Паззл

[bleachfic]

Название: Паззл
Автор: Murury
Бета: Майкрософт Ворд
Статус: закончен
Жанр: Господи прости, кажется, я написала флафф>< Ну и капелька ангста, как всегда.
Пейринг: Бьякуя/Ичиго
Саммари: написано на заявку ~Prinсe Nega~, «тёплый майский вечерок». Спасибо тебе большое, ни разу ещё так легко и с удовольствием не писала)
Рейтинг: нечто между R и NC-17
Размещение: киньте ссылку куда тащите, и не забудьте, пожалуйста, в графе «автор» написать моё имя)
Предупреждения: яой/слеш, возможное ООС.
Дисклеймер: Кубо, они Ваши, я только играюсь.



- Ичиго.
- Да?
- Брат прибудет, сегодня.

Это было похоже на приговор. Рукия говорила спокойно, прямо глядя ему в глаза. Рукия говорила - «брат прибудет сегодня», и Ичиго слышал – «попробуй, возрази мне». Иногда с Рукией было глупо и бесполезно спорить. Иногда Рукия вспоминала, что ей уже сто пятьдесят.

- Что ему надо?
- Какие-то дела на грунте.
- У капитана?
- Ичиго.

Усталость. Ичиго ненавидит слышать в голосе Рукии усталость – потому что это… Это как паззл, в котором силой поставили детальки не на свои места. С трудом, и смотрится неправильно, неверно… Но и вытащить их куда тяжелее. И на свои места они потом встают помятыми и разболтанными.
Слышать усталость глубокой старухи в голосе, видеть в глазах, которые прямо, уверенно смотрят на него с девичьего, почти детского лица – невыносимо.

- Ладно.
- Спасибо.
- Нет проблем.
- Ага.

Помятые детальки встают на место, картинка – потрёпанная и стершаяся кое-где.
Цельная.
Рукия улыбается.

Ичиго не собирался встречать Бьякую. Он просто оказался не в то время и не в том месте. Как и всегда, вобщем-то…
Пустой развеивается парой лёгких, почти не заметных взмахов меча. Ичиго встречается с капитаном взглядами. Сенбонзакура в ножнах.
Бьякуя кивает.
- Куросаки.
- И тебе привет.

В доме никого нет. Только в комнате на втором этаже, на кровати, лежит тело рыжего мальчика. Странно холодное для спящего.
Но почему-то в кухне горит свет. И две чашки – одна с чаем, дорогим, когда-то кем-то подаренным, и вторая – с дрянным растворимым кофе. Поднимаются и опускаются над столом. Сюрреалистика. Глупая и известная даже детям.
Они молчат, с тех самых пор как пришли. Просто Ичиго не знает, о чём с ним говорить. Бьякуя же про себя называет его грубияном , но – он гость, так что разговор обязан начать хозяин.
Так и молчат.
Молчат.
И опять…
Ичиго не выдерживает.
- Что у тебя за дело?
- Это не так важно. Спасибо за чай, очень хороший.
Бьякуя держит чашку чинно, за ручку, мерно и бесшумно отхлёбывая. И сидит очень прямо. Ичиго греет руки о теплые бока, немного сгорбившись и опираясь локтями о столешницу.
Этот паззл кажется очень странным, слишком контрастным. Но все детальки, Ичиго точно знает, лежат правильно, на своих местах.
Молчание становится уютным.
- Ичиго.
Бьякуя впервые, почти впервые зовет его по имени. Бьякуя аккуратно ставит чашку на стол.
- М?
Ичиго вскидывает голову.
Это «м» такое невежливое, такое неподобающее, такое домашнее. Бьякуя удивлен, что его это не злит. Не задевает гордость. Ему тепло.
Ему хочется погреть руки, как Ичиго, о теплую чашку. Ему хочется попробовать кофе и узнать, почему он – дрянной.
- Покажи, где я буду спать.
Ичиго улыбается.
- У меня проходной двор, знаешь? Пойдём.
В голосе у него нет недовольства, просто немного утомлённая констатация факта. И тепло.
Бьякуя не успевает отдёрнуть руку и безнадёжно всё испортить. Ичиго хватается за неё, бесцеремонно тащит капитана наверх. У Бьякуи на лице застыло удивленно-непонятное выражение. Надтреснутая маска.
А руки у Ичиго так и не согрелись.
- Здесь.
Лишних комнат в доме Куросаки нет – зато есть лишние футоны. Ичиго, когда расстилал его у себя в комнате, сомневался, что Бьякуя захочет спать на нем. Да ещё с ним в комнате. Он же аристократ. Но Бьякуя только кивает, почти благодарно.
- Знаешь…
- Думал, потребую шикарные апартаменты?
Ичиго кажется, что у него галлюцинации. Потому что Бьякуя почти улыбается. Немного насмешливо, немного грустно. Сколько ему лет?
От маски отваливается кусок.
- Я сплю на футоне.
- Прости.
- Не стоит.
- Там… В гостиной книги есть, хочешь – бери.
- Спасибо.

В это время, на закате, Пустые появляются чуть ли не чаще, чем ночью.
Когда у Ичиго появилась привычка сидеть на крыше, ожидая их появления? Хотя, возможно, ему просто нравится наблюдать за закатом.
Он помнит, как один раз пожаловался маме в детстве, что его дразнят «рыжим». Мама улыбнулась.
«Солнце тоже рыжее, разве это плохо?»
Ичиго любит солнце.
А ещё любит просто бездумно лежать на крыше, глядя в пламенеющее небо.
Где-то там, наверху – Сейретей.
Его не видно.
- Ты любишь созерцать?
Бьякуя стоит в паре шагов, глядя в небо. Не щурясь.
- Нет.
- Нет?
Ичиго прикрывает глаза рукой.
- Я люблю солнце.
- Луна прекраснее.
- Она мёртвая.
- Я тоже.
Бьякуя переводит взгляд на Ичиго. Спокойный и прямой – но не как у Рукии. Бьякуя будто чего-то ждёт. Ичиго отвечает таким же. В паззле, кажется, что-то не так. Какая-то пара деталей оказалась настолько похожа, что он и не заметил, как перепутал их.
Надо же.
А Пустых почему-то нет. Ни одного.
Солнце почти село.
- Пошли в дом.
- Пойдём.

Ичиго делает уроки, Бьякуя – читает какой-то томик со стихами. Горит только лампа на столе, но на предложение включить свет капитан качает головой. Ичиго жмет плечами, возвращаясь к перипетиям решения задачи.
Окно открыто, всё ещё чувствуется запах солнца и весны, доносятся тихие шелесты и шорохи. Изредка – звук проезжающей машины. Это такая тишина.
Бьякуя с шелестом переворачивает страницу.
- Вечерним вьюнком
Я в плен захвачен... Недвижно
Стою в забытьи.
- Что?
- Хокку. Басё. Когда он служил в моём отряде, я не знал, что он поэт.
Ичиго откладывает ручку, потягивается. Разминает шею.
- Зачем это?
Бьякуя не отвечает. Просто поднимает взгляд, такой же, как на крыше. Закладывает страничку, кладёт на одеяло старенький томик. Одним плавным движением встаёт на ноги. Делает шаг, оказываясь рядом – комната маленькая.
- Дай руки.
- Зачем?
- Просто дай.
Ичиго протягивает руки. Бьякуя аккуратно берёт их в ладони. Осторожно растирает. Каждую по очереди, ладони, пальцы, между пальцами… Щекотно и немного напрягает.
- Ты?..
- Холодные.
У Бьякуи очень задумчивый голос. И глаза – спокойные, взрослые. Ичиго в свои шестнадцать тоже выглядит взрослым, но – ребёнок, такой ещё ребёнок… Он прикрывает глаза. У Бьякуи руки тоже холодные, но он так старателен.
В свете лампы на его лице резко обозначаются скулы, и он кажется намного старше. А если смотреть вот так – чуть наклонив голову, то такой, как обычно. Это странно, но Ичиго почему-то кажется, что «неправильные» детальки он почти нашёл.
Бьякуя поднимает взгляд.
- Совсем легла на землю,
Но неизбежно зацветет
Больная хризантема.
Ичиго не любит хокку. Совсем. Они отрывистые, пространные и, что называется, понимай как хочешь. В них нет определённости, чёткости, действия – всего того, к чему Ичиго привык. Но у Бьякуи размеренный, низкий, глубокий голос – его можно слушать и слушать, что бы он ни рассказывал. Даже хокку.
- Хризантема?
- Да.
Бьякуя берёт его за запястья и тянет на себя, прося-приказывая встать. Ичиго терпеть не может чьих-то приказов.
Терпеть не может.
Встаёт сам, резко, порывисто.
Сталкивается губами с Бьякуей. Вздрагивает, отшатывается, открывает рот, чтоб извиниться. А капитан тянется за ним.
Слишком близко. Слишком лично. Ичиго не привык кого-то так подпускать. Странно. Почти страшно. Почти… Волнующе?
А ещё – у Бьякуи очень холодные губы. Очень спокойные и уверенные, но холодные.
Он прикусывает нижнюю губу, обветренную и потрескавшуюся, открывает рот, превращая поцелуй в откровенно неприличный. Это не противно, как Ичиго ожидал, но странно и мокро.
Неожиданно уютно.
Ичиго хочется захихикать – всё это до того нелепо, забавно… Целоваться с Бьякуей Кучики. Чёрт. И ведь это его первый его раз, который был должен был быть… Ну, с девушкой хотя бы. А не с мёртвым капитаном мёртвого отряда, в котором служат давно умершие и сгнившие под землёй поэты.
Как смешно.
А Бьякуя уже не держит его запястья, обняв за талию. Ичиго чувствует, как больно впивается в бедро край стула. Упирается руками Бьякуе в грудь, отстраняя.
- Что ты делаешь?
- Я тебя целую, Куросаки Ичиго.
Бьякуя невозмутим и спокоен. Так чертовски странно слышать это «я тебя целую».
- Мне неудобно.
- Тебе страшно?
- Пфф. Конечно, нет.
- Ты позволишь?
- Что?
Бьякуя не отвечает, только отходит в сторону и слегка подталкивает Ичиго к кровати. Он садится на немного неаккуратно застеленное покрывало. Поднимает взгляд.
- Ты меня хочешь?
- Нет.
- Тогда зачем?
Бьякуя вздыхает, садясь рядом. Снова тянется к нему.
Едва чмокает в губы, опускает голову, целуя шею. Слегка касается пальцами затылка, подсказывая запрокинуть голову.
- Бьякуя, нет.
- Да, Куросаки.
Обнимает, заваливает на кровать. Ичиго не сопротивляется, совершенно расслабившись под ним. Почему? Ему кажется, что чьи-то очень холодные пальцы аккуратно выковыривают кусочки паззла из неподходящих мест. Куда аккуратнее, чем он сам мог бы, и картинка в результате не должна смазаться.
Ичиго обнимает Бьякую в ответ, гладит по волосам. У него свежий, чистый запах. Если уткнуться ему в шею, это чувствуется особенно сильно. Он холодный, и Ичиго мёрзнет.
- Холодно.
- Сейчас.
Бьякуя спокойно, методично раздевается сам, сев на кровати, потом – раздевает Ичиго. Тот смотрит недовольно, но попыток воспротивиться не предпринимает. После – тянет капитана к себе, прикрыв глаза.
Какой же он холодный.
- Я мёртв, Куросаки. Это нормально, что те, кто мёртв – холодные.
- Я знаю. Замолчи.
- Да.
А Ичиго – тёплый. Горячий даже. Бьякуя осторожно гладит его тело кончиками пальцев, почти лениво целуя шею, щёки, за ушами, надавливает пальцами на соски, твёрдые не то от холода, не то от возбуждения. Тот в ответ начинает дышать чаще, неуклюже пытается что-то делать и сам. Запоминает, что делает Бьякуя, учится.
Потом – Ичиго судорожно выдыхает, обхватывая любовника руками, ищет что-то, что отвлекло бы от боли. Больно. Больно-больно-больно.
- Тихо, Ичиго.
Бьякуя его целует. Почти целомудренно, успокаивающе.
Холодно.
Ичиго надоело.
Он целует в ответ, неумело, страстно, жарко, мокро. Кусает чужие губы.
Жарко.
Бьякуя вздрагивает.
- Двигайся уже.
Бьякуя пытается медленно, нежно, чтобы Ичиго не было больно.
Черта с два.
Податься вперёд, поцеловать снова, обхватить за шею руками, за талию – ногами. Выгнуться, потереться о твёрдый живот. Пусть больно. Ичиго не позволит, чтоб Бьякуя даже в постели казался ожившим мертвецом.
Он не стонет, просто дышит. Очень часто, глубоко, шумно.
Ичиго раздувает огонь.
Занимается пламя.
Им не холодно.
Паззл – собран.

…А утром они оба пьют кофе, и Бьякуя находит его и вправду крайне дрянной вещью. Потом - просит налить ещё.