В ту ночь...

[bleachfic]

Название: В ту ночь...
Автор: Princess Iris
Пейринг: Ичимару Гин/Кира Изуру
Рейтинг: NC-17
Размер: мини
Жанр: romance [вероятно], POV Изуру
Отказ от прав: Ни на что не претендую, кроме своей идеи, своего описания и своей точки зрения
От автора: Этот фик первый из цикла "Чувства к капитану", который я задумала. В каждом из фиков я буду брать POV лейтенанта и описывать так, как я это себе представляю. Предупреждаю о том, что возможен некий ООС и отступление от канона, а также отсутствие каких-либо моментов, которые присутствуют в аниме, ибо я - человек неопытный, смотрела только 55 серий, а про мангу вообще молчу, ибо не читала. Правила читаны, о рейтингах и жанрах известно. По Bleach это мой первый фанфик, не считая гета ИчиРуки. Спасибо за внимание, все нужное описано, если ничего не напугало, просьба прочитать и высказать свое мнение.

Когда я сидел в камере и смотрел в проем окна, а охранник вдруг весьма неожиданным образом рухнул на пол, я резко обернулся и с ужасом посмотрел на лежащее тело. Сам факт того, что охранники просто так не падают, заставлял внутренний голос уверенно нашептывать: «Ничего хорошего из этого не выйдет».
Подняв свой взгляд, я увидел Его. Моего капитана. Все та же улыбка, держащаяся на его лице, наверное, все двадцать четыре часа в сутки. Отрубить стража не составило для него никакого труда, но вопрос в другом: зачем ему это? Зачем он сюда пришел? Что ему надо?
-Хочешь, я спасу тебя, Изуру?
Зрачки моих глаз расширились, и я уставился на него так, словно увидел перед собой огромного Пустого, который протягивал мне одну из своих конечностей и предлагал подружиться, потому что ему очень одиноко. Я весь трясся, словно осенний лист, готовый вот-вот оторваться от родной ветки, и не мог вымолвить ни слова. И дело было, к сожалению, вовсе не в холоде. Меня уже начинала бить крупная дрожь, и казалось, еще немного, и подо мной начнет трястись стул, скача по всей камере, словно какой-нибудь взбесившийся зверь. Тем не менее, я не мог отвести взгляда от этого удивительного Бога Смерти.
-Давай же, Изуру, - он подходит еще ближе и касается руками прутьев решетки.
Я снова вздрагиваю, словно он вырывает меня из задумчивости, и почему-то смотрю на его пальцы. Тонкие, изящные пальцы. Я бы хотел посмотреть на них, когда они сжимают не меч, а, например, кисточку, которая выводит иероглифы на бумаге. Или когда эти пальцы держат чашку с чаем. Но я никогда не видел Ичимару за чем-либо подобным. Вероятно, это странно слышать, однако, это правда. Я не смогу внятно объяснить причину отсутствия информации о нем, да и вряд ли это кому-то нужно.
Возможно, я очень странный синигами, потому что все время, что я провел в камере, я не чувствовал раскаяния. Это ужасно. Но, с другой стороны, я ведь должен защищать своего капитана. Это обязанность лейтенанта. Моя обязанность. Хинамори – моя подруга, и я не отрицаю этого, но, похоже, после убийства Соуске-сама она потеряла рассудок. С чего же сразу подозревать Гина? Даже если у него улыбка на лице, это не значит, что он обязательно должен быть убийцей, верно?
После этого случая в Сэйрэйтэе творился самый настоящий кошмар. Особенно учитывая это вторжение бродяг… Конечно, все было так четко выстроено. Кто-то был склонен винить во всем Рукию. Я не считал, что это следовало делать. Как только становится понятна причина поступка, мотивы для него, все перестает быть таким уж правильным. И эта казнь, и вся эта суматоха, и разговоры о преступлениях. Говорят, что мы чем-то отличаемся от людей. Вы знаете, иногда я думаю, что прожитые годы не всегда добавляют ума, мудрости и далеко не всегда увеличивают количество опыта. Посудите сами, что является причиной всего этого? Ограничение. Сковывание свободы. Постановка каких-то условий. Правила. Все это зовется одним простым словом – правила. Когда кто-то устанавливает правила, всегда есть те, кто захотят их нарушить. В этом наша природа схожа с человеческой, и это видно невооруженным глазом. «Запретный плод сладок», не так ли? И, в конце концов, наступает момент, когда человеку или синигами приходится присутствовать при битве его собственных принципов с этими самыми правилами. Есть законы гласные, а есть – негласные. Есть правила гласные, а есть – негласные. Например, когда вы становитесь лейтенантом, вам не скажут, что в такой-то статье такого-то кодекса писано, что нельзя грубить вышестоящему лицу. Потому что подразумевается, что вы это знаете из элементарных правил хорошего тона. И опять-таки же: правила.
Есть даже заповеди. Одна из них: «Не убий». Посмотрите на капитана одиннадцатого отряда и скажите мне: а не плевал ли он на эту заповедь с самого верха Башни Раскаянья, а? Другая что-то рассказывала про то, что шесть дней в неделю надо работать, а в седьмой отдыхать. Синигами, между прочим, работают без выходных, раз уж на то пошло, а про капитана восьмого отряда вообще лучше скромно промолчать, как обычно и делают все остальные.
Наверное, я кивнул, а может быть, даже тихо сказал «да». Я не помню точно, что я сделал, но капитан освободил меня из камеры так быстро, что я не успел даже глазом моргнуть. А он замер на мгновение и произнес:
-Идем, Изуру.
И я пошел. Потому что я – лейтенант, и я должен подчиняться приказам своего капитана.
Я не знал, куда мы шли, и лишь оглядывался по сторонам, весь обращенный во слух, чтобы услышать, почувствовать малейшую опасность и защитить своего капитана.
Еще до того, как я поднял глаза и увидел Хицугаю-сама, я почувствовал его духовную силу. Эта сила была достаточно велика, чтобы понимать: этот юноша достоин звания капитана.
-Я знал, что найду вас здесь, - проговорил он. Я, может, и не самый наблюдательный, но заметил, что он слишком часто хмурится. Я ни разу не видел улыбки на его лице. Полная противоположность моему капитану. Забавное наблюдение, правда, совершенно бесполезное. И что, что он хмурится? Соберись, Изуру!
Почти физически ощущалось напряжение, несмотря на то, что Ичимару все так же неизменно улыбался. Воздух как будто стал тяжелее, атмосфера была более чем зловещая.
-Я рад, что пришел сюда раньше, чем Хинамори, - доставая меч, почти выплюнул Тоуширо-сама. – Я убью тебя.
Слова эти, естественно, относились к моему капитану. Я оцепенел, но даже не стал вытаскивать меч: бесполезно. Я прекрасно осознавал, что не противник для этого решительно настроенного синигами, так что мне оставалось только ждать. Ждать и верить, что все окончится наиболее благоприятным образом, и все останутся живы, несильно пострадают. Хотя, глядя на то, Хицугая-сама высвобождает свой меч…
Когда в дело вмешалась Хинамори, я с удивлением отметил, что я, оказывается, не единственный пленник, который уже не находился в заключении. Стоит ли на фоне этого события делать поспешный вывод о том, что Рэнджи тоже уже на свободе? Впрочем, сейчас не о том.
Я смотрю на то, как она наставила меч на капитана десятого отряда и плачет. Мне хочется успокоить ее. Сказать по правде, я никогда не обладал особыми способностями к мастерству утешения, но она выглядит такой несчастной, что у меня просто сердце разрывается. Она плачет и признается в своей растерянности, тем не менее, поднимая меч и собираясь напасть на «Снежка». Он отбивается, неохотно, осторожно, видимо, не желая ранить ее, но она действует все напористее. Я не слышал всего, что она говорила о письме Айзена-сама, но, глядя на происходящее, я понимал, что дело явно серьезное и что в своей смерти он винит вышеуказанного синигами. Какие интриги, честное слово, никогда раньше такого не было.
Момо падает от удара Хицугаи, и я едва сдерживаюсь от того, чтобы подбежать к ней и проверит ее состояние. Она и так выглядела очень бледной, когда преградила дорогу Тоуширо-саме (хотя во всем может быть виноват свет луны), а сейчас… Не думаю, что ее здоровье будет на высоком уровне.
Капитан десятого отряда призывает Хёнмимару, и я хватаюсь за свой меч.
-Стой на месте, Изуру, - спокойно произносит Гин, вскидывая руку. Я удивлен, но руку с меча убираю.
-Стой на месте? – усмехается Хицугая. - Беги, Кира!!! Потому что я не могу дать гарантии, что не задену тебя, даже если ты убежишь на десять метров отсюда!
Но я все равно остаюсь на месте. Я хочу знать, что с моим капитаном все будет хорошо. Что он выживет и следующим утром я снова увижу его, улыбающегося, с закрытыми глазами, говорящего мне:
-С добрым утром, Изуру.
Потому что я уже не представляю своей жизни без этого. Я слишком к этому привык. И когда я только успел?..
Меня зовут Кира Изуру, мне уже черт знает сколько лет, я, пожалуй, сам перестал считать или просто забыл на время, сейчас ведь не до того, и я служу лейтенантом в третьем отряде Готей-13. Своего будущего капитана я в первый раз увидел в тот же день, что и Хинамори – своего.
Все началось с того, что я решил стать синигами. Мои родители тоже ими были и погибли на одном из заданий. И я решил пойти по их стопам. Я обещал им: «Я сделаю все, что в моих силах, чтобы попасть туда и стать лучшим из лучших». Лучшим из лучших я, разумеется, не стал, но поступил с первого раза и был зачислен в продвинутый класс из-за своего выдающегося потенциала.
В школе для синигами я нашел друзей и, кажется, стал чуть более открытым. На первой тренировке, когда мы практиковали тридцать первый путь разрушения, все заметили, как метко стреляет Момо и как любит выпендриваться Рэнджи. Позже, после схватки на мечах, когда он, как выразилась наша общая подруга, «снова переборщил», он признался мне, что просто хотел отыграться. А я просто не стал на этом зацикливаться и решил познакомиться с ним поближе. Он – довольно добрый, хороший парень, и я рад, что он – мой друг, на которого я могу положиться. От него исходит такая энергия, заряжающая хорошим настроением. А когда он смеется, так раскатисто и громко, не стесняясь выражения своих чувств…
И все, в общем-то, шло нормально, пока нам не объявили о тренировочном бою с Пустыми в Мире Живых. Признаться, эта идея вдохновила меня, вдохнула новые силы, мне очень хотелось узнать, что там да как. В конце концов, для чего мы пришли в школу? Чтобы уметь справляться с этими тварями. Поэтому я очень обрадовался возможности узнать, на что же я способен.
Когда мы уже отправлялись, следуя по коридорам, к Абарай-куну подбежала Рукия, его подруга, и весьма эмоционально выразила свое мнение по поводу предпринимаемого похода. Рэнджи так бахвалился, что я едва не рассмеялся.
Вообще-то, мне часто говорят, что я выгляжу так, будто постоянно нахожусь в депрессии. На самом деле, я просто немного нервный. Это у меня от матери. Я почти всем пошел в нее. У меня только глаза достались от отца. Он был сильным человеком, очень спокойным и уверенным в себе. Идеальная пара для мамы. Я любил и уважал его за такую стойкость духа. Он всегда говорил очень мудрые, правильные вещи, и я запоминал их, кивая и восхищенно глядя на него.
Мы стояли на крыше и слушали инструктаж от шестого курса, во главе маленькой компании которого стоял Хисаги Шухей. Двое его спутников тоже представились, но я уже не помню, как их звали.
Мы слаженно поработали, и Пустой был уничтожен. Я полагал, что мы вернемся в Общество Душ и Хисаги предоставит отчет о проделанной работе, но все сложилось несколько иначе. На вверенной территории оказался настоящий Пустой, который мигом разобрался с двумя синигами, и Шухей в одиночку противостоял ему, пока Хинамори не бросилась помогать ему, а мы – следом за ней. И неизвестно, был бы он жив, если бы не мы. Он запросил подкрепление.
К тому моменту, когда мы выбежали на более просторный участок, и вокруг нас появилось еще с десяток таких же тварей, а я подумал, что нам не жить, потому что три ученика, которые в первый раз встретились с такой проблемой, и один шестикурсник, который уже был ранен, не лучшие соперники для такого скопища, появилось то самое подкрепление. Это был капитан Айзен и его тогда-еще-лейтенант Ичимару. Они шли уверенно и спокойно, зная, что смогут справиться, понимая, что в состоянии спасти нас.
Я навсегда запомнил это улыбающееся лицо и насмешливую фразу, выражавшую всю степень осознания того, что Пустые для них не более, чем тараканы, мешающиеся под ногами и не способные даже отвлечь их от важных дел своими маленькими, тоненькими усиками:
-О, да их тут совсем немного…
И тогда я подумал, что хочу быть как можно ближе к этому удивительному мужчине, довольно молодому, но уже опытному, такому сильному и пренебрежительно относящемуся к тем, кто мог убить нас, даже не прилагая к этому особых усилий.
И судьба была благосклонна ко мне: я стал лейтенантом. Лейтенантом Ичимару Гина. Я чувствовал себя на седьмом небе от счастья, я готов был смеяться от радости, словно мальчишка, получивший на День рожденья то, о чем мечтал всю жизнь, я думал, что если я подпрыгну, то взлечу и уже больше никогда не смогу коснуться ногами земли, не смогу ощутить ногами твердой почвы. Я готов был отдать ему всего себя, потому что считал, что именно для этого был создан, в этом весь смысл моего существования.
Я был счастлив работать с ним, радовался каждой минуте, проведенной рядом с ним, каждому его жесту, каждому слову, предназначенному именно мне. Мне хватало и этого. До определенного момента. Пока мне не стали сниться сны. Весьма специфического характера. О том, как его руки… и пальцы… и губы… И я теряю контроль, и у меня кружится голова, и дыхание рваное, как будто я весь день только и делал, что отбивался от Пустых.
И сейчас, когда я наполовину заморожен, а руки обездвижены холодом атаки капитана Хицугая, я думаю обо всем том, что было в моей жизни. Что было связано с друзьями и с Ним.
Я не хочу вылавливать из глубин сознания картины о том, как я добрался до своей комнаты, как оттаяли мои конечности, как я смог успокоиться, понимая, сколько всего на меня свалилось за этот день. Известие о смерти капитана Айзена, схватка с Хинамори, временный арест, освобождение, Хинамори-Хицугая-Ичимару-все-это-в-кучу…
В ту ночь… Я не знаю, почему я решил проведать капитана, словно в тумане мои воспоминания о том, как я оказался у него. Помню только, что сидел на татами, наблюдая за тем, как этот удивительный мужчина что-то перебирает на столе, жадно следил за каждым его движением. Движением пальцев, рук, головы. И перед глазами всплывали обрывки моих снов. От которых я, к своему стыду, возбудился. А капитан, словно почувствовав это, медленно, с грациозностью зверя, который загнал свою жертву в угол и знает, что она уже никуда не денется, подошел ко мне, склонился и коснулся моих губ своими. Я широко распахнул глаза, в удивлении глядя на него, но он лишь усилил напор, и я не стал сопротивляться, приоткрывая рот, давая ему доступ к исследованию. Я был совсем не опытен в подобных делах, а потому слегка волновался и даже покраснел. Он повалил меня на татами и стал жадно целовать, так, как будто все время мечтал об этом. А я говорил себе, что это невозможно, и неумело отвечал, прикрыв глаза. В мгновение ока он избавил меня от одежды и припал губами к моей шее, чем вызвал у меня легкий стон. Его руки гладили мой торс, пальцы как будто невзначай коснулись сосков, которые мгновенно затвердели.
В ту ночь я лежал перед ним, обнаженный, смущенный, готовый сделать для него все, что угодно, все, чего он только пожелает, и думал, что эта ночь станет самой счастливой в моей жизни. Потому что мои сны стали реальностью, а когда я напрягся, ощутив его пальцы и выдохнув: «Ичи… мару…», он вдруг открыл глаза и внимательно посмотрел на меня.
-Расслабься, Изуру…
Его красные глаза, казалось, смотрели в самую глубь моей души, и я тонул в них, не желая, чтобы кто-либо спас меня от этой умопомрачительной смерти. Он не стал спрашивать меня, готов ли я, и осторожно вошел, одновременно впиваясь в мои губы поцелуем и заставляя отвлечься от жжения и легкой боли. Он был нежен и аккуратен, внимателен и в то же время страстен. И пусть его лицо напоминало маску, потому что он продолжал улыбаться, а я обнимал его, прижимаясь всем телом и без остановки шепча «Гин», словно какую-то молитву, мне было так хорошо, как никогда не было.
А когда я выровнял свое дыхание и повернул голову, он лежал рядом со мной, ненавязчиво обнимая. Я был счастлив…
…мне снился сон. Я бегу, прорываюсь сквозь бесконечную тьму и кричу: «Капитан… Пожалуйста, не уходите… Вернитесь…»
…с тех пор прошло много времени. Я остался один. А он ушел. Исчез из моей жизни так же легко, как и появился в ней. Я считаюсь временным капитаном, пока не найдут другого. А в голове пугающая мысль: «А если я стану капитаном… Мне тоже когда-нибудь будет предан мой лейтенант. Так же безнадежно будет влюблен…»
…я любил Его. Своего капитана...
«Нет! Нет, я не хочу этого!»
И в те моменты, когда я остаюсь один и закрываю глаза, я все еще вижу себя, бегущего куда-то, прорывающегося сквозь бесконечную тьму, тянущего руку туда, где виднеется удаляющийся силуэт капитана, и кричащего: «Не надо, капитан… Пожалуйста, не уходите… Вернитесь…»