Вместе

[bleachfic]

Название: Вместе
Автор: chinpunkanpun
Бета: сам себе семпай
Пэйринг: Кёраку / Укитаке, Кайен / Укитаке
Рейтинг: R
Жанр: романс, ангст
Предупреждения:
1) пафос и ООС
2) Укитаке - баба, и Л. её не любит
Саммари: все думают, много
Статус: закончен
Дисклеймер: Кубо-сенсей
Примечание: Кайена нам не заказывали, но...

дальше

- Джу-уширо…
Ты шумно вздыхаешь, и я вижу твою улыбку, тонкую, дрожащую, будто насильно вырезанную, всё равно прекрасную. Тянусь к ней рукой, провожу пальцами, и она исчезает.
Мы познакомились давно. Может, я знал тебя всегда, ещё до нашей встречи? Если так, то всегда любил, ещё до того дня, как сам понял это.
…Было лето, мы были на грунте. Я уже не помню зачем. Ты купил бумажный пакет, полный вишни, огромной почти чёрной. Ты что-то рассказывал мне, спорил, спрашивал и смеялся, грея в пальцах ягоды. Когда говорил я – отправлял в рот, по несколько сразу, и мне чудилось, что я слышу, как ты катаешь их языком, как надкусываешь кожицу, как прыскает, растекается сок.
Я до сих пор помню насыщенный запах нагретых вишен, запах песка и моря, помню ветер, трепавший твои волосы и приносивший хоть какую-то прохладу, помню тёмные пятнышки на твоих длинных пальцах и потрескавшихся губах.
Тогда я понял, что никого ближе и дороже у меня не было и вряд ли будет. С тех пор таскаю тебе с грунта вишни. Сам. Почему-то это кажется важным.
Заговорить о том, что я чувствую к тебе, я не решаюсь. Подойти и сказать: «Люблю», - обнять, провести рукой вдоль позвоночника, прижимая, поцеловать… Это кажется чем-то недостижимым, неловким, неправильным. Происходящее с нами сейчас…
Как? Что это значит?
Мы… ты… мы теперь совсем вместе, да?
Неважно. Сейчас – неважно. Сейчас главное – не думать об этом. Сейчас ты мой, целиком, полностью. Дыхание от этой мысли перехватывает, и вместо крови во мне будто кипяток – так жарко. А ты мой, весь – запрокинутая голова, влажная кожа, пропущенные выдохи, руки на моей шее, взгляд тёмных глаз сквозь ресницы, устремлённый за моё плечо. Я никогда не был так близок к тебе. Я теперь не отпущу тебя.
- Джууширо…

Я слышу, как ты стонешь моё имя. За сёдзи уже, наверное, рассвет, а мы так и не потушили светильник – я настоял. Хотел тебя видеть. Хотел видеть и помнить каждую минуту, что это ты.
Ты тяжело дышишь, медленно движешься во мне, настороженно всматриваешься в мои глаза – видимо, трезвеешь. Я теснее прижимаюсь к тебе, одной рукой перебираю волосы – длинные, вьющиеся, мягкие. Кажется, на глазах у меня выступают слёзы. Вид у тебя становится почти испуганным, стараешься быть ещё нежнее, ещё ласковее. Ловишь губами солёные капли. Успокаиваешь чуткими ладонями. Шепчешь что-то. Твоё дыхание щекочет ухо, после – шею. Смотрю в потолок.
Мне хорошо с тобой. С каждым движением – всё лучше. Мой стон – и ты радостно делишься со мной своей улыбкой. Целуешь ты тоже бережно, не спеша.
Тяжело дышишь, у меня еле хватает сил прикоснуться губами к твоему плечу. Сердце бьётся в голове, мечется между висками и затылком.
Кончаю первым.
…А после ты задуваешь огонь в светильнике и переносишь меня в спальню. Пытаюсь противиться – только крепче сжимаешь. Опускаешь на футон, укрываешь и стелешь ещё один. Перед тем, как уснуть, притягиваешь к себе. Улыбаюсь в шею.
Если закрыть сейчас глаза, можно подумать, что время вернулось назад, или что я сошёл с ума – и рядом Кайен.
Ни в отряде, ни за его пределами о наших отношениях не знали. Даже ты – я замечал, как ты смотришь иногда на меня. Я не хотел делать тебе больно – мы же друзья.
В тот день пахло осенью, и пёстрые листья падали, как умершие бабочки. Я не знаю, как ты раздобыл в сентябре вишню, огромную почти чёрную. Не знаю, почему ты до сих пор думаешь, что я люблю её…
- Я принёс отчёт, посмотрите? Как Вы, тайчо? Выглядите лучше. О! Вишню едите? Правильно, фрукты, ягоды – это полезно, в них витамины, так жена говорит.
Улыбаюсь. Он в хорошем настроении, и вставить хоть слово в его речь невозможно. Я и не хочу – мне нравится, как он говорит. Он живой и настоящий, неподдельный, как ветер, как горный родник, как карпы в озере, как тигр на охоте.
- Хотите, я Вам чай сделаю, тайчо?
Качаю головой. Солнце опускается к горизонту.
- А что Вы ещё любите кроме вишни? – спрашивает, когда я протягиваю ему бумаги. – Вам ведь её Кёраку-тайчо приносит? Вы встречаетесь с ним, да? Просто я понял, что люблю Вас, но не знаю, как сказать это, как Вам дать понять. Можно, я Вас поцелую? – он делает шаг вперёд, не дожидаясь ответа…
Совершенно не помню той осени, той зимы – того года. Он словно выпал из памяти. Я его не видел. Мне было куда смотреть – на него.
Я за год выучил его улыбку, его походку. Один глаз у него был светлее другого, и от зрачка лучами расходились желтоватые прожилки. На бедре оказался длинный шрам – в Руконгае полоснули, когда бросился защищать незнакомую девушку, на которой позже женился.
Он любил её. Любил меня. Это было абсолютное разное. Он не мог толком объяснить, я не знаю, правильно ли понимал его сбивчивые рассуждения. Я принял их. Принял, что он никогда не оставался у меня на ночь. Принял, что мне он принадлежит лишь тогда, когда мы остаёмся наедине. А потом я принял его смерть.
Сначала думал – свихнусь. Потом не думал вовсе. Каждый день возвращался в свой дом, где всё, каждая вещь, было связано с ним.
Я бы ничуть не удивился, услышь его шаги или голос, почувствуй его дыхание на шее и руку на плече. Кажется, я отказывался верить, что та смерть на моих глазах что-то непоправимо изменила.
На третий день был ливень. Тяжёлые капли разбивались о крышу. Он мне рассказывал, что в детстве боялся затяжных дождей – боялся, что один из них не закончится, зальёт весь Сейрейтей, и ему придётся умирать. Родился он уже здесь, и потому боялся.
Я видел, как он умер. Я не защитил его. Я оставил его умирать, заботясь о чести.
К утру дождь закончился. Я понял, что больше не увижу его. Что его голос стих навсегда. А в саду распускались щедро политые цветы, с тугих бутонов неслышно стекали прозрачные капли.
Он любил мой сад. Он считал его красивым.

За стенами теперь точно рассвет – его Кайен тоже любил. Пение птицы – он часто грозился перестрелять во всём Готе крылатых, которые раскрывают клюв до начала рабочего дня.
Мы лежим молча. Я поворачиваю голову и смотрю на тебя. Ночью ты такой же, как и днём – Кайен в сумерках иногда становился похожим на задумчивого подростка. Я благодарен за то, что ты не начинаешь разговора сейчас, хотя мы оба знаем – от него уже никуда не деться.
Как никуда не деться от нахлынувшей памяти. Я столько лет забывал. Чтобы однажды увидеть на Сокьоку рыжего мальчишку, похожего на него.
Теперь всё заново.
Я знаю, ты любишь меня. Знаю, поэтому пригласил сегодня тебя – моему дому понадобились новые воспоминания. Хоть какие-то. И чтобы в них не было его. Ты пришёл и поддался. Теперь я тебе обязан. Жаль, это ничего не меняется, и мы всё так же друзья, Шунсуй. Мы хорошие друзья. Я никогда не любил тебя.

Ты ведь простишь мне?