«Попробуем Жить...»

[bleachfic]

Автор:  Яд.
Бета:  Ran~chik
Фэндом: Bleach
Название: «Попробуем Жить...»
Рейтинг: PG-13
Жанр: ангст, hurt/comfort
Статус: закончен
Размер: мини
Пейринг: Гриммджо/Улькиорра, Орихиме
Дисклеймер: от прав отказываюсь
От автора: перечитав, поняла что писала это в болезненном бреду...
Предупреждение: ООС
Написано: 10.08.09
Размещение: с разрешения

читать?..

«Слишком яркий свет... Слишком шумные люди... Слишком глупые решения...»

Айзен общитался, предполагая, что сможет уничтожить всех мешающих ему шинигами, вайзердов, и просто людей с нечеловеческой духовной силой. Улькиорра понял это первым. Но у каждого из Эспады были свои мысли на этот счёт - некоторым было глубоко наплевать, так что если уж отдали приказ, будь добр - выполни его хотя бы за то, что тебя сделали арранкаром. Многие верили, что Айзен-сама действительно так всемогущ, но среди всей десятки были и те, что готовы были перегрызть глотку своему Повелителю. Взять хотя бы того же Гриммджо. Он по натуре пантера, из рода кошачьих. А вы когда-нибудь пробовали посадить кота на цепь? Он будет противиться, вырываться, и даже выпустит когти. Только вот пантера может не только выпустить острые коготки... Но Джагерджак был не так глуп, как казалось на первый взгляд, и пусть он терпеть не мог этого чёртового шинигами, но знал, что легко будет уничтожен, если атакует, да ещё и один.
Туман над планами Создателя развеялся тогда, когда Куросаки и ещё несколько риока проникли в Уеко Мундо. Учитывая то, что Хоугиоку набрал достаточное количество силы, оставалось узнать, скольких арранкар из всей Эспады он возьмёт с собой. А это оказалось не сложным - элементарно, что будет использована первая пятёрка сильнейших. Ноитора из-за своей импульсивности и жажды драки отпадает, наверняка он не станет повиноваться приказу, и просто пойдёт на встречу к врагам. Далее Шиффер усомнился в своей нужности Повелителю. Учитывая то, что фрасьонов первых троих из Эспады хватит для этого боя, значит, Улькиорра уже будет не так важен, и его можно было оставить, лишь чтобы задержать рыжего шинигами. Такой расклад Кварте не нравился.
Просчитать ходы, как на шахматной доске, и решить какие же действия будет исполнять сам? Времени совсем нет...
Эта женщина боится его. Чувства легко прочитать в её глазах. Говорит что-то о сердце. Но Шиффер просто не слушает её, он отлично знает, что ему никогда не понять всей человеческой сентиментальности, и единственное сердце, о котором он знает, это то, что поддерживает жизнедеятельность людей.
А вот и ожидаемый противник - Куросаки решительно настроен, а вот у Улькиорры совершенно нет желания вступать в бой. Ну что же ему остаётся? Произнести пафосную речь о преданности Айзену, при этом, не заметив, не назвать его «-сама», а после вынуть меч из ножен и сражаться.

«И эти глупые решения с болью вонзаются в плоть осколками прошлого... забытой реальностью...»

Здесь, желая быстрее закончить бой, он слегка чувствует себя самоубийцей, осознавая, что получает весьма серьёзные раны от руки временного шинигами. Его восковая маска начинает таять, будто от пылающей свечи, и будущее кажется таким предугаданным, что Шиффер сдерживается, дабы не усмехнутся своим пессимистичным мыслям. Кварта не любит просчёты, не любит вызванный из-за этого риск. Риск - это неожиданность, которая не всегда бывает положительной. Именно поэтому он любит составлять план, рассчитывая всё до мелочей... Улькиорра не любит ошибаться, но в последнее время оплошности случаются всё чаще...

«Сны о безжизненных пустынях наводят меланхолию... Иногда появляется невыносимое желание вернутся...»

В его глазах читается решимость, которая лишь увеличивает мощь и ловкость. И даже в истинной форме у него есть шанс погибнуть. Но он прожил, хотя нет, точнее будет - просуществовал эти годы не просто так. Он был кому-то полезен, а нужен ли теперь? Это не так важно, чтобы Кварта забивал этим вопросом свои мысли. Видимо женщина немного подействовала на Шиффера, и это мерзко.

«И даже громкий возглас о помощи в давящей тишине не будет им услышан... Слишком устал...»

Нет желания сражаться, и он просто лениво отбивает удары, иногда пытаясь атаковать самому. Скрежет сталкивающихся в бою мечей уже привычен в этом помещении. А он не слушает бредни Куросаки о том, что брошен, как надоевшая игрушка, и они всё равно проиграют. Зачем слушать то, что и так отлично знаешь?
А вот и ещё одна ошибка. Синеволосый, ухмыляющийся, зашедший в главный зал арранкар является ею.
- Куросаки! Я твой противник! - кричит он.
Исцелили, и он вновь нарывается на драку? Не понимает, что последствия будут теми же? Или даже больше не предоставят медицинской помощи.
Достаточно.
Шиффер приземляется наземь и прячет меч в ножны, тем самым показывая, что не намерен больше сражаться. Ловит на себе удивленный взгляд временного шинигами и слышит, как довольно хмыкнул Джагерджак. Первый, будто спрашивает «Почему?», а второй же решил, что ему дают право вновь начать бой с Куросаки. Больше никаких ошибок.
- У нас больше нет причины для боя, - оповещает их Улькиорра, - Айзен Соске номинально проиграл, и больше не нуждается в этой женщине, так что, Куросаки Ичиго, можешь забрать её. Остальные арранкары больше не подчиняются Айзену, тем самым больше не являются твоими противниками, - а после этих слов, разворачивается и уходит.
- Да что за бред? - спрашивает Гриммджо, видимо, начинающий свирепеть от всей этой ситуации.
- Он прав, Куросаки-кун, - наконец подаёт голос, до этого молчавшая, Орихиме, подходя ближе к своему спасителю, - Причины сражаться больше нет. Мы можем возвращаться.
- Ну, уж нет! Я буду сражаться с тобой, Ичиго! - Секста достает меч, и собирается только принять свой истинный облик, как его прерывают.
- Успокойся, Гриммджо. Я не буду с тобой сражаться,- а после поворачивается к Орихиме, - Пойдём, нас ждут, - единственное, что он собрался сделать, так это уничтожить пустых, сражающихся с его друзьями, и все вместе вернутся в Каракуру.
И Иноуе улыбается.

«Солнце уже заходит за горизонт... Скоро будет сумрачно, и это хорошо...»

И так легко было уничтожить все, с чем существовал. И так легко было уничтожить смысл. И просто идти вперёд, будто бы и не замечая кровоточащих ран. И слушать пронзительный ветер пустыни, вдыхая соленоватый аромат пустоты. Не считать шагов, не выбирать путей, не задумываться о только что случившимся, а просто выйти из Лас Ночеса и... молчать. Присесть на обломок камня, когда-то бывшим стеной этого величественного здания, по описанию напоминающего замок средневековья. Улькиорре нравилось читать зарубежную литературу людей, и ему казались бреднями рассуждения философов, ведь в тот момент для него было всё решено. Сесть и ждать.

«Мерцающая в одиночестве звезда выглядит жалко... Почему же она ассоциируется с его несуществующей душой?..»

Назвать это ошибкой нельзя. Просто предвиденное обстоятельство, и не желание что-либо решать. Изменений слишком много. Человеческий мир. Урахара. Снятие маски. Больше нет дыры и лживых слёз... Чувство собственной слабости и беззащитности. Скрываться от Сообщества душ. Близость с Гриммджо, хотя это скорей можно назвать – «Отдать своё тело ему в пользование». Прожитие под одной крышей. Тихая и размеренная жизнь. Теперь они люди. Больше не Кварта и Сеста Эспады. Просто оболочки. Урахара сказал, что теперь у них есть души, вместо силы арранкар, но Улькиорра всё равно чувствует себя пустым. Теперь они вынуждены общаться с компанией Куросаки, и Джагерджаку, по-видимому, это нравится.

«И тихо увядая, тело будет безмолвно... Как завядший цветок...»

Гриммджо, видимо слишком привязан к нему. И эта привязанность перерастает во что-то непозволительное, неправильное... Очередная ошибка. Но Шифферу плевать, эта слабость уже не его. Наваждения нет - он до сих пор не сошел с ума, и видит мир трезвыми глазами. Глупо отрицать, что он не получает удовольствия от их, с Джагерджаком, связи. Человеческое тело слишком чувствительно к прикосновениям, и болевой порог у него тоже заметно уменьшен, это Улькиорра заметил, когда в одну из первых ночей вместе с Гриммджо, тот с болью кусал его за шею, что делает и до сих пор, оставляя засосы и следы от зубов. Его инстинкты всё ещё живы даже в этой оболочке. Похвально. А вот его попытки «оживить» Шиффера бесполезны. И у последнего нет ни желания, ни смысла жить. И когда Джагерджак пытается привести его в себя, а он лишь смотрит на него пустым взглядом холодных зелёных глаз, от которого становится не по себе.

«Дни протекают медленно... Солнце светит всё также ярко. Он не любит солнце...»

В глазах Орихиме уже нет страха, что заметно унизило бы самооценку Улькиорры, если ему было бы до этого, хоть какое-то дело. Нет... В её взгляде только желание помочь. Помочь как, женщина? Ты ведь даже не знаешь, что хочешь сделать... Ты не способна достать его из чёрной дыры, поглощающей разум медленно, но безвозвратно. Его движения становятся ограниченными и вскоре сходятся на «Нет». У него совсем нет желания ходить, сидеть, есть, дышать... Он просто проводит день в одной из забытых комнат их нового дома и смотрит в потолок. В этом помещении темно и прохладно, что немного напоминает бывшему Кварте коридоры Лас Ночес. Но это уединение длится не долго, вскоре его находит Гриммджо и пытается привести в чувства, то и дела давая несколько хлёстких пощёчин, не приносящих должного результата. А после сдаётся... Сначала это кажется иллюзией - Джагерджак сдаётся... Гриммджо просто обнимает его и, не веря, шепчет «Зачем?..»
По тону его севшего голоса можно определить одно - ему больно.

«Лепестки сакуры будут падать наземь, и их будут топтать те, кто совсем недавно восхищался ими...»

Он не понял, как его сознание будто озарилось от тумана. Чувство было такое, будто Шиффер выныривает из воды, пробыв там неограниченное количество времени... Он слышит стук своего сердца - слишком быстро. Дышит часто, как после кросса. Всему виной сон. Он видел пустыню... Холодную, не размеренную пустыню с серым песком... Вершины кварцевых деревьев... И быстро прошмыгнувший неподалёку мелкий пустой... Всё тоже. Ничего не изменилось.
Рядом спит Джагерджак, обыденно забрав себе почти всё одеяло. Улькиорра чувствует, что его ноги из-за этого мёрзнут. Он чувствует...
Ложась обратно на подушку, прижимаясь к тёплому любовнику, он закрывает глаза, понимая, пора начинать «Жить...»