"Солнце"

[bleachfic]

Название: Солнце
Автор: Fidelis
Бета: Нет) ..но если кто хочет..))
Пейринг: Ичиго\ Айзен.
Рейтинг: скорее R чем NC-17
Жанр: AU, angst, deathfic
Дисклеймер: Мне ничего не принадлежит!)) Выгоды не извлекаю)
Размер 12 вордовских страниц 12 шрифтом)
Размещение: С указанием моего имени))
Саммари: после сражения Ичиго с Гриммджоу (одноруким) понимает насколько неправильна его жизнь. Он решает полностью поменять её. Становится серьёзней, равнодушней. Понимает, что власть и сила решают многое. Выясняет, что на самом деле его "друзьям" нет дела до него, они просто используют его. Выясняет, что на самом деле превращение его шинигами было спланировано. т.к. на самом деле он Арранкар . В общем он переходит на сторону эспады и мстит всем кто его предал
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: Фанфик написан для jeweller17 ...но поскольку администрация "вымерла" и игнорирует меня выкладываю сюда)) Нравится мне Ваше сообщество ^___^

понравилась идея?)

Лежа в своей кровати Куросаки чувствовал, как болят руки. Рассматривая потолок своей комнаты Ичиго чувствовал, как ноют ноги. Прокручивая снова и снова в своей голове последнее сражение с шестым из Эспады Временный Шинигами Сейретея слышал, как сердце стучит в его груди, причиняя боль телу и сломанные ребра дрожали от его ударов.
Лежать на белых простынях после проигранных драк ему никогда не нравилось, но сейчас… тело еще никогда не кричало так откровенно о своей боли. Оно словно говорило: «Все! Куросаки Ичиго! Я достигло своего предела! Я не могу стереть границу своих возможностей! Это все на что ты способен Куросаки Ичиго!!». И слабость текла по венам, проникая в мышцы и кости, пропитываясь ее, и словно сухая губка они впитывали все.
Но, не смотря на это, Ичиго слышал свой смех. Он знал, что все это обман, что сейчас он видит сон. Прекрасный до ужаса и обжигающе холодный сон.
Он встал с кровати на дрожащие ноги, придерживаясь дрожащими руками за стену, перешагнул через спящих Карин и Юзу и почти бесшумно открыл дверь своей комнаты.
- Поймите Ишшин-сан… -из прихожей раздался знакомый голос Урахары, - все что мы могли мы уже предприняли.
- Я отказываюсь в это верить!! – а в этом голосе Ичиго признал отца. Он говорил тихо, с незнакомой ему интонацией и в голосе его пробегала дрожь.
- Один или два дня не имеют значения …уже. Если бы это был год или хотя бы неделя, но! Ишшин-сан это всего двадцать четыре часа…
- Это целых двадцать четыре часа!!! – отец, наконец, взорвался. – Он без сознания уже три дня!! Еще один! Я знаю, что ты можешь дать ему еще один день!! Пусть он останется моим сыном и ЧЕЛОВЕКОМ еще один день!! – стук, видимо отец упал на колени.
- Это абсурд. Чтобы мой старик склонил голову, а уж встал на колени. Да, абсурд. – думал Ичиго, пока его мысли не прервал ровный голос Урахары:
- Встаньте, пожалуйста, Ишшин-сан. Я уже сказал, что ничего не могу сделать за эти двадцать четыре часа. К тому же…
- Я не прошу тебя что-то делать! Просто дай ему это время!!
Ичиго не дышал, его отец тоже.
Дай!
Не хочу!
- Это всего двадцать четыре часа, Ишшин-сан. – Урахара вздохнул, - Куросаки-сан, ты ведь тоже это понимаешь, да? – Ичиго знал, что говорят с ним.
- Конечно. – он усмехнулся, - Урахара-сан, как долго Вы знаете о том, что я подслушивал? – Ичиго буквально вываливается из своего «прикрытия» - угла.
- Ровно с того момента как это почувствовал твой отец. – он прикрыл улыбку веером.
- Ичиго, рад что ты смог подняться на ноги. – отец улыбнулся ему, поднимаясь с колен.
Почему он счастлив? Если я проживу еще один день он будет счастлив?? …а если я умру, то он огорчится… Карин тоже и Юзу. Я все еще не хочу видеть слезы на их лицах. Я хочу жить ради того, чтобы никогда не видеть их лица такими же опечаленными, как тогда, когда они стояли у могилы матери…
- Спасибо, отец. – ему помогли дойти до кухни и сесть за стол.
- Куросаки-сан. – Урахара сел на стол в свою любимую позу и снял бандану. – Мне, конечно, не хочется, чтобы ты делал это прямо сейчас,… но другого времени у нас не будет. Ты вновь пройдешь по грани жизни и смерти, готов? – его рука полезла в карман.
- Готов я или нет, уже не имеет значения, так Урахара-сан? …Вы все равно сделаете то, что пообещали моему старику.
- В точку, Куросаки-сан! – Он достал из кармана пилюлю и протянул ее Ичиго. – Выпей. И тогда мы узнаем, будет у тебя двадцать четыре часа или нет.
Ишшин громко сглотнул, а Куросаки проглотил пилюлю.
- На вкус просто отвратительна. Из чего она сделана…? Хотя нет, лучше мне этого не знать.
- Правильный ответ, Куросаки-сан. – опять эта улыбочка.
- Что дальше? – Ишшин смотрел в глаза Урахаре и чего-то ждал.
- Что Вы имеете ввиду, Ишшин-сан?
- Ну, когда начнется белая горячка, адские муки и всякое такое??
- Это ты меня так любишь, да старик? – скептический взгляд, который остался не замеченным.
- А Вы хотите, чтобы они были? Тогда должен Вас разочаровать. Если Куросаки-сан съел пилюлю и не умер сразу, то он будет жить, а если съел и умер, то жить он, соответственно, не будет.
- Ты… Ты не мог сразу об этом сказать, а?!? – Ичиго злобно моргал на Урахару.
- но ты же жив. – возразил удивленно блондин в панаме.
- Да, жив. – кивая головой подтвердил Ишшин.


Один подаренный день человечности стал двумя, два – тремя, четыре – пятью. И так было месяц. Новый восход солнца Ичиго встречал с мыслью о Карин, Юзу и своем отце. С воспоминанием о лицах своих родных на могиле матери. С каждым днем другие воспоминания меркли и становились никчемными. Даже новость, что Иноуэ похитил Айзен его не шокировала, он просто отыграл себя, как положено хорошему сыну и заботливому брату. Рукия, Ишида, Садо, Ренджи подгоняли его, но он говорил, что пока не все готово, что план не надежен и все терпеливо ждали. Ждали…
Чего они ждут? – задал себе вопрос Куросаки, когда посмотрел на восходящее солнце очередным утром. Если мне лгали, зачем же сейчас хранить такую верность? …то, что произошло между мной и бывшим шестым номером Эспады …этого не изменить. Мою боль и жажду правды уже не унять… Так зачем же они ждут?...
Этим днем те, кто торопили Ичиго и он сам отправились в Уэко Мундо спасать Иноуэ. Но почему, когда Ичиго ступил на песок пустого мира, он почувствовал силу Чада, почувствовал свой мир в этой смерти. Он замер, вдохнув воздух с духовными частицами, сделал шаг вперед и последнее что в нем держало человека исчезло …нет, оно скорее потухло. Также как солнце Уэко Мундо.
Они разделились перед самым Лас Ночас. Белые стены были твердыми, холодными и безжизненными… но тем не менее Лас Ночас дышал. Дышал так, как не дышало ни одно здание в Сейретее. Погасшая душа Ичиго дрогнула, и он без колебаний коснулся невидимого входа в это бездушное здание.
Делая шаг вперед, Ичиго оставлял позади себя свои серые воспоминания, которые отражались в клочьях черной одежды шинигами. Меч звенел в руках, словно слышал чей-то зов.
- Зангецу, ты меня еще слышишь?... – Ичиго поднимался по бесконечно лестнице. Выше. Выше. К темному небу, в котором было твердое дно острых камней . От коседе остался лишь воротник. Еще шаг и он падает на пол поношенной тряпкой, которая хранла в себе тепло.
- Я слышу тебя, Куросаки Ичиго. – Зангецу стоял в вертикальном мире …мокрый, но тем не менее чем-то удовлетворенный.
- Ты по-прежнему ненавидишь дождь, а старик Зангецу? – хакама осыпались словно лист пепельной бумаги.
- Да… но сейчас здесь нет дождя. – Зангецу показал на голубое небо.
- Вижу. Но хочешь ли ты солнца, старик Зангецу? – Ичиго поставил перед собой катану.
- Но в этом мире есть только небо, Куросаки Ичиго. Потому что это твой мир. – Зангецу посмотрел вверх и увидел там большое белое облако.
- Хочешь ли ты солнца, старик Зангецу? – Ичиго занес катану.
- Что ты хочешь за тепло этого светила? – дух катаны протянул руки к облаку, словно оно грело его.
- Хочу, чтобы ты хранил мою жизнь и мои цвета. Тогда они станут солнцем в моем мире.
- Я согласен, Куросаки Ичиго. – Зангецу снял очки и его одежды окрасились в белый.
- Тецугая Теншоу. – произнес Ичиго и белая дуга реяцу устремилась в облако.
- Можно ли теперь считать меня человеком, Куросаки Ичиго? Теперь, когда я храню в своих руках твое солнце? – Зангецу улыбался свету, что падал на него.
- Называй себя как хочешь, Зангецу. – полы хакама стерлись до колен. – Теперь это и твой мир тоже.

Куросаки шел к огромной двери, которой кончался короткий коридор после, казалось, бесконечного подъема. Босые ступни шлепали по гладкому мраморному полу совсем не чувствуя холода камня. Лишь рукоять его меча стала единственным, что может обладать температурой. Он крепко держал Зангецу в руке, когда открывал дверь тронного зала.
Лас Ночас говорил с ним. Куросаки знал, что Лас Ночас может говорить с ним.
- Я ждал тебя, вторженец Куросаки Ичиго. Нет, мы ждали тебя, наш новый товарищ, Куросаки Ичиго. – властный голос последовал после тихого скрипа дверей.
- Откуда ты знаешь мое имя, Айзен Соуске? – Ичиго стоял перед ним и его двумя соратниками. Черный пояс, который оставался единственным клочком его воспоминаний, осыпался пеплом.
- Не только ты можешь слышать голос Лас Ночас, Куросаки Ичиго. – губы Айзена улыбались, его глаза заранее прощали почти любую провинность
- Я тоже могу слышать его, и Тоусен разумеется. – Еще один обладатель улыбки показал свое присутствие, продолжив звуки в этом помещение. Всего полшага и Гин оказывается по правую руку от Куросаки и кладет ему свою тонкую ладонь на плечо. –И что же привело юного вторженца в наш дом? – Ичимару улыбнулся и приблизил свое улыбающееся лицо. – К тому же в таком непристойном виде. – осуждающе свел брови к носу и тихо поцыкал.
- Лисья морда… -начал Куросаки и меч в его руках слегка дрогнул.
- Гин, оставь нашего нового товарища в покое. К тому же я не осуждаю его за этот вид. – Айзен оценивающе осмотрел нарушителя покоя: его щиколотки, тонкие голени, аккуратные колени, крепкие бедра, никто ничего не сказал, когда Айзен чуть шире улыбнулся, когда взгляд поднялся на таз; твердые мышцы живота, широкая грудь, которая слегка вздымалась, вдыхая неживой воздух, сжавшиеся от холода соски, все-таки тело продолжало чувствовать температуру, в отличие от его хозяина, плечи, которые не могли принадлежать подростку, и руки: жилистые мышцы, крепкие кости, слегка загорелая кожа, ровная линия сгиба локтя. Все это Айзен рассмотрел еще раз, теперь откровенно пожирая Ичиго глазами, но рыжему подростку было все равно.
- Так что же привело тебя ко мне, заблудшее дитя? – Айзен протянул ему свою руку, когда оценка закончилась
- … - Ичиго посмотрел на руку, потом на улыбку Соуске и неизвестное чувство засело где-то в глотке, из-за которого Куросаки ничего не смог сказать. Он стоял и продолжал смотреть на протянутую руку, бессвязно шевеля губами.
- Ты – начал за него Бог, восседавший на троне, - узнал, что «шинигами Куросаки Ичиго» не стечение обстоятельств, а очень запутанный план? Ты узнал, что «вайзерд Куросаки Ичиго» всего лишь мера предосторожности перед тобой «настоящим»? – длинные пальцы медленно сжались в кулак, но указательный палец продолжал смотреть на него. – Подойди ко мне, Ичиго. – палец слегка двинулся. Куросаки не понял, как сам очутился перед Владыкой Уэко Мундо. – Почему же ты молчишь, дитя обмана? – Соуске расправил ладонь и вновь протянул ее Ичиго.
- Я… - Ичиго упал на колени – потому что я ничего не знал. – сухо ответил он и боязно прижался щекой к протянутой ладони.
- Что теперь будешь делать, Ичиго? – его щеку нежно гладила мягкая рука.
- Не сдаваться. Двигаться вперед. – опять сухой ответ и Ичиго почувствовал как рука напряглась, но опасности он не учуял, - …мстить – одними губами закончил он.
И единственный, кто видел это, улыбнулся широко и, как обычно, очень ядовито. Ичимару стоял по правую руку от владыки и смотрел на них как на забавное представление.
- Даже если придется идти по трупам? – А Бог Уэко Мундо продолжал диалог
- Сейчас я жду этого… жажда замедляет мое движение. Жажда жертв. – Ичиго поднимает голову и его глаза блестят блеском решимости. Куросаки Ичиго обрел цвета. Другие цвета.
- Хороший взгляд, Ичиго. – рука Айзена ложится на взъерошенные волосы Куросаки и треплет их словно перед ним пятилетний ребенок с сахарной ватой вместо устрашающе острого клинка.
- Я не ребенок, Айзен Соуске. – Ичиго движением руки не настойчиво отталкивает чужую руку и привстает с колен, приближаясь к лицу владыки.
- Боже, - вздыхает Гин и игриво прикрывает глаза рукавом, - какая фамильярность. – весело говорит он рукав спускается с глаз на губ, теперь прикрывая усмешку над его вечным капитаном.
- Гин, с тобой я поговорю позже. – Айзен замечает ухмылку, но его мягкий, но острый взгляд уже все простил.
- Как страшно. Просто ужас, - смеется Ичимару и медленными шагами отходит от трона, краем уха слушая разговор своего нового товарища и Владыки.
- Хмм, чего же ты тогда хочешь, Ичиго? – Вечный лейтенант Айзена Соуске – Гин, знает как сейчас улыбается его капитан, знает чего он хочет, и знает что ответит голодный Куросаки. Разница между этим мальчиком и ним слишком велика, Гин это тоже знает. Но любую пропасть можно преодолеть …если ты умеешь летать.
- Ичимару? – когда они выходят из пустого тронного зала Канаме подходит к нему ближе чем обычно.
- Ты чем-то обеспокоен, Тоусен-сан? – Гин беззаботно смеется про себя. Он уже все знает. Нет, даже больше, чем положено ему знать.
-Что ты думаешь о нем? Разве он не наш враг?
- «Ничего нельзя исключать, Канаме», - вот что бы сказал наш Владыка, я прав? – и Гин оторвался от товарища, свернув в заранее подготовленный коридор. – Удачи тебе в раздумьях, Тоусен-сан! – помахал ему исчезающий в стене Ичимару и Канаме понял, что подходить к таким «друзьям» ближе обычного никогда не стоит. Ведь никогда не знаешь, когда лисица укусит, и каков будет этот укус: царапина или же она отгрызет ногу.


Айзена небрежно кинули на кровать и навалились сверху, воткнув катану у него над головой:
- Я тоже не ребенок, Ичи… - его рот накрыла ладонь и жадные до дрожи руки сорвали с него красный пояс.
- Я знаю. – Куросаки смотрел желтыми зрачками, - Именно поэтому я могу не сдерживать себя. – горячую ладонь убрали и облизали губы. – Айзен Соуске… - жесткий голос отозвался в ушах гулом. – Я пойду за тобой. – ухмылка искривила рот Куросаки и он возвысился над Владыкой, руки уперлись в грудь, вжимая Айзена в кровать.
- Я рад этому, Ичиго. – губы блестят в свете фальшивых ламп, слегка приоткрытые в мягкой улыбке в сочетание с необычно агрессивным вызовом в глазах.
Голод, разъедающий душу, требует удовлетворения и Ичиго набрасывается на подачку, кусает губы, рвет хакама и молнию на белой одежде. Теплые пальцы оставляют на светлой коже белые следы пальцев, которые позже окрасятся в синий. Тело, которое успело отдать тепло коридору, сейчас вновь согревается, крадя тепло у другого тела.
Со звериной злобой откусывая куски предоставленного жара, Куросаки жадно глотает их, почти давясь собственной слюной и кровью, что течет из губ его жертвы. В комнате шорохов раздался стон, стон мазохиста.
- Это подарок, Айзен Соуске? – усмехается Ичиго и вдавливает твердый сосок в тело, быстро двигая рукой на чужом члене, и Айзен теряет контроль - Владыка подчинился.
- Лишь для тебя, Ичиго. – быстрая реплика, потому что Бог не может оставить последнее слово за своим подчиненным. Пусть даже Бог сломлен, рука Соуске ласкает второй сосок, а вторая (рука) царапает собственный живот. Куросаки не смотрит, он знает, что в этом нет необходимости, что это всего лишь мера, чтобы быстрее кончить. Но даже если он сломал Владыку, ему этого недостаточно.
Сила. Сила, что он получил от тех, кто обманул его. Она требовала выхода, и сломленного Бога нужно было разбить на миллионы осколков.
Ичиго сжал член Айзена в руке и теперь с оскалом ждал, пока судорога боли стихнет. Он облизнул окровавленные губы, когда Соуске расслабил сжатые кулаки и открыл рот, давая легким глотнуть воздуха, а потом резко вошел в расслабленное тело. Вновь тело под ним напряглось, застонало и изогнулось в болезненном спазме, но на этот раз не таком сильном, поэтому он не ждал, пока его жертва расслабится, и начал двигаться. Сначала медленно, все же жалея мазохиста, который обнял его бедрами и тяжелой рукой притянул к себе, чтобы не слышать свой собственный голос, когда он скачет от наслаждения. Но аккуратность в действиях не было тем, что могло удовлетворить дикарей, ритм движений стал жестче и агрессивней.
Буря стала ураганом, сносящий здравый смысл, превращающий стоны в крики, и уничтожающий голод своим напором. И когда от голода и жажды ничего не осталось ощущения обострились, и тело ответило вспышкой белого цвета.
Ичиго смотрел как его Владыка идет по тем же следам, что и он, оставляя на них свой запах, и теперь очередь Куросаки признавать поражение. Его Бог возродился из осколков, когда открыл затуманенные наслаждением глаза и улыбнулся так, как улыбаются настоящие победители.
- Лишь для тебя, Куросаки Ичиго. – и влажная ладонь легла на щеку.
Несмотря на то, что он все еще смотрел сверху вниз на Бога …это был всего лишь взгляд и контакт глазами. Минуту назад он видел Айзена сдавшегося и подчинившегося, поэтому Куросаки мог видеть фигуру Бога в свете его собственного ареала. Мог видеть его своими глазами, а не черным белком с желтыми зрачками.
И слова, которыми Айзен Соуске поставил точку на судьбе «новичка» связывали их до тех пор, пока одна из сторон не воспротивится силе другой. Сила. То, что теперь познал бывший шинигами, и сейчас он не собирался упускать это хрупкое знание, ни сейчас и никогда более.
Сила.
Ичиго опрокинули на кровать. Нет, не потому что он расслабился, а потому что жертва изначально была сильнее.
- Нам пора. Все уже почувствовали твое присутствие. – Соуске поднялся с кровати, придерживая порванные хакама, чтобы его вечный пленник не видел, как бедру бежит теплая сперма. …хотя хакама для этого были не нужны, потому что белый плащ все еще был на плечах, целый и не порванный, лишь слегка помятый. – Под кроватью лежит твоя одежда. – говорит Айзен, снимая с себя свой плащ, он отрывает полы от рубашки и подвязывает хакама, прячет порванные концы и импровизированный ремень под красный пояс и одевает плащ.
- Я не шинигами, Айзен Соуске. – холодно говорит Куросаки, стоя в белых хакама и коседе как у шинигами.
- Но в это была одета твоя душа холлоу. – Айзен поправил прическу.
- Теперь это ничего не значит. – раздается хруст ткани и белые рукава коседе падают на пол. Ичиго берет свой занпакто и приближается к Владыке. – Шинигами в прошлом. А их смерть – в будущем. – он прошел мимо, даже не взглянув в сторону Бога.
- Импульсивный юноша, Ичиго. – громко шепчет Айзен и проходит в открытую Ичиго перед ним дверь.
---

Несколько дней спустя.
- Господа Эспада, – Айзен сидит во главе стола, по правую руку Ичимару, по левую – Тоусен, а за спиной Ичиго. – прошу познакомиться с вашим новым товарищем
- Куросаки Ичиго. – безучастный голос, бесстрастное лицо, на котором под левым глазам кусок маски с красной полосой.
- Господа Эспада, прошу оставить ваши недовольства, а просто принять его. – улыбается Айзен, и никто ничего не говорит, даже раздраженные вздохи остались глубоко в душе.
- Какой номер у этого «товарища»? – развалившись на своем стуле, говорит Гриммджоу и скалится на Куросаки.
- Ему не нужен номер. – отвечает Гин, что на него укоризненно смотрит Соуске и Ичимару невинно пожимает плечиками, мило улыбаясь капитану в ответ.
- Но ведь он часть Эспады, так?!
- Конечно. Вот только Айзен-сан сказал, что не даст ему номер, по одной постой причине. – Ичимару выждал кульминационную паузу, - Куросаки-кун не Холлоу и тем более не арранкар…
- Гин. – осек своего лейтенанта Владыка
- Молчу-молчу.
- Если Ичиго не нуждается в номере - это не значит, что он сильнее кого-то из вас. А от проверки этого предположения прошу всех отказаться. Иначе наказание будет неизбежно. Ичиго, займи свое место. – он беспрекословно сел на свободный стул возле Тоусена.
- Что? Я думал, что Куросаки-кун сядет возле меня. – Ичимару огорченно вздохнул и даже не улыбнулся. – И вообще после прихода к нам Куросаки-кун стал таким холодным, да? – он улыбнулся и оперевшись подбородком на руки посмотрел на Ичиго.
- Не твое дело, лисья морда. – почему-то все провокации единственного человека работали на сто процентов, и пришлось просто смирился.
- О, Боже, какая фамильярность. – сокрушался Гин с улыбкой на губах.
- Гин. – его снова осекли, и Ичимару игриво прикрыл рот рукавом.
Собрание, на котором Эспаде представили их товарища, прошло тихо для всех, но после его окончания Ичиго поймал на выходе так игнорируемый им Гин. Который бросил свою завершающую каплю масла в потухающее пламя:
- Надеюсь, твоя месть завершится успехом, Куросаки-кун. – после сказанного он поспешил удалиться, но исчезая за углом коридора все, же помахал раскрытой ладонью: - Удачи!

Ишшин Куросаки. Юзу. Карин. Рукия. Чад. Орихиме. Ишида. Ренджи.

Потухшие воспоминания вспыхнули так ярко, что стали ослеплять своим светом. …и карие глаза покрыл черный белок с желтым зрачком…
- Что случилось, Ичиго? – легкая рука коснулась его плеча.
- Айзен. – Ичиго сверлил взглядом угол, за который зашел Ичимару
- Что, Ичтго? – Соуске поводил его взгляд до угла и почувствовал реяцу Гина.
- Для чего я стал твоим подчиненным?
Мужчина в белых одеждах сделал шаг вперед и оглянулся на парня: - Потому что такова твоя воля. – мягкая улыбка и никто уже не прервет их тет-а-тет. Айзен в этом уверен, поэтому идет вперед, зная, что парень пойдет за ним.
- И какова моя воля?
- Это нужно спрашивать только у тебя, Ичи…
- Отвечай! Ты знаешь ответ, Айзен Соуске. – перебил его рыжий.
- Ичиго, я не в праве заглядывать тебе в душу. - он вновь положил свою теплую ладонь на его плечо, - Плох тот Бог, что нарушает душевное уединение своих подданных.
- Я хочу в мир живых. – холодный голос, звенящий металлом.
- Я считаю, что вам еще слишком рано видеться. – рука плавно сползает с плеча, словно хочет продолжить прикосновение, скользит по смуглой коже и опускается.
Это знак опасности. Куросаки знает это.
- Терпение, Ичиго.
---
Куросаки лежит в сером бараке, который все называли комнатой, с одной кроватью, с одним окном без рамы и стекла, с четырьмя стенами и белым потолком, в углу стоял стол и посуда. Но это все не интересовало его. Сейчас он лежал на своей кровати, воткнув Зангецу в стену над своей головой.
Горячий меч становился солнцем для него в такие моменты. А пустые стены наполнялись жизнью и он молчал часами, вслушиваясь в бесшумный монолог Лас Ночас с самим собой.
Сон уже покинул его сознание. Покинул с того самого утра, как пришло внезапное осознание настоящего. Руки начинали дрожать от воспоминаний далекого настоящего из его прошлой жизни. Дрожащие пальцы коснулись лезвия.
-Ичиго.
- …
- Почему ты бездействуешь, Ичиго? – он увидел Зангецу, стоящего под солнцем.
- …
- У тебя есть причины. У тебя есть сила. Чего ты ждешь, Ичиго?
- …у меня нет разрешения. – Ичиго сел возле него и коснулся пальцами черной обуви. – Еще немного… Еще чуть-чуть Старик Зангецу. И мы заставим их пожалеть о том, что я появился в их жизни.
Человеческое воплощение меча подняло взор к солнцу: - А ты не думал, что это может быть ошибка?
- Даже если это так, то они все равно не достойны жизни. Все они пользовались мной.
- …будь, по-твоему, Ичиго. – из-под темных очков, оставив след на щеке, прокатилась слеза. - Я ненавижу дождь.
- Знаю… - Иго положил ладонь на черный сапог Зангецу и улыбнулся, взглянув на желтое солнце.
В дверь постучались, и Куросаки не раздумывая, схватил меч, вытаскивая его из стены. – Открыто.
- Куросаки-кун? – дверь открылась почти нарастопашку. – Не спишь значит… - на пороге, облокотившись о косяк, стоял Ичимару. – К тебе гости. Точнее гостья, которая пришла спасти тебя. – Гин поманил кого-то пальчиком. – Не бойся. Мы его не разбудили.
- Точно? – высокий звенящий голос раздался выстрелом и меч сам занесся над головой той, кто должен был вот-вот переступить порог его казармы.
- Куросаки-кун? – Орихиме появилась в его поле зрения. – Куросаки-кун!! – она бросилась к нему в объятья. – я так рада, что ты в порядке! – ее слезы прожигали кимоно насквозь, оставляя на теле отвратительные ожоги, которые не понравятся Айзену…
- Зачем ты пришла, Иноуэ? – холодный голос с все еще повисшей воздухе катаной.
- Я пришла спасти тебя! – она с недоумением смотрела на него. – Вдвоем мы обязательно выберемся из всего этого!
- Эй, ребята…. – как бы невзначай напомнил о себе бывший член Готей 13.
- Ичимару-сан, вы этого не слышали! – серьезно сказала Орихиме, угрожающе-наивно смотря тому в улыбающиеся прищуренные глаза.
- Хорошо. – Гин пожал плечами и забыл, что только что слышал, и кажется, притворился, что его тут и вовсе нет.
- Меня не нужно спасать. – Куросаки как можно аккуратнее оттолкнул от себя девушку и вручил ее хрупкое запястье Гину. – Уведи ее.
- А?... – только и успела вымолвить она, прежде чем тень схватила ее и унесла с помощью сонидо в одну из сотен комнат по одному сотен тысяч коридоров.
- Почему ты остановил меня? – Ичиго выдернул руку из кидо.
- Потому что Айзен-сан очень сильно расстроился бы. – Гин поцыкал и пригрозил ему пальцем. – И прошу впредь воздержаться от подобных выходок. – Я это я, а Айзен-сан это Айзен-сан, Куросаки-кун. Прости, что побеспокоил. – серебряновлосый отсалютовал ему одной рукой и исчез.
- Тот, кто использовал меня …продолжает играть в свою ущербную игру, даже после разоблачения… - процедил он сквозь зубы… - такие не достойны жизни.. даже в Лас Ночас.
---
И спокойствие, которое навалилось на него, когда он прикоснулся к Айзену, потеряло смысл. Каждый шорох напоминал ему о том, что в Лас Ночас находится предатель, каждый взгляд в его сторону заставлял руки холодеть до бела, в попытке удержать желание мести в уздах. …но даже такие порывы гнева оставались обжигающе холодными, не было того блеска во вновь оживших глазах, лишь блик солнца, что хранил Зангецу отражался во льде карих глаз.
- Ичиго, - глубокий низкий голос окликнул его со спины.
Куросаки никогда не чувствовал приближение Айзена, но знал, что приблизится тот может всегда, поэтому вставая с постели своей казармы, он становился еще напряженней, словно тетива, готовая спустить ядовитую стрелу в тело врага или Бога. Но даже если Ичиго попробует спустить эту стрелу на Айзена, это не изменит его намерений ни на грамм. – что беспокоит тебя последнее время? – мягкая, но тяжелая рука легла на его плечо и всепрощающая улыбка обратилась к нему.
- Почему я должен отвечать на твой вопрос? – парень попробовал стряхнуть ладонь, но тщетно, а если это не получается с первого раза пытаться больше не стоит.
- Ты не обязан на него отвечать. Я просто хочу знать, чем озабочен мой подчиненный в столь мирное время. – большой палец немного шевельнулся, словно поглаживая плечо. – Тебя заботит та женщина, которую привел Улькиорра?
- …
Улыбка стала веселой и немного насмешливой.- Терпение, Ичиго. Скоро время решит твои проблемы. – скользящие движение по обнаженной руке, продлевая прикосновение.
Взмах меча и лезвие Зангецу зажат между пальцами Владыки: - Ты хотел что-то еще, Ичиго? – голос чуть ниже, взгляд более томный и улыбка …улыбка того, кто знает все наперед.
- Сейчас время в состояние решить одну из моих проблем, Айзен.
Зангецу выскальзывает из захвата и вонзается в холодный камень полов.
Холодный поцелуй, ледяные прикосновения замерзших пальцев к слишком теплой коже.
- Отдай мне себя, Ичиго. – ласковая рука заботливо треплет Куросаки по рыжим волосам. – И я позволю тебе многое. – крепко сжатые запястья, заведенные за голову и прижатые к стене. - Лишь отдай мне себя.
Резкие несдержанные движения, сдергивающие белые одежды с обоих. Сейчас он хочет тепла. Влажные от холодного пота руки ласкают живот, твердое колено, упершееся в пах, заставляет привстать на носочки.
Уже потеплевшие поцелуи оставляют невесомый след от шеи до ключицы, и жажда тепла накрывает волной сознание. Тонкие припухшие губы едва успевают отвечать, свободная рука спускается по бедру, потом резкое движение вверх и Айзен на мгновение задерживает дыхание, задыхаясь от поцелуя.
Грань пройдена.
Соуске вырывает руки и прижимает к себе Куросаки, позволяя найти ему свою слабость у себя под скулой. Влажное прикосновение языка и стон. Ичиго поднимает Айзена за бедра:
- Я твой. – Ичиго раздраженно рычит, когда Айзен пробует ускорить процесс, и попытка прекращается, даже не начавшись. Он вновь разбит и сломлен. – Пока наши интересы совпадают. – Сначала немного медленно, подбирая нужное положение, чтобы забрать как можно больше. И когда оно найдено ритм становится жестче и агрессивнее.
В пустом коридоре лишь слишком частое дыхание двух живых и почти неразличимый шорох трущихся друг о друга горячих тел. Быстрее, не растрачивая тепло на лишнюю ласку.
Проглоченный стон и натянутая тетива отпущена.
Глубокий вдох и стрела остановлена.
Твоя жертва – Феникс. Айзен вновь недосягаем. И теперь ласковая рука ерошит влажные волосы. – Этого больше чем достаточно. – от него отстраняются, слегка наклоняя голову вперед, немного продлевая нежное прикосновение.
---
Ичиго спокоен. Умиротворение вновь навалилось тяжелым пледом и задавило в своем тепле. Он протягивает руку к дверной ручке и напрягается, плед рвется в клочья, открывая ветрам осторожности и беспокойства.
Это чувство. Это реяцу. Такое знакомое и настолько ненавистно, что Ичиго почти забывает черты лица той, кто, как он думал, не способен предать.
Он тяжело открывает дверь, словно ждем, что его рассекут мечом, но в комнате пусто. Успокаивающе пустая серая комната. Но почему спокойствие перестало давить на него?
Ичиго коснулся локтя, провел от него до запястья, а потом от запястья к плечу, медленно, как это делал Айзен.
- Кто здесь? – резкий тон и под кроватью что-то стукнулось. – Иноуэ. Зачем ты проникла в мою комнату.
Девушка в белых одеждах.. В пыльных белых одеждах , она стоит перед ним и стыдливо тупит взгляд: - Прости. Куросаки-кун. …я лишь хотела …я думала устроить тебе сюрприз! – нашла она оправдание и улыбнулась.
Куросаки смотрел на эту неуклюжую улыбку, и руки сами собой начали дрожать. – Зачем? – острие катаны почти касалось носа девушки. – К чему этот маскарад. – он занес меч и звериный оскал искривил губы. – Хватит.

Господи, каким тихим казался сейчас Лас Ночас… В его уютной комнате с небольшим окошком, в которое светила бледная луна были настолько прекрасны, что Ичиго не удержался и глубоко вдохнул воздуха, пропитанного железом.
Лучи бледного света падали на пол и окрашивались в красный, отражавшийся свет падал на стены и становился багряным. Влажная кровать и красные одежды. Ичиго это не нравилось, но успокоившийся Лас Ночас был прекрасен. И эту красоту нельзя нарушать. По крайней мере до того момента, как в его комнату не постучит слуга Айзена или чей-нибудь другой прислужник.
Зангецу лежал на каменном полу. И Ичиго знал, что его солнце стало немного ярче, и что Зангецу рад радостям его хозяина.
- Куросаки Ичиго. Вас зовет Айзен-сама. – этого достаточно, чтобы в шюнпо за секунду оказаться в зале, откуда звал его Владыка.
Куросаки не нравились его красные влажные одежды, но приказы Владыки не терпели задержек в выполнение.
- Ичиго. – он сидел на своем троне, слева стоял Канаме, осуждающе сверлящий своими слепыми глазами, а справа Гин, которого так не терпел Куросаки. – Я хотел бы выслушать твои объяснения.
- Объяснения здесь не нужны. Я твой, Айзен Соуске, пока наши интересы совпадают. – Куросаки приготовился принять удар. Но этот удар оказался более чем неожиданным.
- Хмм… - улыбка, которая вновь простила все грехи, - Я рад, что ты говоришь мне все прямо, но впредь, прошу, не делать больше таких глупостей, хорошо Ичиго? – воздух начинает давить, но Ичиго способен выстоять. Кусочек маски на его лице, этого достаточно, чтобы сражаться и просто стоять на ногах.
- Это все? – не спешить. Позволить времени решить задачи. Не впадать в ярость. Не топится в безделье.
- Да.
Ичигов ыходит через дверь аккуратно, едва касаясь бронзовых ручек. Не спешить.
- Айзен-тайчо, а вы не переусердствовали? Бить мальчика кнутом, пока вы кормите его пряником? – Гин улыбался. Он любил своего капитана.
- Я так не думаю. – давление сошло на нет. – Тем более для него это будет началом протеста против меня. Пока он всего лишь мальчишка. – Айзен оперся скулой о кулак и смотрел в дверь, через которую вышел Куросаки.
- Мальчишка, который возбудил ваш интерес. – заметил Тоусен. – Проявляйте осторожность Айзен-сан. Путь он сего лишь мальчишка, он силен.
- Спасибо за беспокойство, Канаме. …и Ичиго не единственный, кто меня интересует. Вы двое всегда будете моими парными мечами.
- Как пафосно, Айзен-сан, - посмеялся Гин и в комнату ворвался запах мира людей.
- Я же говорил. – улыбается Айзен чуть шире и готовится насладиться зрелищем, что покажет Куросаки.
---

Две белых фигуры кружат в маленькой комнате. Но одна из них подавляюще сильнее.
Бег продолжается недолго. Совсем недолго. Минута, может полторы и горячее острие черного меча настигает жертву.
Кровавая полоса на белых одеждах и панически глотающие воздух легкие: - Какого черта ты делаешь, Куросаки?! – брюнет переворачивается на рану и отползает от хищника.
- Такие как ты недостоин жизни. – безжалостный меч заводится за плечо.
- Куросаки! Почему ты обвиняешь меня?! У меня до знакомства с тобой была сила! И мне не нужна твоя реяцу, чтобы становится сильнее!! Куросаки, очнись!!! – Ишида смотрел сквозь запачканные стекла очков.
- Ты Квинси. Паразит, что использует реяцу других. А сам ты ничего не имеешь, поэтому ты первый. – меч скользит по шее прежде, чем кто-то успевает что-нибудь сказать. Странная комната, просторная, но почти пустая. Ее заполняет солнечный свет из большого окна. …и этот свет невероятно мягкий и теплый. Как рука, что трепала его волосы. Ичиго касается своих рыжих волос, пропуская их сквозь пальцы.
Послеобеденное время.
В такое время ты находишь ужасное в прекрасном. И кровь на слишком темной для Японии коже ужасна, поэтому сила, что была подарена невзначай оборачивается против, почувствовав своего настоящего хозяина.
Садо задушен своей силой. Но люди назовут это самоубийством. Руки, что лежат на шее Ясуторы принадлежат ему самому.

Адская бабочка пролетает в парке и садится на его плечо. Насекомое ни в чем не виновато. Поэтому оно остается сидеть на плече.
Дикарю – дикарская смерть. Горячий меч вонзается в землю Ичиго блокирует предсказуемые удары. Три раза через один. Нет ничего проще. Все происходит быстро. Очень быстро. Ренжи не успевает даже раскрыть банкай, чтобы «выбить из рыжего придурка всю дурь». Он пяткой наступает на лезвие Зангецу, и теперь все предрешено.

Шинигами не имеют право опаздывать на смерть. Особенно, если это смерть дорого им человека.
- Ичиго! – Руки раскрыла шикай и готова к атаке …или поражению.
- Рукия. Почему вы оставили меня в Уэко Мундо? – Руки Ичиго по локоть в крови. Белые одежды в пурпурных каплях. – Почему никто не хотел продолжить эту бессмысленную игру? – та, которой он была верна его душа и сила.
- Это не игра. Мы хотели помочь тебе! – она делает шаг вперед и сразу отступает, когда Куросаки сжимает в пуке Зангецу.
- Спасти? Оставить предателям Соул Соусайти для того, чтобы быть уверенным, что меня точно убьют? …Рукия, если бы вы тогда пошли за мной….
- Ничего бы не изменилось!!! – кричит девушка, - ты бы все равно ушел в Уэко Мундо!!
- Возможно, но я хотя бы продолжал надеяться в ту иллюзию, что вы играли так долго. – девушка стоит слишком далеко, чтобы дотянуться до нее катаной.
Ичиго берет конец бинта в руки и кидает Зангецу в Кучики. Неожиданная, но весьма предсказуемая атака. Резкое движение на право, туда, где вот-вот выйдет из шюнпо его враг.
…
На красную землю садится черная бабочка, и черное кимоно пропитывается красной кровью.
Когда послеобеденное время уже давно прошло, находишь нечто новое в, до боли, знакомых картинах и истинах.
И, наконец, руки перестало бить холодом, а колени трясти от нетерпения. Сейчас можно было никуда не торопится. Но…

Дом в котором ему были даны имя и жизнь, в котором ему были подарены двадцать четыре часа, ставшие бесконечным месяцем.
- Тецугая Теншоу. – сухие губы произносят сухую фразу и из-под лезвия несется горящая плотная реяцу. Она врезается в дом и из него тут же выбегают трое человек.
- Ичиго!! – кричит Юзу и порывается бежать к брату, но ее останавливает отец.
- Зачем ты пришел в этот дом? – Кариан смотрит на отца ошалевшими глазами и хочет ударить отца за такой глупый вопрос, но слова Ичиго стирают это желание.
- Чтобы узнать правду.
- Какую именно? Правд в этом мире много.
- Правда всегда одна, Ишшин Куросаки. Для чего вы дали жизнь ребенку, которого всю жизнь обманывали? – да, сейчас можно подождать…
- Мы никогда не обманывали тебя! – отец прячет дочек за себя.
- Тогда почему я вижу перед собой всего лишь гигай Урахары?
- Потому что я отец!
- А разве отцы не должны говорить детям всю правду?! Для чего вы родили меня?!! – Куросаки замахнулся мечом и еще одна горящая волна реяцу понеслась на отца. На это раз она врезалась ему в руку и разлетелась на множество горящих осколков.
- Мы хотели, чтобы у нас был ребенок. И родился ты. Мы с самого начала знали, что ты иной. Пустой коснулся тебя в утробе и дал тебе жажду.
- И эта вся причина обмана? – вновь холодный тон и меч, опущенный к земле.
- Мы хотели, чтобы ты жил.
- Значит они, - Ичиго кивнул в сторону Юзу и Карин тоже знали? – Куросаки лишь опустил глаза. – Знаешь, мне достаточно было все объяснить и бы понял. А сейчас, я не понимаю никого. – он выставил руку вперед и тихо произнес: - Банкай.
Белые одежды и плащ без рукавов. Ичиго вонзает меч в землю и его реяцу примагничивает всех к ней.
- Я никого не понимаю. Тецугая …теншоу… - взмах рукой и белый поток рвет землю и людей в клочья, отравляя духовным ядом души, чтобы они не смогли восстановится. – Достаточно было всего лишь объяснить…
- Такова его справедливость. Не надо лжи и пустых надежд. – Канаме стоял за спиной Айзена.
- Красиво сказано, Тоусен-сан! – Гин похлопал в ладоши – И ещ… Вы добились чего хотели, Айзен-сан? – Ичимару улыбался, ядовито и резко.
- Да. – Соуске смотрел в монитор и смотрел, как догорает дом семьи «Куросаки».
- Ичиго, сейчас твое солнце прекрасно. – Зангецу стоял поднятой головой, - сейчас, когда ты ничто, человеческие воспоминания сияют. И будут сиять вечность, пока твоя жизнь не прогорит как Солнце.