На память. Часть вторая.

[bleachfic]

Название: На память. Часть вторая.
Автор: Amaltiirtare-the-witch
Фэндом: Bleach
Персонажи: Гриммджо/Тоширо
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: ООС
Размер: мини

Жизнь продолжается. Сейчас за окном – поздняя осень, ветер гоняет по улицам разноцветные листья, небо хмурится, вот-вот начнет моросить неприятный мелкий дождик. Но после осени придет зима, с ее ледяными узорами, снежными вихрями и большими сугробами, в которых так любит резвиться малышня. За зимой - весна, природа очнется и расправит крылья, деревья вновь покроются сочной зеленью, зацветет сакура и в воздухе запахнет ароматом луговых трав. За весной придет жаркое, солнечное, яркое лето, наполненное визгом плескающихся в речке ребят, а лейтенантские попойки станут более частыми. Так было всегда и так будет впредь. Ничто не помешает жизни идти своей размеренной поступью через время.
Тоширо вздохнул, последний раз взглянув в окно, и снова углубился в отчетные бумаги отряда. Победа - победой, а бумажную работу никто не отменял. Матсумото уже тихо посапывала за своим столом, с головой зарывшись в документы, так что приходилось выполнять всю работу самому. Сейчас со-тайчо требователен, как никогда раньше. После предательства трех из подчиненных ему капитанов, он контролировал всех оставшихся капитанов Готэй, устраивая постоянные проверки. Ужесточился надзор за шинигами, выполняющими миссии на грунте. Они должны были выходить на связь с Сейрейтеем несколько раз в день, и горе тому, кто осмелится ослушаться. А если он не вернется к положенному сроку, то такой шинигами сразу же считался предателем, и наказание следовало незамедлительно.
Но за всеми этими крайними мерами многие видели лишь одно: страх. И страх не очередного предательства и появления еще одного претендента на роль Бога, а страх потерять власть, уже начавшую шататься. Методы со-тайчо уже не могли конкурировать с взрывным рыжеволосым риока, ворвавшимся в жизнь Общества Душ. Куросаки не шел на поводу у должностных инструкций, все решения принимал по велению своего сердца. И такой подход, к удивлению и раздражению Ямамото-тайчо, нашел немало последователей не только среди рядовых шинигами, но и капитанов. Это настораживало. Даже те, кто чтил веками устоявшиеся традиции и беспрекословно подчинялся приказам, теперь ослушались его. Генрюсай чувствовал, что это начало новой эры, когда не все решения будут приниматься в соответствии с принятыми нормами, и грядет время, когда мнение вышестоящего по званию уже не будет единственно верным. Поэтому, даже понимая это, он пытался как можно дольше удержать то, к чему он так привык. К полному подчинению и точному исполнению его распоряжений.
Тоширо отложил кисточку и потер глаза. Надо идти спать, уже поздно, сидеть дальше нет смысла, все иероглифы расплываются, превращаясь в непонятные кляксы. Часть документов можно оставить на завтра. Он вышел из комнаты и направился к себе, по дороге прокручивая мысли, которые не давали ему покоя уже довольно давно. Из Уэко по-прежнему никаких вестей. Там сейчас работает одиннадцатый отряд, во главе со своим капитаном, Зараки. Но сообщений о местонахождении арранкаров, которые теоретически могли выжить, не поступало. Последним, кто видел Гриммджо, был Ичиго. С его слов выходило, что Секста был сильно ранен, но остался жив. Значит, за время сражения с Айзеном, он мог найти себе укрытие.
Хитсугая устало опустился на кровать. Он не знал, радоваться ли тому, что Джагерджак выжил, или нет. И не знал, чего он так ждет все это время. Того, что Секста даст о себе знать? Тогда ему, как капитану Готэй, придется доложить об этом Ямамото со-тайчо. Результатом будет казнь. Таков приказ. Тоширо разделся и забрался под одеяло. Эти вопросы мучили его с того самого момента, когда он шагнул в раскрытую пасть гарганты, тогда, в Уэко. Он молчал все это время, никому не доверяя. Он не мог. Все произошедшее было слишком неправильно и зашло так далеко, что он и сам уже запутался в своих ощущениях. С каждым новым днем, он увязал все глубже и глубже, пытаясь понять, что он чувствует, старался услышать свой внутренний голос, ему хотелось хоть как-то разобраться в себе. Если бы он мог спросить совета, все было бы намного проще. Но он боялся, что его неправильно поймут, или начнут считать слабаком, который не в состоянии самостоятельно решить свои проблемы. Ему очень хотелось довериться кому-нибудь очень близкому, кому-то, кто его поддержит и хотя бы выслушает. Но таких людей рядом не было. У Момо достаточно своих проблем, она до сих пор переживает за своего бывшего капитана и ни о чем, кроме него, не может думать. А к Матсумото он не хотел обращаться. Это грозило тем, что лейтенант начнет его подкалывать, шутить, что ее тайчо наконец-то повзрослел. Она так сетовала на то, что у него до сих пор никого нет. Считала, что он был бы немного помягче и меньше придирался к ее работе. Поэтому, приходилось держать все свои мысли при себе, надеясь, что настанет тот день, когда его бремя станет легче.
Возможно, новое задание в Генсее поможет ему отвлечься и немного отдохнуть. В последнее время участилась активность пустых в столице Японии, Токио. Туда отправляли небольшой отряд из нескольких шинигами, а Тоширо должен был находиться там для поддержки, если вдруг противник окажется сильнее, чем они предполагают. Его заданием было получать информацию от рядовых и потом докладывать лично со-тайчо. Хитсугая надеялся, что данные не врут, ему очень хотелось провести бой с сильным противником, чтобы разум на некоторое время забыл обо всем, что его мучает, и наконец-то сконцентрироваться на чем-то другом. Поэтому он с радостью согласился сопровождать отряд, когда на собрании капитанов Ямамото-тайчо выдвинул предложение патрулировать Токио некоторое время, чтобы узнать побольше о пустых в этом городе.
Но его ждало разочарование. За два дня не было ни единого случая появления неприятеля в черте столицы. Он целыми днями бродил по городу, в надежде, что вот-вот датчик подаст сигнал. Но все было спокойно. Тоширо облюбовал себе крышу одного из зданий, проводя там большую часть времени, наблюдая за небом. Ему нравилось встречать тут рассвет и провожать закат. Каждый день облака окрашивались в разные сочетания красного и золотого цветов, если день был ясным, или лучам солнца приходилось пробиваться сквозь рваные серые дождевые тучи. Дождь он тоже полюбил. Когда начиналась гроза, он поднимался на крышу, забирался под небольшой навес, усаживался, и смотрел, как капли собирались в ручейки, стекая вниз, по стенам, превращаясь в большие лужи на асфальте. Глядя на сбитые с деревьев листья, которые проносил мимо поток воды, Тоширо представлял, что это его тяжелые мысли, пытаясь отпустить их от себя, чтобы дождевая вода забрала их с собой. Такая терапия помогала ненадолго, вскоре спутанный клубок мыслей снова возвращался на свое место.
Дождь прекратился только к вечеру, когда солнце уже село, и на улицах зажглись фонари, свет которых отражался в мокром асфальте белыми разводами. Хитсугая вылез из своего укрытия и спустился по пожарной лестнице вниз, в небольшой переулок между домами. Здесь никто не ходил, а ему не хотелось привлекать к себе лишнее внимание. Он уже устал отбиваться от бдительных прохожих, которые завидев подростка, спускающегося с крыши, тут же хватали его за шиворот и читали лекции о правилах безопасности. Это было еще полбеды, самое страшное, если ему попадалась какая-нибудь сердобольная женщина, которая тут же требовала адрес его родителей, грозясь позвонить в полицию. Поэтому он предпочитал покидать свой наблюдательный пост таким образом, чтобы его никто не видел.
Как всегда, лестница заканчивалась не совсем у земли, точнее, совсем не у земли, а на уровне второго этажа. Для Тоширо это никогда не было проблемой, он немного повисел, держась за последнюю ступеньку, и спрыгнул. Но в этот раз ему не повезло. Дождь намочил валявшуюся на асфальте картонную коробку, на которую как раз и приземлился подросток. Ноги разъехались, пытаясь сохранить равновесие, Тоширо немного отклонился назад и тут же упал, приземлившись пятой точкой в аккурат между двумя огромными мусорными баками, доверху набитыми всякой дрянью. Потерев ушибленный локоть, он попытался встать, оперевшись ладонью на один из баков, но черные мешки с мусором, громоздившиеся на нем, от малейшего толчка сместили центр тяжести и повалились на незадачливого шинигами. Запах был просто ужасный, Тоширо изо всех сил пытался выкарабкаться из-под завала на свежий воздух. Откинув верхние мешки, и глотнув, наконец, вечерней прохлады, он начал разгребать остальные. На его глаза попалась маленькая деталь. В метре от него стояли мужские кроссовки. Хитсугая замер. Уши начали понемногу приобретать пунцовый оттенок. В такую ужасную ситуацию он еще не попадал.
- Ты чего в помойке забыл, мелкий? Или вам уже даже паек не выдают?
Этот голос невозможно спутать. Резкий, насмешливый, низкий и немного хрипловатый, как будто разрядом молнии отозвался в голове у Тоширо. Он медленно поднял глаза на стоявшего рядом человека, как будто не хотел верить в то, что происходит. Но фирменный оскал во все тридцать два белоснежных зуба и растрепанная шевелюра голубого цвета не могли принадлежать никому другому. Гриммджо Джагерджак, Секста Эспада, собственной персоной. Стоит рядом, в одном из закоулков Токио, и не в привычной белой форме и с мечем на поясе, а в обычных джинсах и футболке. Тоширо молчал.
- Ты, это, головой тюкнулся, что ли? – Гриммджо внимательно посмотрел на парня. – Чего молчишь? Скажи хоть что-нибудь. Скажи «мама».
- Иди к черту, - пробормотал себе под нос Тоширо. Вот теперь он точно уверен, что это Гриммджо.
- Ну, тоже неплохо, - рассмеялся арранкар. – Долго там сидеть собираешься?
Подросток насупился, барахтаясь под мусорными мешками в попытках выбраться.
- Руку давай, чучело шинигамское, - вздохнул Гриммджо, протягивая Тоширо ладонь.
- Сам чучело, фрик крашеный, - фыркнул тот, но все же взял арранкара за руку.
- Ой, а мы уже и ругаться научились? Какой ты уже взрослый, - с издевкой протянул Секста. И тут же увернулся от удара в живот, которым собирался наградить его Хитсугая. – Ручками поменьше маши. Второй раз я тебя вытаскивать не буду, если снова в мусорке окажешься.
- И не надо, - ответил Тоширо, потирая локоть.
- Ладно, договорились, мелкий, - ухмыльнулся Гриммджо.
- У меня есть имя! – Подросток уже хотел было добавить: «Меня зовут капитан Хитсугая», но дикий хохот собеседника сгубил его желание на корню.
- Да? И какое же? Господин Картофельные очистки-в-волосах? Или Капитан Помойка?
Тоширо провел рукой по волосам и стряхнул мирно покоившиеся на них бытовые отходы. Так ужасно он себя еще не чувствовал.
- Ладно, пошли, - Гриммджо перестал смеяться, теперь уже серьезно глядя на парня. – Не думаю, что тебе стоит появляться перед остальными в таком виде.
Подросток нехотя поплелся за арранкаром. Хорошо, что сейчас уже поздно, да и дождь разогнал всех прохожих уже давно, так что никто его не увидит в таком кошмарном состоянии. Но главное, чтобы на пути им не попался кто-нибудь из патрульной группы шинигами. Тогда будет уже не до переживаний за свой внешний вид, проблемы будут гораздо серьезнее.
- Все, пришли. Веди себя прилично, у меня соседи придирчивые, - Секста открыл дверь, пропуская Тоширо вперед. – Думаю, нам лучше пойти пешком, - усмехнулся он, глядя на подростка, старающегося быть как можно незаметнее.
Тоширо согласно кивнул. На улице это не так чувствовалось, но сейчас, в подъезде дома, он ясно ощущал, как сильно от него воняет помойкой. Ехать в лифте было бы пыткой, как для него, так и для Гриммджо. Так что они поднялись по лестнице на пятый этаж и остановились у двери в квартиру. Вынув ключи, арранкар принялся отрывать замки. Тоширо отметил про себя небольшой серебряный брелок в виде клубнички, украшавший связку.
- Куросаки подарил, - не оборачиваясь произнес Гриммджо.
Парень удивленно взглянул на обращенную к нему спину арранкара. У него что, глаза на затылке?
- Да достали вы меня уже с этими вопросами, - улыбнулся Секста, посмотрев на шинигами. – Я уже обещал ему голову оторвать при встрече за такой подарок. Ну, че стоишь на пороге, проходи, что ли, гостем будешь.
Немного посомневавшись, подросток все же зашел в небольшую, но на удивление чистую прихожую. Гриммджо уже исчез в одной из комнат и, судя по звукам, что-то искал. Тоширо остался, не решаясь пройти дальше в квартиру. Осмотревшись, он заметил висевший на стене плакат. На нем были нарисованы зайчики Чаппи в разных жизненных сценах, на которых иногда залезали красивые узоры, вившиеся с другого угла плаката. Все это великолепие было разбавлено яркими картинками, повествующими о приключениях какого-то лысого человечка, который постоянно попадал в неловкие ситуации. Вот он пытается поймать рыбу в реке, но та утаскивает его за собой на дно и хочет скормить своим детенышам, а вот несчастный человечек поругался с павлином, и тот в отместку украл у него одежду, пока он спал, и бедному человечку пришлось идти через весь город за своей формой, которая была привязана к шпилю самого высокого здания. Тоширо смутно вспомнил, как совсем недавно Мадарамэ из одиннадцатого отряда гонялся за Юмичикой, грозясь убить его и закопать по самой большой сакурой в саду капитана Кучики за то, что тот насадил его одежду на флюгер поместья все того же капитана Кучики.
- Держи, скунс, душ там.
Повернувшись на звук голоса и открыв рот для возмущения, подросток встретил лицом полотенце, которое Гриммджо заботливо швырнул в него. Не дожидаясь, пока Тоширо сообразит, что ответить, арранкар ушел на кухню.
- И не задерживайся, мне тоже надо.
Взяв полотенце, парень пошел в указанном направлении. В ванной его тоже ждал небольшой сюрприз. В виде душевой занавесочки с яркими красными клубничками. Присмотревшись, он заметил, что на кранах с горячей и холодной водой вместо скучных синего и красного кружочков тоже уютненько примостились маленькая клубничка и маленькая голубика. « Это у него крыша поехала, или это Куросаки окончательно свихнулся?», - подумал Тоширо, но решил отложить выяснение этого вопроса на потом. Наконец-то можно принять душ и смыть с себя эту вонь. Он не глядя взял с полочки бутылек и щедро выдавил себе на макушку приятно пахнущую жидкость. И вскоре очень пожалел, потому что из-за обильной пены, стекавшей с волос на тело, он стал похож на маленького снеговика. Сильный мятный запах ударил в нос, Тоширо громко чихнул, с трудом убирая лезшие в глаза белые пузыристые облачка. Лицо ощутимо щипало, глаза начали слезиться. Кое-как нащупав краны с водой, подросток наконец-то смыл с себя густую пену.
Вытеревшись полотенцем, он обернул его вокруг бедер и вышел из ванной, наслаждаясь свежестью. Все же, быть чистым это здорово. Зайдя на кухню, подросток застал Гриммджо с бутылкой пива в руках. Посмотрев на мокрого, но довольного парня, и заметив, что уголки его губ чуть приподняты в едва заметной усмешке, Гриммджо лениво потянулся и сказал:
- И Исиду я тоже убью. Путем пришивания к Орихиме грубыми нитками и очень толстой иголкой.
Микроволновка, старательно что-то готовившая все это время, запищала, сообщая о том, что она выполнила поставленную перед ней задачу. Вытащив тарелку, Гриммджо поставил ее на стол перед Тоширо. На тарелке покоилась дымящаяся пицца.
- Ужин подан.
Подросток поднял глаза на арранкара.
- Другого ничего нет, так что ешь это. – Гриммджо поставил пустую бутылку из-под пива на стол рядом с раковиной, к остальным бутылкам.
Тоширо вздохнул и принялся жевать предложенную пиццу. На вкус она была как размоченный картон, тесто липло к зубам и нёбу, как пластилин.
- Спасибо, - сказал он, пытаясь протолкнуть в горло последний кусок. Хотя, надо ли говорить спасибо за попытку отравления некачественными продуктами, еще вопрос.
- Да не за что, - ухмыльнулся Гриммджо. – Пошли в комнату, я покажу, где будешь спать.
- А я здесь что, на ночь остаюсь? – Тоширо стало немного не по себе.
- Одежда все равно до утра не высохнет.
- Но я должен сообщить в Сейрейтей о результатах сегодняшнего дня.
- Сообщай, кто тебе мешает, - Гриммджо пожал плечами, выходя из кухни.
Подросток встал и пошел за ним.
- Располагайся, - Секста указал на лежащий на полу футон. – Докладывай, кому ты там собирался, пока я в душе. Капитан Хитсугая, - ухмыльнулся Гриммджо, и направился в ванную.
Никогда еще к нему не обращались с такой издевкой. Чертов арранкар, даже это смог сказать так, что у него внутри все сжалось. Но нужно успокоиться, чтобы Ямамото-тайчо не заподозрил неладное. Сделав пару вдохов и выдохов, Тоширо взял передатчик. Но, к его удивлению, со-тайчо не был так придирчив к его докладу, как обычно. Просто выслушал, задал несколько вопросов, касающихся организации патруля и дисциплины в отряде, и пожелал своему капитану удачи. Подросток вздохнул с облегчением. Что ж, самое трудное позади. Теперь можно отдохнуть.
Тоширо забрался под одеяло, удобно устраиваясь на футоне. Он уже закрыл глаза, приготовившись ко сну, как дверь в ванную со стуком распахнулась, и в комнату вошел Гриммджо, вытирая волосы полотенцем. Подросток съежился, стараясь не смотреть на арранкара, не удосужившегося прикрыться хотя бы чем-нибудь. Но взгляд все равно украдкой выхватывал мускулистые руки, стройные ноги и плоский живот со слегка выступавшими кубиками пресса. Шрама от меча Ичиго не было, кожа была гладкой, золотистый загар равномерно покрывал все тело. Подросток отметил, что все остальное было так же, как и раньше и тут же с ужасом зажмурился, когда понял, о чем только что подумал. Но факт оставался фактом, он помнил тело Гриммджо, хотя и не старался оставить в памяти эти детали. Приоткрыв на пару секунд один глаз, он снова притворился крепко спящим. Даже пирсинг у Сексты был на месте. Даже там.
Закончив вытираться, Гриммджо надел боксеры и забрался под одеяло, ложась рядом с Тоширо. Подросток опешил, когда почувствовал спиной жар чужого тела.
- Ты со мной спать будешь? – Не своим голосом спросил парень.
- Ты видишь здесь еще одну кровать? – Раздраженно спросил арранкар. Ему хотелось спать, а мелкий ему мешал.
- Нет, но… - Тоширо осекся, стараясь собрать мысли в кучу.
- Не собираюсь я к тебе приставать, я устал, мне не до этого. Так что расслабь задницу и спи спокойно, мелочь. И желательно молча. Будешь храпеть – вышвырну в коридор, на коврик.
Тоширо натянул одеяло по самые уши и попытался последовать совету Гриммджо и уснуть. Но какая-то мелкая, как червяк, мысль, усиленно копошащаяся у него в голове, не давала ему отключиться. Подросток пытался найти ответы на вновь появившиеся вопросы. Откуда взялся арранкар в том переулке? Зачем привел сюда, в свою квартиру, ведь он знал, если его найдут, то убьют без суда и следствия. Что ему нужно? И почему он молчит? В Сейрейтее Тоширо не был уверен, что чувствует, но сейчас он не сомневался в своих ощущениях. Ему обидно. Он так мучился, ожидая непонятно чего, толи известия о смерти Гриммджо, толи знака, что арранкар еще жив. Не знал, что ему делать, если он его все же найдет. Не знает и теперь. Но сейчас к этому прибавилось еще и гадкое чувство. Да еще и эти клубники по всему дому. Тоширо глубоко вздохнул, закрывая глаза. Надо успокоиться, пока он не придумал себе еще одну головную боль. Теперь, в свете недавних событий, подросток решил ждать, пока Гриммджо сам ему все объяснит. В конце - концов, всему есть причины, даже у арранкара они должны были быть, если он привел его сюда.
Проснувшись, Тоширо потянулся, вытягиваясь во весь рост на футоне. Улегшись обратно на подушку, подросток решил еще немного понежиться в тепле постели. Было так спокойно, тихо, лишь шум улицы еле слышно пробивался сквозь окно. Несколько минут он лежал, свернувшись калачиком под нагретым от его тела одеялом, и наслаждался долгожданной пустотой в голове. Ни одной навязчивой мысли, лишь бессвязные клочки и обрывки, появлявшиеся из сонного тумана и сразу же исчезающие обратно. В комнате даже не было часов, которые своим тиканьем могли бы нарушить вязкое ощущение спокойствия и комфорта, царившее в полумраке спальни, судя по обстановке, служившей еще и гостиной. Тоширо еще раз сладко потянулся. Тихо. В голове как будто пронеслась шаровая молния. Слишком тихо для квартиры, в которой обитает Гриммджо. Шинигами резко оторвал голову от подушки, внимательно прислушиваясь. С каждой секундой он все отчетливее понимал, что остался один. Секста ушел, иначе бы дал о себе знать. В тихого арранкара Тоширо не верилось. Представить, что сейчас синеволосая бестия может молча сидеть на кухне и читать что-нибудь, даже хотя бы газету, оказалось практически невозможным. Это оксюморон, точно так же, как и Бьякуя в ярко розовой домашней юкате с тапочками-собачками на ногах.
Значит, Гриммджо отправился по делам, возможно, пошел в магазин за очередной несъедобной отравой. Вчерашняя пицца до сих пор отдавала противным горьковато-кислым привкусом во рту. Подросток закопошился, усаживаясь на футоне, и завернулся в одеяло. Остается надеяться, что хозяин апартаментов скоро вернется, ибо работа не ждет, в любую минуту может подняться тревога. Тоширо посидел еще немного, потом взял валявшееся рядом на полу скомканное полотенце, накинул его на бедра и пошел в ванную. Чистая одежда нашлась без труда, изрядно помятая, но все же источавшая ненавязчивый запах порошка, а не ароматы мусорки. Умывшись, подросток отправился на инспекцию кухни. На столе обнаружилась записка, нацарапанная наспех на клочке бумаги: «Не ссы, мелкий, вернусь вечером. Пожрать найдешь в холодильнике». Открыв дверцу вышеозначенного бытового прибора, глаза наткнулись на сиротливо стоявшие бутылки с пивом, стройными шеренгами заполнившие две нижних полки. На верхней стояла банка йогурта, но даже невооруженным глазом было видно, что употребление сего продукта может вызвать непроизвольное сокращение желудка и выброс всего содержимого обратно. Зато морозилка просто изобиловала замороженной полуедой: пицца, овощные смеси, рис с морепродуктами. Тоширо решил не испытывать судьбу и ничего не есть, пока не вернется Гриммджо. Что делать со всем этим неаппетитным льдом, в котором встречались частицы еды, он просто не знал.
Оставалось лишь сидеть и ждать, уставившись в экран телевизора, в квартире не было книг, или чего-то, что можно было бы почитать. Застелив футон, Тоширо удобно устроился на нем и принялся щелкать по каналам. Единственной передачей, мало-мальски заинтересовавшей капитана десятого отряда, была передача о животных, приятный голос за кадром повествовал о нелегких буднях из жизни крупных кошачьих. Красочный видеоматериал наглядно показывал, как проходит охота, как хищник пожирает добычу, как воспитывает потомство. Тоширо с удивлением узнал, что многие крупные кошачьи, за исключением льва, являются одиночными животными. А черная пантера это и вовсе не отдельная особь. К роду пантер относятся такие хищники, как лев, тигр, ягуар и леопард. А черная окраска есть проявление меланизма, который, в свою очередь, вызван мутацией генов.
- Хе, ну, все понятно с вами, Ваше Мутированное Величество. Теперь ясно, откуда у вас такой необычный окрас и страсть к единоличному правлению, - хмыкнул Тоширо.
- Еще одно слово, ящерица-переросток, и я тебя выкрашу в зеленый и сделаю любимой женой, чтоб мне на троне не так скучно было.
По голове чем-то больно стукнули. Обернувшись, подросток увидел Гриммджо. Арранкар смог как-то незаметно войти в квартиру и теперь смотрел на парня, опершись плечом о дверной косяк, сложив руки на груди и нехорошо щурясь. Потерев ноющий затылок, подросток огляделся. Рядом валялась пачка крекеров, которая от столкновения с его черепом приняла какие-то странные неправильные формы.
- Совсем рехнулся? – Как-то по-детски обиженно пробурчал Тоширо.
- Нет, как ни странно, моей крыше еще есть куда ехать, - невинно отозвался Гриммджо. – Пошли ужинать, зоолог.
Подросток поднялся с футона и направился на кухню. Арранкар не сдвинулся с места, внимательно следя за парнем. Когда тот проходил мимо него, Секста резко наклонился и клацнул зубами прям перед носом у ничего не подозревавшего шинигами.
- Ну, что, будешь мне верной женой, м?
Тоширо похолодел. Давно он не видел хищных синих глаз так близко. Ему даже показалось, что вот-вот белоснежные клыки щелкнут еще раз, сомкнувшись, на этот раз, на его шее, настолько жадным и пожирающим взглядом сверлил его арранкар. Сглотнув, он немного отступил, хотя, в коридоре было не так просторно, и сразу же уперся спиной в стену. Довольно ухмыльнувшись, как кот, украдкой нализавшийся сливок, Гриммджо выпрямился и, хохотнув, направился на кухню. Шинигами стоял в коридоре и приводил расшатавшиеся нервы в порядок. «Теперь еще и у меня крыша едет, псих недоделанный!», - Тоширо глубоко вздохнул, успокаиваясь.
- Иди сюда, блоха запуганная. Ничего я тебе не сделаю, устал я, работы много было, - голос арранкара перекрывал шум воды на кухне.
Подросток спокойно вошел в комнату и сел на табурет у стола, держась так, как будто ничего не произошло, и это не он только что в коридоре с ужасом смотрел в расширенные зрачки сумасшедшего арранкара.
Секста поставил перед ним тарелку с дымящимся рисом, в котором угадывались частички овощей.
- Это хоть съедобно?
- Более-менее, - хмыкнул Секста, открывая бутылку пива. – На десерт мороженое, - добавил он, отправляя в рот горсть сухариков.
- Если выживу… - пробормотал себе под нос Тоширо. Кулинарные способности Гриммджо не внушали ему в этом глубокой уверенности.
Но, как ни странно, рис оказался удобоваримым и желудок не стал возмущаться по поводу некачественной пищи. Съев все, подросток отодвинул от себя тарелку, выжидательно смотря на трескавшего сухарики арранкара. Его желудок, видимо, был не против питаться пивом и первой попавшейся под руку закуской.
- Что смотришь? Поел, встал, вымыл тарелку. Официантов не держим, уж простите, - по размеру улыбки Гриммджо можно было с уверенностью сказать, что в роду у него были не только крупные кошачьи, но еще и Чеширский Кот.
Подросток подошел к раковине и принялся мыть посуду. С непривычки, несчастная тарелка несколько раз рисковала отправиться в рай, выскальзывая из рук мальчишки. И каждый раз, когда Тоширо ронял злосчастный предмет сервировки, за спиной слышался ехидный смешок и едкие комментарии, от которых уши начали гореть огнем.
- В Академии Шинигами не преподается домоводство? Какой позор, какой позор. А я думал, что это уважающая себя организация. Ужас-ужас, куда катится мир.
Положив наконец-то вымытую тарелку сушиться на полотенце, Тоширо повернулся к довольному собой арранкару, уминавшему уже третью пачку сухариков.
- Я Академию за год закончил, - с достоинством сказал подросток.
- О-о-о, ммм, - многозначительно протянул арранкар. – Мороженое в морозилке, двоечник.
- Я закончил Академию за год, потому что хорошо учился, а не потому что меня оттуда выперли за неуспеваемость! – Тоширо оскорбился до глубины души. В Сейрейтее его считали гением, имя произносили шепотом, и такого пренебрежения к своей персоне он еще не встречал. А тут какой-то дырявый, который и не учился-то нигде, Институт Благородных Арранкаров имени Владыки не в счет, будет насмехаться над его умениями. Да за это можно и кидо по наглой синеволосой морде схлопотать.
- Да-да, конечно, - равнодушный голос доносился уже из зала, где кошак устроился на большом кресле-мешке у окна и отдыхал.
Сжав кулаки, подросток мысленно приказал себе успокоиться. Это всего лишь нахальный бесцеремонный хам, и не стоит обращать на его издевки внимания. Он ему еще отмстит, только гораздо изощреннее и интеллектуальнее. Хмыкнув, Тоширо взял из морозилки мороженое, распаковал, и отправился в гостиную.
Гриммджо развалился на мешкообразном кресле, свесив одну ногу вниз, и читал. Странная, довольно умиротворенная картина тихого вечернего досуга, но так оно и было. Секста даже бровью не повел, когда Тоширо вошел в комнату. «Только спокойствие, не обращать внимания, полный игнор, пока мелкий сам не начнет разговор», - арранкар повторял свой коварный план, придуманный уже давно. На самом деле ему давалось это с трудом. Слишком долго он не видел это мелкое белобрысое недоразумение, слишком много времени прошло с тех пор, когда он в последний раз прижимал его теплое тело к себе, зарываясь носом в растрепанные волосы и вдыхал запах, ни с чем не сравнимый, уникальный, запах, который он узнает из миллионов, запах несносного мальчишки, которого считал уже почти своим. И вот это «почти» не давало спать долгими ночами, когда он, раненый, пытался зашкериться в Уэко Мундо, старательно пряча реяцу, чтобы его не нашли. Потом, выбравшись из этой осточертевшей до зубовного скрежета пустыни, он отправился к Урахаре, о котором часто слышал от Айзена. У мужика явно были не все дома, но, тем не менее, увидев на пороге еле живого арранкара, он не стал светить тревогу реяцу, а приказал своим помощникам заволочь нехилую тушку Сексты в магазин. Пару дней Гриммджо отсыпался и отъедался как на лучшем курорте, раны ему заштопали, да и вообще, обращались хорошо. Разве что красноволосый мальчишка все время был недоволен его присутствием у них дома.
- Сначала этот красноволосый бабуин-нахлебник, теперь этот драный переносчик блох. А Джинта должен все терпеть, Джинта должен слушаться, Джинта, сделай это, Джинта, принеси то, Джинта, Гриммджо разлил молоко, нужно убрать, Джинта, Гриммджо разломал дверь, нужно починить, Джинта, у Гриммджо плохое настроение, поиграй с ним. Сколько можно?! Я уже сыт по горло манией хозяина на кошек!
Потом чокнутый панамочник выдал Гриммджо гикай и шинигамский передатчик.
- Жалко Вас отпускать, арранкар-сан, но так будет лучше. И советую не задерживаться в Каракуре, этот город сейчас уж точно будет под колпаком у Сейрейтея, лучше поищите другое местечко для своего логова.
- А эта хрень мне на кой черт сдалась? Чтобы эти недоразвитые меня смогли быстрее найти?- Гриммджо с опаской посмотрел на передатчик.
- Нет, это чтобы Вы, дорогой товарищ, смогли себе на молочко заработать, живя далеко от наших гостеприимных пенат. Подработаете немножко дворником, по зачистке мелких пустых, на счет будет капать денежка. Авось, и проживете. – С неподдельным отеческим страданием в голосе промолвил Урахара.
- Ааа, - понимающе протянул арранкар, - ну, тогда ладно. Прощай, Шляпа.
Гриммджо все же решил не уезжать очень далеко от Каракуры и отправился в Токио. Первые дни приходилось особенно трудно, ибо даже жить ему было негде. Но потом он освоился, нашел работу на каком-то складе, грузчиком, где можно было оставаться на ночь. А остальное как-то само собой пришло. Денег хватило, чтобы снять двухкомнатную квартиру. Сначала планировалось одну комнату приспособить под спальню, а во второй сделать гостиную, но после дружеской попойки на новоселье, когда под утро гости, да и сам хозяин квартиры, уже представляли собой один большой пьяный и сонный клубок, распластавшийся на полу вперемешку с одеялами, простынями и прочим, Гриммджо подумал, что в отдельной спальне как-то нет необходимости. Ведь и так удобно – все под рукой, вот тебе и кровать, и диван, и телевизор. Можно весь день валяться и не вставать, разве что за едой, ну, и в туалет сбегать. Обустройством своего нового жилища он тоже не горел желанием заниматься. Его вполне устраивали футон и одно кресло, телевизор остался еще от прошлых владельцев. Но на то они и друзья, чтобы вмешиваться в его планы и ставить все вверх тормашками. Повалился поток подарков, иногда очень даже нужных, но чаще бесполезных, по мнению арранкара. Сначала был набор постельного белья, сшитый лично Исидой. Все бы ничего, но веселые зайчики Чаппи, красовавшиеся на простынях, не соответствовали эстетическому вкусу Гриммджо. Но он решил на всякий случай не обижать мелкую Кучики, а то еще приволочет своего тормознутого братца, тогда точно головы не сносить. Потом повалились наборы кухонной утвари, из многообразия которой он смог опознать лишь чайник. Все остальное ему представлялось какими-то орудиями пыток, непонятные штуковины «для взбалтывания яиц» повергли его в тихий ужас, и он тут же захлопнул форточку своего воображения, перекрыв тому доступ кислорода, иначе опасался, что страшные картины будут преследовать его по ночам. Но опять-таки, всю эту дребедень он принял без единого писка, потому что за обиженную Орихиме ему рыло начистит Ичиго. Набор заколочек и бантиков от Ячиру он тоже взял, ибо убегать через весь город от капитана одиннадцатого отряда ему очень не хотелось, потому что девчонка запросто могла разболтать любимому Кен-тяну о «хорошей киске, с которой Кенчику будет весело играть». А жизнь ведь только начиналась, чтобы вот так ее бесславно закончить. А потом он уже просто перестал обращать внимание на весь тот хлам, который тащили к нему друзья. И веселенькие занавесочки, и милые полотешки, и смешные формочки для яичницы, и «вкусно пахнущие» гели-шампуни-пены для ванны/душа. Сейчас, к счастью, поток «полезных» подарков прекратился, и Гриммджо вздохнул свободно.
Единственное, что его не переставало мучить – это навязчивые мысли. Перебравшись в Токио, он продолжал следить за событиями в Обществе Душ, в этом ему помогали Ичиго и, большей частью, Рукия. Он никогда не задавал вопросы напрямую о Тоширо, интересовался лишь общей обстановкой в Сейрейтее. Ему не давала покоя некоторая неизвестность, незавершенность его так называемых «отношений», хотя он смутно понимал, что вообще значит это слово. Он не знал, нужен ли ему это шинигами или нет. И что он будет с ним делать, если вдруг встретит, он тоже не знал. Валить и трахать отпадало, малявка ему просто ноги-руки оторвет, а голове прочтет назидательную лекцию. А ничего другого Секста, в принципе не умел. Да и подсказать никто не мог, все вокруг какие-то девственники-недотроги, что рыжий, что его очкастый дружок, девчонок он из принципа в расчет не брал, потому что по его глубокому убеждению, «баба не знает, что настоящему мужику надо».
Спасение от мук умственного мышления пришло в виде Заэля, как-то неожиданно нарисовавшегося на пороге его квартиры одним промозглым вечером. Как выяснилось, путевку в мирную жизнь ему тоже выдал сумасшедший торговец. Теперь Октава Эспада применял свои навыки ученого, удаленно работая на Урахару, и удовлетворял свою страсть к прекрасному, подрабатывая в салоне красоты. Вот к нему-то и обратился Секста со своей проблемой. Но подлый очкарик, кстати, Гриммджо заметил, что все очкарики имеют тайную страсть устроить шкоду, вместо толковых разъяснений снабдил своего собрата целой библиотекой книг по психологии отношений, подростковой психологии и, в довесок ко всему прочему, зоопсихологии. За последнее Октава чуть было не лишился возможности носить стильные очки, потому что в порыве гнева Гриммджо грозился оторвать ему голову. Но быстро сменив гнев на милость, Секста скомкано поблагодарил Заэля за помощь. После этого они не раз встречались и ученый объяснял немного туго соображающему Гриммджо некие тонкости, которые он не мог понять.
И теперь, лежа в кресле и читая книгу, он пытался претворить в жизнь один из советов, данных Заэлем. То есть, ждал, пока мелкий сам проявит инициативу. Но что-то пошло не так.
Тоширо как назло устроился на футоне в зоне полной видимости для арранкара, соорудив большую гору из подушек и оперевшись на них спиной. Злой умысел проглядывался так же в не до конца застегнутой рубашке, точнее, она вовсе держалась на двух пуговицах посередине, так что Гриммджо мог наслаждаться видом упругого подтянутого живота, с блестящей сережкой в пупке, которая постоянно приманивала его взгляд, посылая заигрывающие блики пытающемуся сосредоточиться на книжке арранкару. Да еще эта мелка бестия, уставившись в экран телевизора, так похотливо облизывала мороженое, что у Сексты одновременно потекли слюни и вспотели ладони. Возможно, Тоширо и не хотел так развратно выглядеть. Просто у него это как-то само-собой получалось. Да еще и оголодавший до горячего молодого тела Гриммджо, который сейчас как мантру мысленно повторял слова «полный игнор-не обращай внимания-сосредоточься-полный игнор-сосредоточься, идиот», стараясь не выдать себя, вцепившись в книжку так, что она вот-вот грозила разойтись по швам.
А Тоширо, не подозревая, о чем думал сейчас арранкар, продолжал смотреть занимательную передачу о животных. На этот раз показывали очень смешных маленьких зверьков с огромными глазками, называемых лемурами. Увлекшись, он даже иногда забывал о сахарном рожке, который держал в руках и опомнился, только когда растаявшее мороженое струйкой потекло по руке.
- Ой, - подросток слизнул вкусный потек и решил съесть верхушку над вафлей сразу, но не рассчитал объем и запихнул в рот слишком много.
Обернувшись на невнятное паническое мычание, Гриммджо обомлел. Тоширо пытался проглотить большой кусок мороженого, но не мог, слишком оно было холодное, и часть вытекла, пачкая губы, подбородок и даже шею, когда он открыл рот, чтобы глотнуть воздуха. Пытаясь вытереться, он еще больше запачкал щеки и руки.
Гриммджо сглотнул, в голове вдруг стало тихо-тихо, тело на автомате поднялось с кресла, подошло к Тоширо и внаглую провело языком по щеке. Подросток замер, не зная, что ему делать. А Гриммджо очнулся от наваждения уже тогда, когда вовсю вылизывал губы и подбородок мальчишки. Стало как-то не по себе, особенно учесть затихшего парня. Это могло обернуться очень и очень плохо, но отступать уже было поздно, и Секста решил воспользоваться моментом по полной и, в очередной раз проведя языком по губам, самым бессовестным образом забрался им в рот Тоширо и поцеловал. Вкус сливочного мороженого и вафли натолкнули на не совсем уместные мысли. Осторожно проводя кончиком языка по внутренней стороне губ, перебираясь чуть дальше, к неподвижно лежащему языку, потом выше, к нёбу, Секста прокручивал в голове лишь одно: «Вкус детства, ёпт». Парень сидел неподвижно, не отвечая на поцелуй, но и не стараясь его прекратить. Тоширо с интересом прислушивался к тому, что делал с его ртом Гриммджо. Было щекотно от прикосновений чужого языка, хотелось смеяться, но он сдерживался. Но когда его рот наполнился слюной настолько, что он боялся, что она начнет вытекать, подросток тихонько начал толкать арранкара в грудь, отодвигая от себя. Мазнув напоследок языком по его губам, Гриммджо отстранился, и, глядя на Тоширо, сыто облизнулся.
- Я так понимаю, усталостью от работы я уже не отмажусь? – Хихикнул Секста.
Тоширо улыбнулся и покачал головой.
- Черт, а ведь почти получилось, - пробормотал арранкар, почесав затылок. – Ох, не туда ты работать пошел, малявка, не туда, - задумчиво добавил он и встал с футона, намереваясь вернуться к прерванному занятию.
- И это что, все? – Тоширо схватил его за рукав, удивленно и немного обиженно смотря на Гриммджо.
- Да, а ты что-то еще хотел?
Тоширо опустил глаза, предательски краснея. Арранкар утробно рыкнул и плавно сел рядом с мальчишкой, и почти соприкасаясь с ним губами произнес:
- А чего ты хотел, м?
Подросток молчал, сверля глазами пол. Но раз сказа «а», надо говорить «бэ».
- Я хочу разобраться раз и навсегда, что происходит, - голос тихий, но уверенный, смотрит прямо в глаза.
- Ой, я не знаю, мне совесть не позволит тебя завалить вот прям так, до свадьбы, - Секста ехидно засмеялся. – А ты разрешения спросил? У вас там с этим же строго, наверное. Только по любви, да под надзором старших, нет?
Красивые бирюзовые глаза, смело смотревшие на него, немного потемнели, свидетельствуя о всплеске злости. Плюс, уши начали покрываться легким розовым окрасом. Гриммджо довольно оскалился, радуясь своим навыкам провокатора.
- Я никому не обязан отчитываться за свою личную жизнь. И я не собираюсь больше тратить свое время на того, кому на меня плевать. Либо мы делаем это сейчас, либо я ухожу.
- «Это», - Секста рассмеялся. – Ты хоть знаешь, как «это» называется, а? Я тебе расскажу, раз уж ты решил об «этом» заговорить. «Это», малыш, называется сексом, еблей, потрахоном, поревом и прочими милыми синонимами. Так что, чем будем заниматься, я так и не понял? Что будем делать? Кувыркаться, пердолиться, бибипать, вошкаться, укрощать одноглазого червячка? Или поиграем в « спрячь сосиску»? Я просто не совсем понял ход твоих мыслей.
Тоширо молча буравил веселящегося Гриммджо испепеляющим взглядом. Любой другой уже бы оставил после себя горстку пепла, но этот огнеупорный дибил продолжал веселиться, как ни в чем не бывало.
- Ладно, посмеялись, и хватит, - резко становясь серьезным и утирая слезы смеха, сказал арранкар. – Ты хоть осознаешь, чему подвергнется твоя задница?
- Я по-другому не смогу понять, что творится у меня внутри. Я не знаю, что происходит, понимаешь? Я уже устал, ты молчал так долго, а я мучился и не знал, что делать. А теперь я запутался, и если это действительно что-то важное, то после… - Тоширо замялся, - после я пойму, а сейчас я не знаю.
Подросток понурил голову, стыдясь своих собственных слов. Докатился, что уж сказать. Но это как оторвать от кожи пластырь. Лучше сразу резким рывком, чтобы было больно только один раз, чем долго тянуть, отлепляя потихоньку, терпя и мучаясь.
Гриммджо помолчал немного, собираясь с мыслями. В принципе, вот оно, желанное и теперь уже доступное тело. Да еще и само просит, тут впору глазам на лоб лезть. Но почему-то не хочется вот так, сразу, хотя, по большому счету, вообще хочется. Но контекст он предполагал совершенно другой.
- Будет больно, - Гриммджо сказал это больше для себя, чем для Тоширо. Мелкого-то не испугаешь какой-то там болью. А вот ему придется постараться не усугубить положение, ибо физиология тринадцатилетнего подростка несколько отличалась от физиологии нормальных мужиков, с которыми до этого было у Гриммджо.
Посмотрев на Тоширо, он невольно улыбнулся. Мальчишка сидел рядом и смотрел так по-детски открыто, немного испуганно, чуть-чуть, самую малость, в глазах больше читалось какое-то опасливое доверие. Вроде и знает, что ничего страшного не произойдет, но все равно, видно, что ему было не по себе не меньше, чем Гриммджо.
- Ложись, - арранкар убрал подушки с футона, укладывая Тоширо на спину. Тот смешно повозился, стараясь устроиться поудобнее, положил руки вдоль тела и глубоко вздохнул, расслабляясь.
- Ты прям как на приеме у врача, - рассмеялся Секста, нависая над парнем.
Тот лишь раздраженно фыркнул. Сняв с себя футболку, Гриммджо прижался губами к его шее, целуя гладкую кожу, опускаясь ниже, к груди, руками забираясь под рубашку. Расстегнув единственные две пуговицы, на которых она держалась, он тут же снял ее, зацеловывая живот, обводя языком впадинку пупка, захватывая ртом серебряного дракончика, немного оттягивая сережку. Тоширо молчал. Волнения не было, что даже странно. Он просто лежал, позволяя арранкару трогать его, облизывать, покусывать, целовать. Действительно, как на приеме у врача. Не очень приятно, но надо, и ты знаешь, что это не будет длиться долго.
- Мелкий, ты, это, хоть звуки какие подавай, хоть иногда.
- Бред. Зачем еще?
Гриммджо немного опешил от такого вопроса и почесал репу. А действительно, зачем?
- Так это, чтобы я знал, нравится тебе или нет, - ответ нашелся на редкость быстро. Гриммджо даже не скорчил страшной рожи под названием «арранкар думает».
- Не нравится, - буркнул Тоширо.
- Вообще?
- Вообще.
- Ну, ты даешь.
- Заткнись уже.
- А между прочим, разговор во время секса является очень важным психологическим приемом, он помогает расслабиться, снять напряжение и преодолеть внутренне сопротивление. А еще, - Гриммджо увлекся цитированием одного из прочитанных под руководством Заэля учебников,- такие разговоры способствуют развитию гармоничных и доверительных отношений!
Арранкар с видом отличника, хорошо вызубрившего урок, посмотрел на Тоширо. Парень лежал и смотрел на него, как на полного идиота.
- Я рад за тебя, - выдавил подросток.
- Ну, тебя, я тут стараюсь, а он! – Гриммджо вернулся к начатому, обводя языком косточки ключиц, попутно расстегивая джинсы Тоширо, стаскивая их вместе с бельем. Оперевшись на руки, он обвел взглядом стройное тело под ним. «Тощий, как треска замученная», - подумал арранкар, глядя на выпирающие бедренные косточки, угловатые плечи, худые руки, на которых только начала оформляться рельефная мускулатура. «Ну, это ничего, откормим», - улыбнулся сам себе арранкар и раздвинул его ноги, прильнув губами к внутренней стороне бедра, чуть прихватив зубами тонкую нежную кожу. Тоширо немного вздрогнул. Секста довольно рыкнул и начал методично прокладывать дорожку из поцелуев, перемежая их с прикосновениями языка, двигаясь выше, к паху мальчишки. Остановившись, он вдохнул запах, исходящий от теплого тела подростка. От него ненавязчиво пахло мятным гелем для душа, сквозь который только начали пробиваться терпкие нотки, напоминая, что мальчик скоро вырастет, и от него уже не будет пахнуть росой на свежескошенной траве. Секста ненадолго замер, уткнувшись носом ему в бедро, вспоминая этот запах, вспоминая, как это было в Уэко Мундо, вспоминая, что он чувствовал тогда, и что он чувствует сейчас. Тогда, в самом начале, хотелось потрахать, выбросить и забыть. Потом хотелось потрахать, отпустить и запомнить, чтобы потом вернуться. Сейчас хотелось заняться любовью, чтобы запомнить навсегда и удержать его рядом так долго, как получится.
Встрепенувшись, Гриммджо обвел языком выступающую косточку бедра и укусил кожу на лобке, покрытом совсем тоненькими белыми волосками, больше напоминающими пушок, совсем незаметными на бледной коже.
- Ай! Совсем спятил?!
- Нет, еще не совсем, - ухмыльнулся Гриммджо, просовывая руку под поясницей и хватая за упругую попку. – Скажи, а у тебя реально волос еще нет, или тебе просто такой гикай выдали?
- Какая разница? – Угрюмо буркнул Тоширо. Ему упорно казалось, что у Сексты к нему больше гастрономический интерес, нежели сексуальный.
- Да, в принципе, никакой.
Гриммджо сел, расстегивая себе джинсы. Он делал это нарочито медленно, украдкой наблюдая за мальчишкой. Тоширо спокойно смотрел куда-то мимо, и только когда арранкар разделся полностью, являя свету свои царские регалии, парень испугано отвел глаза, повернув голову на бок и уперевшись взглядом в стену.
- Не боись, он мирный, без приказа на людей не кидается, - хохотнул Гриммджо. С прелюдиями было покончено, теперь пришло время переходить непосредственно к подготовке. Достав тюбик с лубрикантом, он хорошо смазал пальцы и несколько раз провел подушечкой вокруг сфинктера. Мышцы сразу поджались, потом вновь расслабились. Слегка протолкнув указательный палец внутрь, он подождал, давая парню немного привыкнуть. Тоширо сдавленно выдохнул, но молчал. Боли пока не было, но ощущения из не очень приятных превратились в просто неприятные. Когда арранкар ввел второй палец, растягивая тугие мышцы, попутно обрабатывая их смазкой, его начало подташнивать, в горле мешался непонятно откуда взявшийся склизкий ком, который никак не удавалось проглотить. Внизу начало зудеть, хотелось вытолкнуть инородный предмет из себя, но он старался сдерживаться. Гриммджо делал все аккуратно, не спеша, то и дело всматриваясь в лицо Тоширо, чтобы понять, все ли хорошо, потому что парень до сих пор молчал, как партизан на допросе, а ему совсем не хотелось калечить мальчишку.
Когда из-за обильной смазки, которую Гриммджо не жалел, от пальцев, скользящих в его теле, начали доноситься хлюпающие звуки, подросток не выдержал:
- Господи, как противно, - он поморщился, стараясь подумать о чем-то, чтобы отвлечься от мерзких звуков. Движения пальцев он уже еле ощущал, кажется, у него все затекло, хотя не перестало зудеть.
- Сам напросился, - без тени издевки парировал Гриммджо.
Наклонившись, он ткнулся губами в шею, согревая кожу горячим дыханием, положив свободную руку на спину, обнимая парня, прижимая к себе. Вытащив пальцы, он сразу приставил член к расслабленному колечку и осторожно ввел головку.
- Ай! – Тело мгновенно напряглось, в плечи вцепились тонкие, но сильные пальцы.
- Тихо, это только начало, - негромко проговорил Гриммджо.
Тоширо задышал часто-часто, справляясь с накатившим волнением. Секста ждал, пока он успокоится. Было непросто, учитывая, что и он сам-то не железный. Внизу живота сейчас свербило так, что хоть ори благим матом. Хотелось засадить по самые яйца, наконец-то, после стольких месяцев воздержания. Однако осознание того, что под ним сейчас лежит скорее ребенок, чем полноценный мужчина, рубило это желание на корню. Даже если бы Тоширо сильно хотел, он бы не смог физически принять его в себя полностью. Поэтому пришлось делать это медленно, чтобы остановиться, когда дальше уже будет не просто больно, а травмоопасно, в первую очередь для парня.
Глубоко вздохнув несколько раз, мальчишка снова расслабился, но рук с плеч не убрал, так и остался лежать в обнимку. Продвинувшись еще чуть вперед, арранкар снова остановился, давая ему восстановить дыхание, а сам пытался унять беснующиеся вихри перед глазами. Но нужно терпеть, и ни в коем случае не сорваться, иначе можно сказать прощай как Тоширо, так и попытке жить спокойно и независимо, потому что казнить его придут всем Сейрейтеем. И еще Куросаки ему навешает, для полноты комплекта.
После каждого перерыва парень начинал извиваться, Сначала слабо, потом активнее, сжимая пальцы на его плечах, оставляя красные следы на коже.
- Черт!
Гриммджо как раз снова начал двигаться, когда Тоширо выгнулся, закусив губу, и тут же дернулся бедрами назад. Глядя на исказившееся болью лицо подростка, Гриммджо замер, боясь пошевелиться.
- Расслабься, - попытался он успокоить парня, поглаживая его по бокам и наклонился, чтобы поцеловать.
Тоширо резко увернулся от поцелуя и зашипел, как кот, которому сильно прищемили хвост, не переставая извиваться и дергать бедрами.
- Иди ты со своим «расслабься» знаешь куда?!
- Да успокойся ты! – Гриммджо и сам уже начал нервничать.
- Тебе когда-нибудь в задницу раскаленным железным прутом тыкали?!
- Послушай меня, - Гриммджо взял его лицо в ладони, внимательно глядя в ставшие темно-зелеными глаза. – Попытайся его вытолкнуть, слышишь?
- Зачем?
- Делай что говорят!
Тоширо напрягся, следуя совету Гриммджо. Боль сразу стала терпимее, мышцы расслабились. Парень устало откинулся на спину.
- Вот и умница, - Секста поцеловал его в щеку, успокаиваясь. Так много думать во время секса ему еще не приходилось.
Парень молчал. Все еще было больно, его тошнило, тело почему-то ломило, а задница зудела так, что хотелось выть.
Почувствовав, что тело под ним немного обмякло, Гриммджо слегка подвигал бедрами, проверяя, может ли он продолжать. Тоширо немного вздрогнул, но тут же снова расслабился, и арранкар стал двигаться активнее, не забывая контролировать, как глубоко он входит, чтобы опять не быть зажатым в тугие тиски мышц.
После первых же толчков, Тоширо почувствовал, что к боли и зуду примешивается еще одно ощущение, немного странное, похожее на щекотку, только смеяться от него не хотелось. Оно появлялось каждый раз, когда Гриммджо толкался вперед. В животе что-то зашевелилось, стало жарко, дыхание немного сбилось. Арранкар слегка увеличил темп, толчки стали резче и чаще. У Тоширо закружилась голова, щекочущее ощущение внутри нарастало по спирали, и он даже не успел ничего сказать, как:
- А-а-а-ай! – Мальчишка кончил, сам не понимая, что это и как так получилось. Голова все еще танцевала вальс, хотя уже тошнота немного отступила.
- Блин! – Единственное цензурное слово, пришедшее ему в голову. Мышцы, резко сжавшиеся вокруг его члена, приблизили оргазм, от чего в ушах на несколько секунд зазвенело. Он, конечно, не рассчитывал на долгую ночь, полную страсти, но пятнадцать минут, это, однако, своеобразный рекорд.
Пару минут они оба лежали, восстанавливая дыхание. Тоширо пришел в себя первым и зашевелился под навалившимся на него арранкаром. Гриммджо большей частью веса опирался на руки, но все равно, было тяжело. Да еще и эта штуковина, торчавшая из его задницы, не добавляла комфорта. Секста замычал и привстал, вытаскивая член, и тут же рухнул на бок, рядом с парнем, обеими руками прижимая его к себе. Не ахти какой оргазм, но в принципе, неплохо.
- Ну, тебе хоть понравилось, - спросил арранкар, зарываясь носом в его волосы и целуя макушку.
- Не знаю, - буркнул Тоширо. Его сейчас больше волновала нарастающая боль пониже поясницы.
- Так! Все! Никакого секса, пока не подрастешь! – Возмутился Гриммджо. – Не знает он! А кто тогда знает!
- Не кричи, голова кружится, - поморщился подросток.
- Тебе плохо?
- Нет, тошнит только немного.
Гриммджо потрогал его лоб, проверяя температуру.
- И все?
- Ну, про то, что у меня задница болит так, что я пару дней ни ходить, ни сидеть не смогу, думаю, говорить не надо, это и так понятно.
Арранкар посильнее прижал его к себе, целуя выступающие позвонки на шее, как бы извиняясь. Тоширо пошевелился, посильнее зарываясь в объятия Сексты, укладывая голову ему на плечо.
- А ты нормально? – Раз уж у него поинтересовались самочувствием, надо тоже быть вежливым.
- Я нормально, кончил – и ладно, - усмехнулся Гриммджо.
- Так ты это...того? – Удивленно спросил подросток.
- Ага, того, - хмыкнул арранкар. – Кончил, это называется, кончил.
- Тогда это нормально, что у меня по ногам что-то течет?
- Ну, да.
- Фу, гадость какая.
- Ты заснешь или нет, неженка?
- Засну, не переживай. Живодер.
Гриммджо укутал их обоих одеялом, укладывая голову Тоширо на сгиб локтя, второй рукой прижимая его к себе. «Вот теперь все на своих местах», - промелькнуло у него в голове. Улыбнувшись, он поцеловал мальчишку за ушком и приготовился ко сну. Хитсугая уснул сразу, близость чужого, но такого родного тепла его успокаивала, и уже не напрягала и не пугала.
Проснувшись, Тоширо потер глаза, и хотел было потянуться, как обычно, но острая боль заставила согнуться пополам.
- Так, не делаем резких движений, - за спиной раздался спокойный голос. Горячие губы поцеловали в висок, а сильные руки погладили по спине. – Я сейчас наберу ванну, а ты лежишь и не дергаешься, хорошо?
Сдавленно промычав в знак согласия, Тоширо свернулся клубочком. Болела не только поясница и задница, но еще и живот. Казалось, там внутри что-то порвалось. Ужасно хотелось пить. Дотянувшись рукой до мобильного телефона Гриммджо и взглянув на время, подросток охнул и начал судорожно искать свой передатчик.
- Все, сейчас водичка наберется и пойдем купаться, - жизнерадостно возвестил Секста, выходя из ванной.- Эй, я же сказал лежать смирно!
- Мне надо доложить со-тайчо, - пересохшими губами ужасно трудно шевелить, да еще и язык не слушается.
- Знаешь, я надеялся, что это останется в тайне, - улыбнулся Гриммджо. – Все-все, я молчу, звони своему дедуле, - добавил он, глядя в сонные глаза, пытающиеся смотреть злобно.
Арранкар улегся рядом и положил ему руку на живот, перебирая пальцами складки одеяла.
- Ямамото-тайчо, за время нашего патрулирования не было выявлено ни одного… - Тоширо старательно выговаривал слова, пытаясь не выдать ужасной боли, мучившей его сейчас.
- Капитан Хитсугая, я так рад Вас слышать! – Голос был совсем не похож на голос со-тайчо.
- Э… я тоже, Ямамото-тайчо, - замялся Тоширо. Голос засмеялся.
- Нет, это не Ямамото-тайчо, это Укитаке. Я думал, ты меня узнал, Тоширо.
- А, Укитаке-сан, а где со-тайчо? Почему вы ответили на мой вызов?
- Ямамото-тайчо болен. Пока что его место занимаю я, так что и патрулирование Токио тоже моя юрисдикция. Но мы и так знаем, что в черте города не было пустых, данные исследований двенадцатого отряда это подтверждают. Так что можешь возвращаться обратно. – Укитаке немного помолчал. – Хотя, нет. Думаю, тебе положен отдых. Ты и так работал за троих в последние месяцы. Так что даю тебе три дня выходных, а потом жду в Сейрейтее на собрании капитанов.
- Спасибо, Укитаке-тайчо, - облегченно вздохнул Тоширо. Слава Ками, не придется возвращаться в Общество Душ в таком кошмарном состоянии.
- Удачи, Хитсугая-тайчо, отдохните хорошенько.
- Ну, что? – Полюбопытствовал Гриммджо.
- У меня есть три дня, чтобы стать обратно нормальным человеком и вернуться в Сейрейтей.
- Ну, это же куча времени! Давай, пошли мыться, - Гриммджо подхватил на руки сверток из одеяла, в котором устроился Тоширо. Бросив быстрый взгляд на футон, он заметил несколько бурых пятен на простыне. «Черт!» - Выругался арранкар. Значит, он все же поранил его.
Теплая ванна с приятной ароматной пеной помогла расслабиться, и боль стала менее заметна. Гриммджо сидел рядом, на бортике и поливал его водой, выжимая на голову большую губку. Тоширо нежился, подставляя лицо струям, и смешно отфыркиваясь от попавшей в нос воды. Секста протянул руку к полочке, изобиловавшей разноцветными бутыльками.
- Только не ментоловый! – Встрепенулся мальчишка. У него и так все ноет, а будет еще и щипать.
- Ладно. С оливками пойдет?
- Угу.
Намыливая Тоширо голову, Гриммджо с улыбкой отметил, что сейчас он походит на маленького взъерошенного котенка. Парень сидел в ванной, прижав коленки к груди и обхватив их руками, дуя на плавающие по воде облачка пены. Эдакий нашкодивший звереныш. Секста старательно массировал подушечками пальцев кожу головы, а когда спустился к загривку и провел пальцами по шее, Тоширо съежился и резко покрылся мурашками.
- Ты чего? Больно, что ли?
- Нет, - хихикнул подросток, - щекотно.
Гриммджо ухмыльнулся и мазнул пальцем ему по носу, оставляя на кончике белую шапочку из пены от шампуня.
- Наклони голову назад, сейчас смывать буду, чтоб в глаза не попало.
Тоширо послушно сделал так, как велели, с удовольствием ощущая, как сильные руки промывают волосы под теплыми струями воды.
- Все, сейчас возьму полотенце, подожди.
Встав, арранкар подошел к шкафчику и вытащил самое большое полотенце. С зайчиками Чаппи, разумеется. Подойдя к ванной, он развернул его, держа на вытянутых руках.
- Вставай, я тебе помогу.
Тоширо поднялся, опираясь на бортик ванной, и был с головой закутан в мягкое полотенце.
- Странный у тебя выбор расцветки, - из-под складок донеслось хихиканье.
- Отказывать Рукии опасно для жизни, - констатировал Гриммджо, поднимая барахтающийся кокон на руки. – А теперь то, что доктор прописал – постельный режим и половой покой.
Уложив драгоценную ношу на футон, Гриммджо сбегал на кухню и принес Тоширо чай. И пиццу. Потому что ничего другого не было. Но парню уже было все равно, он умял слипшееся тесто с непонятной начинкой, запив все это заваркой веника, как он потом выразился, и улегся обратно. Гриммджо сидел рядом и что-то читал, иногда проводя рукой по белоснежным волосам.
- Скоро мне вернуться придется, - грустно проговорил Тоширо после некоторого молчания.
- Ну, теперь ты знаешь, где я живу, так что все намного проще.
- Ты хочешь, чтобы я приходил к тебе? – Тоширо зацепил указательным пальцем палец Гриммджо. Арранкар отложил книгу и внимательно посмотрел на подростка.
- Ну-ка, объясни, какими это дедуктивными методами ты выяснил, что я не хочу, чтобы ты возвращался?
- Ну,- Тоширо замялся, - ты же сказал, что это… Никакого секса, пока я не вырасту. А зачем тогда тебе…
Гриммджо не дослушал, звонко щелкнув его по носу.
- Еще раз услышу подобный бред – обижусь. Ты в курсе, что только что назвал меня похотливым тупым животным? – Тоширо испуганно замотал головой. – Вот то-то же. Я лично буду следить за тем, как ты растешь, чтобы ты правильно развивался. А то, что это такое, в твоем возрасте, и не знать, зачем людям писька. Это кошмар! Так что, не переживай, момент твоего взросления я не пропущу, - улыбнулся Секста, целуя Тоширо в нос. – А то еще вернешься в Сейрейтей и будешь там рассказывать, как я плохой-нехороший, животное эдакое, тебя, бедную невинную ромашечку чести лишил, и ответственность на себя взять не захотел.
- А, ну, тогда ладно, - мальчишка натянул одеяло повыше и устроился поудобнее. До возвращения еще три дня, а это целая куча времени.
***