Бессонница

[bleachfic]

Название: Бессонница
Автор: chinpunkanpun
Пейринг: Гин/Кира буквально, Гин/Хинамори ментально, Айзен/Гин случайно
Рейтинг: PG
Жанр: почти ангст, когда не стеб
Краткое содержание: Гину не спится, Кёраку спивается, у Хинамори появляются задатки парфюмера, Айзен невинно распивает чай, а Кира как всегда крайний
Предупреждение: ООС – Хинамори умнее, Гин добрее
Спойлеры: никаких, если вы знаете героев
Отказ от прав: да пожалуйста! =)

Темное ночное небо Сейрейтея уныло топорщилось где-то сверху. Ичимару Гин, мерцая в темноте белым марким плащиком, медленно прохаживался по лесу и вид имел задумчивый и сосредоточенный.
Лес как лес, ночь как ночь. Луна как луна. Хотя нет, какая-то она странная, похожая на неваляшку, тяжелая, грозящая рухнуть вниз и задавить. Сонная, ленивая и наглая, щекочущая ресницы, - пытается заглянуть в глаза и отразиться…
- Bleeding moon… – тоскливо протянул санбантай-тайчо. Протянул, кинул ноту на полузвуке и усмехнулся левым уголком рта. Правый уже устал и начинал подергиваться.
Почему «bleeding»? Где Рукия такую увидела – загадка и тайна великая. Но именно это она орала во всю руконгайскую глотку, носясь по крышам Сейрейтея.
Носилась. Энергичная, зараза. Спит, наверное, сейчас, сон сто десятый видит. Тайчо вздохнул и уронил второй уголок рта. И дружок ее, бабуин недоделанный, без задних ног дрыхнет. А днем летает за своей ненаглядной, сшибая все, что под ногу подвернется, и подвывает. И Кучики-тайчо, аристократ отмороженный, тоже высыпается – настроение у него каждый день нормальное. Смотрит на эту полоумную парочку и улыбку прячет довольную.
Спят все. Абсолютно все. Даже разухабистая компания Мацумото выдула всю ту дрянь, которая всегда в избытке водится у ласковой подруги его детства, и почивает в самых экзотических позах.
И Изуру вернулся с этой попойки. Доплелся до своего футона и отключился. Бедняжка всегда моментально отключается. Даже если засыпать приходилось на новом месте – скажем, в комнате своего капитана – и в непривычной компании – под капитанским боком. Хотя может, он и не засыпал, а ввинчивался в глубокий беспробудный обморок до самого утра.
Гину это даже нравилось. Поначалу. Опять же Изуру имел привычку томно вздыхать прямо в ухо, что было неплохо, успокаивало и создавало ощущение некоего уюта. Спать, правда, крепче от этого Ичимару не стал. Некоторое время его это не слишком волновало. Он разглядывал тени на потолке, которые отбрасывала луна, светившая сквозь сёдзи, и думал о всяких приятных гадостях, по его милости ожидавших того же Тоусона. Капитана девятого отряда санбантай-тайчо не любил. Не то, чтобы он обожал всех остальных… Просто было как-то странно – зачем Айзену-тайчо слепой и, хм, очень смуглый шинигами?
Гин размышлял и вздыхал. Наверное, это мудрость. Или политкорректность. Или еще что-то такое, доступное лишь Айзену-тайчо.
Об этом занятно было думать одну ночь. На вторую тоже какие-то мысли нашлись. И на третью. Потом Ичимару стало клонить в сон. Днем. А это уже раздражало.
Бессонница. Мать ее.
И дело не в душных ночах. И не в мерзкой привычке Изуру беспрестанно вертеться, тыча в беспамятстве в тайчо острыми локтями и коленками. Хотя и это сну не способствовало.
Жара спала. Изуру теперь из тайчевской спальни изгонялся «сразу после». А бессонница осталась. И мысли Гина становились все страньше и страньше…

«Почему все деревья в лесу так настораживающе похожи? Надо будет спросить у Нанао-чан утром», - думал Шунсуй. Давеча он припрятал под каким-то из этих дивных… кстати, что это за деревья? Тайчо поднял голову, озадаченно поскреб подбородок. Подбородок кололся – Нанао-чан давно со зверским видом грозила ему бритвой, но подступиться пока не решалась. – «Хотя если я спрошу, она задумается, что я делал ночью в лесу. Не рассказывать же ей о припрятанной здесь бутыли божественного напитка». Тайчо печально побрел к следующему дереву.
Под которым он все-таки зарыл сакэ?! «Нет, признаваться ей, что прятал выпивку никак не можно. Зато можно сказать, что мне тут назначила тайную встречу юная дева». – Капитан мечтательно зажмурился и обратился мыслями к недостижимому идеалу, который ему так и не повстречался. В эту ночь. Кёраку-тайчо отрешился от всего земного, за что земное ему жестоко отомстило. Он зацепился ногой за внезапно вылезший из земли корень и едва не снёс головой неожиданно выскочившее на дорогу незнакомое дерево. Это было бы очень некстати, потому что после того как Зараки со своим лейтенантом прошлой весной играли тут в прятки, – деревьев в лесу осталось и так немного.
«Нанао-чаан, аптечкууу!!!» - простонал несчастный, потирая ушибленный лоб. И тут его обостренный бесплодным поиском слух уловил осторожные и как бы скользящие шаги. Шунсуй выглянул из-за многострадального древа и увидел светящийся в темноте плащик скучной белой расцветки и весьма приметную сединку.
«Блин, Гин», – прошептал он, и поэтическая половина его души возрадовалась снизошедшей рифме. Оставшаяся же половина безудержно неслась в юдоль печали – тайчо восьмого отряда вполне осознавал, что и сам он не менее заметен, а встреча с Гином ночью в лесу его совсем не вдохновляла. Подобное ему могло привидеться разве что в кошмаре. Лес, полная луна, романтический момент… и вдруг… Гин.
Шунсуй вернул на место съехавший головной убор с этническим уклоном и прижался к земле, уворачиваясь носом от вездесущих травинок. «Шел бы ты домой, Ичимару. А меня здесь нет. Совсем нет. Ну травка, ну цветочки розовые, ну гриб-переросток. А меня здесь нет», - внушал он…

«Да, дружок, тебя здесь нет. И меня здесь нет. Разве шляются капитаны по ночам в лесу?» - Ичимару, не замечая свеженькой розовой полянки, проследовал далее.
И не сказал, что спиртным тянет из-под третьего дерева слева. Сами разберутся. Тем слаще будет радость от воссоединения после долгой разлуки. Хотя сакэ, верно, все равно.

Тоска.
Без конца и начала. Безбрежная и всеобъемлющая. Осязаемая. Беспричинная.
По чему тоскуют капитаны?
По кому тоскуют капитаны?..
Он досадливо дернул головой. Хотелось горячего чая. Хотелось теплого света в комнате. Хотелось…
- Пейте чай, Ичимару-тайчо.
- Непременно, Айзен-тайчо.
- Айзен-тайчооооо!
Топот, стук отодвинутой резко двери, и на пороге сидит испуганная, большеглазая девушка. Капитан пятого отряда извиняюще улыбается бывшему своему лейтенанту и мягко – лейтенанту настоящему:
- Ты снова потеряла меня, Хинамори-кун?
- Айзен-тайчоооо, – она уже увидела Ичимару, смутилась и продолжила громким полушепотом, - вы попросили взять для вас… я зашла… а когда вышла… я беспокоилась… - последнее слышит уже только Гин. Айзен только угадывает – она почти всегда говорит об одном и том же, – я… что я могу для вас сделать, Айзен-тайчо?
- Тебе вставать завтра рано, Хинамори-кун, – голос тайчо всегда негромкий, мягкий и одновременно сухой, как осенняя листва. Тайчо почему-то всегда старается отослать ее, когда поблизости его предыдуший лейтенант.
- У меня чай закончился. Хинамори-чан. – голос чужого капитана неизменно дружелюбный, но вполне возможно скрывающий насмешку, звучал как всегда вкрадчиво. – Вы ведь позволите, Айзен-тайчо?
Тот молча кивнул, и Хинамори, потупившись, принялась разливать чай…
Глаз на него она никогда не поднимала. Протягивая чай – старалась не коснуться его руки…
Потом то ли Айзен сказал что-то, то ли Хинамори просто старалась быть чрезмерно аккуратной и грациозной. Не важно. Она покачнулась. Чуть не упала. Испугалась. И испугалась еще больше, когда он поддержал ее…
Санбантай-тайчо поморщился и ускорил шаг. Часто бывает так, что при полном благополучии, охватывает какое-то смутное чувство недовольства, неудовлетворённости. Хотя чего ещё он мог пожелать для себя? Перспективы карьерного роста давно уже перестали интересовать. Да и что там может быть интересного? Когда ты уже укомплектованный банкаем капитан?
Наблюдать обычное готэйское мельтешение и непомерные амбиции капитанов, лейтенантов и сереньких рядовых – скучно. Устраивать окружающим мелкие неприятности – банально. Нет, ими Гин тоже не брезговал. Но выходило как-то вяло и по-школьному позорно.
Самым забавным оказался вопрос, заданный Шухею с бездумной полупьяни: «Хисаги-кун, а вы хвост Комамуры-тайчо видели?» Юноша в задумчивости расчесал татуировку и последующие дни достал весь Сейрейтей своими распросами.
Ичимару зевнул. Примитив. Тоска.
Но Айзен попросил вести себя прилично. Мягко так попросил. Улыбаясь глазами сквозь очки.
К просьбам капитана пятого отряда он по старой памяти прислушивался. Он в беде не бросит, лишнего не попросит – настоящий тайчо.
Идеал, к которому стремился он в первые годы своего лейтенантства. Или не стремился?.. Пустые разговоры. Пустые мысли.
Санбайтай-тайчо, покружив по лесу, возвращался по тихим улицам Сейрейтея. Он сделал вид, что не заметил риецу спрятавшейся при его приближении хрупкой девушки. Он вообще старался меньше думать о ней. О глазах, смотрящих на него снизу вверх, с расширенными бьющимися живыми зрачками. О темных блестящих жестких волосах, к которым, верно, так приятно-успокаивающе прикасаться…

А на досуге она собирала запахи. У нее уже была небольшая коллекция. Кто еще в Сейрейтее мог с закрытыми глазами, не определяя риецу, понять, кто идет навстречу?
Абарай-кун пах наглаженным полотном его косоде и лаком для волос, которой контрабандой протащили с грунта ребята из 11-го.
Кира-кун – мятой и чернилами. Мятой – еще со времен Академии, а запах чернил добавился недавно, с тех пор, как он стал лейтенантом, увлеченным своей работой и точностью исполнения своих обязанностей.
Этот чужой капитан не пах ничем. Разве что иногда, когда он улыбался не слишком широко, казалось, что где-то рядом распахнулась дверь и из-за нее пахнуло пустынным ветром, несущим мелкие песчинки, солнцем и жаром.
Он всегда был с ней подчеркнуто вежлив. Дыхание его всегда было неизменно ровным. Движения его всегда были плавны, хотя часто за ними невозможно было уследить.
Иногда ей казалось, что она завидует Кире-куну. Это смущало.
Был еще один запах, основа ее маленькой коллекции. Она различала малейшие его нюансы. Азен-тайчо. Запах Айзена-тайчо... Она не могла четко определить его, но всегда безошибочно угадывала. Он был похож на аромат горящей травы, к которому примешивался немного – совсем чуть-чуть – запах металла.
Этот запах она не вспоминала, он уже давно стал ее частью, как рука или голос. Она сосредотачивалась только на нем, когда становилось страшно. Так страшно, как сейчас, когда она ночью чуть не наткнулась на капитана третьего отряда. Она спряталась и думала об Айзене-тайчо. Она знала, что случайно встретившийся ей мужчина, заметил ее.

В кабинете Ичимару-тайчо горел свет. Он не удержался – зашел. Над отчетами старательно ссутулился Изуру.
Даже если выключить свет, его волосы не покажутся темными, но испуганные глаза вполне сойдут за карие.
Он подошел к нему сзади. Изуру дернулся, поднял голову, уставился на капитана, рванулся встать. Его удержала сухая теплая рука, оказавшаяся на макушке.
Санбантай-тайчо приветливо улыбнулся и приоткрыл глаза:
- Тебе страшно? И~зу~ру?..
Всмотрелся и удовлетворенно растянул еще шире тонкие губы.