Автор: Тэрадо-сан
Бета: avisnewt
Гамма: ti-san
Рейтинг: PG
Персонажи: Зангецу-квинси, Зангецу-шинигами, монах проницательности (член нулевого отряда), упоминаются Ичиго и король квинси
Жанр: джен
Краткое содержание: Пустой внутри Ичиго слился с его силами шинигами, после чего рождается зампакто
Дисклеймер: мой только сюжет, герои и мир «Bleach» принадлежат Кубо
Статус: закончен
Примечание 1: использованы сведенья из последних глав манги
Примечание 2: (содержит спойлер) читать дальшепоскольку Кубо обозначил, что Зангецу-ос-сан - не зампакто, а сила квинси внутри Ичиго в главе 540, то до рождения Зангецу, имя которого ос-сан присвоил, я называю его "дух-квинси"
читать дальше
«В этом мотиве есть какая-то фальшь
Но где найти тех, кто услышит ее.
Подросший ребенок, увидевший солнце,
Иди к нему смело, возьми же своё».
В.Цой, «Безъядерная зона»
Но где найти тех, кто услышит ее.
Подросший ребенок, увидевший солнце,
Иди к нему смело, возьми же своё».
В.Цой, «Безъядерная зона»
В бессильной ярости дух-квинси чувствовал, как рядом рождается новое существо. То, что было Пустым, теперь становилось душой, очищаясь и наполняясь силой шинигами, которая неизбежно обрекала своих носителей на участие в сражениях, на боль и страдания - на всё то, от чего он хотел защитить Ичиго. Но маленькая жизнь уже зародилась и упала рядом, точно пугливая капелька ненавидимого им дождя, принимая форму занпакто. И теперь сила связала их так, что было не разорвать, не разлить слитого.
Оставалось только принять неизбежное, хотя до этого дня он мог всё, даже отбить притязания короля квинси на Ичиго во время священного отбора.
Новорождённый занпакто кривил сморщенное личико и кричал так, точно в нём собрались все боли мира. Дух-квинси с отвращением отвёл взгляд от его желтых глаз, по-животному блестевших в черноте и увидел причину - под светлой тканью косоде темнел край Дыры, заставляющей страдать каждого Пустого. В остальном он выглядел, как обычный младенец, только очень слабый - наверняка из-за недавнего слияния. Для духа-квинси это было единственной улыбкой фортуны, однако лежащий перед ним являлся не только ребенком во всех смыслах этого слова. Сконцентрировавшись, он старательно наложил заслоны-барьеры на силу занпакто. И только потом подошел ближе, намереваясь швырнуть мелкое отродье подальше, а лучше всего - вниз с небоскрёба, раз уж нет возможности уничтожить. Занпакто непонимающе таращился на него, не переставая кричать. Наиболее поразительное заключалось в том, что он имел такой же невозможно невинный вид, как все младенцы. Дух-квинси страшно удивился, в следующую минуту обнаружив себя склонившимся над ним, но еще большей неожиданностью оказались собственные действия: он взял зампакто на руки и начал мягко укачивать, тихо напевая что-то убаюкивающее, как поступали обыкновенные люди со своими детьми. В результате тот немного расслабился, вцепившись крохотными ручками в ткань его плаща.
Вдруг небо стало темным и низким, поднялся сильный ветер. Не рискуя забираться на раскачивающийся флагшток, дух-квинси присел под отвесной стеной, прижав зампакто покрепче. Вблизи черты детского лица казались копией Ичиго, но самым удивительным было не это. Благодаря своей природе, дух-квинси теперь видел его истинную сущность шинигами и агонию в лабораториях Сейретея, где предатели-капитаны создавали Пустых. Такое было хуже смерти, хуже всего на свете, ведь никакая телесная боль не могла сравниться со страданиями души, превращаемой в безвольного монстра.
Продолжая покачивать пригревшегося под плащом зампакто, дух-квинси злорадно подумал, что с такими капитанами Сейретею и врагов не надо. И при этом искренне сожалел о судьбе погибшего шинигами, постепенно смиряясь с двойственностью собственных чувств. Ведь смысл жизни - в постоянном течении, и горе тому, кто останется неизменным и негибким.
Зато теперь больше не возникало сомнений, как следует поступить. А уж с помощью многовекового опыта не составит труда выдрессировать из зампакто существо, которое способно пережить любое посягательство на свою свободу от обитателей Сейретея и Ванденрейха. Дух-квинси коснулся его мокрых щёк, стирая слёзы - и после провел влажными пальцами уже по своим векам.
– Ну вот, мы плачем вместе. Сам не помню, как давно я не лил слёз, - и тут же прибавил строго, смутившись после невольно вырвавшегося признания: – это был первый и последний раз, когда я потакаю твоим слабостям.
Сверху громыхнуло сильнее, и штормовые небеса развернулись, впуская чужую реяцу - мощную настолько, что могла принадлежать только члену нулевого отряда.
Дух-квинси вскочил на ноги и укрыл зампакто тенью, пряча от незваного гостя в самой дальней глубине своей рейши. Теперь он ощущал внутри себя пустоту, догоревшие угольки той страстной ненависти, которые заставили его на секунду задуматься, а не рвануть ли во внешний мир, чтобы перебить всех шинигами голыми руками. За предсмертные хрипы, кровь и боль каждого убитого квинси. Пришлось напомнить себе, что единственный, кто сейчас важен - Ичиго, и всё, что имеет значение - это защитить его. А месть никак не вписывалась в этот расклад. Уж тем более не ради воспоминаний короля квинси, которыми тот генетически наделил даже своих потомков-полукровок, и сумел ими манипулировать даже из могилы. После чего свёл их в эту могилу ради собственного воскрешения.
Не так давно Эмма-о прошёл совсем рядом и с Ичиго, чтобы забрать в Страну Мрака. Скрепя сердце, дух-квинси признавал, что спас его почти чудом, частью которого, вероятнее всего, стал Пустой.
Постепенно давление чужой реяцу уменьшилось, давая возможность разглядеть встрёпанного толстяка с четками на шее, тут же заоравшего зычным басом:
– Любопытная встреча, квинси-доно! Но начнем с самого важного. В какую сторону направился занпакто? Судя по колебаниям реяцу, он где-то рядом.
Отрицать очевидное было бы нелепо и дух-квинси уточнил с издевательским поклоном:
– Он во мне. И любой, у кого возникнут с этим проблемы, может считать себя очень невезучим.
Толстяк странно перекривил лицо, будто пытался не заплакать, отчего дух-квинси мысленно рассмеялся. В нулевой отряд призывали тех, кто сумел не только дать что-то новое Сейретею, но и подняться до вершин власти с самого низа. Такие выражать чувства наверняка давно уже разучились. Впрочем, даже если умели бы - перед квинси вряд ли бы стали.
Они долго стояли молча, как изготовившиеся к схватке враги, и состязались в молчании; дух-квинси не видел причин уступать. В итоге толстяк заговорил первым:
– Как монах проницательности, я могу видеть многое. Этот зампакто... Сейчас его суть представляет собой нечто неоформившееся. Всегда трудно понять природу нового создания, когда она только ещё зарождается. Но помните: рыба ищет, где глубже, птица - где выше, а Пустой - везде, где рейши.
Дух-квинси промолчал, не видя смысла обсуждать нечто такое, что и так споров не вызывает. По его мнению, разговор получился бестолковее некуда. Ведь он так и не услышал имени новорождённого зампакто, которое именно монаху проницательности полагалось назвать. Иначе зачем вообще сюда заявился? Уж явно не для боя, который следовало начать сразу, пользуясь эффектом неожиданности. А ставленник Короля Душ не мог быть плохим стратегом по определению. И следующая фраза подтвердила, что он умеет планировать не только бои:
– Вы, квинси-доно, наверняка сами уже поняли, насколько уникальная ситуация у Ичиго: как наполовину квинси и наполовину шинигами, он идеально подходит, чтобы исправить... Впрочем, не вижу смысла загадывать наперёд. Всё равно сила дана ему по праву рождения, которое невозможно отнять или отвергнуть. Ещё никто не переспорил судьбы.
Не торопясь отвечать, дух-квинси нехорошо прищурился. Ему не было дела ни до назиданий, ни до предопределений, сакральных истин и прочей мистики. Он знал одно: любой, кто посмеет посягнуть на право Ичиго распоряжаться собственной жизнью, должен умереть. А необычная природа новорождённого зампакто тут поможет, станет их общим плевком в Сейретей.
Откровения монаха проницательности поражали своей сумбурностью. Это наводило на мысль, что тот произносил фразы, надеясь зацепиться за что-нибудь и потом уловить реакцию. Значит, воплощения сил Ичиго для него остались загадкой, которую следовало сделать ещё более недоступной для чужого понимания. В то же время появилось странное нежелание врать и изворачиваться - напротив, хотелось заорать, выплёскивая всё накипевшее. Прямо как Ичиго... Дух-квинси потянулся поправить очки, остановил себя на середине движения и наконец ответил:
– Нет той судьбы, кроме той, что творим мы сами. Тот, кто знает себе истинную цену, никогда не уподобится ни зверю без души, ни ангелу без плоти. Это слова Шекспира, любимого поэта Ичиго, - пояснил он бесстрастным тоном школьного учителя, наслаждаясь замешательством собеседника. Пусть теперь поломает голову, выискивая смысл и скрытый подтекст. Но навряд ли догадается, даже если Шекспира прочтёт, ведь всё сказанное послужило лишь набором удобных фраз к ситуации.
От удивления монах проницательности сумел оправиться быстро. Теперь его присутствие уже не вызывало агрессии, хотя ощущалось по-прежнему остро. Неожиданно мягко он сказал, благожелательно улыбаясь при этом:
– Спасибо, квинси-доно. За то, что именно вы защищаете. Поверьте, никто из нулевого отряда не станет насильно тащить Ичиго в Сейретей или отдавать такой приказ другим шинигами. Но рядом рыскают прихвостни Айзена Соуске, которые следят за ним с самого рождения, команда Гинджоу и многие другие, которым чужая сила не даёт спокойно спать. Поэтому вам с занпакто не следует терять бдительности. Его имя Зангецу. Прощайте, мы больше не увидимся, - и, не дожидаясь ответа, исчез.
– Ну и дела! - изумлённо выдохнул дух-квинси, подводя итог своим сумбурным размышлениям. – Хотел бы знать, с какой стати со мной поделились такими стратегическими сведениями.
Поймав себя на том, что говорит вслух, он невесело рассмеялся. Сейчас его некому было услышать, а звать занп... Зангецу ещё слишком рано. Пусть отдыхает в его рейши, которая понемногу затянет Дыру, а с ней заберёт и боль. Или Зангецу уже слышит его, раз они теперь вместе? И не обидится ли за невнимание, когда так беспомощен? Наверняка дух-квинси не знал, поэтому должен был довольствоваться одними словами, которые теперь щедро лил из неисчерпаемых источников своей памяти.
Так совпало, что начало его рассказа о мире духов и зампакто сопроводил далёкий раскат грома.