Бета : psycho!Linn
Пейринг\Персонажи: Шинджи/Хиори
Рейтинг: PG-13
Жанр:
Дисклеймер: эпиграф принадлежит Марине Ивановне Цветаевой, герои - Кубо Тайто, буквы - алфавиту, фабрики - рабочим, земля - крестьянам
Предупреждение: это гет (вот ужас то, на костер..)
Всей бессонницей я тебя люблю,..
«Всей бессонницей я тебя люблю,
Всей бессонницей я тебе внемлю..»
М. И. Цветаева
Всей бессонницей я тебе внемлю..»
М. И. Цветаева
Все прошлое было под негласным запретом. Словно все, не сговариваясь, заперли сундуки своей памяти на латунные застежки, развесили тонкую, свежую паутину, пытаясь придать той ночи вид забытой в пыли истории. Хиори боролась с мыслями, Хиори сражалась с воспоминаниями, Хиори одерживала микроскопические победы, но даже её сила воли скоро начала давать слабину. Темные, занавешенные бессонницей глаза с красной сеткой на белках тупо и бессмысленно смотрели на неровно вбитый гвоздь на стене. Была ночь, и было тихо; в старом доме, куда их поселил Урахара, пахло плесенью и пылью. Была осень, и было холодно. Босые ноги едва касались грязного занозистого пола, Хиори сидела на продавленном матрасе и блуждала невидящим глазами по противоположной стене. Глаза болели и слезились, но еще были силы сопротивляться сну, она отоспалась вчера днем, когда внезапно подкосились ноги, и Хиори рухнула в сон, как в ледяное озеро: с высоты, с размаху, наотмашь ударив плотную гладь, набрала полные легкие, так, что во рту стало солоно. Но голова все равно тяжелела, и слабели коленки; её снова медленно затягивала прохладная глубина. Хиори сдавила глаза подушечками пальцев, так, что черноту разорвал фейерверк разноцветных точек, и без сил повалилась на бок. Простыни были сырыми и неприятно холодили кожу, усиливая тошнотворные ощущения от затягивающего на глубину водоворота сна. Ей не снились кошмары, не снились товарищи, разрываемые белым костяным нутром Пустых, не снились картины счастливого прошлого, в один миг перечеркнутого. Ей вообще не снились сны, она даже не была уверена, что спит, она просто закрывала глаза, ощущая тошноту и холод, смотрела в черноту, пока её не вытаскивал из этого вакуума, резкий, вышибающий испарину голос:
- Хиори, вставай, твоя очередь готовить завтрак!
***
Сказки любезно умалчивают о том, что случается после спасения принцессы и пира на все тридесятое королевство. Об этом, правда, пишут в дешевых ранобу, которые читает Лав, но там все слишком метафорично и аллегорично. Манга Лизы понятнее и даже нагляднее, но вряд ли её можно использовать как практическое пособие, хотя бы потому, что секс – не та вещь, которой учатся по книгам, тут нужен опыт. Весь опыт Хиори сводится к полупьяным зажиманиям по углам во время офицерских пьянок. Правда, весьма достойный список любовных побед Хирако совсем не добавляет ему уверенности. Потому что одно дело - полузнакомая миловидная девушка из какого-нибудь не очень бедного района Руконгая, согласившаяся скрасить его вечер, а другое дело - Хиори, с повадками ощетинившегося волчонка. Хиори - какое-то кошмарное исключение, исключение, перечеркивающее все, что он знал о девушках и о себе. Став нечаянным свидетелем полузадушенной ночной истерики, он вообще должен был по-братски похлопать её по плечу, а не идти на поводу непривычно беспомощного выражения её лица и припухших, болезненно саднящих губ. Руки Шинджи не слушались, путались в необъятной футболке, заменявшей Хиори ночную рубашку, губы пытались вырвать у упрямой девицы хоть один поцелуй, но она молча и холодно отворачивала лицо, с размаха обрубая жалкие потуги придать происходящему оттенок романтики. Да и какая к черту романтика, когда вместо принца сутулый, некрасивый, большеротый Шинджи, с неловкими узловатыми пальцами. Да и Хиори, издерганная бессонницей, судорожно впившаяся пальцами в его плечо явно не тянет на томную принцессу. Какая к черту томность, когда неудобно, непривычно, жестко от выпирающих костей, потому что они оба словно состоят из острых углов и скрученных в канаты жил, и больно, господи, это же больно, как вообще этим люди занимаются.
- Больно?
- Заткнись.
***
Уже подходя к двери, некрасиво и смешно расставляя испачканные ноги, Хиори слегка повернула голову к сгорбившемуся как вопросительный знак Шинджи:
- А я не залечу теперь?..
Лицо Шинджи исказилось судорогой . Брезгливость и будничность тона покоробила его, и он лишь отрицательно мотнул головой. Удовлетворенная ответом, Хиори бесшумно выскользнула из комнаты.
На старый, ноздреватый, посеревший от плесени кафель ванны лилась еще розоватая вода: Хиори смывала с внутренней стороны бедер слабой струей душа (слишком громкий шум воды мог бы разбудить спящую в соседней комнате Лизу) подсохшие красные и белесые пятна. Её как нарочно занимали лишь ленивые и будничные мысли о том, что надо бы перестелить кровать и незаметно застирать простынь. В её голове не было места тягостным раздумьям и уничижительному самоанализу. В конце концов, всего одна ночь отступления от негласных правил не разрушит с таким усердием построенные ими отношения.
К тому моменту, как она пришла, Шинджи уже перестелил кровать, очевидно, взяв свои простыни, и сидел, полностью одетый, на самом краю кровати. Улегшись на живот, она уткнулась лбом в угол подушки и подложила кулак под подбородок.
- Побыть с тобой, пока не уснешь?
- Не наутешался, что ли?
Хиори отняла лицо от подушки лишь, когда послышался щелчок: Шинджи тихо вышел, аккуратно притворив за собой дверь.