Осторожно: скрытый смысл!

[Beloved13]

Название: Письма
Фэндом: Блич (для тех, кто в теме + Yami no Matsuei и немножко тематической отсебятины)
Автор: Beloved13, ваш покорный слуга
Бэтта: Kome
Пэринг: Ичиго/Исида (для тех, кто в теме, читай Мураки/Санзо)
Рейтинг: G (?)
Жанр: ангст
От автора: вот такая вот странная вещь, полностью понятная только тем, кто в курсе. А те, кто не в курсе, в глубокий смысл могут не вдумываться.

Битте

«Здравствуй.
Прости, что давно не писал. Просто я снова заболел и не мог тебе написать. Но ты не переживай – я уже даже выхожу гулять, да и Маюри-тайчо сказал, что всё хорошо. Ты знаешь, а он не такой уж плохой.
У меня всё хорошо, правда почему-то за меня все переживают, а Хинамори всё пытается меня больше кормить и говорит, что я очень бледный. А Бьякуя на неё тогда ругается и говорит, что Момо мешает мне отдыхать, правда, есть лучше, он тоже советует. Но ты всё-таки не переживай – я чувствую себя очень даже хорошо, гораздо лучше, чем тогда, когда заболел совсем уж сильно. Ну, я тебе писал потом, помнишь?
У нас уже сакура зацвела, так что я пишу тебе из сада, а на этот самый лист падают лепестки. Я часто вижу здесь Бьякую – он в эту пору очень любит гулять. Так забавно – ему даже занпакто активировать не надо, все и так шарахаются. Ну, ты сам представь: Кучики в море лепестков. Жуть!
А Хикаруноши растолстел. Мацумото, которую он однажды напугал, всё бубнит, что, мол, на дармовых харчах. Его, кажется, брали с собой на какое-то задание и позволили съесть пустого. Интересно, как он теперь летать будет, такой пухлый. Хотя я ещё не видел, что бы он активно летал. А ты?
ОН по-прежнему никуда не выходит и ни с кем кроме Бьякуи не разговаривает. И то Кучики после таких бесед всегда какой-то пришибленный, словно его Хикаруноши кусал. Все думают, что ОН заболел. Я тоже так думаю, наверно, но спросить у Маюри или Уноханы всё никак не решусь.
А ещё нас Урахара навещал. Только Бьякуя сердился почему-то.
Девчонки не знают, что я сейчас тебе пишу, так что я от них тебе сам привет передаю. И им от тебя передам тоже…»
- Исида-кун, вот ты где. – Бьякуя тронул парня за плечо. – Тебе нельзя тут сидеть, а то хуже станет, ты же ещё не до конца поправился. И вообще, тебя Маюри-тайчо ждёт.
- Сейчас иду…
«…в общем, ты там не скучай, а я тебе потом ещё напишу. Твой Урью».
Парень старательно свернул письмо, размашисто написав имя адресата, и встал, поправляя очки.
- Кучики-тайчо, отправьте это, пожалуйста. Вы знаете кому.
- Хорошо. – Бьякуя кивнул, принимая сложенный вчетверо лист.
- Кхм… А Рангику-сан принесёт мне сегодня леденцы?
- Конечно, принесёт. Ступай скорее.
Проводив взглядом парня, спешащего к лаборатории двенадцатого отряда, капитан шестого глянул на лист бумаги. Зачем Исида так старательно и упрямо писал эти письма, Бьякуя не знал, вернее, предпочитал об этом не задумываться. Как и о том, что лжёт парню. Исиде были строжайше запрещены горячо любимые им, и в какой-то степени спасительные для него, клубничные леденцы, и капитан шестого отряда был одним из тех, кто строжайше следил за соблюдением этого запрета. А ещё затем, что бы ни одно из написанных писем, строки которых Бьякуя в тайне от всех пробегал глазами, не доходило до указанного адресата.
- О чём задумался? – голос вампира выдернул из задумчивого оцепенения.
- Всё о том же…
- О мальчишке?.. – большой чёрный нетопырь поудобнее перехватил когтями облюбованную ветку и воззрился на Бьякую.
- Жалко будет его потерять. Приступы становятся всё чаще. А всё чёртова дыра в груди.
- Радуйся, что ОН не может стать холлоу, а то весь Сейретей, да и Руконгай заодно, будет лежать в руинах. А мальчишку может и удастся спасти.
- Если что-то, по ЕГО мнению, будет не так, то Сейретей и так ляжет в руины. Без леденцов-то? Ой, не знаю…
- Может и без леденцов… - двусмысленно изрёк нетопырь, заворачиваясь в крылья и замолкая.
Бьякуя с тоской подумал о том, что надо идти к НЕМУ. В мыслях капитана моментально возникла картина, как он отдаёт письмо в руки совершенно другого человека, тот взгляд, каким ОН будет смотреть на ненавистный клочок бумаги и то садистское выражение лица, с которым ОН будет сжигать чужие сокровенные слова. Вздохнув, Кучики пробежал глазами строки, написанные чётким ровным подчерком квинси, словно желая запечатлеть и сохранить их в памяти, и поспешил выполнять свои невыносимо тяжкие обязанности.

06.01.2009г.

---

Посвящается лейтенанту

[Beloved13]

Название: Царство мраморного льда
Фэндом: Блич
Автор: Beloved13, ваш покорный слуга
Бэтта: soV@_na_provode
Пэринг: Бьякуя/Ренджи
Рейтинг: заклеймим NC-17, а там видно будет
Жанр: дабы не ошибиться, просто скажу, что навевает мысли о рабстве, но благодаря бэтте назову жанр "эстетика обречённости"
От автора: Посвящается моему новоприобретённому лейтенанту (которого я, соответственно, нарекаю бэттой сего приступа графомании), который имеет удивительную способность безнаказанно пинать своего новоприобретённого тайчо на творческие подвиги

Битте

Играть в покорность, забывая про любовь. Вот что требовал холодный властный Бьякуя. Повиноваться, ломая все чувства и принципы. Вот что приходилось делать в такие ночи.
Он как всегда велел придти к нему к полуночи. И Ренджи подчинился, так же, как и приказу раздеться. Внимательный холодный взгляд как всегда наблюдал затем, как спадает на пол ткань кимоно. Одобряющий жест, и вот Ренджи уже на мягкой безукоризненной постели рядом со своим капитаном. Полуравнодушный взгляд и понятное только двоим разрешение начать отрепетированный бесчисленное число раз ритуал. Пытаясь хоть немного согреть дыханием и поцелуями прохладную кожу своего капитана, Ренджи видел до тошноты надоевшую тень удовольствия, не рискующего проявиться на высеченном из мрамора лице. Чересчур шумный вдох – Кучики не любил ни лишних слов, ни лишних жестов, и Ренджи поспешил отстраниться, успев запечатлеть последний поцелуй где-то на бедре. Самое унизительное - чувствовать, как собственные пальцы протискиваются меж ягодиц и не видеть даже проблеска эмоций на ненавистно-красивом лице. Благосклонный кивок и Ренджи с обречённой покорностью ставит колени по обе стороны от бёдер своего непреклонно-холодного капитана. Вздох, и лейтенант медленно опускается на всю длину, касаясь бёдрами мраморно-холодной кожи. Он не любит ждать, и Ренджи, уяснивший это много ночей назад на собственном теле, не позволяет себе лишней секунды, что бы привыкнуть. В награду доносится тихий вздох, так выбивающийся из сценария ритуала, и у парня кружится голова, от неожиданно подаренного проблеска счастья. Властный сдержанный взмах руки и Абараи, подчиняясь, смыкает пальцы на своей уже давно возбуждённой плоти. Приходится сдерживаться, что бы движения руки и тела не казались несдержанными в ледяной непроницаемости, что бы не были слишком торопливыми. Излишне громкий вздох почти не слышен из-за бешеного биения сердца, но лейтенант боится пропустить очередной сигнал. И Ренджи убирает руки, по собственной воле замедляя движения, которые хотелось бы сделать быстрее, то почти выводя капитана из себя, то, обжигая бёдра льдом мраморной кожи. И вот на бёдрах ощущаются сильные тонкие пальцы, вынуждая впустить максимально. Глубоко внутри взорвался обжигающий холодом чужой оргазм. Как всегда больно, но в этом царстве аристократического льда не место даже малейшему проявлению боли. Ренджи сидел, всё ещё ощущая в себе своего капитана и стараясь уловить мутнеющим взглядом последний разрешающий жест. Тогда можно будет встать и быстро, пока не потекли по ногам белые капли, нарушая идеальность мраморного мира, покинуть спальню. А в коридоре можно будет сползти по стене и, наконец, избавить себя от ледяной пытки.

06.01.2009г.

---

Вот он я пришёл. Давайте знакомиться....

[Beloved13]

Название: Кровь на пальце
Автор: Beloved13
Бэтта: Юта-ро Ван Винкль
Пэринг: Ичиго/Исида
Рейтинг: PG (?)
Жанр: романтическая зарисовка

Битте

Сдавленное ругательство взрезало тишину в комнате. Ичиго приоткрыл глаза и глянул на Исиду, который прервал работу и теперь сидел, глядя на алую каплю крови, выступившую на пальце.
- Урью, всё в порядке?..
- Да!
Не слишком дружелюбный тон, можно даже сказать, что в нём сквозил холод. Впрочем, синигами и не рассчитывал на что-то другое, даже наоборот, был бы удивлен, услышать это другое.
Когда на пол упали первые капли крови, квинси сунул палец в рот. Однако упорство взяло свое, и игла вновь превратилась в серебристые росчерки.
Ичиго вздохнул и развалился в свободной позе, думая о том, что Ренджи был прав - Исида парень несгибаемый в той же степени, что и Ичиго, а может и побольше. Ведь у него есть гордость клана квинси, и проявлять боль перед синигами – позор.
- Больно…
Рыжеволосый подумал, что ослышался и только утвердился в сомнении, увидев, что квинси отрешённо разглядывает недошитый жилет. Правда, на мгновение показалось, что взгляд устремлён на пораненный палец.
- Исида, ну почему у тебя такое лицо, словно ты в детстве съел на спор мешок лимонов и до сих пор отходишь?
Жалкая попытка разрядить обстановку. Очень жалкая и оба это понимали.
- Не смешно…
Ледяной взгляд голубых глаз прошил насквозь. Так обычно игла в умелых руках брюнета прошивает ткань. Только вот сейчас эта самая игла обернулась против хозяина.
Ну вот, снова гримаса боли. Он думает, что этого не видно. Наверное, он так думает….
- Слушай, Урью, ты бы обработал палец антисептиком, а то банальная смерть от гангрены будет недостойной кончиной.
От взгляда едва не покрылись инеем стёкла очков.
- Ичиго, мне казалось, что ты достаточно хорошо учишься, что бы знать, что гангрена от простого укола иголкой – это невероятно.
- А откуда ты знаешь, в КАКИХ местах побывал Кон до того, как ты его сшил этой иголкой?
Пока всё мирно и даже обошлось без слов «презренный синигами», но рыжему легче не было.
«Сегодня явно неудачливый день для квинси: палец уколол, синигами прицепился, сейчас наверняка еще споткнется…»
Ичиго проводил взглядом брюнета, который всё же отправился искать аптечку.
Невнятный возглас и звон разбитого стекла не заставили себя долго ждать. Вздохнув и досчитав до трёх, синигами позволил себе заглянуть в соседнюю комнату. Брюнет собирал с пола осколки флакона, и текущая с пальца кровь щедро раскрашивала работу.
- Исида, тебе точно не нужно помочь? А то если ты сейчас ещё и поскользнешься, то…
- Да с чего ты… - резко выпрямившись и развернувшись, квинси поскользнулся на мелких осколках. Ичиго сам не понял, как умудрился поймать Исиду в объятия, так же как и не понял, почему при этом так странно защемило в груди. А ещё синигами не мог поверить в то, что на щеках брюнета проступила тень румянца. Впрочем, в собственные пылающие щёки поверить было гораздо сложнее.
- Больно…
Тихий голос оказался непривычно робким.
- Ну… Я конечно не Рукия, в магии не очень, но народным средствам меня отец научил... – Ичиго замялся, не зная, куда девать взгляд и руки.
- Народным? Это каким?.. – Исида, казалось, даже не заметил тех мгновений, которые провёл в объятиях Ичиго. Или сделал вид, что не заметил.
- Ну… эээ… - понимая, что показать проще, чем объяснить, рыжий попросил. – Вот дай руку…
Квинси неуверенно протянул руку, стараясь. Что бы капли крови не попали на одежду.
- Ну, вот примерно так... – собрав всю волю в кулак и взяв чужую ладонь одними пальцами, Ичиго притянул её к себе и обхватил палец с ранкой губами, неуверенно слизывая все еще текущую кровь и смущенно зажмурившись.
Когда синигами всё же решился поднять взгляд тёмно-карих глаз, Исида поспешно опустил глаза в пол, пытаясь скрыть смущение, которое с каждой секундой охватывало всё больше. За то короткое мгновение, пока они смотрели друг другу в глаза, Ичиго успел подумать о том, что предпочёл бы непонятной робости ультрамариновый холод.
- А ты уверен, что это действенный способ?
- Обычно помогает… - последнее движение. – Вот видишь, кровь уже не идёт. Злые языки утверждают, что слюна синигами обладает особыми свойствами.
- Ясно… - квинси отдёрнул руку подальше от рыжего и глянул на того ледяным взглядом, который, однако, не смог стереть остатков румянца. – Не делай так больше!
- Хорошо. Не буду. – В шоколадные глаза медленно возвращалось спокойствие.
- Ты как хочешь, Куросаки, а я спать… - квинси собрал шитьё и, не удосужившись пожелать спокойной ночи, вышел из комнаты.
Ичиго вернулся на диван и уставился в потолок. Перед глазами стояла ярко-алая капля крови на пальце Исиды и тающий лёд голубых глаз.

---

[Satsu]

Название: «After Care»
Автор: Liralen Li Бета: incandescens
Переводчик: Yukionna-Hime ( Yukionna)
Фэндом: Bleach
Пэйринг: Кира/Ханатаро
Рейтинг: R (за обнаженку, кровь и подразумевающееся насилие)
Жанр: hurt/comfort
Предупреждение: Хм… вероятно, самая странная вещь, которую я написала. События происходят до арки про Soul Society. Не думаю, что тут содержатся спойлеры на что-либо.
Отказ: Ни автору, ни переводчику ничего не принадлежит и никакой выгоды они для себя не ищут.
От автора: Этот фик написан для ЖЖ-сообщества SpringKink: Заявка: Кто угодно, кроме Гин/Кира – hurt/comfort.
На самом деле, это приквел к моему бдсм-фику «Strange Tortures» («Странные Пытки»), Укитакэ/Кира, bondage. Вы можете найти его на моих жж, adultfanfiction и y!gallery аккаунтах. Я должна была сказать это до того, как смогу написать новый фик.
Оригинал: liralen.livejournal.com/688734.html
От переводчика: вещь и правда очень странная. Я честно старалась переводить удобоваримо, хотя местами все становится слишком уж непонятно. Может, после прочтения «Strange Tortures» для вас что-то и прояснится, но я вряд ли буду браться за этот фик.
Большое спасибо  maroo за помощь в разборе концовки, хоть она до сих пор осталась для меня весьма туманной. Особенно акула и хилинг пул о_О

Вкуривать о_О

Это была субботняя ночь Четвертого Отряда, и Дзиро, ночной смотритель лазарета, не моргнул и глазом, когда в два часа утра туда, шатаясь, ввалился лейтенант Кира. Нос его был разбит, под глазом стоял синяк, а кровоподтек на челюсти служил утешением тому, что она все же не подверглась перелому.
Он был совсем обессилен и оставлял за собой кровавые следы, но все же отказался от кресла каталки. Молодой медик проводил его в один из смотровых кабинетов. Как обычно, он объяснил Дзиро, что получил свои ранения во время перебранки в девяносто втором районе Руконгая. Как обычно, он просил позвать Ямаду Ханатаро, и дьявольская бабочка была послана. Как обычно, смотритель предостерегал его от похода в эти ужасные места города; и, как обычно, лейтенант Кира, вежливо поблагодарил его за совет, прежде чем хромая покинуть смотровой кабинет.
Позже Дзиро пришлось очищать всё от крови, и он вполголоса бранил этих потерявших самообладание упрямцев.

Ханатаро бежал так резво, что поскользнулся и врезался в двери лазарета Четвертого Отряда грубее, чем рассчитывал. Но он проигнорировал боль, рывком открыл их и вошел внутрь.
– Палата 128, – сказал Дзиро, не отрывая глаз от своей книги.
В коридоре, Ханатаро перешёл на более сдержанный шаг, так как не хотел столкнуться с людьми, которые могли выходить из дверей. Он немного волновался, когда осознал, что пол на всём его пути был только что вымыт.
Он добрался до 128 палаты, перевел дыхание и вошел. Он моргнул, отмечая, что никто не лежит на кушетке. Он огляделся вокруг, как вдруг заметил, что слышит приглушенные, содрогающиеся всхлипы от боли. И они исходили от высокого светловолосого человека, который привалился к стене в углу комнаты, раскинув ноги в поисках устойчивости. Голова его покоилась на угловой стойке, а руки тянулись за поддержкой к бумажным перегородкам. Белоснежная бумага была запачкана кровью. К счастью, панели можно с легкостью заменить.
– Лейтенант Кира… почему вы не на кушетке? – спросил Ханатаро. Никакой реакции не последовало. Он подошел к Кире и поморщился при мысли о лужице крови, образовавшейся под соломенными сандалиями синигами. Он дотронулся до плеча блондина, со всей нежностью.
Кира застонал, и его колени согнулись. Ханатаро пришлось использовать всю свою медицинскую сноровку, чтобы поймать мужчину, который искривился и издал вопль от боли, причиненной напором на его спину.
– Лейтенант Кира, это я, Ханатаро. Вы в безопасности, – произнес Ханатаро.
Не опухший фарфорово-голубой глаз взглянул на него. Затем он сомкнулся и Кира упал в обморок.

Ханатаро вообще редко спал ночью по субботам. Даже когда у него не было обязанностей, он непременно засиживался с книгой или изучал исцеляющую магию до тех пор, пока не занимался рассвет. Он никогда не был уверен, что понадобится его помощь, но всегда был доволен тем, что способен незамедлительно прийти на подмогу, в том случае, если это произойдет.
Ханатаро водрузил обессиленное тело Киры на кушетку и бережно снял всю форменную одежду мужчины. Прежде он проделывал это достаточно раз, чтобы не удивляться, обнаруживая глубокие ушибы и кровоточащие ссадины на лодыжках и запястьях Киры, или же сочащуюся кровь по всей длине черного кимоно синигами, вдоль спины и ног Киры. Ткань насквозь промокла, что объясняло кровавый след, который шёл от двери до того самого угла.
Ничего удивительного в том, что Кира не хотел сидеть или лежать на кушетке. Однако в то же время, порезы были на его лице, груди и животе. Свалив все части кимоно в кровавую груду на полу, он побледнел, глядя на порезы на лице Киры и то, как выглядит его спина, с которой местами была содрана кожа.
О Боги Небесные.
Ханатаро натянул на Киру простыню из плотной ткани и шерстяное покрывало поверх нее, чтобы он не простудился. После он оставил Киру на кушетке, закрыл дверь, используя немного магии, и помчался в свою комнату. Он разбрасывал свои вещи во все стороны в поисках Хисагомару. В конце концов, он отыскал лезвие и резко вытащил его из-под кровати.
«Уф… ты снова потерял меня. Ты ведь даже не собираешься использовать меня в битве, не так ли?» – его меч звучал сонно и сварливо.
«Нет, действительно… Мне нужна твоя сила, чтобы исцелить кое-кого».
Казалось, что он ворчит: – «Боевые ранения?»
Ханатаро закусил нижнюю губу: – «Что ж… похоже… и еще кое-что поглубже».
«Ох, ладно. Тогда пойдем».
Ханатаро рванул обратно на пути обратно к палате и отпер дверь. Он был удивлен, когда увидел, что голубой глаз был открыт и следил за ним, пока он входил. Кира перевернулся и лежал лицом к двери. Кира закрыл глаза, когда понял, кто это вошел, но распахнул их снова, едва из ножен донесся звук стали.
– Ты тоже? – тихо проговорил Кира, и голос его звучал смиренно.
– Что? – Ханатаро покраснел.
– Ты тоже хочешь отрезать кусок моей задницы своим лезвием? – эти горькие слова резали слух. – С тех пор, как ты увидел как… он… использовал меня. Но ты был так добр ко мне… Я думал…что ж, если ты продолжишь молчать об этом… чувствуй себя свободно.
– Нет… нет, все не так, - возразил Ханатаро. Он прекрасно понимал, что имеет в виду Кира, но ему не нравился тон. – Я могу доказать тебе.
Ханатаро собрался с духом.
– Хисагомару, действуй!
«Ханатаро, это не боевые ранения», – подозрительно произнес меч.
«Я должен попытаться, и это… Я думаю, дело в чем-то более важном», – Ханатаро надеялся, что этого будет достаточно.
«Ммм… – протянул Хисагомару. – Ты можешь оказаться прав».
Его занпакто преобразился ровно настолько, чтобы показать свое лезвие. Ханатаро искоса взглянул на грудь Киры и затем произвел взмах.
Кира издал шипящий вдох, так как меч оставил порез, в основном параллельно одному из ранений, уже открытых на его груди. Он сжал кулаки. Но вслед за тем оба пореза внезапно исчезли, и Кира издал вопросительный стон. Он дотронулся до вновь излеченной кожи, смягчённой кровью, которая сочилась из нее. Лезвие Хисагомару выглядело лишь окропленным краснотой.
– Ваши ранения не серьезные и не смертельные, лейтенант Кира, но их слишком много… – Ханатаро старался, чтобы в его голосе звучало извинение. – Для меня это кратчайший путь избавиться от них всех.
– Ты… ты исцеляешь меня… – Кира был крайне ошеломлен.
– Разумеется, – сказал Ханатаро, замахиваясь мечом снова и снова. Аккуратно он закрыл все порезы на груди и животе. – Теперь… вам было бы удобнее лечь на перед, господин.
Кира застонал, так как он, наконец, позволил себе упасть на живот. Ханатаро внимательно оглядел множество односторонних отметин от удара хлыстом на спине Киры. Он провел диагональную линию, разрезающую большинство из них. Кира выгнул спину от боли, причиняемой порезами, и нечленораздельный крик донесся из его горла, заставляя Ханатаро закрыть глаза. В этом вопле была не только боль.
Ханатаро знал эти звуки, к которым никак не мог привыкнуть день ото дня. Иногда ему приходилось ранить людей, чтобы вылечить их; и, несмотря на то, что он не любил этого, он знал, что им не станет лучше, если он засомневается или остановится. Ему просто необходимо было позволить им смириться с тем, что они причиняют боль сами себе, и он делал успехи в своей работе. Было что-то иное, практически нужда, в тех воплях, что издавал Кира.
Спина Киры была залечена в один миг, лезвие меча Ханатаро не коснулось только двух необработанных участков на двух боках. Осталось лишь снять легкий порез, как вдруг Кира слабо заскулил. Ханатаро проверил лезвие – по всей его длине были видны лишь несколько дюймов крови. Большая часть оставалась незапачканной.
Быстрый удар по каждой ноге Киры, разрывающий кожу за одно мгновение, вызывающий почти отчаянный стон у лейтенанта; и затем его ноги снова стали гладкими, потеряв фиолетовые и красные линии нарывов, но все еще оставаясь покрытыми тонкими струйками крови. Однако глубокий порез на бедре Киры заставил Ханатаро нахмуриться.
– Прошу прощения, но мне придется всадить острие Хисагомару прямо в мышцы ваших ягодиц, иначе я не смогу залечить глубокие порезы. Так что, предполагаю, стоит предупредить вас, что сейчас будет больно.
– Спасибо, Ханатаро-сан, – мягко произнес Кира в подушку. – Я предупрежден.
Ханатаро сконцентрировался перед тем, как вонзить острие Хисагомару глубоко внутрь посиневшей и испещренной фиолетовыми полосами ягодицы.
Кира издал сдавленный крик, а затем стон облегчения, когда мускул был вылечен и очищен от безобразной черноты пролитой спекшейся крови. Кира сжал руками подушку под своей головой, и, во время следующего удара ножом, его костяшки побледнели, и он ловил ртом воздух, задыхаясь от боли, но так и не закричал.
Ханатаро провел руками по его коже, игнорируя вязкие линии засыхающей крови. Мышцы сжались под его прикосновениями. Прекрасно, они были в полном порядке.
– Теперь лучше? – осведомился Ханатаро.
– Да. Намного, – ответ Киры утонул в подушке.
– Могу ли я теперь заняться вашим лицом и шеей? – спросил Ханатаро.
– Хм… могу ли я попросить простыню и одеяло? – поинтересовался Кира. На его неповрежденной щеке выступил румянец.
– Естественно. Я бы не хотел, чтобы вы подхватили простуду, – сказал Ханатаро, наклоняясь, чтобы поднять простыню и одеяло с пола, и укрывая ими обнаженное тело Киры.
– Нет, ты не хотел, не так ли? – мягко проговорил Кира. Его голос звучал озадаченно, пока он поворачивался, чтобы лечь лицом на одеяло. – Ты… ты собираешься использовать свой занпакто и на моем… на моем лице?
Ханатаро потряс головой.
– Я всего лишь собирался воспользоваться традиционными методами лечения для этих ранений. Они слишком близко к вашим глазам и к главным артериям вашего горла. Ваши лодыжки и запястья полны чувствительных костей, сухожилий и кровяных сосудов. Я предпочту ручную технику по распределению рэйацу на этих ранениях. Также, стоит дать Хисагомару наполниться энергией для исцеления, а у меня теперь полно сил, которые я могу применить.
– Ах. Так уж и быть, – Кира приглушенно вздохнул.
Ханатаро нежно приложил пальцы к горлу Киры, мягко поглаживая челюсть блондина. Он мог чувствовать пульс Киры, собирая его своим легким прикосновением. Ханатаро вызвал свою рэйацу и исцеляющее кидо для ушибов, выплескивая свои силы на побитую челюсть и лицо Киры. Опухоль потихоньку истощалась, исчезала. Темные отметины синяков спали. Сломанный нос Киры сместился и вернулся на свое место. Тихий стон донесся от Киры, после чего он невнятно пробормотал проясняющимся голосом:
– У меня звенит в ушах.
Ханатаро кивнул:
– Это ведь всегда так, не правда ли?
Кира осторожно посмотрел на него.
– Можете ли вы теперь сесть? – спросил Ханатаро, избегая этого взгляда.
Кира неуверенно поднял свои ноги над кушеткой, захватывая ими простыню. Он поморщился и кивнул маленькому целителю.
Ханатаро проворно взял длинную сильную руку блондина в свою. Он сосредоточился на его тонких пальцах с ободранными синяками на запястье, и отметины, увядая, исчезли. Когда он поднял свой взгляд, он увидел Киру, впившегося глазами в Ханатаро так, будто тот может исчезнуть вместе с ними. Ханатаро мягко поднял свою ладонь с этого запястья и легко схватил другую руку Киры, которую он исцелил.
Потом хрупкий целитель из Четвертого Отряда опустился на колени, чтобы приложить обе руки к одной из вывернутых лодыжек. Он слушал дыхание Киры, пока мягко и ласково скользил руками вдоль содранной потемневшей кожи и прикладывал к ней свою рэйацу. Он расправился с опухолью и выровнял мелкие кости, которые были смещены. Ханатаро не мог помочь ему: он тихо пытался осмыслить, какие силы были способны нанести подобные повреждения.
Он почувствовал, как Кира издал вымученный слабый звук, но лишь потряс головой. Он поймал другую лодыжку, другую ступню и коснулся ее так нежно, как он залечивал все травмы до этого. Он пробежался руками вверх по ногам Киры, залечивая на них ушибы, и поднялся с пола.
Когда он снова стоял на ногах, Ханатаро заглянул прямо в голубые глаза Киры. Кира опустил свой взор, наполовину прикрывая веки, избегая настойчивого взгляда, пока Ханатаро не приподнял подбородок Киры своими пальцами. Затем Кира, вздрогнув, посмотрел прямо на Ханатаро.
– Лейтенант Кира, я не испытываю никакого презрения, господин, но это уже пятый раз за последние два месяца, когда вы приходите в лазарет в подобном состоянии.
– И? – произнес Кира. Его пристальный взгляд уставился не куда-либо, а в глаза Ханатаро. – Лейтенант не может немного развлечься?
– Это не похоже на развлечение, господин. Это похоже…
Кира неистово оттолкнул от себя Ханатаро. Маленький знахарь с визгом упал.
Кира вскочил на ноги, приметил груду темной ткани, что некогда являлась его одеждой, а затем тихо проскулил от смятения, найдя ее промокшей, влажной от высыхающей крови. Ханатаро отрывал ее кусками от его бессознательного тела, так что теперь ее невозможно было надеть.
– Пожалуйста, послушайте меня, – с мольбой попросил Ханатаро, едва ему удалось подняться на ноги.
– Зачем? Что ты знаешь? – Кира чувствовал себя не в своей тарелке и выглядел дико, лоскуты ткани падали повсюду вокруг него.
– Я знаю, что это были удары от хлыста, не… порезы. А эти синяки и кровь на запястьях и лодыжках из-за того, что кто-то небрежно сковывал вас цепями. Кто бы ни делал этого с вами, они должны были сами позаботиться о вас, после… чего бы они ни делали. Не… не отправлять вас одного в Четвертый Отряд, особенно не в такие моменты, – взволнованно проговорил Ханатаро.
– Что? – сказал Кира, сбиваясь с толку и затем раздражаясь. – Как… как парень вроде тебя может знать об этих вещах?
Ханатаро залился краской от смущения:
– Нет, я не занимаюсь подобными вещами. Но… капитан Укитакэ, он просил меня прийти к его… целебному источнику… чтобы проверить состояние его… его… хм… любовников… чтобы убедиться, что он все сделал правильно. Он учится всему, как акула плавает, и он объясняет мне, чего стоит опасаться… и он сказал, что нет ничего страшного в том, что я буду использовать его имя, если ситуация… того потребует.
– Так значит, другой капитан тоже так использует его подчиненных? – раздраженно проворчал Кира.
– О, нет… никто из них не сообщает ему. Он бы никогда… ох… – глаза Ханатаро расширились. – О, это… плохо.
Кира замахнулся рукой, и глаза Ханатаро проследили за этим.
«Защищайся! – прошипел Хисагомару. – Вырви из него эту боль…»
Ханатаро прислушался к своей душе и взглянул на эти ледяные голубые глаза.
– Это не должно быть так, лейтенант Кира. Все может быть лучше.
Его рука упала на бок Киры. Лед треснул, разлетаясь слезами и оставляя след на ссохшейся крови, и Кира бессильно пошатнулся, падая вниз.
Ханатаро осторожно приблизился к Кире, очень нежно опуская руки на нагое тело излеченного мужчины. Кира упал в объятия маленького целителя и душераздирающе зарыдал.

---

[Satsu]

Название: «Bleach VS Naruto: Let's yaoi!»
Авторы: Satsu & Yukionna-Hime
E-mail: kelly_ice [гав] bk.ru
Фэндом: суровые будни японских мангак
Пэйринг: Кубо Тайт/Кисимото Масаси
Рейтинг: R
Жанр: RPS, humor
Отказ от прав: когда-нибудь мы возьмем в плен Кубо и Кисимото, но пока они нам не принадлежат Т__Т
От Satsu: Не читайте это, если вы сохранили хоть какую-то веру в святость мангак -__-
От Yukionna-Hime: А лучше вообще не читайте…

 

Есть такие дни, когда ты больше всего на свете ненавидишь хорошую погоду, счастливые лица прохожих и оживление широких улиц своего города. Для Кубо Нориаки, известного по всей Японии мангаки, сегодня как раз был один из таких дней. Хоть он и был виноват в этом сам, но желание затмить солнечный свет, заставить всех детей плакать, а улицы опустеть, стучало в голове, словно молоток. Возможно, стоило все же не оттягивать последние сроки сдачи новой главы до самого конца. Может, не обязательно было в последний день ссориться с ассистентом, без которого он был как без рук. Но теперь с этим ничего не поделаешь – эта ночь была вконец испорчена попыткой успеть дорисовать тринадцать страниц вовремя. Но теперь после бессонной ночи он тащился в издательство. Главное – глава дорисована, сдаст ее, а потом сразу пойдет домой спать. На секунду мысль о здоровом сне согрела его, но промчавшаяся мимо машина обрызгала его, и он снова возненавидел весь мир. «Лишь бы поскорей дойти до издательства... лишь бы поскорей...» – крутилась мысль в его голове. Вот, наконец, показалось высотное здание, и Кубо, вбежав по ступенькам, ворвался в двери.

Перед тем, как он взялся ладонью за ручку двери, перед ним словно промелькнуло нехорошее предчувствие. Сам Кубо еще не успел обратить на него внимание, как предчувствие исчезло. Мужчина рывком распахнул дверь. Ему казалось, что он должен отдать эту главу как можно быстрее, иначе редактор будет крайне недоволен. Пролетев внутрь кабинета, он, всё ещё на нервах, нарезал два-три круга по помещению, прежде чем заметил, что в комнате чего-то не хватает...
Не хватало практически главного – самого редактора. Кубо остановился, громко вздохнул, поправил темные очки. Затем со всего размаху шлепнул папкой с главой о стол редактора и громко заверещал: «Вот дерьмо!!!» Взявши себя в руки, он оглянулся, проверяя, не видел ли его кто, но по сути это было бесполезно, так как его крик был явно слышен как минимум всему этажу – он забыл закрыть дверь.
Первым делом, его охватила паника. Паника, основанная, скорее всего, на недосыпе в эту ночь. После чего, Кубо вдруг резко успокоился. «Он просто вышел на пару минут. В туалет или заварить себе кофе - не суть важно! Сейчас он вернется, заберет у меня эту долбаную главу, похвалит за то, что я уделил побольше внимания Нэлиэл и пошлет на все четыре стороны».
Успокаиваясь этими мыслями, мангака сел прямо в кресло главного редактора. Взгляд его неожиданно упал на рабочий стол. Точнее, на то, что находилось на этом столе.
С виду это был совершенно неприметный листик – из обычного блока для записей. Но что-то подсказало Нориаки, что в этом невзрачном листике ключ к разгадке отсутствия главного редактора. Дрожащей рукой он поднял листик и прочел на нем:
«Я улетел на Мальдивы! Выпускайте мангу сами, как хотите! Если печать приостановится – убью!!!
Ваш редактор»
Кубо пришел в еще большую панику, которая перешла в ярость. Казалось, что сейчас он бабахнет каким-нибудь страшным банкаем, который сам же и придумал. В этот момент позади него послышались шаги. Нориаки оглянулся. В дверях стоял ни чем не примечательный мужчина с сияющим от радости лицом и с папкой, похожей на ту, что была у самого Нориаки.
«Тоже мангака, – сообразил Кубо. – Сейчас я его обрадую рассказом о том, что редактор сделал ноги и валяется теперь на пляже с коктейлем!»
Не обращая абсолютно никакого внимания на злющее лицо Кубо, мужчина двинулся прямо ему навстречу, при этом лучезарно улыбаясь, да так, что автор Блича боялся, как бы стекла его очков не лопнули от этой улыбки.
– Добрый день, редактор-сама! – мужчина поклонился чуть ли не до самого пола. – Вы решили сменить имидж? Впервые вижу вас в очках.
«Он слепой? Я же совсем не похож на редактора...» – Кубо удивленно изогнул брови.
– Я принес вам главу! Справился даже раньше сроков! У меня было целых два свободных дня! – продолжая лучезарно улыбаться, тараторил неизвестный.
«Целых два свободных дня… – эхом отразилось в голове Нориаки. – Издевается?! Я не спал всю ночь, а у него ДВА свободных дня?!» С каждой секундой он злился все сильней, сам не понимая, куда уж сильней.
Вместе с тем, Кубо машинально протянул руку, принимая папочку от этого мужчины. Заметив, с каким ожиданием смотрит на него нарушитель спокойствия, мужчина сделал вид, что ему интересно посмотреть, что же такого он накалякал. «Графика просто отвратительна, – подумал Кубо, скептически разглядывая сцену битвы. – Я бы на его месте не стал надеяться на что-то».
Поняв, что перед ним, скорее всего, начинающий мангака, который самого редактора видел всего раз в жизни, Кубо поджал губы и, примеряя на себя новую роль, важно произнес:
– Простите, но мы не сможем принять эту работу. Поищите другое издательство, хотя я не уверен, что вам повезет хоть где-то...
С лица пришедшего тут же сползло радостное выражение.
– Вы что? – возмутился он, – Я столько лет в этом издательстве! У «Наруто» такие рейтинги! Как вы можете не принять новую главу?!
«“Наруто”? Где-то я слышал это название… – несколько секунд Кубо вспоминал, где же, – Ах, черт возьми! Это же та пресловутая манга по которой все вокруг прутся!!! А это значит, что автор… Мой соперник!»
В голову Кубо закралась нехорошая идея отомстить.
– Что? «Наруто»? Увольте! Он больше не популярен! «Блич» – вот фаворит редакций на все времена! – Нориаки чуть не засмеялся адским смехом, как же ловко он все придумал, но удержался.
На мгновенье ему показалось, что в уголках глаз этого мангаки сверкнула слеза. Кубо с трудом удержался от желания протереть свои очки. В присутствии этого человека ему почему-то вообще двигаться не хотелось, даже дышать.
Кисимото Масаси, раз уж мы выяснили, что это все-таки был он, задрожал, то ли от гнева, то ли от недоумения.
– Как вы можете говорить такое? Неужели, вам не жалко фанатов? Вы не подумали, что они почувствуют, если «Наруто» перестанет выходить? Возможно, «Блич» и правда намного лучше, но... Это не повод стирать мою мангу с лица Земли!
Кубо скривился.
– Нуу… – он поразмышлял секунду. – Знаете, среди молодежи сейчас очень популярен яой. Вот нарисуйте в вашей манге его побольше, тогда возьмем!
– Но, редактор-сама! А как же Сасукэ и Наруто? Там ведь и без слов ясно все! К тому же вы знаете, фанаты сами…
– Стоп-стоп-стоп! – перебил Кубо. – Я же вам ясно сказал – рисуйте яой!
– Вот прямо так? – Масаси выпучил глаза, делая акцент на слове «так».
– Да, прямо так!!! – Нориаки снова начал раздражаться.
– Редактор-сама, вы уверены?
– Я-то уверен! Но вот если вы не уверены, то не вижу смысла в дальнейшем вашем пребывании в нашем издательстве! Или, простите за вопрос, вы не умеете рисовать яой? Может, вам стоит пройти... хм... курс обучения?
При последних словах, Кубо понизил тон, отчего голос его приобрел некие бархатистые нотки. Кисимото овладело тревожное чувство.
– Курс? Какой курс? – Масаси, наконец, осознал, что тут творится нечто нехорошее и стал медленно пятиться к двери.
Моментально среагировав на это, Кубо в фирменных три прыжка а-ля Куросаки Итиго достигнул двери и захлопнул ее.
Масаси нервно сглотнул. Глаза Нориаки нехорошо сверкали, однако к счастью, Масаси не видел этого из-за темных очков мужчины.
– Будь моим Сасукэ! – пролепетал Кубо, приближаясь к Кисимото и пожирая его глазами.
– Ч-ч-что? – голос Масаси предательски задрожал. – В каком это смысле?
– В том самом! Фанатском! – нехорошо засмеялся Кубо, подходя все ближе.
– Редактор-сама, – Кисимото отпрянул, – вы что такое задумали?! – завизжал он.
– Нечего тянуть с обучением, – все еще с оттенком похотливости говорил Кубо, хватая «соперника» за руку и сплетая свои пальцы с пальцами Кисимото. – У нас в распоряжении весь этот день, вечер, а за ним и целая ночь!
Автор «Наруто» оцепенел, не в силах сделать и малейшего движения. Он только лихорадочно моргал глазами и пытался выдавить из себя хоть слово. Это одновременно и казалось Кубо нелепым, и заводило его.
Масаси все же удалось выговорить хоть что-то. Даже почти прошептать, чуть ли не с придыханием. Голос его был томным и мягким.
– Не надо обучения... Я... умею... – понимая, что это звучит не совсем так, как ему хотелось бы, мужчина едва слышно добавил: – рисовать.
Кубо вдруг осознал, что действительно завелся. Он вцепился пальцами в рубашку Масаси и с силой дернул. Пуговицы разлетелись в стороны, с треском отрываясь от ткани.
– Нет, нет! – попытался еще раз сопротивляться Масаси, но Кубо было уже не остановить. Он схватил Кисимото за подбородок и попытался его поцеловать. Какое-то время Масаси не поддавался, но настойчивость Нориаки сломила его.
Отрываясь от поцелуя, чтобы набрать воздуха, Масаси прошептал:
– Редактор…
– Зови меня просто Тайт!
– Тайт?
Он бы вспомнил это имя сразу, только лишь близость мужчины мешала его мозгам работать в привычном режиме. Все мысли лихорадочно перемешались, а дыхание сбилось.
– Да, Тайт... – нетерпеливо повторил Кубо, зачем-то пытаясь еще и порвать рубашку Масаси. Он не понимал, есть ли в этом какой-то смысл, просто ему казалось, что примерно так всегда бывает в яойной манге. А может и не казалось. Никто ещё не приходил к нему с капитальной проверкой, чтобы узнать, какую именно мангу читает создатель истории про синигами.
– Тайт! – вдруг вскрикнул Кисимото, словно ему шарахнуло чем-то тяжёлым по затылку. – Так вы Кубо Тайт? Тот самый!!!
– Да, тот самый, – недовольно ответил Кубо, ему совершенно не нравилось застопоривание «дела».
– Автор «Блич»?! – Масаси просиял. На самом деле, он был давним поклонником Кубо, и держал у себя дома его работы в специальном шкафчике. – А вы дадите мне свой автограф, Тайт-сенсей?
Кубо собирался буркнуть очередное «да», но ему пришла более заманчивая мысль.
– На чем именно мне расписаться? Я имею в виду… На твоем теле, – он нехорошо улыбнулся.
Масаси раскраснелся.
– Тайт-сенсей! Где вам больше нравится! – не подумав, ляпнул он.
Кубо решил, что больше всего ему нравится на плече, и потянулся за маркером. В это время Масаси не мог решить, сиять ему от счастья или краснеть. Когда Кубо решительным росчерком ставил на нем роспись, тот сначала очень просиял, а потом очень густо покраснел. Кубо зашвырнул маркер за спину, схватил Масаси за плечи и швырнул на стол.
Кисимото некстати (а может, как раз и кстати) вспомнил картины, которые рисуют фанаты про его персонажей. Яойные картины… Ему стало неловко, потом почему-то пришла на ум мысль, что сам Тайт-сенсей научит его рисовать яой, и следующая мысль за ней: «По-моему вовсе не рисовать…»
Пока Кисимото, снедаемый своими размышлениями, в полуобмороке валялся на столе, Кубо старался отогнать от себя все воспоминания о морали. Впрочем, нельзя сказать, чтобы те так уж усердно пытались наставить его на путь истинный. Он и сам не заметил, как оказался во власти момента. Странного, глупого, постыдного, но все же такого приятного, истомного, желанного момента. Мужчина наблюдал за лицом Масаси и, сам не замечая того, облизывал губы. Ему вдруг очень захотелось протянуть руку, дотронуться до его щеки.
«Что же я медлю?» – стукнуло в голове Кубо, и он, склонившись над Кисимото, неожиданно ласково потрепал того за щеку.
– Приступим же к делу! – победно проговорил он, как будто в противопоставление тому, что только что сделал.
Зазвенела пряжка, Масаси сделал усилие и приподнял голову. Самые страшные его опасения подтвердились – Кубо расстегивал брюки.
Не успел он запротестовать в очередной раз, как почувствовал, что его собственные тоже расстегивают.
– Тайт-сенсей, вы что, серьезно?! По-по-подождите!!!
– Что опять такое?! – свирепо прошипел Кубо, который для себя решил, что ему в принципе уже все равно, будет сопротивляться Масаси или нет.
Кисимото смущенно отвел взгляд и покраснел.
– Вы не могли бы снять очки?..
Кубо опешил. Вот этого он никак не ожидал.
– Что? Очки? А… да… – он изящным движением снял очки и поправил челку. – Так лучше? – сам не поняв зачем, спросил Кубо.
– Гораздо, – прошептал Масаси.
Теперь с чистой совестью Нориаки принялся за брюки Кисимото и даже немного огорчился, что тот уже не так сопротивляется. Для самого Масаси сопротивление окончательно потеряло смысл. Ему казалось, что он совсем перестал соображать. Все рамки приличия и общественных норм были стерты. Он почувствовал желание схватить Кубо за руку и тут же последовал этому зову. Ему больше не надо было волноваться о том, как будет воспринят этот жест. Сейчас и здесь нет никого, кто мог бы осудить его за желание дотронуться до человека, с которым он собирается предаться страсти.
Действия Кубо были уверенными, но, между тем, ему удавалось сохранять нежность. Он и сам удивлялся тому, как ловко расправился с мешающей им одеждой. Возможно, пара-тройка бессонных ночей все же способствовала развитию неординарных способностей.
Кисимото в предвкушении закрыл глаза, всем телом подаваясь вперёд, желая ловить прикосновения каждым миллиметром своей кожи. И он их получил. Каждое из прикосновений по отдельности и все их вместе. Одними прикосновениями обойтись не могло. Он знал это, но все равно не смог удержать в своей груди стон, вырвавшийся наружу, едва Кубо завладел его телом.
Лишь в тот момент, когда все закончилось, оба на долю секунды смогли почувствовать свое одиночество. И одиночество это так вкралось в закоулки души, что не было сил бороться с тягой снова соприкоснуться, сжать друг друга в объятиях, целовать чуть влажные губы. Делать все, что угодно, лишь бы не чувствовать того, что каждому из нас суждено родиться и умереть одному, несмотря на то, с кем и как мы будем проводить тот промежуток времени, что отдан нам на жизнь.

Протяжный звон ударил по ушам. Кога Юн проснулась за столом, головой на новой главе Loveless’а.
– Черт!!!!!!! Приснится же! А мне надо новую главу сдать!
Она вскочила, засобиралась, но все же успела сдать мангу в срок.

---

[Hime-sama]

Название: Без названия
Автор: Hime-sama
Фэндом: Bleach
Рейтинг: PG
Персонажи: Старк, эспада.
Жанр: POV, наверное.
Дисклеймер: все принадлежит законным владельцам.

Утро в Уэко Мундо. Хотя, разве можно точно определить, какое сейчас время суток?.. Уэко Мундо – мир пустых и царство вечной ночи. Поэтому все местные жители руководствуются простым правилом: утро – это, то время, когда ты проснулся. Вот только просыпаться почему-то не хочется.
Если быть честным, то он прекрасно знает, почему не хочется просыпаться, да и вообще шевелиться. Причина проста – его всё и все достали.
Достала Лиллинет, которая все время скачет, как коза в огороде и не затыкается ни на минуту. Ладно бы просто скакала, так нет же, она предпочитает прыгать по нему. Порой пытается ударить или ткнуть тонкими пальцами в самое неподходящее место, иногда это даже удается. Ей смешно, а ему – отплевывайся. Любой на его месте в лучшем случае послал бы девчонку куда подальше; а кто-нибудь менее сдержанный, наверное, пальнул бы Серо. Как в Люппи, - подумал Старк. Надо сказать, что он был рад, когда Гриммджоу грохнул Люппи…
Сразу вспомнилось, как тот выпендривался на первом после своего назначения собрании эспады. Тогда Старк изо всех сил сдерживался, стараясь сохранить сонный и безразличный вид. Давалось это, надо признать, с трудом – руки так и чесались двинуть этому… или этой?.. На этом месте он вечно сбивался. До смешного, ведь даже сейчас он толком не знает к какому полу принадлежал Люппи. Старк честно пытался уяснить для себя этот вопрос, да так и не пришел ни к какому вразумительному ответу. Ну и пофиг… Люппи сдох, а, значит, нет смысла тратить силы на мысли о таком… или такой?.. К черту!
Он ведь думал о доставшей его Лиллинет, а не об этом…этой?... Блин!
Лиллинет он выбрал сам. Ему нравилось, что эта маленькая девчонка является его полной противоположностью. Такая веселая, непоседливая, живая, в конце концов. Но… в это самое «но» все и упиралось. Она надоедала Старку. Последнее время он стал уставать от нее все быстрее и быстрее.… Как впрочем, и от всех остальных.
Халлибел достала тем, что вечно ходит с надменным видом; вечно себе на уме. Ее ничем не вывести из себя; сколько Старк не ломал голову, он так и не смог придумать, что же такое должно случиться, что был эта «Снежная королева» проявила хоть парочку новых эмоций. Сиськи не лезут в одежду и все нипочем, так что ли?... А ее фракция – это… это... сборище вечно ругающихся теток, которые орут так, что весь Лас Ночес на уши поднимают. Если не все Уэко Мундо… Пожалуй, они бесили еще больше своей хозяйки. Да и кому понравится, думал Страк, - только прилег отдохнуть, как начинаются вопли. Мила-Роза не поделила что-нибудь с Апачи или наоборот.
Наверху что-то с грохотом упало; и звук, эхом отражаясь от высоких стен Лас Ночеса, понесся по всему замку. Вдогонку ему звучали выражения далеко не литературного содержания, между которыми пытались протиснуться слова, казалось бы, искреннего беспокойства.
- ************
- Нноитора-сама, вы в порядке?
- ******** Тесла, ты********
- Причем тут Тесла?
Орали как минимум четверо. В общем балагане, который заглушала пусть и не большая толщина стен, Старк различил голоса Нноиторы, Теслы и только что упомянутых Милы-Розы и Апачи. Последняя вопила громче всех, своим мерзким стервозным голоском.
- Твою мать, Нноитора!!!!
- Успокойтесь, Апачи, - Тесла безуспешно пытался успокоить разбушевавшуюся девушку.
- Успокойся?! Ты не видишь, что устроил это ******- дальше шли эпитеты, от которых уши в трубочку сворачивались.
- Заткнись, с***а!!! – Нноитора не отставал от девицы.
- Успокойтесь! – голос несчастного Теслы тонул в общем оре.
Само собой разумеется, его никто не слушал. Апачи при поддержке Милы-Розы явно решили доказать, что их ненормативный словарный запас больше, чем у пятого эспады. Старк тоже тихонько выругался и накрыл голову подушкой. Достали…
Визги наверху продолжались еще примерно полчаса, пока, как всегда бесшумно появившийся из ниоткуда, Ичимару Гин не разогнал арранкар.

…. Старк проснулся от, естественно, воплей и топота Лиллинет.
- Вставай, вставай, вставай!!! – кричала она.
- Отстань, - он попытался отмахнуться от назойлевой девчонки.
- Вставай! Вставай, Старк! Ты и так уже проспал самое интересное.
- О чем ты?
- Нноитора снес стену!
Тоже мне удивила, подумал про себя Старк. Это придурок регулярно устраивает что-то в этом духе. Как же это бесит… Полное или частичное отсутствие мозгов у некоторых представителей эспады выводило из себя посильнее, чем надменность Халлибел.
Нноитора, Ямми и в отдельных случаях Гриммджоу. И как только Айзена угораздило взять в эспаду этих идиотов? Особенно Ямми.
Ну ладно Нноитора; он хоть физически самый сильный. Айзен как-то обмолвился, что Джируга напоминает ему одно из капитанов Готея 13. Конечно же, Старк не запомнил имени этого капитана, да и на кой ему? И все же сила силой, а мозгов все равно нет. Да и какие могут быть мозги у арранкара с дыркой в половину башки? Им же элементарно некуда поместиться.
Ямми – так это вообще «большой глюк Айзена», как мысленно обозвал десятого эспаду Старк. Здоровый и тупой. Интересно как Улькиора с ним управляется?
А Гриммджоу…Злобный, наглый и кровожадный. С потрясающей мимикой – выражение его лица секундно меняется от нейтрально-меланхоличного до сумасшедше-жесткого. Любит драться и совершенно не соображает, что делает. Зато Старк был искренне благодарен Гримму за убийство Люппи. Хоть какое-то светлое пятно в монотонной полосе раздражения.
От мыслей его оторвал, проскользнувший в дверь и беспрестанно кланяющийся арранкар, который сообщил, что Айзен-сама желает видеть эспаду. Черт бы побрал этого ублюдка (Айзена разумеется). Эти дурацкие собрания по поводу и без уже задолбали. Однако надо идти.
По дороге он выяснил подробности утреннего происшествия. Оказалось, что Нноитора неудачно развернулся в узких переходах замка и снес свом мечом одну из стен. Ничего страшного бы не случилось, не окажись эта стена в комнату Халлибел. Хозяйки там по счастью не оказалось, зато ее фракция была на месте. Дальнейшее развитие событий не представляло интереса, как впрочем, и собрание.
Старк слушал в пол-уха. Какое ему дело до бродяг, вторгшихся в Уэко Мундо? В эспаде полно народу, которого хлебом не корми, дай только пойти набить морду чужакам. Офигевший вид Гриммджоу был чересчур красноречив; да и Улькиора явно узнал одно из пришельцев. Вот и отлично. Пусть возятся…
Старк же лучше последует самому умному за последнее время приказу Айзена - разойтись по комнатам и не вылезать.

…. Он точно не знал, сколько времени прошло с момента окончания собрания. Даже в полусне он чувствовал, что происходит вокруг. Он прекрасно знал, что пятеро членов эспады нарушили приказ; и что все они погибли одни за другим. Придурки….
Первым был Аронильо, всегда возглавлявший составленный Старком рейтинг идиотов Лас Ночеса. И на что он надеялся, превращаясь в убитого сто лет назад синигами? Что девчонка, с которой он сражается, не заподозрит обмана? Глупо. Он ведь не Айзен и даже не вастерлорд. Смерть девятого эспады Старк почувствовал раньше, чем Лиллинет в типично-экстравагантной манере сообщила ему об этом.
- Я знаю…
Именно это он ей ответил. Потому что давно знал, чем все закончится. Что для Айзена их жизни ничего не значат. Что после них придут другие. И не важно, какое место ты занимаешь в эспаде, конец будет одинаковым для всех.
- Что ты теперь будешь делать? – спрашивает Лиллинет.
Что? Да ничего он не будет делать, просто ждать. Ждать, ждать и ждать. Ждать нового приказа, ждать сражения, ждать… А может спросить у нее?...
- А что ты хочешь, чтобы я сделал? – его вопрос повисает в тишине.
Вторым был Гриммджоу. Почему-то Старку стало жаль шестого эспаду, он и сам не знал почему. Может потому, что в глубине души именно к нему он испытывал наибольшую симпатию? Или потому что никто, кроме Гримма не осмеливался хамить Айзену, пусть и цена за это была высокой. Сильный и независимый, похоже, он так и не смирился с новым правлением. Умер ли он? Старку казалось, что пусть очень смутно, но он все-таки чувствует всполохи рейатсу Джаггерджака. Слабые, почти неуловимые, но все же…
Потом был Зомари. Старк даже удивился, что седьмой эспада так быстро погиб. Вроде только высвободил зампакто и уже конец. Интересно, кто же был его противник? Все-таки седьмой номер в эспаде.. Неужели даже самое быстрое сонидо не помогло продержаться хоть чуть-чуть подольше?
Следующим стал Заэлляпорро. Безумный ученный, все свободное время торчавший в своей лаборатории. Любитель повыпендриваться. О нем по всему Лас Ночесу ходили легенды самого разного содержания. И все ж таки, несмотря на всю свою гениальность, он погиб. Скорее всего, натолкнулся на такого же психа, как он сам. Старк слышал, что в Готее есть некто вроде Гранца. И если этот некто добрался сюда… Хорошо, что Старк не видел этого сражения, а то еще кошмары сниться будут.
Последняя смерть, которую почувствовал Старк, была Нноиторы. К этому все и шло. Нельзя вечно сражаться, когда-то должен наступить конец. И он наступил.
Старк лежал и смотрел в потолок, такого же желтого цвета, как и стены. Половины эспады нет, а сражение только началось. В конце концов, нужно с этим смириться. Но можно ли смириться с тем, что ты пешка в чужих руках? Что твоя жизнь не принадлежит тебе? С приходом Айзена они стали его собственностью. Гриммджоу, пусть и не осознавая, пытался этому воспротивиться, и вот итог…
Дверь вновь скользнула в сторону – новый приказ от господина Айзена. Простой, не оставляющий альтернатив, приказ:
Вернуть девчонку и подготовиться к атаке на Каракуру.
Старк тяжело вздохнул. Выбора нет, придется подняться

---

плата за вступление

[Виверныш]

Портрет по памяти
Автор: Виверныш
Бета: просила не упоминать её имени
Фандом: Bleach
Пейринг: Кьораку/Укитаке
Рейтинг: PG-13
Дисклеймер: буквы придумали Кирилл и Мефодий, блич – мангака, а я только пользуюсь.
Саммари: после бутылочки саке в хорошей компании капитан восьмого отряда пишет портрет по памяти.

что-то тут спрятано

Ты беловолосый и светлокожий. Помнится, я тебя долго не мог запомнить из-за твоей монохромности. Такой серый мыш, неприметный и тихий, но только до тех пор, пока не открывал рот и не сверкал из-под седой чёлки тёмными карими глазищами. Вот так я и заметил тебя – на занятии по дзюцу, где тебе стало плохо, но ты одним взглядом разогнал наших девушек, рванувшихся тебя спасать. Не испугалась одна Унохана Рэтсу, но она не боялась ничего, так что это я воспринял как само собой разумеющееся. Сам-то я к тебе тогда не подошёл, но взгляд этот взял на заметку – как признак того, что ты не так прост.

Ты носишь длинные волосы. Когда мы учились в Академии, ты ходил стриженный, вечно лохматый, смешной такой, похожий на щенка. Только когда стал лейтенантом – начал отпускать волосы. Сначала отговаривался тем, что нет времени сходить постричься, а потом, когда волосы коснулись плеч, ты выдумал новую отговорку – мол, так легче собрать в хвост и ничего в глаза не лезет. Я не возражал против этого сначала куцего, а затем уже и длинного хвоста. Потому что не было ничего приятнее, чем распустить вечером твои туго собранные волосы и услышать из твоих уст тихий вздох наслаждения. И пропускать серебристые тяжёлые пряди между пальцев, ощущая их прохладу и гладкость.

Ты худой. И лёгкий. В Академии, даже на старших курсах, я мог на руках донести тебя до кабинета врача и не сбить дыхание, но ты мне не позволял, если был в сознании. Не сказал бы, чтобы ты плохо ел – хотя, если бы сам не видел, не поверил бы. Ты можешь съесть разом три обеда, выпить чаю с чем-нибудь сладким, и через час уже искать, чего бы пожевать. Обычно такое у тебя бывает либо незадолго до, либо через некоторое время после обострений. Твоё тело пытается наверстать те силы, которые ты теряешь в жестокой лихорадке, когда сутками не поднимаешься с футона. Твоё тело требует новой крови – и ты этому не сопротивляешься, по опыту зная, что воздержание в еде замедлит твою поправку и восстановление сил. Надо сказать, во время обострений ты не ешь, сколько бы они не длились. Однажды мы серьёзно опасались за твою жизнь, когда ты слёг в феврале и не поднимался две недели, и ни я, ни Унохана, ни твои офицеры не смогли закинуть в тебя ничего, кроме лекарств. Ты оправдывал это тем, что еда, якобы, идёт не на выздоровление, а для болезни, и если её кормить, ты будешь болеть ещё дольше. Поэтому ты только пил отвары и хинно-горькие лекарства, собственноручно изготовленные капитаном Четвёртого отряда. После этих двух недель ты выглядел как скелет, обтянутый желтоватой кожей, но я всё равно пришёл к тебе в постель, как только ты смог сам встать. Выздоравливающим шинигами нужно удовлетворять все виды голода.

Ты чистюля, каких мало. Это я, вечный раздолбай, убирал в комнате один раз в год – перед тем, как вселиться в неё. Ты же занимался этим добросовестно и, кажется, с удовольствием. Только потом я понял – ты просто боялся, что я заражусь от тебя. Когда мы стали любовниками, ты запрещал мне целовать себя в губы. Если я пытался провернуть какой-то трюк и поцеловать внезапно, устраивал мне головомойку и шипел, чтобы я не смел этого делать. Слава ками, мозговитая Унохана выбрала тебя объектом для написания дипломной работы, за которую и была сразу после Академии назначена лейтенантом Четвёртого отряда. Она таскала тебя на обследования больше недели, потом месяц ночами (днём-то учиться надо было) писала диплом. Результаты обрадовали всех – то, что ты считал туберкулёзом, оказалось врождённым застоем рейацу между звеньями Сна и Гордости, который и ранил твои лёгкие. Болезнь оказалась неизлечимой, но не угрожающей жизни, хоть и изнурительной. Кажется, в тот день, когда она это сказала, ты впервые спокойно вздохнул. И разрешил себя поцеловать. Я до сих пор помню, как ты неумело отвечал мне, как ты фыркал и задыхался, открывая себе что-то новое в соприкосновении тел, как я в порыве тебе губы и щёки исцарапал щетиной. На поцелуях всё и завершилось, потому что утром был выход на дипломную практику в мир живых и надо было выспаться хотя бы тебе – чтобы хоть один был в форме и прикрывал, если что. Отмечали эту маленькую радость уже после возвращения с грунта бутылочкой саке и сладким вином. И на следующий день на вручение дипломов попали ближе к концу торжественной части. Причём ты – с мелкими царапинами на лице. Я решил бриться хотя бы раз в три дня, хотя ни одного упрёка от тебя не слышал.

Ты дерёшься с таким вдохновенным выражением лица, словно пишешь картину. Это даже дед Яма замечал, пока мы учились. Наблюдать за тем, как ты разделываешь пустого – одно удовольствие, хотя проследить твои движения, большей частью осуществляемые в шунпо, неподготовленному человеку практически невозможно. Белые волосы, белые рукава, тонкие белые запястья – ты просто выпущенный на волю смерч. И Согё-но Котовари, как продолжение твоей руки, вначале одной, а потом уже обеих. Раз, два – и мне уже нечего делать. Но это только в том случае, если твоё белое не окрасится алым в один момент. По опыту знаю, что твои приступы выбирают самые неудачные моменты для появлений. И тогда уж мне приходится снимать маску безделья и лени и приниматься за дело самому. Благо, Катен Киокотцу намного легче работается в твоём присутствии. Подозреваю, что мой занпакто тоже старается произвести на тебя впечатление, хотя я могу и драматизировать. Я уже давно всё делаю, не задумываясь. Быстро доделать недоделанное, дать тебе ещё и свой платок, накинуть тебе поверх капитанского ещё и свой фирменный розовый хаори для тепла, довести или донести в зависимости от тяжести твоего приступа до дому, уложить и напоить отваром. Иногда приходится вызывать Унохану и противостоять твоим попыткам отделаться от госпитализации. Потом уйти для вида в свой отряд, позаигрывать с милой Нанао, подписать документы, а ночью прийти к тебе, где бы ты ни находился – дома ли, в госпитале ли, я всё равно ночую рядом с тобой. Рэтсу о нас знает ещё со студенческих времён, поэтому никогда не препятствует моим поздним визитам.

Ты спишь обычно на боку, по-детски приоткрыв рот, с лицом, которого не может быть у старого воина и основательно потрёпанного болезнью человека. Во сне ты часто мёрзнешь и ищешь тепла. А иногда, особенно перед приступами, ты сбрасываешь одеяло, а к утру сильно замерзаешь, если тебя некому накрыть. Я люблю обнимать тебя сзади, прижиматься грудью к твоей спине, а ты любишь засыпать у меня на плече так, чтобы я потом не мог пошевелиться и утром перед выходом по полчаса разминал ноющую руку, шею, ещё что-нибудь. Иногда ты мне помогаешь, но в итоге мы опаздываем всюду, куда бы ни собрались.

Ты сознательно отказался от того, чтобы продолжить свой род после того, как всё та же Унохана не без помощи Урахары установили, что твоя болезнь, скорее всего, наследственная. Я бы даже обрадовался, если бы ты женился. Это бы принесло тебе много радости, я знаю – у тебя были бы дети, которых тебе настолько не хватает, что ты усыновляешь и удочеряешь любого своего подчинённого хоть сколько-нибудь младше тебя по возрасту. Как хорошо, что я тебя старше на полгода. Весь твой отряд – твои дети, и часть командования, когда-то бывшая твоими подчинёнными – тоже. Я люблю шутить, что каждый раз ты выздоравливаешь только потому, что твои ребята оккупирует сейрейтейские и частично руконгайские храмы и круглосуточно молятся о твоём скорейшем выздоровлении. В каждой шутке, по традиции, есть доля шутки. Градус обожания своего капитана в твоём отряде зашкаливал всегда. Надо сказать, меня мои люди воспринимают как бесплатное приложение к Нанао, и я этому даже не удивляюсь.

В Готее 13 существует присказка о том, что из лейтенантов Укитаке дороги две – или становиться капитаном, или в могилу. Видимо, её не слышал ты один. Однажды на капитанской попойке не особо трезвый Ичимару пересказал тебе эту шуточку. Ты привычно заулыбался, но потом быстро ушёл, сказавшись больным. Я пошёл за тобой и увидел, как ты, закрыв глаза ладонями, стоишь в тени дерева, прислонившись спиной к стене. Тебе было так плохо, что с меня разом слетел весь хмель. Действительно, твои бывшие лейтенанты – Айзен, Тосен, Кучики, какое-то время Комамура, буквально две недели, пока не достиг банкая, Хицугая, ещё туча наших бывших коллег, имена которых моя память уже не удерживает, но я уверен, ты можешь перечислить их в том порядке, в котором они у тебя служили и учились. Но сколько их, безымянных для всех, кроме тебя, мальчишек-лейтенантов, потерянных из-за того, что они не успели овладеть банкаем до первого в их карьере серьёзного задания. Ты переживал смерть каждого тяжело, словно смерть своего ребёнка. Особенно сильно по тебе ударила гибель твоего последнего лейтенанта, Шиба Кайена, я ещё помню его имя, это был замечательный парень, которого, как я понял, ты растил себе на смену. Кучики на него плевался, ясное дело – изгнанный род, но ты с поразительным упорством стоял на своём, ты хотел вернуть клану Шиба его прежнюю честь. Парень бы действительно добился многого, не погибни он так глупо. Ты как раз только начал поправляться после сезонного обострения, и тут такой удар. Кажется, если бы тебе можно было поседеть ещё раз, ты бы поседел. Ты два дня не запускал никого в свой дом, а на третий, когда я сломал сёдзи, выяснилось, что ты перебирал и по-своему организовывал документацию отряда. На следующем капитанском собрании ты попросил Ямамото не назначать тебе больше лейтенантов. После, уже мне одному, ты пояснил: «Капитанов больше не требуется, а дела отряда я могу вести и при помощи младших офицеров». Вечером я напоил тебя и ты долго и неумело плакал, мешая шёпот с кашлем, слёзы и кровью от внезапно начавшегося приступа. Мне было за тебя горько и больно, и утешать тебя было нечем. Я остался с тобой ночью, отчасти из-за того, что боялся, что тебе станет хуже, отчасти для того, чтобы разделить твои чувства. Мои лейтенанты сменяются так, что я и не вспоминаю имён прошлых, знакомясь с новыми. Я не привязан ни к одному существу в Сейрейтее, кроме тебя. Зато ты чувствуешь так полно, что это причиняет тебе боль.

За что я люблю тебя? Нет, Джуу-тян, я уже этого не помню. Слишком уж давно я тебя люблю, моей любви уже не нужны причины. И сколько бы я ни искал мягкости и нежности женского тела, любить я могу одного тебя.

@настроение: светлое

@темы: слэш, Кёраку/Укитаке

---

[Седая Верба]

Название: Дождь Прощения
Автор: Verba Rangiku ([email protected])
Фэндом: Bleach
Пейринг: Ичимару/Хицугая (и наблюдающая за ними Мацумото)
Рейтинг: R
Жанр: agnst, slash, POV
Предупреждение: OOС, не канон
Статус: завершено
Посвящение: Хицугае-доно
Заметка: Единственный яой, который я писала. И никогда больше писать не буду. Этот был обещанием. Обещания надо исполнять.
Disclaimer: (c) KuboTaito
Размещение: при наличии копирайтов автора

- Ещё одну, таааайчо...
- Хватит, я сказал.
- Ну, тааайчо... Вам же понравилось, я вижу!
- Прекрати, Мацумото.
Я улыбаюсь. "Хватит?" Конечно, конечно, любимый тайчо. Но Вы не догадываетесь, что я - всего лишь отвлекающий маневр. Основная атака поджидает Вас с другой стороны. Я улыбаюсь ещё шире. Потому что Вы, тайчо, не замечаете, с каким лукавым видом к Вам подкрадывается сзади тот, кому суждено влить в Вас ещё порцию саке.
Гин кидается на Вас с поцелуем. Во рту у него выпивка. Тайчо, Вы многое потеряли в этой посмертной жизни, потому что Вам никогда в жизни не увидеть того, что увидела я. Ах, как удивлённо расширились Ваши глаза, когда Вы ощутили привкус спиртного у себя на губах... Ах, какая прелесть!
Ты молодец, Гин. Снова вывернулся, сохранив при себе почти всё, что имел до того, как ушёл с этим слащавым ублюдком в Хуэко. Тебя никогда не интересовало чужое мнение, Гин. И когда тебе захотелось развлечься, ты просто взял и ушёл.
Ичимару... Каков наглец, а? Знал, что мы будем тебя ждать, нэ? Знал. Нисколько даже не сомневался. Мне интересно, хитрый лис, тебе хоть иногда бывает больно? Ты всегда улыбаешься. Но мне ли - той мне, которая идёт по жизни смеясь - не знать, что улыбка порой так обманчива. А от твоей улыбки так и подавно порой так тянет фальшью...
Нет, Ичимару. Сейчас ты в кои-то веки улыбаешься искренне. Даже открыто. Не ждешь удара? И правильно. Нас здесь только трое. Ты, Он и Я. Значит, нанести вероломный удар будет некому. Впрочем, Шинсо ты всё равно держишь рядом. И я даже не знаю - для того ли, чтобы выхватить, когда появится враг или же для иных целей, о которых не следует знать детям до...
Подперев подбородок руками, я всё с той же улыбкой смотрю на вас двоих. Ей богу - вы оба просто созданы друг для друга. Или мне просто так кажется? А впрочем, неважно. Но я всё же впервые за долгое-долгое время вижу вас обоих такими, какие вы есть.
Гин, ты даже не представляешь себе, что было, когда ты ушёл. Да и зачем тебе? Это - наша с тайчо маленькая тайна. Общая. Одна на двоих. Мы топили друг в друге тоску по тебе. Нет, нет, не думай лишнего, Ичимару. Мы всего лишь были рядом друг с другом, потому что рядом было легче. Пусть ненамного, но легче.
Знаешь, однажды в Сейрейтее зарядили проливные дожди. Холодные, колючие, крупные капли падали с неба и разили ничуть не хуже ледяных игл. Что ты там спрашиваешь про лёд? А, да... Ты всё понял правильно. ТЫ ведь всегда был умён... Порой не в меру, я бы сказала. Но менять тебя бесполезно.
Да, всё так, как ты и подумал. Знаешь, что он мне сказал тогда?
- Что же мне делать, Мацумото, если даже мой банкай рыдает по нему?
Я никогда не ждала от него подобных слов. Верно, ты сделал ему очень больно, Ичимару. Гораздо больнее, чем мне. А может, дело просто в том, что я уже привыкла... А ещё, быть может, я поняла, что утешить его - это шанс спасения. Спасения для меня.
- Почему ты плачешь, Рангику?
- Потому что Вам больно, мой капитан...
Тайчо, тайчо... Вы ведь и подумать не могли, что всё обернётся именно так... А оно обернулось.
Я смотрю на вас обоих. Вы прекрасны. Мои глаза сощурены. Гин, я становлюсь похожей на тебя? Нет... Мои глаза - всего лишь глаза довольной сытой кошки. Я и впрямь довольна.
Это почти мечта. Я в кои-то веки не должна выбирать, с кем из вас двоих мне нужно быть сейчас. Ты, Он, Я.
Гин, ты уже ничего не стесняешься. Да и чего тебе стесняться? Ты знаешь, что я всё сохраню в тайне. Твои руки скользят с его мальчишеских плеч на спину. Стягиваешь с него капитанское хаори. И косоде заодно... Ты нежен с ним. Твои длинные пальцы ласкают его тонкую светлую кожу. Хорошо, что он ещё не вырос. У него очень мягкая кожа... Бархатистая. Не каждая девушка может похвастаться.
А ты всё не прерываешь того поцелуя, с помощью которого всё-таки заставил его сделать ещё один глоток саке. Интересно, нам с тобой должно быть стыдно, что мы споили самого ответственного капитана Готей-13? Странное дело, мне совсем-совсем не стыдно.
Тайчо, Вы, не смея оторваться от губ этого хитрого кицуне, всё же открываете глаза. Ловите мой заинтересованный довольный взгляд. Краснеете. Тайчо, Вы такой милый!
Руки Ичимару развязывают пояс Вашего хакама. Пытаетесь сопротивляться? Бесполезно, тайчо, бесполезно. Мне ли не знать, насколько? Впрочем, если Вы так стесняетесь... Уже, уже, считайте, что меня здесь уже нет.
Выхожу из комнаты, тихонько задвинув створки сёдзи. Сажусь рядом на пол. Вы не видели, тайчо, но я прихватила бутылочку саке. Вы же не против? Я знаю, что против, но дело-то сделано. Не обижайтесь, тайчо. Я обещаю Вам, что когда-нибудь стану самым лучшим лейтенантом. Начну исправляться сразу же, как только допью эту чарочку. Нет, после следующей, хорошо?
На стене пляшут тени. Два тела в неимоверном сплетении друг с другом. Смотрю на завораживающий танец любви. Вижу всё, будто бы и не выходила из комнаты. Я смотрю, Вы тоже страстный, тайчо... Жадно целуете его плечи, хватаетесь за шею... Судорожное дыхание за тонкой бумажной перегородкой.
- Тоширо-кун... не стоит стесняться, Ран-тян уже ушла...
Гин... Мерзавец ты мой сладкий... Ведь знаешь, что я никуда не ушла. И знаешь, что он поверит тебе, потому что сейчас находится на самой вершине страсти - ему до того ли, есть ли рядом ещё чья-то реяцу?
Я вновь улыбаюсь, потягивая саке. Горьковатый привкус на губах. Слух ласкают страстные стоны двух мужчин, уединившихся за тонкой бумажной перегородкой. Двух моих любимых мужчин.
Я знаю, какие слухи ходят по Готею. И про нас с тобой, Гин, и про нас с Вами, Тоширо-сан. И даже не пытаюсь их опровергать. Так проще. Никто не узнает о том, что я всего лишь то самое маленькое звено, которое поначалу соединяло вас, ненавидивших друг друга с самой первой встречи.
Гин... Я буквально вижу, как ты трепетно проводишь рукой по его шее и плечам. Целуешь впадинку между ключицами. Лаская плоскую мальчишечью грудь языком, покусываешь соски. А он стонет, извивается под тобой, падая в бездну удовольствия и счастья. Не делай ему больше больно...
Саке кончилось. Я выхожу на улицу. Хм... А над Сейрейтеем вновь клубятся тучи. Одна капля, вторая, третья... Такие же колючие и холодные, как снежинки. Неужели снова Хьёринмару? Да, так оно и есть... Но... Нет, сейчас всё иначе. Мне холодно и даже немножко больно, но этот ливень просто приводит меня в восторг. Хочется прыгать и плясать. Хочется распевать на весь Готей песни непристойного содержания и делать сумасшедшие поступки.
Я кружусь в танце, в этом слепом колючем ураганном вихре ледяных капель, смеюсь, как безумная. Я и впрямь безумна. Я безумно счастлива. Счастлива. Счастлива!
Нет больше боли... Только безудержное, всеобъемлющее счастье. Косоде промокло насквозь, хакама тоже. Я стою босая на жирной земле, принявшей в себя небесную влагу и хохочу. Ливень бьет по телу - я не сопротивляюсь и не пытаюсь спастись. Я просто стою под дождём.
В висках стучит кровь. Тело сводят судороги. Хочется бежать, бежать, пока не упадёшь в изнеможении, неспособный больше двигаться. Потому что к счастью примешивается нотка горечи.
"Ненавидишь меня?"
Тайчо...
"Я, наверное, стал слабее..."
Тайчо...
По щекам катятся слёзы - горько-солёные, горячие, противные слёзы. Лицо уже и так мокрое, но я чувствую, что плачу. Набатом по сердцу: "Ненавидишь меня? Ненавидишь меня? Ненавидишь меня?"
Тайчо... Я не могу ненавидеть. Для этого я слишком сильно люблю. Обоих.
Гин...
В голове всё смешалось. Бегу, сама не зная, куда. Бегу - ради того, чтобы бежать. Бегу по краю.
Оступилась. Поскользнулась. Падаю. Наверное, это было неизбежно. Падаю... Это так долго. Простите меня, тайчо... Прости, Гин...


А бесновавшийся на небе Хьёринмару продолжал сходить с ума от счастья.

---

ГриммУля десу

[city_ninja]

Название: Привычка
Автор: city_ninja
Пейринг: Гриммджо/Улькиорра
Рейтинг: НЦа, как по вашему?
Жанр: траходраббл, ПВП
Дисклеймер: все дядьки Кубо…
От автора: написано в подарок Djulka, на день рождения.

Гриммджо уже давно потерял счет таким моментам, но ощущение ирреальности происходящего не отпускает его до сих пор.
Может быть потому, что бледные тонкие губы на вкус совсем не такие, как кажется со стороны. Они мягкие и теплые, и отчего-то едва уловимо пахнут корицей. Наверно, всему виной чертов чай, который литрами вливает в Шиффера Владыка на ежедневных докладах в личных покоях. Хотя на самом деле на причины Джаггерджеку глубоко плевать.
Сегодня они даже до кровати не добрались. Вцепились друг в друга, едва захлопнулась входная дверь, и около нее так и остались. Вернее вцепился только Гриммджо, а Улькиорра по обыкновению не стал сопротивляться.
Джаггерджек с самого утра был в паршивом настроении и чувствовал непреодолимое желание выместить на чем-то зло. В итоге хватило его лишь на то, чтобы содрать с Шиффера хакама, а свои стянуть до колен.
Гриммджо на секунду опускает голову на чужое плечо, все еще скрытое тканью одежды, и поудобнее устраивает ноги Улькиорры у себя на пояснице. А потом с тихим рычанием снова прихватывает зубами такие податливые сейчас, чуть припухшие губы. Кусает их, слизывая выступающие на коже удивительно яркие, красные капли. И усмехается, вспоминая то время, когда был уверен, что кровь у Квадры тоже зеленого цвета. Ее металлический привкус во рту путает мысли и сводит с ума.
Улькиорра одной рукой обнимает Гриммджо за шею, другой аккуратно придерживается за дверной косяк. Его лицо сохраняет обычное выражение холодной отчужденности. И разве что машинально прикрытые глаза и чуть сбившееся дыхание говорят о том, что ему не все равно.
Он отвечает, но скорее просто принимая происходящее как и неизбежность. Словно не считая нужным навязывать неравную борьбу и снисходить до не стоящего того противника.
А Джаггерджек чувствует себя собакой, которой из жалости бросили поглоданную кость, и окончательно звереет.
Он чуть отстраняется и одним быстрым движением опрокидывает их обоих на пол. Яростно сорванное косоде летит куда-то в сторону. Гриммджо бесцеремонно разворачивает Улькиорру спиной к себе, ставя на четвереньки. Наваливается сверху и, упираясь ладонью между лопаток, заставляет упасть на локти.
Входит так резко и грубо, что сам шипит от боли. И двигается, попутно оставляя на бледной коже багровые следы укусов и синяки под судорожно стиснутыми пальцами. От бешенного темпа перед глазами плывут мутные круги.
Улькиорра сжимает ладони в кулаки, но молчит. Потому что постель – не война, и общие правила здесь не действуют. К тому же они давно привыкли позволять друг другу все что угодно, не жалуясь и не споря.
А Гриммджо почти до отчаяния хочется выбыть из Шиффера хоть одну нормальную реакцию. А не те жалкие крупицы настоящих эмоций, что он со временем научился различать на бесстрастном лице.
- «Ладно, - ядовито скалясь, думает Джаггерджек, - по плохому, так по-плохому. Сам напросился», - и внезапно останавливается.
Переворачивает Улькиорру обратно на спину, устраиваясь между его разведенных коленей. И, помедлив всего пару секунд, наклоняется и осторожно целует опущенные веки с пушистыми ресницами. Шиффер моментально распахивает глаза, из которых на какой-то крохотный миг пропадает привычная ненавистная пустота.
Но Гриммджо делает вид, что ничего не заметил. И продолжает покрывать невесомыми поцелуями его скулы, шею, ключицы. Темные полоски несуществующих слез на щеках. Одновременно возобновляя движения внутри, но неторопливые и плавные, выходя каждый раз почти до самого конца.
Обводит кончиком языка мочку уха и касается губ. Дразняще нежно и ласково. По-кошачьи трется щекой о грудь чуть ниже дыры пустого, и взъерошенные синие волосы щекочут Улькиорре шею. Уверенная рука мучительно медленно скользит по пульсирующему члену, а большой палец круговыми движениями обводит головку.
Шиффер сдавленно выдыхает сквозь зубы. На лбу и висках выступает испарина, и черные прядки липнут к лицу. Кровь стучит в ушах. Тело заходится крупной бесконтрольной дрожью.
И бледная ладонь против воли хозяина ползет вниз, но Гриммджо ловит ее на середине пути, не дает дотянуться. Улькиорра не сдерживает глубокий разочарованный стон.
- Быстрее, - наконец, сдаваясь, хрипло шепчет он и откидывает голову назад.
Джаггерджек победно ухмыляется и отпускает себя. Обоим, чтобы кончить, хватает всего нескольких быстрых толчков. И Гриммджо еще долго лежит сверху, грея рваным дыханием бледную кожу, и блуждает по комнате расфокусированным взглядом. А Улькиорра не спихивает его, терпеливо убеждая себя в том, что просто не хочет тратить на это силы, а не потому что так теплее.
Но момент неотвратимо уходит, и Шиффер уже завязывает хакама, а Джаггерджек разваливается на диване, лениво потягиваясь и сладко зевая.
- И зачем я сюда прихожу? – вдруг задумчиво произносит Улькиорра, подбирая с пола скомканное косоде.
Гриммджо удивленно вскидывается и расплывается в до невозможности ехидной улыбке:
- Потому что тебе нравится трахаться со мной.
- Это был риторический вопрос, - приняв прежний безразличный вид, сухо замечает Шиффер.
- Что? – тут же напрягается Джаггерджек.
- Риторический, - невозмутимо повторяет Улькиорра, - вопрос, не требующий…
- Я знаю, что это значит, - раздраженно обрывает его Гриммджо.
Повисает тяжелое молчание. Джаггерджек презрительно кривится и демонстративно смотрит в противоположную сторону. А Шиффер поправляет на поясе зампакто и думает о том, что, наверное, все-таки слишком многое изменил в них Хогиоку.
Взялась откуда-то сама собой общая на двоих в корне людская привычка ходить, пряча руки в карманы. И это болезненно-сладкое томление в низу живота, унять которое может лишь прикосновение чужих горячих ладоней. Именно оно изо дня в день и гонит его по лабиринтам знакомых коридоров прямиком к спальне Сексты.
- Время обеда. Я должен идти, - зачем-то сообщает Улькиорра, разворачиваясь.
Гриммджо ловит его за запястье, не отпуская.
- Правда удачно появилась здесь эта девка, чтобы дать тебе повод сбегать, не отвечая на вопросы, - фыркает он.
Шиффер долго меряет его пристальным леденящим взглядом.
- Ты слишком высокого мнения о себе, Гриммджо, - и последнее слово звучит как оскорбление.
Улькиорра легко освобождает тонкую ладонь из несильного захвата и уходит прочь.
- «Ну, это мы еще посмотрим… но позже. Потому что как ни печально, но в моем личном списке смертников ты, высокомерная сволочь, все же не первый», - хищно ухмыляется ему в след Джаггерджек, подбрасывая на ладони маленький черный кубик «темницы отрицания».

@темы: яой

---

Гроза

[Ёсими]

Гроза
Автор – Ёсими Охито-Хиро
Бета – Ворд
Фэндом – Блич
Рейтинг – PG-15
Пейринг – Нему/Исане, Зараки/Унохана
Статус – закончен
Жанр – фемслэш, гет
Размер – мини-мини-драббл
Дисклаймер – Кубо-сама
Примечания – по заявке для Вариана Кавэли. Вариан, ты просил персонажей 4, 11 или 12 отряда. В итоге получилось, по моему мнению, что-то несуразное -___-
Размещение – с моего разрешения

Исане Котецу панически боялась грозы. До слез, до дрожи. Вот и сейчас, когда тишину нарушил раскат грома, а в небе сверкнула молния, у лейтенанта перехватило дыхание.
Большая капля дождя упала прямо на кончик носа Исане, заставив ее вздрогнуть. Вторая капля, третья, и вскоре перепуганная Котецу уже бежала к казармам двенадцатого отряда, находившимся неподалеку.
Ее встретила Нему, без лишних вопросов проводившая Исане внутрь. Оказавшись в тепле, лейтенант четвертого отряда непременно умиротворенно вздохнула бы, но мешало одно обстоятельство: хакама и косоде, мокрые насквозь, заставили ее задрожать от холода.
-На улице такая гроза, Котецу-фукутайчо, а вы гуляете, - мягко выговаривала Куроцучи, стаскивая с Исане мокрую одежду. Котецу опустила глаза вниз, прикрыла руками затвердевшие под косоде соски. Нему ничего не заметила – или же только сделала вид, что ничего не заметила, и продолжила возмущаться: - Одежда – хоть выжимай!
-Если уж речь зашла о грозе, - парировала Исане, чувствуя, как по щекам расползается предательская краснота, - то почему ты одна? Где Куроцучи-тайчо?
-В лаборатории, конечно, - руки Нему мягко, но настойчиво легли на плечи Котецу и заскользили вниз, к упругой полной груди. – Кстати, вам не мешало бы принять ванну. Всегда приятно согреться после того, как попадешь под такую грозу, разве нет?
Лейтенант четвертого отряда прикрыла глаза от наслаждения и, выгибаясь навстречу прикосновениям Куроцучи, едва слышно сказала:
-Я… я боюсь грозы, Нему. Успокой меня…
А тем временем в казармах четвертого отряда Унохана Рецу, оторвавшись от губ Зараки Кенпачи, приподнялась с футона, загадочно улыбнулась в пустоту, будто зная что-то, чего не знали другие, и, ни к кому особенно не обращаясь, произнесла:
-Интересно, где сейчас Исане? В такую-то грозу…

---

Смысл существования

[Ёсими]

Смысл существования
Автор – Ёсими Охито-Хиро
Бета – Ворд
Фэндом – Блич
Жанр – гет
Пейринг – Зараки/Сой Фонг
Рейтинг – PG-15
Размер – мини-мини-драббл
Дисклаймер – Кубо-сама
Статус – закончен
Размещение - с моего разрешения
Посвящается – Вербе-фукутайчо, которая ждала от меня гет.

Она всегда ждала свою принцессу, порой испытывая к ней нечто среднее между ненавистью и любовью. Став капитаном второго отряда, она упивалась чувством собственного превосходства, втайне понимая: до нее ей далеко.
Он не признавал никаких других чувств, кроме сладостного упоения, наступающего после победы над очередным соперником.
Она была привязана только к ней, хотя знала, что ей никогда не получить желаемого на этот раз.
Он жил от поединка до поединка, терпеливо ожидая другого, того, кто, может быть, хотя бы будет драться чуть дольше.
Она жила ради самосовершенствования, стремясь встретиться с ней и доказать ей свою силу.
Он никогда не подпускал к себе никого, кроме собственного лейтенанта, и не понимал, что заставило его изменить своим принципам.
Она была готова ко всему – испытаниям на выносливость, тренировкам до полного изнеможения – но только не к этому.
Они оба не знали, что вдруг заставило их взглянуть друг на друга иначе – возможно, схожесть взглядов на жизнь или одиночество, скрытое за маской непревзойденного бойца.
Но в тот момент, когда он, глухо зарычав от переполняющих его ранее неизвестных чувств, грубо сорвал с нее капитанское хаори, когда она, больше не сдерживая громких стонов, ловко обхватила его ногами за пояс и сама начала двигаться, постепенно наращивая темп, Зараки Кенпачи и Сой Фонг поняли, что у них появился еще один смысл существования. Хотя бы на какое-то время.

---

Доброго времени суток)

[Ролио]

Название: Белые коридоры.
Автор: Virel (White Cloud)
Бета: временно отсутствует. Все тапки кидать в меня.
Пэйринг: Гриммджо Джагерджек/Улькиорра Шиффер
Рэйтинг: R
Жанр: angst, пожалуй…
Размер: драббл
Состояние: закончен.
Дисклеймер: мои только слова и ошибки.
Примечания: стопроцентный ООС Улькиорры.
Размещение: у меня спрашиваемся, если это вам надо)
Честно, он ненавидел это.
Всё это. И грубые прикосновения. И поцелуи, от которых по подбородку тёплыми струями текла кровь из прокушенных губ. И всё, что было потом.
Просто ненавидел. Голубые глаза, невероятно, иллюзорно голубые, злые, жуткие глаза. То, как он смотрел. Будто хищник на жертву. И всё несогласие с таким раскладом пропадало, когда руки срывали одежду. Кровоточили мелкие царапины на теле, оставленные когтями.
Ненавидел. Холодный пол, на который швыряли. Грубые, торопливые недо-ласки. Хриплый шепот, в котором невозможно было что-то разобрать.
Ненавидел то, с какими усилиями удавалось подтянуть к себе, чтобы обнять за шею, и уткнуться в плечо. Глуша свои стоны. Проклиная его. Его, знающего, что сейчас по нарисованным на щеках дорожкам слёз, слёзы бегут настоящие. Знающего, и всё равно не останавливающегося.
Ненавидел… То, как сильные руки сжимали бедра, оставляя синяки на белоснежной коже. Как когти впивались в тело. Сбивчивое, рваное дыхание. И, скользящий по шее, горячий язык.
Ненавидел. Когда его, дрожащего, прижимали к себе, и уже чётко шептали на ухо. Низким, мягким голосом. «Ты - мой».
Ненавидел. Последний поцелуй. Перед тем, как его оставят одного в тёмном коридоре с белыми стенами. И он будет прислушиваться к тихим шагам и следить за удаляющейся кошкой, пока тот совсем не исчезнет из виду. Напоследок оглянувшись и блеснув белоснежным оскалом.
Ненавидел. Свою слабость. То, как потом на ватных ногах спешил прочь.
Ненавидел… По крайней мере, пытался себя убедить, что ненавидит.

---

Вещь специфическая. Я предупредил))

[William Flay]

Название: Страсти по-комунистически.
Автор:  Рыжая Злючка,  Pervert Willy
Фандом: Блич
Жанр: хард стеб, романс, флафф
Рейтинг: PG для этих двух глав
Пейринг: Ичиго/Ренджи, Ренджи/Бьякуя, Гин/Бьякуя, Тоширо/Гин
Предупреждения: ПАФОСССЪ, конченое АУ, половая непринадлежность, "пишу, что слышу", специфический авторский юмор и стиль.
Состояние: в процессе. Предполагается около 8ми глав.
От авторов: Логика? А что такое логика? Обоснуй? А кто он такой?

глава 1.

Вечер... Он и... он. Свечи. Романтика. Грядка с картошкой. Любовь и природа едины.
В воздухе витал пряный аромат свежей цветущей конопли. На границе грядки с буйными бескрайними полями алели налитые соками и молодой жизнью маки.
Идиллию прерывали только смущенные тихие смешки, постепенно сменяющиеся громкими горячими стонами.
Они, как 2 мелкие рыжие белки величественных и могущественных зверя, словно сойдясь в яростной схватке, предавались плотским утехам.
- Ай! Шалун, не щупай меня!
- Молчи, дура, это колорадский жук...
- Товарищ Куросаки, что вы себе позволяете!
- Что-что, трахаю тебя! А что, не заметно?
- Ммм... Та как-то не очень.
- И не говори, я что-то тоже ниче не чувствую... Может, не туда попал?
- Наверное... У меня между ног нет дерева с дуплом. (пох, что на грядке с картошкой они в принципе не растут - прим.авт.)
- Правда? Тогда почему я перепутал это дело с дуплом? Или это твоя кожа вся в трещинах и листочках...
- Пить меньше надо. - У гражданки Абараи постепенно пропадал иМтимный настрой.
Товарищ Куросаки решил исправить ситуацию и впился в ее (...го?) мягкие девственные губы стремительным страстным поцелуем, выбив ей (...му?) зуб, что невероятно возбудило потухшую подругу.
Поцелуй был невероятно восхитительным, долгим и имел неповторимый привкус чеснока и гудрона.*
Желание вознесло их на райские вершины Гималаев, где они растворялись в лазурных волнах такого родного аромата с завода по утилизации отходов.
Их феромоны страсти захлестнули с корешками всю флору и фауну в радиусе 15ти км. Они были подобны пылающему ядерному реактору.
Не обошла стороной волна и притаившегося за навозной кучей пана Кучики, местного главу колгоспа.
* для тех, кто не знает, это одна из фракций нефти. Слово взято из одного фика, в котором имело очень специфический подтекст.

глава 2. Шумел камыш, деревья гнулись

Будни.
Давным-давно, когда люди еще не знали что такое интернет, яой только начинал зарождаться в сердцах миллионов, а мангаки рисовали угольками на скалах, в далеком Готейском районе никем не виданной, забитой Сейретейской области стоял безродный колгосп.
Дни протекали тихо-мирно. В траве трещали кузнечики, на старой сливе трещали птючки, а под этой самой сливой стояла лавочка, на которой трещали две закадычные подруги, бабки Укитаке Ульяна и Шунсуй Тракторина.
- А ты видел того... этого... Ну, зека нашего местного!!
- Шухея что ли? Заклеймленного?
- Да-да, его самого, шестдесят девятого...
- А вот в наше время такого безобразия не было! Вот молодежь пошла - зеки все, эмо, панки всякие.
- Вот-вот! Кирочка наша, душечка, во девка какая была, а теперь в розовом ходит вся, побитая, плачет все время, тушь по лицу размазана...
- И не говори!! Ичимару, ведьма драная, как Кирочку бросила, так та и загрустила. А ведь вроде чувства, любофф...
- Та, Зинка наша, сначала Кирочка, теперь вот, пана охмурила, а недавно и новенького, говорят, в лапы свои заграбастала...
- Как страшно жить!!
***
В местном шинке собиралась каждый день шикарная компания. Шинкарка Матсумото Любка щедро разливала пиво по бокалам, а особым VIP персонам втихаря наливала добротного самогона.
Под шинком валялась дрянная сучка Хинамори Жучка, которая тявкала больным голосом на прохожих. Каждый, кто выходил из "культурного заведения", считал своим священным долгом пнуть собачонку, и желательно не раз.
По пыльной проселочной дороге, величественно ступая, шел глава колгоспа, могущественный Кучики Дармидонт. Одет сей пан был в штаны самого модного покроя, только что привезенные из Китая, в пиджачок с карманами (!) и шикарную клетчатую кепку, лихо сдвинутую набок. Настоящий, качественный гражданин.
У него были самые крутые вилы в колгоспе, которые он ласково называл "Сенбоняблонька".
Сейчас же глава направлялся к небезызвестной шинкарке, запивать свою тоску.
Пан Кучики был самым примерным и приличным жителем колгоспа, но никто не знал, что темными безлунными ночами он тайком пробирался в мазанку на окраине села к комсомолке, спортсменке и просто хорошей девушке Ичимару Зине. Местное население звало ее сокращенно - ведьмой.

Шумел камыш, деревья гнулись. Так и протекали дни в маленьком забитом колгоспе. Тихо-мирно.
Пока не случилось нечто непредвиденное.

@темы: стебъ

---

[Седая Верба]

Название: Мой капитан
Автор: Verba Rangiku([email protected])
Фэндом: Bleach
Жанр: drubbl, drama, agnst
Предупреждение: не канон.
Статус: завершено
Посвящение: Моему капитану - Хицугае-доно.
Disclaimer: (c) KuboTite
Размещение: при наличии копирайтов автора

Мы не все признаемся в этом самим себе, но всё же в глубине души каждый из нас считает, что его капитан - самый лучший. И неважно, как он себя ведёт. Просто для нас эта истина - аксиома. Мы не можем с ней поспорить. Просто потому, что мы сами пришли к такому выводу.
Наши капитаны... Кто-то в них влюбляется, а потом понимает, как жестоко ошибался. Кто-то равняется на своего капитана. Кто-то внимательно слушает и спрашивает совета. Кто-то до боли предан - ведь иначе не может быть. А кто-то пытается защищать... Смешно? Как можно защитить того, кто сильнее тебя? Они не просто так капитаны... А мы не просто так всего лишь лейтенанты.
Но всякий раз, когда возникает опасность, мы готовы прикрыть спину своему господину. Мы готовы заслонить его - израненного ли, принявшего ли поражение - своим собственным телом. Кто бы ни был наш враг... Мы всегда отдадим жизнь за того, кого считаем самым лучшим.
Поэтому... Именно поэтому когда тот, кто некогда был для меня всем, тот, кто некогда спас мне жизнь, тот, кто стал мне на долгое время единственным другом, приказал своему занпакто разить, у меня просто не было иного выхода... Я не думала о том, что делаю. Я просто прыгнула... Вытянутые вперёд руки коснулись мальчишеских плеч. Не произнося ни слова, я просто толкнула своего otouto в сторону.
Шинсо пропорола тело. Боль глухо отозвалась где-то пониже сердца. Плевать. На чёрном не видно крови. Два одновременных возгласа - далеко-далеко...
- Мацумото!
- Рангику?!
Должно быть, Гину было очень больно. Я знала, что во всём Сейрейтеи на меня одну он никогда не поднял бы оружие. Должно быть, Тоширо даже не понял, что произошло... Должно быть, я не доживу до того мига, когда он поймёт... Я не увижу...
Я ни о чём не жалела... Ведь мой капитан - самый лучший...

---

[Матсумото]

Название: Счастье
Автор: Матсумото
Фендом: Bleach
Пейринг: Хитсугая/Матсумото
Рейтинг: NC- 17
Жанр: Romance
Дисклаймер: Не моё, кроме идеи..


После очередного «культурного отдыха» она шла домой. Точнее в дом Орихиме, где временно жили Матсумото и её тайчо - Хитсугая.
Войдя в дом, Матсумото удивилась тому, что никого нет. С Орихиме было всё ясно, она ушла к Татсуки на какое то «грандиозное» мероприятие. А вот куда делся Хитсугая-тайчо было не ясно. Рангику была не в том настроение, что бы заострять на этом внимание. Во-первых из-за того что она напилась, а во-вторых потому что хотела скорее в ванную. Как все знают, она не отличалась терпением и аккуратностью, поэтому по дороге в ванную она стаскивала с себя одежду, попутно оставляя её на полу. И войдя в ванную, осталась совершенно без одежды. Вода набралась быстро. Забравшись в воду, она незаметно задремала. Проснулась она от того, что вода стала прохладной. Рангику вылезла из ванной, и потянулась к висевшему на крючке полотенцу. В это время в дом кто-то вошёл, она подумала, что это вернулась Орихиме. И вышла в холл, дабы встретить её. Выйдя, она увидела не Орихиме, а застывшего Хитсугаю.
Хитсугая вошёл в дом, надеясь ,что все спят. Но его мечтам не суждено было исполниться. Он повернулся, попутно снимая обувь. То что он увидел его привело в приятный шок. Из ванной вышла Матсумото, да ладно если б вышла одетая, так нет же, она была совершенно обнажена. Он заметил, как капля воды с волос его фукутайчо упала ей на грудь, после чего медленно поползла в низ. За первой каплей последовала следующая, оставляя мокрый след. Он зачарованно смотрел на её великолепное тело. Он никогда не подумал бы, что увидев Мацумото обнаженной он захочет её. Его тело напряглось от желания, а небесно голубые глаза стали тёмными от желания обладать этим тело, телом Рангику. Впиться в нежные губы, затем гладить их как шёлк и одновременно ласкать нежное тело.
Рангику смотрела на своего капитана, как завороженная. Она видела Какими глазами смотрит он на неё. Она чувствовала в его теле желание. Матсумото стала медленно идти к Тоуширо, попутно откидывая влажные от воды волосы назад. Подойдя к нему она тихо зашептала:
- Тайчо я давно хотела вам ска…-Он не дал ей договорить. Потянул её за руку, тем самым опуская на колени. Властным жестом притянул к себе и поцеловал в губы. Оторвавшись от неё, он посмотрел ей в лицо, она казалось ему совершенным, прекрасным.
Рангику обняла Хитсугаю за талию. Он смотрел на неё, не в силах оторвать взор. Наклонился и накрыл своими губами губы Мутсумото. Она не отдавая отчёта в своих действиях провела языком по губам Тоуширо, вызвав у того сдавленный стон, затем проникла своим язычком в глубь раскрытых губ. Это было последней каплей его терпенья. Он оторвался от пленительных губ, наклонился к её шее и провёл по ней языком, оставляя влажный след. От шее он спустился к её груди, отстранился и коснулся языком затвердевшего соска. Нежно его прикусил, чем вызвал стон у Рангику, обвёл язычком контур соска. Она прогнулась в спине и посмотрев мутным взглядом на своего тайчо начала раздевать его, он не сопротивлялся, даже помогал. Раздевая его она целовала открывавшиеся участки тела, от чего он возбудился ещё сильнее. Он стоял обнаженный перед Матсумото, его тело настолько желало продолжения банкета, что каждое прикосновение рук Рангику было подобной огню, ласкавшем его тело.
Они не могли пройти в спальню, настолько их сковало желание. Матсумото посмотрела на возбуждённую плоть Хитсугаи и улыбнулась своим мыслям. Всё так же стоя он смотрел на неё, смотрел на её движения. Рангику стала покрывать красивый торс Тоуширо лёгкими полелуями, затем водила по нему языком, рисуя замысловатые узоры. При каждом прикосновение губ или языка фукутайчо, из уст капитана вырывался стон из плотно сжатых губ. Его стон возбуждал Рангику ещё больше. Она от торса спустилась к заметно большому члену Хитсугаи. Провела узыком по его головке, затем по длине всего ствола, после чего вобрала всего в рот и начала медленно посасывать. Он откинул голову назад от наслаждения, и застонал в голос. Положил руку на голову Матсумото, тем самым задавая темп. В низу его живота всё скрутило в клубок, затем разорвалось на тысячи осколков. Он кончил ей в рот, она сглотнула его семя и облизнулась.

Хитсугая положил её на пол, стал покрывать быстрыми поцелуями её тело, вызывая тем самым у неё стон. Он посмотрел ей в глаза и медленно вошёл в неё, она застонала. От начал медленно двигаться. Матсумото стонала сильнее, от её стонов у него кружилась голова. Он вошёл в неё до предела, чем вызвал сдавленный крик.
Она видела лицо Хитсугаи, знала, что ему это нравится. Она знала, что он её любит. Он был с ней, был рядом, близко. Она ощущала его в себе и ей это нравилось. Ей нравилось то, что он тихо шепчет её имя, то что он с ней делает. Она так же знала, что он уже на пределе и скоро кончит. На пределе была и она.
Матсумото застонала громко и кончила с его именем на губах. Через несколько секунд и он кончил. Обессилев, он упал радом с ней. Она повернулась к нему лицом и грустно улыбнулась и заплакала.
-Я знаю, если опять полюблю, буду страдать.- Тихо шептала она сквозь слёзы.- Опять будет болеть душа, ты уйдешь, так же как и он. Оставив меня.
-Нет, не уйду. Я буду всегда рядом с тобой – Прошептав, он прижал её к себе и поцеловал в макушку – Я люблю тебя, Ран-тян.
Затем взяв её на руки, отнес в кровать, накрыл одеялом и лёг с ней. Теперь Хитсугая точно знал, что любит её и не отдаст никому.
Она лежала и думала, что это её саамы счастливый день, ведь именно сегодня она нашла то, что не надеялась найти: счастье и любовь. Повернулась к нему лицом и положила голову на его плечё, и счастливая наконец то уснула.

---

Немного необычный пейринг ^^

[Soji]

АВТОР: я ^___^
НАЗВАНИЕ: И такое может случиться
ЖАНР: Романс наверно))
РЕЙТИНГ: PG
ПЕЙРИНГ: Хинамори/Бьякуя
ДИСКЛЕЙМЕР: Кубо,ему, да!

Бьякуя сидит пишет отчеты, а Ренджи дописал последний на сегодня, тихонечко положил его на край стола, встал и направился к выходу.
- До свидания Кучики-тайчо
Кучики поднял глаза на своего лейтенанта.
- На вашем столе, Абараи, лежит еще куча неразобранных бумаг. - со всей строгостью сказал капитан.
- Но мой рабочий день уже закончился..
- Он закончиться тогда, когда я скажу.
- Простите, тайчо, я завтра допишу, сегодня не могу.
- Я внимательно слушаю твою причину. - сказал Бьякуя, и буквально пригвоздил Ренджи взглядом.
- Ммм вы можете не понят.
- А ты постарайся объяснить так, чтоб я понял.
И Ренджи стал объяснять, объяснять, то что друзьям надо помогать и, что как раз такой друг, Хинамори, нуждается сейчас в помощи, она только выписалась из госпиталя и в ее отряде некому было занимать бумагами, поэтому их накопилось слишком много... Пока Ренджи объяснял, Бьякуя вспоминал, что Момо почти всегда напоминала ему Хисану, такая же хрупкая, ранимая, всегда так же заботиться, чтоб все вокруг улыбались, хотя сама делает это искренне очень редко. Надо ей помочь.
- Я сам помогу ей. - сказал Бьякуя встав из-за стола, - а ты садись и работай!
От шока Ренджи молча повиновался своему капитану.
Хинамори сидела в своем кабинете и разбирала бумаги, она знала, что должен прийти Ренджи поэтому, когда за её спиной раздвинулись сёдзе, она и не думала проверять по рейацу.
- Привет! - сказала Момо поворачиваясь к входящему, от увиденного ее глаза расширились в двое, она резко подскочила, и низко поклонилась со словами:
- Приношу свои извинения, Кучики-тайчо! Я просто подумала, что это Ренджи... - девушка подняла глаза на стоящего в дверях капитана.
- А я подумал, что моя помощь для тебя будет полезнее, чем моего лейтенанта.
Сказаные слова показались Хинамори слуховой галлюцинацией
- Не стоит, Кучики-тайчо! Я справлюсь.
- А Абараи сказал обратное, где мне можно сесть, чтоб разобрать бумаги?
Момо указала на диван, а на столик, что стоял перед ним принесла часть бумаг. Бьякуя снял свое капитанское хаори, положил его на спинку дивана и принялся просматривать отчеты. "Интересно, он такой добрый, как Айзен...был, а ведь так и не скажешь, да и без этого белого хаори выглядит не так устрашающе. Лейтенант пятого отряда улыбнулась и села за свой столик продолжать работу. Через некоторое время Хинамори повернулась к капитану.
- Кучики-тайчо, может чаю?
- Да, спасибо, и сейчас я тебе просто помогаю, так, что можно называть меня по имени - Бьякуя.
- Хорошо, Бьякуя.
Момо улыбнулась и пошла делать чай. Когда она вернулась с подносиком, то увидела, что Бьякуя без кейсекана, ее это очень удивило, она даже иногда думала, что он его не снимает.
- Не против, я снял его, все-таки тяжелый. - сказал Бьякуя, заметив ее удивленный взгляд.
Они пили чай и все так же подписывали бумаги, через некоторое время Бьякуя сложил часть бумаг в сторону.
- Уже поздно, я пойду, и тебе тоже стоит уже ложиться.
- Я не могу, много работы.
- Я завтра тоже приду, спокойной ночи. - Кучики развернулся и вышел, а Хинамори все смотрела ему в след, на закрытые сёдзе.
Да таким она не ожидала увидеть капитана шестого отряда, а насчет его слов, что он придет завтра, она не сомневалась, что он сказал правду, ведь Бьякуя просто не может обмануть.
На следующий день Бьякуя пришел, почти сразу после обеда. В этот вечер они много разговаривали, о том что было, почему пошли в готей, и вообще много о чем. Потом долго сидели молча и просто писали отчеты.
- Бьякуя.- позвала Хинамори, но ответа она не услышала, - Бья.. - когда она повернулась, то увидела, что он уснул, уснул прямо на бумагах. Девушка подошла к нему, аккуратно приподняла со стола и положила на диван. "Спит, он просто спит, Бьякуя" Момо гладила его по голове, водила руками по мягким волосам, он ей очень понравился за эти два дня, очень. Бьякуя открыл глаза и посмотрел на девушку, та от неожиданности отпрянула назад, но он взял ее за подбородок пододвинул к себе и нежно поцеловал, так, как никто до этого.
- Бьякуя..
Он присел на диван взял её лицо в свои ладони и еще раз поцеловал, уже крепче, более страстно, но все так же нежно. После поцелуя они просто смотрели друг на друга где-то минуту, первым опустил глаза Бьякуя встал, направился к двери.
- Прости, мне пора......
Шумпо и его нет. А она сидит на коленях в собственном кабинете и не знает, что это было, реальность или сон.
На следующий день он не пришел, и на следующий тоже. На третий день Момо решила заглянуть к Ренджи, и, как бы невзначай спросить где его капитан. На что Ренджи ответил, что, мол странный тот, просил не беспокоить и никого не пускать. Вечером девушка вернулась в свой кабинет, легла на тот самый диван, где лежал Бьякуя. "Может мне приснилось?" думает она, и чуть не плачет. Почти беззвучно раздвигаются сёдзе и она видит его, того самого капитана, который её поцеловал, а он стоит смотрит на девушку и молчит, та подрывается с дивана, подбегает к нему, вцепливается своими маленькими кулачками ему в грудь.
- Больше не отпущу, - говорит девушка сквозь слезы.
- А ты думаешь я хочу обратного? - Прижимает крепко-крепко к себе, отпускает и целует, долго, красиво, со всей нежностью и любовью, - больше не позволю тебе плакать.
- Бьякуя...

@темы: "драббл"

---

Доброго всем времени суток!

[city_ninja]

Мой скромный вступительный взносик.

Название: Мы в ответе за тех… или Никогда не заводите себе домашнего арранкара
Автор: city_ninja
Пейринг: Ичиго/Гриммджо
Рейтинг: НЦа, вроде…
Жанр: Humor, Romance
Дисклеймер: все дядьки Кубо…
Предупреждение: писалось на Bleach Kink

по заявке

Ичиго/Гриммджо (Ичиго непременно сверху), после победы над Айзеном, приручение Кысы. Получилось скорее приручение Ичиго. Гримм кусается (но не в релизе). Не насилие. Можно слегка стёб.

- Гриммджо, - хмурится Ичиго и озадаченно чешет в затылке.
- … - арранкар не смотрит на него, зевает и со скучающим видом продолжает щелкать каналами.
- Гриммджо! – тихо рычит Куросаки, начиная выходить из себя.
- Видишь, телек смотрю. Не мешай, - лениво отмахивается тот, поудобнее откидываясь на спинку дивана.
Ичиго на секунду прикрывает глаза и встряхивает головой, пытаясь прогнать наваждение. Не помогает.
Подходит ближе, вырывает у незваного гостя пульт и садится на низенький журнальный столик прямо перед Гриммджо, загораживая собой экран.
- Повтори-ка еще раз. Я не уверен, что правильно понял, - максимально четко и разборчиво выговаривает каждое слово Ичиго. Ситуация настолько абсурдна, что он до конца не может решить, чего ему больше всего сейчас хочется: толи побиться головой об стену, толи побить головой об стену Джаггерджека. Наверное, все же второе.
- Тупой ты, Куросаки, - раздраженно фыркает Гриммджо, пытаясь заглянуть Ичиго за спину, - что непонятного? Айзен откинулся, эспада развалилась. За что боролись… Мне-то на самом деле срать, я не Улькиорра, чтобы лить по владыке крокодильи слезы. Но в Уэко сейчас погром… - разводит руками арранкар так, будто это все объясняет.
- И поэтому ты с утра пораньше вылез через портал в мир живых, - медленно цедит сквозь зубы Ичиго, - пока я был в школе каким-то непостижимым образом приболтал моего придурочного папашу и теперь не только живешь в моем доме, но и спишь в моей комнате?!
- В остальных у тебя девки, - равнодушно пожимает плечами Гриммджо.
- Ах, вот оно что, - наигранно понимающе кивает Куросаки, - ну тогда конечно… КАКОГО МЕНОСОВА ХЕРА ТЫ ВООБЩЕ ЗДЕСЬ ДЕЛАЕШЬ?!!! – орет он и бьет кулаком с забытым пультом по деревянной столешнице. Разжимает руку.
- Если у тебя со слухом проблемы, я повторять не собираюсь, - тянет арранкар, досадливо глядя на треснувший агрегат на полу.
- А, - хлопает себя ладонью по лбу Ичиго, - это ты про чушь о том, что хочешь понять как шинигами вообще и я в частности надрали задницы…
- Не так, - перебивает его на середине Гриммджо, отлепляется от дивана и, ехидно скалясь, наклоняется ближе, - я сказал: как жалкие неудачники вроде шинигами и ты, самый никчемный слабак среди них…
Под рукой Куросаки очень кстати обнаруживается старая пепельница Ишшина.

Проснувшись, Ичиго жмурится и не спешит разлеплять глаза. Будильник не звонил, значит можно еще немножко подремать, тем более что в постели так приятно и мягко.
Чье-то горячее дыхание греет спину, и влажный язык чертит на ней замысловатые узоры. Кайф…
Куросаки тихо стонет от удовольствия и улыбается, прижимая к себе подушку. А потом вскакивает как ошпаренный – дикая боль возвращает в реальность, раздирая в клочья хрупкие остатки чудесного сна. Ичиго трет ноющее плечо, на котором быстро проступает бордовый след от укуса, и непонимающе озирается по сторонам. Взгляд янтарных глаз натыкается на невозможную голубую шевелюру и тонкие губы, сложенные в знакомую ехидную усмешку.
- Ааа!!! – вскрикивает от неожиданности Куросаки и отлетает к стене, ощутимо прикладываясь об нее затылком. Моргает раз, другой, но картина категорически отказывается меняться на что-то удобоваримое.
Ками-сама, неужели опять?!
Гриммджо спокойно наблюдает, не спеша ничего предпринимать. Ерошит и без того встрепанные за ночь волосы, откидывает голову назад и лениво потягивается всем телом, по-кошачьи царапая длинными пальцами простыню. На нем одни плавки, и рельефные мышцы под загорелой кожей от движений проступают еще заметнее.
Ичиго сглатывает внезапно наполнившую рот слюну и с усилием отводит взгляд.
- Что за херня? – сипло цедит сквозь зубы.
- На полу холодно, а ты теплый, - спокойно бросает арранкар, словно ничего необычного и не происходит вовсе.
- А кусаться-то нафиг? – косится на него исподлобья Ичиго.
- Да так. Просто подумал, может, вас делают из чего-нибудь другого, - безразлично поводит плечом Гриммджо, но в бирюзовых глазах пляшут яркие искорки, - проверить решил…
- И что? – еще сильнее хмурится Куросаки.
- Да знаешь, не распробовал как-то, - весело скалится Джаггерджек и медленно проводит указательным пальцем по виску и скуле Ичиго, спускаясь вниз по шее к ямочке между ключиц.
Куросаки на секунду пораженно замирает. Потом, опомнившись, весь подбирается, отпихивает чужую руку и пинком сталкивает Гриммджо с кровати.
- Идиот, - тихо выдавливает Ичиго.
- Сам идиот, - беззлобно усмехается арранкар, поднимаясь на ноги. Потом меняется в лице, - а это у тебя что, Куросаки? – удивленно-любопытно осведомляется, указывая взглядом на недвусмысленную выпуклость на спальных штанах Ичиго.
Ксо! А то, блин, не видно… Как всегда очень вовремя…
- Ничего, - краснея до корней волос, мямлит Ичиго, подтягивая колени к груди.
- Может ты заболел? Тогда врача надо, я сюда не для того притащился, чтобы с дохлятиной драться, - презрительно фыркает Гриммджо, направляясь к двери, - приведу твоего папашу.
- НЕТ! – в ужасе округляя глаза, вскрикивает Куросаки и изо всех сил отрицательно машет руками, - все в порядке! Не надо никого звать, просто свали и все!
Он что, издевается?! Или на самом деле не понимает?
- Ты уверен? – недоверчиво щурится Джаггеррджек, но потом ехидно ухмыляется, - или может, тебе лично моя помощь нужна?
Ичиго еле удерживается, чтобы не закатить глаза.
- Пошел ты! – рычит он и запускает в арранкара подушкой.
Тот легко уворачивается и, громко смеясь, скрывается в коридоре.
Куросаки обреченно вздыхает и откидывается на постель.
Черта с два, эта кошка чего-нибудь не понимает…

В ванной душно и тихо. Изредка капает из не до конца закрученного крана вода. Тускло мигает под потолком перегорающая лампа дневного света. Горячий влажный пар, поднимаясь вверх, оседает на прохладном кафеле, конденсируется и медленно стекает на пол.
Ичиго сидит по уши в воде, положив руки на согнутые колени, и бездумно гоняет кончиками пальцев по прозрачной поверхности желтую резиновую уточку. Игрушка Юзу свалилась на него с полки с шампунями, когда он с досады саданул кулаком по стене. Вообще обычно Куросаки предпочитает душ, но сегодня нестерпимо захотелось залезть в ванну. Зря. Запах трав и масел скорее раздражает, чем успокаивает.
Гриммджо поселился у них всего неделю назад, но Ичиго кажется, что прошла целая вечность. Он чувствует себя таким усталым и разбитым, каким не был, наверное, даже после всех боев в Уэко Мундо. Он почти перестал спать, есть и постоянно живет как на иголках в ожидании очередной выходки арранкара.
Но самое страшное - это дикое и непонятное возбуждение, которое Куросаки испытывает в его присутствии. Такое сильное, что дрочить потом приходится до боли в запястье, чтобы хоть как-то снять напряжение. А ведь раньше подобного и в мыслях не было…
Ичиго густо краснеет от одних воспоминаний и, судорожно вздохнув, с головой погружается под воду. И сидит так до тех пор, пока терпеть не становится невыносимо, а перед глазами не начинают плясать мутные круги.
Когда Ичиго выныривает, в комнате он уже не один. На пороге, прислонившись к косяку, собственной персоной стоит его личная головная боль. Джаггерджек в коротком светлом полотенце, небрежно намотанном на бедра.
Плоский живот над кромкой ткани без уродливой арранкарской дырки, и дурацкого куска костяной маски нет на лице. Человек совсем, только на панка похож из-за оттенка волос. И где он интересно гигай достал? Неужели у Урахары?! Больше негде. Ну, старый хрен дождется…
- Долго пялиться будешь? – насмешливо осведомляется Гриммджо.
- Я не… - отрываясь от раздумий о способах убийства бывшего капитана двенадцатого отряда, начинает было Ичиго, но лишь машет рукой и отворачивается, - приперся чего? Занято, не видишь?
- Надо было дверь запирать, если хотел в одиночестве плескаться, - пожимает плечами Джаггерджек и делает шаг вперед.
А Ичиго и был уверен, что запер. Чуть приоткрыв рот, он словно в замедленной съемке наблюдает, как тянется к отвороту полотенца ладонь арранкара. Пушистая ткань миллиметр за миллиметром ползет вниз и комом падает к его ногам.
Куросаки рассеянно повторяет ее путь шальным взглядом и машинально облизывает губы, заметив, что волосы в паху у Гриммджо тоже голубые. Только вьются слегка.
И пропускает момент, когда Джаггерджек одним плавным движение приземляется в противоположный свободный угол ванной.
Пару мгновений Ичиго просто смотрит на него, широко распахнув глаза. Потом удушливо краснеет и вскакивает, в надежде сбежать от столь пугающе близкого соседства. Желательно куда-нибудь на другую планету…
Арранкар угадывает его намерение и в последнюю секунду хватает Куросаки за руку. Дергает вниз, усаживая обратно на дно, и тянет к себе. Ичиго отчаянно сопротивляется, и поднявшаяся до краев вода каскадом выплескивается на кафельный пол.
Гриммджо хрипло смеется, а потом вдруг резко разжимает ладонь. Не ожидавший такого Куросаки теряет равновесие и плюхается вперед, лицом вниз. А выбравшись на поверхность, в панике понимает, что этот бой он явно проиграл.
Джаггерджек вцепляется в него мертвой хваткой. Ногами обнимает сзади за талию, прижимая спиной к своей груди. Фиксирует плечи чуть выше локтей. Как клещ. Вырываться пустая затея. Ичиго продолжает дергаться в плотном кольце рук, но уже без особой надежды.
- Пусти, мать твою, - шипит он, смешно отплевывая попавшую в рот воду.
Гриммджо победно ухмыляется. Ловко перехватывает оба запястья жертвы одной рукой, второй хватает Куросаки за горло, чтобы тот не мотал головой.
- Шшш, - чужое дыхание опаляет кожу чуть ниже затылка, пуская по всему телу стайки колючих мурашек.
Подбородок, едва касаясь, проходится по плечу. Ладонь отпускает шею, медленно ползет вниз. По линии ключиц, грудины, пресса. Большой палец замирает на пупке. Ичиго упирается ногами в противоположный бортик, пытаясь уйти от мучительного прикосновения, но только сильнее прижимается к сидящему сзади арранкару.
- Чего пересрал так, нэ, Куросаки? – в шепоте Гриммджо отчетливо слышна усмешка, - я ж тебе не сделал ничего… пока.
И словно в доказательство горячий влажный язык проходится по краешку ушной раковины. А острые зубы слегка прихватывают мочку.
Ичиго закусывает губу, глуша стон. Непрошенное возбуждение накатывает с такой силой, что причиняет боль. Становится трудно дышать. Нестерпимый жар, разливаясь от паха по всему телу, буквально сводит с ума. Сердце бешено бьется где-то в горле.
Чем не идеальная пытка? А палач просто веселится. От всей своей пустой души. Кошка играет с мышкой. У него, кажется, и не встал даже…
От этой мысли Куросаки до костей пробирает злость. И еще какая-то нелепая, совсем уж детская обида. Но и ум слегка проясняется. Ичиго кое-как изворачивается и изо всех сил пихает арранкара локтем под ребра. Выскакивает из воды.
Срывает с вешалки полотенце и, судорожно кутаясь в него, вылетает из ванной. Путается в складках ткани и валится под ноги проходящей по коридору Рукии. Та лишь неодобрительно качает головой и молча проходит мимо.
Ичиго хочется выть. Болит ушибленное при падении колено. Уши горят, словно вот-вот начнут дымиться. Ладони дрожат.
И член стоит так, что им не то что гвозди, шурупы заколачивать можно.

На перемене в классе шум и беготня, но Куросаки глубоко наплевать. Он сидит за столом, уронив голову на скрещенные руки, и отчаянно пытается представить себя центром мирового спокойствия. Выходит плохо. Тем более что кто-то в очередной раз его отвлекает.
- Что? – раздраженно вскидывается Ичиго и хмурится на окликнувшего его одноклассника.
Но сразу жалеет, что взгляд и тон вышли, наверное, излишне суровыми.
- Н-ничего, Куросаки-сан, - бледнея, мямлит парень, - это не важно совсем, - и ретируется куда-то в другой конец комнаты.
Ичиго болезненно морщится и тихо вздыхает себе под нос.
Ну вот, опять. С последнего визита Иккаку и Ренджи большинство его не очень близких школьных знакомых и так шарахаются от него. Потому что уверены, что он связан с якудза. А теперь еще и Гриммджо… И почему все эти до безобразия живые мертвые считают своей святой обязанностью таскаться за ним на учебу? Неужели других дел нет?! Хотя, у этого точно нет. Или он их откладывает ради внеочередной возможности постебаться.
Куросаки бросает косой взгляд в сторону и чуть сильнее сжимает зубы. Последнее время Гриммджо в его и без того лишенной обычности жизни слишком много. Он постоянно рядом и будто невзначай заполняет собой почти все окружающее пространство. Даже на охоту за холлоу таскается следом, мотивируя тем, что его организму не хватает протеинов. Бред…
А еще, кажется, дома все теперь пахнет им. Диванные подушки в гостиной, ванная, постель… Да что там, свежевыстиранная одежда и та пахнет Джаггерджеком. Или Ичиго просто сходит с ума…
Арранкар сидит за соседней партой, опираясь щекой о ладонь, и скучающим взглядом обводит присутствующих в помещении.
- Слушай, Куросаки, - вдруг поворачивается он, - я вот все никак не пойму, зачем этой девке такие здоровые сиськи?
Ичиго вполне мог бы посчитать, что ослышался. Если бы, конечно, речь шла не о Гриммджо. Джаггерджек постоянно выдает нечто настолько неожиданное или непотребное, что с завидным постоянством вгоняет Куросаки в ступор. И предвидеть или привыкнуть к этому Ичиго не может, сколько не старается. Остается глупо хлопать глазами. А что тут скажешь?!
– Мне вот интересно, они чисто для секса, или у них есть еще какое-нибудь практическое назначение? – не замечая вызванного замешательства, задумчиво тянет арранкар, косясь на оживленно болтающую с друзьями Иноуэ.
У Куросаки создается впечатление, что он попал на одно из дурацких теле-шоу. Ну, где вас сначала ставят в совершенно идиотскую ситуацию, а потом выпрыгивают с камерами из тайников и кричат, что это был розыгрыш. Правда сейчас ничего такого не происходит.
Есть только Гриммджо, который поднимается с места и, сунув руки в карманы, идет через кабинет. Протиснувшись между Рукией и Ишидой, останавливается за спиной у Иноуэ. И низко наклонившись, что-то шепчет ей на ухо. Проводит ладонью по дуге от точки за ухом до ямочки между ключиц и ниже, запуская кончики пальцев в ворот форменной блузки девушки. Орихиме что-то невнятно пищит в ответ и, вроде бы, краснеет. Чад и Ишида подбираются, Рукия хмурит тонкие брови.
Но Ичиго видит лишь неотрывный ехидный взгляд бирюзовых глаз, направленный прямиком на него.
Куросаки злится. Он почти в бешенстве. И не из-за того, что кто-то совершенно бесцеремонно лапает на его глазах Иноуэ. Из-за того, что это делает Джаггерджек. Смешно… Лапает точно так же, как лапал недавно самого Ичиго.
Словно принюхиваясь, Гриммджо кончиком носа едва заметно касается волос на макушке Орихиме, и Куросаки срывает крышу. Он взвивается на ноги, в два шага преодолевает разделяющее их расстояние и отдирает арранкара от девушки. Пальцы свободной руки до хруста в костяшках сжимает в кулак.
И бьет. По ненавистной, ставшей за эти пару недель невыносимой, вечно пошло ухмыляющейся роже. Второй, третий раз. Бьет до тех пор, пока его орущего и брыкающегося не оттаскивает в угол Чад. Ичиго еще с минуту сопротивляется, рыча что-то нечленораздельное сквозь зубы, но потом оставляет попытки.
Повисает такая тишина, что слышно как сквозняк из коридора колышет занавески на окнах. Десяток пар недоуменно-пораженных глаз устремлен на их кампанию. Рукия презрительно кривится. Ишида досадливо поправляет на носу очки. Смущенная до нельзя Иноуэ всплескивает руками.
Ичиго смотрит в упор на Джаггерджека. Тот сплевывает под ноги, отирает тыльной стороной ладони кровь со скулы. И как-то странно усмехнувшись, молча выходит из класса. До Куросаки только потом доходит, что арранкар совсем не сопротивлялся.

В кухне тишина и полумрак. Тусклая низкая лампа обливает матовым светом стол и двоих людей за ним, оставляя мутную темноту клубиться по углам.
Ичиго без особого энтузиазма гоняет по миске рисовый колобок, изредка бросая хмурые взгляды на сидящего напротив арранкара. Гриммждо с отрешенным видом корчит странную гримасу. Выглядит так, словно он языком ковыряет в коренных зубах. Молчат. Сиротливо ютится посередине столешницы кастрюлька с оставленным Юзу давно остывшим ужином.
Джаггерджек, наконец, не выдерживает и лезет в рот рукой.
- Что ты там ищешь, - ядовито цедит Куросаки, наблюдая сомнительную картину, - заначенный на черный день кусок Холлоу?
Гриммджо не отвечает, только задирает выше голову, чтобы стало удобней. Стрелка на настенных часах лениво ползет к двенадцати.
С влажным хрустом арранкар достает изо рта что-то похожее на маленький осколок кости. Вертит в пальцах. Сплевывает кровь в пустую тарелку. Добытый трофей кидает туда же.
- Это что? – кривится Ичиго.
- Зуб, - сухо информирует Джаггерждек, - что, девку свою так любишь? - вдруг нехорошо прищурившись, выдает он.
Куросаки давится недожеванным онигири. Кашляет, бьет себя кулаком в грудь. Гриммджо наблюдает, приподняв бровь. Фыркает и, резко встав, идет к двери.
- Куда собрался? – толком не понимая зачем, останавливает его Ичиго.
- К кому-нибудь, с кем не придется куличики в песочнице лепить, - презрительно бросает через плечо арранкар.
- Ты о чем? – еще сильнее хмурится Куросаки, примерно предчувствуя ответ.
- Да о том, что у тебя кишка тонка, взять без спросу даже то, чего очень хочется, - широко и криво усмехается Джаггерджек, поворачивается, возвращается, - слабак, - со смаком тянет последнее слово.
Из отдаленно изученных представлений о людской морали Гриммджо знает, что брать кого-то на понт – очень по-детски. К тому же бесчестно, подло и глупо. Почему интересно? Ведь работает…
Реакция Ичиго мгновенна и ни на долю не обманывает ожиданий. Как бык на красную тряпку.
- Пасть закрой, – бросив палочки и поднимаясь, тихо цедит Куросаки.
- А то что? – вкрадчиво осведомляется арранкар, подходя ближе. И исходящие от него эмоции хуже любой угрозы.
Ичиго машинально отступает на шаг, натыкается на край столешницы. Гриммджо ловит его за ремень брюк и придвигается совсем вплотную.
- Увидишь… - хрипло шепчет Ичиго, чувствуя обрывки горячего дыхания на своем лице. Вцепляется в теребящие пряжку пальцы.
- Ага, если не засну в процессе, - ухмыляется Джаггерджек и стряхивает чужую ладонь.
Куросаки стискивает зубы и хватает его за предплечье чуть повыше локтя. Гриммджо весело скалится и опять вырывает руку. Ичиго сдавленно рычит. И плюнув на все, дергает арранкара за ворот рубашки, притягивая к себе. И целует. Как умеет. Как помнит по немногочисленным обрывочным опытам. Неуклюже, нетерпеливо, жадно.
Пару секунд Гриммджо не шевелится, а потом дергается и усмехается в дрожащие от волнения губы:
- На чем целоваться учился, на помидорах?
Куросаки это замечание предпочитает игнорировать. Не ослабляя хватки, он разворачивает их обоих на сто восемьдесят градусов, так что теперь Джаггерджек почти сидит на столе. Вцепляется в растрепанные голубые волосы на затылке, вынуждая Гриммджо запрокинуть голову. Быстро пробует на вкус кожу на шее, чуть заметно касается губами бьющейся у ключицы жилки. И снова целует. Еще отчаяннее. Раздвигает языком растянутые в ехидной ухмылке губы, грубо исследует им чужие зубы, небо, язык.
Гриммджо не остается в долгу. Поцелуй-противостояние. Поцелуй-драка. Как и все их странные отношения целиком. Арранкар еще раз усмехается, но уже молча, своим собственным мыслям, и сжимает клыки.
Ичиго сдавленно охает и отстраняется. Непонимающе притрагивается к саднящей нижней губе. В неверном свете единственной тусклой лампы, обычно ярко-красная кровь кажется почти черной. Бросает на Джаггерджека вопросительный взгляд. Тот лишь слегка пожимает плечами и не делает попытки приблизиться.
Небрежным жестом берет руку Ичиго и языком собирает с кончиков пальцев темные соленые капли. Куросаки бездумно облизывает с губ остальные. Сердце пропускает удар и начинает лихорадочно биться снова. С такой силой, что от крови, стучащей в висках, мутнеет в глазах.
- Повернись, - не узнавая собственный голос, шепчет Ичиго.
Гриммджо на секунду делает удивленные глаза, потом хищно скалится:
- А отсосать тебе не предложишь?
- Может, позже, - серьезно отвечает Куросаки и едва заметным глазу движением смещается в сторону. Хватает арранкара за плечо, разворачивает, пытаясь заломить руки за спину. Джаггерджек сопротивляется вяло, еле сдерживая смех. Ичиго без особых усилий опрокидывает его на стол, наваливается сверху. Локтем давит на позвоночник между лопаток, свободной рукой борется с клепками на джинсах Гриммджо.
Наконец, Ичиго издает что-то вроде приглушенного победного возгласа и сдирает с арранкара штаны, оставляя их болтаться на уровне колен. Берется за резинку боксеров, но медлит. Раздумывает пару секунд. Аккуратно отпускает трясущегося от приступов хохота Гриммджо и, опасливо косясь в сторону, начинает шарить по кухонным полкам и шкафам.
- Ты хоть, куда тыкать, знаешь? – не делая попытки разогнуться, в голос ржет Джаггерджек, уткнувшись лбом в гладкую деревянную поверхность.
- Не волнуйся, не промахнусь, - сипит сквозь зубы Куросаки.
За одной из дверок как раз вовремя находится нужная бутылка с прозрачно-золотистой жидкостью. Ичиго хватает ее и возвращается, на ходу скручивая пробку. Ставит тару на край стола. Тянется к ремню собственных брюк, но вдруг замирает. Колеблется. Внезапно и остро приходят запоздалые сомнения в правильности происходящего. Куросаки непослушными пальцами теребит пряжку и не спешит ни прислушиваться к ним, ни прогонять. В голове густой белый туман.
- Лет за сто ничего смешнее не слышал, менос меня подери, - не замечая секундного замешательства за спиной, не унимается Гриммджо, стучит кулаком по столешнице.
Ичиго вскидывается, словно от пощечины. Появившаяся было нерешительность пропадает без следа. А голос разума, жалостливо пискнув в последний раз, уступает месту реву инстинктов. Всех сразу, без остатка. Накопленное за эти дни раздражение, обида, злость и дикое, животное желание мешаются в немыслимых пропорциях. И тело, повинуясь клубку эмоций, закрученному в груди, будто действует само по себе.
- Заткнись! – хрипло рычит Куросаки и, наваливаясь сверху, закрывает ладонью рот арранкара. Не особо соображая, что делает, спускает вместе с бельем штаны, сдирает трусы с Гриммджо. Нащупав бутылку, опрокидывает ее куда-то между их телами, не задумываясь, что излишек жидкости испачкает пол и одежду. Быстро проходится в миг ставшей скользкой рукой между ягодиц Джаггерджека. Пару раз, едва не застонав в голос, проводит по себе.
И входит. Судорожно выдыхая сквозь сжатые зубы.
Гриммджо что-то сдавленно шипит и впервые за пятнадцать минут перестает смеяться.
Ичиго несколько секунд не шевелится, прислушиваясь к шквалу ощущений. Медленно, для пробы толкается пару раз вперед-назад и прикрывает глаза. Удовольствие во много раз превосходит даже самые смелые ожидания.
Не то, что с рукой в душе. Совсем не то…
Куросаки делает еще движение, на этот раз не сдерживая стон, и отпускает тормоза. Вцепляется свободной рукой в бедро Джаггерджека. И вколачивается в него с такой силой, словно старается вбить в тупую арранкарскую башку одному ему известную истину. Или чтобы за все отомстить… Или просто потому, что этого хочется до дрожи в кончиках пальцев.
Гриммджо извивается, прижимаясь к столу. Хрипит что-то невнятное и до крови кусает закрывающую рот ладонь. Ичиго на все наплевать. Он утыкается лбом между взмокших лопаток Джаггерджека и еще наращивает темп. Чувствуя только нестерпимый жар, огненными потоками растекающийся по телу от низа живота, грозящий выжечь, спалить дотла все внутри. Перед зажмуренными веками бешено пляшут красно-оранжевые круги.
Освобождение приходит сродни атомному взрыву. Ичиго вскрикивает, на секунду запрокинув голову, и снова роняет ее. По инерции дергается еще пару раз и обмякает, разжимая сведенные судорогой пальцы. Обессилено сползает с Гриммджо, проводя щекой по чужой влажной спине. Валится на пол. Пустое сознание дрейфует где-то на границе между реальностью и сном.
Первым приходит в себя Джаггерджек. Кое-как отлепляется от столешницы, пошатываясь, встает на плохо гнущихся ногах. Морщится, натягивает скользкие измазанные джинсы. Бросает короткий взгляд на Ичиго: он так и сидит голой задницей на кухонном паркете, уронив лицо на скрещенные руки. Арранкар криво усмехается самому себе и толкает Куросаки коленом в плечо. Тот поднимает мутный взгляд.
В комнате удушливо пахнет сексом и разлитым повсюду подсолнечным маслом.
Гриммджо хочет что-то сказать, но скрип двери обрывает его еще до начала фразы. Из темного коридора, шаркая пушистыми тапочками, появляется сонная Рукия в мятой пижаме с зайцами Чаппи.
- Уроды, - мямлит приемная сестра Кучики Бьякуи, протирая глаза, - в следующий раз кеккай сами ставьте, а то старикана чего доброго до кондрашки доведете, - и уходит, прежде чем хоть один из них находится что ответить.
Оба, не шевелясь и молча, пялятся в опустевший дверной проем.
Гриммджо думает о том, что в целом все прошло лучше, чем он ожидал. А красному до корней волос Ичиго как-то не совсем к месту приходит мысль, что руконгайское прошлое шинигами, и правда, не скроешь ни за каким воспитанием.

В спальне темно. Неверного света луны из-за туч едва хватает на то, чтобы различить контуры окружающих предметов.
Ичиго лежит на кровати и со странной смесью чувств гипнотизирует взглядом черный потолок. Спать не хочется. Гриммджо ворочается, устраиваясь поудобней и найдя приемлемую позу, разваливается рядом. От него приятно пахнет медовым гелем для душа и от волос какой-то лесной травой. Сегодня Куросаки впервые не сталкивает незваного гостя обратно на пол.
- Не прошло и года, - лениво потягиваясь, вдруг говорит Джаггерджек, - я уж думал, ты лопнешь однажды или как минимум руку себе свихнешь…
- Иди ты, - после секундной заминки бурчит Ичиго, искренне радуясь, что проступившая на его лице краска сейчас не видна. Отворачивается было к стене, но передумывает, - а тебе-то что? Нафига тебе вообще все это?! – громче, чем нужно запальчиво осведомляется он.
- Скучно было, - поднимаясь на локте, спокойно объясняет Гриммджо.
Куросаки закатывает глаза. Он так и видит веселую ухмылку, играющую на тонких губах арранкара, хотя разглядеть может лишь чуть более темный контур растрепанной шевелюры на фоне остальной черноты.
- Придурок… - скорее для порядка огрызается Ичиго.
- От придурка слышу, - беззлобно парирует Джаггерджек, поводя плечом, - и, кстати, Куросаки, - широко и ехидно скалится он, - учти: то, что я тебе позволил, для затравки было. То есть в первый и последний раз.
И словно в подтверждение Ичиго чувствует горячую руку, нагло лапающую его под одеялом.
- Посмотрим, - моментально охрипшим голосом шепчет он, пытаясь поймать чужую ладонь. И думает о том, что научиться ставить кеккай самому при данных обстоятельствах, пожалуй, и правда не такая уж плохая идея…

@темы: яой

---

Нелепая случайность

[Ёсими]

Нелепая случайность
Автор – Ёсими Охито-Хиро
Бета – Ворд
Фэндом – Блич
Рейтинг – R
Жанр – с намеком на romance, не больше. И яой.
Пейринг – Гин/Хицугая, за ними наблюдает Мацумото, упоминание Гин/Мацумото.
Размер – мини, драббл.
Статус – закончен
Дисклаймер – Кубо Тайто
Размещение – с моего разрешения

Она не могла поверить своим глазам.
И какой черт дернул ее притаиться около открытого окна, вместо того чтобы развернуться и уйти!
Хотя Мацумото Рангику тоже можно было понять, любой бы на ее месте остался.
Но это…
Резкие, порывистые движения. Руки, судорожно вцепившиеся в плечи, мокрые пряди спутанных волос.
-Гин, - судорожный полувздох-полувсхлип, голова откинута назад. – Гин…
Мацумото судорожно теребила пальцами косоде, оставляя на ткани неровные складки. Дыхание перехватило.
-Тише, тише, - такой родной, знакомый голос. Он никогда и ни с кем не был таким нежным.
Ну, разве что в тот день.
«Не волнуйся, - мальчик стирает с личика рыжеволосой девочки струйку крови – местные задиры опять кидались в нее камнями. – Они больше не посмеют тебя тронуть. Никогда, слышишь, Ран-тян?» – девочка согласно кивает в ответ, протягивает ему руку.
Эти горько-сладкие воспоминания вновь всколыхнулись в памяти лейтенанта десятого отряда, но она продолжала смотреть, не в силах отвести глаз от этого завораживающего зрелища.
Тем временем Ичимару прошелся языком по шее своего партнера, задержавшись на тонкой пульсирующей жилке. Тот в ответ порывисто вздохнул и крепче прижал Гина к себе.
Все это отчасти возбуждало Рангику, но она, тихонько всхлипнув, опустилась на колени и прижала руки ко рту, словно до сих пор не веря, что видела именно их.
-Тайчо, - прошептала она, втайне ненавидя себя за этот жалобный тон, за эти подступающие к горлу рыдания. – Тайчо, вы же не…
А Тоширо Хицугая все сильнее и сильнее двигался навстречу Гину, с его губ срывались приглушенные стоны. Более глубоко проникал Ичимару, стоны становились громче.
Не выдержав, Мацумото убежала.
«Это была нелепая случайность, не больше», - думала она, на бегу вытирая мокрое лицо. – «Не больше…»
Когда на следующий день Рангику встретила Ичимару, она покраснела и отвела глаза, не в силах скрыть, что была свидетельницей столь интимной сцены между капитанами третьего и десятого отрядов.
-Не волнуйся, Ран-тян, - по-прежнему улыбаясь, произнес Гин. – Это ведь была нелепая случайность…

---

Пиар

[William T.Spears]

Давайте сотрудничать?

---

Рекламка

[DirtyQuinta]

Предлагаю сотрудничество

Bleach!