Маленький презент.

[bleachfic]

Название: Нечто, отражённое в серых глазах
Автор: Штирлиц.кун
Фандом: Bleach
Бета: предпочла оставаться не рассекреченной
Персонажи: Улькиорра|Орихиме
Жанр: ангст, TWT,POV Улькиорры
Категория: джен
Предупреждение:ООС( всё, созданное не мангакой, является ООС)
Рейтинг: PG
Размер: мини, виньетка
Дисклеймеры: отказываюсь
Размещение: с моего согласия
От автора: Очень советую во время прочтения слушать "Лунную сонату" Бетховена. Эта экстра к прочтению обязательна, иначе ничего не поймёте. Жду мнений)

читать ?

Отчаяние. Что такое отчаяние? Нечто, порождаемое безысходностью, не более. Безысходность же в свою очередь порождается отсутствием путей отступления или решения проблемы, стоящей перед тобой. Но когда пред тобой нет ничего и позади тоже ничего нет, справа и слева и даже вверху или внизу всё отсутствует - не это ли беспредельное ничто? И тогда в моём сознании за всеми вратами отчаяния стоит Ничто, за зелёными, за чёрными и за белыми. И за оранжевыми вратами оно тоже притаилось, отражаясь в серых глазах. В небытие нечего терять. В нём нет ничего. Разве не это есть счастье?

Пейзаж не меняется, сколько бы я ни шёл. Всё в приглушённо темных тонах, раздражающих взор. Нет никого и ничего, и жизни здесь тоже нет места. Сколько уже прошло? Час ли или год, десятилетие или всё-таки век? Время - песок, его много здесь, ему нет ни конца ни края. Вечность играет в прятки. Видимо, это и есть небытие. И, наверное, было бы невыносимо, если бы не…

Голос. Я не знаю, услышал ли я его, как только попал сюда или же значительно позже. Это ровным счётом ничего не меняет. Повсюду тишина, которая паучьей сетью оплела вечность. И только голос разрывает её на миллиарды осколков, песчинок. Он несёт в себе память, воспоминания о чём-то далёком.

Когда я видел её, мне казалось, что она ослепляет солнце, но её заперли в темнице. Теперь она довольствуется лишь тенью от луны. И мне это приносило странное чувство удовлетворённости. Рождённая светить, она пропитывалась нашими темнотой и пустотой. Или моими? Это было странно. Для меня было очевидно с самого начала, что она теперь погрязла в нашей трясине, что ей не уйти, ведь пустота пожирает всё изнутри и обратного пути нет. Это безысходность и отчаяние, никак иначе. Но она верила в обратное, лепетала что-то своими губами про друзей или душу, отказывалась от еды и вела себя стойко. Как нелепо.

Я не помню, как она выглядела. В моей памяти остались лишь оранжево-белая клякса и большие серые глаза. И в них, как и в ней, не было ничего или было ничто.
Этот разрывающий вечность голос появился, когда я в очередной раз задавал вопросы пустоте, не надеясь, а может, и не желая получить ответа.

- Если её рука, что тянется ко мне, и есть душа, то почему она потянулась ко мне? Не понимаю.
- Потому что твоя душа потянулась к моей душе, - как гром среди ясного неба откуда-то знакомые набор звуков, тембр. Вспомнить бы, откуда они знакомы мне.
- Всё стало ещё запутанней. Почему же моя душа потянулась к её душе?
- Потому что ты захотел впустить меня в свою безграничную пустоту. Не заполняя её, но делясь ею.

Сейчас мне стало понятно, что это было невозможно с самого начала. Я - Пустой, а она женщина, человек. И как ни старайся, она не стала бы одной из нас. А я не стал бы человеком. Это знание априори, не требующее доказательства. Не-воз-мож-но.

- Я пришла тебя будить, но ты сам проснулся. Я удивилась. Но это успокаивает, когда знаешь, что Улькиорра-кун может спать, - её губы были растянуты в улыбку. Да, те самые губы, которыми она лепетала что-то про своих друзей, веру в спасение и прочие невозможные вещи.
- Улькиорра. Я сказал, не обращайся ко мне, будто бы я человек. Когда обращаешься ко мне, говори «Улькиорра». Называй меня только так.

Это всё в корне безнадёжно и сей факт никто и ничто не может изменить. Я - вражеская единица, сторожевой пёс, стерегущий её темницу, а она пленница, пришедшая, чтобы защитить тех, кого называют друзьями. Мне приказано убивать тех, кто ей дорог, и это совершенно не доставляет мне неудобств. А она не перестаёт верить в то, что они останутся живы. В моём идеально просчитанном плане затаилась ошибка тогда, когда я понял истинный смысл слова «безнадёжно». Без-на-деж-ды.

- Ты должна оставаться в живых, пока Айзен-сама не прикажет обратного. Ешь. Или мне стоит применить силу? Может быть, ты хочешь, чтобы я связал тебя и кормил с ложечки?
- Садо-кун жив.
- Надоело. Это не имеет никакого значения. Что ты хочешь услышать? «Не волнуйся, я уверен, что жив?» Отвратительно. Я тебе потакать не собираюсь. Я не понимаю, почему ты так беспокоишься о нём, даже не зная жив он или нет. Вскоре все твои товарищи в любом случае умрут. И что с того, что один из них умер раньше? Они должны были это знать с самого начала.
- Прекрати!…
- А если не знали, то они просто глупцы. Если это так, то на твоём месте я бы хохотал. Почему ты этого не делаешь? Я бы рассердился, видя, как жалкая кучка неудачников попала в Хуэко Мундо, не зная с чем им придётся столкнуться, - в следующий момент ко мне пришли понимание безнадёжности вместе с едва ощутимой пощёчиной.
- Я вернусь через час. Если ты всё это не съешь, мне придётся запихивать в тебя еду силой.

Глупо, как же всё это невыносимо глупо. Не понимаю и понимать не хочу. Во мне нет Ничего, а в её серых глазах отражается Нечто. Я не нарушу приказ. А она, эта женщина, не чувствует страх и проверяет мою пустоту на прочность. Отчаяние потихоньку отворяет врата, те самые немыслимые оранжевые врата. Оно хочет попытаться доказать, что это Нечто лишь мерещится мне. Но ответ заранее известен. Все попытки тщетны. Как глупо. Не-вы-но-си-мо?

- Ты боишься меня, женщина?
- Я не боюсь. Я не боюсь…- в её серых смиренно глубоких глазах отражалось то, на что смотреть было невыносимо. Да, это была надежда, обращённая ко мне.
- Вот как.

Но сейчас об этом думать бессмысленно. Я один в пустоте. И это есть счастье. Ведь, если это не счастье, тогда что такое счастье? А, может быть, счастье в том, что здесь я слышу этот странный голос. Иногда мне кажется, что нет ничего важнее и существеннее в данный момент, чем то, что он мне отвечает. Хотя зачастую ответы абсурдны и лишены всякого смысла. Но это совершенно не напрягает.

- Улькиорра-кун, хочешь я когда-нибудь приготовлю тебе что-нибудь из своих блюд? Мне кажется, что вкусная еда может сделать людей капельку счастливее. Я хотела бы, чтобы ты однажды попробовал то, что я приготовлю.
- Женщина. Что такое счастье?
- Счастье? Ну… Это когда друзья рядом, когда солнышко светит, когда ты наелся вдоволь и сидишь очень довольный, или когда плюхаешься в сугроб и делаешь «ангела», когда все твои любимые люди счастливы. Да, всё это - счастье.
- Вот оно как, ясно.

Это представление о счастье совершенно нелепо и глупо. Но у меня появилось странное ощущение. Люди что-то говорят об ощущении тепла. Но это не тепло. Точно, это нехватка чего-то. Чего-то важного, понять бы чего... Пустые чувствуют только голод и руководствуются им же. Им всегда мало пищи. Но я хочу не пищи. Мне внезапно стало недоставать чего-то иного.

- Улькиорра-кун, я хочу кое-что сказать тебе. Сейчас – последний раз, когда ты можешь услышать мой голос, потому что твоя пустота его заглушает... Прощай, Улькиорра-кун…
- Стой. Куда ты, женщина?

…Тишина… Что ж, так и должно было быть. В ней всегда было Нечто, поэтому она не смогла бы вечно пробыть в Пустоте. А во мне до сих пор есть Ничто. Есть ли? Этот вопрос внезапно стал сбивать меня с толку. Неужели это Ничто пропало? Такое наверняка невозможно. Но чувство нехватки никуда не уходит. Значит, ощущение переродилось в чувство. Вот оно как. Тогда встаёт другой вопрос: и что теперь делать? Эй, женщина, ты знаешь ответ? Наверняка знаешь, но не можешь ответить. Вот только сейчас ответ на этот вопрос тревожит меня больше всего. Я хочу знать ответ. Что ж, видимо, моей душе стоит потянуться к тебе ещё один раз. Ощущение заполнения неприятно, но …

Я вижу белый, поражающий своей чистотой, чёрный, обрекающий на полноту и углубление, и зелёный, цвет моего отчаяния. Да, я увидел всё это, отражённое в серых глазах.