кажется. Пустой, в конце концов, холоднее - а ничего, обнимает, накрыв плащом. Тепла от него нет - это скорее просто жест.
- Зачем ты сделал это? - Ичиго говорит негромко, странно-задумчиво.
Пустой медленно поднимает голову, склоняет её набок, нависая над Ичиго. У него на лице - почти умилённое выражение.
- Я сделал? - он приподнимает брови. - Не-ет. - почти мурлыкает себе под нос. - Это сделали мы, мы оба. Вместе. И ты этого тоже хотел, - он подчёркивает слово голосом, - и тоже получил от этого удовольствие.
Ичиго пытается открыть рот, чтоб что-то сказать - но Пустой прижимает его к стене крепче, зажимает рот одной рукой. Щекочет шею дыханием, облизывает кончиком языка где-то там, где бьётся пульс.
- Ну нет. Слушай теперь, раз уж задал вопрос. - здесь проскальзывают уже опасные нотки, и Ичиго даже любопытно, что Пустой с ним может сделать. - Ты же сдался мне, уже давно - ещё тогда, когда впервые надел мою маску.
Потом Пустой резко поднимается на ноги, поднимает его вверх за шиворот - Ичиго тут же вырывается, отступает на шаг.
Слова заливаются в уши, как расплавленный воск - липко, обжигающе, жутковато. Пустой обходит его по кругу, будто играется - и это ещё одна маленькая капелька на нервы, проверка, потому что если обернётся следом - проиграет. Пустой опускает ладони ему на плечи, надавливает, снова заставляя опуститься вниз. Садится - уже почти привычно - у него за спиной.
- Смотри.
Поднимает руку, накрывает ею его лицо. Второй ненавязчиво обхватывает где-то на уровне локтей, предупреждая... лишние движения. Ичиго борется с желанием скинуть, вырваться... Но в этом есть что-то - что-то странное, отчего хочется знать, что будет дальше. Пустой прикасается кончиками пальцев к щеке - гладит, и это кажется намного более личным, интимным, чем всё, что было до этого.
Потом кожу жжёт - привычно-непривычное ощущение собственной реацу заставляет инстинктивно дёрнуться - но предупреждающая хватка становится железной.
Маска. Пустой медленно, очень медленно надевает на него маску - и возвращается позабытое ощущение чьего-то присутствия в голове, и Пустой уже ощущается... везде. В маске, позади, впереди, сверху и снизу. И Ичиго начинает кричать - потому что себя не чувствует - только его - и это действительно... нет, не страшно. Просто возможность полного исчезновения.
И шёпот. Тоже везде.
- Это называется - поглощать, пожирать. – в уши, в губы, в затылок. - Утаскивать во тьму, если хочешь. - потом пауза. - Чувствуешь? Это - пустота. - наравне с голосом в голове возникает какой-то звенящий шум. - Это - я. - скорее угадывает смысл, чем слышит. - И ты тоже.
Последние звучит неожиданно ясно.

А "Вечность" он всё же собрал. Но Пустому не говорил ничего - а тот или не заметил, или сделал вид, что не заметил. Всё так же приходил и уходил, но больше поцелуев - насильных и не очень - себе не позволял. Зато меньше - сколько угодно. Запускал пальцы в волосы, обнимал, при разговоре часто наклонялся, беря двумя пальцами за подбородок. Навёрстывал упущенное?
Ичиго начал от него скрываться. Он... с ним было невозможно. А без него Ичиго начинал разговаривать сам с собой. А ещё - с Рукией, с сёстрами, отцом. Со всеми. Это было ещё не сумасшествие - это был уступ, за который он уцепился, чтобы в него не сорваться уж совсем.
Но если Пустому действительно этого хотелось, он его всё равно находил.

Он держал руку за спиной, будто что-то пряча. Ичиго отвернулся, собираясь уйти ниже по небоскрёбам, спрыгнул, привычно больно ударившись босыми ступнями о лёд. Хорошо хоть, здесь он был не скользким - а то неизвестно, сколько Ичиго пришлось бы вот так кататься с высотки на высотку, однажды спрыгнув. Нет, Пустой бы его выловил, конечно. Но слушать вновь нечто насмешливо-ехидно-поучающее было бы невыносимо.
- А у меня для тебя подарок. - слышится позади голос. Если ему нужно, он умеет быть настойчивым. Хорошо, если не навязчивым.
- Что? - Ха, Пустой, дарящий подарки, это что-то новенькое.
- Подарок. - повторил он.
Обернуться.
Ичиго хохочет уже откровенно ненормальным смехом, захлёбывается. Пустой гладит его по голове. На пальцах второй руки у него верёвка, а на ней - пара новеньких белых коньков.

Когда Пустой приходит в следующий раз, Ичиго уже не убегает. Оборачивается, смотрит, склоняет голову набок. Это уже не его жест.
- Насчёт обещания... - насмешливо произносит Пустой. – Знаешь, в Уэко Мундо не бывает дня.
А потом целует в третий раз.

---

[Big_doctor]

Название: Челюсти…
Автор: [Big_doctor]
Бета: нет (больно не бейте)
Категория/Рейтинг: PG-13
Жанр: Юмор
Персонажи: Ичиго, Ренджи, офицеры 11-го отряда
Статус: закончено
Саммари: не учи учёного…
Дисклеймер: они ваши, Кубо Тайто))
Размещение: да, кому ЭТО надо…?
Предупреждение: ООСище, злой Ичиго и т.д.
От автора: ох и забористая трава…

Жмяк

- Так придурок, показываю и рассказываю один раз, так что вынь из ушей… - тираду Ренджи прервал смачный, прямой удар в челюсть.
- Это кто здесь придурок? А красноволосая обезь… - Ренджи в долгу не остался, и ответил мощным, боковым ударом с правой. Тяжелый удар пришелся прямо на левое ухо Ичиго.
- Да я тебя… – бросился на «врага» рыжий.
- На куски порву! – ринулся в бой Ренджи.
Завязалась драка… Бессмысленная и беспощадная. Ичиго был быстрее, но Ренджи тяжелее и опытнее. Драка постепенно перерастала в настоящую рубку. Бойцы уже успели пропустить по несколько ударов… Ухо Ичиго постепенно увеличивалось в размерах, и, цветом напоминало переспелую сливу эдакого фиолетового цвета, с красноватой проблесью, цвет был таким сочным… того и гляди, сок потечёт. Ренджи повезло больше, удар в челюсть почти не оставил следов, но во время удара, лейтенант прикусил язык и поэтому сейчас отчаянно шапилявил…
- Идиот! Ты защто меня ударил? – уходя от удара прошапилявил красноволосый
- За придурка! Сам идиот! – проводя серию отвлекающих ударов, выдохнул парень.
- Да пошел ты! Я к тебе по нолмальному, а ты… - напрягая до предела распухший язык, негодовал Ренджи.
- По нормальному? Да ты ко мне без оскорбления обратиться не можешь! – перехватывая запястье Абарая и выходя на болевой приём, злился парень.
- Да к тебе по селовецецки обрафается, а ты в лицо слазу лезешь! – пытаясь вырвать руку из захвата, прокряхтел лейтенант.
- Ух ты как заговорил! -
- Как? -
- Хреново! - удерживая захват, улыбался Ичиго.
- Да пошел ты! - Не отвлекаясь от борьбы, Абарай окинул лицо парня мимолётным взглядом – Чебуратор! – триумфально прокряхтел он.
- Ктоооо?! – взбесился рыжий, налегая на руку Ренджи всем своим весом.
- Че-бу-ра-тор – по слогам, почти чисто ответил лейтенант.
- Это с чего это?
- С того! Ты себя в зелкало видел!
- Мне не к чему, я и так, красавец! – «парировал» Ичиго.
- О, да еще какой! С таким ухом и Брэда Пита, уделаешь! – смеясь, но при этом не расслабляя мышцы, заявил красноволосый. Почти чисто! Скоро язык отойдёт… - мыслил вслух Абарай.
- Ага, в мир иной! Я уж об этом позабочусь! Так тебе в челюсть так дам, что ты его полностью откусишь! – практически вывернув руку Ренджи, с ухмылкой завершил болевой приём Ичиго.
Ренджи взвыл. Ему было больно, невыносимо больно. В этот момент ему почему-то вспомнились бесконечные тренировки в академии, и боль, постоянная боль на тренировках…
Но, беснующийся «рыжик», быстро вырвал Ренджи из воспоминания. Ичиго давил со всей силы, казалось ещё немного, и раздастся хруст ломающейся кости.
Ну, всё! Молись… – проорал Абарай то ли от боли, то ли от злости. Он напряг всю свою мускулатуру и превознемогая боль, ловко извлёк руку из захвата.
- Вот тебе! Для симметрии! – прорычал Ренджи, нанося точный удар в правое ухо рыжего. Рыжий картинно упал и, осыпая проклятиями «красную обезьяну», молниеносно провёл подсечку. Приём достиг своей цели и Абарай, не ожидая от противника такой прыти, подлетев на пол метра и проделав непонятные движения ногами в воздухе, рухнул на твёрдый пол, словно мешок.
Установилось затишье, противники приходили в себя, готовились к новому раунду.
Рука Ренджи была налита свинцом и еле двигалась, а под глазом красовался ровный, как будто нарисованный, фиолетовый фингал.
Ичиго досталось не меньше. Мало того, что уши сильно болели! Так еще ничего слышно не было! Сплошной, белый шум! Парню казалось, что Абарай ему что-то говорит. Может извиняется? А может и нет. Ему это сейчас было неважно, он отомстит! Отомстит этому красно-шёрстному бабуину за свои уши! Ведь завтра у него выпускной… и приз вечера за костюм «чебурашка», обязательно достанется ему
Это же надо, в последний день командировки и такое! А ведь всё благодаря этому придурку с лейтенантским шевроном! Нашёл кого учить рукопашному бою! Ну ничего! Весь сейретей завидует ровным зубам и белоснежной улыбке лейтенанта 6-го отряда Абарая Ренджи. Так вот! Весь сейретей будет завидовать качественной и дорогой вставной челюсти, лейтенанта 6-го отряда Абарая Ренджи!
Парень решительно встал и словно берсерк, ослеплённый жаждой крови, крови и зубов, кинулся на своего обидчика! Обидчик только что встал, и широкой грудью принял на себя всю тяжесть гнева Ичиго. И начался бой не на жизнь, а на зубы… Реяцу кипела, сердце, словно боевые тамтамы стучало в висках, призывая продолжать бой…. Враги обменивались сериями сокрушительных ударов, кровь залила пол и сделала татами кроваво-красными. От духовного давления, тряслись и вибрировали даже защищённые с помощью кидо стены тренировочного зала 6-го отряда. Нашла коса на камень…
Один был слишком упрям, чтобы отступить, а второй… поклялся подарить первому вставную челюсть на день рождения!
У Абарая уже не было передних зубов, а у Ичиго был выбит только один, зуб мудрости. Хороший счёт… Драка разгоралась всё с большей силой, оба бросали в её огонь все свои оставшиеся силы и реяцу. Ичиго было легче, его реяцу была почти неисчерпаема, а вот Ренджи… Нет, никто не называет Абарая слабаком. Его реяцу была почти на уровне капитана, но до Ичиго ему было далеко, и, вскоре… это начало сказываться.
Клац - кулак рыжего достиг своей цели, Ренджи выплюнул два зуба.
Бац - раздался смачный хруст, минус еще один зуб.
Лицо Ренджи начинало походить на пиццу, в которую явно добавили слишком много томатов. Ичиго же был в ударе. Он бил точно, сильно, уверенно. Он бил и вёл счёт, счёт своим «трофеям». Он заберёт их, все…

В тоже время в бараках двенадцатого отряда, в кабинете капитана, трое сидели за дисплеем наблюдения, и один лежал рядом, связанный…
- А ведь хорошая была идея! А капитан?! – потирал лысину Иккаку
- Даа! Идея действительно стоящая! – хищно улыбнулся Зараки
- Да, но ведь они дерутся так, некрасиво… - произнес Юмичика.
- А тебя никто и не спрашивает! Сиди, смотри! – осадил его Кенпачи, – Я такие кровавые драки редко вижу! Если они еще минуту продержутся, зови ребят из отряда!
- Зачем? – прихорашиваясь, спросил 5 офицер.
- Пусть посмотрят, как должен драться настоящий мужик!
- …мммммм – послышалось из темноты.
- Молчать слабак! Ты тоже смотри! Тебе хорошо видно? Может тебя пододвинуть? – фигура в темноте отрицательно замотала головой, но было уже поздно.
Мощный, капитанский пинок, придвинул тело ближе к монитору. Тело приглушенно промычало какие-то проклятия и, через некоторое время, обречённо затихло, правда, уже в сидячем положении.
- Вот так то! А то капитан называется! Тебе только толчки мыть! Слабак! – не отвлекаясь от боя, прорычал Зараки.
- Давай с правой, с правой! Да не с левой, ааа дурак! – переживал вслух Иккаку
- Сбегать за пивом и чипсами? – спросил Юмичика
- Угу.. – безучастно ответил Кенпачи.
- Какие нафиг чипсы? Какое пиво? Мы не в Генсее! Лучше за саке сбегай, и не мешай бой смотреть! – заругался на друга 3 офицер – Ха! Какой удар! Чувствуется, моя школа!
- Капитан… - обратился к командиру Иккаку
- Чего тебе? -
- Надо бы такие спарринги в отряде ввести! Бои до последнего зуба… -
- А что?! Мне нравится! Тогда ты и я, проведём первый бой! – Кенпачи хищно посмотрел на подчинённого.
- Всегда готов! – маниакально улыбаясь, с готовностью ответил Мадараме.
- А как вы их драться заставили? – гремя принесёнными бутылками, спросил Юмичика.
- Мы? Мы их не заставляли! – почти одновременно ответили «болельщики».
Иккаку продолжил:
- Просто я попросил Абарая, показать Ичиго несколько приёмов по рукопашному бою. А такое мясо вышло…

Вопрос: Ну как?

1. 5		22	(44.9%)
2. 4		15	(30.61%)
3. 3		5	(10.2%)
4. плохо		7	(14.29%)
Всего:		49

---

[Murury]

Название: Суровые будни
Автор: Murury
Бета: Будет после завтра...
Жанр: Нечто странное. Теперь точно флафф...
Персонажи и пейринги: Улькиорра/Ичиго, Ичиго/Заэль.
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: PWP, наверное, кинк.
Дисклеймер: Кубо, всё ваше.
Содержание: О выключенном свете, суровой медицине и институте.
От автора: Люди, запомните. Улькиорра у меня никогда не был и не будет снизу. Я предупредила, да))

Первая часть


Ичиго даже не знает, где бывает чаще - дома или у них. Да и понятие "дом" кажется, как-то плавно и незаметно стало переползать на квартиру, где ровно половину пространства занимает идеальный порядок, и ровно половину - идеальный бардак.
- Дай посмотреть. - Улькиорра, кажется, вообще никогда не просит.
Только утверждает. За последние пару лет Ичиго к этому даже почти привык - в конце концов, им всем пришлось друг к другу притираться.
Это было не просто. Очень, очень не просто.
Ичиго протягивает руку, замечая, что бинт уже весь покрыт просочившейся и запекшейся кровью. Шиффер развязывает узелок, не слишком-то осторожно, правду говоря.
Ичиго шипит от боли, когда он начинает отдирать его от раны. Инстинктивно пытается выдернуть ладонь, но Улькиорра держит будто в тисках, не обращая внимания. Наклонившись, внимательно разглядывает пробитую насквозь ладонь. Раздраженно цыкает - и у кого только успел нахвататься? - уже более осторожно отпускает.
Бросает без выражения:
- Я сейчас.
Ичиго усмехается.
Раньше он и сообщать, что уходит, нужным не считал.

Это был еще Руконгай. Искали их везде и всюду - подняли все отряды. Ну, Ичиго было не привыкать к такой травле, вообщем-то. Но вот Улькиорра с Заэлем... Кажется, им обоим вживили что-то, что позволяло их отслеживать и не давало сбросить релиз. Так что прятаться было тяжело.
Улькиорра часто отходил от них - и возвращался неизменно в крови, но сытым. Не предупреждал - а Заэль потом, шипя сквозь зубы что-то раздраженное, наскоро латал его. Наскоро - потому что долго на одном месте нельзя было оставаться.
Ичиго ругался, махал руками, злился - а Улькиорра спокойно все выслушивал, глядя ему в глаза. Потом разворачивался и уходил в сонидо - и приходилось следовать за ним.
А потом однажды так исчез Ичиго.
И вернулся, еле шагая - зажимая руками вспоротый живот.
С тех пор Улькиорра стал хотя бы предупреждать о своих уходах.
Наверняка, их бы поймали. Обязательно.
Если бы не Кучики Бьякуя, которому вдруг стало интересно, а почему это третий арранкар, про которого говорили, будто это Пустой Куросаки Ичиго... Вообщем, Бьякуя-то помнил, каким был его альтер-эго.
А потом сложил два и два.
Про Улькиорру с Заэлем не спрашивал, удовольствовавшись фразой "Они со мной". Только смерил непроницаемым взглядом и ничего не сказал.
И нарушил закон еще раз, помогая им сбежать.
Дело в Сейрейтее попытались замять - но когда Бьякуя заявил на совете "Это был Куросаки"...
Капитаны устроили разбирательство.
Замять не вышло.
Оказалось потом, что кто-то из нового Совета решил... А, ну что-то там решил себе под шумок, и для этого понадобились почему-то арранкары.
Нет, естественно, воскрешенных обратно не убили, хотя... Некоторые высказывались.
Как-то само собой вышло, что арранкары - за исключением Ичиго, Улькиорры и Гриммджо, который ушел в Уэко, все рассосались по отрядам, и все были вроде бы на своем месте. Что Халлибел, которая сильно помогла Шуухею навести порядок в отряде, что Ннойтора, проникшийся к Кенпачи чем-то похожим на чувства Иккаку. У Кьёраку появился хороший собеседник-собутыльник, а у Нанао - сообщница по пинанию обоих.
Так что, не считая неизбежных трений и неурядиц, все разрешилось.

Тяжелее было разобраться с собственной семьей. Ну как было объяснять отцу, что у тебя теперь... Как бы это сказать...
Дело спасла Карин, пнувшая отца поддых с ноги и заявившая, что-де брат уже взрослый и сам решит - где, как и с кем. Никаких возражений она слушать не собиралась.
Все-таки глава семьи у них в доме был. И это был не Ишшин.

Заэль и Урахара, кстати, сразу же друг другу не понравились. До такой степени не понравились, что спорили о чем-то аж до середины ночи, когда Киске позвал всех троих "На чай". И на следующий день было так же.
А на третий выяснилось, что в порядке эксперимента Заэль теперь работает с Урахарой, и даже зарплату получает.
Улькиорру, кстати, приписали к какому-то из отрядов.
И работа у него теперь тоже была, и тоже оплачиваемая.
Так что через некоторое время поучилось найти квартиру - двушку где-то ближе к окраине.


Возвращается.
В руках у него - склянка со спиртом и свежий бинт.
Ичиго морщится, как от зубной боли.
- А без этого никак? - хмурится, глядя на него.
Сначала Улькиорра складывает принесенное на пол, выпрямляется. Только потом соизволяет ответить:
- Не веди себя, как ребенок... Ичиго. - фраза звучит как-то до смешного по-домашнему, и если бы еще не холодный тон...
О.
Кому домашнего Улькиорру Шиффера? Совсем недорого.
Ичиго усмехнулся. Улькиорра вопросительно приподнял бровь, но он покачал головой.
А ведь Ичиго довольно много времени убил, стараясь заставить его прекратить называть его "Куросаки Ичиго". Это напрягало, нет, ну действительно - в бою, например, так хоть в струнку перед ним вытягивайся.
Что уж говорить про... Постель. Да-да, в постели чертов Улькиорра тоже ухитрялся звать его полным именем. Дошло однажды до того, что 'во время' Ичиго... Захихикал.
Изредка он подозревал, что это-то и явилось решающим аргументом.
А пока он думает, Улькиорра уже развинтил пробку на склянке.
- Руку.
Ичиго послушно протягивает ладонь обратно и, не выдерживая, отворачивается. Ну вот что стоило просто зайти в травмпункт перед приходом, там бы какая-нибудь симпатичная и явно более гуманная, чем Шиффер, дамочка давно бы уже все сделала.
Но, блин. Он ведь тогда взбесится.
Почему-то Улькиорру невероятно злило, когда он ходил залечивать раны... Ну, куда-нибудь. С тех самых пор, как они сбежали, он все время, если это было вообще возможно, лечил его сам.
Бесился Улькиорра очень... По Улькиорровски. Просто как-то... Внешне все оставалось вполне обычно - он говорил так же коротко и исключительно при острой необходимости, держался отстранено. Только вот под его взглядом, тоже будто бы и таким же, Ичиго начинал ощущать себя преступником. Как тогда, в камере.
Но методы лечения у него были... Средневековые, точно.
Чего стоило одно поливание спиртом открытых ран. Нет, медик из него был, как ни странно, неплохой - заживало все быстро, ничего не гноилось и не заражалось, шрамы если и оставались - то почти незаметные.
Но когда он вытаскивал без намека на наркоз у него из бедра осколок стекла, Ичиго это слабо утешало.
А вот Заэль, зараза, наверняка ведь тоже умел. И вполне мог провести подобные... Процедуры быстро и безболезненно - он и проводил, вообщем-то. На себе и Улькиорре. А на Ичиго только глядел снисходительно-насмешливо, выдавая что-нибудь вроде "Ну позволь же Улькиорре-сану о тебе позаботиться..."
Иногда Ичиго подозревал, что это месть. Заэль был ревнив. Хоть и не так опасно-молчаливо, как Улькиорра, но... Тоже. Только вот если сначала он ревновал только Ичиго к Улькиорре, то теперь обоих - друг к другу и всему миру.
Заэль был собственником, махровым таким собственником.
Но сейчас он еще не вернулся.
Ичиго сжал зубы - спирт жег нещадно, не смотря даже на то, что кровь успела запечься. Потом Шиффер принялся перевязывать.
О, перевязка была вообще особым ритуалом.
Руку (или любую другую конечность) начинали держать осторожно, аккуратно, будто хрустальную. Касались едва ощутимо, потихоньку. Заматывали бинтом - как-то по-особому, так что получалось ровно, симметрично.
Ичиго подозревал, что такой способ перевязки Улькиорра придумал сам. Потому что беспорядка он не переносит даже в мелочах.
Из-за этого они тоже немало...
Ну, как.
Ичиго злился и что-то пытался втолковать на тему "А мне так удобнее"... Улькиорра просто отвечал: "А мне - нет." И Ичиго не находился, что ответить.
Шиффер прячет куда-то в складки бинтов кончики, так, что места окончания перевязки не видно.
- Все. - но отпускать его руку Улькиорра не спешит. Держит некоторое время в своих, осторожно поворачивает, разглядывает.
Ичиго не знает, что он в этом находит.
Но и не может не признаться себе, что ему это нравится - наверное, он именно поэтому терпит его садистские акты "лечения".
Заэль, кажется, получал чисто эстетическое наслаждение, наблюдая за ними обоими.
- Ты не будешь, - он особо подчеркнул слово голосом, - держать себя впроголодь. Если будешь и дальше отказываться пожирать, я заставлю, - он едва заметно прищурил глаза, - тебя.
- Я, кажется, уже говорил - я не буду есть. Даже Пустых - не-бу-ду. - Ичиго скрещивает руки на груди, тут же едва не одернув себя - Улькиорра же чертов психолог, а это типа - "защитный жест". Пытается съязвить: - Что, Пустых на кусочки порубишь и с ложечки будешь кормить?
- Если потребуется. - Он кивает. Улькиорра все так же спокоен - внешне. Но Ичиго уже научился различать его эмоции - по прищуру, по изгибу губ, по еле заметному наклону головы.
Сейчас Улькиорра разозлен, еще как разозлен.
Заэль с любопытством наблюдает за развитием "беседы", помешивая в кружке... Что-то. Он вообще постоянно отпаивал их и отпаивался сам всякой... Ну, Ичиго предпочитал не спрашивать, что это. Хотя догадывался, что ушлый ученый ухитрялся не прекращать экспериментов и в "домашних" условиях.
- Я не буду.
- Ты будешь.
- Нет.
- Да.
- Улькиорра-сан, да не трогай ты его. - Заэль фыркает, отпивая из кружки. Недовольно морщится, заглядывает, взбалтывая содержимое. Отставляет от себя. - Он, видно, хочет в впасть в голодное бешенство.
- Куда впасть? - Ичиго насторожился.
Заэль внимательно рассмотрел ногти на правой руке, шевельнул пальцами.
- О, ты не в курсе? - голос его звучит деланно-удивлённо. - Более-менее сильные Пустые, включая и арранкаров, перед истощением впадают в состояние, подобное тому, в котором ты убил Улькиорру-сана. - А еще у Заэля талант эдак непринужденно нажать на тему, которую принято в разговоре не затрагивать.
Ичиго хмурится, не отвечая, переводит рассержено-растерянный взгляд с одного на другого.
- Ты будешь есть. - Улькиорра говорит это уже как нечто состоявшееся. Самое противное - он прав.
Ичиго чертыхается, дернув головой, и выходит с кухни.
Заэль достает кружку, наливая для Шиффера... "Чай".
Если, конечно, чаи бывают фиолетового цвета.
Ну да это мелочь, и вовсе не стоящая внимания.

С Заэлем у Ичиго вообще неоднозначные отношения. Но то, что с ним он ощущает себя... Не совсем в своей тарелке, это точно.
Однажды он приходит под вечер. Стаскивает обувь, вешает куртку на крючок. Заходит на кухню, из которой в коридор падает полоса света.
Кухня была небольшая. С темно-коричневыми, мрачноватыми обоями и люстрой в одну лампочку на потолке. А - еще был подоконник, широченый - и неизменно заваленный склянками, пробирками, и еще черт знает чем. Улькиорра неизменно шипел и ругался по этому поводу, но уже, скорее, по привычке. Потому что Гранц не поддавался внушениям и ледяным взглядам.
Улькиорры еще нет. Заэль, не отрывая от книги взгляда, произносит:
- Раз не покалечился и не умер, то вполне мог бы и чаю сделать. - перелистывает страницу.
- И тебе привет. - Ичиго устало опускается на стул, взъерошив отросшие волосы.
Вообщем-то, давно надо было стричься.
Гранц поднимает взгляд, неожиданно внимательный.
- Не надо. - говорит, и Ичиго все никак не может отделаться от мысли, что они оба - и Улькиорра, и Заэль - читают его как открытую книгу.
Это несколько нервирует.
Заэль улыбается. Встает из-за стола, откладывает книгу, запомнив страницу. Потом - достает с полки расческу, обходит стол. Останавливается у него за спиной.
- Хочешь, расчешу? - тихо, лично шепчет куда-то в затылок.
Согласия ему не требуется. Все-таки в своих правах на него Заэль уверен.
Прикасается к волосам - сначала руками. Поглаживает, пропускает пряди сквозь пальцы, массирует виски. Для Заэля его волосы превратились в какой-то фетиш, он постоянно - постоянно дотрагивается до них, зарывается носом - стричь их, кстати, тоже он ему не дает.
Потом начинает расчесывать - от кончиков и выше, придерживая, чтобы не сделать больно. Ичиго даже рад, что в гигае Заэлю не мешает его маска.
Это все вызывает странное умиротворение. Не сонливость, нет - просто становится очень легко и хорошо. Потом он останавливается. Собирает руками его волосы, убирает ему за плечо, погладив шею. Пальцы у него ледяные, и от этого по всему телу идут мурашки.
Заэль улыбается ему куда-то в плечо, наклонившись. Потом - прикасается кончиком языка к выступающему позвонку.
Ичиго вздрагивает, инстинктивно вскидываясь. Холодный. Какой же Заэль холодный. Тот опускает руки ему на плечи, прикусывает мочку уха.
- Тише. - щекочет дыханием.
Берет его пальцами за подбородок, ненавязчиво поворачивая голову на бок. Целует - со вкусом, медленно, глубоко. Тягуче - Заэль вообще весь такой плавный, без острых углов, затягивающий - как паутина или психоделическая песня - с вроде
как вечно повторяющимся, но неуловимо нагнетающим напряжение мотивом.
Заэль облизывает его щеку, одновременно расстегивая - по одной - пуговицы у него на рубашке.
Смотрит.
И да, после всего, что было у них, Ичиго все еще испытывает какое-то идиотское смущение под этим его взглядом.
И-зу-ча-ю-щий.
Заэль улыбается, спускает с одного его плеча белую ткань. Кусает, облизывает.
- И-чи-го. - шепчет он, прикрывая глаза. - С тобой не перестает быть интересно.
А уж эта манера называть его по имени, да еще так - по слогам, будто пробуя на вкус каждый.
Заэлю нравится его имя.
Ох, как нравится.
Ичиго быстро поднимается со стула, разворачивается. Отодвигает в сторону. Заэль улыбается - как-то беспокояще, ненормально-нежно. Как врач, счастливо бормочущий: "Ах, какая чудная опухоль селезенки, просто прелесть". Раскидывает руки в стороны, будто приглашая.
Свет лампочки на потолке отсвечивает от стекол костяных очков.
Ичиго обнимает его, прижимает к себе, целует сам. Прогибает под себя. Заэль в ответ вцепляется в ткань полуспущенной рубашки у него на спине, жмется весь - всем телом, будто прикипев. Потом запускает пальцы ему в волосы, то оттягивая, то притягивая обратно.
- Заэль, ты... - Ичиго хочет что-то сказать, спросить, или...
Он заливается тихим, немного нервным смехом - ну, как и всегда. Отталкивает, сдергивает с него рубашку, стягивает свою водолазку через голову. Длинно облизывает шею, изогнувшись. Берет ладонями за голову, смотрит шалыми желтыми глазами. Шепчет в губы:
- Я хочу здесь.
Ичиго подхватывает его - какой же он легкий, черт возьми, а ведь выше его на полголовы - усаживает на стол.
Потом - целует грудь, лижет соски - от этого Заэль всегда начинает забавно морщиться и дышать глубже, кусает за живот, заставляя охнуть. Заэль подставляется, тянется навстречу - а потом каким-то потрясающе непристойным жестом раздвигает ноги.
Вызывающе-ехидно улыбается. Ичиго дергает головой, фыркает.
- Да почему ты такой... - Заэль облокачивается спиной об стену, подняв ноги и поставив пятки на стол.
- Какой? - ядовито осведомляется.
Ичиго наклоняется к нему, положив подбородок на грудь.
- Я бы тебе сказал... - тянется поцеловать, недоговаривая. Расстегивает на нем брюки, стягивает с босых ног, выпрямляясь.
- О. Посмотрите на него, он бы сказал!.. - Заэль усмехается, глядя на него из-под очков, облизывается. - И-чи-го...
Это звучит так... Ласково-снисходительно. Ичиго в который раз ловит себя на мысли, что если физически тут сверху он - то морально Заэль его имеет однозначно.
Тянется наверх, не глядя достает какой-то крем, вроде для рук. Сойдет.
А Заэль ждет. И у него... Причудливо довольно сочетается ехидная улыбка и слегка нервозный взгляд.
Хмурится, морщится, когда Ичиго начинает, шипит что-то вроде: "Аккуратнее!.." Потом запрокидывает голову, шумно выдыхая. Ичиго мимоходом отмечает про себя - нашел.
Потом расстегивает собственные джинсы, просовывает Заэлю руки под колени, задирая их еще выше.
Двигает бедрами, стонет на выдохе. Как-то весь горбится, будто страшно устал. Заэль улыбается, прикрыв глаза ладонью.
Подается на встречу.
В этот раз все выходит медленно, томно. Экстремально при этом слегка - на столе всё таки. Но это... Не так важно.
Заэль стонет негромко, длинно - при этом неожиданно, не похоже на себя, ухватившись за его плечи - как-то немного отчаянно, что ли?

Ичиго глубоко, неровно дышит - утыкается Заэлю носом в шею, иногда приподнимаясь и коротко целуя в губы. Так и держит под колени, тянет ближе - нет, еще ближе к себе.
Потом Заэль как-то ломко дергается, выдавая что-то среднее между стоном и вскриком, широко распахнув глаза. Ичиго следует за ним почти сразу - шипит, что-то почти обозлено бормочет ему в плечо.
Они замирают на пару минут, полностью расслабившись.
Заэль задумчиво произносит в пространство, будто продолжая прерванный разговор:
- И знаешь, что больше всего меня поражает? Мы втроем постоянно бегаем уничтожать сородичей, защищая твой город, исследованиями я могу заниматься только под присмотром этого Киске, живем черт знает как черт знает где - и я почему-то не против.
Ичиго усмехается, поднимаясь.
- Это еще не все. Я в медицинский собираюсь поступать, и ты, - он фыркает, - будешь со мной заниматься.
- С чего бы? - Заэль соскакивает со стола, вытирается снятой с полки салфеткой.
- Боюсь, что если со мной начнет заниматься Улькиорра, меня там не так поймут. Да и ты просто не вынесешь, если не вставишь пять копеек, когда я буду готовиться. А потом еще пять. - он застегивает рубашку. - И еще. Так всю программу и пройдем.
Заэль натягивает водолазку, неразборчиво произнося что-то, долженствующее быть насмешкой.





Бывало так, что и Заэль задерживался у Урахары. Что-то они такое друг в друге нашли, кажется.
Ичиго щелкнул выключателем.
Ничего не произошло.
И снова.
Света не было.
Ичиго чертыхнулся, потом спросил в пространство:
- Кто дома?.. - ответа не было. Вот же... Бывает же так, а. Западло какое-то.
Он практически вслепую стаскивает кроссовки, едва не навернувшись обо... Что-то. В темноте не видно. Держась за стенку, проходит в комнату, доходит до футона - ну, или туда, где он должен по идее быть. Опускается на колени, залезает.
И натыкается на что-то.
На кого-то.
В темноте раскрылись жутковатые, темно-зеленые глаза.
- Улькиорра. - Ичиго выдохнул почти облегченно, после пары секунд настойчивого желания схватиться за меч.
- Света нет. - Улькиорра на мгновение прикрывает глаза.
- Понял уже. - Ичиго устало вздыхает, укладываясь рядом.
Некоторое время царит тишина.
Потом Улькиорра начинает возиться, поднимается на ноги. Подходит - кажется, там был комод - чем-то гремит в ящике. Потом слышится щелканье зажигалки.
Со свечой в руках Улькиорра смотрится... Смотрится, вообщем. Он задерживает на Ичиго взгляд, потом отворачивается, вставляя ее в подсвечник. Ставит на низкий стол, стоящий посреди комнаты.
Стены покрываются какими-то пляшущими, причудливыми тенями. Ради этого можно было и... Потерпеть отсутствие света электрического.
- Я в душ, - Ичиго быстро поднимается на ноги, потягивается.
- Аккуратнее. - напутствует Улькиорра, доставая с полки какую-то книгу.


- Ичиго. - он не зовет, не приказывает, не...
Хотя, все может быть.
Ичиго подходит к футону, на ходу вытирая голову полотенцем. Открывает было рот, чтобы спросить что-то.
Не успевает - Улькиорра встает на ноги одним каким-то текуче-смазанным движением, выдергивает полотенце у него из рук, раздраженно отбрасывая в сторону.
А ведь потом именно ему, Ичиго, заявят претензии по поводу беспорядка.
Но думать об этом долго не выходит - Улькиорра как всегда, не особенно ласково хватает его за локти и тянет на себя.
У него вообще очень странно сочетается некая бережность, почти-забота о нём и совершенно себе собственнически-пренебрежительные порывы. Ичиго пытается дернуться, скорее из упрямства, чем по тому, что не хочет - но Шиффер только раздраженно шипит и впивается - даже почти больно, ему в губы.
Потом подставляет подножку, заваливает на футон, заставляя уже Ичиго сквозь зубы высказать нелестное мнение о "некоторых".
О. Улькиорра Шиффер же еще не переносит ругательств. Это выражается в уже откровенно-болезненном укусе в шею.
Потом следует несколько минут возни, в которые Ичиго пытается вырваться, а Улькиорра - удержать. Выворачивается, выгибается, отпихивается. Еще не пытается пока ударить всерьез - но уже, кажется, скоро... Второе полотенце с бедер давно сползло, тоже оказавшись где-то под ними.
В конце концов Ичиго таки-прижимают к футону, усевшись сверху и прижав запястья к полу.
Улькиорра смотрит - так по-особому, по-Улькиорровски смотрит - и что-то разозленное и раздраженное застревает у Ичиго в горле.
- Прекрати. - И как-то разом весь запал исчезает в неизвестном направлении.
Хватка на запястьях перестает быть железной.
Скорее, предохраняющей от ненужных - ему ненужных - шевелений.
Улькиорру раздражает, когда Ичиго пытается шевелиться. Он делает все сам - всегда. А при попытке что-то сделать не так Ичиго неизменно обидно получает по рукам. Иногда Улькиорра ведет себя, как заботливая, но крайне раздражительная мамаша. Но за последние пару лет пришлось смириться и с этим.
Потому что, то как он...
Он везде. Оглаживает руками бока, пробегая по ребрам пальцами, заставляя вздрогнуть. Щекочет шею дыханием.
Прикасается к его губам самым кончиком языка.
Тянет руку вниз, с силой проводит по бедру до колена, нагибается чуть сильнее, закидывая его ногу к себе на плечо. Гладит - и это щекотно, смущающе и возбуждающе - от этого сами собой поджимаются пальцы на ногах.
А Улькиорра - смотрит. Смотрит-смотрит-смотрит. Не отрывает взгляд от его лица ни на секунду - и, казалось бы, пора уже привыкнуть к этому...
Но Ичиго краснеет. Краснеет и мысленно проклинает себя, но поделать ничего с собой не может.
Улькиорра на мгновение прикрывает глаза, и на его лице, кажется, мелькает тень удовлетворения.
Он наклоняется к Ичиго.
И - целует. О, это вовсе не то же самое, что с Заэлем. Потому что у Улькиорры губы - сухие и горячие, и сам он - как будто вечно с хронической температурой.
Улькиорра целует яростно, коротко, глубоко. Часто. Но тянуться за собой при этом не позволяет - упирается ладонью в грудь, опасно-близко от дыры. На гигае ее нет, конечно - но уже выработавшаяся привычка дает о себе знать. Условный рефлекс?
После его поцелуев губы приходится мазать мазью, иначе они уж совсем неприлично распухают.
Так же коротко - и щекотно немного, Улькиорра целует его шею и плечи - иногда оставляя укусы или засасывая кожу.
Потом замирает на пару секунд там, где бьется его сердце. Внимательно слушает. Ичиго осторожно протягивает руку, ерошит его волосы.. Они у Улькиорры жесткие и сухие, как и он сам.
Он даже медлит пару секунд, прежде чем привычно перехватить Ичиго за запястье.
Молчит, против обыкновения - не выдает ничего похожего на свое обычное "Я сам".
Протягивает руку, поглаживая его губы. Это немного непривычно и странновато - обычно он на этом моменте... Не акцентирует внимания.
В глазах у Ичиго плещется недоумение, но про себя он признается, что это... Приятно.
Улькиорра продвигает пальцы ему в рот, как-то... Изучающе наблюдая, как Ичиго их облизывает. Это, наверное, слишком развратно. Улькиорра, вообще-то, не любит, когда - "слишком", но... Арранкарам нормы приличия в голову никто не вбил, и полового воспитания Айзен не устроил.
Сами до всего доходили. Или докатывались?..
Шиффер с некоторым сожалением вытаскивает пальцы у него изо рта, выпрямляется, задирая его ногу - ту, что на плече - повыше.
Это уже почти не больно, как раньше. Улькиорра быстро находит точку, на которую надо жать, и срывает у Ичиго парочку стонов досрочно.
Потом на пару мгновений отстраняется.
А Ичиго как-то... Беззащитно, что ли? Если это понятие вообще можно применить к вполне себе здоровому арранкару - запрокидывает голову, отворачиваясь.
Потом вздрагивает, дернувшись, сжав простынь в кулаки. Выдыхает, медленно. Медленно.
А Улькиорра, наконец, закрывает свои глаза и начинает двигаться.
Горячо. Ох, как с ним было горячо. Он тихо шипит сквозь зубы, иногда хрипловато стонет, целует снова - уже почти без перерыва. Живот, ребра, грудь, локти. О, локти вообще для Ичиго отдельная тема - особенно когда Шиффер начинает - не вгрызаясь, как обычно, а часто прикусывать и облизывать кожу... О.
Еще он держит его за бедра - крепко, не вырваться - и это почему-то не раздражает, а возбуждает еще сильнее.
И каждый раз Ичиго себе обещает, что в следующий раз - уж точно не будет стонать... Ну, хотя бы так громко не будет.
Так надсадно, почти подвывая.
Не будет. В следующий раз...
И выгибаться, от того, что удовольствие течет по венам, как что-то спиртное и очень крепкое. И на встречу подаваться уж точно, ни в коем случае не будет.
Не...
О, ками.
Улькиорра с силой двигается последние пару раз, как-то вымученно, зло выстанывает что-то, запрокинув голову.
Ичиго просто бьётся под ним, шепча что-то, сбиваясь на крик.
Потом они еще несколько раз как-то лихорадочно, вцепившись друг в друга, целуются - и Улькиорра даже не вспоминает, что всё - "сам".
Потом они лежат - и Улькиорра, не обращая внимания на недовольное ворчание, прижимает его к себе. Тихо шепчет на ухо:
- Остаешься.
И это тоже так похоже на приказ.
Но кому какое дело?..
А потом приходит Заэль, фыркает что-то недовольно, раздевается и обнимает с другой стороны.
Дом.

- Я не буду.
- Ты будешь.
- Нет.
- Да
- И-чи-го. Подумай сам, от нас до института гораздо ближе...

---

[Murury]

Название: Меж двух огней
Автор: Murury
Бета: Будет после завтра...
Жанр: Нечто странное. Толи ангст, толи (простигосподи) флафф...
Персонажи и пейринги: Улькиорра/Ичиго/Заэль
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: трио, PWP, наверное, кинк.
Дисклеймер: Кубо, всё ваше.
Содержание: О кормлении новорождённых арранкаров, о неких серо-скользких личностях - ну, и о планах побега, конечно же.
Статус: Закончен, две части.
От автора: Люди, запомните. Улькиорра у меня никогда не был и не будет снизу. Я предупредила, да))



Проиграли.
Про-иг-ра-ли.
Все.
Победителей не было.
Были только мертвые и выжившие.
А, ну да - еще - воскрешенные.
Самым, наверное, странным был один из приказов, поступивших командованию - поговаривали, с Королевской печатью. Об использовании способностей человека по имени Иноуэ Орихиме для воскрешения погибших членов Эспады.
Саму Орихиме, никто, конечно, не спросил. Ее вежливо - очень вежливо и очень настойчиво попросили. Даже разрешили потом забрать ее Унохане - восстанавливать после духовного истощения.
В это же время вокруг Ишиды, Чада и его - была морока, какая-то беготня - Ичиго особо ее не запомнил. Он бы, наверное, даже успел бы вступиться за Иноуэ. Наверняка.
"Слишком много реацу Пустых..." - чей-то участливый, обеспокоенный голос.
"Слишком большое напряжение..." - другой, похожий, но более молодой.
"Слишком..." - уже неизвестно чей, как будто целый хор... О чем то...
Ох, как жарко. В груди. Жарко... Жарко. Жарко!!!
Кажется, он мечется, кажется - кричит, кажется...
Боль. Боль-боль-боль.
Как же больно.
"Что с ним происходит?!" - голос смутно знаком, и в нем какая-то совершенно незнакомая... Паника?
"Кто-нибудь!" - настоящее, взаправдашнее отчаяние.
Боль-но.
Кажется, по другому не бывает.


- И-чи-го. - шепчет чей-то тягучий, похожий на патоку голос. - Ты же Ичиго, правда?
Кто это? Ичиго его не знает.
Что вообще с ним... Такое...
Ох, как в голове звенит. Ичиго никогда не пил, но почему-то приходит несуразная мысль о том, что ощущения на утро должны быть примерно такими.
Ощущения очень неохотно, медленно возвращаются. Слух - да, слух был первым. Теперь осязание... Которое не приносит ничего хорошего. Ничего, совсем ничего хорошего в ощущении холодных - ледяных плит под спиной.
Попытка пошевелиться отзывается жуткой болью во всем теле - особенно сильно, почему-то, в груди.
В груди?..
Воспоминание ошарашивает - черт, что же это тогда...
А голос снова сбивает с толку.
- Он очнулся. - только вот теперь, обращаются, кажется, не к нему.
А вот отвечающий...
- Я вижу. - не может...
Слышится тихий шелест, как будто ткани или одежды - а потом тихие шаги и цоканье коготков по полу.
Ближе. Ближе.
Останавливается.
- Открой глаза, Куросаки Ичиго.
И Ичиго открывает.
Вокруг - сплошное белое марево. Он пытается оглядеться - но ничего не меняется.
Он слепо приподнимает руку, тянет туда, откуда слышится голос. Кто-то резко перехватывает его за запястье.
- Что ты делаешь? - произносит все тот же голос откуда-то сверху.
- Я... - Ичиго с трудом разлепляет губы - оказывается, еще и рот пересох. - Не вижу. - собственный голос звучит как-то незнакомо, хрипло, как какое-то карканье.
- Что? - спрашивают над ним уже не так бесцветно, с ноткой удивления.
- Что? - спрашивают где-то сбоку с неприкрытым любопытством.
Вдруг начинает болеть голова.
Перед тем, как глаза снова закрываются, и сознание погружается в темноту, Ичиго успевает услышать что-то вроде: "...Последствия холлоуфикации..." "...Временные..."
Последнее слегка обнадеживает.

Снова очнулся он от боли. В грудь как будто вбили кол - и медленно, вдумчиво его проворачивали. Почему-то это чувство смешивалось еще и с... Голодом?
Такого с ним никогда не было. Страшный, сильнейший голод - казалось бы, если бы он мог нормально двигаться, то откусил бы себе руку. Все равно - боль будет не такой сильной, и это... Хоть чуть-чуть...
А потом накатывает еще сильнее. Ичиго кричит - кричит во весь голос - потому что, если кричать, то переносить это становится не так... А, черт, как же он хочет есть!
А разве от голода так бывает? Мысль мелькнула странно, не к месту, когда на пару долей секунды его отпустило. Потом накатило снова, и стало не до того.
Кажется, он начинает метаться и драть грудь ногтями - там, где больно.
Это... Что?
Дыра?
У него на груди дыра.
Ха-ха.
Руки кто-то перехватывает, и при следующем приступе он уже прижат к полу - кажется, кем-то - и этот кто-то довольно тяжел.
Потом слышится голос, тот самый, незнакомый, что был первым:
- Корми его! Быстрее, иначе... - что иначе, Ичиго так и не узнает.
Потому что...
Ох.
От того, кто его прижал к полу, течет очень маленький, слабый поток - на знакомость реацу уже нет времени обращать внимания. Он не понимает, как это у него так выходит - но чужая духовная энергия заглатывается так легко, так быстро - и уже не больно, остается только голод - но хочется... Хочется еще, еще больше. А потом снова - еще и еще. И опять...
Он подается вверх, обхватывает неожиданный источник избавления руками и ногами - чтоб, не дай ками, не вздумал сбежать. Как-то - умение и знание приходит само собой - начинает тянуть уже сам, сильнее...
Хор-рошо-о...
О.
- Он меня сейчас выжрет. - "второй голос", который Ичиго так не хочется узнавать, так же спокоен - только слегка... Напряжен.
Выжрет? Ичиго не хочет никого выжирать. Каким-то титаническим усилием воли заставляет себя прекратить. Голод наваливается снова - и почему-то кажется, что если снова не... Поесть, то боль вернется.
- Неси его ко мне. - второй голос тоже звенит от напряжения.
Ичиго раскрывает глаза снова - и снова таращится в какую-то белую муть. Тот, кто кормил его, без особых усилий поднимается на ноги, удерживая его на себе. К горлу подкатывает тошнота, голова слегка кружится. Он обвисает мертвым грузом, заставляя его обхватить его за талию и под ягодицы.
Его куда-то переносят - кажется, в ту сторону, откуда слышался второй голос.
Потом опускают на пол, кажется, прислоняя к чьим-то коленям.
А потом...
Это что-то. Реацу намного больше, да и... Другая она совсем. Тяжелая, тягучая, сладкая - еще чуть-чуть, и была бы приторной...
Под конец Ичиго чувствует себя если не сытым, то, по крайней мере, более-менее удовлетворенным.
А потом - впервые за долгое время - не теряет сознание, а засыпает.

Зрение проявляется неожиданно - на третий раз.
Просто Ичиго, просыпаясь, вдруг видит рядом с собой Улькиорру. Очень четко, очень ясно.
Улькиорру. Видит.
Ками.
Он сидит у стены, раскинув ноги и опустив голову, почему-то в релизе - и глаза у него закрыты. Спит?
Ичиго осторожно пытается двинуться - вроде бы, не больно. Только очень мало сил.
А Улькиорра тут же распахивает глаза, устремив взгляд на него. Будто и не спал вовсе. Ичиго ощущает себя почему-то под его взглядом пойманным на месте преступления.
Премерзейшее ощущение.
- Ты видишь, Куросаки Ичиго. - и в его голосе мелькает что-то похожее на нотку удовлетворения.
- Видит? О, ну наконец-то. Я уже думал, что мне придется править ему глаза с помощью реацу... - голос звучит слегка озадачено, где-то даже разочаровано. - Хотя, без рук тут результат был бы...
Улькиорра его перебивает:
- Только попробуй с ним что-то сделать, не предупреждая. - Ичиго следит за его взглядом - и видит.
Того, второго, с тяжелой и сладкой реацу.
Первое, что бросается в глаза - странное белое платье, усеянное по подолу фиолетовыми подрагивающими каплями.
Руки с длинными, даже на вид опасно-острыми - тоже фиолетовыми - ногтями заломлены вверх и прикованы к стене короткой цепью, оканчивающейся наручниками. Еще у него из-за спины торчат четыре каких-то обрывка-обрубка.
У него странные, беспокояще-розовые волосы, и желтые, с расширенными темными зрачками глаза.
Он внимательно, на него, на Ичиго, смотрит.
И если от взгляда Улькиорры он ощущал себя преступником, то под этим взглядом он чувствует себя... Подопытным.
Это еще хуже.
- Я поднял бы руки, если бы они и так не были вздернуты, Улькиорра-сан. - арранкар фыркает, отворачивая голову в сторону.
- Заэль-Апорро. - Улькиорра слегка прикрывает глаза, глядя на него.
Тот пытается встретить взгляд, но через несколько секунд отводит глаза.
Немудрено.
Ичиго оглядывается.
Белая, чисто белая комната - шагов восемь шириной.
В одной из стен - черный прямоугольник. Дверь. К боковой стене прикован этот Заэль, у противоположной сидит Улькиорра и лежит он сам.
И еще яркий, постоянно жужжащий светильник на потолке.
- Что происходит? - голос еще не восстановился, поэтому получается тихо.
Ну, хоть на карканье не похоже.
Зато теперь на него смотрят уже оба. Переглядываются, Улькиорра кивает.
- Ты, думаю, догадался уже, что теперь ты тоже арранкар. - а потом говорит что-то еще, еще и еще.
А Ичиго кажется, что его ударили по голове. Чем-то таким очень и очень тяжелым. Вспоминает про дыру на груди, нащупывает, не глядя.
На месте.
Черт же.
Арранкар. Он - арранкар. Пустой.
А у дыры колючие, подрагивающие под пальцами края. От прикосновения к ней по телу проходит дрожь, как от электрического тока.
Да как так?!..
- ...Он не слушает тебя. - а Улькиорра спокоен, все так же спокоен. Он даже когда умирал, спокоен был.
Только отметил, скорее для себя - "...теперь вижу..."
А дыра начинает - не болеть, как тогда - а как-то противно ныть и саднить.
- Я уже вижу. - в голосе Заэля явное недовольство, почти обида. Потом он будто к чему-то прислушивается. - Эй, Улькиорра-сан, он голоден.
- Ясно. - Улькиорра поднимается на ноги, делает пару шагов, опускается рядом с Ичиго на корточки.
Он пытается подняться - ну, хотя бы на локти - но Улькиорра упирается ладонью ему в грудь.
- Лежи. - иногда Ичиго удивляется, насколько короткими фразами способен обходиться Шиффер.
Ичиго лежит.
А он бесцеремонно и быстро запускает ладонь ему в дыру.
Ичиго охает, пытается вырваться, выгибается. Тело как будто прошивает электрический разряд.
- Ты что делаешь?! - в глазах плещется почти ярость.
Улькиорра спокойно встречает его взгляд, не отвечает. А из его ладони начинает медленно сочиться реацу.
Постепенно боль исчезает, и "голодная", и принесенная чужой рукой. Ичиго почти расслабляется, снова накатывает странная сонливость.
А потом даже яркий свет, который до этого, оказывается, сильно бил по глазам - исчезает. Что-то накрывает сверху, как шатер, кто-то обхватывает рукой поперек груди, прижимая к себе, грея.
- Что ты делаешь, Улькиорра-сан? - в голосе звучит ехидное любопытство.
- Он может заболеть.
Последнее, что слышит Ичиго - смех.

Так повторялось несколько раз.
"Кормили" его оба по очереди, в краткие периоды бодрствования. А еще рассказывали. Ну, как рассказывали? Говорил в основном только Заэль, Улькиорра же или молчал, или задавал вопросы.
Выяснилось, что арранкаров, как в целом разумных и довольно сильных существ, решили использовать. Тех же, кто сотрудничать отказывался, упрятывали в такие вот... Помещения. Здесь было что-то, питающее Пустых и не позволяющее им умереть от истощения. На вопрос, почему тогда с ним было... Так, у Заэля тоже нашелся ответ. "Слишком ослаблен после превращения". Опять. Вот опять. Почему он все время напоминает ему, кто Ичиго теперь есть? Кажется, ему доставляет некое наслаждение наблюдать за его лицом.
А лицо, кстати говоря, теперь закрыто маской - ну, не все, конечно, только правая скула - и справа же, над ухом, точит обломанный рог.
Ичиго рад, что не знает, какие у него теперь глаза. Потому что боится - слишком боится встретить в зеркале полузнакомый взгляд черно-оранжевых глаз.
На вопрос, зачем они ему помогают, оба арранкара снова переглядываются. А потом Улькиорра произносит:
- Ты ел нашу реацу. Ты ведь больше не испытываешь к нам неприязни, Куросаки Ичиго? - Улькиорра испытывающе склоняет голову набок.
Ичиго прислушался к себе. Нет. Скорее, что-то вроде...
Симпатии?
Откуда?
Он поднял удивленный взгляд.
- А Улькиорра-сан ел твою, еще тогда, когда вы сражались. Я же случайно нахватался от твоего татуированного друга. - Заэль произносит это с явной неприязнью. - При поглощении, конечно же, никакого влияния нет, но при долговременном воздействии вызывается... - вот теперь он уже кривится почти с досадой. - Психологическая привязанность.
Ичиго удивленно переводит взгляд с одного на другого. Вот тебе и на.
Привязанность.
При-вя-зан-ность.
- У тебя очень вкусная реацу. - Заэль обворожительно улыбается. - Я почти не жалею.
Улькиорра молчит.

А еще через... Спустя какое-то время дверь камеры открывается, и в нее входят.
Кажется, это шинигами - по крайней мере, форма на нем.
Он весь какой-то... Серый? Подчеркнуто обычное, не запоминающееся лицо, прищуренные глаза, неприятно ощупывающие каждого. А еще - он прятал ладони. Это почему-то вызывало особую неприязнь.
Неприязнь, которая усилилась, когда он заговорил.
Почему-то он - опять же подчеркнуто - обращался именно к Ичиго.
Много интересного, вообщем-то, рассказал.
Оказывается он, Куросаки Ичиго, мертв.
Да-да.
Не выдержал внезапно наступившей холлоуфикации.
Все этим крайне подавлены.
Ичиго чувствует какое-то смутное, жуткое бешенство. Такого с ним не было никогда. Внезапно чувствует реацу этого... Этого. Постоянно ускользающая, как будто дурно пахнущая.
Ну да он ведь не привереда.
И наверное, Ичиго совершил бы ошибку, и наверное, сожрал бы этого урода, и наверное...
Но вдруг что-то длинное, гибкое, обхватывает, накручивается вокруг тела, прижимая руки к бокам - как железными скобами. На голову падает будто бы направленный удар – чужая холодная, спокойная и сухая реацу.
Улькиорра подтаскивает его, бешено выдирающегося из "объятий", к себе хвостом.
- Уходи, шинигами. Иначе я выпущу его.
Дверь захлопывается.
- Почему?! - Ичиго орет так громко, что Заэль хмурится.
А Ичиго сам же почти мгновенно трезвеет от своего голоса.
Потому что он дребезжит, так знакомо - будто железо или старая посуда.
- Держи себя в руках. - Холодно советует Улькиорра.
- А не то наживешь неприятности... - Продолжает Заэль, почти сочувственно.
- Я... _ произносит Ичиго почти растерянно. - Я постараюсь.
Еще - Улькиорра почему-то не торопится его отпускать, наоборот – почему-то притягивает еще ближе, так, что Ичиго чувствует его спиной.
Шеи касается спокойное, ровное дыхание.
- Улькиорра? - спрашивает Ичиго куда-то в пространство.
А потом встречается взглядом с Заэлем. Он смотрит - так... Почти голодно. Замечая его взгляд - улыбается.
- Мы... - произносит Заэль даже, кажется, с придыханием. - Тебе пора есть, И-чи-го. - и снова его голос похож на что-то очень сладкое. Почти так же хорошо, как и его реацу.
Так и не выпустив его, Улькиорра подходит к Заэлю, почти зажимая Ичиго между ними.
А потом...
Ох, как же хорошо.
Когда две реацу вокруг - почти до абсурда разные - сплетаются, для него сплетаются. Ичиго чувствует, что просто сейчас сойдет с ума, настолько это...
Он глотает и глотает, как будто наркоман, добравшийся о дозы. Это так вкусно, так великолепно - и даже дыра, которая раньше только саднила, отзывается щекоткой, бродящей по всему телу.
Возбуждение приходит внезапно. Просто в общий поток наслаждения вливается еще один.
Ичиго начинает трясти.
Потом - поток реацу прекращается, но зато...
- Мы сделаем все сами, Куросаки Ичиго. - тихий шепот над ухом.


Заэль жмется к нему, трется, закатывает глаза. Облизывает щеки и шею, когда Ичиго отворачивается, избегая поцелуев. Ненормально смеясь, сетует, что руки связанны и он не может посмотреть, что у него внутри - такое живое, не исчезнувшее даже со становлением арранкаром.
А иногда - смотрит. Прямо в глаза, цепко и жутко - заставляя Ичиго невольно подаваться назад.
Позади - Улькиорра.
И Ичиго, вообщем-то, рад, что его взгляда не видит.
Чужой толстый, черный хвост удерживает на месте - хотя Ичиго и не думает сбегать. Улькиорра прижимает его к своей груди спиной, иногда облизывает и кусает за загривок - почти лениво, почти делая одолжение - просто по другому не умеет. Совсем.
И - трогает. Не ласкает, не лапает - трогает. Иногда кончиками пальцев, иногда всей ладонью - ищет, проверяет - где Ичиго вздрогнет сильнее, где выгнется больше, выдохнет резче. Потом начинает гладить - медленно, - о, черт, как же медленно, - ключицы, грудь, ребра - на соски нажимает, трет.
Ичиго вздрагивает, тянется поцеловать Заэля - уже сам. Целоваться с ним - странно, забавно и немного опасно - потому что он все время порывается укусить, зажать нижнюю губу зубами - до крови. Потом слизывает капельки длинным языком.
Улькиорра ведет ладонью по его животу - и Ичиго вдруг, совершенно внезапно замечает, что она - теплая. Горячая.
А ведь он всегда думал, что у Кватро Эспады очень холодная кожа. Вернее, не думал - были вещи и поважнее - но при взгляде на него это как-то само собой подразумевалось.
А еще Ичиго начинает замечать, что Заэль иногда переглядывается с Улькиоррой за его спиной - и взгляды эти далеки от дружеских. Шиффер почти демонстративно не трогает его там, где уже успел поцеловать-лизнуть-потереться щекой Заэль - и радуется про себя, потому что, будь у Заэля развязаны руки, то Улькиорра вообще врядли стал бы Ичиго трогать.
А Заэль ревнует. Пытается прижаться, помешать другому дотрагиваться до новоявленного арранкара. Иногда даже еле слышно шипит на Улькиорру сквозь зубы.
Делят, делят - а поделить не могут, потому что добыча не про них.
Улькиорра кладет подбородок ему на плечо, облизывает - словно на вкус пробует - ухо. Опускает взгляд вниз, обнимает обеими руками.
Теперь начинает двигаться хвост. Сначала - просто слегка распускается, перестав сжимать так сильно - потом сжимается снова. А потом еще раз, смещаясь вниз, скользя по кругу - и еще.
Ичиго чувствует себя не совсем уверенно, напряженно замирает.
- Ненавижу. - шепчет хрипло ему на ухо Улькиорра, прижимает к себе руками крепче. - Не-на-ви-жу... - и почти вгрызается в шею, гораздо больней и ощутимей, чем Заэль - заставляя громко выдохнуть и дернуться. Зализывает, тянет кожу зубами. - Куросаки Ичиго...
Заэль все это время не двигается, наблюдает, склонив голову набок. Тонкие, по-девичьи капризные губы изгибаются в усмешке.
- Какая страсть... - цокает языком.
Хвост, будто сам по себе, обвивается вокруг бедра, скользит, щекотнув кисточкой, в прорезь хакама, гладит по внутренней стороне бедра.
А потом Ичиго стонет, подается вперед - шипит, запрокидывает голову - почти даже вырывается, потом снова - снова стонет. Даже не так - тихо подвывает, жмурится.
Потом открывает глаза - затуманенные, почти яростные.
Сам целует-кусает Заэля, переходит на его шею, оставляя засосы. Пытается гладить, как-то доставить удовольствие - но с платьем это тяжковато, а снимается оно... Черт знает, как снимается - если снимается вообще.
Заэль хрипловато, возбужденно смеется - отвечает, подставляется под прикосновения - изредка бросая почти торжествующие взгляды на Улькиорру.
А он - Ичиго чувствует - смотрит. Очень внимательно. Почему-то вдруг становится почти стыдно - и Ичиго надеется, всей душой надеется, что ни Заэль, ни Улькиорра этого не заметили.
Как же, ага.
Улькиорра только быстрее двигает кисточкой по его члену, а Заэль только смеется громче.
Потом он как-то немыслимо выгибается, ухитряясь подтянуться на кандалах - и закидывает ему на бедра ноги, сжимая бока худыми коленями. Подол платья задирается, спадая на пол тяжелыми складками.
- Улькиорра-са-ан... - тихо, ехидно - почти с вызовом глядя на Кватро. - Вы не могли бы...
Улькиорра чуть сильнее поджимает губы, но все-таки убирает хвост и развязывает на Ичиго пояс хакама.
Он почти инстинктивно дергается - но Улькиорра как-то коротко и раздраженно кусает его в шею. Потом Ичиго тянется -ну, растянуть, что ли? Ведь вроде бы надо... Тогда Шиффер уже шлепает его по ладони, заставляя ощутить себя маленьким ребенком.
Мда, забавно конечно - быть зажатым между двоих... Любовников, типа, да? И так чувствовать себя.
Обхохочешься.
- Я же сказал тебе, Куросаки Ичиго. Мы сделаем все сами. - Ичиго наверняка бы рассмеялся, если бы не ситуация - уж слишком это похоже на извинение.
А Заэль косит на них взглядом, откинув голову назад, нетерпеливо ерзает бедрами.
Улькиорра снова кладет подбородок Ичиго на плечо, глядя вниз.
Поднимает ладонь, засовывает ему пальцы в рот, двигает несколько раз - не особо аккуратно, чуть не заставив подавиться.
Потом быстро готовит Заэля, явно стараясь расправиться с этим побыстрее.
Гранц снисходительно улыбается и даже стонет пару раз - и не поймешь с ним, толи напоказ, толи - и правда что-то такое там у него Улькиорра нашел.
А дальше - Ичиго замирает, напрягаясь, как натянутая струна - Заэль же, наоборот - расслабляется и выдает такое тягучее, длинное "Ах" - будто при высвобождении Форникараса. Улькиорра отпускает Ичиго руки - о тот почему-то не хватается за Заэля, а упирается ладонями в каменную стену за ним.
Хвост исчезает - видимо, Улькиорра решает про себя, что он больше не нужен.
Ичиго чувствует, как он опускает руки ему на талию, крепко сжимая - "не смей шевелиться". Он и не шевелится.
Проводит языком у основания шеи, прикусывает там, где выступает позвонок. Обводит дыру, заставляя Ичиго вздрогнуть - это слишком странно, даже неприятно, в какой-то мере. Будто холодное наэлектризованное железо. Он отводит плечи назад, смешно сжимая лопатки.
Заэль усмехается и снова тянется его поцеловать - вот он-то, кстати, холодный, такой холодный.
Но наверное, в этом все-таки что-то есть.
Ичиго отвлекается на поцелуй, не замечая, что...
Он резко расширяет глаза, пытается вырваться, заставляя Заэля охнуть и податься на встречу. Он пытается сказать что-то вроде "Прекрати!" или "Что ты делаешь?!" или еще что-нибудь столь же банальное - но Гранц подается вперед, просто влажно чмокая его в губы, потом шепчет на ухо:
- Не мешай Улькиорре-сану... Иначе он сделает еще что-нибудь - и тебе не понравится это, будь уверен. - Ичиго чувствует кожей его улыбку.
А Улькиорра... Ох, что Улькиорра...
Ичиго утыкается лбом Заэлю в плечо, приоткрыв рот, глубоко дыша, то и дело вздрагивая. Получает почти целомудренный поцелуй в макушку.
А Шиффер... О, ками, языком.
Что он делает.
Ичиго не знает, сколько это продолжается - с ними обоими он как-то теряется во времени.
А потом все на несколько секунд прекращается, заставляя вскинуться - а Улькиорра поднимается на ноги, снова обхватывает сзади обеими руками - и...
О черт, ками, кто-нибудь! Да как этот Гранц вытерпел?.. У него выходит какой-то злой, рваный выдох - Заэль тоже шипит - оказывается, Ичиго укусил его за плечо.
А потом - на целых несколько секунд они все замирают, затихают. Как такая большая, неправильная и не соответствующая конструкция.
Слышится тихий шорох - Улькиорра разворачивает крылья, закрывая их - почти обнимая - от окружающего.
И начинается - Улькиорра двигается размеренно, гладит ладонями подрагивающий живот и грудь, неровно, порывисто дышит в затылок, посылая по спине стаи мурашек.
Заэль томно выгибается, обтирается об него - как большой кот. Довольно и протяжно, не громко - стонет, на выдохе. Сжимает и разжимает длинные пальцы на кандалах.
Ичиго то запрокидывает голову, то целует Заэля - разнузданно, да и какие приличия, если спишь с бывшими врагами, даже не людьми к тому же?
А крылья тоже - то вздымаются, то опадают, и кажется, что их конструкция - такая вполне себе живая, даже дышит. А еще кажется, что за пределами их - ничего нет - ни звуков, ни запахов, ни ощущений.
Зато здесь...
Заэль пахнет родниковой водой - кажется, запах есть - а понять какой, уловить - невозможно.
Улькиорра пахнет озоном - свежо, легко - и тоже не по-человечески.
А Ичиго пахнет самим собой, вроде вполне обычно - но почему-то Заэль раз за разом трется о его щеку носом, а Улькиорра вдыхает запах его волос.
И Ичиго никак не может избавиться от ощущения, что берут здесь в обоих случаях его и только его - но...
Не против, что ли.
Темп движений все ускоряется, Улькиорра как-то сдавленно стонет-шипит, Заэль уже почти без перерыва - как поет то-то в самом деле, Ичиго...
Ичиго под конец уже почти кричит, рвано двигаясь то назад, то вперед, бьется между ними, как между двух огней.
Он кончает первым, вздрагивает-взбрыкивает несколько раз, коротко что-то прорычав-простонав. За ним Заэль - чуть не сломавшись пополам и, не сдерживаясь, закричав. Улькиорра двигается еще пару раз и следует за ними - у него выходит хрипло, протяжно, тяжело.
Заэль обвисает на кандалах, по его губам бродит сытая, довольная улыбка. Ичиго не то стекает, не то сползает - в буквальном смысле - на руки к Улькиорре. Тот единственный остается стоять прямо - ну, хотя бы до тех пор, пока не доходит до противоположной стены, почти волоча Ичиго за собой. Усаживается, сгребая - именно сгребая, а не усаживая или укладывая - Ичиго к себе на колени.
Он не то в отключке, не то уснул, не то... А, да кто его знает?
Гранц лениво дергает головой, откидывая прядь волос со лба.
- И что будет дальше, Улькиорра-сан? - манера все та же - тягуче-насмешливая, но взгляд неожиданно серьезен.
- А дальше, - неожиданно слышится голос Ичиго, - дальше мы сбежим в Генсей.
Улькиорра переводит взгляд на него.
- Это невозможно, Куросаки Ичиго.
- Возможно все. - он возится, устраиваясь удобнее. - Я сплю.
Улькиорра и Заэль переглядываются.
- Посмотрим, - говорит Заэль, и улыбается.

---

Пишу здесь первый раз...

[Big_doctor]

Название: Ветер и камни
Автор: [Big_doctor]
Бета: нет (больно не бейте)
Категория/Рейтинг: PG
Жанр: Юмор
Персонажи: Ренджи, Бьякуя
Статус: закончено
Саммари: слово не воробей, вылетит не поймаешь...
Дисклеймер: они ваши, Кубо Тайто))
Размещение: берите не жалко, только скажите мне
Предупреждение: возможен ООС
От автора: старался, правда комменьте, для меня это важно)
Дата: 2 августа 2010 г.

Поймаете?

Лёгкий стук в сёдзи разбудил Абарая.
- Кто там? – по звукам исходящим с улицы создавалось впечатление, что кто-то усиленно сдерживает смех. Нежный, женский смех…
- Да кого там мать вашу принесло!? – негодуя, проорал лейтенант, переворачиваясь на другой бок. Приглушенный смех прекратился, и чьи-то маленькие ножки зашуршали по траве, прочь от комнаты Ренджи.
«Глупые первокурсницы. Есть и более вежливые и действенные способы заигрывания…» - заворачиваясь в одеяло, улыбнулся Абарай. Он был молод и силён и поэтому привык, что к нему постоянно приковано внимание молоденьких шинигами. Но как же эти неумелые ухаживания иногда вымораживали… Немного успокоившись Ренджи закрыл глаза и довольный, провалился в сон…
Его снова разбудил стук, но уже более уверенный.
- Ах, набралась смелости значит! Но с кровати я не встану! – за дверью повисло недоумённое молчание.
- У меня выходной! А ну свалила отсюда нахрен! Пока ветер без камней! – с напускной угрозой, громко сказал Абарай, не посчитав нужным повернуться лицом к двери.
Из-за двери послышалось тихое покашливание, а затем резкий звук шюнпо.
«Шюнпо?! С какого же она курса?» - пронеслось в голове красноволосого.
«Ну, ничего! Аж два раза приходила! Я её точно зацепил... Придёт еще!» - гордясь собой, ликовал Абарай.
- Ах, какое неплохое, даже можно сказать отличное начало, по-любому удачного дня! – потягиваясь от удовольствия, прокряхтел лейтенант.

Спустя два часа…
Ренджи прогуливался по Сейретею. Совершал так сказать, утренний променад. Он буквально впитывал энергию утреннего солнца и излучал уверенность в себе. Он даже казался окружающим счастливым…
- Лейтенант Абарай! Лейтенант Абарай! – у Ренджи за спиной раздался голос запыхавшегося новобранца из 6-го отряда.
«Вот оно! Она не решилась сама назначить мне встречу иииии… пос-ла-ла дру-га!» - мысленно ликовал Абарай.
- Лейтенант Абарай… Пожалуйста выслушайте! - новобранец сравнялся со старшим по званию.
- Я слушаю – тщательно скрывая свои эмоции, не прерывая ходьбы, уверено и спокойно, ответил Ренджи.
- Фух… У меня для вас послание… – задыхаясь и не поспевая за быстрой походкой офицера, сбивчиво проговорил рядовой.
- Я же сказал. Я слушаю! – Ренджи выглядел просто бастионом спокойствия и уверенности в себе.
- Вас… «Ну» просит… «Ну же!» явится… «Ну же! Кто она? я жду!» Капитан Кучики!
Мир в глазах Абарая окрасился в чёрно-белые цвета и превратился в довольно унылое место. Его ноги подкосились, и он чуть не упал на глазах у удивленного посланника. Было чему удивляться… только что, уверенный в себе офицер, от простого приказа явится к капитану, чуть не упал в обморок, и постарел лет так на десять. В воображении новобранца начал вырисовываться довольно жуткий образ его нового капитана, возвышающегося над грудой черепов, и одним своим видом лишавшего самообладания самых смелых воинов… Теперь он всю свою жизнь, будет панически бояться и писаться*, только завидев на горизонте Кучики Бьякую.
- Я могу идти? – сглотнув, спросил рядовой.
- Да, можете… – уставившись в дорогу, отмахнулся Ренджи.
«Я так и знал! Все не могло быть настолько хорошо!» - приходя в себя, злился Абарай.

Через некоторое время в кабинете капитана 6-го отряда…
- Вызывали, капитан? – поклонившись, спросил Абарай.
- Да Ренджи, проходи… - не отвлекаясь от бумаг, холодно произнёс Бьякуя. Лицо аристократа как всегда представляло собой маску, маску без эмоций. Понять настроение главы клана, можно было только по интонации его речи…
Ренджи прошел в середину кабинета, и сел прямо напротив стола.
Повисла немая пауза. Наконец решившись, Ренджи тихо кашлянул…
Кучики бросил на него ледяной взгляд.
- Ренджи…
- Да капитан… – с готовностью ответил лейтенант.
- Утром, я хотел обсудить с тобой один деликатный вопрос… - Бьякуя говорил медленно, и с чёткой расстановкой. Абарай знал этот стиль разговора… его капитан был в гневе.
- Какой? – уже менее уверенно спросил красноволосый и тут же встретил испепеляющий взгляд аристократа.
- Вопрос дня рождения Кучики Рукии… - Бьякуя говорил, как монеты чеканил, - точнее вопрос подарка… – он сделал многозначительную паузу, - моего ей подарка, на этот без сомнения важный для неё праздник…
- Я всегда рад помочь… - вжимаясь в пол, промямлил Ренджи.
- Нет, спасибо Ренджи. Этим вопросом я займусь сам! Лично! – глава клана вещал, а лейтенант, ловя интонации, всё больше убеждался, что ему не жить!
Завершив фразу, аристократ встал, и вышел из-за стола. Бьякуя, положив руку на рукоять катаны, держа осанку, и смотря прямо перед собой, прошёл мимо подчиненного, и остановился напротив распахнутых сёдзи.
Пока Кучики проходил мимо Абарая, с лейтенанта сошло семь потов, и две шкуры… Ренджи застыл. Он не смел, не смел, повернуть голову, не говоря о том, чтобы что-то сказать.
Бьякуя, по бездействию подчиненного понял, что добился нужного эффекта, и продолжил свою реплику:
- До меня дошли слухи, что тебя Абарай волнует более важный вопрос… – говоря это, капитан развернулся, чтобы видеть если не лицо, то хотя бы затылок своего лейтенанта.
- Как-кой? – собравшись с духом, выдавил из себя Ренджи.
- Вопрос ветра… Ветра и камней… - затылок Абарая начал принимать зеленоватый оттенок…
- И поверь Ренджи. Этим вопросом я тоже займусь сам, лично! -

* - опустошать мочевой пузырь

Вопрос: Понравилось?

1. Да		12	(37.5%)
2. Нет		4	(12.5%)
3. С пивом покатит...		16	(50%)
Всего:		32

---

давно меня здеся не было=)

[Сорн]

Название: Остается
Автор: Акира777
Фендом: Блич
Пейринг: намек на Ренджи/Ичиго\Гриммджо
Рейтинг: PG-13, за поцелуй
Жанр: что-то среднее между ангастом и флафом, в итоге годящемся за романс
Размер: драббл
Предупреждения: ООС, как всегда, и немного АУ

Он с самого детства был очень сильный. Это было понятно по глазам – ярким, живым даже после смерти. Но у него был сильнейший враг, тот, который таился в душе. И это был даже не пустой, а чувство вины. Именно из-за него он умер. Из-за этого чувства. Оно было таким же сильным, как он сам. Он спасал женщину до невообразимой жути похожую на его мать, спасал своей жизнью.
Гриммджо устало закрыл глаза. Выдохнул сигаретный дым и бросил окурок на землю. Чуть позади сидит на корточках Абарай Ренджи, его пустой взгляд ничего не выражает. Перестал выражать, семнадцать лет назад жизнь ему осточертела. Джагерджак вытянул новую пачку сигарет из кармана.
Если Куросаки Ичиго действительно переродился, то сейчас он выйдет из этого дома, направляясь в школу. Но Гриммджо не мог поверить, что после семнадцати лет после его смерти он сможет принять нового Куросаки, его новый характер, его новую внешность, а главное… его память. Потому что у перерожденного уже не будет памяти ни о нем, ни о Ренджи, ни о Рукии.
Когда дверь дома открылась, сердце впервые за долгие годы забилось чаще, надеясь, в отличие от хозяина. И пусть искусственное сердце, но оно билось в отличие от того, другого. Но с другой стороны разве сейчас они не увидят Ичиго, того Ичиго, сердце которого бьется.
Из двери выскочил мальчишка лет пятнадцати.
Растрепанный белые волосы, ярко-желтые глаза… - единственное различие в его внешности с предыдущим телом всего лишь цвет глаз и волос.
Гриммджо услышал, как Ренджи поднялся. И подошел к нему. У него было страшно глупое выражение лица – расширенные глаза, приоткрытый рот, да и сам он как-то побледнел. А потом Джагерджак повернулся к перерожденному Ичиго и понял его.
Куросаки стоял и в упор смотрел на них. Смотрел раздраженно, с какой-то злостью. Глаза цвета пламени обжигали.
- Эмм… - протянул Гриммджо,- парень, ты чего?
- Какой я тебе к черту парень, а, Джагерджак?! – возмутился Ичиго, подскочив к нему и ухватив за воротник.
- Ичиго, - уже Абарай, с той улыбкой, которую Гриммджо в последний раз видел еще при жизни Куросаки. – Ичиго.
И Ренджи потянулся. Вновь – как мотылек на пламя.
Поцелуй, и не важно, что они стоят посреди улицы, а народ вокруг спешит в школу.
Куросаки отстранился, посмотрел на обоих, серьезно. Нахмурился, увидев в руке Джагерджака пачку сигарет. Отобрал ее и швырнул куда-то на спину, что никто так и не увидел, куда она приземлилась.
- Ты, - указательный палец Ичиго ткнулся в грудь Джагерджака. – Какой я тебе к черту парень? В третий раз спрашивать не буду, просто долбану портфелем.
- Куросаки? – все еще ошарашено спросил Гриммджо.
- Дошло наконец-то, - обреченно вздохнул Ичиго.
- Но как так? – обеспокоенно спросил Абарай.
Куросаки посмотрел на него, на Гриммджо, взъерошил волосы Джагерджака из необычно прилизанных в обычно лохматые.
- Да как-то вот так…

@музыка: Канцлер Ги

@настроение: нейтральное

@темы: Ренджи/Ичиго\Гриммджо, слеш, фанфикшн

---

Мини

[Serenada]

Жаркому лету-2010 посвящается.

Название: Солнечный удар
Автор: Serenada
Пейринг: Ренджи/Ичиго
Рейтинг: R
Жанр: PWP, пусть рейтинг и не дотягивает
Предупреждения: возможно, ООС, сюжетообоснуй соответствует жанру)

***
В неподвижном полуденном зное нервно взвизгивает «молния».
- В душ, - сообщает Ичиго, - а то скоро сдохну.
Скользит взглядом вбок, на миг застывает у шкафа, как золотое изваяние. Раздетый до пояса, в расстегнутых легких брюках, босой.
- Угу, - отзывается Ренджи с пола, сцепленные руки на коленях, капля пота неприятно скользит по шее. Он тоже скоро сдохнет, и жара тут ни при чем. Почти.
Ичиго тянется к верхней полке за чистым полотенцем, прогибается в спине. Брюки и так сидят низко, а сейчас сползают еще ниже. Золотистая от загара кожа, рука ерошит рыжие лохмы, брюки скоро просто свалятся – и куда, спрашивается, смотреть в первую очередь? Что за дилемма тупая?
Темно-синее полотенце ложится на плечи, режет контрастом светло-карамельное видение. Ичиго идет к двери, глаза снова вбок, коротко, как удар. Выпад. Туше.
«Проверяешь?»
Гигай не помеха, движение стремительное, легкое, длится пару секунд и заканчивается стуком головы Ичиго о дверь. Мешающееся полотенце летит под ноги. Ичиго провожает его взглядом, снова смотрит на Ренджи. Усмехается.
«Засранец».
В голове у Ренджи безмятежно плавятся мозги, под пальцами податливо плавится влажная гладкая кожа. Карамель в глазах Ичиго искрится, губы влажно блестят, волосы на висках взмокли от пота, прилипли, все это как художественная резьба по подсознанию, а ладони ложатся на задницу, стискивают через легкую ткань, и Ренджи до невозможности плевать, чего этот гаденыш изначально добивался. Если только узнать, поведется ли Ренджи на все это нетронутое сокровище… ну, значит, ему не повезет. Потому что просто так провоцировать себя Ренджи не позволяет никому. Даже ему. Особенно ему.
Ичиго на миг напрягается, хмурит брови. Думал, будет не так? Думал, будет наоборот? Уж этот юношеский максимализм во всей красе шестнадцати лет…
Ренджи готов к его возмущению и попытке бороться за свою «мужественность».
Ренджи не готов к щелчку ключа в дверном замке и горячим губам на своих губах.
Кровать не готова к двойному весу. Скрипит с придыханием, будто тоже прощается с девственностью.
Ичиго обескураживающе ничего не умеет, и это как многократный солнечный удар солнечной кувалдой по голове. Ренджи ловит его поцелуи, возвращает, соленая от пота кожа остро, дурманяще пахнет, и обоим неважно, что они взмокшие, прожаренные в летней духовке. На то, что его однозначно поимеют, Ичиго положил однозначный метафорический орган. И ему не страшно – Ренджи видит только вызов и горячее желание в шалых, полупьяных глазах. Он лишь вздрагивает иногда, принимая новые, незнакомые прикосновения, и улыбается почти торжествующе, как будто это он тут загнал добычу в охотничью яму. А Ренджи безнадежно проваливается, стискивая его, с каждой секундой все больше делая своим.
То, что Ичиго больно, слышно в его коротких резких вздохах, видно в судороге, прошедшей по лицу, как рябь по водной глади. Ренджи внимательно слушает, внимательно смотрит, жадный до каждого мгновения, но они текут мимо, всё куда-то мимо. Ичиго проводит языком по пересохшим губам, почти всхлипывает и впивается ногтями в плечо Ренджи. Кричать он не будет, и это совсем чуть-чуть досадно: Ренджи нравится слушать его голос, а сейчас этого хочется особенно, хотя мозговая жижица намекает на Юзу, которая возится на кухне. И звукоизоляция в этом доме не самая хорошая.
Небыстро и неглубоко. Как бы ни сходил Ренджи с ума, сейчас этого более чем достаточно. Ичиго извивается, стискивает его бока бедрами, и так жарко, так невозможно оплавляются нервные окончания, так искрит раскаленная рейацу… Ренджи мысленно материт себя, но все-таки входит до конца мягким движением – и тут же крадет у себя единственный отчаянный вскрик Ичиго. Выпивает с губ, как глоток воды, пока держит выгибающегося, вздрагивающего мальчика, а потом догоняет, догоняет его в сладко-душном пекле…
В голове хорошо и просторно: ни мозгов, ни мыслей, торжество логики. За окном солнце благосклонно начинает неспешный путь к горизонту. Ренджи потный, грязный, уставший, сытый и, кажется, счастливый. Ичиго кое-как спихивает его с себя.
- Вот теперь точно в душ, - хрипло бормочет, шаря рассеянным взглядом по комнате.
Ренджи старается не смеяться, наблюдая, как он оценивающе переводит глаза с брюк на полотенце. В итоге все-таки выбирает второе и, добредя до него, наматывает на бедра.
- Не закрывайся, - говорит Ренджи, потягиваясь и садясь в постели.
Ичиго фыркает, показывает ему кукиш, отпирает дверь и шмыгает в коридор, убедившись, что сестры поблизости нет.
Ренджи старательно пережидает волну почти болезненной, обжигающей грудь изнутри нежности и натягивает брюки.
Он процентов на двести уверен, что дверь ванной не заперта.

---

[*Ranchik*]

Название: Обещание
Автор:  *Ranchik*
Бета: -
Рейтинг: G
Статус: закончен
Жанр: виньетка, Gen
Размер: мини
Фендом: Bleach
Пейринг: намек на Кйораку/Нанао
Персонажи: Кйораку, Нанао
Дисклеймер: Кубо Тайто
Размещение: только вместе с шапкой
От автора: во времена маятника...
От беты: -


Он - широкоплечий статный мужчина. В смешной соломенной шляпе. В цветастой лёгкой накидке поверх капитанского хаори. Мягкие черты лица. Густые каштановые волосы. Лениво прищуренные глаза тёмно-орехового цвета. Широкие смуглые ступни. Красивый.
Ты – маленькая девочка. В форме синигами. Большие синие глаза за тонкими стеклами очков. В руках огромная толстая книга. Тоненькие пальчики. Обеспокоенное лицо. Короткие, пушистые, черные, как смола волосы. Тихий красивый голос. Милая.
-А где лейтенант Ядомару?
-Она придет к рассвету. Обещаю.
Ты выросла. Он не изменился. Ты полюбила его и любишь с каждым днём всё сильнее.
Воспоминания по ночам. Красные глаза от слёз. Пыльная книга, к которой ты уже не прикасаешься сто девять лет.
-Лжец…

@темы: Нанао, Кйораку

---

[*Ranchik*]

Название: Прощание
Автор:  *Ranchik*
Бета: -
Рейтинг: G
Статус: закончен
Жанр: angst, драббл
Размер: мини
Фендом: Bleach
Пейринг: намек на НойНелл
Персонажи: Нойтора, Неллиел
Дисклеймер: Кубо Тайто
Размещение: только вместе с шапкой
От автора: да просто так
От беты: -

«Боль. Сражение. Кровь. Смерть. Да, я хочу умереть именно так. И сейчас, сражаясь с этим ублюдком синигами, во мне неистово горят два желания, которые так и хочется воплотить в жизнь! Это победить его на твоих глазах и доказать тебе, что я сильнейший из Эспады! Но, в то же время, мне безумно хочется умереть в столь могучей и кровавой схватке. Знаю, если даже я и смогу убить этого синигами, то мне больше никогда не предстоит возможность участвовать в такой битве. Поэтому я использую всю свою мощь, что горячо и колко струится по моему телу. А ты… Ты наблюдай за мной! Смотри! Ты больше никогда не скажешь, что я слабее тебя! Смотри, Неллиел!»
«Ноитора… Что ты делаешь? Кому и что ты хочешь доказать? Почему у тебя такой напуганный взгляд? Почему ты так натянуто улыбаешься? Что творится в твоей голове? В этот раз я хочу защитить тебя. Хочу, но не могу…»
…Арранкар умер в схватке, как и желал всю свою смертную жизнь.
Еще не коснувшись земли, Ноитора смотрел на маленькую девочку в лохмотьях зеленого цвета. Казалось, что это были самые замечательные секунды в его жизни. Он прощался. Прощался до тех пор, пока глаза не помутнели и окончательно перестали видеть. На песок Уэко он пал уже мертвым.
- Нои…тора…

@темы: Неллиел, Нойтора