фанфикшен...

[bleachfic]

название : а нужны ли слова?
автор :  _bitch
бета : он же, при участии ворда и помощи  Ugarnaya_uno
жанр : всего понемногу
пейринг : Садо/Нова
рейтинг : R
предупреждения : слэш
дисклеймер : персонажи всецело принадлежат Кубо-сенсей, мои только гнусные домыслы
размещение : если надо, ради бога...только меня в известность поставьте


Как-то – кажется, это было, когда они разбились на группы и отправились искать Зависимых – Клод, якобы невзначай, поинтересовался в разговоре с Иноуэ :
-Интересно, а о чем разговаривают Садо и Нова? И разговаривают ли вообще?
Орихиме подобными вещами до сих пор как-то не озадачивалась, но слова Клода волей-неволей заставили призадуматься – а ведь и правда интересно, как коротают время двое самых неразговорчивых парней, каких она когда-либо знала.
Вариант с дружеской беседой – как, например, в случае самой Орихиме и Клода, по полночи чесавших языками за чашкой чаю – отпадал по вполне понятным причинам.
Что же тогда?

Честно говоря, таким любителям поболтать обо всем и ни о чем, как Иноуэ или Клод, совершенно не приходило в голову, что говорить – вовсе не обязательно. Особенно, когда можно так здорово молчать. Вместе.
Не то, чтобы разговорчивость – а иногда и попросту болтливость – друзей напрягала Чада. Просто таким вот молчуном он был от природы. И поэтому порадовался – про себя, разумеется – когда Урахара выделил ему в напарники такого же, как он, немногословного Нову.
Впрочем, этот высокий – если, конечно не сравнивать его с самим Чадом – худощавый парень со спокойным взглядом глаз, цветом напоминающих просвеченные солнцем морские волны, почему-то сразу понравился нелюдимому старшекласснику.
Может быть, дело было в некоторой схожести судеб?
Нова был одним из немногих уцелевших Модифицированных Душ. И, следовательно, по существу – таким же одиноким, как Садо, который до недавнего времени и сам весьма смутно мог представить себе, что же это такое – друзья.
Но не только это объединяло старшеклассника из Каракуры, наделенного весьма необычными способностями, и заключенную в искусственное тело Модифицированную Душу. И даже не разделенная на двоих миссия – хотя в схватках с Зависимыми они составляли весьма неплохой боевой дуэт.
За те несколько дней, что прошли с момента появления в тесной квартирке Чада забавной плюшевой черепашки – нового вместилища капсулы с душой Новы, выбранного по совету все того же Урахары взамен слишком уж приметного гигая – выяснилось, что интересы хозяина и гостя во многом совпадают.
Например, им нравилась одна и та же музыка, одни и те же фильмы. Даже привычка Ясуторы после ужина часами наигрывать что-то на гитаре не раздражала Нову – скорее, даже наоборот. Правда, в последнее время такие вот мирные вечера, наполненные негромким перебором струн, выдавались очень редко – за что оба их и любили. Прибрав после ужина, Чад брался за гитару, а игрушечная черепашка садилась напротив, обхватив мягкими лапками плюшевые коленки, и слушала тихие печальные мелодии, льющиеся из-под неожиданно гибких пальцев огромных рук.
А после Садо укладывался спать, и Нова, которому сон был не нужен, всю ночь сидел в изголовье футона, охраняя ночной покой.
И бывало, что за весь вечер они не обменивались и десятком слов – но вовсе не потому, что разговаривать было не о чем.

А еще оба – и Чад, и Нова – были из тех, кто, не задумываясь, готов пожертвовать всем для защиты людей, за которых несли ответственность. Которые, по тем или иным причинам, были им дороги.
Всем – в том числе, и собой.
Как в тот вечер, когда они схватились со стариком из Зависимых. Его Кукла управляла измерениями – почти так же, как Нова.
А ведь почти получилось. План, составленный Новой и призванный освободить малышку Уруру из Куклы этого проклятого Зависимого, был хорош. Почти идеален…
Но силы оказались неравны.
Садо непроизвольно стиснул кулаки, чувствуя, как утихший, вроде бы, ужас снова накатывает ледяной волной.
Кроваво-алые молнии, раздирающие грудь Новы. Обезумевшие от боли бирюзовые глаза. Гигай… да какой, к черту, гигай!.. его тело, отброшенное чудовищной силы ударом, точно изломанная кукла, безжизненно распластавшееся на земле. Аловолосая голова в изодранном капюшоне на плече Рангику…
И крик. Пронзительный хриплый вой боли и безнадежного отчаяния, рвущийся из горла Новы. И такой же вопль – его собственный. Нова!!!
И невозможное, до дрожи в руках, во всем теле облегчение, когда, подбежав, увидел, как тяжело поднимается обожженная грудь под разорванной до пояса курткой. Жив!
А потом… Чад помнил вспышки обезумевшей рейацу, тяжесть лихорадочно горячего тела за спиной. Сорванный голос над ухом – «я в порядке…». Очередной полусумасшедший план, увенчавшийся неожиданным успехом.
Зависимый сбежал, Уруру была спасена, а они…
Рангику снова поместила капсулу Души в гигай – рейацу Новы должна была помочь восстановлению искусственного тела. Ну, так или иначе, к магазину Урахары, на время превратившемуся в штаб-квартиру борцов с Зависимыми, а заодно – лазарет для этих же борцов, Нова пришел на своих ногах. Хотя Чад, пусть и нес Рукию, также пострадавшую в бою с Зависимым, на всякий случай старался держаться поближе к спотыкающемуся аловолосому.
И вроде бы все закончилось. И можно даже сказать, что благополучно – все они остались живы и выиграли пусть небольшую, но передышку…
Конечно, завтра им предстоит следующий раунд смертельно опасной игры, но сегодня – сегодня можно уже отдохнуть, уж это они все заслужили.
И все же напряжение упорно не желало отпускать Ясутору, и, сидя за столом с нетронутым ужином, он продолжал сжимать кулаки в беспомощной попытке…
…чего?!
Оправдаться – хотя бы! – перед самим собой? Не уберег, не защитил… Уруру, Нову…
Да, пусть на этот раз все обошлось – почти обошлось – но велика ли его, Чада, в этом заслуга?
-Чад,- негромкий голос Новы нарушил тяжкое течение мутного потока мыслей.
Садо поднял глаза и… да, пожалуй, что обомлел. Во всяком случае, это слово оказалось наиболее подходящим состоянию, в которое его повергло увиденное…
Посреди комнаты, неловко переминаясь с ноги на ногу под ошеломленным взглядом Ясуторы, стоял Нова… практически обнаженный, если, конечно, не считать одеждой обернутое вокруг бедер полотенце.
И какого черта Урахара отпустил его в гигае? Ах, да… Чтобы восстановился быстрее… Да и игрушка осталась дома у Ясуторы.
Скорее всего, в первую очередь это было удивление – ведь еще ни разу Нова никому не показывался на глаза иначе, как наглухо упакованным в свой скафандрообразный наряд, оставлявший открытыми только точеные кисти рук и бирюзовые глаза в прорези капюшона.
Да, сначала удивление, вполне понятное и даже закономерное. И лишь потом – тихое, ознобной дрожью вдоль хребта пробирающее восхищение.
Гигай… Всего лишь гигай – искусственное тело, созданное в лаборатории гением бывшего капитана 12 отряда Готей. Но… Как же он был красив!
-Чад,- Нова в несколько шагов пересек маленькую комнату, опустился перед ним на колени.- У тебя кровь.
Тонкие пальцы обхватили огромный кулак Садо, заставили разжаться. На окровавленной ладони лежал медиатор – Чад машинально вертел его в пальцах, а когда стиснул кулак, кусочек пластика просто сломался пополам и глубоко впился в кожу.
-Я сейчас.
Нова встал и вышел – в ванную, за аптечкой.
Пока его не было, Ясутора, морщась от боли, вытащил из ранки обломки медиатора и бросил их на стол. Ладонь противно заныла. Ладно, заживет. На нем вообще все быстро заживает – как на собаке, говорил, помнится, дед.
Вернулся Нова с аптечкой. Уселся напротив Чада прямо на пол, открыл коробку с нарисованным красным маркером крестом на крышке, зашуршал, завозился над безропотно протянутой ладонью. По комнате поплыл одуряющий запах медицинского спирта – не забыть бы потом проветрить.
Пока ловкие пальцы стирали кровь, дезинфицировали и бинтовали, Садо наблюдал за сосредоточенным лицом их обладателя.
Нет, не наблюдал… Любовался.
Высокие скулы, тонкий прямой нос, четко очерченные губы, точеный подбородок – от красоты этого лица восторженно замирало дыхание, и сердце начинало биться чаще. А еще почему-то вдруг захотелось прикоснуться – осторожно, самыми кончиками пальцев, провести по светлой, нетронутой загаром коже гладкой щеки, дотронуться до ямочки на подбородке… Погладить, приласкать…
Чад вздрогнул и снова мучительно покраснел, отгоняя непристойные мысли.
Вот только мысли уходить категорически отказывались…
-Всё,- сообщил Нова, поднимая голову и глядя на пунцового Ясутору.- Не туго?
Тот судорожно сглотнул и покачал головой :
-Нет… Спасибо.
Голос предательски сорвался. Аловолосый озадаченно смотрел на Чада, явно не понимая, что с ним творится :
-Ты в порядке?
Садо молча кивнул.
Ну пожалуйста, Нова… Займись чем-нибудь – убери аптечку, или пойди оденься. Все, что угодно! Только не смотри так…
Ясутора опустил голову, по привычке прячась за упавшей на лицо густой челкой.
Ну же, иди! Пожалуйста…
Ледяные – ну конечно, а какими же им еще быть, в квартире холодно, а он так и не оделся после душа – пальцы Новы мягко, нерешительно коснулись пылающей щеки Чада. Тот так и вскинулся…
И замер, встретив взгляд бирюзовых глаз. Всегда спокойные, как море, подарившее им свой цвет, эти глаза сейчас, вот прямо сейчас бурлили двумя водоворотами на побледневшем еще больше лице.
Нежность и боль, и непонимание – почему же, откуда?! Как…
-Чад, я…- Нова не договорил. Не смог.
Но нужны ли были слова?
Широкая теплая ладонь Садо накрыла тонкие пальцы, прижала к щеке. Аловолосый дернулся было отстраниться – пока еще возможно, пока не зашло далеко – но Чад не пустил. Обхватил тонкую талию Новы, притянул ближе… Ближе – как только возможно.
-Нова…- имя, произнесенное охрипшим голосом, таким знакомым и чужим одновременно, ошеломило, обожгло внезапным пониманием.
Так значит… Значит и ты…
Нова поднял руку – медленно-медленно – отвел в сторону жесткие непослушные пряди темных волос. И замер на губах вопрос – потому что взгляд карих глаз зеркалом отразил его собственный.
Никогда… Никогда и ни к кому еще Чад не испытывал того, ему самому пока еще непонятного щемящего чувства, что сейчас переполняло его.
И сделал он то, что было единственно правильным…
Прохладные губы Новы охотно раскрылись навстречу его поцелую. Нежному и немного неловкому – потому что он был самым первым, этот поцелуй.
Аловолосый вздрогнул и прильнул к Садо всем телом, обвил свободной рукой шею.
-Ты замерз…- тем же странно охрипшим голосом прошептал Чад, крепче обнимая Нову.
Согреть, защитить… хотя бы от холода…
Но ему не было холодно – только спорить он не стал, не желая, чтобы Чад его отпускал. Слишком хорошо было в кольце сильных рук. Тепло и так спокойно…
А еще…
Еще вдруг захотелось чего-то большего, чем просто обнимать – и за первым поцелуем последовал второй, и третий. И очень скоро они потеряли счет этим поцелуям. Да и зачем считать, когда можно просто вот так… то ласково, неторопливо… то порывисто и страстно… и снова нежно… так нежно, что замирает дыхание, и бросает в жар… а через мгновение снова пробирает дрожью…
И руки… ласкают, гладят, проникают под одежду… и снова гладят – сумбурно и немного неумело…ведь в первый раз…
У обоих..
-…Нова, я…
-…я тоже…
Но желание идти дальше – еще дальше, как только возможно – сильнее минутного смущения неопытности. А научиться можно и самим. Угадать верное направление по тихому стону, порывистому движению навстречу ласке…
Яркая цветастая рубашка стянута с плеч, и тонкие светлые пальцы спешат за заалевшими от долгих поцелуев губами, скользя по смуглой коже, соленой от пота. Поглаживают, исследуют в поисках самых чувствительных мест.
Чад закусывает губы, силясь сдержать стон, запрокидывает назад звенящую сладкой пустотой голову. И тут же ощущает на горле острый влажный язычок Новы, вычерчивающий раскаленную дорожку – и уже невозможно сдержаться, и он выдыхает этот стон, коротко и хрипло.
Ловит жадным ртом губы аловолосого и снова упоенно целует. Оглаживает худое мускулистое тело – плечи, спину – именно так, самыми-самыми кончиками пальцев. И мелькает где-то на самом краешке сознания удивление – он и не знал, что его руки, способные, как ему самому всегда казалось, причинять лишь боль, могут быть такими нежными.
Полотенце сползает с бедер Новы, падает на пол. От ощущения податливой наготы в ладонях у Чада окончательно сносит крышу. Подхватив Нову на руки, он несет его в крохотную спальню, отделенную от гостиной простыми сёдзи. Позабыв задвинуть легкую створку, укладывает на разворошенный футон свое аловолосое сокровище, опускается на колени рядом.
Нова замирает на смятых простынях, когда взгляд Садо опускается по его распростертому телу. Бледные щеки вспыхивают от запоздалого смущения, но чистая бирюза глаз подернута предательской патиной – в них желание отдаться… принадлежать… целиком…
Запустив пальцы в волосы Чада, Нова тянет его к себе. Ясутора послушно наклоняется, ожидая очередного поцелуя, но вместо этого губы опаляет жаркое :
-…я хочу тебя…
Горячее влажное дыхание щекочет лицо Чада. Нова… боже мой, Нова…
Избавиться от остатков одежды – дело нескольких секунд.
И уже ничто не мешает…
Прижиматься всем телом, нет, не так даже – сплетаться в желании стать одним целым… задыхаться от этого желания, почти невыносимого, от нежности… гладить, целовать… каждый сантиметр горячей, влажной от выступившего пота кожи… обводить языком прихотливые узоры многочисленных шрамов, оставленных на телах обоих бесконечными сражениями…
И чувствовать друг друга – без слов… без этих, совершенно ненужных, сотрясений воздуха…
А когда ласк становится уже недостаточно, но хочется… хочется продолжать, хочется большего… еще большего…
Осторожно – только бы не сделать больно - вжаться в восхитительно обжигающее, туго и непокорно раскрывающееся тело… замереть на несколько мгновений, мучительных от осознания – нет, не получилось… Больно – пусть Нова и привык к боли, подчас куда более сильной, но здесь… сейчас так не должно быть…
И Чад почти готов остановиться, прекратить… Но Нова сам подается навстречу, впуская его глубже. Садо целует закушенные губы аловолосого, шепчет неловкие извинения. Не нужно, мотает головой тот. Сейчас пройдет… ты только… не останавливайся. Продолжай… еще…
Еще глубже, сильнее… вот так… Да!
Оба стонут в полный голос – и плевать, что кто-то может услышать. К черту соседей, к черту шинигами и Зависимых! К черту всё и всех!
Только ты... Самый сладкий... Самый первый... нежный, чуткий, ласковый… горячий и страстный…
Мой! Да… да!

Когда все закончилось – ошеломляюще восторженно, как и должно быть в первый раз – они еще долго лежали на окончательно разъехавшемся футоне, приходя в себя от случившегося. Яркая взъерошенная голова Новы уютно покоилась на плече Чада, тонкие, чуть дрожащие пальцы рассеянно водили по широкой груди Ясуторы. Садо поймал руку любовника, прижал к губам.
Так хорошо… почти невозможно…
Завтра им предстоит следующий раунд смертельно опасной игры. И неизвестно, кто еще пострадает в ней и, может быть, даже погибнет.
Но это будет только завтра. А сейчас…
Сейчас есть только они – вдвоем в целом мире, сузившемся до размеров маленькой спальни. Тепло расслабленных тел и согревшиеся этим теплом две души, наконец обретшие покой друг в друге.
И упорно не желающая уходить уверенность, что так и будет.
Всегда.