Взаимное раздражение

[bleachfic]

Автор: Murury
Бета: Майкрософт, о друже дней моих суровых...
Дисклеймер: Поиграла и вернула, Кубо может забирать в свою песочницу.
Пейринг: Гриммджо/Заэль
Предупреждение: яой, слеш. Рейтинг: NC-17
Примечание: написано в подарок для почти Ньютон, которая хотела «Гриммджо/Заэль, что-нибудь не грустное»
Размещение: не жалко, только дайте ссылку.


Имя у него было длинное и заумное - Заэль-Апорро Гранц. Гриммджо оно определённо не нравится. Ещё не бесило, конечно - но уже раздражало. Но имя - имя-то это пол беды, хуже были манеры. Не какие-то определённые, а просто. Ма-не-ры. В Заэле их было через край – и, глядя на него, Гриммджо искренне не понимал, для чего нужно настолько усложнять себе жизнь. Гриммджо считал Заэля... Чудным. В нехорошем и раздражающем смысле этого слова.
Когда Гриммджо что-то раздражало, высказывать он это совершенно не стеснялся. Совершенно.
И это, пожалуй, было единственным, что Заэль находил совершенным в арранкаре по имени Гриммджо Джаггерджак. Тот его тоже раздражал - даже сильнее. Секста был неаккуратен, груб и насмешлив. Насмешек Заэль-Апорро терпеть не мог - а уж от... Этого... Животного... А ещё он смел спорить с ним. С ним, Заэлем-Апорро Гранцем, совершенным существом! Нет, пожалуй, Гриммджо всё-таки бесил Заэля.
И оба так и не поняли, как ни напрягали один чутьё, а второй - гениальный ум - что же заставляет их, раз за разом, с беспокоящей периодичностью просыпаться в одной... Постели.
Хотя, это редко бывала именно постель.
Так повелось с самого начала.

Коридоры в Лас Ночас длинные, стерильно-белые. Как в лаборатории. Заэлю они очень нравятся. И идти по ним - уже в новом качестве - тоже нравится.
У Заэля прекрасное настроение - Нойтора сказал бы "охрененное". Но младший Гранц предпочитает определение "в высшей степени приподнятое расположение духа". Всё же он не прогадал, связавшись с Джиругой. Теперь он - на своём месте, среди избранных - а где же ещё ему быть? Заэль считает, что по-другому и быть не могло.
- Так ты - новый Октава, что ли? - ленивый голос где-то позади. Немного... "Смутно знакомый", определяет Гранц.
Как всегда, не торопясь и не медля, плавно - развернулся.
Позади - высокий арранкар с голубыми волосами. Секста, кажется? Стоит, прислонившись к стене, скрестив руки на груди и скучающе глядя на Заэля.
На него, Заэля - скучающе?! Да как... Как этот...
Мимоходом Заэль с досадой отмечает, что этот наглец существенно снизил "приподнятость духа".
- Язык проглотил? - приподнятая бровь, чуть дрогнувшие губы - не то для оскала, не то для усмешки. Заэлю чудится кошка, раздражённо дёрнувшая хвостом.
- Позволю себе заметить - язык проглотить не возможно. Законы анатомии не позволяют. Если ты, конечно, слышал о таких. - конечно, Гранц отдаёт себе отчёт в том, что нарывается - но откуда-то приходит совершенно незнакомая злость. Не подавляет её Заэль исключительно из научного интереса - во что это выльется.
Над собой Заэль-Апорро тоже частенько ставит эксперименты.
Глаза, такого же дико-голубого цвета, как и волосы, суживаются. Рот растягивается в улыбке, больше похожей на предупреждающий оскал.
- А ты не обнаглел, Октава? Раньше-то не смел рявкать… Слабак. – всё это произносится лениво-расслабленным тоном, но…
- А тебя, кажется, указание на твоё очевидное невежество… Огорчило? – Заэль склоняет голову на бок, и его лицо принимает сочувствующе-покровительственное выражение. – Не расстраивайся. Не всем дано быть гениями… Да и мозги-то, как я смотрю, даны не всем. – и сделав паузу, слегка качает головой. – Печально.
- Ублюдок. – произносит это Гриммджо очень чётко, буквально выплёвывая слово Гранцу в лицо.
Заэль-Апорро проводит ладонью по щеке, будто вытирая чужой плевок. На мгновение задерживает недоумённый взгляд на своей руке.
Это было ошибкой.
Ведь Гриммджо, приобретя человеческую форму, большинства повадок зверя не утратил.
Заэль вначале чувствует боль – где-то там, в рёбрах. Потом – осознаёт, что его с силой отбрасывают к стене. Гриммджо приближается мягким пружинистым шагом, и с его лица не исчезла ни улыбка, ни прищур. Заэль поднимается, раздражённо шипя, гневно смотрит на дикаря, посмевшего поднять руку на совершенство. Не по-мужски тонкие пальцы смыкаются на рукояти Форникаруса…
И оба падают на пол, придавленные внезапной волной чужой реацу.
Гин. Бледная тень Владыки.
- Ай-яй-яй… Как не стыдно, такие большие мальчики, а устраивают такие баталии… - оба синхронно поднимают взгляд от сандалий к лицу бывшего капитана. Он улыбается шире. – В песочнице. - укоризненно качает головой. – Ах, как наш любимый Владыка расстро-оится…
Смешение приторного яда с притворным, не менее ядовитым по натуре беспокойством кажется Заэлю-Апорро крайне… Экзотичным.
А Гриммджо ничего не кажется, он просто мысленно заносит Гина в список тех, до чьего горла рано или поздно собирается добраться. Отнюдь не последним.
- Но мы ведь ему не скажем, правда? И разойдёмся, как хорошие мальчики, по своим ко-омнатам… - давление слегка ослабевает, позволяя арранкарам говорить.
- Да, Ичимару-сама. – Заэль предпочитает ответить сразу.
Гриммджо молчит.
Тогда давление на него медленно начинает усиливаться, и приходит ощущение постепенно опускающейся бетонной плиты. Дело дря-янь…
Кажется, это было?..
Пальцы Сексты скребут по полу, а Заэль за этим спокойно наблюдает. Его-то отпустили.
- Ну же, Гриммджо-кун…
В ответ – шёпотом, еле слышно:
- Пошёл… на…
Давление резко исчезает, а потом вновь накатывает – и ощущения от этого, как от сильного удара.
Из горла Джаггерджака вырывается сиплый вскрик.
- Что-что? Я не слышал…
А Заэль искренне наслаждается происходящим. Руки пачкать он никогда не любил, и наблюдать, как это ничтожество втаптывают в грязь, было почти физически приятно. Но… В голову неожиданно приходит интересная мысль.
Почему нет, в конце концов?
- Кажется, он согласился с вами, Ичимару-сама. Позвольте, я окажу ему помощь, он себя не важно чувствует… Судя по виду.
- О… - Гранц буквально слышит недосказанное «как интересно». – Что же, очень похвально с твоей стороны такая забота о… Товарищах. – насмешка. –Бывайте...
Гин шутовски махает ручкой и удаляется.
Заэль же, слегка поморщившись, взваливает пока что ничего не соображающего Гриммджо на плечо. Это вынужденное неудобство слегка напрягает, но предвкушение исполнения замысла скрашивает неудовольствие Октавы.
До лаборатории, к счастью, не далеко.


Когда Гриммджо как-то резко выходит из забытья, первое, что он видит – потолок. Белый. Это, вобщем-то, обычно – но что-то, всё же, не так… Он резко поднимается на койке, отмечая мимоходом, что у него в покоях такой не было. Поводит носом, чувствуя чужой запах. Неуловимо знакомый.
Поворачивает голову.
Ублюдок Заэль-Апорро.
Джаггерджак предвкушающе оскаливается, собираясь доделать то, что…
Ох, чёрт. Там же был Гин.
Он был уверен, что не сдался бледной улыбающейся сволочи. Так что он здесь делает?..
Заэль, сидящий, расслабленно откинувшись на кресле и скрестив руки на груди, ехидно ему улыбается.
- Очнулся, Секста? Долго же ты у меня отдыхал… Стесняешь, стесняешь – стыдно должно быть.
- Ты о чём, Октава? – настороженно произносит Гриммджо.
- О… Я ведь буквально… Спас тебя. – произносит это Заэль чётко, что бы Джаггерджак всё расслышал и до его кошачьих мозгов дошло.
Доходит.
- И чего ты теперь хочешь? Чтоб я радостно попрыгал вокруг тебя с благодарностями? – это определённо насмешка, причём не завуалированная, но еле заметно звучит и нотка напряжения.
Заэль-Апорро не зря считает себя очень внимательным.
И нотку эту он тут же замечает.
Вцепляется в неё, будто клещ.
- Ах, ну зачем же? Возможно, мне понадобится… Ммм… - пауза. - Я ещё подумаю. Взаимопомощь, Джаггерджак, взаимопомощь… Это-то слово ты знаешь, или для тебя оно слишком длинно?
Наступает очередь Гриммджо раздражённо шипеть.
Вцепиться бы этой розововолосой дряни в горло, чтоб до крови, до крика…
Гриммджо хищно улыбается.
- А не боишься, Октава? – гнев сменяется любопытством, и Гриммджо подаётся вперёд, глядя Заэлю в глаза.
- А есть чего? – насмешливо приподнимает брови Гранц.
- А вдруг? – Гриммджо текучим движением поднимается с койки, приближаясь на непозволительно близкое расстояние.
Заэля это нервирует. Личное пространство он оберегает ото всех, кроме, разве что, случайных любовниц из низшего состава арранкаров. Но их он и за существ-то разумных не считает.
Что задумал этот кошак?
Гриммджо наклоняется к его лицу, упираясь ладонями в ручки кресла, продолжая ухмыляться. Лицо Заэля принимает недовольно-недоумённое выражение. Он приподнимает бровь, как можно более оскорбительно.
- У тебя сейчас вид, будто ты меня трахнуть собрался. – Гранц тут же мысленно обругал себя за еле заметно дрогнувший голос. Это не более, чем попытка оскорбить, но…
Болтовня Джаггерджаку надоедает.
Целуется он больно, мокро и яростно. Заэлю не нравится.
Пальцы, бесцеремонно сгребающие ткань в паху, раздражают.
Вторая рука, лёгшая на шею, вкрадчиво поглаживающая сонную артерию большим пальцем, нервирует.
Но почему-то, неожиданно для себя самого, он отвечает. Сжимает рукой голубые волосы на затылке, больно дёргает, то пытаясь оттянуть, то притягивая к себе. Вторая рука сжимается на ручке кресла.
Айзен не зря решил, что Заэль олицетворяет безумие.
Гриммджо отрывается от неожиданно отзывчивого ублюдка, хватает за раздражающе-розовые волосы, опрокидывает на ту самую койку, на которой только недавно прохлаждался сам.
Кресло с грохотом опрокидывается на каменный пол.
Гриммджо резко задирает на Гранце юбку, ловя себя на том, как это, чёрт возьми, удобно. Вцепляется зубами в шею, не до крови, хоть и хотелось. Рукой грубо обхватывает его член, заставляя Октаву застонать сквозь сжатые зубы.
Заэль буквально сдирает чужую распахнутую куртку, вцепляясь в спину, стараясь причинить побольше боли. Пускай не расслабляется.
Когда чужие пальцы врываются в его тело, почти на сухую, он вскрикивает, одаривая Джаггерджака разозлённым взглядом.
- Аккуратнее… - шумный выдох. - Никак? – даже на ехидство у него силы остаются, ты смотри-ка…
Скоро не останется, думает Гриммджо, усмехаясь в ответ.
И не трахает даже. Берёт. Берёт-берёт-берёт.
Берёт крик боли, берёт шумные и томные стоны, берёт искажённое от похоти холёное лицо…
Целует, кусает, длинно облизывает кожу под неизвестно когда расстёгнутой одеждой.
А Заэль – даёт. Будто и не охотно, переодически раздражённо шипя между стонами, если ему что-то не нравится. Морщась, когда чувствует на коже чужой язык. Насмешливо щурясь, когда и Секста не может спрятать стон за хриплым рыком.
А потом – пустота. И одновременно – всё. И обоих выгибает навстречу друг другу, и обоих встряхивает. И оба теряют чувство окружающего пространства.
И оба даже почти довольны друг другом.


И оба так и не поняли, как ни напрягали один чутьё, а второй - гениальный ум - что же заставляет их, раз за разом, с беспокоящей периодичностью просыпаться в одной... Постели.
Хотя, это редко бывала именно постель.
Так повелось с самого начала.