[*Ranchik*]

Название: -
Автор:  *Ranchik*
Бета:  +SweetNightMarE+
Рейтинг: G
Статус: закончен
Жанр: angst, драббл
Размер: мини
Фендом: Bleach
Пейринг: намек на Тесла/Сун-Сун
Персонажи: Нойтора, Халлибел, Тесла, Сун-Сун
Дисклеймер: Кубо Тайто
Размещение: только вместе с шапкой
От автора: люблю я нестандарт
От беты: -


-Сучка...
-Глупец...
В одном из серых коридоров замка Лас Ночес раздались голоса пятого и третьей из Эспады. Да, они по-прежнему верны своему создателю. Да ,они по-прежнему доверяют своему фрасьону. Но вряд ли Ноитора и Халлибел разделяют их чувства. Чувства тех, кто робко и беспрекословно выполняет приказы арранкаров. И в этот самый момент, когда два сильных воина шли в разные стороны, но по одной дороге, светловолосый юноша и девушка в белом платье с широкими рукавами жадно поглощали глазами друг друга.
Так хотелось потянуться к нему.
Так хотелось обнять её.
«Нельзя…!»,- твердили они про себя.
И проходя мимо девушки с темными длинными волосами, блондин с повязкой на правом глазу что-то прошептал. Что-то, что только она и могла услышать. И на мгновение показалось, что их руки соприкоснулись, тела прижались друг к другу плечами, а время будто остановилось.
-Черт побери тебя, Тесла! Что ты там копаешься?!
-Сун-Сун...?
Легкая безмолвная улыбка отобразилась на бледном лице девушки.
«Ещё увидимся…»,- подумал юноша и последовал за Ноиторой.
Но никто тогда не знал, что это была их последняя встреча...

@темы: Халлибел, Нойтора, Тесла, Сун-Сун

---

[*Ranchik*]

Название: Всё этот чай!
Автор:  *Ranchik*
Бета:  Асашина-тян
Фендом: Bleach
Пейринг: намёк на Укитаке/Исане
Персонажи: Укитаке, Исане, Кйораку, Унохана
Рейтинг: РG
Жанр: light romance
Статус: закончен
Размер: драббл
Дисклеймер: Кубо Тайто
Размещение: только вместе с шапкой
От автора: под впечатлением одной из серий энциклопедии синигами во время арки про занпакто))
От беты: пейринг *_*. А вообще миииило) *каваится*

Занпакто восстали против своих хозяев.
Главнокомандующего так и не разыскали.
В Сейрейтей царит хаос.
Единственное, что сейчас остается капитанам – бороться. Искать и бороться. Но с каждым часом жертв и раненных, сразившихся с предательскими мечами, становится больше.
В казармах капитана Уноханы Ретсу не так много людей, которые могут помочь поверженным синигами. Поэтому на помощь прислали восьмой и тринадцатый отряды. Их капитаны также решили не бросать товарищей и хоть как-то помочь.
Но казармы четвертого отряда расположены несколько иначе и в них легко заблудиться. В принципе, что случилось и с Джуширо.
- О, капитан Укитаке! – воскликнула высокая девушка, не ожидавшая увидеть... Да, в принципе, никого.
- Прошу меня простить, Исане, - ответил беловолосый мужчина, почесав затылок. - Я тут у вас потерялся, никак не привыкну, - не скрывая милого румянца на щеках, продолжил капитан тринадцатого отряда.
- Это у нас чайная, - отозвалась Котетсу-старшая, вытирая руки о полотенце. - Сейчас пора наших раненных угостить зеленым чаем.
На мгновенье в глазах Джуширо появился маниакальный блекс: все-таки зеленый чай - его любимый напиток.
- О, кхм, Исане, - мужчина улыбнулся одной из своих самых обаятельных улыбок. - Я хоть и не раненный, но можно будет и мне попробовать этого чая?
- Конечно, капитан Укитаке, – обрадовалась девушка. - Но сперва мне нужно отнести этот чай синигами в палаты.
На мгновенье Джуширо показалось, что сиреневоволосая девушка подмигнула ему.
Странная пара шла по коридорам казарм четвертого отряда: тихий, спокойный, изредка покашливающий мужчина и высокая, крепкая, девушка с румяными щечками.
Укитаке и Исане говорили обо всём: о младшей сестре Котетсу, о здоровье самого Джуширо, о капитане Унохане, о разных сортах чая... Часто шутили. В процессе беседы выяснилось, что у этих двоих схожи вкусы в еде и в музыкальных предпочтениях.
- Сколько разного – столько и общего, - подумал вслух Кйораку, потирая ушибленное место.
- Вы абсолютно правы, - отозвалась улыбчивая Унохана Ретсу, пряча за белым рукавом хаори покрасневший кулачок.

@темы: Укитаке, Исане

---

[*Ranchik*]

Название: Друзья?
Автор:  *Ranchik*
Бета: -
Рейтинг: G ?
Статус: сделано
Жанр: виньетка, Gen ?
Размер: мини
Фендом: Bleach
Пейринг: -
Персонажи: Чизуру Хоншо и Асано Кейго
Дисклеймер: Kubo Tite
Размещение: онли с шапкой
От автора: как обычно мысли на этот момент.
От беты: -

чуть чуть всего-то

- Эй, Хоншо, у тебя мороженое тает!
Чизуру была красивой и неглупой девочкой. Стройна, весела, всегда аккуратно одета. У нее пухлые губы и игривый взгляд, который не могут скрыть даже стекла её очков в красной, изящной оправе. Она всегда энергична и жизнерадостна. Однако, из-за её странной любви к Орихиме и не менее странного хобби – коллекционирование манги непристойного содержания – она, по большей части, одна. Да, вокруг неё всегда полно людей, но подруги не до конца с ней откровенны и за спиной осуждают её. Она смирилась. Ведь изменить себя она не может. Да и не хочет.
- Эй, Хоншо! – голос Кейго не сразу выловил одноклассницу из страны грёз. – Я говорю, у тебя мороженое тает.
- А? Да, спасибо, Асано, - лениво вымолвила в ответ девушка. – Как думаешь, Орихиме и остальные скоро появятся?
Тревожно-грустный взгляд карих глаз пал на озадаченного юношу.
- Арисава вчера мне задала тот же вопрос, - Кейго со всей серьезностью посмотрел на одноклассницу. – Не волнуйся! С ними же Ичиго! – спохватился, было, парень, но его радости помешало недовольное фырканье Чизуру.
- Пф… А еще друзья называются…

@темы: Кейго, Чизуру

---

[Диспойна]

Цикл "Осколки зеркал"
Название: Первый осколок - Kagami no Yuki
Фандом: Bleach
Автор: Эль-фирЭ
Бета: Microsoft Word+ Эль
Персонажи: Урахара,Рукия, Бьякуя , Ичиго ,Соде но Сираюки и пара авторских
Жанр: приключение.
Рэйтинг: G
Статус : в процессе
Дисклаймер: всё принадлежит дяде Кубо
Размещение: я живу напротив кладбища, возьмешь без разрешения — будешь жить напротив меня

Глава 3

Глава 3
Сейретей - прошлое

Игнорировать меня все это время, что мы знакомы и наивно полагать, что я дамся тебе в руки – презрительно кривила губы в усмешке занпакто.
Тебе не интересна я, часть твоей души, которая имеет форму клинка. Тебе не важны мои мысли, но ты всё же тянешься к силе, обжигая руки о жгуче-холодный лед. Зачем я тебе? Безликая тень за твоей спиной, которая обязана тебя охранять и отдавать саму себя, иначе , если ты, умрешь, она отправится за тобой на перерождение.

Но вот, что же это ? Твой внутренний мир стал изменяться. Слегка, совсем чуть-чуть, но мне, безвылазно сидящей у одинокого дерева, это сразу бросилось в глаза. Цветы. Сначала пара нежных ростков среди высокой травы, затем набухающий бутон и в одну прекрасную снежную ночь он распустился.
Разве лед имеет аромат?! Разве у льда есть такое буйство красок? Отражая свет тонкого серпика луны, лепестки радужно мерцали.
Втянуть по глубже этот запах, пробуя на вкус. Это .... гордость? Ты гордишься, что стала студентом академии, тем, что тебя приняли в клан Кучики, или тем, что ты единственная отличница в этом своем классе? Еще не ясно. Может, когда цветов станет больше, я распробую?

Секунда и занпакто осознала, что её соизволила посетить хозяйка. Медленно повернувшись к нечастой гостье в этом мире, Шираюки изогнула бровь.
- Госпожа Рукия, добрый день. Вы знаете , что в здешней пустоте обновление? Весьма опасное, надо сказать.
- Опасное? – девочка наконец подняла на неё глаза.
- Это цветы – Соде но Шираюки отошла на пару шагов от едва распустившегося растения, давая хозяйке рассмотреть его.
Медленно приближаясь Рукия легонько коснулась лепестков: - Но ведь…цветы не опасны?
- Гордыня.
- Что?
Оглядев недоумевающую хозяйку, занпакто принялась объяснять.
- Твой внутренний мир – отражение тебя, твоих мыслей, переживаний, чувств. К примеру, это дерево – она указала тонкой рукой на невысокую сакуру - она твоя память как шинигами. Чем больше опыта в сражении ты получишь, тем сильнее изменится дерево : зацветет, начнет плодоносить, даст побеги. Луна же – уровень твоей силы. Чем ты сильнее тем она больше…


Рукия задумчиво поглядела на тонкий серп луны в звездном небе и вновь повернулась к занпакто.
«Что она там говорила? Гордость?» да это чувство не давало её покоя. Она – хозяйка такого великого меча, чем не повод для гордости?
Соде но Шираюки получила статус самого прекрасного занпакто. То, что она, Рукия Кучики, была её хозяйка наполняло сердце гордостью и теплотой.
Но сказать ей об этом? Нет, она лишь задумчиво посмотрит на нее и уйдет отдыхать под дерево. Но…молчать?

- ... и осторожнее, ведь цветы воплощают твою гордыню.
- Нет, - впервые перебила её объяснения Рукия – это гордость. Взявшись за стебель у самого корня и, легко сломав ликорис, протянула его занпакто – И я дарю её тебе.
Почти вникнув полу распустившийся цветок в руке Соде но Шираюки, Кучики убежала из внутреннего мира.

- Так ты гордишься…мной? » - осознание этого что-то задело в глубине души занпакто. – Спасибо. И ... приходи сюда чаще, я ведь так люблю цветы.

Мир живых - до описываемых событий

Сегодня хозяйка отправилась в мир живых навестить временного шинигами. Обычное дело, но тот куда-то уехал вместе с семьей и должен был вернуться лишь завтра.
Приказов на уничтожение пустых ещё не поступала и Рукия отправилась к Урахаре. В последнее время по Сейретею гулял слух, что он изобрел какие-то "таблетки для бан-кая". Верить в подобный бред она не хотела и решила проверить все лично.


Соде но Широюки смеялось до слез. По заснеженному саду разносился звонкий смех ледяного занпакто.
- Таблетки для бан-кая, да? – аккуратно вытерев капельки слез в уголках глаз девушка подумала, что так искренне она не смеялась ещё ни разу.
Ну , скажите на милость как какое-то скопление риатсу может укрепить связь меча и его хозяина? Бан-кай это не просто сила от слияния в одно существо, пусть даже на время боя, это, прежде всего, доверие. Это то, что создаетсягодами, собираясь по крупиночкам из каких-то разговоров, событий, действий.
Но, прислушавшись к объяснениям
Соде но Шираюки поняла то, что торговец не сказал её хозяйке/ Cbyzznf,ktnrf должна помочь шинигами сконцентрировать риатсу определенным образом, помогая материализовать занпакто. Фиолетовая - снизить "расход" риатсу на поддержание человеческого облика. Проглотив препарат никто не получал бан-кай автоматически, но в этом и был весь смысл - быть рядом, увидеть с другой стороны ...

Магазин Урахары

Она ни на шаг не отходила от хозяйки, пока та была без сознания и и даже пронзительно-завораживающая красота меча поблекла. Её шинигами медленно но верно умирала. Все то время, что Кучики спала, занпакто наблюдала как её лечили, но сердце все-равно продолжало биться медленно, а пульс иногда прерывался, руки были и вовсе ледяные.
И в груди у Соде но Шираюки снова поселяется страх ..., нет ужас. Еще никогда, даже после той битвы с Эспадой Рукия не была так близка к перерождению Как вода сквозь пальцы убегает жизнь из её единственной драгоценности, её причины существовать.
Вот и сейчас, когда шинигами пришла в себя- ей ненадолго стало легче, но резкое ухудшение состояния почти не оставляет шансов.
Соде но Шираюки винила себя. Ну что ей стоило появиться раньше или докричаться до Рукии, предупредить. Она почти сорвала голос, но хозяйка ушла куда-то глубоко в себя. Шинигами пропустила появление врага и очнулась когда было уже поздно. Именно щупальца удерживали девушку, пытались подавить риатсу, но хадо ослабило контроль твари на несколько секунд. Этого было достаточно. Занпакто ощущала безграничное, как море, ярость, которую она и обрушила на это существо.

***

Все. Частички белой риатсу разлетались из-под рук Соде но Шираюки, растворяясь в воздухе. Внимательно прислушавшись к состоянию хозяйки, она поняла, что внутренний мир Рукии начал разрушаться. Но в этом что-то было, что-то до боли знакомое. Оно легко ускользало от её внимания, ловко прячась среди осколков тающего мира. Распад проходил ошеломительно быстро, даже с учетом разницы времени этого мира и мира внутреннего.
«Это начало конца», - обреченно подумала занпакто, беря в свою руку прохладные ладони хозяйки.

В оглушающей тишине стерильной комнаты было едва слышно рваное дыхание Рукии. Урахара медленно выдохнул и отошел на пару шагов от больной, вернее умирающей. «Она уже умерла, еще тогда, когда её ранили, - отстраненно, начиная упаковывать инструменты, которыми он так и не успел воспользоваться, вспоминал бывший капитан. – Эта чужеродная сила не оставила ей шансов, с самого начала это была агония. Как жаль»
Мгновение, короткое как удар сердца, и появившаяся из ниоткуда риатсу лавиной подавила даже способность дышать. Урахара пытался втянуть потяжелевший воздух, Тессай, стоявший дальше всех от пациентки упал на одно колено. Занпакто, как подкошенная, рухнула на пол у операционного стола так и не выпустив руку хозяйки.

Духовная сила была огромна, накатывала и исчезала, как бы пульсируя и увеличиваясь еще. Это продолжалось от силы секунд десять и, видимо достигнув определенного уровня, риатсу замерла. Она начала сворачиваться спиралью, центром которой была бессознательная шинигами.
Урахару одним из витков силы отбросило от Рукии в другой конец комнаты. В эпицентре бушующей риатсу осталась лишь занпакто и её хозяйка.
- Невозможно, - потрясенно шептала Соде но Шираюки.

Эта алого цвета, будто кровь, и нежная, словно шелк, духовная сила, отзывающаяся теплотой в груди. Чувство, что тебя окутывают покрывалом, что есть кто-то между тобой и всем остальным миром. Я даже помню эту нежность, осторожность с какой она обвивалась вокруг меня, эта преграда, защищающая от всего. Она может принадлежать лишь одному человеку … только он уже давно мертв.
Занпакто почувствовала, как спираль духовной силы сужается, и её затягивает куда-то где есть белая луна на полнеба, снежные ликорисы и звучание колокольчиков.

«Если мы умрем, то я хочу увидеть тебя еще раз», - решила Соде но Шираюки, скользнув в заснеженный мир к своей спящей хозяйке.
Открыв глаза у начавшего таять озера, занпакто увидела Рукию на другой его стороне, напряженно положившую руку на меч, и какого – шинигами, шагнувшего к ней. Он вытянул из воздуха меч и посмотрел на Кучики, ожидая её реакции. Но Соде но Шираюки не смотрела, ни на клинок, ни на хозяйку. Она отчаянно вглядывалась в лицо этого шинигами, безумно желая не узнавать, не вспоминать и не думать о нем. Полуобернувшись после слов Рукии, он посмотрел прямо ей в глаза.
Ошибки быть не может. Это он.
Легкая усмешка исказила тонкие губы:
- Ну, здравствуй … сестренка.

***

По освещенному полуденным солнцем летнему лесу, иногда путаясь в складках шелкового кимоно, бежала девочка лет шести. Тихо смеясь в кулачок и заправляя растрепанные черные волосы за уши, щуря на яркое солнце светло - голубые глаза, она оглядывалась, ища глазами преследователя.
Вдалеке разносились крики: «О-химэ-сама … принцесса Юкико … », но постепенно они исчезли
Увидев неподалеку достаточно густые для того, что бы спрятаться кусты, девочка подобрала полы одежды, и, отодвигая ветки, тщательно скрылась среди них. Стараясь унять колотящееся от быстрого бега сердце и дышать как можно тише, она всматривалась в лес, ища того, кто бежал следом. Не доверяя глазам, чутко ловила едва заметные колебания риатсу вокруг. Всего минута ожидания, и её усилия увенчались успехом.
Почти сливаясь со стволами деревьев и высокой травой между ними, быстро и плавно по лесу скользил мальчишка. Свободная одежда с закрепленным за спиной мечом не сковывала движений, черные волосы, затянутые в хвост, мерно бились по спине, темно-синие глаза внимательно искали следы беглянки. Такая легкость движений больше подошла бы изящному хищнику, откуда у мальчишки такая тягуче-медленная грация зверя? Но все же не зря его наставниками были лучшие воины Клана, ведь еще спустя пару лет видны первые успехи обучения.
Остановившись в метрах трех от укрытия девчонки, он огляделся, и, тут же расслабившись, сказал:
- Я знаю, что ты здесь, Юкико, выходи. Нам нужно еще успеть в гости к дяде, а ты заставляешь охрану отвлекаться на твои поиски. Ты же знала, что времени на игры почти не осталось, но все - равно сбежала.
Не дождавшись ответа, он начал методично обыскивать ближайшие кусты, бурча себе под нос:
- Глупая сестренка, ну же, выходи.
Почти найдя убежище близняшки, он не заметил как сзади, откуда он пришел, мгновенно открылась черная пасть врат миров, и бесшумно появившийся Пустой атаковал его. Выпустив длинные ядовитые когти, он бросился на парнишку, предвкушая сладость души, которую сейчас поглотит. Заметив врага за пару секунд до удара, мальчишка мгновенно уклонился, доставая из заплечных ножен оружие. В развороте он сумел отсечь одну лапу врага. Издав голодный рев, Пустой снова бросился на него, сильным ударом отбрасывая жертву. Звякнул бесполезный уже меч, а мальчишка, зажимая глубокую рану в боку, не в силах двинуться, исподлобья смотрел на приближающуюся тварь.
Маленькая девочка, зажимая ладошками рот, полными ужаса глазами смотрела, как убивают половинку её души. Страх потерять его перерастает во что-то большее, что омывает ледяной волной с головы до пят.
«Нет. Не позволю».
Секунда и она молниеносно оказывается между братом и Пустым. Вторая – голубые глаза на бледном личике становятся еще светлее, а воздух тяжелеет от духовной силы. Третья – перезвон колокольчиков раздается в тишине леса и лавина искрящегося на солнце льда погребает все на двадцать метров перед ней. Пустого, не успевшего сбежать и деревья, теперь сверкающие зимним нарядом в разгар лета.
Чувствуя, как подгибаются ноги от накатившей слабости, девчонка падает в густую траву перед ледяной громадой.

Бережно подняв сестру с земли и кивнув, наконец появившейся охране на Пустого, Таро быстрым шагом направился обратно в поместье.

- Моя младшая дочь пробудила силу.
- Значит, она получит право сразиться за занпакто и наследует управление Кланом, после твоей смерти.
Двое мужчин разговаривали шепотом в полутемной комнате у постели спящей девочки.
- Твое молчание говорит, что ты предпочел бы видеть сына на своем месте, верно? Он слишком вспыльчив и жесток, к тому же он фактически обожествляет свою сестру, только она может усмирять эти внезапные приступы гнева. Они тоже меня беспокоят. Стань он во главе Клана – девчонка помыкала бы им как хотела.
- Уже поздно говорить об этом, брат. Наша сила спала до сих пор, поэтому мы оба живы, но это проклятие пробудилось в моих детях. Пусть Совет Клана назначит дату Ритуала. Нельзя медлить.

И очнувшаяся на утро маленькая принцесса увидела в зеркале белую прядь в черных, как ночь, волосах.

***

С трудом оторвав взгляд от столь похожего на её занпакто меча, Рукия повернулась к Соде но Шираюки. Напряженно застывшая, снежноволосая девушка не сводила глаз с этого странного шинигами. Сейчас Кучики с удивлением заметила, что её занпакто сосредоточена, спокойна и взгляд льдистого цвета глаз, кажется острее клинка. Человек напротив, нет, он все же шинигами, как и Рукия, наоборот расслаблен и даже не думает о возможности атаки со стороны обеих противниц.
«Как? – задала себе вопрос Кучики, - Они как будто ожидают друг от друга или обдумывют, насколько опасен стоящий напротив. Соде но Шираюки не может знать его, ведь я никогда не встречала этого шинигами»
Но следующие слова парня буквально выбили все мысли из головы Кучики – младшей. «Сестра? Что все это значит?»

Увидеть его еще раз, спустя так много лет. И понимаешь, что не можешь, не хочешь сопротивляться тому, кого так хотела защищать. Смотря в эти холодные темно – синего цвета глаза, спрашиваешь себя «Что же с тобой произошло, пока мы не виделись?» Мне кажется, что теперь мы сразимся один на один. И это желание убивать, что я вижу в твоих глазах, наконец, исчезнет. Брат, прости, что выбор сделали за нас. Теперь я не буду отказываться убить тебя, я не могу проиграть и сделаю все быстро, ведь …

- … у меня нет времени на долгий бой. – Закончила вслух Соде но Шираюки.
Парень задумчиво прищурил глаза, как бы оценивая, на что она способна и, усмехнувшись, напомнил:
- Хоть ты и пробудилась раньше меня, я все - равно сильнее. Ты, правда, думаешь, что имеешь шансы победить? Девчонка, ты так ничему и не научилась, - он слегка нахмурился, припоминая, - «Никогда не недооценивай противника» - первое правило воина.
- Ты достиг своего «потолка» как шинигами и позволил силе управлять тобой – поэтому ты здесь. Бездумное пожирание риатсу привело тебя к деградации. Ведь именно тебя я атаковала на озере. - Слова девушки чеканными фразами падали в тишину тающего мира. - Я не позволю забрать единственное, что у меня есть.
Материализуя меч, она позволила себе мягко улыбнуться:
- «Загнанный в угол зверь вчетверо опасен» - третье правило воина. Я хорошо учила уроки … Таро.
- Меня давно зовут не так, Юкико - свист рассекшего воздух меча и суженные от злости глаза, - Начнем.

Едва заметное движение меча, в руках девушки:
- Первый танец – белая луна.
Мгновенно оказавшись за спиной хозяйки и, удерживая её за талию, занпакто ушла в шунпо на другой край сада. Оглянувшись на брата, удивленно замерла: белый столб заключил в колонну другой – алый и поуже. Раздался трест ломающегося льда и на слегка подмерзшую землю вышел невредимый шинигами.
- Слишком слабо, сестренка. – Отряхнувшись ото льда, он вскинул занпакто в направлении обеих девушек. Четыре алые ленты, возникшие из-под земли, тянулись вверх, осыпаясь красными кристалликами. - Второй танец …

- Что? – в ужасе расширила глаза Рукия

- Алая …
- … рябь.

Поток багряного цвета льда, еще не успев полностью сформироваться, был поглощен гораздо более сильным, но белым.
Опустив меч, Соде но Шираюки, глядя прямо в глаза удивленного брата, произнесла:
- Ты не помнишь моих слов? Я же сказала, что мне некогда сражаться с тобой. Просто убить тебя – все, что мне нужно, – и, уже хозяйке, - Рукия-сама, не вмешивайтесь, вам нельзя сейчас высвобождать меч – разрушение этого мира пойдет еще быстрее.

У нас будет только один шанс. Нужно обездвижить его.
Поняла.

- Глупая, ты ничего не можешь сделать со мной.- В голосе противника явно читалось превосходство, и едва сдерживаемая ненависть.

Тот, кто коронован именем Человека, носящего маску из плоти и крови …

- Это почему ты так решил? – слегка напряженно спросила занпакто.
Таро, пристально смотря на сестру и ехидно щурясь, напомнил:
- Используя танцы, которые еще не разучены хозяйкой, ты наносишь колоссальный вред её здоровью. Это не секрет. Фактически ты сама виновата в состоянии этой девчонки, в том, что она не смогла подавить заразу в себе. Сдавайся и, возможно, ты умрешь быстро.
– Ты извратил свою силу, изменил её до неузнаваемости, вместо сияния риатсу шинигами на озере я ощутила лишь монстра. И только во внутреннем мире ты смог напитаться сил шинигами и вернуть себе лицо. Скольких же ты сожрал? – Тихие слова снежноволосой девушки отозвались гневом на лице брата. - Пусть мы умрем вместе, чем, сольемся в одно существо, будучи пожранными тобою.

… летящий на десяти тысячи крыльев, придет гроза и пустое, вращающееся колесо разобьет свет на шесть частей …

Вонзив клинок в землю перед собой, Соде но Шираюки сосредоточилась. Длинная шелковая лента мгновенно превратилась в скопление белых кристалликов, которые спиралью закручивались вокруг нее. В руках занпакто осталась только рукоять. Клинок медленно погружался в землю, и, растворяясь в ней, вновь сковывал льдом десятки метров внутреннего мира. Еще пару минут тот будет выглядеть как прежде.

… двойной лотос вырезан в стене синего пламени, обжигающее пламя достигнет небес …

Презрительно хмыкнув, парень в два мерцающих шага оказался рядом с девушками, алая лента оплела его правую руку, еще секунда и …
- … бакудо 61, Рикуджокору!
Не ожидав сопротивления от неподвижной шинигами он попытался уклониться, но свет, слетевший с кончиков пальцев Рукии, шестью лучами застрял внутри него, тем самым лишая возможности движения. Глядя прямо в глаза занпакто, он прошипел в льдистый глянец глаз:
- Ты не посмеешь, я же твой любимый старший брат!
Пылевое облако из искрящихся белых частиц вокруг Соде но Шираюки на секунду замерло …
- Пятый танец – Белая метель.
… что бы тысячей тысяч снежных кристаллов начать свой хоровод. Маленькие лезвия свивались в подвижный белый смерч, центром которого являлся бывший шинигами. Постепенно сужаясь, кольцо бушующего льда подбиралось все ближе к своей цели. Снежные осколки вспарывали воздух вокруг парня, вот один оставил тонкий кровавый росчерк на щеке ... а в следующую секунду вьюга поглотила Таро.

***

В щедро освещенной летним солнцем комнате сидели двое. Отец и дочь. Черноволосый мужчина средних лет с серебром на висках и девочка лет восьми с необычным цветом волос. Пряди волос с одной стороны головы были с черными, а с другой – снежного цвета. Граница между ними была такой четкой, словно гребнем провели. Она нервно мяла в руках полураспустившийся цветок ликориса.
Двое разговаривали, точнее, отец стальным голосом требовал подчинения от своего чада, а девочка едва сдерживала слезы:
- Но как же так? Главенство Кланом переходит старшему ребенку нынешнего главы, почему я должна его возглавить?
- Ты первая пробудила силу своей души, и Совет Клана решил поступить так. Я откладывал так долго как мог, и прошло уже два года. Но скоро эта сила внутри тебя одержит верх над разумом и моя единственная дочь сойдет с ума, превратившись в тварь. Ты же знаешь, как я тебя люблю, ты очень похожа на свою маму, солнышко.- Мужчина тепло улыбнулся дочери
Осами заметил, что дорожки слез на щеках дочери почти высохли, и она внимательно прислушивается к его словам.
- Отец, а что мы с Таро будем делать на этом Ритуале, зачем он вообще нужен?
Маленькая принцесса поднесла к лицу алый бутон цветка, вдыхая тонкий аромат, и перевела взгляд на родителя.
- Юкико, тебе жизненно необходимо поскорее обрести фокусирующий силу меч. Остановить стихию голыми руками – невозможно, а вот договориться с ней, если она обретет лицо, сердце, разум – немного проще. Оглашать подробности запрещено, но тебе я расскажу.
В день проведения таинства вас отведут в закрытую тренировочную площадку, на которую наложат печати. Ты должна будешь забрать силу брата. Две части одного целого сложатся, как мозаика, и та стихия, что бушует в тебе, станет цельной. Этот безликий лед станет не просто скоплением риатсу, а и лучшей подругой, советчицей, действительно частью твоей сердца, души.
- Хм … «забрать силу брата», а что надо делать? – Юкико доверчиво смотрела отцу прямо в глаза, еще не осознавая в полной мере смысла его слов. И Осами почти ненавидел себя за те слова, что произнесет сейчас:
- Ты … должна будешь убить его. Иначе его часть силы не признает тебя сильнее и не перейдет в твою душу.
Цветок выпал из ослабевших рук девочки, на лице которой был написан ужас, тихим голосом она переспросила:
- Что?

***

Глядя на вихрь, Рукия почувствовала, что риатсу покинула её без остатка, но все же она нашла в себе силы подойти к Соде но Шираюки, неотрывно смотрящей на белую метель. Занпакто выглядела неважно, впрочем, как и сама шинигами. Слегка сгорбленная спина, будто из неё вынули стальной стержень. Немного растрепанные пряди белых волос. И легкая усталость на лице, словно она одержала победу в самом важном в её жизни сражении.
Занпакто наверно хотела сказать что-то ободряющее своей хозяйке, но резко замерла, настораживаясь:
- Госпожа Рукия, … лед … Он не возвращается, наоборот. Зимний сад уже почти превратился в весенний, но, хотя бы, все еще ночь. Мы ведь, победили? – неуверенно сказала Соде но Шираюки.
Вьюга ледяных лезвий медленно рассеивалась, еще чуть-чуть – и они увидят то, что оставила после себя метель. Но она внезапно замерла так, что отчетливо было видно каждый кристаллик, в следующую секунду сменив цвет на багровый, опала алой пылью.
Припорошенный снегом цвета крови, с открытыми ранами по всему телу, но все еще на ногах, стоял Таро. Криво улыбаясь, он посмотрел на замерших девушек и хрипло произнес:
- Ты, конечно, молодец, сестра. Белая луна, белая рябь, белый клинок, белый плен и белая метель – ты освоила все танцы. Но, видишь ли, - он сплюнул кровью на снег, - в легендах зачастую больше правды, чем в исторических хрониках.
- Что ты хочешь этим сказать? – отголоски стали в голосе, дают понять, что его обладательница собрана и готова продолжить бой.
Рядом с Рукией стоит немного усталая, но от этого не менее красивая, девушка. Вновь вызвав меч, она сделала шаг вперед, закрывая собой хозяйку.
Хрипло рассмеявшись, Таро принялся объяснять:
- Как ты знаешь, в нашем Клане примерно раз в три поколения рождаются близнецы. Если им повезет – их сила в течение всей жизни не пробудится. Они будут обычными душами, просто с некоторыми способностями к кидо или к предвидению. Но из всех родившихся близнецов или двойняшек треть обладает от рождения уровнем риатсу выше среднего.
- Не нужно устраивать мне вводный курс истории семьи. – Краем глаза заметив, что этот мир больше не тает, а как бы застыл в пограничном состоянии, занпакто решила прервать объяснения. Нужно поскорее все закончить, хозяйке срочно надо пополнить запас риатсу.
-Так вот, мизерный процент от пробудивших силу, после Ритуала соответственно, получает доступ к сильнейшей Клановой технике. - Хмыкнув, продолжил он, - Наследника обучают её в течение долгого времени и она становится его абсолютной атакой и универсальной защитой. Пробить такую защиту может лишь такая же, но большая по силе, а от атаки невозможно уклониться. По легенде основатель нашего Клана владел этой атакой.
Глядя на недоумевающую сестру, он улыбнулся:
- После того как ты сбежала, я веками изучал эту атаку, а остальное время искал тебя. Осталось лишь забрать силу, мою по праву, что хранится в душе этой шинигами. И я займу место отца.
- Что за глупости, я не … - не успела закончить Соде но Шираюки как в один мерцающий шаг брат оказался рядом. Отведя меч в сторону, он, удерживая за талию, тихо прошептал ей прямо в ухо:
- Последний танец – Kagami no Yuki - снежное зеркало.

Рукия даже не сумела увидеть движения Таро, как он оказался рядом с её занпакто. Что–то сказал ей на ухо, а в следующую секунду Кучики подумала, что сошла с ума. Её Соде но Шираюки, пронзенная насквозь алым мечом, медленно оседала на землю, бережно поддерживаемая братом.
- Ей осталось недолго, скоро она станет частью моей силы. Ты же мне не нужна, шинигами. Ты тоже умрешь, но во внешнем мире, в разрываемом болью теле и с пустотой в груди.- Как-то отстраненно сказал парень, и тут же с едва сдерживаемой нежностью - Теперь сестра полностью, до кончиков ногтей, принадлежит мне.
- Ты же убил ей – выкрикнула Рукия, сдерживая слезы.
- Нет, только завершил Ритуал, начатый очень давно. – Он вздохнул, ближе прижимая к себе раненую девушку. – По его окончанию один становился наследником Клана, другой – его занпакто. Не нужно было достигать шикай и банкай. Две половинки одной души в едином теле – разве можно быть ближе? Она возродится в моем внутреннем мире, и мы вместе вернемся домой, а сейчас, шинигами, тебе пора.
Рукия поняла, что потемнение в глазах и постепенно появляющаяся в груди боль – признаки возвращения в реальный мир, а сил сопротивляться уже не было.

***

Пульсирующая боль в груди, ощущение прохладной ладони, держащей её за руки, встревоженные голоса. Открыв глаза, Рукия увидела склонившегося над ней Урахару, который что-то негромко спрашивал. Рывком сев маленькая шинигами увидела как её занпакто, сидящая рядом на полу, засияла … и рассыпалась на белые духовные частицы. Но они не исчезли. Искрясь в ярком свете зеркальных ламп, они свивались спиралью вокруг Рукии. Мягко скользили по волосам, щеке, рукам, словно прощаясь. Что за странное ощущение в ногах, будто жжение? Опустив глаза, черноволосая шинигами поняла, что тоже превращается в духовные частицы. Изменение медленно, но верно поднималось вверх и новые, уже её, синего цвета частички риатсу присоединялись к парящим белым собратьям.
Громкий шум за дверью комнаты заставил Кучики оторваться от разглядывания скоплений частиц, подняв глаза, она увидела стоящего на пороге комнаты Ичиго.
Распад достиг плеч, и маленькая шинигами почти полностью превратилась в сияющие осколки души. Своей и занпакто.
Риатсу временного шинигами волной плеснулась во все стороны и отчаянный крик ворвался в затухающее сознание:
- Рукия-я-я!

@темы: Рукия, фанфик

---

Лазурь и пепел

[Куничка]

Название: Лазурь и пепел
Автор: Куничка
Жанр: Romance, Angst
Персонажи/пары: Гриммджо/Орихиме
Рейтинг: PG-13
Статус: Завершено

первая часть (была выложена ранее)

ЧАСТЬ I
Зима прошла. Кругом царило умиротворение и покой. Город ожил, посвежел – может, так казалось Иноуэ Орихимэ и ее успокоившемуся сердцу, а может, это было дело рук возродившейся природы.
Орихимэ наслаждалась летним закатом, растянувшись на крыше своего дома и утопая в теплой меди лучей, ласковый ветерок растрепывал яркие волосы. Напевая что-то себе под нос, девушка думала о своих друзьях. Ей не хватало беззаботной Матсумото, всегда с энтузиазмом воспринимающей каждую мелочь обычной земной жизни. Не хватало хмурого рассудительного Тоусиро: он вернулся в Общество Душ раньше своего лейтенанта, как только закончил задание по восстановлению Каракуры. Исиды и Чада не было в городе: Чад уехал в Мексику, Исида же не распространялся о своих планах на лето. Рукия с Ичиго отправились в Общество Душ. Было одиноко, но она сама этого захотела. Она хотела спокойной жизни, отдыха: она соскучилась по своей квартирке, в которую не должна была вернуться, по Татсуки, своей школьной подруге, да по родному городу в целом.
«Опять одиночество…» - подумала девушка. Вздох. Она сама выбрала одиночество по той простой причине, что это временно, она хотела насладиться им сполна. Поэтому Орихимэ настояла на том, чтобы шинигами из Общества Душ расспросили о ее заточении в Уэко Мундо прямо здесь, на месте. Слишком был велик страх покинуть вновь обретенный дом хоть на мгновение.
«Хм… Интересно, получится ли у капитана Зараки и Ячиру-тян пристроить Нел-тян в свой отряд? Эх, плохая затея пришла к тебе, Ячиру-тян, плохая… Нел-тян теперь не та маленькая девочка, какой была раньше».

***
Забывшись, Орихимэ не заметила, как солнце уже почти полностью скрылось за горой, плеснув на небо огромное количество алой краски. Девушка очнулась лишь тогда, когда кожу накрыло волной колющих мурашек. Последний раз потянувшись, Орихимэ спустилась в квартиру; сумерки сгустились, лишь из окон падал слабый свет, очерчивая прихожую. Разувшись, девушка пошлепала в комнату, взъерошивая копну густых огненных волос.
- Йо!
Не опуская руку с затылка, Иноуэ приросла к полу прямо в проходе. Нахальный низкий голос. Дерзкая кривая усмешка. Дикие голубые глаза. Арранкар развалился на диване, по-свойски раскинув руки. Орихимэ чувствовала, как кровь в венах превратилась во что-то тяжелое и холодное. Липкий пот выступил на лбу.
- Я, кажется, с тобой поздоровался, девка! Где твои манеры?
Непрошенный гость встал и почти вплотную подошел к каменному изваянию "Орихимэ"; некоторое время он ее просто рассматривал, потом заглянул в расширенные от ужаса глаза, его лицо в слабом свете показалось ей дьявольским.
- Вижу, ты не рада меня видеть, - громкий смешок, - а должна, ведь ты у нас такая добрая: я выжил, я смог восстановиться! Ха!
Орихимэ обдало горячим дыханием.
- Почему… - еле слышный подрагивающий голос, - ты пришел?
- Почему? Не будь дурой! Я пришел сразиться с Куросаки, этим рыжим болваном! Но я не могу его почувствовать, только тебя. Поэтому я здесь: ты отведешь меня к нему или скажешь, где он прячет свою задницу!
- Бесполезно. Его здесь нет, – тихий вздох.
- Он что, сдох? – голубые глаза расширяются в деланном удивлении, затем превращаются в две щели, - не верю. Где он, отвечай!
- Ку-куросаки-кун в Обществе Душ. Отправляйся за ним или возвращайся обратно в свой мир. Здесь тебе делать нечего. – Орихимэ взяла себя в руки, решительно взглянув арранкару в глаза. На мгновение девушка почувствовала жуткий страх за свою жизнь, но поспешно отогнала его от себя.
Арранкар оказался еще ближе. Медленно. Потом резко схватил за плечи и тряхнул. Сердце Орихимэ учащенно затрепетало. «Не теряй контроля над собой, не показывай свой страх». Пепельные глаза с вызовом впиваются в лазурные. Наглая ухмылка.
- Думаешь, я уйду с пустыми руками? В Общество Душ в одиночку сунется только идиот. Я подожду его здесь, - арранкар указал на диван. – Теперь я тебя уж точно не оставлю. Пусть Куросаки удивится, что я здесь. А ты, - он ткнул пальцем ей в грудь, - будешь моей заложницей.
Плечи ныли, измятые его жесткими пальцами. Иноуэ была ошарашена.

***
Шум воды. Холодный кафель ванной комнаты. Иноуэ стоит, облокотившись о дверь. Не смотря на плеск и журчание, сердце девушки отбивает очень быстрый ритм, и эти глухие удары кажутся ей сверхмощными. Через мгновение она уже стояла под душем. Вместе с водой утекало чувство паники, дыхание восстанавливалось.
«Почему? Почему? Почему? Смысл всего этого? Гриммджо, судя по обстоятельствам, единственный живой представитель Эспады, не имеет никакого шанса сохранить себе жизнь, даже победив Куросаки-куна: Каракура все еще кишмя кишит дежурными шинигами! Почему он пришел?». Мысли Иноуэ крутились вокруг одного вопроса. Неизвестно, сколько времени прошло, но судя по густому пару, думала она долго. Орихимэ выключила воду, накинула на мокрое тело пушистый малиновый халат, повернулась к зеркалу. Одним движением она провела по запотевшему стеклу: на нее смотрели решительные темно-серые глаза. «Ничего, я что-нибудь придумаю».
Орихимэ с осторожностью вошла в комнату. Он опять развалился на диване, смотрел непонятно куда, задумавшись. Иноуэ медленно подошла к шкафу, краем глаза следя за наглецом. Он повернулся, голубой взгляд устремился прямо на девушку, бесстыдно пройдясь c головы до пят и обратно. Брови арранкара поползли вверх, бесстрастное лицо вдруг украсила усмешка.
- Хм, тебе яркие цвета идут куда больше скучного белого. Да и халатик интереснее того платья, – смешок, похожий на лай. Иноуэ чувствовала, как щеки постепенно становятся с халатом одного цвета. – Испугалась, детка? Не беспокойся, человечишка, ты мне неинтересна.
Снова нейтрально-меланхолическое выражение лица. Взгляд в сторону, мгновение – и он стоит рядом, пригвоздив ее к шкафу.
- Только попробуй от меня уйти, и я размозжу тебе череп. Ты знаешь, я не шучу.
Удивление: «Она не напугана? Зла? Это хорошо, будет нескучно». Гриммджо ослабил хватку, и Иноуэ медленно отошла в сторону.
- Да. Можешь даже не думать об этом, - смирение в глазах, - я не совершу ошибки.
Опять эта сумасшедшая улыбка.
- Отлично, зверушка. А ты не такая тупая, как мне показалось вначале. Слушай меня, я думаю, мы поладим.

***
Орихимэ невидящим взглядом смотрела на синее пламя плиты. Страх прошел. Его место занял интерес.
- Скучно, - Гриммджо появился на пороге кухни. – Что ты делаешь?
- Разогреваю чай. Скоро будем его пить.
- Чай?! То же самое пил этот идиот Айзен. Я не буду.
- Твое дело. Но попробовать стоит. В этом мире все совсем по-другому. Я люблю пить чай с чем-нибудь… - глаза Иноуэ мечтательно закрылись. Арранкар удивленно вскинул брови, в глазах застыл интерес, - например, если положить в черный чай кусочек лимона, он посветлеет. Сахар придает чаю сладкий вкус, а кусочек яблока или банана – оригинальность. Мед согревает, а молоко смягчает. Я уверена, тебе понравится.
Свист чайника. Орихимэ достала с полки пару чашек, наполнила их горячей жидкостью. «Интересно, как он отреагирует на молоко?..» Иноуэ решилась: достала из холодильника пакет молока, не жалея, плеснула в одну из чашек. Придвинула сидящему за столом Гриммджо. Арранкар следил за каждым ее движением, лицо его было каменным.
- Пробуй.
В этом приятном голосе послышались нотки приказа, голубоглазый повиновался: осторожно глотнув чай, Гриммджо на мгновение закрыл глаза, сделал еще один глоток. И еще. Жидкость приятным теплом разливалась по телу.
- Вкусно, – тихо, ошеломленно. Она улыбается. Тишина.
- Как ты смог избежать встречи с теми капитанами, что остались в Уэко Мундо? Я слышала из отчета, что все члены Эспады мертвы…
- Я выбрал нужный момент во время схватки дебила Нойторры и психа-капитана, чтобы использовать Каха Негасион. Помнишь, с помощью такого же я избавился от Улькиорры перед битвой с Куросаки. Эта штука запечатала меня в другом измерении, меня никто не нашел. Ха! В Отчетах шинигами допущены ошибки, – самодовольная ухмылка. – В отличие от Улькиорры, я и не пытался вернуться назад. Это место помогло мне без проблем восстановиться. Знаю, война окончена, я не буду ее продолжать – нет смысла, тем более я изначально не хотел в ней участвовать. Бой с Куросаки стоил тех усилий, которые я приложил: я в порядке, я полностью научился маскировать себя, и я наберусь терпения, чтобы его дождаться!
Гриммджо пристально глядел на ошеломленную девушку. Она не отвела взгляд, повисло долгое молчание.
«Гриммджо помог мне вернуть Куросаки-куна к жизни. Если бы не он, была ли бы я тут? И вообще, окончилась бы эта жестокая война? Ведь именно Куросаки-кун одолел Айзена… - думала Иноуэ, глядя в глаза напротив. – Все мы живы благодаря тебе, Гриммджо, ты сыграл в этой битве главную роль».
Иноуэ со вздохом закрывает глаза. Гриммджо непонимающе смотрит на ее умиротворенный вид: «Она меня не боится? Смелая». Орихимэ тепло улыбается. Сеста почти физически ощущает тепло, исходящее от нее, черты лица сглаживаются, он поддается мимолетному порыву, протягивает руку и пробует на ощупь прядь мягких волос. Удивление в пепельных глазах.
- Что… - тихий шепот нарушает мерное пение цикад, арранкар хмурится, резко одергивает руку, отворачивается, фыркнув. Скрип стула. Удаляющиеся шаги. Иноуэ одна на кухне. Гармония ночного оркестра восстановлена.
Орихимэ в оцепенении не ощущала бега времени. В квартире стояла колкая тишина. Ни единого шороха… давящая тишина. Ей стало страшно. Бесшумно она зашла в комнату: Гриммджо сидел изваянием на диване, скрестив руки на груди. Немного повернув голову, он следил за девушкой. Орихимэ все также бесшумно подошла к дивану и села рядом, обняв руками свои колени. Сеста чувствовал тепло, от ее тела, вдыхал аромат его волос – близость этой девушки не давала успокоиться, кружила голову, и это его раздражало.
«Какого черта она делает?!» - Гриммджо напрягся, когда голова девушки легла на его плечо. Резкий поворот в ее сторону.
- Эй, девка… - возмущение растаяло в ночи: девушка спала, волосы скрывали часть лица. Арранкар осторожно убрал непослушную прядь. «Спит и не боится. Странная женщина».

***
Тишина. Тепло. Приглушенный шум. Смех ребенка. «Соседи… как затекло тело. Наверно, уже полдень. Какой странный сон мне приснился». Потягивание. Зевок. Закинув руки за голову, Иноуэ замирает: «Не сон». Приподнявшись на руках, она посмотрела вниз: голубовласый гость мирно спал, сидя на полу и положив голову на край дивана. Взъерошенные волосы, сильные руки, широкие плечи, спокойное, но немного хмурое лицо.
«Красивый, - пронеслась мысль у Орихимэ, - хмуря брови, он становится похожим на Куросаки-куна…» Девушка охнула, прикрыв рот ладонью: неужели ей нравится кто-то, кроме Ичиго?
- Гриммджо… - еле слышно произносит Орихимэ, ее рука тянется к его волосам, но в нерешительности замирает буквально в дюйме. Мгновение – и маленькая кисть аккуратно ложится на его голову. «Надо найти способ уговорить его… вернуться обратно? Нет, не это. Надо убедить его в бессмысленности битвы, которую он так желает. Но как?»
Заставляя сонный мозг работать, Орихимэ не заметила, как легкие осторожные поглаживания голубых волос начали перемешиваться с неспешным зарыванием тонких пальцев в их густоту. Задумчиво она продолжала гладить арранкара, постепенно дойдя до его шеи. С головой погрузившись в свои мысли, она не заметила, как начали подрагивать его пальцы в ответ на ее безобидные прикосновения. Он замер, растягивая этот момент. Но когда ее рука скользнула ниже шеи под ворот куртки, Гриммджо резко схватил ее за талию, опрокинув на подушки и нависнув над изумленной испуганной девушкой.
- Ты затеваешь опасную игру, женщина, - вкрадчивый голос, хмурый напряженный взгляд.
Иноуэ не хватает кислорода, паника затмевает разум, она начинает поспешно втягивать ртом воздух. Гриммджо соскакивает с дивана и начинает потягиваться. Гразиозно. Совсем по-кошачьи.
- Ты, оказывается, совсем забыла о гостеприимности, девка! Могла бы постель для меня приготовить, все тело болит, – стоя к ней спиной все еще с поднятыми руками, произносит «гость».
- Прости пожалуйста, я не помню, как уснула! – Иноуэ села, дрожащие кулачки опираются на колени, голова опущена, волосы скрывают признаки смущения.
- Забей. А вообще, я тебя прощу, если ты мне еще раз сделаешь этот вкусный… как его… чай!
Иноуэ широко улыбается, они идут на кухню. В какой-то момент ей показалось, что она находится с близким другом: весело смеялась, с удовольствием слушала его, отвечала на глупые вопросы о мире живых. Их непринужденную беседу прервал трескучий звон.
- Это телефон. Кто-то хочет со мной поговорить с другого конца города. А! Это Татсуки-тян, моя школьная подруга, – воодушевление сменяется грустью. – Гриммджо, вчера, до твоего прихода, я пригласила ее к себе домой. Можно попросить тебя об одолжении?
Телефон смолк, Орихимэ с нетерпением ждала ответа.
- Что ты хочешь от меня? – безразличие в небесных глазах.
- Пожалуйста, разреши прийти Татсуки-тян в гости! Я очень соскучилась по ней. Она тебя не увидит, все будет хорошо. Просто посиди немного, ничего не делая. Я ей ничего не скажу.
- Хм… хорошо, - Гриммджо сам удивился своему решению. – Но предупреждаю, - в голосе зазвучали угрожающие нотки, - если хоть что-нибудь пойдет не так, я снесу ей башку нахрен. Ты меня поняла?
- Да…

***
Тихий летний день заглядывал в окошко комнаты, освещая необычную картину: взрослый юноша, хмурый, с интересом рассматривал детскую книжку с картинками, рядом сидит девушка в легком солнечном платье и, указывая на картинки, что-то говорит юноше. Они смеются.
- Покажи мне настоящего котенка! – синие глаза горят любопытством.
- У нас во дворе есть один… отпустишь ли ты меня?
- Нет, я пойду с тобой. Что так смотришь, я постараюсь никого не прикончить, - арранкар подавил смешок, потом добавил, обидевшись – не такое уж я и чудовище.
Вместе они вышли на залитый солнцем двор. На небе не было ни облачка. Орихимэ огляделась по сторонам, нет ли поблизости шинигами.
Они медленно шли, Гриммджо на пару шагов отставал от спутницы, следя за каждым ее движением и любуясь ею. Вот она резко останавливается, опускается на колени.
- Кис-кис-кис! Киса… - тоненький писк в ответ. Чуть погодя на тротуар вышел дымчатый котенок. – Иди сюда, малыш.
Вот он сидит у нее на руках.
- А ему нравится у тебя на руках, – молчание, улыбка. Гриммджо почувствовал зависть. – Мне бы тоже понравилось.
Орихимэ смущается игривого взгляда арранкара.
- Пошли домой.
- Пошли.
Орихимэ улыбается: как обыденно прозвучали эти фразы.

***
- Он хочет кушать. Сейчас, я принесу молоко, – девушка выпорхнула из комнаты.
Возня на кухне. Заинтересовавшись, Гриммджо следует за ней. Маленький серый комочек усердно лакал белую жидкость, напрягая хвост-морковку.
- Я тоже хочу молоко.
Орихимэ тепло улыбается, протягивая стакан.
- Вкуснее чая.
«Опять она смеется. Пусть радуется».
Резкий стук в дверь прерывает мысли арранкара, он напрягается, Иноуэ кладет свою руку ему на плечо.
- Татсуки-тян пришла. Прошу тебя, сиди тихо. Я ей ничего не скажу… - она прерывается, столкнувшись с холодным жестким колким взглядом. – Пожалуйста…
- Валяй, - безразлично отозвался Шестой. Он замер у окна, скрестив руки на груди.
Скрип двери.
- Иноуэ! Это ты! Наконец-то я тебя чувствую, я думала, никогда тебя больше не увижу!
- Татсуки-тян, со мной все в порядке, извини меня, пожалуйста, что заставила тебя волноваться. По-другому я не могла. Тем более, Татсуки-тян, мы с тобой уже несколько раз виделись после моего возвращения, – легкий упрек в голосе.
Виноватый незнакомый смех.
- Я все еще не верю своим глазам, прости.
Шаги все ближе к комнате.
- Вот, я принесла тебе нормальную еду. Здесь суп. Мама приготовила для тебя, Орихимэ.
Вот они вошли в комнату. Коротковолосая стройная брюнетка с улыбкой протягивает хозяйке кастрюлю. И тут произошло то, чего никто не ожидал: Татсуки уставилась на Гриммджо, улыбка исчезла, в глазах появилась озабоченность и страх.
- Иноуэ, убегай!
Крик, стук, неразбериха.
- Сантен Кессюн!
Теплый золотой свет остановил время. По разные стороны от щита-треугольника – разъяренный дикий арранкар и напрягшаяся хмурая девушка в спортивном костюме.
- Ах, ты… - Орихимэ прервала разозлившегося Гриммджо, ласково прикоснувшись ладонью к его щеке. Рука дрожала. Голубые глаза округлились. Но ее руку он не отвел.
- Тише! Позволь, Татсуки-тян, я все объясню. А сначала – успокойся, Гриммджо. Позвольте вас познакомить. Гриммджо, это Татсуки-тян, моя лучшая подруга, я тебе про нее рассказывала. Татсуки-тян, это Гриммджо-кун, мой… мой молодой человек.
Тишина. Теперь была очередь округляться карим глазам. Арранкар же так и стоял, замерев, чувствуя теплую ладонь на лице.
- Иноуэ, он же опасен! – внимательный взгляд подруги прошелся по костяной маске, короткой расстегнутой белой куртке, задержавшись на ужасающей сквозной дыре на животе. – Я видела его раньше, - шепотом произнесла девушка, Сеста удивленно на нее посмотрел. – Он бегал с Ичиго по городу и они, кажется, сражались… а потом ты пропала. Это он виноват? Что он с тобой сделал?!
Она напряглась, приняв боевую стойку. Гриммджо загоготал.
- Это не твое дело, девка!
- Татсуки-тян, я по своей воле пошла в его мир. Пожалуйста, пойми меня. Хотя бы попытайся…
Татсуки с грустью смотрит на подругу.
- Я тебе не верю. А как же Ичиго, Орихимэ? Ты же его любишь, или я не права?
- Нет, я люблю его! – Иноуэ неумело обнимает арранкара. – Я сбежала с ним в его мир, но Куросаки-кун вернул меня. А теперь у меня появилось немного времени побыть с ним до приезда Куросаки-куна. Пожалуйста, верь мне. Ты же не пойдешь против меня, Татсуки-тян? Не говори никому, прошу тебя, иначе страдать будут все.
Татсуки молчала. Гриммджо облокотился о стену, скрестив руки на груди.
- Хорошо. Но только ради тебя, Орихимэ. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Я зайду в другой раз, не буду мешать влюбленным, – последнее слово явно было произнесено с сарказмом. – Пока!
Повернувшись, Татсуки быстро выбежала из дома. Гриммджо напрягся, готовый последовать за ней, но остановился: Иноуэ поспешно обняла его со спины.
- Она никому не скажет. Она меня не предаст. То, что она смогла тебя увидеть, шокировало даже меня. Но она все равно сдержит данное мне слово. Пожалуйста, Гриммджо…
Он повернулся, взял ее за руки.
- Молодой человек? Ты – любишь? Меня?! Ну и фантазия у тебя, цыпа. Может, продолжим игру, а?
Иноуэ с отчаяньем смотрит в голубые глаза, не в силах вырваться из его цепких рук. Нежных и уверенных. Его взгляд гипнотизировал. Она не могла оторваться от него, да и не хотела этого.
- Ладно, ладно, я отхожу, только потуши свои фонарики, а то мне становится не по себе, когда ты так смотришь, – он передернул плечами, с неохотой освобождая девушку из кольца своих рук.
- Значит, любишь этого рыжего? Расскажи мне про любовь, Орихимэ. – впервые он назвал ее по имени.
Долгий усталый вздох. Иноуэ стало грустно. Она молчала. За окном пели птицы. Сеста ничего не говорил: он ждал.
- Да… люблю. Я остро переживаю, когда ему больно, я чувствую его настроение, но не могу сделать его жизнь лучше. Я даже защитить его не могу, не то, что подбодрить… Я завидую Кучики-сан, она может одной фразой улучшить его настроение, наставить на путь истинный, и от того, что я ей завидую, мне становится только хуже. Они мои друзья, и все эти мысли вводят меня в замешательство. Я ненавижу себя в такие моменты… вот, как сейчас.
По ее щекам текли слезы.
- Не понимаю…
- Ты хоть знаешь, что такое – любить кого-то? Любить безответно…
- Не мели чушь! Я люблю только битвы. И свои победы.
- Жаль… выходит, ты не знаешь, что значит ждать нежности от любимого человека – и не находить ее. Сгорать от желания увидеть любимое лицо – и не иметь такой возможности. Хотеть услышать голос и… - Орихимэ дрожащей рукой прикрывает глаза. – Наверно, моя любовь к Куросаки-куну больше похожа на наваждение. Одержимость.
- В самом деле? – мягко поинтересовался Гриммджо.
- Да, - тихо выдохнула она. «Да я с ума сошла! Стою здесь, дрожу и раскрываю свое сердце этому непредсказуемому типу…»
Она не могла понять, почему он так внимательно смотрит на нее. Где смешки? Издевательства? Тишина стала невыносимой: она повернулась чтобы выйти из комнаты, но он ее остановил, и, прежде чем Орихимэ поняла его намерения, он обнял ее и прильнул к ее губам в настойчивом и страстном поцелуе.
Вначале она пыталась сопротивляться, колотя его кулаками, но Гриммджо только сильнее прижал ее к себе, нежно обнимая. Его пальцы ласкали ее спину, и Орихимэ выгнулась в его объятиях. Дерзкие и настойчивые губы арранкара терзали ее в приятной пытке до тех пор, пока она не обмякла в его руках. Его поцелуй оказался настолько приятным и захватывающим, что от нахлынувших ощущений у Орихимэ закружилась голова. Желая продлить чудесные мгновения, она провела ладонью по его разгоряченной коже, остановившись на груди и чувствуя, как нарастает его желание. Орихимэ обняла его за плечи и, закрыв глаза, отдалась во власть его жарких пьянящих поцелуев. Он целовал ее долго, с упоением, его руки нежно скользнули по ее плечам, шее, пока не запутались в мягких волосах. Она таяла в его объятиях.
Вдруг он поднял голову и ласково провел пальцем по ее щеке.
- Любишь ли ты его на самом деле? После того, как я увидел твою реакцию на мои действия, у меня закрались сомнения насчет этой любви. – тихо проговорил Гриммджо.
- Да как… - Орихимэ задохнулась от негодования, а он с насмешкой глядел на ее пылающее лицо и дрожащие губы. Потом он снял ее руку со своей груди, поднес к губам и поцеловал.
- Если я не ошибаюсь, тебе пора спать.

***
На улице было темно. «Как?» - подумала девушка, она была в замешательстве. Она не могла поверить в то, что сейчас произошло. Орихимэ даже представить не могла, что враг будет ее целовать, а она не окажет ему сопротивления. Он открыл ей мир, о котором она даже не представляла. «Зачем он это сделал? - думала Иноуэ, лежа в ночной тишине и невидящим взглядом смотря в потолок, - он заставил меня сомневаться в моей любви к Куросаки-куну. Как он мог? Почему?» Орихимэ чувствовала, как ее мир распадается на тысячу осколков. Гриммджо был в соседней комнате, оттуда не раздавалось ни звука. Орихимэ знала, что, не остановись он, она бы и не подумала об этом. Ее сердце было в смятении. По щекам покатились слезы. Быстро, все быстрее. Они быстрыми червячками заползали через виски под волосы, оставляя прохладные дорожки. Она не могла уснуть, чувствуя его присутствие, и это чувство заставляло ее сердце биться быстрее. Иноуэ напряглась: послышались тихие шаги.
- Не бойся… - шепнул он, опускаясь на колени и наклоняясь к ней, - своих чувств.
Он прилег рядом с ней. Медленно и осторожно. Девушка дернулась, но он прижал ее к полу движением не грубым, но сильным и решительным.
- Теперь я понял свои чувства к тебе, ты сама мне их описала. Спасибо. Это наваждение. Одержимость, - он мягко положил ей палец на губы. Это было ни к чему: ошеломленная девушка не могла бы извлечь ни звука, даже если бы сильно захотела. Но она не хотела. Тишина скрывала страх, стыд… и желание.
- Не бойся, – нежно повторил арранкар прямо в ухо, облизнув его мочку. Он завел ее левую руку вверх, прижал ближе к себе, стараясь отвести другую руку, которой она тщетно пыталась поправить подол своей ночной рубашки. Орихимэ задрожала от прикосновения жесткой руки, почувствовала его горячее дыхание у себя на груди, настойчивые мягкие губы. У нее перехватило дыхание, девушка глухо застонала.
- Дорогая Орихимэ… - нежный шепот, – ты больше не будешь любить безответно.
По ее щекам катились слезы.
- Да.

***
Орихимэ проснулась на заре. Осторожно выскользнула из-под одеяла, чтобы не разбудить спящего Гриммджо. После недолгого колебания она наклонилась, заботливо его укрыла, нежно поцеловав в торчащие волосы. Гриммджо замурлыкал сквозь сон. Орихимэ улыбнулась сквозь слезы.
Она уже не была одинока.

вторая часть

ЧАСТЬ II
«Спит... Разве арранкары спят?» - думала девушка, сидя неподалеку от лежащего на животе мужчины со странными голубыми волосами. Иноуэ медленно рассматривала его обнаженный торс, изгибы рук, плечи, стараясь запомнить каждую часть этого тела, тепло которого она все еще чувствовала на своих руках.
Ее взгляд остановился на полуприкрытой одеялом дыры Гриммджо. Глаза Иноуэ расширились от страха и ужаса. Она презирала себя за случившееся прошлой ночью, за свою слабость и податливость. Она его боялась, однако как же ей хотелось прильнуть к нему, отдав всю свою нежность.
Подавшись порыву, она протянула в его сторону руку, но тут же с непониманием ее опустила. Орихимэ глядела на свои дрожащие ладони, паника сдавила горло, она хотела лишь одного: подальше убежать из этого дома, от непонятного существа, от своих мыслей и вечных проблем. Вот она уже стоит в прихожей и хочет уйти прочь. Как только ее рука повернула ручку входной двери, другая, сильная и теплая, кольцом схватила ее за запястье.
- И куда это ты собралась? Бежишь от самой себя? От меня ведь не убежишь, ты прекрасно это знаешь.
Иноуэ не нашлась, что ответить. Подняв голову, она с удивлением распахнула ресницы: Гриммджо смотрел на нее, как ей показалось, с болью и заботой.
- Ты не спал, - еле слышно проговорила она. Глаза Гриммджо опасно сузились.
- Не значит ли это, моя дорогая, что ты хотела все-таки сбежать? От меня... Меня! - последнее слово арранкар выкрикнул с такой силой, что Иноуэ вжалась в стену, как будто та сможет ее защитить от стальной хватки, от дикого взгляда синих глаз.
Немного помолчав, Гриммджо повернулся и пошел обратно в комнату, Орихимэ стояла на месте.
- Иди... если сможешь, - услышала она спокойный голос. Сердце ее сжалось. Сможет ли она уйти сейчас? Ответ сама себе она не дала, зато быстро ответила на другой, более главный вопрос: она не хочет уходить.
Словно зачарованная, она пошла за ним, остановившись в паре шагов. Гриммджо потянул руку и погладил ее по щеке. Прикосновение было еле заметным, но Орихимэ как будто током поразило. От нежности в его глазах у нее защемило в груди. Ей показалось, что внутри нее затрепетали бабочки, разнося приятную дрожь по всему телу. «Где же цветы, что притягивают их?» - рассеянно думала Орихимэ. Он уже обнимал ее, гладя по голове и шепча что-то. Она не расслышала. Даже не пыталась.
- Цветы, - тихо повторила она свою мысль.
- Цветы любви? - спросил Гриммджо. Орихимэ с удивлением посмотрела на него. И он впервые улыбнулся ей доброй искренней улыбкой. Девушка была ошарашена внезапной переменой, но виновато улыбнулась в ответ.
- Чего ты хочешь? - Гриммджо нарушил тишину. - Я все для тебя сделаю.
Иноуэ молча смотрела на арранкара.
- Хочу выйти из этого дома, - Иноуэ помолчала, потом добавила — из этого города. С тобой.
И опять он наградил ее своей новой улыбкой.
- Ну, если только со мной, я согласен!
Орихимэ радостно улыбнулась.

***
Летнее полуденное солнце палило, асфальт был настолько нагретым, что Орихимэ не слышала собственных шагов — ноги мягко ступали по тротуару, оставляя цепочку маленьких аккуратных следов. На улице было пустынно, и это успокаивало тревожные мысли девушки: она переживала за жителей города, которые, сами того не подозревая, могли бы стать жертвой необузданного дикого пустого. «Наверно, любой здравомыслящий человек сейчас либо за городом наслаждается природой, либо прячется дома от беспощадной жары» - подумала Иноуэ, устало вздохнув. Действительно, жара была невыносима: положение усугубляло отсутствие ветра. Город казался неживым, покинутым; пыль стояла в воздухе, образуя желтовато-бурую дымку вдали.
Гриммджо бесшумно шел чуть позади Орихимэ, любуясь ею; стройная девушка неторопливо шла вперед, собранные в высокий хвост волосы покачивались в такт ее легкой походке. Даже массивная сумка, перекинутая через плечо, не лишала девушку той воздушности, которая так нравилась арранкару. Чем дольше он смотрел на Орихимэ, тем ощутимее разливалось тепло у него в груди: ему вдруг захотелось подойти к ней, прижать к себе, чувствуя ее волнение. Гриммджо разозлился на себя за внезапный приступ нежности, не свойственный ему, одним прыжком догнал спокойную Иноуэ и раздраженно сказал:
- Таким темпом мы далеко не уйдем. Куда ты вообще меня ведешь? Я сейчас сдохну от жары!
- Я хочу показать тебе место, которое мне очень нравится. Я хочу выйти на природу.
Она подняла голову и посмотрела на прищуренного арранкара.
- Ладно. Долго нам еще идти?
- Как дойдем до того места, - Орихимэ указала ладонью на мост, теряющийся вдалеке, - пойдем против течения реки до той горы и поднимемся на нее. Там очень красиво...
Не успела она договорить, как Сеста подхватил ее на руки и прижал к себе.
- Сейчас будет ветерок. Держись крепче.
И они помчались. Орихимэ захлестывал восторг от такого быстрого передвижения: сонидо арранкара смазывало остающиеся позади дома, деревья, ветер свистел в ушах; они поднялись выше, Гриммджо прыгал с крыши на крышу, Орихимэ прижималась к нему всем телом, наслаждаясь этой близостью. Вот движение остановилось, Иноуэ огляделась: они находились на той самой горе, о которой она упоминала, на яркой зеленой поляне, залитой солнцем. Вдалеке бушевали вековые гиганты, принося приятный освежающий ветерок, ближе к поляне лес редел, оголяя совсем молоденькие деревья, еле доходящие до пояса.
- Мы правильно прибыли? - Гриммджо улыбнулся, даже не думая выпускать девушку из кольца своих рук.
- Да... Только давай подойдем ближе к краю, к тому дереву.
- Как пожелаешь...
Теперь арранкар медленно пошел в указанном направлении с Орихимэ на руках. Дойдя до края поляны. Он остановился в нескольких шагах от обрыва и нехотя поставил девушку на ноги. Перед ним открылась потрясающая картина: внизу петляла величественная река, вода в ней была настолько чистой, что даже свысока Гриммджо без труда увидел, как маленькие рыбки проплывают мимо камней, что на дне, то выплывая на самую поверхность, то теряясь среди водорослей. На краю поляны росла сосна, по-хозяйски раскинув паутину корней. Гриммджо долго смотрел сквозь ее ветви на чистое голубое небо, на размытый вдали горизонт.
- Ни разу не видел такого. Я очень редко бывал в твоем мире, никогда не обращал внимания, насколько он красив.
Арранкар повернулся к Орихимэ, которая уже сидела на коврике, организовав небольшой пикник, и робко улыбалась. Солнце весело играло лучами, запутавшись в ее волосах.
- Я люблю это место. Здесь можно остаться наедине с собой… Течение реки, крики птиц, шелест ветра – все это меня успокаивает. Я рада, что тебе понравилось.
Гриммджо смотрел вдаль и молчал. Орихимэ продолжила:
- Знаешь, когда я была маленькой, я мечтала залезть на верхушку дерева и увидеть всю округу с такой высоты… чтобы было страшно, чтобы подо мной ничего не было. – Иноуэ тихо засмеялась.
Сеста все так же стоял и слушал этот тихий приятный голос, от которого в груди разливалось непонятное ему тепло.
- Но я никогда не могла это сделать… Какой была трусихой, такой до сих пор и остаюсь.
- Не говори ерунды! – Он подошел к девушке, потянул ее за руку, заставив встать. На глаза арранкару попались две чашки, одна из которых была наполнена, по мнению Гриммджо, зеленым чаем. Он взял непустую чашку и пригубил: он оказался прав, жидкость приятной прохладой утолила его жажду.
Он повел Орихимэ к самому обрыву. Здесь ветер дул сильнее, как будто напоминал присутствующим о своей стихийной природе.
- Ты очень смелая женщина, Орихимэ. Я все еще удивлен твоей самоотверженностью. Нет, ты не трусиха…
Гриммджо стоял сзади девушки, одной рукой держа ее за плечо, а другой поглаживал ее ладонь.
- Как трусиха может спокойной стоять на такой горе и бесстрастно смотреть вниз? – Гриммджо хмыкнул, чуть постояв в тишине, и вдруг радостно сказал: - Я кое-что придумал!
Он издал сдавленный смешок и крепко обнял Орихимэ. От быстрого движения у нее закружилась голова, поэтому она не сразу поняла, где находится. Как только девушка почувствовала запах хвои, смешанный с ароматом древесины и смолы, и не ощутила под ногами опоры, она судорожно обхватила руками ствол сосны и огляделась. Ее ожидания и мечты оправдались. С этой высоты все выглядело по-сказочному красиво, сама же Орихимэ ощущала себя песчинкой в этом огромном прекрасном мире. На глаза навернулись слезы. Гриммджо сидел рядом и поддерживал ее.
- Спасибо, Гриммджо, ты показал мне такую красоту… Я сама не смогла бы это сделать.
- Угу.
Они молча сидели какое-то время, каждый думал о своем, молчание устраивало обоих. Вдруг арранкар крепко обнял девушку и быстро чмокнул в щеку. Орихимэ с тревогой посмотрела в ясные голубые глаза и утонула в них, ее лицо выражало смесь удивления, смущения и тревоги. Гриммджо не мог больше терпеть этот взгляд, он злился на себя за проявления своих чувств.
- С меня хватит! Не смотри так на меня!
Он ловко спрыгнул с дерева и поднял голову вверх. Девушка опять обняла сосну.
- Хватит там сидеть, посмотрела на красоты и хватит. Прыгай сюда! Я помогу тебе спуститься. – Сеста раскинул руки, готовый поймать девушку.
Орихимэ заерзала на ветке:
- Я смогу сама.
- Да ну? – Гриммджо недоверчиво выгнул одну бровь и скрестил руки на груди, встав в позу наблюдателя.
Иноуэ нелепо повернулась сначала в одну сторону, потом в другую, дернулась, теряя равновесие, и только крепче обняла сосну, задумавшись. Все время, пока она размышляла, Гриммджо с озорством на нее поглядывал. Он видел признаки интенсивного мыслительного процесса, но о сути его мог лишь догадываться. Наконец, Иноуэ подняла голову и с достоинством произнесла:
- Ладно. Я принимаю твою помощь.
Не удержавшись, Гриммджо от души рассмеялся.
- Спасибо, детка!
- Что я такого сказала?
- Нет, ничего такого… Просто твой тон… Ты словно делаешь мне великое одолжение.
Иноуэ вновь зарделась от смущения. Заметив это, арранкар залился смехом сильнее прежнего. Глядя на него, Орихимэ сначала хмурилась, потом уголки губ дрогнули и поползли вверх, будто сами собой, а еще через мгновение она тоже рассмеялась. Ей вдруг стало так легко, как будто с плеч свалилась тяжелая ноша. Гриммджо с удовольствием помог ей спуститься.
Он все еще держал ее в своих руках, когда их взгляды встретились. Очень близко. Гриммджо смотрел на нее внимательно и серьезно. Этот взгляд как-то не сочетался с происходящим ранее веселым разговором. Глядя на него, Орихимэ почувствовала, как ее охватило странное волнение. Оно не было похоже на те эмоции, которые она испытывала, скажем, когда видела Ичиго. Равно как и другие переживания. Однако Иноуэ не сомневалась, что этот тайный трепет предваряет нечто важное, какую-то судьбоносную перемену, предчувствие, которым наполняло ее душу тем больше, чем дольше она смотрела в его глаза.
Вместе с тем Орихимэ видела, что и он не остался равнодушным к чему-то незримому, что происходило сейчас между ними. К той неподвластной пониманию алхимии, результатом действия которой стало появление паутинки, соткавшейся в воздухе из их личных энергий. Все это Орихимэ отметила лишь краем сознания, так как на главном плане ее восприятия был тот факт, что он все еще держал ее в своих руках. Прерывисто вздохнув, она облизнула губы. Заметив это, Гриммджо кашлянул, не без сожаления отпустил ее и отступил на пару шагов. Девушка все так же стояла и смотрела на него.
- Если будешь и дальше на меня так смотреть – зацелую! – выкрикнул угрозу арранкар. Иноуэ моргнула несколько раз, словно разгоняя чувственное марево. Щеки ее пылали.
- Ты такая красивая, когда краснеешь! – воскликнул он. Затем шагнул вперед и взял ее лицо в ладони. Гриммджо действовал, впрочем, как и всегда, по наитию. Ему вдруг сильно захотелось поцеловать ее, так что он просто сделал это, не особо надеясь на отклик. Но когда губы Иноуэ разомкнулись, его охватил трепет предвкушения. Ее сердце гулко стучало: арранкару показалось, что оно бьется прямо в его грудную клетку. И это порождало чудесное ощущение единства.
Поцелуй получился неожиданно долгим. Гриммджо ощущал вкус горьковатого чая, запах свежести и еще какой-то тонкий аромат, принадлежащий самой Орихимэ. Когда поцелуй закончился, девушка некоторое время сидела с закрытыми глазами.
- Ммм… - произнесла она, поднесла свою чашку к губам и замерла, распахнув пепельные глаза: сделать глоток не удалось.
- Сейчас налью, - сказал внимательно наблюдавший за ней Гриммджо. Орихимэ сразу же отпила несколько глотков. Арранкар улыбнулся и тоже хлебнул из своей чашки.
Они молча сидели рядом друг с другом, наслаждаясь этой легкой тишиной. Каждый перебирал в голове грустные мысли, и никто не хотел прерывать это молчание. Лицо Орихимэ выражало глубочайшую грусть, Гриммджо сидел и смотрел вдаль, хмуря серьезное лицо.
Орихимэ не понимала своего сердца: она должна быть безразлична к специфическому обаянию этого арранкара, убийцы, ведь между ними нет и никогда не будет ничего общего – кроме периода рабства, или служения, Айзену – но ничего не могла с собой поделать. Что-то невообразимо притягательное присутствовало в нем. «Что мне до него? – думала она, - А ему и вовсе нет до меня дела, как бы я ни уверяла себя в обратном». И ей стало так невыносимо грустно, что она испустила тихий долгий усталый выдох. На глаза навернулись слезы, превращая все окружающее в яркие размытые кляксы.
- Не надо лить слезы, - нарушил молчание Гриммджо, - бесполезная трата жидкости.
Орихимэ продолжала неподвижно сидеть. Сеста понял, что она набирается смелости для того, чтобы поделиться своими мыслями с ним. Оставаясь таким же хмурым, Гриммджо ждал. Наконец, послышался тихий мягкий голос:
- Не хочу, чтобы вы сражались. Не надо делать друг другу больно. Не хочу больше видеть кровь. Боль. Злобу. Ярость. Ненависть. Я устала. От всего. Я хочу спокойствия. Я хочу, чтобы все были счастливы. Не надо битв.
Чем дольше она говорила, тем больше лицо Сесты темнело, он становился более хмурым с каждым ее словом. Когда она замолчала, арранкар взорвался:
- Я его убью, слышишь?! Он меня раздражает своим существованием! Как вспомню его большие добрые глазенки, так и хочется их выколоть, чтобы больше так не смотрел! Да как он смеет! Герой! Добряк! Все замечает, все! А чувства близкого человека не видит! Зачем ему такие глаза? Ненавижу! Убью!
Гриммджо сорвался на крик, но вдруг резко замолчал, ошеломленный. Его удивление в глазах сменилось на дикий восторг, лицо озарила жуткая усмешка.
- Обещаю, ты не увидишь ни боль, ни злобу, ни кровь. Прощай!
Гриммджо исчез, как будто его здесь и не было. Орихимэ сидела, прижав ладони ко рту: она поняла, почему арранкар скрылся, она тоже почувствовала присутствие Ичиго.

***
- Ух ты! Как здесь классно! Какое необычное место! Дорога из Общества душ в мир людей не такая, как из Уэко Мундо. Здесь интереснее! Эй, Ичиго! Не игнорируй меня!
Высокая изящная девушка в белом кимоно догоняла рыжеволосого юношу в черном. Пара выглядела довольно странно: шинигами сопровождал необычную девушку. Она не была ни человеком, ни шинигами. По некоторым признакам можно было определить, что она – арранкар: ее голову накрывала белая маска с рогами, а на бедре позвякивали зеленые ножны меча.
- Почему мы бежим? За нами же не гонятся, – добавила она с сожалением, оглянувшись назад.
Ичиго с удивлением посмотрел на нее.
- Ты что, совсем сдурела, Нел?! Радуйся, что я помог тебе бежать от этого маньяка-ученого. Или хочешь жить в пробирке?
- Я хотела интересно провести время! Ячиру-тян так была добра ко мне. И вообще, если не брать в расчет этот сдвинутый 12 отряд, в Обществе Душ очень весело! Жаль, что я так мало времени там провела, - Нериель надула губки, - я не наигралась.
- Что?.. Ты меня поражаешь, - Ичиго хмыкнул.
Некоторое время они бежали молча, только хруст костей под ногами нарушал тишину. Нел бежала чуть позади, задумавшись о чем-то. Вдруг она повеселела и, ускорившись, с озорным смехом прыгнула на спину Ичиго. От неожиданности он покачнулся, остановился и истерично закричал:
- Нел, ты совсем обезумела? Чего творишь, ты, маленькая идиотка! Смерти моей захотела? Или самой жить надоело? Там же мой меч!
- Хе-хе… Не переживай, Ичиго. Просто Нэл очень скучно просто бежать. Так что, покатай меня, большая черепаха! У-хууу!
Никогда Ичиго не чувствовал себя так ужасно.
- Нел, ты же не маленькая, и к тому же… Ай!
Договорить она ему не дала, неожиданно укусив парня за ухо, а после добавила:
- Только посмей сказать даме, что она тяжелая! Уж я научу тебя с девушками обращаться, если не хочешь увидеть мой резурексион еще раз. – Нериель хихикнула. Ичиго закатил глаза.
- Дааа… Ты – пример для подражания, благовоспитанная босоногая сеньорита верхом на мужской спине.
На этот раз он получил сильный далеко не женский удар ребром ладони в плечо. Ичиго взвыл от боли, но промолчал. На его лице сияла теплая улыбка.
- И вообще, лучше бы было тебе попасть сразу в Уэко Мундо. Вдруг нас там уже ждут, с той стороны.
- Я не смогла открыть там гарганту, ты это сам видел.
- Ладно. Надо отдать должное Бьякуе. Если бы не он, я даже боюсь представить, чем бы все закончилось.
Некоторое время они бежали молча.
- Ммм… - сказала чуть погодя девушка, - Ичиго, я тебя прошу, обрати внимание на чувства Иноуэ. Не мучай человека.
Ичиго промолчал в ответ.
Наконец, темный душный проход заканчивался, парочка отчетливо видела яркое белое пятно вдали, и чем больше оно становилось, тем больше Ичиго чувствовал прилив сил.
«Вот она, долгожданная свежесть!» - подумал Ичиго, зажмурившись от яркого солнца. Радость была недолгой: они появились в открытом небе. Падение было недолгое, но ощутимое, эффект усиливала сидящая верхом на Ичиго Нел.
- Ух ты! Первый раз я в этом мире! Как здесь классно! Ярко… Эй, Ичиго, никогда бы не подумала, что здесь так живо кругом. Ичиго, мне надо быстрее вернуться в Уэко Мундо. Пеше и Дондочака соскучились… Как ты думаешь, Ичиго, они соскучились? Ичиго? Почему ты молчишь? Ичиго?
- Может быть, слезешь уже с меня?
Ичиго лежал на животе, Нел удобно расположилась на его спине. Зеленоволосая девушка звонко рассмеялась и встала на ноги, протянула руку и помогла подняться шинигами.
- Извини, просто мне так захотелось. Может, поиграем напоследок? – Нел с озорством подмигнула юноше.
- Хех… поиграем… наигрался я уже. – Парень нервно хихикнул, его правый глаз непроизвольно дернулся.
Вдруг воздух потяжелел, глаза Ичиго с ужасом расширились, Нел присела, готовая к атаке, рука ее уже лежала на рукояти меча.

***
- Давно не виделись, Куросаки! Извините, что помешал. – Гриммджо хмыкнул и с интересом осмотрел необычную парочку.
Словно кошка на охоте, Нел пригнулась, готовая к атаке, не сводя настороженного взгляда с Сесты.
- Гриммджо! Зачем ты сюда пришел? Уже все кончено!
- Ха! Пока ты жив, ничего не кончено!
Гриммджо молниеносно подскочил к шинигами, занеся меч в ударе. Ичиго инстинктивно защитился, звон металла заглушил дикий смех арранкара.
- Я думал, мы все решили там, в Уэко Мундо. Разве я тебя не победил? – Ичиго отражал неистовые атаки Сесты, не понимая, что вообще происходит. Он не хотел с ним сражаться. Не смотря на произошедшее ранее, он симпотизировал этому беззаботному стихийному пустому. Гриммджо отпрыгнул от Куросаки, улыбнулся и свободной рукой откинул волосы со лба.
- Я тебя не понимаю. Победа может быть только тогда, когда противник будет мертв! И вообще, хватит трепаться, я и без этого тебя слишком долго здесь ждал, – Гриммджо на мгновение задумался и усмехнулся своим мыслям, голубые глаза хитро сузились, - мне, конечно, было весело с рыженькой цыпой, но все же…
Сказанное достигло желаемого результата: Ичиго мгновенно оказался рядом с арранкаром. Лезвие огромного меча в опасной близости сверкало около счастливого лица Гриммджо, в его глазах плясали голубые огоньки.
- Что ты сделал с ней?! Где она? Я тебя не прощу!
Теперь пришел черед защищаться от агрессивных ударов аранкару. Он делал это с легкостью, лицо его излучало восторг.
- Вот так гораздо лучше! Тебя всегда надо расшевеливать, шинигами. Но результат просто офигенный!
Нел в замешательстве стояла на земле и смотрела вверх, на Ичиго и Гриммджо. Волнение, страх, удивление, беспокойство – чувства девушки смешались, она не знала, что именно сейчас ей нужно предпринять. Она не хотела помогать ни арранкару, ни шинигами. Но и в стороне стоять не входило в ее планы, надо было что-то предпринять.
Из оцепенения ее вывела горяча кровь, брызнувшая на щеку. Нел пыталась понять, кто именно ранен, но не могла разобрать, кто есть кто: слишком быстро соперники двигались. Она почувствовала, что Ичиго надел маску: все серьезно, как никогда. Вдруг они замерли, Нел, воспользовавшись этим, сфокусировала взгляд на Ичиго: у шинигами была рассечена рука, вязкая кровь размеренно сочилась из раны; белая куртка Гриммджо уже имела алые отметины, но, не смотря на это, Нел не могла определить, ранен ли он. Она услышала тихий спокойный голос Ичиго:
- Нел, пожалуйста, окажи мне услугу: найди Иноуэ. Я хочу убедиться, что она в безопасности и что с ней все в порядке.
- Хорошо.
Нел, повернувшись спиной к ним, пошла прочь. Спустя некоторое время она остановилась, повернулась и взглянула на шинигами и арранкара: схватка продолжалась. С грустью она вздохнула, поправила выбившуюся прядь, стерла ладонью кровь с лица и поспешила выполнить поручение.

***
Долго искать Нериель Иноуэ не пришлось: она превосходно чувствовала духовную силу, а Орихимэ находилась поблизости, на той самой поляне, где ее оставил Гриммджо. Нел появилась неожиданно. Орихимэ подняла глаза, полные слез, на босоногую девушку-арранкара в белом кимоно с мечом на поясе.
- Нел-сан…
- Все будет хорошо, - Нел присела рядом и погладила Иноуэ по голове, - главное то, что Сеста тебе ничего не сделал и ты в полном порядке. Это придаст уверенности Ичиго.
Орихимэ судорожно схватила Нел за руки и с жаром произнесла:
- Я не хочу, чтобы они сражались! Не надо этого делать, надо их остановить. И я попытаюсь это сделать, чего бы мне это не стоило. Мне нечего терять. – Иноуэ решительно посмотрела в тревожные темные глаза. Нел улыбнулась в ответ.
- Я тебе помогу, Орихимэ. Ичиго дорог для меня, он не должен страдать. Гриммджо должен жить, просто обязан вернуться в Уэко Мундо со мной. Тот факт, что он выжил, о многом говорит. Случайностей не бывает, Орихимэ. Поэтому вытри слезы и пошли со мной. Мы их остановим и без таких радикальных способов, какой ты предложила.
Нел встала, потянула за собой Орихимэ, и они пошли; усилившийся ветер развевал их длинные волосы и придавал уверенности действиям. Таким способом они много не прошли: Нел, не выдержав медленного бега, с помощью сонидо доставила их в место, где воздух был пропитан кровью и тревогой. Даже дышать было тяжело, пыль застилала глаза. Перед Орихимэ открылась ужасная картина: поваленные деревья, острые камни хаотично разбросаны на открытом пространстве. Вокруг все потемнело: небо застелила туча. И среди этого хаоса стоят они, два близких существа. Теперь она знала, что они оба для нее много значат. Сердце разрывалось от боли, в глазах предательски защипало. Ичиго тяжело дышал, опираясь на Зангетсу, его рука дрожала, с губ стекала струйка крови, но глаза внимательно смотрели вперед, на соперника. Гриммджо стоял неподалеку, окровавленный, но счастливый: ухмылка не сходила с его лица.
- Хватит! Остановитесь! – Иноуэ со всех ног бросилась к ним, но Нел успела ухватить ее за плечи. Ичиго покосился на девушек и улыбнулся.
- Я рад, что с тобой все в порядке, Иноуэ. Спасибо, что беспокоишься за меня, но это ни к чему. Не подходи. Мы завершим все одним ударом. Так, Гриммджо? Я не проиграю этот бой, как и тогда.
Ичиго сконцентрировался и направил свой меч в сторону арранкара. Гриммджо самодовольно усмехнулся и сделал то же самое.
- Если хочешь один удар, ты его получишь! Но не будь таким самоуверенным, шинигами!– Сеста сорвался на крик.
Пыль, не успев осесть, снова поднялась, создав завесу. Нел потеряла из виду всех: и Ичиго, и Гриммджо, и Орихимэ. От выброса духовной энергии Нел пригнулась, как будто бы защищаясь от взрыва. Кожей она почувствовала холодные крупные капли: пошел дождь. Пыль осела, ее глаза расширились от удивления. Ичиго был гораздо ближе к Гриммджо, и недоуменно смотрел на соперника. Точнее, на Орихимэ, которая стояла около арранкара, их отделял от Ичиго солнечный треугольный щит.
- Что ты делаешь Иноуэ?! Отойди от него!
- Нет, я не уйду. Если хотите продолжить, убейте меня, чтобы я вам не мешала. Либо ты, Куросаки-кун, либо ты, - Иноуэ робко подняла глаза на недвижимого пустого, - Гриммджо.
Серые глаза смотрели решительно. Никто не произносил ни слова, и только дождь тяжелыми каплями барабанил по земле. Молчание было недолгим: Гриммджо убрал меч и улыбнулся.
- Нет, детка, я не буду этого делать. Рыжий не стоит того.
Солнце вновь засветило, однако дождь не прекратился. Карие глаза шинигами в удивлении округлились, а через мгновение прищурились. Ичиго молча убрал свой меч. Раздался треск, все инстинктивно обернулсиь: Нел открыла гарганту и поманила пальцем Гриммджо, сказав:
- Король должен вернуться в свои земли. Пошли, Сеста, нам здесь делать нечего, - белая фигура шагнула во тьму и замерла в ожидании. Гриммджо не заставил себя ждать.
- Что ж, прощай… - он повернулся и быстро зашагал в гарганте. Но потом вдруг остановился. Пару секунд постояв неподвижно, Гриммджо порывисто обернулся и, не смотря на ранения, мгновенно оказался рядом с Орихимэ.
- Иноуэ! – прокричал Ичиго, но напрасно: никто на него не обратил внимания.
Орихимэ уже успела сделать шаг в сторону арранкара. Он заключил ее в объятия, крепко прижав к груди, затем взял маленькое мокрое лицо в ладони и принялся покрывать его частыми горячими поцелуями. И, наконец, прильнул к губам. Орихимэ отчаянно отвечала на поцелуй, имеющий вкус крови, - соленый нежный поцелуй. И завершился он так же резко, как начался. Гриммджо зашагал прочь. Она смотрела на него все это время, даже когда он показал Ичиго неприличный жест, она видела поворот головы, грустный взгляд небесных глаз, она следила, как гарганта, скрывая его спину, захлопывается. В глазах стояли слезы, в душе – пустота.

***
- Вот и вся история, - завершила Орихимэ невеселый, но правдивый рассказ о всех своих злоключениях и радостях, о правде и лжи.
Она сидела дома у Татсуки. Прошло уже около месяца с тех пор, как Гриммджо и Нериель вернулись в Уэко Мундо. Орихимэ стала относиться с Ичиго более равнодушно, скорее, она была внимательна к нему как к другу. Он ни разу не обсудил с ней случившееся, как будто ничего и не было, и Иноуэ была благодарна ему за это. Не смотря на то, что она все рассказала Татсуки, легче не становилось. Ее не покидало ощущение скованности: будто на ее тело надели тяжелые доспехи, а они ей маловаты, они ее душат. Тревога не давала успокоиться, забыться.
- Орихимэ! – звонкий бодрый голос подруги вывел девушку из забыться. – Я очень польщена тем, что ты решилась открыться мне; хоть это невероятно и абсурдно, я верю тебе. И поэтому позволь дать тебе совет: делай то, что считаешь нужным. Не сомневайся в себе и своих друзьях. Все будет хорошо!
Иноуэ с теплотой и благодарностью улыбнулась подруге.
- Да.

***
Сон принес Орихимэ успокоение, но, проснувшись среди ночи и едва открыв глаза, она тут же крепко зажмурилась, словно пытаясь вновь нырнуть в спасительное забытье. К сожалению, уловка не удалась, и ей пришлось предстать перед малоутешительной реальностью: наяву она, как и прежде, одна. Девушка медленно встала, подошла к окну и открыла его. Ее не покидало странное ощущение, что за ней кто-то наблюдает. Иноуэ окинула взглядом улицу. И ночь какая-то странная. На темном небе медленно расходятся таинственные седые облака, оголяя громадную жемчужную луну. Девушке кажется, что ночное светило как будто набирает силу, ярче и ярче озаряя крыши домов, пустынные тротуары улицы. И все кругом выглядит странно в своем ночном существовании, отрешенном от всего человеческого. Еще странно потому, что будто первый раз Орихимэ видит весь этот лунный ночной мир. Она грустно улыбнулась.
Волосы девушки растрепал ночной свежий ветер, она услышала кашель, нарочито громкие шаги и быстро отвернулась от окна, напряженно глядя на дверь. Некоторое время дверь оставалась приоткрытой, потом распахнулась шире. Орихимэ сделала несколько шагов, не веря своим глазам: на пороге стоял Гриммджо. Она смотрела на него, прижав к груди нервно сжатый кулак. Гриммджо отвечал взглядом, в котором отражалось множество смешанных эмоций – детский восторг, радость встречи, затаенная боль и что-то еще…
- Гриммджо! – его имя само вырвалось из уст Орихимэ, нарушив колкую тишь.
Ее голос заставил арранкара дернуться: он подошел к девушке и порывисто ее обнял. Дыхание его было сбивчивым, а руки дрожали.
- Прости меня, дорогая! Прости, что я так грубо ворвался в твой мир, прости за то, что я нарушил твое спокойствие, прости меня за те гадости, что пришлось стерпеть!
Иноуэ была ошарашена.
- Я места себе не находил, зная, что не увижу тебя! С того дня я только о тебе и думаю!
Он обнимал, крепко держа ее, зарывшись лицом в ее волосы и наслаждаясь их приятным ароматом, кружащим голову.
- Гриммджо… - прошептала Орихимэ, оглушенная ударами собственного сердца, готового выскочить из груди. Ее маленькие ручки осторожно легли на плечи арранкара.
- Дорогая Орихимэ, я... - Гриммджо закусил губу, - я люблю тебя…
Последние слова он прошептал почти одними губами, ярко-голубые глаза тревожно смотрели на девушку. Орихимэ ахнула. Затем подняла глаза, в которых искрилась влага. От избытка чувств она не могла произнести ни слова.
- Не согласна? – глаза Гриммджо расширились от страха.
- Не согласна с чем? – не поняла Иноуэ. – Что?
- Ты против? Против моего визита? Я пришел повидаться с тобой… я не хотел тебе говорить, что люблю… прости. Орихимэ, только убери этот обеспокоенный взгляд. Ты рада? – и опять тревожный ожиданием взгляд синих глаз.
- Да...
Он облегченно выдохнул и засмеялся, приподнял ее и закружил.
- Ты не представляешь, как я счастлив… - он остановился и поцеловал ее.
- Это ты не представляешь, - сказала Иноуэ, - ведь я тоже люблю тебя.
Он еще крепче обнял ее.
- Моя дорогая Орихимэ, спасибо тебе за то, что ты есть, единственная, моя. Мне кроме тебя никто не нужен! И этот рыжий… мне он теперь безразличен – пусть живет себе припеваючи, все равно я его победил. Теперь солнце светит только для меня! Я смотрю на это темное небо и чувствую себя самым счастливым человеком во Вселенной.

---

Первый осколок - Kagami no Yuki

[Диспойна]

Цикл "Осколки зеркал"
Название: Первый осколок - Kagami no Yuki
Фандом: Bleach
Автор: Эль-фирЭ
Бета: Microsoft Word+ Эль
Персонажи: Урахара,Рукия, Бьякуя , Ичиго ,Соде но Сираюки и пара авторских
Жанр: приключение.
Рэйтинг: G
Статус : в процессе
Дисклаймер: всё принадлежит дяде Кубо
Размещение: я живу напротив кладбища, возьмешь без разрешения — будешь жить напротив меня

1 глава

Предисловие

Урахара вздохнул и поправил шляпу. Раскрыл веер и, сделав пару взмахов, вновь перевел взгляд на свою гостью.
Сестра главы одного из четырех великих кланов Рукия Кучики, собственной персоной, сидела с решительным видом, не сводя глаз с хозяина магазина.
"Наверное, боится, что убегу, не исполнив просьбы" - невесело подумалось Урахаре. Но выхода не было, ведь Бьякуя связался с ним лично и убедительно просил оказать помощь сестре.
" Я об этом ещё пожалею, хотя...нет, это поможет мне в исследовании материализовавшихся занпакто. Можно будет поставить парочку опытов. Совсем безвредных, как-никак это - клан Кучики. Надо быть осторожнее обычного."
— Это будет трудное испытание для вас обоих, вы уверены в своих силах, Рукия-сан?
— Да - четкий ответ человека, который точно знает чего хочет и готов этого достичь.
Экс-капитан, кивнув в ответ, встал и подошел к невысокому шкафу в углу комнаты - из темного дерева с множеством выдвижных маленьких ящичков.
Потянув за ручку-подвеску правого самого верхнего отделения, Урахара извлёк на свет коробочку. Повернулся к ожидающей его шинигами, протянул её гостье.
— Вот, возьмите, Рукия-сан. С синей полосочкой - для вас, с фиолетовой -....
Седзи с громким стуком распахнулись, на пороге стоял Тессай - одежда порвана, стекла очков в трещинах.
— Босс, ситуация критическая, наш подопечный нуждается в вашем пристальном внимании. Прошу вас, быстрее!
Уходя вслед за помощником, Урахара предупредил :
— Обязательно загляните ко мне позже, госпожа Рукия, а сейчас я попрошу вас покинуть мой магазин - для вашей же безопасности.
— Урахара-сан, спасибо за помощь ....и до свидания.
— Ой, ну что вы, всегда рад.


Глава 1

Прошло уже несколько дней, с тех пор как маленькая шинигами вернулась в родовое поместье. "Завтра праздник - день цветения сакуры. Опять ничего не выйдет "

На протяжении всего праздника даже Ренджи не удалось развеселить подругу. Рукия сидела в стороне от всех и задумчиво разглядывала цветущий сад. А посмотреть было на что. В весенних сумерках мягко опадающие лепестки были похожи на снежинки. Тихие порывы ветра качали ветви и цветочные лепестки начинали новый танец. Лейтенант решил, что свой дежурный подзатыльник он успеет получит всегда и отправился на розыск Мацумото. Всё-таки напиваться в присутствии капитана было равносильно самоубийству.


Очередное задание в мире живых. На окраине города 12-м отрядом было замечательно и локализовано странное колебание риатсу , не похожей ни на арранкарскую, ни на силу шинигами.

Вот уже Рукия осматривает окрестности: вполне мирное место: парк, пара домов, Каракура вдалеке. Парк, хоть заброшенный на вид, он притягивал внимание.
Просканировав местность на наличие риатсу, Рукия лишь почувствовала отголосок духовной силы Ичиго .
Весенний полдень был наредкость тихим. Странно....так тихо, даже не смотря на то, что рядом прокладывали шоссе.
" Ладно, пройдусь по парку :он занимает обширную площадь, возможно источник риатсу находится там" - решила про себя шинигами. Перемахнула через ограду и опустилась на изломанный корнями деревьев асфальт. Высокие кроны деревьев дарили прохладу. Углубившись в парк, Рукия обратила внимания на покосившийся указатель . Подойдя ближе - заметила боковую тропинку, пройдя по которой она вышла к озеру. Хотя...нет, какое это озеро? Так себе, пруд.
"Хорошо здесь - мысль возникла в голове как бы из ниоткуда - я же все равно никуда не тороплюсь".

Девушка опустилась на песок. Спокойная гладь воды иногда ходила рябью, когда мелкие рыбешки проплывали близко от поверхности. Расслабленное состояние тела передалось и в мысли. Теперь они приобрели особую четкость, но одна настойчиво не давала покоя....Что же это ?
— Точно я же совсем забыла - от облегчения Рукия хлопнула себя по лбу. Руки проворно пробежались по косоде - неужели оставила в другой форме ? - на секунду испугалась она. Но рука наткнулась на плоскую коробочку - нет, вот оно.
Пред синие очи маленькой шинигами легла упакованная емкость. Нетерпеливо сорвав обертку, Рукия увидела, две капсулы.


— Добрый вечер, Урахара-сан.
— О, госпожа Кучики...
— Зачем пожаловали?
— Я хочу достичь бан-кай, вы множете мне помочь? Ичиго потребовалось всего три дня, я хоть и не на столько сильна, но возможно... есть другой способ.
Панамка - сан пару секунд молчал, потом широко улыбнулся и махнул веером:
— Конечно, Кучики-сан , у меня есть то, что вам нужно. Но...
— Я согласна.
Сначала радостная реакция ушлого торговца на её слова поколебала решимость, но ведь она - сестра главы клана. Это недостойно. Брат говорил: " Всегда достигай намеченной цели", а нии-сама всегда прав.

Точно очнувшись от воспоминаний, Кучики закинула таблетки в рот и глотнула. " Ох, черт, надо было только синюю. Стоп. Они же двухцветные..."
Внезапно Рукия заметила, что солнце уже давно не освещает озеро и среди деревьев сгущается мгла.
"Что за... - шинигами попыталась встать, но не могла даже пошевелиться. - Это точно не бакудо, значит....

Рукия попыталась дотянуться до занпакто, но замерла когда увидела, что порождает тьма. Щупальцы темной риатсу расползались в стороны, словно выпуская кого-то на берег озера. Обездвиженной девушки совсем не хотелось увидеть этого "кого-то". Молнией пронеслась строчка из приказа : "ни арранкар ни шинигами"
— Урахара, ты поплатишься...Но, по крайней мере, я могу использовать… - девушка осеклась, когда увидела это создание.

Сначала была видна лишь маска на лице: не костяная, как у пустых, а словно уплотненная риатсу – она пульсировала, меняла форму, цвет и только синие глаза на черном фоне белка оставались неизменными. Пришелец вышел и остановился, как бы давая себя рассмотреть. Он выглядел как человек две ноги, две руки и голова, но что-то неуловимо чуждое было в нем самом.

-…кидо – когда риатсу незнакомца выбила воздух из легких и придавила бетонной плитой.
Маска очередной раз поменялась, и теперь лицо врага было похоже на шута: бутафорный нос, ярко прорисованные глаза и брови, застывшая в оскале улыбка.
Голос подстать меняющейся маске - то мягкий, напоминающий урчание кошки, то скрипящий, как будто водили железом по железу.
- Еще один источник силы… - голос разносился над озером, дробился на оттенки, проникая прямо в сердце – на этот раз сильнее и вкуснее предыдущих … хи-хи ...
- Тварь, они были рядовыми шинигами, но я то так просто не дамся – крикнула Рукия.
Чуть шевельнув рукой, указать пальцем на убийцу её товарищей и вложить все силы в заклинание:
- Хадо но йо – бьяку рай!
Белая молния стекла с существа, как вода, и замерла лужицей у ног, даже не оцарапав.
- Что…?- успела сказать девушка прежде, чем враг исчез из поля зрения и возник прямо перед ней. В занесенной руке блеснул меч.

Легко, как вздох, отчетливо как взмах ресниц и резко как пощечина пришло осознание – она сейчас умрет. Во второй раз … и в одиночестве. Теперь наверняка её никто не спасет в последний момент.

Лезвие плавно прошило ткань, плоть и, скользнув меж ребер, пронзило легкое. Клинок с разводами крови медленно вышел со спины шинигами. Создание видимо решило, что этого недостаточно и, оставив меч в ране, потянулось к лицу девушки.

Вдруг … сияние и время замерло

Словно сама вода озера мягко светилась, листья деревьев, трава, земля… и сидящая на земле шинигами – все было окутано белой пеленой. Приложив все силы, Рукия смогла повернуть голову, что бы увидеть…
На белом зеркале озера стояла девушка, в длинном белом кимоно со снежного цвета волосами, а в льдисто -голубых глазах на изящном личике плещется бешеная ярость. Она резко взмахнула рукой и тварь, замершую с протянутой рукой, смело от её хозяйки искрящимся потоком льда. Не дожидаясь, пока враг очнется и приготовится к атаке, плавно повела рукой, вытягивая из воздуха меч. Белоснежный и легкий, чуть изогнутый клинок с длинной шелковой лентой.
- Соде … но … Шира…юки – слова даются Руки с трудом. Маленькая шинигами чувствует, как онемение все сильнее давит на грудь, как темнее в глазах. Еще чуть-чуть и она вообще не сможет дышать.
Последнее, что она помнит – как белая лента оплетает правую руку девушки, а меч направлен на темную фигуру напротив нее и тихие слова:
- Четвертый танец – белый плен.

2 глава

«Магазин Урахары», Мир живых

Сон, словно играя, то отпускал из своих объятий, то вновь погружал в забытье. Рукия смутно помнила чьи-то голоса и, почему-то, видела бесконечно падающие снежинки. Изредка, разгоняя сон, приходило ощущение прохладной руки, лежащей на лбу.

В следующий раз Рукия резко пришла в себя и рывком села, оглядываясь … тут же поморщившись: грудь была туго перебинтована. Помещение, в котором она находилась - стерильная, белого цвета комната, в которой отсутствовали окна, специфический запах медикаментов, а еще тишина. Она буквально давила на уши и, казалось, что барабанные перепонки сейчас лопнут от напряжения.
Едва Рукия опустила босые ступни на холодный кафельный пол, как незамеченная ранее дверь, распахнулась. На пороге стояла её занпакто. Шинигами про себя отметила, что та в целом выглядит как обычно, только на лице легко читается беспокойство и толика облегчения:
- Рукия-сама, Вы уже пришли в себя? Наконец то, - выдохнула Соде но Шираюки, расправляя складки кимоно. Маленькая богиня смерти почти кожей ощутила, что девушку напротив покидает напряжение.
В этой тишине раздался стук гэта и в комнату, обойдя стоящую на пороге занпакто, вошел Киске:
- О, Кучики-сан! Как самочувствие? – он приблизился к сидящей девушке. – Позвольте я еще раз вас осмотрю.
Урахара помог ей лечь на спину и начал разматывать бинты.
- Да, конечно, - Рукия словно опомнилась, - Киске, что это была за … дрянь?
Шинигами возмущенно смотрела на торговца.
- О чем это вы? Урахара сделал круглые глаза, непонимающе смотря на пациентку.
«Это получается у тебя лучше всего» - успела подумать Рукия.
- Когда меня атаковали, я не могла двигаться. Ты случайно не знаешь почему?
Сарказм в голосе девушки был таким сильным, что можно разрезать на дольки.
- Эмм … госпожа Кучики, о чем это Вы? Все товары из «Магазина Урахары» наивысшего качества, эффективны, экологически чистые и крайне просты в использовании, а, кроме того - начал цитировать по памяти рекламный лозунг торговец.
- Да? Мне помнится, что ты сказал выпить синюю таблетку, а они были двухцветные. Как это понимать, Урахара Киске? – Рукия закашлялась
Хозяин магазина подал ей кружку с лекарством и поддерживал, пока она пила. Питье было довольно горячим и шинигами пила мелкими глотками. Пользуясь тем, что сейчас его не перебьют, Урахара принялся объяснять:
- Двухцветная расцветка фармацевтических препаратов стандартна. Как и все в Обществе Душ они состоят из уплотненной риатсу. Но даже лекарства имеют свой срок годности. Для лечения раненых они малоэффективны, чего вы не могли знать, поэтому их хранят, как бы законсервированными и активируют воздействием внешней духовной силы Другими словами, - Урахара слегка улыбнулся – Вам следовало напитать их силой и использовать по назначению.
Закончив объяснять Кучики основы медицинского дела, он забрал у нее кружку и быстро осмотрел рану.
«Как странно, - отметил он. – Когда её принесли в магазин, меч было невозможно извлечь. Края раны просто прикипели к лезвию, и мне даже не пришлось отпиливать ту его часть, что была вне тела шинигами. Она сама крошилась под пальцами. Что же я вижу сейчас? Урахара нахмурился – Осколок клинка как бы … растворяется, становясь одним целым с девушкой, а в остальном рана в порядке. Хм ….»
- Забыла спросить, - спохватилась Рукия – на счет моего задания. Отчет подтвердился. Это существо не является ни пустым, ни шинигами. Мне следовало-
- Все потом, все потом, - перебил её Урахара – Вам еще нельзя много разговаривать, все-таки было задето легкое, да и двигаться тоже нежелательно, Вы потеряли много крови. Тессай, перенеси нашу больную в верхние комнаты.
Только убойная доза обезболивающих лекарств не позволила маленькой шинигами получить болевой шок при пробуждении.
Теперь, когда она пришла в себя, можно было оценить резкое ухудшение состояния. Будто прошел некий инкубационный период. По сравнению с предыдущим осмотром изменения были значительные.
Пока Рукия возмущалась, Киске успел вколоть ей сильное снотворное, которое будет действовать около десяти часов.
«Она очнулась. Тогда можно начинать – решил бывший капитан»


- Капитан Кучики, причин для беспокойства нет. Пока – убеждал торговец гостя.
- Если это действительно так, я желаю организовать транспортировку Рукии Кучики в Общество Душ под опеку четвертого отряда – сказал тот.

Когда на пороге его магазина появилась незнакомая девушка с окровавленной Кучики-младшей на руках, её брату было отправлено срочное уведомление о состоянии сестры. И вот сейчас глава одного из благородных кланов Кучики с каменным выражением лица выслушивал путаные объяснения Урахары. Почему его сестра была парализована в момент нападения, каково её состояние на текущий момент и что значит «нельзя тревожить рану», если «все стабильно»?
Киске начинал рассказ заново и снова добавлял, что шинигами почти в норме. То, что для этого требовалось практически накачать ее антибиотиками и обезболивающими, что бы она от потери крови не умерла, Панамка – сан предпочитал не упоминать.
Так продолжалось уже полчаса, пока сезди с тихим стуком не раздвинулись, и в комнату не вошла занпакто. Поклонившись гостю и, получив ответное приветствие, она сообщила:
- Тессай – сан просил предать, что все готово.
- Ах да, капитан Кучики, для скорейшего восстановления риатсу Рукии - сан я планировал использовать Вашу духовную силу, но, к сожалению, она не подходит. Прикрыв улыбку веером, Урахара продолжил – Возможно …. Куросаки - сан согласится поделиться своей?
Предполагаемая реакция на слова торговца не заставила себя ждать:
- Я немедленно доставлю сюда временного шинигами.
Капитан шестого отряда спокойно встал и покинул дом, уже во дворе воспользовавшись шунпо. Уходить в мерцающие шаги из чужого дома считалось невежливым, а, значит, недостойным главы клана. Пусть даже речь шла о его сестре.
- Яре - яре … не перестарайтесь, Кучики – сан. Покачав головой, Урахара вышел из комнаты.


«Магазин Урахары», Мир живых

Приняв с рук девушки раненую Кучики, он немедленно отнес ее в дальние комнаты, ведь там находилось все необходимое. Осторожно уложив меленькую шинигами на стол Киске начал очищать рану от обрывков одежды и крови. Когда убедился, что больше ничего не помешает извлечь катану – начал проводить дезинфекцию.
Тщательно осмотрев ребра пациентки и не найдя трещин, осколки с которых могли бы застрять в легком, Киске взялся за рукоять меча. Но какого же было его удивление, когда клинок стал буквально рассыпаться под руками на духовные частицы. Они были похожи на маленькие зеркала, которые быстро таяли в воздухе. Теперь лишь край осколка оставшегося в ране поблескивал под яркой лампой.
- Плохо, я не смогу вытащить меч, и, следовательно, изучить его природу. Если он был отравлен, то, как разработать вакцину? – от досады торговец начал разговаривать сам с собой.
- Я заморозила его.
В тишине комнаты раздался спокойный голос. Точно, ведь он совсем забыл о второй гостье, увлекшись раненой.
- Сейчас он находится в парке за городом. Если это необходимо, я сейчас же вернусь туда и доставлю его Вам на изучение.
Урахара внимательно оглядел обладательницу голоса. Стройная фигурка, затянутая в белое кимоно, складки которого мнут тонкие руки, белоснежные волосы и изящное лицо.
- Судя по характерной структуре риатсу и этому беспокойному выражению лица, …ты её занпакто?
- Да. Мое имя Соде но Шираюки, - она посмотрела прямо ему в глаза, как бы про себя решая, стоит ли доверять тому, кто несколько раз подставлял её хозяйку. - Так я могу оставить Рукию – сама здесь и отправляться?
- Как можно скорее.

Через полчаса осматривая «тело врага», Урахара должен быть признать, что впечатлен. Он даже засомневался, сможет ли Хьеринмару капитана Хитсугаи создать атаку сильней.
Огромная сфера белого льда на тренировочной площадке под магазином напоминала бриллиант. Лучи искусственного солнца искривлялись, попадая на поверхность шара, и отражались маленькими радугами.
«Очень красиво, - подумал бывший капитан – Смертельно красиво»
Идея проверить лед на плотность была не лучшей. Похоже, что ограненный алмаз он напоминал не только внешне. Киске перепробовал уже все и хотел достать свой меч, когда девушка предложила свою помощь.
Щелчок пальцев и лед, разбившись на кристаллики, белой пылью оседает на землю, отпуская из своих объятий останки врага. Тело оставалось цельным недолго, буквально за несколько секунд оно разложилось и исчезло.


Лезвие было гладким и вошло в легкое и пробило грудь насквозь. Все бы ничего, но ведь ранить шинигами может только духовный меч, да? Тот факт, что часть его осталась в ране, был решающим, и работы предстояло много. Растворяясь на крупинки из риатсу, смешиваясь с кровью, осколки меча разносило по всему организму. Более крупные вживлялись в плоть и тонкими змейками обвивали правую сторону груди.
Тягуче – медленно яд подбирался к сердцу. Когда, нет если, количество чужеродной силы в крови увеличится до критической массы, Рукия не умрет. Её участь будет страшнее. Она начнет изменяться, пока не утянет себя и занпакто в глубины разума, неизмеримо глубже, чем внутренний мир. Вместо черноволосой девушки - шинигами это будет тварь, полностью похожая на ту, что убила её. Полностью поглотив риатсу своего меча, она станет еще сильнее, и справиться с ней будет проблематично.
«Это все-таки был паразит, с досадой подумал Урахара. Хватить углубляться в решение проблем, которых еще пока нет, времени почти не осталось»


«Магазин Урахары», Мир живых

- Соде но Шираюки-сан, - подозвал девушку Киске, - положите руки на грудь Рукии - сан немного ниже раны и начинайте вливать свою риатсу когда я скажу.
Занпакто приблизилась к столу и осторожно, словно касаясь святыни, положила руки в указанное место.
- Хорошо. Как только будет заканчиваться риатсу, сразу же сообщите. Это крайне важно.

Каракура, Мир живых

-Как это она ранена?! Почему … Она не может умереть – Ичиго кричал на Кучики.
- Я не повторяю дважды – видимому спокойствию Бьякуи можно было позавидовать – У нас нет времени даже на разговор. Следуй за мной.
Рыжий вайзард , чертыхаясь, искал печать, которую закинул подальше накануне вечером. Капитан же ушел у шунпо, не дожидаясь, пока тот покинет тело.


В это же время в магазине Урахары
- Увеличьте поток духовной силы. Скорее!
- … да.
- Босс, риатсу уже недостаточно и связь с занпакто ослабевает.


В голове Шираюки металась лишь одна мысль «Нет, я не позволю ей уйти». Белое свечение под её руками угасало. Значит остатки духовной силы, что остались у нее не могут существенно изменить положение. «Временный шинигами, где же ты?»



Рукия приоткрыла один глаз, оценивая ситуацию – можно ли поспать еще? Тело было легким и почти ничего не болело, хотя она, как наяву, вспомнила алую сталь меча, вспарывающего грудь. Рука инстинктивно дернулась к ране, но ничего не нашла, даже бинтов, только плотную ткать униформы. Шинигами открыла глаза и медленно села.
Это место Рукия узнала бы из тысячи ему подобных. Её внутренний мир. Каждый раз, когда она приходила сюда, здесь была ночь: то снежная, то тихая, то звездная, то ветреная. Заснеженный сад, зеркальная гладь озера в его центре и небольшие холмы вдалеке, и все это великолепие освещала луна. Сегодня она висела так низко, что казалось, можно коснуться её рукой.
Но все же что-то было не так. Приходя сюда она замечала, как часто ветер тихонько перебирает тонкие цепочки на одном из деревьев. Серебряные колокольчики, подвешенные на них, мелодично звенели, создавая музыку.
Под одну ей слышимую мелодию или же в такт переливам колокольчиков танцевала её занпакто. Шинигами тоже хотелось танцевать с ней там, на белом зеркале посреди сада. Слышать эту музыку, прогибаться под плавную музыку, чувствовать, как взметнулись пряди волос в повороте и ощущать приятную усталость во всем теле по завершению танца.
Рукия прятала это желание даже от самой себя, ведь Соде но Шираюки никогда не просила присоединиться, и шинигами не настаивала. Желание быть рядом, понять, почувствовать стать одним целым с таким прекрасным существом, как её занпакто.
Но с того момента как она увидела первый танец ничего не изменилось. Девушка в белом кимоно с каким-то отрешенным выражением лица танцевала с падающими снежинками. В то время как другая издалека любовалась ею.


И вот сейчас то, что придавало танцу невыразимое очарование - звучание колокольчиков - сменил какой-то монотонный звук. Он разносился по саду и , в контрасте с полной тишиной сводил с ума.
Рукия огляделась, ища источник, пытаясь понять, найти, прекратить.
— Это же… - с холодеющим сердцем она поняла – капли.
Её внутренний мир таял на глазах. Или вернее сказать оживал? Уже не капли, а ручейки сбегают с оживающих деревьев, освобождаются из хрустального плена цветы, по озеру пробежала сеть мелких трещин.
Прядки черных волос Рукии перебирал теплый ветер, который сейчас для неё был равносилен смерти.
— Что же происходит? Почему? – запинаясь, выдавила из себя шинигами. И уже громче : - Соде но Шираюки, где ты?
Звонко, разлетаясь по саду, откликнулся голос, но не тот, единственно нужный сейчас:
— Ха! Она уже не придет.
Этот скрипящий голос с бархатными нотками постоянно меняющий тональность.
Рукия медленно обернулась, не веря своим ушам. Под тающей сакурой прислонившись спиной к дереву, стоял парень.
Черные гладкие, как шелк волосы, обрамляли узкое лицо. Ярко-синие глаза, смутно знакомые, прожигали насквозь. Взгляд, полный ненависти…и животного желания обладать, а, если не получиться то сломать, растоптать ненужную игрушку.
«Как будто он меня знает» - подумала Рукия.
— Кто ты и что здесь делаешь? Отвечай! – черноволосая шинигами пыталась тянуть время, вспоминая где же она видела этого парня. Такое лицо невозможно забыть.
— Это…неважно. Я закончу начатое и “приз” будет принадлежать мне. Знаешь, близнецы из благородных семей, при рождении разделяют свою силу друг с другом. Стоит погибнуть одному и вся сила переходит к его брату или сестре.
— Причем здесь это?
— Не причем. Тогда ты сбежала, но я нашел тебя и загнал в угол. Прошу, Юкико, сопротивляйся, ведь ты не сдашься, да ? – парень улыбнулся, хотя улыбка больше была похоже на оскал.
Обнаживший клыки зверь, вонзающий их в добычу.
Он шагнул вперед, медленно поведя рукой, материализуя из воздуха меч.
Рукия, оцепенела, увидев занпакто – изящный клинок, с прикрепленной к рукояти лентой.Девушка поняла, что странное чувство, возникшее при взгляде на меч – застывшая в жилах кровь.
— -Это же … мой занпакто – прошептала она.

@темы: Рукия, фанфик

---

Маски притворства

[Tinuviel-f]

Название: Маски притворства
Фандом: Bleach
Автор:  Tinuviel-f
Бета:  Okana
Пейринг: Ичиго/Мацумото.
Жанр: романс, драма.
Рейтинг: G
Статус: закончен.
Саммари: У риоки и одновременно спасителя всего Сообщества душ День Рожденья.
Дисклеймер: всё - Кубо Тайто, кроме описанных здесь событий.
Писалось в подарок одному замечательному рыжику, который всё никак не может повзрослеть в каноне
Так пожелаем же Ичиго поскорее разобраться с врагами и хоть немного отдохнуть!


Над Руконгаем занималась заря. Лучи встающего солнца раскрасили предрассветное небо; Рангику знала, что ещё несколько минут, и этот райончик оживёт, как муравейник, зашумит. Люди начнут выбираться из-под соломенных крыш, заполнятся улицы и у маленьких развалов местных торговцев соберётся народ, чтобы успеть сделать хоть какие-то дела до того, как солнечный зной загонит всех под мало-мальски годное укрытие. К полудню воздух накалится, и вся уцелевшая здесь природа замрёт, пережидая самую страшную пору. В конце концов, сухой ветер выгонит бродяжек из их убежища, и маленькие дети отправятся к пересыхающей реке. Завернув полы своих грязных и поношенных кимоно, мальчишки и девчонки будут, изнывая от жары, стоять по колено в ледяной воде (а другой в это время года река никогда не бывала) и набирать её полные кувшины. За кувшин во времена её детства давали две монеты; принесёшь пять кувшинов – и можно собрать денег на самые дешёвые суши. Но много ли съешь этих суши, если с тобой ещё три или четыре голодных рта?

- Ну и глупости же мерещатся! – раздосадованно сказала лейтенант сама себе и с вздохом опёрлась рукой о стену ближайшего здания.

Вот так и Рангику однажды, не выдержав адовой жизни, ушла... лежала, совершенно обессилев, на дороге, а перед глазами – Мацумото помнила, как сейчас, - плыли суши, которых она прежде никогда не ела досыта.

Потом... Гин...

- Эх, Хицугая-тайчо, - необычно трезвая для начала понедельника Мацумото пробиралась вдоль стены обратно в казармы, - ну хотелось вам поработать сверхурочно, так и поработали бы сами!

А у фукутайчо сорвалась встреча с друзьями, одна из тех, с которых – ну и что?! Это её жизнь! – девушка порой приползала на службу – в буквальном смысле. Из офиса десятого отряда капитан и лейтенант ушли только полчаса назад, но Рангику ещё лелеяла надежду, что попойка у коллег в самом разгаре. Увы, когда она явилась в то заведение, где собрались почти все фукутайчо, то обнаружила лишь мертвецки пьяные тела, сбивающий с ног запах перегара и ни капли саке.

Не дождались, значит!

Хотя какое там... даже спустя год им всем хотелось забыться. Девушка понимала и вроде бы не винила друзей за то, что они нажрались без неё, хотя лейтенант десятого тоже скидывалась на общую выпивку. Не утерпели парни: наверняка, как собрались вместе, так и начали вспоминать события тех дней, а после этого руки сами по себе потянутся к саке... на собственном опыте проверено! Им теперь хорошо: прочухаются через несколько часов и, пугая всех небритыми и помятыми рожами, разбегутся по отрядам получать нагоняи от своих тайчо. Угу, как и прежде, как будто всё всегда так и было... А Рангику можно даже домой не возвращаться, смысл-то какой? Сидеть в полупустой комнате и смотреть, как «оживает» Сейрейтей?

Но девушка всё равно, несмотря на собственные рассуждения, пробиралась к воротам, которые отделяли город шинигами от Руконгая.

Вот по этой самой улочке когда-то она уходила прочь, куда глаза глядели. А год назад – но воспоминания так же свежи, словно это произошло вчера – единственного оставшегося в живых предателя провели в Сейрейтей на смертную казнь...

Чёрт, вот дура! Зачем только начала вспоминать?!

Слёзы уже не потекут. Рангику выплакала их в самую тяжёлую и страшную ночь – первую после казни. Просто грустно, очень грустно и одиноко. Если она снова пойдёт по этой дороге, никто не подойдёт и не протянет насмешливо, что девушке в одиночестве нельзя гулять в таком районе. О том, что сама девушка давно уже шинигами, они оба благополучно забывали.

- Что же ты, Гин, - прошептала фукутайчо, с силой ударив кулаком по стене. Как будто станет легче... – Что же ты...

Но всё-таки ей лучше уйти поскорее, не рвать душу, глядя на оборванных жителей и снова вспоминая себя. А не то Мацумото опять опоздает, и Хицугая-тайчо будет ругаться – почти так же, как прежде. Однако без еженедельных возливаний саке это воспринималось чересчур неестественно, поэтому лучше уж прийти вовремя, выслушать искренние (по-настоящему искренние) изумлённые возгласы капитана, а потом начать отлынивать.

Свернув за угол, Рангику глубоко вздохнула и рукой растрепала волосы. Так-то лучше, и чтобы ни следа не осталось от проявленной слабости! День только начался, ещё столько раз нужно «сыграть» и удержать свою привычную маску! И она уже собиралась, гордо выпрямив спину, направиться к воротам, как вдруг поняла, что с другого конца улицы ей навстречу пробирался другой шинигами.

- Ичиго? – удивлённо спросила джубантай фукутайчо, для верности протерев глаза.

Не узнать Куросаки было невозможно – никто из шинигами Готея не обладал больше огненно-рыжей шевелюрой и зампакто такого размера. Но что парень делал в Руконгае ранним утром? У него же сегодня день рожденья, и, прибыв в Сообщество душ вчера, риока остановился, как обычно, в отряде Укитаке-тайчо! Неужели что-то произошло?!

Хотя Мацумото, находясь на улице, должна была слышать сигнал тревоги, если бы случилась какая-то беда... сигнал же не звучал!

Присмотревшись, шинигами поняла, что спаситель всего Сейрейтея (и, в частности, Короля духов) шёл по стеночке, пытаясь ухватиться за неё пальцами. Стоило парню оторваться от опоры, и его тут же начинало шатать, а после особенно крутого «зигзага» бывший риока едва не упал. Ками-сама, неужели...

- Куросаки! – Рангику, уперев руки в бока, появилась рядом с ним в тот момент, когда юный проводник душ снова приник к стене такой жалкой хибары, что под весом самого рыжего и его меча она легко бы разрушилась.

Парень, икнув, поднял голову, и Мацумото одного взгляда на его мутные глаза хватило, чтобы понять: первая догадка была правильной. К тому же, разило от одного риоки так, как от всей лейтенантской попойки, с которой возвращалась она.

Дожили, Куросаки напился.

- Эй, Ичиго! – девушка, пылая от гнева, с самого начала взяла высокий тон. Кто же, кто додумался налить этому ребёнку?! Наверняка, парни с одиннадцатого! Как можно было? Ичиго ещё несовершеннолетний, пить он совершенно не умел! Ох, хорошо бы придуркам Зараки-тайчо не попадаться ей на глаза в ближайшее время, иначе Мацумото за себя не отвечала! – Что ты здесь делаешь?

В ответ раздалось только малопонятное пьяное бурчание, и лейтенант, позабыв в одно мгновение о собственных горестях, сильней сжала кулаки. Теперь понятно, почему мальчишка в таком отвратительном состоянии – от него вовсю несло гнилым саке. На подобную подлянку даже отпетые пропойцы из одиннадцатого не способны! Ох, как же плохо будет Ичиго, когда он начнёт приходить в себя...

Ксо, у кого поднялась рука воспользоваться доверием и неопытностью этого юнца?! Тот точно нарвался на пару ударов Хайнеко!

- Ты что здесь делаешь? – угрожающе повторила Мацумото, когда рыжий, помотав головой, более-менее твёрдо встал на ноги, глядя на девушку сверху вниз – У тебя же завтра, - вспомнив, что «завтра», собственно, давно наступило, она быстро поправилась, - сегодня день рожденья! Ты должен быть в тринадцатом, Укитаке-тайчо будет беспокоиться!..

- А мне – плевать! – неожиданно искривился тот и громко топнул ногой, очевидно, желая произвести на шинигами впечатление. – Плевать на день рожденья и на У... у... и на этого седого фрика тоже!

- О, - понимающе протянула девушка, отступая на шаг. Куросаки решил, что добился своего, и горделиво выпятил грудь, заставив Рангику тихонько усмехнуться. Позёрство пьяного мальчишки было одновременно и смешным, и грустным почти до слёз. Вот чего ему дома не сиделось, а? Ходил бы в школу в своей Каракуре, решал задачки, готовился к экзаменам... а вместо этого его, скорее всего, сейчас стошнит в руконгайскую пыль. – Чем тебе Укитаке-тайчо не угодил? – нахмурилась она, поняв, что едва не забыла о серьёзности всей ситуации.

С Куросаки срочно нужно что-то делать. В таком состоянии бросать его нельзя ни в коем случае, это Рангику знала точно. Руконгай – дыра бездонная, и даже риоку не найдут, если ему не посчастливится встретиться с местной шпаной! Но что тогда придумать?

- А он... а он улыбается всё время, вот! – сообщил ей Ичиго, сопровождая свои слова непередаваемой мимикой пьяного. Мацумото ужаснулась: неужели и она точно так же выглядит, когда напивается? Да, похоже, с этой привычкой стоит завязывать или хотя бы немного повременить. – Достал уже лыбиться!

Парень покачнулся, округлив глаза, и закрыл рот рукой, но как-то справился с тошнотворным позывом. И, слава Ками, потому что Рангику бы тогда не стала с ним возиться!

- Дурак, - вынесла свой вердикт лейтенант, вздохнув. Она не так и не смогла придумать ничего лучшего, кроме как отвести этого пьянчугу обратно в Сейрейтей. Нельзя же, в самом деле, чтобы кто-нибудь из друзей Куросаки увидел его в подобном виде! Да и вообще, Ичиго опасно оставаться тут, его могут просто обобрать, а потом перерезать горло! – Не умеешь пить, не берись! – наставительно заявила Рангику, подходя ближе и беря его за руку

Куросаки, придурок, ещё и пихаться начал! К счастью, замутнённый дрянным саке разум не смог долго контролировать тело временного шинигами, и фукутайчо, сделав грамотную подсечку, взвалила подростка себе на плечо.

- Фу, не дыши мне в лицо! – риока оказался жутко тяжёлым, конечно, с таким-то тесаком! Шинигами, тяжело дыша, подхватила рыжего поудобнее; Ичиго же, почувствовав, что никуда больше идти не надо, жарко засопел ей в шею. – Как тебя вообще угораздило так надраться?! Узнаю, кто тебе налил, глаза ему выцарапаю, - пообещала Мацумото и, собравшись с силами, вспрыгнула на ближайшую крышу.

Домишко под ней опасно закачался, и девушка быстро перепрыгнула на другое здание, показавшееся ей более устойчивым, а уже оттуда ушла в шунпо к воротам.

- А никто мне не наливал! – вдруг выдал Ичиго, когда странная пара шинигами была уже недалеко от заветной цели. – Я сам... – на этом силы у него закончились, и Куросаки снова уронил свою рыжую голову на плечо девушке.

- Сам, сам... – передразнила его та, обещая себе, что в последний раз несёт на себе такую тяжесть. В конце концов, это вредно для женского здоровья! Но бросить там Ичиго... Нет, на такой подлый поступок Рангику не способна! – В следующий раз сначала пить научись, а потом приходи! Так последнее здоровье растеряешь.

- Плевать, - буркнул рыжий, - мне всё равно.

Та насмешливо фыркнула – да кого он пытается обмануть? Куросаки что пить, что врать не умел! Совсем же ребёнок ещё!

В патруле у ворот, на их счастье, стояли шинигами, знакомые Мацумото ещё с Академии, с ними особых проблем не должно было возникнуть. А если по Сейрейтею всё-таки загуляют слухи, что лейтенант десятого отряда притащила пьяного риоку на своей спине... да нет, не загуляют. Командир патруля, увидев кулак перед своим носом, был очень убедителен в своих заверениях!

- Ну и? – мрачно спросил у неё временный шинигами, когда они, точнее, она, остановилась на развилке. – Потащишь меня обратно? А я всё равно опять убегу! – неожиданно заорал парень и изо всех сил дёрнулся.

Получив весьма ощутимый пинок, Рангику разжала руки, и Куросаки, взвыв, шлёпнулся пятой точкой прямо на землю. Лейтенант поправила бант на оби, свой розовый шарфик и сурово взглянула на ругающегося про себя риоку.

- Убежал один такой! – раздражённо заявила ему Мацумото. Неизвестно, почему (наверное, во всём виноваты винные пары от Ичиго), но девушка чувствовала себя мамашей этого оболтуса. По крайней мере, чувства праведного возмущения и беспокойства за него очень на то походили. Но, ксо, Рангику ещё слишком молода, чтобы иметь такого великовозрастного сына! – Если драться можешь, значит, и до казарм дойдёшь, - заключила она, сочтя свою миссию по доставке выполненной. – Давай топай, тринадцатый отряд тебя ждёт!

Рыжие брови парня уползли куда-то наверх, с таким неподдельным изумлением он слушал. Наверное, до последнего не верил, что Мацумото бросит его прямо тут.

- Не пойду я никуда, - обиженно протянул временный шинигами, когда девушка развернулась и пошла в сторону расположения своего отряда. – Я всё равно там никому не нужен! – отчаянно крикнул он, чтобы Рангику уж точно услышала. – И вообще я здесь никому не нужен!

Тяжело дыша – ох, как трудно было двигаться! – Куросаки всё же начал подниматься, успев, правда, до этого хорошенько изваляться в пыли.

- Все только и делаете, что лжёте... кривляетесь, цирк клоунов! Как я от вас всех устал! – рявкнул Ичиго и, не успела шинигами вновь взглянуть на него, как мимо её головы со свистом пролетел маленький камешек. Запустивший его парень споткнулся и едва не полетел следом. Ого... а вот это уже не игрушки... Рангику просто повезло, что камень пролетел мимо цели! – Ненавижу, - страшно выдохнул Куросаки. – Ненавижу вас всех!

Он с силой пнул свой меч, лежавший на земле, но огромный тесак даже не сдвинулся с места. Мацумото не знала, что и думать: временный проводник душ с такой злостью смотрел на зампакто, словно хотел его разбить! Что, саке оказало на него столь губительное воздействие?! А если сейчас Ичиго полезет драться? Не применять же зампакто!

Почему-то о такой простой вещи, как кидо, фукутайчо совершенно позабыла.

- Ненавижу, - в последний раз прошептал рыжий и, покачиваясь, побрёл назад – туда, откуда его недавно принесли.

- Эй, Ичиго, погоди! – слова вырвались прежде, чем Рангику поняла, чем это для неё чревато. Но слишком жалко выглядел их спаситель – в помятой и пыльной шихакушо, взъерошенный и прихрамывающий, словно его били – чтобы Мацумото позволила ему разгуливать по Сейрейтею! – Казармы тринадцатого в другой стороне!

- Плевать! – апатично ответил тот, махнув головой. – Я туда не вернусь ни-ко-гда! Я устал... я больше ничего не хочу! – всхлипнув, крикнул Ичиго и, что было сил, ударил кулаком по стене.

Джубантай фукутайчо тихо присвистнула – от белого камня, куда пришёлся удар риоки, отделились тонкие осколки – и поспешила к парню, который сполз по стене и, обхватив колени руками, уткнулся в них лицом. Да, ошиблась она в своих расчётах, должно быть, саке не просто гнилое, а вообще самое что ни на есть препаршивейшее, если Куросаки так сильно развезло... Бедный мальчишка! Выпивка развязала ему язык, и рыжий начал изливать всё то, что наболело у него на душе. Когда он придёт в себя, то будет сгорать от стыда, вспоминая о своих «подвигах»!

Вдруг его кто-нибудь увидит? Мацумото испуганно прижала ладонь к груди, подумав, что из-за поворота может выйти очередной патруль, с которым уже не договориться. Нет, что они столкнутся с лейтенантами, она не беспокоилась: парни будут дрыхнуть ещё несколько часов, но в такое время можно легко нарваться на Зараки-тайчо или на Куросаки-саму! Если это действительно будет он? Джубантай фукутайчо мысленно охнула, представив «встречу». Чёрт же её дёрнул связаться с Ичиго! Что скажет Куросаки-сама, увидев своего сына в таком подпитии?! И ведь никак не доказать, что Рангику как раз тут ни при чём!

Кого же она пыталась обманывать? Просто жаль мальчишку, губит он себя, но зачем? У него-то, всеобщего любимца, откуда и какие могут быть проблемы?

- Идём, - Куросаки не сразу поднял голову, когда лейтенант подошла к нему. – Или ты будешь сидеть здесь, Ичиго?

Тот что-то пробормотал и жалко вздрогнул, Мацумото подавила разочарованный вздох. Ну вот, понадеялась, что с приходом в Сейрейтей все проблемы закончатся, а нет, они только начались! Рангику сразу же отмела мысль довести малолетнего алкоголика до казарм тринадцатого и сдать на попечение Укитаке-тайчо: ну не заслуживал тот такого позорного поручения. Капитан Укитаке столько всего сделал для риоки, и чтобы возиться с Ичиго, страдающим от похмелья... Ну нет! Вести маленького пьяницу к его родителю? Вообще, хорошая мысль, пусть отец и отвечает за своего сыночка... Но для этого Мацумото требовалось сначала разыскать Куросаки-саму, что, во-первых, вынудило бы её оставить парня одного, а во-вторых, Рангику бы точно тогда опоздала на службу.

Оставалось только одно...

- Поднимайся, я кому говорю! – девушке пришлось опять повысить голос. – У тебя сегодня день рожденья, собираешься показаться перед друзьями в таком виде? Опозориться захотелось?

- Они мне – не друзья, - яростно заявил Ичиго, но всё-таки встал, протерев спиной косоде всю стену.

- Как скажешь! – фыркнула Рангику, по своему опыту знавшая, что с пьяным человеком лучше во всём соглашаться. – Не друзья, так не друзья. Давай сюда, - она схватила временного шинигами за безвольно висевшую руку и снова заставила опереться о себя.

Куросаки повис, как кукла, что-то жалобно бормоча себе под нос; сейчас он казался как будто даже тяжелее, и Рангику пригнулась под таким весом. О том, чтобы взять и его зампакто, уже не могло быть и речи, двойную тяжесть девушка бы просто не потянула. Однако бросать это заметное оружие посередь улицы тоже нельзя, можно спровоцировать ненужную шумиху... Повздыхав и пожалев саму себя (за такую дополнительную работёнку компенсации не дождёшься!) шинигами всё же изловчилась и ухватила здоровенную махину за обрывок бинта.

- Куда мы? – абсолютно безразлично спросил рыжий парень, когда они преодолели уже половину расстояния.

- Придётся тебе полежать у меня, - с наигранной весёлостью в голосе ответила Мацумото, ускоряя шаги. Ещё немного дотерпеть, не то они свалятся прямо на улице! И тогда – позор на рыжие головы обоих! – Заснёшь на солнце, и тебе будет так плохо, что захочется умереть!

- Мне давно хочется умереть.

Рангику не смогла пропустить эту фразу мимо ушей, и не потому, что Ичиго выдохнул её прямо девушке в ухо. Глупый ты парень, Ичиго! Кому из шинигами не хотелось умереть? Да редкий из его друзей мог похвастаться отсутствием такого желания после окончания войны. Бои закончились вроде бы, но раны заживали медленно, а некоторые – нарывали до сих пор. Куросаки было лучше, так считали все знакомые Мацумото проводники душ. После победы он вернулся в Каракуру и пытался вести обычную жизнь школьника, а не варился в этом котле злости, зависти и саморазрушения.

Хотя Мацумото же не бывала в шкуре этого риоки, откуда ей знать, какие чувства испытывал он?

- Держись, - предупредила рыжего Рангику и, ногой распахнув дверь, ввалилась в свою комнату. Чёртов меч Куросаки зацепился за порог, девушка дёрнула его, не рассчитав силы, и в итоге шинигами полетели на пол.

Мацумото больно ударилась подбородком и коленями (да и грудью, чего таить), а сверху ещё навалился этот пьяный парень, и девушка раздражённо спихнула его с себя ногой. Куросаки безвольным мешком привалился к стене и обиженно засопел.

- Вот придурок! – не удержалась она, поднимаясь и потирая ушибленные места. – Что я с тобой вожусь вообще? Мне на работу пора!

- Ну и иди! – с неожиданной яростью заявил тот, вскинув голову. – Зачем я тебе вообще сдался? Тоже мне, спасительница нашлась!

Лейтенант моргнула. Нет, она не ожидала от Ичиго благодарностей, выпив столько, он будет только изливать всю черноту, что скопилась в его сердце.... только неужели же их главная надежда в той войне пострадала так сильно? Глядя на Куросаки, который пытался встать на четвереньки, Рангику потрясённо размышляла над тем, как этим утром перевернулся её мир. Она-то всё страдала и жаловалась на свою судьбу, а этот юнец терпел, терпел... и, наконец, сорвался. Сколько ему пришлось перенести, чтобы дойти до подобного состояния?

Но чтобы Мацумото ни думала, ей не следовало этого показывать. Алкоголь развязывает язык и открывает сердце, и любой жест или слово может смертельно ранить... мало ли, что взбредёт в хмельную голову риоки? Ками-сама, у Ичиго сегодня праздник! Хороший же день рожденья он решил себе устроить! А ведь друзья ему готовили подарок, настоящее празднество, и вот припрётся на него этот мальчишка с жутким похмельем?

- И без тебя как-нибудь проживу, - почему-то неуверенно добавил Куросаки. Конечно, откуда быть уверенности, если он стоял на локтях и коленях и сверлил мутным взглядом пол? – Мама из-за меня умерла... отец всё это время обманывал, а потом тоже бросил, сюда сбежал! – Ичиго рывком перевернулся и сел, глядя на Рангику обозлённым взглядом. – Когда нужно было воевать, драться, так – «Ичиго, спаси, помоги»! А потом вы меня все бросили! – продолжал запальчиво выкрикивать свои обвинения временный шинигами. – Б-бросили...

- Никто тебя не бросал, - резко заявила Мацумото, не осознавая, что ввязывается в ненужный спор.

- Вовсе нет! – со страшным лицом оборвал её Куросаки. – Я же видел! - голос парня задрожал, и девушка начала покрываться потом, соображая, какие ещё пагубные последствия гнилое саке могло оказать на неокрепший организм этого проводника душ. Что, если он сейчас кинется на неё с кулаками? Хицугая-тайчо столько раз приводил примеры, пытаясь образумить своего лейтенанта, но та его никогда не слушала. Ой, зря... – Вы же все лжёте! Ни слова правды, что я ни спрошу! «Когда придёшь снова, Рукия? – Ой, на той неделе!» Рукия вспомнила обо мне только через месяц! А отец?! – с непонятной девушке агрессией спросил рыжий. – «Я только погощу у старых друзей, Ичиго!» Он и не подумал вернуться!

Забывшись, Рангику подобрала ноги, повторяя недавнюю позу временного шинигами. Похоже, это её судьба – слушать и сочувствовать переживаниям мальчишки, иначе бы утром они не столкнулись в огромном Руконгае. Сколько же накипело у него в душе, что теперь парень кричал, позабыв о приличиях? Много... наверное, столько, сколько и у неё. Только Рангику никогда не задумывалась о том, чтобы выпустить всю боль наружу. Но... а разве еженедельные попойки лейтенантов преследовали какую-то другую цель? Им всем требовалось спускать пар, шинигами выбрали для себя более привычный способ, потому что он действительно помогал примириться с реальностью, забыться и с новыми силами кинуться на защиту душ от Пустых. Этот же малыш... ему, наверное, никто ничего не объяснил, а сам Ичиго был слишком молод, чтобы всё понять! Вот он и сорвался перед первым днём рождения после войны, когда боль, должно быть, стала совсем невыносима.

- Эй, Ичиго, - продолжавший плакаться парень вздрогнул, услышав своё имя. Мацумото, горько усмехаясь, отвела в сторону прядку волос, которая лезла в глаза, - а ты думаешь, что ли, что нам тут легко?

Правда, шинигами уже не совсем понимала, так ли был пьян Куросаки. От него по-прежнему разило саке, но прежде не любивший длинные и сложные монологи Ичиго говорил связно, как будто специально готовился к такой речи. Обычно ни сама Рангику, ни её собутыльники не могли похвастаться подобным поведением после нескольких бутылок сакэ, но, может, им повезло больше? По крайней мере, если они бы и обронили что-нибудь оскорбительное, вряд ли другие приняли это всерьёз. А вот Ичиго...

- У тебя есть другая жизнь, которой у нас уже не будет, по крайней мере, в этом перерождении, - начала перечислять Рангику. - Ты не торчишь круглыми сутками среди других, подобных тебе, и не думаешь про себя, как же достали их маски... – девушка вздохнула, возводя лицо к потолку. – Не делаешь вид, что всё замечательно и ничего страшного не было, хотя глубоко внутри, - рука невольно коснулась сердца в безмолвном жесте. Гин... – какая-то частица тебя уже давно умерла и не вернётся.

- Много ты знаешь! – фыркнул, сжимаясь в комок, рыжий парень. – Я через всё это прошёл и не один раз...

- Ага, конечно! – ещё один вздох. Ну и чего её понесло на ту злосчастную улочку? А говорят, что снаряд в одну воронку не падает... ещё как падает! Мацумото всего лишь, увлекаемая воспоминаниями, хотела сделать пару шагов и возвратиться, пусть и ненадолго, в прошлое, а получила на свою голову недоделанного алкоголика, который избрал её для изливания своих проблем! Ну почему она? Почему не Укитаке? Почему не его отец? Почему не Рукия или Орихиме?! Рангику рыжая, что ли?! – По-твоему, нам тут легче?

Судя по взгляду Куросаки, он именно так и думал. Ага, конечно, если бы всё было наоборот, вряд ли бы он так напился... Наверное, когда шёл в Сообщество душ, надеялся найти избавление от своих мук, а обнаружил, что здесь только хуже.

- Я просто не понимаю, - тихо, без всякой злости, а с каким-то диким отчаянием прошептал риока. Лейтенант удивлённо моргнула: что же с ним такое? Ичиго опять как будто подменили... Чёртово саке! – Где вокруг меня ложь, а где правда? - временный шинигами нерешительно дотронулся пальцами до горла. – Мне порой чудятся мерзкие, склизкие руки, которые хотят меня задушить, я хочу вдохнуть и не могу. Страшно... я страшно устал от всего этого.

- А мы не устали? – резонно спросила у него Мацумото. – Я вот тоже кое-что не понимаю, Ичиго: что заставило здорового парня, у которого есть семья, девушка и куча друзей, так наклюкаться перед собственным днём рожденья? Нет, я понимаю, тебе тяжело, но и нам всем тоже несладко! Никому уже не будет так легко, как прежде, понимаешь? Что-то должно было измениться! А если сидеть и плакать, что всё плохо, лучше вообще сразу себе могилу копать!

Прежде... прежде она никогда об этом не думала: почему продолжала жить, когда судьба, раз за разом наносила ей страшнейшие удары. Просто запомнились слова из детства, сказанные одной бродяжкой: «Ты должна выжить. Ты должна жить!». Но почему – Мацумото не задумывалась. Ей казалось, что хоть одна-то причина точно найдётся, зачем тогда ломать над этим голову? А если сейчас Ичиго, которого по пьяни потянуло на философствование, спросит, что ответить?

Девушка, подавив вздох, пересела к нему поближе и, улыбнувшись, взъерошила яркие волосы риоки. Тот сопроводил это движение столь изумлённым взглядом, что фукутайчо захотелось засмеяться – легко и беззаботно, как будто они говорили сейчас о том, как пускать мыльные пузыри.

- Просто надо жить и наслаждаться каждым днём. Тебе в детстве не говорили? – мальчишка – а для неё Куросаки всегда был мальчишкой – медленно покачал головой, с затаённым страхом наблюдая за каждым движением Мацумото. Бедный, чего же испугался? – Жизнь тогда вообще потеряет всяческий смысл, можно ложиться и сразу умирать. Вот и мы, даже когда нам хочется плакать, делаем вид, что всё хорошо...

- Но почему?! – внезапно выкрикнул Куросаки прямо в лицо девушке. – Я не понимаю, почему, зачем вы все притворяетесь? – Рангику, отняв руку от его волос, села на пол, чуть отодвинулась. Ками знает, что придёт в голову парню на этот раз... – Ведь если... – Ичиго задохнулся, - если не притворяться, будет проще!

- Проще? – Мацумото в удивлении приподняла одну бровь. – Ты, правда, думаешь, что если каждый будет выставлять напоказ свои проблемы, жить станет легче?.. – рыжий промолчал. Неужели задумался? – Нэ, Ичиго, стало быть, я тебе расскажу, почему... – Рангику вздохнула и сделала серьёзное лицо, словно собиралась раскрыть риоке страшную тайну Готея. - Ты слышал, что если шинигами слишком долго живёт в гигае в мире живых, он может утратить свои силы и стать обычной душой?

- Ну, слышал, - осторожно ответил Ичиго, не понимая, что же последует дальше.

- Вот поэтому и притворяемся, - спокойно закончила Рангику, - потому что если долго притворяться, рано или поздно, но всё так и станет. Каждый заключает в свою маску надежду на лучшее и веру, что однажды, встав утром, поймёт, что это лучшее наступило.

А Куросаки промолчал. Девушка, подождав немного, поднялась и пошла к шкафу, чтобы достать и расстелить футон, но старалась не спускать глаз со своего гостя. Поймёт ли... да, в общем-то, ему и не нужно понимать! Саке выветрится из его хмельной головы вместе с воспоминаниями о «пьяных подвигах», и Ичиго станет прежним. Сколько ни жаловалась Мацумото, что ей пришлось о нём заботиться, всё-таки хорошо, что Куросаки встретилась именно Рангику, а не кто-то из его близких друзей. Живя в Руконгае, лейтенант много чего видела и понимала, что у каждого есть право позлиться, сорваться... Для дружбы это - смертельный удар в сердце.

- Так, постель я тебе приготовила... Эй? – наклонившись, она пощёлкала пальцами над рыжего головой неожиданного гостя. – Так и будешь сидеть тут с унылым лицом? Спать сидя не очень-то удобно, уж поверь мне!

- Но я... – как–то жалко и беспомощно начал парень и замолчал, когда шинигами выпрямилась и прошла мимо. Рангику совершенно не заметила, что дверь в её комнату закрылась не полностью – мешал зампакто Ичиго, и как-то нужно было сдвинуть эту махину. Только риока свой меч вряд ли бы смог поднять. – Я всё ещё не знаю...

Девушка схватилась за обрывок бинта на рукояти и поволокла этот нож-переросток к футону.

- Чего не знаешь? – раздражённо пропыхтела Мацумото, отдуваясь. Ну, Ками, когда он уже закончить ныть?! Да взрослые шинигами, его друзья, никогда не позволяли себе такого! Ну, бывало, по пьяни выли друг у друга на плече, братаясь из-за радости или из-за горя, но не так же!

- Как тогда притворяться мне? – выдохнул Куросаки, когда фукутайчо, наконец, дотащила свою ношу до цели. – У всех есть, о чём мечтать, а у меня нет...

Боги, Боги...

- Ну, если ты совсем не знаешь, - девушка вдруг усмехнулась и снова потрепала мальчишку по непослушным волосам. Они такие мягкие, хоть и торчат в разные стороны. Совсем как у... – можешь притворяться, что любишь меня! – улыбнулась Рангику, сама не зная, как такое могло прийти ей в голову. – А я тогда буду притворяться, что люблю тебя!

Ичиго смешно открыл рот, округлив глаза, как маленький совёнок. Рангику никогда в жизни не видела совят, но похожий рисунок был в недавно прочитанной ею манге. Вот ведь мальчишка... ну и пусть, пусть примет это близко к сердцу и искренне поверит, что есть человек, любящий его! Тогда и смириться с ложью остальных будет проще. К тому же, юношеская память легка, и вскоре он забудет о том, что однажды решил обмануть сам себя.

- П... пог... погоди! – забормотал временный шинигами, едва только девушка принялась поднимать его. Куросаки заупрямился, но его координация всё ещё была ни к чёрту, и Мацумото, исхитрившись, уронила риоку на футон, умудрившись при этом остаться на ногах и даже не помять униформу. – Я не...

- Потом подумаешь, - не утерпев, фукутайчо присела, ласково запуская пальцы в короткую рыжую шевелюру. – У тебя сегодня всё-таки праздник, помнишь? – парень заворочался, пробуя встать. – Ты должен к нему прийти в норму, твои друзья очень расстроятся, если ты появишься... Эй, Ичиго?

Девушка потрепала его за плечо, но было уже бесполезно – Куросаки провалился в глубокий и беспробудный сон. Ох, ну пусть хоть проспится, ему полезно будет... Хоть бы к вечеру тогда встал, что ли! Если не встанет, придётся звать кого-нибудь, чтобы его поднять и отвести... А как тогда Рангику объяснит, что делал у неё именинник, пока друзья искали его по всему Сообществу душ? И потом придётся же приводить его в порядок, запах перегара будет ещё тот...

Мацумото тихо вздохнула, кое-как выдернула из-под рыжего парня одеяло и укрыла его. Сейчас здесь можно хоть банкай выполнять (неважно, что его у шинигами нет), хоть Зараки-тайчо приводить, Ичиго не проснётся, саке, наконец, сделало своё дело. Значит, можно оставить бестолкового мальчишку и отправиться в офис отряда, не то бы пришлось сидеть неотлучно возле футона.

Но всё-таки как можно было... у него же праздник, день, когда он появился на свет... а хотя, наверное, это и стало последней каплей.

Решил, что поздравления и сюрпризы – тоже ложь? Вот дурак.

- Спи, глупый, - тихо прошептала девушка, в последний раз касаясь ярко-рыжих прядей. – И никогда больше не пытайся пить и думать о таких вещах, они не для тебя, - Куросаки сладко засопел, подложив ладонь под щёку, и у неё сладко защемило сердце от этого детского жеста. Совсем как... – Нэ, Ичиго, я ведь тебе тоже подарок на день рожденья приготовила! Будет нечестно с твоей стороны его не получить, так что... лучше спи. Я желаю тебе, чтобы, когда проснёшься, ты забыл все те глупости, что натворил, и снова жил полной жизнью, - Рангику всё-таки не удержалась и взъерошила его волосы. – С днём рожденья тебя, Ичиго.

Именинник отреагировал на поздравление сонным бормотанием, когда Мацумото поднялась на ноги и на цыпочках направилась к двери. Брошенный мельком взгляд на полку, где стоя будильник, заставил джубантай фукутайчо охнуть и, выскочив из комнаты, припустить к кабинету командира на пределе шунпо. Надо же, и сегодня опоздала! А ведь Рангику так хотела хотя бы сегодня прийти вовремя и не заслужить нагоняя от капитана!

- Слушай, Мацумото, - с плохо сдерживаемым раздражением заговорил Хицугая, когда Рангику в десятый раз за сегодня отпросилась домой «на пять минуточек, тайчо!». – Я всё понимаю, но через два дня мы должны сдать вот эту документацию, - он махнул кисточкой в сторону четырёх внушительных стопок бумаг, - а если я буду работать один, мы ничего не успеем! – миниатюрный капитан, вспылив, стукнул кулаком по столу. – Что у тебя там случилось, в конце концов?!

- Э... – девушка задержалась в дверях, приложив палец к губе, чтобы придумать новую отговорку, - у меня котёнок один дома?

- Мацумото! – рявкнул Тооширо, но его подчинённая уже исчезла.

Так забавно было видеть, что Хицугая-тайчо по-настоящему сердился! Так непривычно... Ещё бы, Рангику уже десять раз убегала к себе под самыми разными предлогами! Хорошенько постаралась его разозлить! Но она, и правда, беспокоилась за того глупенького рыжего парня, что до сих пор дрых в её комнате, потому и ходила проведать его. Когда уже Ичиго, наконец, проснётся? Его все обыскались! Рукия забегала три раза, даже Укитаке-тайчо и Куросаки-сама заходили в офис отряда в поисках временного шинигами, и все с ног сбивались, разыскивая виновника торжества. Удивительно, что Хицугая-тайчо ничего не заподозрил...

- Нэ, Ичиго! – девушка залетела в комнату, широко отворив дверь, и тут же послышался страшный грохот. Инстинктивно отпрянув, она не сразу рискнула заглянуть за дверь и обнаружила там лежащий на полу гигантский тесак. Странно, Рангику оставила его возле футона, когда укладывала риоку спать... – О...

Куросаки, сонно моргая, тёр руками мокрые волосы и недоумённо разглядывал окружающую его обстановку – пытался, видно, отгадать, где он находился. Судя по тому, что временный шинигами был только в одних хакама, и по его голым плечам стекала вода, Ичиго уже успел разыскать в казармах ванную и освежиться там. Вид у него был достаточно бодрый для человека с похмельем... Увидев вошедшую Мацумото, рыжий вытаращился на неё так, словно увидел живого Айзена, не иначе.

- М-мацумото-сан? – осторожно уточнил Ичиго, не зная, куда девать взгляд.

- Наконец-то, проснулся! – обрадованно воскликнула Рангику, переступая через его упавшее оружие. – А я уже подумала, что придётся тебя будить. Здоров же ты дрыхнуть, Ичиго! – похлопала она мальчишку по плечу, и тот содрогнулся.

- Мацумото-сан, тише, - умоляя, протянул Куросаки, хватаясь за голову. Ого, как у него голова-то болит! Сочувственно улыбнувшись, лейтенант скрылась за дверью и через пару минут вернулась с кувшином холодной воды. – Спасибо...Что я здесь делаю? У... у вас, в смысле, - прохрипел Ичиго, осушив одним глотком едва ли не половину ёмкости.

- А? Ты разве ничего не помнишь? – «удивилась» та, и риока отрицательно качнул головой, морщась. Забыл и слава Ками! Уж Рангику-то точно знала, как обойти неудобную тему и ничего не рассказать! – Ну, конечно, так пить! – мальчишка заметно покраснел. – Что, опять с парнями из одиннадцатого «на слабо» спорили?

- Я не...

- Ладно, можешь не оправдываться, - усмехнулась девушка. – С кем не бывает? Только в следующий раз не напивайся уж так-то сильно! Даже Зараки-тайчо столько за раз не принимает, в этом-то ты его точно переплюнул, - Куросаки снова изменился в лице – теперь уже побледнел при одном упоминании имени капитана одиннадцатого отряда. – Не бойся, я никому ничего не расскажу. А не то же Зараки-тайчо вызовет тебя на «соревнование»... Нэ, Ичиго, хватит уже сидеть! – спохватилась Рангику, глянув на часы. – Тебя друзья ищут! Праздник через пару часов начнётся!

- Праздник... – тихо пробормотал временный шинигами, утерев кулаком нос. На взгляд Рангику, Куросаки для человека с похмельем выглядел неплохо, но соображал уж очень туго. Да, наверное, дрянное саке виновато, но для рыжего это послужит уроком, если его в детстве родители не научили, что нельзя тянуть в рот всякую гадость. – Праздник?! – воскликнул испуганный именинник, выронив кувшин, Мацумото едва успела поймать его в полёте. – Ксо! Что же... Что мне делать? Я же не могу показаться им т-так!

Лейтенант едва слышно фыркнула. Ну вот, сообразил, наконец, что натворил! Но на лице Ичиго появилось выражение настоящей паники, и девушка, снова пожалев мальчишку, сунула в руки совершенно растерявшемуся риоке его косоде.

- Одевайся уже, в конце концов! Не сидеть же тут в свой собственный день рожденья, - девушка даже соизволила деланно отвернуться, пока парень натягивал одежду, и попробовала поднять его зампакто, что, естественно, у Мацумото не получилось. – Вид у тебя мог быть и хуже, так что окунёшься ещё разок и будешь смотреться более-менее прилично.

- Да, но что я скажу отцу и друзьям? Где я был всё это время? – не унимался Куросаки.

- Тоже мне! Скажешь, что просто уснул на солнышке... в конце концов, сегодня твой день рожденья, - подмигнула ему Рангику, - ты имеешь право на шалости, разве нет?

- А... но... – рыжий мог бы ещё, наверное, несколько часов мяться, но фукутайчо всучила имениннику его оружие и вытолкала Ичиго из комнаты. Всё-таки им обоим пора бежать, друзья этого глупыша волнуются, и Хицугая-тайчо бесится, что его офицер пропадает неизвестно где вместо того, чтобы быть на службе. – Спасибо вам, Мацумото-сан! – вдруг выдохнул Куросаки и замер в низком поклоне, когда девушка, закрыв дверь, обернулась к нему. – Спасибо и простите, что доставил вам неудобства!

Да уж, неудобств Ичиго ей доставил немерено... заставил отбросить маску и снова полной меркой ощутить все чувства, что даны человеку.

- Ой, да перестань! – улыбаясь, махнула рукой девушка. – Лучше разыщи своего отца, он за тебя очень переживал! – мгновенно изменившись в лице, временный шинигами закинул за спину зампакто и, ещё раз напоследок бросив извинения, помчался по крышам в сторону тринадцатого отряда. – И не пей никогда больше, - прошептала Рангику вслед этому бесшабашному мальчишке.

Надо будет потом убрать весь сотворённый им беспорядок... и придумать для капитана ещё одну отмазку, а то ведь про котёнка-то он точно не поверил.

И всё-таки, Мацумото была уверена: хорошо, что Ичиго всё забыл. Он не будет терзаться угрызениями совести и корить сам себя за эти глупости, не будет бояться совершить ошибку... Ему не придётся, как его друзьям из Сообщества душ, надевать маску притворства, а Рангику – жалеть о данном обещании. Его ведь придётся исполнять, раз оно странным образом вдруг залечило рану на её сердце... Всё равно у неё нет ничего другого, для чего можно было бы притворяться.

- Мацумото! – видный из казарм офис сотрясся от вопля, разнёсшегося над всей территорией десятого отряда. Рангику ойкнула и не хуже Куросаки метнулась по крышам на работу.

Спустя много лет.

- Укитаке-сама, я не понимаю! – бывший капитан тринадцатого отряда шёл так быстро, что джубантай фукутайчо приходилось бежать за ним. – Почему я? Почему не Рукия, они же лучшие друзья!

- Ну, капитану всё-таки виднее, - снисходительно улыбнулся экс-тайчо, когда Мацумото, наконец, поравнялась с ним. – Но я думаю, что у него имелись свои причины, раз он потребовал у Хицугаи-тайчо его лейтенанта, а не офицера Кучики или кого-то ещё.

Рангику уже не знала, что и думать. Ещё вчера, когда ей сказали, что пришло прошение от нового капитана тринадцатого отряда перевести Мацумото к нему лейтенантом, она не поверила, сочла всё глупой шуткой. Может, Куросаки решил так её разыграть за то, что фукутайчо постоянно над ним подшучивала, признаваясь в бесконечной любви? Мацумото была в этом почти уверена, но сегодня утром в офис десятого лично пожаловал Укитаке, чтобы обговорить с бывшим коллегой решение своего преемника!

- Но я не...

- Ты можешь спросить у него сама, Мацумото-фукутайчо, - сказал ей бывший капитан, отворяя дверь, и Рангику замерла на пороге, столкнувшись взглядом с тем рыжим мужчиной, которого, давным-давно, она укрывала у себя.

Он, конечно, забыл о произошедшем и потому не вспоминал, а Рангику не настаивала, понимая, что так обоим было лучше. Просто продолжала притворяться по привычке, следуя данному обещанию, хотя никто и не собирался это проверять. Так... нужно было. Без этого нельзя, ведь тогда, много-много лет назад, Ичиго заставил её почувствовать себя живой! Нечестно было бы обмануть его...

- Куросаки-тайчо, - Мацумото поставила руки на пояс, чтобы казаться ещё грозней, но вряд ли это получилось – её, возможно, новый капитан нависал над ней, глядя такими серьёзными карими глазами. Настоящий командир фукутайчо (который сильно рисковал лишиться этого своего знания) только мельком взглянул на позу своей подчинённой и снова углубился в бумаги. – Объясните, пожалуйста, почему вы так хотите видеть меня своим лейтенантом? – потребовала Рангику

Сколько лет прошло, Мацумото сама потихоньку начала забывать, что однажды приютила этого запутавшегося парня. Наверное, тогда она, ни много, ни мало, спасла Куросаки жизнь... ну а если бы он попал к плохим собутыльникам? Если бы Ичиго побили или пырнули ножом? И, наверно, тогда она спасла жизнь и себе... что бы Рангику делала дальше, не имея цели жить дальше? Продолжала гнобить себя на лейтенантских попойках? Подставилась под удар Пустого? К этому же всё и шло!

- Почему? – женщина вздрогнула от того, какие глубокие и проникновенные нотки были в обычно грубом голосе Куросаки. Смутно знакомые, но... нет, она не могла вспомнить почему. – Однажды один очень хороший человек сказал мне, что если шинигами много времени проведёт в гигае в мире живых, он станет обычной душой, - Рангику тихо ахнула, закрыв рот рукой, и сделала шажок назад под пристальным взором капитана. Как же... неужели... – И ещё кое-что она сказала. Похоже, - Ичиго знакомым жестом взъерошил волосы, вздохнул и снова посмотрел на стоявшую перед ним женщину – как-то робко и с надеждой, - похоже, что со мной произошло как раз то, что она говорила.

Испустив дрожащий вздох, Мацумото прикрыла глаза. Ей снится? Наверное... Он не забыл... тоже притворялся? И в итоге они оба попались.

Тооширо поглядел из-за кипы бумаг на стоявших друг напротив друга двух шинигами и подтянул к себе ближе прошение от нового джусанбантай тайчо. Он с самого первого появления Куросаки в своём кабинете понял, что пора искать нового лейтенанта... Ичиго не намеревался отступать ни при каком раскладе.

- Ну что, подписывать? – поинтересовался Хицугая. Парень краем глаза увидел, что капитан тринадцатого взял его фукутайчо за руку, а смущённая Рангику его не оттолкнула, и, покраснев, снова опустил свой взор на документ.

- Подписывай, подписывай, - благодушно сказал Укитаке, улыбаясь чему-то своему. – Оно, это решение, давно уже было принято.

---

Швы

[Murury]

Название: Швы
Фандом: Блич
Автор: Murury
Бета: Taya-chan
Пейринг: Маюри/Урюу, скорее - мозгодробительный)
Рейтинг: PG
Жанр: ангст, психодел
Саммари: А что, если твоя жизнь зависит от человека, которого ненавидишь?
Предупреждения: возможный ООС, болеющий обоснуй.
Дисклеймер: не мое, все Кубо
От автора: написанно на заказ -Joe-, которой и посвящается Хотя боюсь разочаровать, ибо там, кажется, вовсе не то что ты хотела...






Это даже смешно, в какой-то мере…
Было бы...
Наверное…
Что будет, если запереть в замкнутом пространстве двоих, один из которых люто ненавидит другого, а второй испытывает разве что почти исчерпавший себя интерес? А если пространство - большое, и наполнено кучей голодных и злобных полуразумных тварей? Кто знает.
Быть может, еще одна интересная игра?
Хотя, это тоже - кому как.
Они оба - и Урюу, и Маюри - вполне осознают, что поодиночке им не выбраться. Это досадно. Просто ужасно досадно.
Лес Меносов - не то место, где можно выжить одному.
И ведь что обидно-то?
То, что победа уже одержана, что враги побеждены - а их вдруг, так глупо забрасывает в ещё один маленький ад. Только здесь противников гораздо больше и сражаются они не за цели и за идеалы, а за то, чтобы хоть немного утолить голод - долгий, злобный, как и они сами.
Мерзость.
***
Скоро Урюу начинает казаться, что то, что было раньше - это все или приснилось или он придумал.
А что, разве нет? Да что Вы?
Ведь это продолжается так бесконечно долго - быстрый шаг, уклониться от атаки, ударить в ответ залпом стрел. Так нехитро, так опасно-остро в начале - и так изматывающе чуть позже...
Или не чуть.
Может, он здесь бродит уже годами?
***
Всего две ночевки и Маюри приходится стереть грим. Он, оказывается, смуглый. И чем-то похож на Йоруичи-сан - желтоглазый, плавно двигается, часто улыбается.
Только вот, вечно щупающие пустоту кисти, похожие на жутковатых огромных пауков, и вечно разъезжающиеся в стороны зрачки сильно портят впечатление.
А улыбка у него слишком ненормальна, чтобы вызывать симпатию.
Он весь какой-то неправильный, жутковатый.
Может, конечно, красивый, в какой-то мере, но Урюу интересует не это.
У Урюу очень хорошая память. А потому ему интересно, как это так человек, вот так запросто кинувший ему в руки фотографию деда, может так спокойно и естественно прикрывать теперь спину. Ясно конечно, что это не от природной доброты и хорошего отношения. Но все-таки...
Конечно же, Урюу ему слегка благодарен. Нет, не за то, что Маюри так удачно прикончил незаметно подобравшуюся из-за спины тварь, и даже не за то, что удержал за шиворот, едва не удушив, когда квинси чуть не свалился в расщелину. Он благодарен ему за молчание.
Потому что, если бы Маюри начал говорить в своем обычном тоне «я-вам-тут-всем-делаю-одолжение-идиоты», Урюу давно бы уже убил или его, или себя. Тогда обоим, в любом случае, уже был бы конец. Но за три ночевки, оба едва перемолвились словом. И то, ничего более содержательного чем "Сзади!" или "Туда" или "Я спать" не прозвучало.
В какой-то мере он начинает понимать Ичиго. Это тяжеловато, когда единственным, что тебя спасает, становится то, что ты ненавидишь. Хотя, кто знает, что за существо этот его Пустой? Может, Ичиго его и не ненавидит совсем. С другой стороны, это совершенно не его дело. Урюу вообще с детства привык не совать нос в чужую жизнь.
Маюри сразу же, как они здесь оказались, стащил хаори и... Ну, вообщем, как-то незаметно от него избавился.
"Мешает", - пояснил, а тогда еще бледные пальцы с синими ногтями в очередной раз хищно загребли воздух.
"Это отвратительно", - думает Урюу, а Маюри только показывает ровный ряд белых зубов.
***
Здесь, в Лесу, оказывается, очень холодно. И темно. И... и вообще это место похоже на ледяной подвал с монстрами, прямо как, - Урюу усмехается, - в страшной сказке.
А ведь эту сказку тоже когда-то рассказывал дед.
Не-на-ви-дит. Урюу только увидев его, узнал, что значит это слово.
Но, тем не менее, стрелы исправно прошивают уродливую гадину, внезапно возникшую у капитана из-за спины. Тот не шевелится, почему-то держа руку за спиной. И... улыбается. Что за?..
А потом, Маюри делает шаг в сторону, демонстративно стряхивая на глазах рассыпающегося пеплом Пустого с лезвия Ашисоги Джизо.
У Урюу даже вопроса не возникает, что убило тварь.
Маюри фыркает, бросая короткое "Идиот". Разворачивается спиной и идет дальше.
И к черту гордость квинси, Урюу убил бы его. Отомстил бы за всех сразу. Этим гордость можно очистить даже от удара в спину. Просто закончить все, и будь, что будет - пусть даже он один здесь не выживет.
Пусть.
А Маюри оборачивается, приподнимая бровь, и Урюу понимает, что запросто может так поступить.
Рука не дрогнет.
Вот только уже не будет тогда Ишиды Урюу, а будет некто, выстреливший в спину.
Лук исчезает, и квинси снова идет вслед за человеком, которого и в мыслях человеком-то ни разу не назвал.

***
А потом его ранят.
Чье-то щупальце, с торчащими шипами и сочащееся не то сукровицей, не то белым бульоном.
В конце концов, это должно было случиться.
И, конечно же, не с черт-его-знает-сколько-летним Маюри.
Предплечье теперь глубоко вспорото. Кровь очень медленно, как-то задумчиво, падает в пыль.
Сразу становясь зеленого цвета и расцветая ярко-оранжевыми, будто язычки пламени, маленькими цветками. Это так легко, так радостно, что Урюу наверняка бы закружился волчком от восторга. Но миру вокруг, наверное, тоже становится весело - и он начинает кружиться вместо него, качать на смуглых, почему-то с синими ногтями, руках. Почему это у мира синие ногти?
Какая нелепица.

***

А очнулся он от боли.
Сильной, жгучей, будто бы куда-то - а точнее, к предплечью, - приложили раскаленную железку. И возят ею вдоль раны - туда-сюда. А потом еще раз.
И ещё.
Надо как-то отодвинуться от... Этого.
Урюу начинает, медленно, как во сне возиться, но тут же замирает, услышав над головой знакомый, просто до омерзения знакомый, голос.
- Ага, очнулся, квинси, - потом его вздергивают за шкирку вверх - так, что в глазах двоится и мутит. - Рот открой, идиот.
Урюу, будто в полусне, послушно разжимает - он, оказывается, сжал их, - зубы. В рот тыкается край... чего-то, и в рот льется... О, такой дряни Урюу, кажется, в жизни не пробовал. Он пытается отшатнуться, оттолкнуть Это, но ничего не выходит.
Кто-то грубо дергает за волосы на затылке, запрокидывая его голову, пытаясь заставить выпить мерзкую жижу.
Это похоже на пытку.
Да, Урюу слышал о таком - когда в человека силком заливают какую-нибудь дрянь, до тех пор, пока чего-нибудь внутри не лопается.
Но это заканчивается гораздо быстрее и его оставляют в покое. Даже почти-бережно укладывают спиной на... Урюу не в курсе, что это - но оно, по крайней мере, лучше, чем голые камни.
А потом чувствует на своих губах чужие: тонкие, сухие, обветренные. Где-то в голове мелькает дурацкая, паническая мысль (А! Спасите-помогите! Это же мой первый поцелуй!), но сознание слишком затуманенно, чтобы принять её адекватно.
В общем, это было приятно и легко ровно до того момента, как вместе с чужим языком в рот ворвалось это... "Лекарство", да?
Да что же за…
Последнее, что он запомнил перед тем как провалиться в сон: прищуренные желтые глаза, и какое-то... слишком непривычно-сосредоточенное лицо.
***
Было больно. Очень, очень больно - и опять Маюри - теперь квинси помнил, что этот смуглый синеволосый человек – Маюри, отпаивал его каким-то раствором.
Он на этот раз не сопротивлялся, пусть давясь и морщась, но выпил все до капли. И снова заснул, с удивлением отметив в себе нечто подозрительно похожее на благодарность.
Забавно же.
***
На третий раз Урюу уже смог нормально сесть, привалившись к стене.
Оказалось, что Маюри ухитрился дотащить его до какой-то пещеры, которых здесь было... Не мало. А то, на чем он лежит - капитанское хаори.
Ого. Щедрость какая.
- Эй, мальчишка, - Урюу резко поворачивает голову, Маюри стоит у входа, спиной к нему.
- Что?.. - квинси ловит себя на том, что голос стал похож на карканье: отрывистый и хриплый.
- Ты с перевязкой, - он кивает на его руку, обернувшись, - долго не протянешь, сдохнешь либо от кровопотери, либо без руки куковать будешь. Тот Пустой был очень... Забавным, кровь у тебя не запечется. Но можно, - он смотрит вверх, усмехаясь. Потом резко переводит взгляд на него. - Зашить.
Урюу давится воздухом.
- С ума сошел?! - он широко раскрывает глаза, глядя на усмехающегося Маюри.
Подскакивает на месте, тут же скривившись от накатившей боли.
Маюри скучающе разглядывает ногти на правой руке.
- Хочешь умереть, мальчишка?
Повисает тишина.
Конечно, Урюу не хочет умирать.
Но! Одновременно и страшно, и странно доверять... Доверяться ему. Он же его ненавидит?
Маюри фыркает, скосив один глаз на него. И как так получается? Будто оба глаза по отдельности.
- Или, может быть, стать последним бывшим, - он издевательски усмехается, - квинси?
Урюу тут же хмурится, сверлит взглядом, почти озлобленным.
Вот же.
А ведь прав, прав - пусть урод, пусть ублюдок... Но какой из него квинси - без руки-то? А боль...
Боль - стерпит.
Маюри стаскивает косоде, полностью поворачивается к нему - кровью видно не хочет пачкать. Хотя что там уже пачкать-то? И так уже все в пыли и...
О, ками.
Кожа у него смуглая, будто покрытая загаром, причем многодневным - хотя Урюу даже не пытается предполагать, сколько же лет ее не касалось солнце. "Ультрафиолетовое излучение" - так Маюри, наверняка, предпочитает. Ученый же. Но это все...
У Маюри все тело покрыто шрамами. Испещеренно. Как какой-то дикий узор - шея, плечи, руки - на животе почему-то особенно много. На смуглой коже они кажутся светлыми полосками, будто прожилки на каком-нибудь камне. Или как росчерки швейного карандаша на ткани. Наверное, Маюри и сам не помнит, какие из них получил в сражениях, а какие - сам нанес себе в ходе бесконечных экспериментов.
Все они – шрамы, пересечены тонкими черточками. Тоже белыми, будто стрелки на все той же ткани.
Это же швы.
Много. Много швов.
Маюри вообще похож на латанную-перелатанную куклу.
Жутко.
- Так что, квинси? Тебе еще... Страшно? - последнее произнесено до того издевательски, что могло бы сойти и за смертельное оскорбление.
Урюу вспыхивает, будто бенгальский огонь под Новый Год.
- Я не боюсь! - право же, мальчишка, такой ещё мальчишка...
- Тогда плечо подставляй, идиот, - у всех свои предпочтения. Кто-то вот говорит "молодой человек", а Маюри - "идиот". Разницы он особой не видит - из первого ведь следует второе, не так ли?
Маюри считает, что так - и никак иначе.
В чем-то он конечно прав.
Двигается он, вроде как и не торопясь, и на показ - но почему-то Урюу не успевает уследить, откуда в его пальцах появились катушка толстых хирургических синих ниток, какой-то - вроде бы пустой - бутылек и странная, загнутая игла.
Квинси поворачивается боком, только сейчас замечая, что Маюри оторвал рукав от его формы. И, - замечает он, - кажется, еще и на полоски его разодрал, перевязав рану. С одной стороны - поднимается злость за испорченную одежду, с другой - хорошо хоть перевязал.
А Маюри садится рядом на колени, дергает руку за запястье вверх, начинает быстро разматывать "бинты". Потом, развинчивает крышку на той самой, пустой бутылочке.
Оказывается - не пустая.
Урюу почти с воем отшатывается - да это же чистый спирт. Но Маюри крепко удерживает на месте, не давая выдернуть руку, доливает почти до конца.
Спирт, перемешиваясь с снова начавшей сочиться кровью, падает на хаори, оставляя красные пятна.
Урюу сжимает зубы, а Маюри улыбается.
- Дезинфекция, - поясняет.
- Садист, - а до этого Урюу и не в курсе был, что может так говорить - не говорить, шипеть - как разозленная змея.
- Пфф. Ты разочаровываешь меня все больше и больше. Так мечтаешь получить заражение крови? - это он говорит, уже отпустив его, доливая остаток на иглу.
Потом - разматывает нитку, откусывает. Урюу снова поражается, до чего белые и острые даже на вид у него зубы. Вставляет нитку в иголку, протягивает, завязывает кончик.
- Терпи, квинси. Я не врач, я ученый. Так что будет, - он фыркает, - очень больно.
- Делай давай. - сквозь зубы шипит Урюу, снова подставляя раненное предплечье.
- Зубами зажми что-нибудь... Ты, конечно, уж слишком много болтаешь на мой взгляд, но если ты себе язык откусишь, окажется, что я зря с тобой возился. Не люблю делать напрасную работу, знаешь ли.
Если бы не воспитание, квинси обязательно его послал бы.
Но...
Откусить себе язык он уж точно не хочет - потому зажимает в зубах ткань второго, неразодранного рукава.
- И не дергайся.
А потом начинается.
А когда-то Урюу думал, что у него… Ну, если не железная, то по крайней мере, крепкая выдержка.
Оказывается, ее хватает только на то, чтобы не орать в голос, выпустив рукав изо рта. Но все равно – почти каждый раз, как игла втыкается в кожу, из горла вырывается сдавленный стон.
Это невыносимо.
Какой-то болезненный алгоритм.
Раз – нажатие. Два - игла проходит сквозь кожу – аккуратно и медленно, ме-е-едленно. Три - за ней тянется нитка, вроде гладкая – но будто царапающая изнутри.
Тянется и тянется, и каждые несколько секунд до нового стежка растягивается в маленькую болезненную бесконечность.
Если об этом думать, если считать про себя – становится как-то… Попроще. Тогда сосредотачиваешься не на боли, а на счете.
Раз, два, три-и…
Раз, два, тр-ри-и…
Да черт же, пусть это кончится.
Пусть.
Это.
Кончится.
Ну пожалуйста.
По-жа-луй-ста.
И, конечно же, он дергается, еще как дергается. Если в начале получается хоть как-то держаться, то под конец на каждое «раз» он вздрагивает всем телом, чисто инстинктивно уже пытаясь уйти от боли.
Маюри что-то злобно шипит сквозь зубы.
Потом хватает свободной рукой за локоть, наверное, до синяков. Урюу почти не чувствует – но, кажется, становится не так больно.
А потом все вдруг заканчивается – целую минуту квинси ждет продолжения – но его не следует. Выпускает изо рта рукав, оборачивается.
Маюри… Улыбается.
- Лицо попроще сделай, квинси.
Нет, определенно, он его когда-нибудь убьет.

***
Потом выясняется, что с момента ранения прошло примерно девять часов. А с момента появления здесь – четверо суток и четыре часа. И еще двадцать восемь, нет - двадцать девять минут.
Маюри, оказывается, считал.
Считает.
"Внутренние часы" - снова поясняет.
И Урюу не уверен, говорит он о ощущении времени, или же у него и правда где-то внутри беззвучно тикает какой-то сложный механизм.
С ума сойти.
***
Нет, ну конечно же, они выбираются потом.
Да и как могло быть иначе?
Маюри - не тот человек, который позволит себе так просто умереть - и это даже не от особого желания жить.
Просто, пока есть хоть один незаконченный проект, мало-мальски темное пятно в знаниях, возможность что-либо усовершенствовать - будьте уверенны, Куротсучи Маюри останется жив. Даже если вы будете очень стараться сжить его со свету - ничего у вас не выйдет.
Надейтесь только не стать объектом его интереса.
***
Потом уже, по здравом размышлении, до Урюу доходит одна простая мысль - а ведь Маюри наверняка выжил бы и один, не особо напрягаясь при этом.
И не тот он человек, чтоб потом перед кем-то за него отчитываться.
И не то, что бы...
Хотя, наверняка - он просто все еще надеется заполучить такой чудный образец к себе в лабораторию.
***
Перед тем как отозвать обратно в Сейрейтей - старшему составу позволяется сутки-двое пробыть в Генсее.
Урюу это время тратил с пользой - отсыпался.
Все-таки несколько суток дерганного, на час-два непериодического сна - не так-то просто.
Но просто, нет, конечно не из-за знакомой реацу, он захотел прогуляться именно в Том парке.
И вовсе ничего, что гулять он отправился в три часа ночи, правда?
- Я когда-то безумное сердце положил, не просясь, в твои руки... - поет радио чьим-то глубоким, красивым голосом. Вот - даже радио еще работает - наверняка, для таких вот "поздних гуляльщиков".
Маюри смотрит, как обычно, с легкой насмешкой. Хотя, это не все, наверное. Теперь там есть и ещё что-то - испытывающее, странное, тоскливое почти. А пальцы почему-то замерли, и от этого весь Маюри кажется каким-то... Другим.
Урюу стоит прямо, держит осанку. Свет фонаря отсвечивает от стекол его очков - так, что глаз не видно. Но губы у него сжаты почти в полоску - гордость?
А потом он снимает очки, и протирая их, смотрит - слегка расфокусировано. Без очков он кажется не то удивленным, не то обиженным, не то... Да кто его разберет?
- Счастливо оставаться, квинси. Смотри не умри до того, как окажешься в моей лаборатории, - Маюри привычно широко улыбается, но в глазах нет обычного ехидного блеска.
- Я... Постараюсь, - и снова надевает очки, делающие лицо строгим и взрослым. И голос у него спокойный и вежливый, но обычной ненависти в нем определенно нет.
Это потому, что он сонный, определенно.
- Уж будь любезен, - фыркает Маюри, почти презрительно.
И в его голосе, конечно же, не промелькнуло и тени...
А потом он уходит, не оборачиваясь.
Шрам на предплечье начинает ныть.
В конце концов, скоро шов надо будет снимать.

---

"Храм". БьякуРен. Экшн.

[Эрика РОВ]

* Название: Храм закатного солнца.
* Авторы: Виктория *РОВ*, Akula1535
* Бета: Akula1535
* Фэндом: Bleach.
* Дисклаймер: Куботайтово пусть хозяин забирает, нам – наше.
* Жанр: Экшн, романтика, яой.
* Персонажи: Командование Готей-13, офицеры шестого отряда.
* Пейринги: Бьякуя/Ренджи.
* Статус: Закончен.
* Рейтинг: PG-13.
* Саммари: Между жизнью и смертью расстояние, равное длине клинка. Клинка, не способного явить свою силу.
* Предупреждения: Некоторый ООС персонажей.
* От Райнен: Идею предложила моя уважаемая соавтор, за что я ей бесконечно благодарна. Сию историю можно был бы отнести к циклу «Чужие Боги», но, но… Мечтать не вредно)))
* От Акулы: Написать весь фанф самой у меня бы не дошли руки,так что я безумно благодарна Виктории.

Читать дальше!

Часть первая.

Главнокомандующий тяжело опустился в своё кресло, обвёл капитанов гнетущим взглядом из-под кустистых бровей. Сасакибе, привычно стоявший чуть позади, тревожно хмурился.
- Сегодняшнее утро трудно назвать добрым, – неохотно произнёс Со-тайчо. – Три дня назад пришёл сигнал от отряда разведки: в скалах немного севернее бывшего места дислокации Мурамасы найден древний храм. По-настоящему древний – в наших архивах нет ни одного упоминания обнаруженного строения. Засланный мною два дня назад отряд не вернулся. Вестей от них тоже нет, поэтому за ними должен отправиться кто-то другой.
Ямамото замолчал, ожидая ответа. Капитаны зашуршали одеждами. Кто-то украдкой переглянулся. Маюри презрительно оскалился. Зараки, будто и не при делах, посмотрел в сторону – на его лице огромнейшими буквами было написано желание побыстрее свалить.
- Желающих нет? – недовольно сжал морщинистый рот Генрюсай. – Куротсучи?
- У меня нет времени. Поступили новые образцы реяцу для изучения. И мышечной ткани. И…
- Зараки? – перебил пуще прежнего осклабившегося капитана тринадцатого отряда Главнокомандующий. Кенпачи не отреагировал, изучая взглядом дверь, будто прикидывая, хватит ли одного пинка, чтобы выбить её, или же придётся пнуть дважды…
- Кьераку? – Ямамото вперил немигающий взгляд в капитана восьмого отряда. Тот, поправив шляпу, медленно произнес:
- А мы с моей Нанао только за отчеты сегодня собирались сесть…
- Кучики Бьякуя, вы и десяток ваших воинов отправляетесь через три часа, – тон Со-тайчо ясно дал понять, что он нашёл-таки козла отпущения и возражений не потерпит.
- Есть, – безучастно отозвался капитан шестого отряда.


* * *

- Лейтенант, нам поручено ответственное задание – исследовать обнаруженный храм и найти предыдущий отряд, отправленный Со-тайчо.
Абарай недоумённо свёл брови.
- Ты и девять офицеров должны быть готовы через пятнадцать минут, – равнодушным тоном выдал тем временем капитан.
- Так точно, Кучики-тайчо! – отрапортовал лейтенант.
…Храм? Какой храм? Шинигами – боги Смерти, откуда взяться левому храму?


* * *

Храм. Хмм… Довольно громкое название для этой вырубленной из скалы конструкции. Входом служила небольшая (на общем фоне) арка. Выбеленные неизвестным составом стены обшарпались, да и сама арка местами потрескалась и обвалилась. Неприглядное зрелище.
- Заходим парами, мы – первые, – почему-то негромко произнёс капитан, с болезненным интересом всматриваясь в неизвестные им письмена над входом. – Передвигайтесь осторожно: здание старое, данные разведки отсутствуют, работаем вслепую. Ренджи?
- Готов, Кучики-тайчо, – напряжённо произнёс Абарай. Этот «храм» ему определённо не нравился. Руконгайский нос чует кулак за сотню метров до удара. А тут…
- Вперёд.

Безмолвие полумрака просторного зала нарушалось лишь звуком ударявшихся о камень капель воды. Кучики и Абарай медленно передвигались у противоположных стен, держа руки на рукоятях занпакто. Стены светились… точнее, светилась плесень, которая на них присутствовала в огромных количествах. Каменный матово-серый пол избороздили глубокие трещины. Потолок, исписанный всё теми же странными знаками, что над аркой, местами обвалился.
Неестественная тишина давила на уши. Ренджи даже дышать пытался через раз, опасаясь пропустить что-нибудь важное. За ним, на расстоянии пары метров, передвигался пятый офицер, Хиратари Шино. Чуть поскрипывали мелкие камни под офицерскими сандалиями.
…Откуда взялся первый паук, лейтенант заметить не успел. Позднее капитан расскажет ему, что двухметровое белое чудовище с мохнатыми лапами выбралось из дыры в потолке. Позднее капитан многое расскажет ему… Но сейчас Абарай рефлекторно шарахнулся в сторону от образины, выхватил занпакто и заученным движением взмахнул мечом в попытке вызвать шикай…
Попытка провалилась. Клинок Ренджи скользнул по огромным жвалам насекомого-переростка. Лейтенанта отбросило к капитану. На пол перед офицерами шестого отряда ссыпалось ещё порядка десяти снежно-белых тварей.
Абарай ругнулся, приземлившись в шаге от выхватившего меч Бьякуи.
- Шикай не действует! – прорычал лейтенант, принимая боевую стойку.
- Путь Разрушения №33: Сокацуй! – крикнул капитан, выбрасывая руку вперёд…
Вторую попытку задействовать реяцу в бою постигла та же участь, что и первую.
- Отступайте! – скомандовал Кучики офицерам. Подчинённые, образовав щетинистого ежа, слаженно двинулись к выходу.
Первый паук направился к командующему составу шестого отряда. Огромные лапы бесшумно ступали по развороченному полу, жвалы угрожающе щёлкали.
Ренджи кинулся в атаку первым и попытался подрезать длинную конечность. Почти достиг намеченной цели, но получил по коленям от твари поменьше, которая подскочила сбоку…
«Бля, не чувствую! Совсем! И слух не помогает!» – Абарай шустро прокатился под брюхом первого паука. Он едва не рухнул на него всем весом, подсечённый более ловким капитаном…
Грохот у входа привлёк внимание всех членистоногих образин – неизвестно откуда взявшаяся дверь захлопнулась прямо перед носом у тех… созданий, что гнались за отрядом офицеров.
Пауки на миг замерли. И вдруг – как по команде – разом сыпанули в разные стороны. Через пару мгновений исчезла последняя из тварей.
- Э?.. – Ренджи несколько раз глянул по сторонам. Бьякуя медленно опустил меч.
На несколько секунд вновь воцарилась абсолютная тишина.
- Капитан? – негромко позвал Абарай.
- Необходимо выбираться, – отозвался Кучики. Непробиваем – спокойно смотрит по сторонам, будто и нет никаких проблем. Неподражаем – таких больше нет, это точно.
Лейтенант быстро подбежал к двери и попинал каменные створки. Безрезультатно.
- Разве что тараном, – буркнул Ренджи, потирая затылок свободной от меча рукой.
Капитан на несколько мгновений замер. Чуть сдвинул тонкие брови.
- Воздух прохладный и свежий, значит, зал проветривается. Ищем переходы, – Бьякуя, так и не вложив меч в ножны, во второй раз двинулся в обход зала.
- Так точно! – Ренджи двинулся за ним.
…И в самом деле, без подмоги им здесь делать нечего. Особенно – без возможности использовать шикай и Кидо… вообще, реяцу. В противном случае, командование шестого отряда давно бы использовали Шунпо…
Переход нашёлся. В единственном экземпляре. Почти заваленный дверной проём, высотой в полтора человеческих роста вёл в узкий тёмный коридор.
Капитан и лейтенант переглянулись… Для выживания в данных условиях необходима слаженность в действиях и принятии решений. Смогут ли они?.. Должны.

Бьякуя вошёл первым. Ренджи, прикрывая спину Кучики, следом.
Полумрак и сладковатый аромат влаги. Полное отсутствие светящейся плесени. Почти ровный пол, выложенный выщербленной плиткой. Местами потрескавшиеся стены, украшенные шероховатой мозаикой… В высшей степени подозрительный коридор. Длинный, к тому же.
Пройдя по нему, офицеры вышли в небольшой зал, освещённый той самой едкой плесенью. Помещение оказалось куда меньше предыдущего, округлой формы, практически нетронутое временем и разрушениями. Ровный серый пол, покатые стены, невысокий потолок… с большим отверстием круглой формы по центру. Четко под ним, на полу, возвышался каменный постамент.
- Разбег и прыжок, отталкиваемся от стен. Вместе, – негромко обронил Кучики. Ренджи кивнул.
Двинулись к исходной позиции – на освещённый бледным солнцем участок зала под отверстием. Встали спиной к спине.
- Начали!
Абарай с силой разбежался. Прыгнул. Оттолкнулся от стены. Увидел летящего к отверстию Бьякую… вот уже пара метров до заветной цели…
Воздух, до сей секунды бивший в лицо, вдруг будто уплотнился. В следующее мгновение лейтенант почувствовал, что… летит вниз. Быстро. Быстрее, чем когда прыгнул. Его… засасывало!!!
Сердце скакнуло в пятки. Перед глазами мелькнули светящиеся стены. Затем его поглотила дыра, разверзшаяся в полу.
«Проклятье!» – ругнулся офицер про себя, ожидая отнюдь не мягкого приземления.
- Руку! – вдруг гаркнул кто-то над ухом. – Быстрее! Мечи в стену! Затормозим падение!
Ренджи резко развернулся к кричавшему капитану и ухватился за протянутую руку. Затем выхватил меч и вонзил в стену… Посыпались искры…
«Это бесполезно!» – Абарай стиснул челюсти.
…Однако падение замедлилось. Через пару метров шинигами и вовсе зависли над пропастью на вытянутых руках.
«Проклятье, чуть рука не оторвалась!»
С грохотом сомкнулась дыра над головой.
- Теперь только вниз, – констатировал капитан. Его голос чуть подрагивал от напряжения. – Около шести метров.
- Э?.. То есть…
- Один из кенсейканов упал.
Лейтенант посмотрел на Кучики пристальнее… и в самом деле – одна из фарфоровых заколок упала и теперь прядь на виске свободно колыхалась.
- Аккуратно вынимай занпакто из стены, – негромко скомандовал Бьякуя.
- Но… – Ренджи нахмурился.
- Я удержу, – терпеливо пояснил капитан. – До земли около шести метров, если мы спрыгнем…
- Понял, понял, – пробурчал Абарай. – Извините, что перебиваю, но я и правда понял. Вынимаю, повисаю, раскачиваюсь, втыкаю ниже.
- Начинай.

…Ренджи тяжело приземлился на каменный пол, резко вскочил и осмотрелся.
Бьякуя спрыгнул следом и также провел взглядом вокруг себя.
Опять коридор. Шире того, что вёл в зал с отверстием в потолке, но освещённый плесенью. Пол ровный, как и стены. По потолку – вязь каких-то знаков.
Абарай украдкой взглянул на капитана. Запачканное хаори, растрёпанные волосы, сбитый на бок гинпаку, ободранные ладони кровоточат…Но даже потрёпанный он красив…хотя выглядит несравнимо приземлённее…
- Логично предположить, что, раз мы в подземельях, выбираться должны наверх, – задумчиво произнес Кучики тем временем и, наклонившись, подобрал упавший кенсейкан и быстро пристроил на место. – Расстояние около тридцати метров.
«Глубоко…» – вздохнул лейтенант про себя.
- Ренджи, ты удачлив? – как ни в чём не бывало продолжал Бьякуя.
- Э-э, я?.. – смешался Ренджи. – Ну, да… к чему это вы?
- Направо или налево?
Абарай хлопнул ресницами.
- Направо, – ляпнул, не подумав.
- Идём, – спокойно кивнул капитан.

Коридор оказался не в пример длиннее первого. Несколько раз поворачивал, но никаких ответвлений офицерам не попалось.
Минут через двадцать упорного продвижения «направо» Бьякуя и Ренджи вышли в небольшую комнату, ярко освещённую вездесущей плесенью. (Прикасаться к ней капитан и лейтенант не решились). Из помещения вели целых четыре двери одинаково обшарпанного вида.
- Одна из них должна вести к Внутренней, – задумчиво обронил Кучики.
- Куда? – Абарай нахмурился.
- Внутренняя Зала. Она располагается в центре строения.
Ответ ясности не внёс. Лейтенант насторожился ещё больше.
- И… что в этом зале?
- Алтарь, – неохотно отозвался капитан, продолжая изучать двери взглядом, но не предпринимая попыток подойти.
Вдруг медленно шагнул к крайней правой.
- Капитан… – Ренджи подался вперёд.
- Прикрываешь спину, – обронил Кучики. Кончиком меча коснулся ручки каменной двери.
Абарай как раз повернулся спиной к капитану и выставил меч…
Грохот на мгновение оглушил. Слой пыли с пола из-за резкого порыва ветра полетел Ренджи прямо в лицо. Лейтенант слепо взмахнул мечом, рывком обернулся, рукавом наскоро протирая пострадавшие глаза…
Дверей не было. Ни одной. То есть, они, возможно, остались на месте… но их завалило.
- Капитан?! – сердце Ренджи, казалось, провалилось сквозь диафрагму.
- Я здесь, – ответил ему хриплый голос слева. Абарай оглянулся и узрел искомого капитана у дальней стены. Кучики отряхивался. Хаори окончательно изодралось, и Бьякуя его сбросил. Так он стал выглядеть более… хрупким.
…Ренджи моргнул. Ещё раз. Встряхнулся.
«Глаза, наверно, сильно припорошило. Вместе с мозгами. Кучики – хрупкий?!!»
- Ловушка, – спокойно произнёс капитан, затем аккуратно провел руками по причёске, собирая пыль. – Я толкнул дверь, арка рухнула. Нужно разобрать завал одной из центральных дверей – она должна вывести на лестницу к верхним галереям.
Лейтенант хмуро кивнул… его не оставляло ощущение грядущей неприятности. Даже беды.

Дверь откопали на удивление быстро. Видимо, завал был не так уж и велик.
Бьякуя ножнами толкнул ручку. Дверь со скрипом отворилась. Взглядам офицеров предстало очередное обширное помещение, освещённое вездесущей плесенью. Что подозрительно – пустое.
Капитан двинулся первым. Зашёл, держа занпакто перед собой, и настороженно огляделся. Кивнул. Абарай вошёл следом, напряжённо осматриваясь.
Негромкий шорох заставил офицеров замереть. Кучики вскинул голову и чуть прищурился.
- Они здесь, – успел сказать он за мгновение до нападения.
…На этот раз белых чудовищ было не так уж и много. Около десятка. Зато особи заметно крупнее и опаснее – с тошнотно-фиолетовыми рисунками на брюшке.
- Лестница! – повысил голос капитан. – Ищем лестницу.
…Они напали разом – штуки три. Ренджи встретил их серией блоков и перекатов.
«Лестница! Лестница!» – билось в воспалённом сознании.
Отлетев к стене, лейтенант заметил зияющий тьмой проход.
- Капитан! – крикнул Абараи, вскакивая. – Слева от вас!
Кучики бросил взгляд в указанном направлении. Кивнув, ушёл от удара очередного монстра и откатился к стене.
…Абарай отвлёкся напрасно. Всего на несколько мгновений, но и их хватило. Острое жвало пропороло штанину хакама и проткнуло голень. Паук мотнул головой, отбрасывая лейтенанта в центр зала.
В следующий миг Ренджи парализовала боль. На секунду поражённую жвалом спину выгнуло дугой. Абарай сдавлено захрипел. Усилием воле перевернулся, подставляя под удар меч.
В глазах потемнело от боли. В глубокую рану на спине впились острые камни. Левая рука начала неметь.
«Проклятье! – ругнулся лейтенант, разгоняя белую мошкару перед глазами. – Не сейчас, только не сейчас!»
Мошкара разогналась, но тьма не проходила. Только открыв глаза, Ренджи сообразил, что его прикрыл капитан.
- Жив? – отрывисто спросил Кучики, парируя удар паука. Абарай простонал нечто утвердительное. С трудом сел – спину до затылка прострелило болью. Встал – в глаз снова залетали мошки.
– Беги! Я прикрою.
Лейтенант, с трудом отгоняя слабость и сдерживая дрожь в руках, рванул к спасительному зеву прохода. Отбил две атаки чудовищ… и вбежал во тьму очередного коридора. Не думая останавливаться ни на секунду, помчался вперёд.
«Темно, мать вашу! Или это у меня в башке темно?..»
Не вписавшись в поворот, Абарай налетел на стену и рухнул. Капитан, бежавший следом, остановился и за шиворот вздёрнул подчинённого на ноги.
- Они не преследуют, но лучше отойти подальше. Повернись!
Ренджи, опираясь на стену, развернулся к Бьякуе спиной. Ощутил лёгкие прикосновения к неповреждённой коже… по спине пробежали мурашки. Впрочем, тут же отозвавшиеся болью.
- Ранение не смертельно, позвоночник не задет. Судя по глубине, повреждены только поверхностные мышцы и средний слой. Болит сильно?
- Терпимо, – процедил лейтенант.
- Сядь, – коротко приказал капитан. Ренджи осторожно опустился на колени. Услышал шуршание за спиной.
Затем капитан осторожно потянул с подчинённого одежду.
- Отпусти руки. Подними. Выдохни.
Абарай беспрекословно выполнил требования. Затем ощутил прикосновение прохладной ткани к коже.
Кучики замотал торс лейтенанта тряпкой. Длинной. Серой… точнее, она была серебристой.
«Что-о-о?!!»
У Ренджи глаза полезли на лоб. Он дёрнулся.
- Замри! – жёстко отрезал Бьякуя, затягивая повязку потуже.
- Но это же…
Стыд жаркой волной опалил лицо Абарая.
- Это семейная реликвия, – спокойно согласился капитан, завязывая узёл. – Не вздумай потерять. Кровь остановилась, но будь осторожен.
Краска залила уши Ренджи.
- Я… простите… подставился… – протолкнул сквозь сжавшиеся челюсти лейтенант.
- Помолчи. Сейчас главное – выбраться живыми.
Странное чувство посетило душу Ренджи.
«Раньше… вы бы позволили мне умереть, капитан…»
- Выдвигаемся.


* * *

Капитан двенадцатого отряда задумчивым взглядом изучал колбу с серебристо-синей жидкостью. Посмотрел на подопытного в подвешенной к потолку лаборатории клетке. С несколько злорадной ухмылкой произнёс:
- Если я введу этот состав в кровь… хм…
Голос скрежетал размеренно, будто забивал гвозди в гроб.
- Без дополнительного теста по реяцу…
Подопытный ощерил весь имеющийся набор острых клыков… в релизе их у Гриммджоу было предостаточно. Если бы не это долбанная клетка… грр…
- Интересно, аллергический шок вызовет летальный исход? – Маюри в экстазе закатил глаза. Кошак зарычал.
В приоткрытую дверь влетела адская бабочка и присела к сумасшедшему учёному на плечо.
- Сообщение от Первого? Ну-ка… О, офицеры? Без Кучики?.. Интересно… Пауки? Белые пауки? Неужто Aranea murata alba? О-хо-хо, они вымерли пятьсот лет назад, занимательно… Подмога? Приказ? Выполняем.
Бабочка улетела. Куротсучи нехорошо ощерился.
- Потерпи, киса, я скоро. В заброшенном храме на поселение устроились Каменные Пауки. Белые. Если есть особи королевской породы, наше времяпрепровождение обещает быть долгим и занимательным. Ты же хочешь знать, почему, да, киса? Яд Белых Пауков королевской линии вызывает паралич и галлюцинации.
Маюри зло расхохотался, донельзя довольный полученной информацией.
- Нему! Идиотка, поторапливайся, мы отправляемся к храму! За пауками! За белыми пауками с зелёными узорами! Не перепутай, Нему!


Часть вторая.

Ренджи бежал. Ренджи старался. Ренджи упорно поднимался по лестнице… но ступени всё никак не кончались. Впереди маячила спина капитана.
Без гинпаку он казался ещё моложе и беззащитнее. Будто… Абарай даже не знал, с кем сравнить.
«Неужто те пауки ядовитыми оказались? – открестился от неприятных мыслей лейтенант. – Глупости какие-то…»
Офицеры выбежали на небольшую площадку между этажами.
Кучики остановился и огляделся.
- Привал, – бросил он безучастно, вкладывая меч в ножны.
Ренджи добрался до площадки и рухнул на колени.
- Повернись, – приказал капитан. Абарай послушно упёрся носом в стену. По повязке на спине пробежали тонкие пальцы.
…Хотелось пить. Безумно. И немного – есть. А ещё лейтенант ощущал себя выпотрошенным. Будто тренировался на плацу сутки напролёт.
«Реяцу. Этот храм поглощает реяцу! – вдруг пришло вспышкой озарение. – Проклятье!»
- Две минуты на передышку. Кровь не идёт. Болит? – отрывисто произнёс Кучики. Ренджи тряхнул головой. – Можешь обернуться.
«Коридоры узкие. Пауки нападают только в больших залах. Это значит, что они все крупные? Или молодняк за людьми не бегает?..»
- Через два пролёта выйдем в галерею верхних залов, – обронил Бьякуя. Привалился спиной к стене напротив.
«Проклятье! – в который раз повторил Ренджи про себя. – Залы!»
- Идем.
Абарай с трудом встал. Левая рука онемела по самый локоть. Жажда становилась всё сильнее.
«Дери этих уродов меносы…»


* * *

- Камень вполне обычный для Сейрейтея, – сделал вывод Маюри, отряхивая руки от пыли. – С той лишь разницей, что опутан мелкой сетью заклинаний. Я не думаю, что это Кидо. Магия специфическая, похожа на действия Зависимых. Поглощает реяцу, блокирует практически все виды воздействия.
- Дело худо, – протянул Кьёраку. – Банкай?
- Бесполезен, – раздражённо отрубил Куротсучи. – Можно попытаться элементарно выломать ворота. Но для этого необходим занпакто не кидо-типа.
Капитан двенадцатого отряда скривился. Ничего, до своих паучков он всё равно доберётся.


* * *

Кучики и Абарай замерли перед входом в зал. Лестница наконец-то кончилась.
- Куда дальше, капитан? – хмуро спросил Ренджи.
- В зал. Ищем выход. Он должен быт, – Бьякуя был насторожен не меньше подчинённого. Стискивал тонкими пальцами рукоять меча. – Я иду первым. Ты – следом. Ты – ищешь выход, я – прикрываю.
Спокойная констатация факта. Но лейтенанту идея не нравилась.
Капитан двинулся вперед, и Ренджи был вынужден идти следом. Долг.

В зале пусто. Никакие чудовища не выпрыгивают и ничего нужного откусить не пытаются. Подозрительно.
У Ренджи заныла проткнутая нога.
«Надо было перетянуть», – запоздало сообразил лейтенант. Его взгляд, скользивший по стенам в поисках выхода, наткнулся на тёмный проход.
- Капитан, прямо! – воскликнул Абарай.
Офицеры стремительно преодолели оставшееся до проёма расстояние. Прошли по тёмному коридору. Не останавливаясь, выбирались в следующий зал.
«Тьфу, они все похожи, как близнецы!»
…Лейтенант, припадая на правую ногу, вбежал в коридор. Капитан за ним следом влетел. В прямом смысле слова. Ударился о стену и сполз. Вцепился в левое плечо. Рукав оказался разодран, по руке бежала кровь… Подозрительно быстро бежала.
- Паук, – процедил Бьякуя сквозь зубы, когда Ренджи опрометью кинулся к нему. – Один. Белый с зелёным крестом. Мышцы пробил. Это незначительно.
Кучики попытался встать. Абарай рывком посадил его на место.
- Незначительно?! Да у вас кровь… – лейтенант запнулся, – посинела…
Ренджи дорвал рукав формы. Перетянул под местом поражения.
«Проклятье… потерял бдительность, его и ранили… я же должен его защищать… никчёмный я лейтенант… »
Абарай сжал челюсти до зубовного скрипа.
«Менос! Я дебил! Нога ж занемела! А если яд?!! Кретин!»
- Капитан, я попробую отсосать яд…
Дыхание Бьякуи затруднилось, и он лишь молча кивнул. Ренджи поспешно склонился над раной.
Металлический привкус крови наполнил рот. Лейтенант сплюнул, вновь стал высасывать… и так до тех пор, пока кровь не стала приемлемого красного цвета. Абарай стремительно перевязал капитана и поднял взгляд…
Кучики смертельно побледнел. Над верхней губой выступили бисеринки пота. Бьякуя смежил веки и сомкнул губы в тонкую нитку.
- Нужно идти, – процедил капитан и, опираясь на стену, встал. – Подай меч.
Абарай протянул Кучики Сенбонзакуру. Затем поднялся сам и подобрал Забимару.
- Мы уже близко. Воздух свежеет. Идём.
Кучики двинулся по коридору… его покачивало.

Очередной зал встретил офицеров безмолвием. Его они пересекли без проблем. Вошли в следующий тёмный коридор…
Бьякуя становился всё бледнее. Ренджи хмуро следил за тем, как его капитана качает из стороны в сторону… Как он спотыкается…
«Проклятье… не сберёг…»
Болела спина. Но не сильно – скорее ныла. Повреждённая голень горела огнём. А каково Кучики?.. Гордец. Молчит. Даже не шипит.
- Капитан, обопритесь на меня, – негромко предложил Ренджи. Бьякуя мотнул головой. Абарай произнёс настойчивее, хватая за руку: – Вас штормит. Обопритесь.
- Я в порядке, – Кучики отстранился. Его качнуло, но он продолжил идти вперед.
Растрёпанные волосы. Исцарапанное лицо. Форма, залитая кровью. Капитан казался тоньше, чем обычно… и уязвимее…
Лейтенант решительно качнул головой. Быстро догнал, сам перекинул руку Бьякуи через плечо и приобнял за талию. Мечи пришлось вложить в ножны.
Кучики не сопротивлялся. Лишь оскорблено поджал губы, но дальше офицеры продвигались вместе.
«Худой какой… не кормят его, что ли? Всё равно красивый. И обнажённым…»
Ренджи оборвал мысль. Она слишком близко подошла к грани запретного. Запрещённого самому себе раз и навсегда. Случай, когда Бьякуя принял помощь своего лейтенанта, единичен. Больше Абарай так близко подпущен не будет. Это личное пространство капитана Кучики и посторонним туда хода нет.
…Но как же хочется. Да скрежета зубовного, до ломоты в пальцах – хочется. Быть близко. Помогать. Оберегать. Прикасаться. Дери Ренджи Менос, он согласен на всё. На любую кроху. Только бы – рядом. Хотя бы призрачно – вместе…
- Мы уже близко. Сквозняк, – прошептал Кучики. Лейтенант вскинулся. Заметил свет в конце коридора и прибавил шаг.
И вот их взору та самая зала, откуда они выпали, с дырой в потолке. Разгрома прибавилось – отверстие стало больше, в стенах образовались проёмы… Появилась ниша в стене напротив коридора, откуда вышли офицеры. А в нише стоял алтарь. Невысокий. А на алтаре, на невысокой подставке, сверкала какая-то фиговина.
То есть, это Ренджи охарактеризовал предмет, как фиговину. Бьякуя же выдохнул:
- Реликвия Императорской Семьи. Зеркало Императора.
«Оно?..» – удивлённо подумал Абарай. В следующее мгновение Кучики оттолкнулся от него, вынул меч из ножен и двинулся к нише.
- Капитан! – переполошился лейтенант и рванул следом.
Бьякуя подошёл к алтарю. Отхватил мечом оставшийся рукав. Замотал в него найденную «реликвию».
Ренджи оглянулся. Выхватил меч.
- Капитан, арка! – победно вскричал лейтенант. Кучики кивнул.
…Обрадовался Абарай рано. На арену вновь посыпались пауки. Около десятка крупных белых особей с фиолетовым узором.
Лейтенант прикрыл капитана от первого удара. Бьякуя поспешно сунул найденную ценность за пояс и тоже вступил в бой.
- К арке! – скомандовал Кучики.
- Есть!
«Злобные твари… чего им надо?!!! Жрать хотят?!! Так я тож хочу!!! А они… Съедобные..?»
Мысль прервал сильнейший удар в спину. Через секунду Ренджи едва не размазало по стене аккурат рядом с аркой. Сердце замерло – лейтенант ожидал конца. Конца всему: жизни, страданиям и боли… Сознание отключилось, затопленное этой самой пресловутой болью.


* * *

- Один из проходов открылся, капитан Унохана.
- Хорошо, Исане. Идём.
- Там пусто. Зал. И всё.
- Всё равно идём.
- Есть.
- Тоуширо-кун, Маюри-сан, Шунсуи-сан, мой лейтенант обнаружила открытую арку.
- Вот как? Нанао-чан, пойдём, посмотрим.
- Слушаюсь.
- Нему! Быстрее, дура!
- Да, Маюри-сама.
- Матсумото, харе травинки жевать, идём скорее.
- Бу, капитан Хитсугая, не будьте таким жестоким!
- Я сказал, скорее!!!
- Иду я уже, иду.


* * *

Кровь. На потолке. Какая-то… бурая.
«Кровь?.. Ой, крети-ин!!! Капитан?!!!»
Ренджи подхватился с места. Огляделся, обмирая от неестественного ужаса.
- Капитан?..
Искомый Кучики обнаружился неподалеку – под тушей добитого им же здоровенного паука с зелёными крестами на спине. Бьякуя с силой пытался выдернуть свой занпакто из одного из глаз монстра.
«Большой…»
Правый бок капитана был разодран. Замершему лейтенанту привиделись белеющие рёбра.
- Капитан!
Абарай кинулся к Бьякуе… голову повело. Ренджи запнулся и рухнул на колени рядом с Кучики. Поспешно отодрал рукав косоде, в который раз за день разгоняя белую мошкару перед глазами. Его затошнило.
- Погоди, – капитан вырвал-таки меч из плена остекленевшего глаза паука. Кровь из раны на боку хлынула вдвое сильнее.
- Да что же это…
Встревоженный лейтенант помог Кучики добраться до стены. Привалил. В спешке перевязал. Оторвал второй рукав формы и перетянул торс Бьякуи потуже.
- Прости… те… Я потерял бдительность… я… должен был… – забормотал Ренджи, завязывая узел. – Но… я обещаю! Я вас живым… дотащу! Клянусь!
- Тихо, – капитан прикрыл глаза. Бледный, растрёпанный, почти прозрачный от потери крови…
- Но я в самом деле! Честью клянусь! Я же себе никогда не прощу… я же… люблю. Люблю тебя.
Абарай не привык краснеть за свои слова. Но в этот момент опустил голову и прикрыл для верности глаза. Сердце бухало в голове. К горлу вновь подкатывала тошнота.
- Посмотри на меня, – прозвучал усталый голос Бьякуи.
Ренджи, собравшись с духом, вскинул голову. Он воин! Он мужчина! Он… потонул. Потонул в озёрах усталости серых глаз. Бездонных, утомлённых, почти больных.
Абарай сглотнул и, не удержавшись, наклонился и припал к сухим растрескавшимся губам. Коснулся едва-едва раз. Второй. Нежно провёл языком по нижней губе… Рот аристократа раскрылся - Кучики ответил-таки на поцелуй. Тоже нежно, но страстно. Притянул голову ближе, теребя пальцами волосы. После отстранился и прошептал:
- Надо идти. Мы должны выбраться.
И решительно встал.
…Повязка потяжелела от крови. Пот выступил на лбу и висках. Щёки приобрели восковую желтизну. Под серыми глазами залегли глубокие тени.
Ренджи усмехнулся.
«Красивый... Сильный… И хотя ужасный гордец… Ты позволил. Теперь я точно не уйду».
- Идём.
Коридор погружён в полутьму, как и остальные до него. Он вывел офицеров в маленький зал, где протекал большой ручей. Вода падала из отверстия в стене, перечёркивала помещение и уходила широким потоком в тоннель.
- Река, – вдруг вспомнил Ренджи. – Мы перепрыгивали. Примерно в ста метрах от храма. Может…
- Да. Ныряем, – голос у Бьякуи спокоен, тон собранный и деловой. Как всегда. – Но сначала напьёмся.
Вода имеет странный металлический привкус. Не железа, чего-то более… кислого. Меди или… ртути. Зато холодная и чистая.
- Пора, – Кучики медленно вошел в ручей. По центру вода достигала пояса, течение было слабым.
Вода мгновенно помутнела от крови. Свежей и засохшей.
Офицеры нырнули в проход и устремились по течению.
«Красивый… – в очередной раз подумал Абарай. – И плавает так… грациозно… Эй, чего это он?!!»
Лейтенант едва успел подхватить потерявшего сознание Кучики. Дальше подземная река становилась всё больше и быстрее.
«Менос… выплыть бы… Ты только выживи! Я всем богам молиться за тебя буду, только выживи!..»


* * *

- Господа! – позвал Кьёраку коллег, стоя у входа. – Вы ничего не чувствуете?
- Реяцу блокируется, – сухо напомнил Хитсугая.
- Ах, да, точно. Там у реки реяцу Абарая Ренджи отсвечивает, – Шунсуй улыбнулся, сдвинув шляпу на затылок. – Пойдём?
- Вы можете остаться, Маюри-сан, – Унохана странно улыбнулась, – и поизучать это чудо-строение, доставшееся нам ещё от первого Императора.
- Благодарю, – издевательски процедил Куротсучи. – Так и сделаем. Нему! Давай за аппаратурой!..
- Отправляемся, Исане, – негромко произнесла Ретсу и ушла в Шунпо.


* * *

Ренджи задумчиво покрутил в руках брусок. Провёл ножом, убирая угол. Посмотрел. Снова провёл, окончательно закругляя бок… Так он сидел уже три часа. С того момента, как очнулся в одиночной палате лазарета четвёртого отряда.
Бьякуя ещё не пришёл в себя. Спал. Дышал глубоко, почти бесшумно… успокаивающе.
«Хорошо… тебе. Знать бы, примешь ли ты меня? Позволишь ли…»
Раздался шорох. Абарай отложил недоделанную статуэтку, встал с футона у стены и подошёл к кровати.
Кучики медленно открыл мутные ещё глаза. Слава всем богам и демонам, темно-серые, как и всегда. Цвета мрачной грозовой тучи.
- Рен… Ренджи?..
- Не надо, капитан. Вас только подлатали. Вам ещё говорить нельзя. Вы… вы из-за меня рёбра поломали… и они лёгкие повредили… Как-то так.
Лейтенант опустился на стул и осторожно погладил перебинтованное плечо.
- Я… прошу прощения, – Абарай устремил взгляд на повязку на торсе капитана.
- За что? – прошептал Бьякуя. Ренджи не увидел, как немного лукаво блеснули его глаза. Лукаво и горько.
- Я клялся…
- Ты клялся «дотащить» меня. Я здесь. Клятва выполнена, – Кучики попытался поднять руку… на бинте проступили алые пятна.
- Не двигайтесь! – немного резко произнёс лейтенант. – Это из-за яда. Кровь плохо сворачивается. Капитан Куротсучи сказал, что то Зеркало оно подпитывало сети заклинаний в храме. Они и вытягивали реяцу. И вытянули очень много. Вот… Поэтому лечение идёт медленно…
- Не увиливай, – капитан устало вздохнул. – За что ты извиняешься?
Ренджи похолодел.
«Это что же… он хочет и за… за то самое извинений? За поцелуй?..»
- Ты упорен и бестолков, Ренджи. Временами медлителен, иногда излишне порывист. Но это не делает тебя слабым и никчёмным. Ты помог мне. Благодарю.
Абарай оторопел. Пожалуй, Бьякуя сделал ему самый большой комплимент за всю историю их взаимоотношений.
- Я всегда считал, что ты не умеешь лгать, – вдруг произнёс капитан. Лейтенант вздрогнул.
- Я никогда!.. – начал было он.
- Ты сказал мне… ты сказал «люблю». Впредь не разбрасывайся такими словами, – тон Кучики стал сух и резок.
Ренджи на мгновение растерялся. Неужто его капитан так наивен?..
- Я не врал. Я тебя… вас люблю. Я… не простил бы себе, если бы вернулся без вас.
Наступила вязкая, тяжёлая тишина.
- Ты… – Бьякуя не договорил. Попытался сесть, но не сумел. – Помоги мне.
Короткий приказ. Рефлекторный порыв – подчиниться… Но тут Абарай опомнился.
- Вам нельзя. У вас…
- Ренджи, мне и так многое запрещено. И без этого. Так что помолчи и помоги мне сесть. И… можешь звать меня по имени, когда мы наедине.
Лейтенанту неожиданно вспомнилось, как Ичиго однажды сказал: «У твоего ненаглядного Кучики есть имя – Бьякуя. Ему его родители дали, чтобы называть, а не просто на документах подпись ставить. Поэтому, раз уж ты не можешь, к нему по имени обращаться буду я! И иди лесом со своими претензиями, ананас!»
Абарай негромко фыркнул.
- Мое имя кажется тебе смешным? – мгновенно напрягся аристократ. Лейтенант, помогая ему сесть, покачал головой.
- Нет, у в… тебя красивое имя, Бьякуя, - тихо произнес Ренджи, осторожно касаясь ладони капитана своей рукой.
«Теперь я точно никуда от тебя не уйду… И не надейся даже».


* * *

К слову сказать, Куротсучи Маюри получил-таки своих пауков. И яда «королевской линии» ему тоже досталось вдоволь – откачивали долго.


Конец.

@темы: БьякуРен, Слэш, Экшн, Фанфик

---

Хозяин для бездомного кота

[integra_home]

Название: Хозяин для бездомного кота
Авторы: Гриммджо Джаггерджек– wism13; Урюю Исида – Integra_home
Бета: Word
Фэндом: Bleach
Пейринг: Гриммджо Джаггерджек/Урюю Исида
Жанр: переделанная яойная ролевая игра
Рейтинг: NC-15 (недотянули слегка…)
Варнинг: AU, ООС, после победы над Эспадой

- Привет, квинси.
Эта фраза, сказанная спокойным, чуть вызывающим тоном, внезапно вырвала меня из глубокой задумчивости. Я вздрагиваю от неожиданности, но не от страха. Чертов Куросаки! Это из-за него я в очередной раз несусь, куда глаза глядят, не разбирая дороги и не глядя под ноги, чуть не сбив с ног неожиданного возникшего на пути арранкара. Дважды чертов Куросаки! Товарищи, как всегда, встали на его сторону, и мне ничего не оставалось, кроме как немедленно уйти. Ненавижу шинигами! А также пустых и арранкаров. Пусть Эспаде уже пришел конец, но уничтожены далеко не все. Вот и этот, стоит, оскалившись, руки в прорезях хакама, сверкает своими голубыми глазищами…

Мой лук появляется как будто сам по себе, духовная стрела нацеливается ему в лоб:
- Что тебе нужно, пустой? Куросаки здесь нет! - И с горечью бормочу под нос: - Вы все не видите никого, кроме него...
Чертова маньяка Куросаки! Ты же его опять ищешь?

-Хм... искал, - все та же ухмылка. – Но сейчас я встретил тебя, - оценивающий взгляд ощутимо прошелся по моему телу снизу вверх. – Ты тоже сгодишься.

Стрела дернулась в нервных пальцах. - Не шути со мной, пустой, я не твой приятель! Моя цель - избавить мир от всех вас!

- Даже так? - отходит на шаг, поднимая бровь. – Избавить мир от таких, как я?! - улыбка на его губах исчезает, огонек в глазах тухнет. – Что ж, - руки в стороны. – Даю тебе один шанс, давай, стреляй.

Я от растерянности опускаю лук, стрела исчезает. - Это точно ты? Не оборотень? Ты же всегда первый на рожон лезешь.

Он печально и как-то беспомощно усмехается, - А ты обычно не такой робкий. - Делает шаг ко мне. – Ну, смелей!

- Так, давай договоримся: я тебя отпущу, а ты никому об этом не скажешь, идет? – машинально отклоняюсь в сторону, судорожно соображая, что предпринять. - Я вижу, что с тобой не все в порядке, пойдем со мной. Наше фирменное семейное лекарство помогает от всего.

Он смеется, снова наступая:
- Нет, квинси, давай так: ты дашь мне разок поиметь твою милую попку, а я никому не скажу, что ты трус!

Снова впадаю в бешенство: - Я не хентайщик! Я квинси, а значит, не могу быть трусом! Зря я тебя пожалел! - стрела мгновенно появляется и срывается с тетивы. Он легко, словно танцуя, уходит в сторону.

- Это все, на что ты способен, квинси?!

Я пытаюсь снова и снова, но не могу как следует сосредоточиться. Постепенно выдыхаюсь. Стрелы летят все реже. Но я всерьез намерен драться до конца, как всегда. Как ни странно, он не атакует, просто уклоняется. Одна стрела почти случайно задевает его, и он кубарем летит на землю. Я стою, тяжело дыша. Запал проходит. Я уже не хочу его убивать, но не знаю, что делать. Наконец решаюсь, взваливаю бессознательное тело на спину и тащу в отцовскую клинику, в потайную комнату. Там есть аптечка и все прочее.

Обрабатываю рану, молча размышляя. Когда он успел перейти в холлоу форму, со звериными ушами и хвостом? От стрел уклонялся вроде в человеческой… Впрочем, я был рассеян, а он слишком быстро двигался. Мне показалось, или ресницы дрогнули? На всякий случай, привязываю своего уже пленника к металлической койке. Прикручиваю запястья к изголовью, невольно любуясь формой когтистых пальцев. Я вырос в семье врачей, знаю, что для хирурга главное – руки. Эти очень красивы, сильные, но изящные. С лодыжками сложнее, ноги свисают с края койки, но я чуть сгибаю их в коленях. И надолго зависаю, разглядывая хвост. Покрытая пушистым голубым мехом гибкая плеть, пятая конечность... или шестая? От размышлений отрывает слабое подергивание хвоста в моих руках. Показалось или нет? Снова осторожно сжимаю упругую плеть. Глажу против шерсти, постепенно продвигая руку выше. Я не смотрю в его лицо, завороженно лаская хвост, поэтому не замечаю прищуренных сверкающих глаз. В детстве я мечтал о коте, но строгий отец был против. Дед тоже не хотел животных в своем доме, так что мечты остались только мечтами. Я дохожу до основания хвоста и недоуменно замираю. Он уже не подрагивает, а непрерывно вибрирует. Это же мой враг, причем пленный и раненый! Что я делаю? Резко отдергиваю руки и пытаюсь отодвинуться.

Синеволосый арранкар мгновенно распахивает глаза и пристально смотрю на меня со своей вечной надменной ухмылкой: - Ну что же ты, квинси, - слово звучит, как оскорбление, - не знаешь, что делать дальше?

Я мгновенно бледнею (он был в сознании и все чувствовал!), но тут же заливаюсь багровым румянцем:
- Тебе все показалось! Я просто привязал тебя, чтобы ты не натворил глупостей! – На что он издевательски смеется и касается кончиком хвоста моей эрекции. Я сам не заметил, как член встал.
- Ууу, и это мне тоже показалось?

У меня полыхает лицо, шея, даже уши! Но ноги сковал какой-то паралич, я стоял на месте и не мог сдвинуться, хоть ясно чувствовал, что мои белые брюки подозрительно оттопырены в районе ширинки, какой позор! Прикосновения хвоста были неожиданно приятны, ко мне так никто никогда не прикасался… Погладил, провел вверх, вниз, немного надавил... И пристальный взгляд глаза в глаза: - Квинси-тян, ты уже готов! – ухмылка на нечеловеческом лице почему-то заставляет кровь бежать еще быстрее.

Я неожиданно собрался с мыслями. А почему бы и нет? Кто узнает? А этот... котяра... явно знает, что делает… Я мягко, но решительно перехватил кончик хвоста и сжал его одной рукой. Он дернулся, пытаясь высвободиться. Я не пустил. Другую ладонь опустил на голую грудь в глубоком вырезе комбинезона. Шелковистая теплая кожа завораживала не меньше мягкого меха.

- Что это ты задумал?! - немного нервный голос. И тут же более нагло и вызывающе: - Решил дать мне трахнуть себя?

Не реагируя на слова, продолжаю трогать. Ключица, плечо, сосок, твердый рельефный живот с дырой Пустого... Мне кажется, или он подрагивает под моей ладонью? Пульсирующе сжимаю кончик теплого хвоста. Вздыбленная грива ярких ультрамариновых волос, мягкое мохнатое ухо... Неожиданно даже для себя самого наклоняю голову, прикусывая это ухо. Он выгибается, дергает руки, стараясь вырваться. Я чувствую, что он начинает терять контроль над телом. - Нет, квинси, не смей!!!

Мне нравится дрожь в хриплом голосе Джаггерджека, и мне нравится вкус его уха! Я снова слегка прикусываю его, плавно смещая ладонь ниже живота своего пленника. Твердый бугор под моей ладонью распаляет еще сильнее. Я начинаю ритмично сжимать ладонь, тесно прижатую к горячему телу. И выпускаю хвост. Мои губы скользят по руке вверх, прикусываю его запястье, облизываю пальцы, один за другим…Он тихо всхлипывает, выгибается, он почти на пределе…
- Квинси, нет!

Я беру скальпель и разрезаю комбинезон по вертикальному шву от глубокого выреза на груди до паха, легко и осторожно раздвигаю ткань в стороны. Ками-сама, как же он красив сейчас! Все мышцы напряжены, пальцы на руках и ногах поджаты, из кустика голубых волос гордо вздымается багровый от прилившей крови член. Я впервые вижу чужое обнаженное (живое!) тело, трупы в медицинском училище не в счет. Провожу обеими руками по его телу, скользя губами вслед за ними. Ксо, мое тело тоже требует внимания! Собственный член начал подергиваться, напоминая о том, что я, несмотря на всю серьезность, гиперсексуальный 17-летний подросток! Я прижимаюсь пахом и его твердому бедру и начинаю тереться о него.

- Исида, пожалуйста… - Он обнимает меня хвостом, прижимая ближе к себе.

Гибкая плеть, обвившаяся вокруг моих бедер, еще сильнее подстегнула меня. Я трусь все сильнее, чувствуя приближение оргазма. Не забывая, впрочем, о нем: мой рот накрывает напряженный член, язык сначала робко, потом все смелее движется по пылающему стволу, иногда обвиваясь вокруг головки. Я стаскиваю лохмотья его одежды ниже, обхватываю обеими ладонями напряженные ягодицы, и, расслабляя горло, пытаюсь заглотить! Наши оргазмы совпали, я содрогался всем телом, чувствуя, как темнеет в глазах, и ощущая в горле горячий поток его семени. Ками, как же хорошо! Чуть придя в чувства, я отвязал его, устало прилег рядом (благо, ширина койки позволяла), и натянул на нас обоих простыню, лежавшую до этого в ногах.

- Странно, - удивленно заметил я, - когда Куросаки-кун начал меня лапать час назад, я почувствовал только отвращение. Хоть Иноуэ-тян и сказала, что он пошутил, я в этом сомневаюсь. А с тобой мне было приятно. Очень странно. Ладно, давай отдохнем, а потом можешь идти. Или остаться. - Я глянул на него из-под очков. - Знаешь, я всегда мечтал о собственном коте… - Я покраснел и спрятал лицо у него подмышкой.

После оглушительного оргазма мы быстро вырубились. Сквозь дрему я почувствовал, как Джаггерджек проснулся, пошевелившись. - Мррр!- шершавый кошачий язык лизнул мою щеку, затем арранкар устроился поудобнее и мы опять заснули.

@темы: фанфик, Гриммджо/Исида

---

Когда взойдёт солнце?

[Tinuviel-f]

Название: Когда взойдёт солнце?
Фандом: Bleach
Автор:  Tinuviel-f
Бета:  Okana
Персонажи/Пейринги: Ишшин, Тенса Зангецу, Энгецу, Ичиго, Урахара
Жанр: драма
Рейтинг: G
Статус: закончен.
Саммари: Отправив Ичиго за финальной версии Гецуги Теншо, Ишшин сталкивается с проблемами, тянущимися ещё с давних лет.
Дисклеймер: всё - Кубо Тайто, кроме описанных здесь событий.
От автора: Эта идея витала давно, но реализовать её я решилась после появления Тенсы. Надеюсь, подобного в манге не будет.
Вообще достаточно непонятный и для меня самой фик.

Мальчишка, вняв его наставлениям, уселся поудобнее, положив меч себе на колени. Ичиго уже ушёл в свой внутренний мир, когда экс-капитан пробормотал последние предупреждения о Зангецу и, не удержавшись, вспомнил, как сам однажды точно так же пошёл сражаться со своим мечом.

Что происходит сейчас там, в его перевёрнутом сознании? Что происходит в Сообществе душ? Хоть у них и есть в запасе две тысячи часов, какова вероятность, что Ичиго действительно получит финальную версию Гецуги, и при этом всё обойдётся без последствий? Куросаки и сам не знал, какой Они дёрнул его за язык сказать, что парню обязательно нужно научиться этому удару. Как теперь всё пойдёт? У них ведь и так оставалось не очень много времени, а сражение с Зангецу может не то, что не помочь, а даже ухудшить ситуацию!

- Когда ты ему скажешь?

Неужели Ишшин настолько погрузился в раздумья, что не смог заметить, как сам пришёл в свой собственный внутренний мир? Бывший тайчо ведь не собирался покидать Дангай, чтобы, в случае опасности, защитить мальчишку, а всё равно ведь оказался здесь... Понятно, почему - только одно существо могло дать ответ на вопросы, которые терзали мужчину. Или подсказать, где следует искать их.

Куросаки не хотелось сейчас открывать глаза и вновь видеть перевёрнутое небо, которое, наверное, безумно похоже на то, что видит Ичиго, приходя к себе в душу. То есть, нет, давно уже пора перестать ошибаться в последовательности, сначала был его мир и только потом – Ичиго. Проклятая схожесть... Ишшин вроде уже привык за эти годы, но когда вихрь событий закрутился с невероятной силой, прежнее спокойствие начало изменять шинигами, волнуя сердце и душу. Однажды принятые решения уже не казались ему истинными и единственно верными. Опять распутье и что выбрать? Снова, как и пятнадцать лет назад, от одного слова зависит будущее, возможно, не только его и Ичиго, но всего Сообщества душ вообще.

- Так когда? – спокойно повторил Энгецу, не желая приближаться. За сотни лет жизни Куросаки довелось узнать характер своего зампакто со многих сторон, но, увы, не со всех. Имея за плечами опыт капитанства в Готее и тысячи битв, так смешно стоять перед духовным мечом подобно неопытному мальчишке и гадать, замирая от непонятной тревоги, что тот придумал снова.

Тяжкая участь должна была достаться Ичиго...

- Ещё не время, - не открывая глаз, ответил мужчина и почувствовал, как воздух вокруг начал становиться жарче.

Во внутреннем мире временного шинигами, когда он грустит или ему плохо, идёт дождь. Такой род наказания выбрал себе Зангецу, а его «прародитель» другой; здесь, в минуты боли и горести для старшего Куросаки, всё пылает жаром, невыносимая духота сводит с ума, и плывёт марево.

Слишком быстро всё завертелось. Ишшин знал, что так и будет, но всё равно, чересчур стремительным оказался для него адский водоворот. Вряд ли даже Урахара, и заваривший эту кашу, был готов к происходившему, ведь он сейчас лежал в фальшивой Каракуре ничком на земле, заливая каменное крошево своей кровью... Одно за другим вставали новые препятствия, какие-то обстоятельства, которые они не учли, и шинигами не знал, сможет ли принять, как должное, все последствия.

- Когда ты расскажешь ему правду?

Это был другой голос – молодой, звонкий, но с теми же проникновенно-бархатными нотками, которые никто другой не сможет повторить. Зангецу, чтоб его... Что же они тогда с Урахарой навертели, что зампакто Ичиго мог спокойно переходить в чужие внутренние миры, оставаясь при этом в собственном?! Пришёл, как к себе домой... Интересно, он так часто посещал только одного своего создателя, или второму тоже доставалось? Куросаки пришлось взять на себя почти все тяготы заботе о мальчике, Урахаре же куда больше повезло... будь торгаш ближе знаком с Зангецу, он бы никогда не рискнул втягивать результат одного эксперимента в новые опыты!

Совладать с чувствами в присутствии одного только Энгецу и без того сложно, появление же ещё одного зампакто грозило волной сомнений и противоречий, из паутины которых тайчо не выпутаться. С Зангецу простые трюки не пройдут, он мастер читать души и воздействовать на самые тонкие её струны!

- Я буду молчать до последнего, - решительно ответил мужчина, взглянув на подростка.

Стоявший напротив Тенса Зангецу, не выказывая абсолютно никаких эмоций, наклонил голову, изучая его лицо. Что, очередная проверка, что так часто устраивала своему шинигами старшая копия? Нет, куда хуже, потому что перед мысленным взором бывшего тайчо вновь встала крохотная комнатка, где он вместе с Урахарой склонился над тайным приказом из Сейрейтея, по которому следовало принять все меры для защиты от возможного нападения. Что они могли противопоставить могуществу Хогиоку, если бы артефакт, не дай Ками, попал в чужие руки? Ничего! Страх перед последствиями и неизбежными жертвами вынудил Ишшина согласиться... а потом все годы терзаться и мучиться.

- Вот как? И на сколько же тебя хватит? – только Тенса мог так усмехаться – не показывая своих эмоций, но чтобы оппонента пробирало изнутри, мурашки бежали по телу, и сердце пропускало удар, если столкнуться взглядом с опасными карими глазами. Как с ним управлялся Ичиго? И вообще, кто кем управлял? Ишшин до сих пор не мог поверить, что вот это создание, куда более смертоносное, чем его Энгецу и – да, мужчина был уверен – даже Рюджинджакка Главнокомандующего, подчинялось неопытному ребёнку!

Как и всегда, духовный меч старшего Куросаки предпочёл скрыться, едва во внутренний мир вступил его маленький визави. Ишшин так до сих пор и не знал, простил ли зампакто своего хозяина за то, что пришлось сделать. Тогда шинигами говорил, с трудом подыскивая слова, объяснял, какая на них возложена ответственность, что никто иной не сможет защитить Сообщество душ! Энгецу сказал, что понимает необходимость их поступка, и вроде бы смирился... но каждый раз, когда оригинал и видоизменённая копия оказывались рядом, напряжение в воздухе достигало предела. Ишшин, смутно тревожась из-за Зангецу или Тенсы, невольно подливал масла в огонь, и из-за появлявшегося от жары марева оба зампакто казались практически идентичным.

Что они испытывали друг к другу, эти альфа и бета? Ненависть? Ревность? Непонимание? Может быть, жалость? А если да, то кто к кому?

- На твоей стороне прежде была удача... только благодаря ей Ичиго до сих пор ещё ничего не понимает.

- Сам он никогда не догадается, - хмуро парировал Куросаки охрипшим голосом, с трудом сглотнув.

- Верно. Будь не так, ваш план давно бы уже провалился, вам повезло, что ему никто до сих пор не рассказал, - Зангецу, в отличие от своего прототипа, нравилось играть в «гляделки»; Ишшин никогда не выдерживал взгляд от взрослой копии, а уж от Тенсы, который неизменно напоминал об Ичиго... Вот и в этот раз мужчина начал смотреть в сторону. – У него осталось очень мало времени, даже меньше чем я надеялся. После событий в Уэко процессы идут практически неконтролируемо, я больше не могу их сдерживать, - под давлением этого голоса шинигами медленно опускал голову... как будто это помогло бы спрятаться или разом решить все накопившиеся проблемы. Никто, кроме него, с ними не разберётся, Урахара уже не придёт, и только Ишшину отвечать за то, что капитаны тогда сотворили! – Промолчишь – и вскоре пойдёт настоящее разрушение. Сейчас Ичиго можно спасти... он ещё умеет бояться и в бою в фальшивой Каракуре показал свой страх, - зампакто на мгновение помедлил. В пылающем воздухе внезапно разлился леденящий холод. – Но ведь тебе это не нужно, шинигами, и ты толкнул моего хозяина дальше, к обрыву, чтобы получить сокрушительное оружие...

Что он мог ответить? Козырей в рукаве у Ишшина не было, он не мог отрицать правды. То, что Куросаки и Урахара создали для защиты от Хогиоку, грозило вот-вот либо растерять свою мощь, либо стать вовсе неуправляемым.

Чёртов Киске! Свалил все проблемы на него, как будто Куросаки по собственной воле сотворил и стоявшее перед ним существо, и его хозяина!

- Уверен, что Ичиго продержится до конца битвы с Айзеном, - твёрдо ответил он мечу. – В твоих интересах же способствовать этому.

- Ну и что? – повёл головой тот, и капюшон сполз на одно плечо мальчишки. – Шинигами, ты же знаешь, ни я, ни твой меч не будем учить тебя, как принимать решения или как спасать мир. Но я хочу спросить, что будет потом, после вашей победы? Видишь, я уже принял такую форму, - произнёс Зангецу, положив ладонь себе на грудь, - и пришлось сказать хозяину, что это – мой облик в банкае. Может быть, это и правда так, благодаря тебе и тому исследователю, я сам не всё понимаю. Только Ичиго не настолько глуп, чтобы ничего не видеть, и однажды он спросит, что был за тот монстр в мире Пустых, что стало со мной... Не получив ответа, твой сын пойдёт к тебе. А что ты ему скажешь?

Ксо, загнал-таки в угол! Куросаки и без чужих подсказок знал, что придёт время и надо будет раскрыть мальчишке глаза на истинную природу его сил шинигами. Чёртов эксперимент, когда они с Урахарой решили соединить последние достижения учёных Сообщества душ и исследователей из Генсея! На тот случай, если Ичиго раньше узнает правду об отце, исследователи даже заготовили целую плеяду историй о том, как в семьях проводников передавались по наследству какие-то черты зампакто. Не повезло только, что Ишшин сам уверился в их правдивости...

Снова та, проклятая картинка перед глазами. Собственный голос с сомнением спросил:

- А что будет, если у нас не получится?

Киске прятался в тени, предпочитая не показывать коллеге по заговору лицо, Ишшин гадал тогда – почему? Потом только мужчина понял, что Урахару тоже терзали страх противоречия... может, тайные опасения Куросаки вовсе не были ложью? Может, и правда, именно его слова подтолкнули обоих к преступлению?

- То же, что бывает со всеми неудавшимися экспериментами, - глухо произнёс исследователь.

- Что он для тебя, - продолжал, между тем, Тенса, - сын или оружие, которое можно легко заменить другим, когда оно сломается? А ведь оно непременно сломается и очень скоро, вы настойчиво подводите его к концу. Что ты сделаешь после этого? – голос зампакто сделался жёстче, глаза сузились, Ишшин почувствовал себя в опасности в своём же внутреннем мире!

«Урахара, Урахара, что мы с тобой создали? Не Хогиоку нужно было бояться, а его... его!»

В пространстве вдруг разнёсся звон мечей, и по щеке подростка заструилась кровь. Зангецу стёр её пальцем, долго рассматривал непонятным взглядом и вдруг, не мигая, уставился на мужчину.

- И?

- Я – шинигами, - с расстановкой произнёс Куросаки. – Мой долг – защищать Сообщество душ, я и должен ставить общие интересы превыше своих собственных. Если ради спасения придётся пожертвовать Ичиго, я... я готов.

«Правда, готов? Я не знаю. Если бы это была обычная жертва, то... но ведь его участь куда ужаснее!»

- Вот как... – ни тени эмоций, напрасно мужчина старался угадать реакцию зампакто. Тенса помолчал немного и накинул на голову капюшон. – Значит, всё-таки оружие. Мне всё ясно, шинигами, - добавил он, разворачиваясь, чтобы уйти.

В этот момент мужчину как будто перестали удерживать невидимые путы, яд в его собственном теле, и Ишшин, встрепенувшись, рванулся следом.

- Подожди! – меч остановился, чтобы взглянуть на него через плечо. – Ты понимаешь, что Ичиго не должен узнать об этом разговоре? – а если сейчас Тенса всё-таки расскажет мальчишке правду?! Да Ичиго и без Гецуги Теншо натворит всего!

- Ты зря беспокоишься об этом. Я – зампакто, я защищаю Ичиго, а не эфемерное общество.

- Тогда... – ему кое-что пришло в голову, и Куросаки никак не мог это понять. Оно просто не укладывалось в его сознании. – Если ты заботишься о хозяине, почему настаиваешь на том, чтобы я всё ему объяснил?

- А разве это не очевидно? – нельзя было понять, насмехался ли Зангецу или говорил серьёзно. Но только холод снова ледяными мурашками пополз по спине шинигами, мгновенно парализуя. – Не зная истины, он стремится к собственной гибели, бьётся, не жалея себя, и этим только усугубляет своё положение. Каждое новое сражение превращает Ичиго в ещё более страшного монстра, как раз такого, какой вам и нужен, верно? Он получит Гецугу, - спокойно добавил парень перед тем, как растаять в воздухе, - но у тебя ещё будет время, чтобы пожалеть об этом.

Когда проводник душ и его меч остались вдвоём, оцепенение прошло. Покачнувшись, как пьяный, Ишшин схватился за рукоять катаны – жест, прежде придававший ему уверенности, не сработал. Глубокий выдох, вдох, ещё одна попытка сконцентрироваться и рассеять сомнения. Кажется, или Куросаки вместо того, чтобы распутать узел проблем, разрубил его?

- Мне неведом страх человеческой души, - мужчина невольно вздрогнул, услышав снова чужую поступь. То уже был Энгецу, но... Ками-сама, как же они всё-таки похожи! – Однако ты боишься, - утвердительно произнёс духовный меч, - и мечешься, не зная, что выбрать.

- Так подскажи! – сколько времени прошло с тех пор, как он просил – да, вот так, почти унижаясь, просил дать ответ. – Подскажи мне!..

- Ты же слышал, - Ишшин стоял к нему спиной, но всё-таки понял, что тот развернулся и зашагал прочь, - я не собираюсь тебя учить.

Перевёрнутое небо растаяло, сменившись тёмными стенами Дангая. Куросаки моргнул, не сразу поняв, что вернулся в реальность, обернулся и обомлел.

Ичиго не было.

Экс-капитан нёсся к выходу на пределе шунпо, но ему казалось, что прошли дни, а то и месяцы, пока он добрался до Сообщества душ. Как так получилось? Почему Ичиго ушёл, не дождавшись его? Рассказал ли Тенса... Тяжело дыша, он приземлился на мягкую землю – врата немедленно исчезли, лишив пути к отступлению – и замер, прислушиваясь к ощущениям, ища знакомую реяцу. Сколько времени он беседовал в своём мире с Зангецу, если Урахара и Йоруичи успели его обогнать? Но даже это не страшно... страшнее то, почему эти двое оставили приятеля в Дангае?!

Когда он подоспел, всё уже было кончено. Краем глаза увидев, что принцесса Шихоуин скручивала полуживого предателя Ичимару, Ишшин метнулся дальше, на ходу доставая зампакто. Зачем Куросаки так торопился? Что он собирался делать? «На месте пойму», - решил тайчо и, завидев знакомую фигуру в полосатой панамке, ускорил шаги.

- Урахара, стой! Подожди, остановись!

Торговец дрогнул, но быстро взял себя в руки, зная, что другой проводник душ ещё достаточно далеко. Урахара до последнего ждал, что Ишшин изменит принятое прежде решение, но, поняв, что этого не будет, исследователь сам начал действовать, надеясь, что сможет спрятать мальчишку и сохранить ему жизнь. Эксперимент... да, провалился, однако Киске, вопреки же собственным словам, не мог отнестись к Ичиго так же, как и к другим неудачным опытам. Этот ребёнок того не заслуживал.

Увы, уже поздно: лежавший перед ним на земле Ичиго дёргался в судорогах, униформа шинигами на нём то исчезала, заменяясь обычным белым кимоно, то появлялась вновь. Последний признак, свидетельствующий о том, что если не прекратить всё сейчас, остановить младшего Куросаки потом не сможет никто.

- Прости, Ичиго, - Киске на мгновение пересёкся взглядом с перепуганным мальчишкой. Тот надеялся на помощь, не понимал, почему вдруг над его шеей нависло острое лезвие чужого зампакто. Мальчишка ещё боится, может, есть надежда... нет, слишком поздно. Нельзя так рисковать. – Я не хочу этого, но не имею права оставлять в живых такую угрозу.

- Я не... – прошептал парнишка, и кровь хлынула у него горлом. Скосив глаза, Урахара увидел длинную рубленую рану наискось грудь шинигами. Счастье, что его не разрубили надвое... хотя, счастье ли?

Бенихиме опускалась, как в замедленной съёмке, и Ишшин, закусив губу, почти вырвал катану из ножен, готовясь выпустить в торговца Гецугу. Пошло оно всё, он должен хотя бы попытаться спасти Ичиго!

- Гецуга... Ксо! – Энгецу не отозвался, не поддержал порыв души своего шинигами, и мощной атаки не получилось. – Урахара, стой!

Лезвие Бенихиме лопнуло, и один из осколков скользнул по лицу мужчины, рассёк кожу и разрезал его полосатую шляпу. Шинигами отбросило назад, он столкнулся с бежавшим Ишшином, и оба мужчины кубарем покатились по земле, едва не выронив свои зампакто. Когда всё закончилось, Куросаки, тряся головой, выбрался из-под исследователя и застыл, ощущая, как пересохло горло. Рваный чёрный плащ трепетал на ветру, а опустившийся на одно колено Тенса Зангецу рукой прижимал к себе неподвижного Ичиго.

- Обманул меня, шинигами? – прищурился подросток, и Ишшин вздрогнул, догадываясь, что всё произошедшее было, скорее всего, спланировано, ксо! – Ты забыл, что я защищаю Ичиго и буду защищать его от любой угрозы, верно?

Бывшие капитаны почти одинаковыми движениями сжали свои духовные мечи, но, кажется, обоих пронзила мысль, что это бессмысленно. Зампакто младшего Куросаки только что продемонстрировал превосходство и возможность сражаться и без хозяина. Одержав такую трудную победу над Айзеном, справятся ли они с его победителем?

Тенса обвёл взглядом сидевших на земле шинигами, оценивая обстановку, и вкрадчиво спросил:

- Вы оба... хотите ещё спасти Ичиго?

Понимание того, что принятое решение уже давно было изменено, запоздало на столько времени, но всё-таки пришло. Вконец запутавшимся шинигами вдруг показалось, что многоликий клубок проблем, тянувшийся от плаща зампакто, исчез. Капитаны цеплялись всё это время за призрачную уверенность, что один не поддержит другого, перекидывали ответственность, боясь сделать нужный шаг.

Когда же Ишшин и Киске, не сговариваясь, синхронно кивнули, Зангецу улыбнулся уголком губ, а за его спиной как будто встало новое солнце.

---

Защищай то, что тебе важно. А я буду защищать тебя

[Tinuviel-f]

Название: Защищай то, что тебе важно. А я буду защищать тебя
Фандом: Bleach
Автор:  Tinuviel-f
Бета:  Okana
Пейринг: Ичиго/Тенса Зангецу
Жанр: драма
Рейтинг: NC-17
Статус: закончен.
Саммари: Сражение за финальную версию Гецуги Теншо внезапно приобретает для Ичиго иной оборот и неожиданные последствия.
Дисклеймер: всё - Кубо Тайто, кроме описанных здесь событий.

Сложно оказалось выбросить из головы мысли о воде. Она была здесь повсюду, мягко обволакивала, и если бы не ситуация, Ичиго признал, что её прикосновения (правда, он не знал, как иначе их назвать) походили на ласки. В первые минуты шинигами зациклился на том, как дышать, как подавить панический страх и не рваться больше к поверхности, на которой играли солнечные лучи, поэтому плохо осознавал всё остальное. Куросаки понимал, что сражался со своим зампакто, но тот почему-то выглядел иначе... Разительная перемена, произошедшая и с его характером, отвлекала, сбивала с толку; Ичиго напрасно силился узнать в своём противнике какие-то знакомые черты.

Все чувства шинигами кричали, что пацан перед ним – чужак и не может быть его Зангецу! Хотя нет, секунду... малявка, Тенса Зангецу, как он себя назвал, сражался точно так же, как и старик. Неужели... неужели это и правда его меч?

Как странно! Вода словно помогала Ичиго, смягчая удары оппонента. Если бы они так дрались на суше, парень не сомневался, он бы уже получил несколько серьёзных – или даже страшных - ран, а тут – лишь небольшая царапина на руке, оставшаяся от клинка Тенсы. Крови почти не было, тёмные разводы мгновенно растворились; растерявшийся парень как-то позабыл о бое и, поколебавшись, осторожно лизнул ранку. Теперь он даже не чувствовал, что находится в воде! Интересно, а в его горле, лёгких тоже её полно?

Наверное, тут сработали какие-то глубинные инстинкты, потому что Куросаки, сдавленно булькнув, схватился за грудь рукой.

- О... – несшийся на него с занесённым мечом Тенса притормозил и, сделав ещё несколько шагов, остановился вовсе. – Опять обращаешь внимание на такие мелочи, Ичиго? Ты слишком рассеян для человека, который пришёл сюда с одной только целью.

- Прости, Зангецу, - кое-как совладав с собой, подросток, сделав одно неловкое движение, крутнулся вокруг своей оси. Когда они дрались, у шинигами само по себе получалось перемещаться правильно; стоило же об этом задуматься, и парень никак не мог занять нужную позицию. – Я больше не буду отвлекаться, - пообещал Ичиго, сжимая катану обеими руками. Обрывок цепи, повинуясь внезапному течению, коснулся его руки, но временный шинигами этого даже не почувствовал.

Мальчишка, предчувствуя атаку, поднял клинок, и две абсолютно идентичных Тенса Зангецу скрестились – но без привычных искр и лязга металла. Куросаки, сцепив зубы, налёг сильнее, а его оппонент даже не пошевелился: чёртова вода на этот раз сыграла против шинигами.

- Почему ты так хочешь сражаться? – внезапно спросил зампакто, подняв взгляд на хозяина. – Ичиго, сначала ты сказал, что всего лишь желаешь поговорить.

Рыжего легко отбросили назад, он перевернулся, летя (или плывя?), и приземлился на крышу одного из затопленных домов. Почему вокруг всё такое маленькое, а где же небоскрёбы, к которым Куросаки уже привык? Под ногами парня во все стороны полетели куски кровли и на мгновение перекрыли ему обзор; Ичиго завертел головой, пытаясь найти исчезнувшего Тенсу, и обнаружил мальчишку прямо над собой.

- Ты сам мне не оставил выбора, Зангецу! – выкрикнул Ичиго, бросаясь к нему. – Я хочу защитить Каракуру, я должен её защитить! А для этого мне нужна эта чёртова техника, понимаешь?!

- Меня это не волнует.

Меч и его хозяин снова схлестнулись, и водное пространство содрогнулось от того, какие силы сошлись в противоборстве. Ксо, это плохо! Ичиго не понимал, почему Тенса так упрямился! Да, Зангецу и прежде не особо горел желанием учить своего владельца новым техникам, только он никогда не выказывал пренебрежения к его чувствам! Наоборот, старик делал на них упор! А этот мелкий, но такой сильный Тенса Зангецу оказался полной противоположностью себе прежнему! Почему он никак не мог понять?!

Наконец, усилия рыжего оказались вознаграждены, Тенса начал медленно отступать, но вдруг замахнулся ребром ладони на проводника душ. Их поза не позволила Куросаки увернуться, да он и не ждал, что удар будет достаточно сильным...

И.о. шинигами с воплем отлетел назад, врезался спиной в ближайший дом, пробив его насквозь, въехал в следующее здание и лишь инстинктивно от боли не разжал пальцы, не выронил меч. Ни фига себе! Ичиго думал, что Тенса на его стороне, всё-таки это же его зампакто! Но последняя атака точно была направлена на то, чтобы сильно ранить парня!

В мутной от пыли и обломков воде мелькнула чья-то тень, Куросаки поздно среагировал и успел только выставить катану для защиты. Очередной удар мальчишки пригвоздил рыжего к стене; Ичиго пытался двинуться, как-то отстранить от себя противника, но, придавленный сокрушительной мощью, не смог.

- Мы хотим защищать разные вещи, - шепнул ему Тенса, и парни едва не стукнулись лбами. – До твоей Каракуры мне нет никакого дела, Ичиго, и Гецуге Теншо я тебя не собираюсь учить.

- П-по... почему? – с трудом выдохнул тот, из последних сил удерживая оппонента. – Я... я думал, ты мой союзник, Зангецу! Почему ты не хочешь мне помочь?!

В красно-карих глазах меча что-то промелькнуло, и он прищурился, как показалось Куросаки, очень недобро.

- То, что я твой зампакто, ещё не означает, что я буду всегда подчиняться твоим желаниям, - процедил Тенса, сильней наваливаясь на шинигами, и от давления парень едва не позабыл, что ему следует дышать. – У меня есть и собственные чувства, к которым ты никогда не прислушивался... С чего бы мне продолжать потакать твоим капризам?

От неожиданности Куросаки глупо открыл рот, да так и остался смотреть на самодовольного мальчишку. Пацан, как змея, наклонив голову, смотрел на него, не мигая, ничего не делая дальше, и ждал ответной реакции.

- Разве ты никогда не думал, что у меня могут быть собственные желания, отличные от твоих?

Очередной вопрос поставил Ичиго в тупик. Он смутно помнил, что подобное как-то между ними происходило, но считал, что конфликт уже в прошлом! С того момента шинигами и зампакто, кажется, говорили на одном языке, а тут оказывается, что нет...

- Ясно, не думал, - констатировал темноволосый парень и, так же неожиданно, как и напал, отнял меч и отошёл в сторону.

Его владелец, на которого перестала давить невероятная сила, глубоко вдохнул, как в первый раз в жизни, и дрожащими руками опустил свой клинок. Ичиго никак не мог унять дрожь: он видел, своими глазами видел, и готов был поклясться чем угодно, что страшное разочарование на секунду отразилось во всех чертах известного, но непривычного лица. Куросаки, что, настолько разочаровал этого Зангецу?!

Маленькая фигурка зашагала прочь от поверженного подростка. Духовный меч не сутулился, наоборот, гордо и прямо держал спину, но шинигами как будто всей кожей ощущал горькую обиду и одиночество, исходившие от него. Это как-то... неправильно! Но, увы, это единственное, что Ичиго мог сказать, он был слишком выбит из себя, чтобы быстро всё осмыслить. Куросаки пришёл в свой внутренний мир, чтобы нормально поговорить с мечом, думая, что они, как и прежде, хорошо понимают друг друга! Только парень и предположить не мог, что разлад между ними окажется настолько силён!

- Ты обижаешься так, потому что я обещал узнать тебе поближе и не сделал этого? – прохрипел шинигами.

Ичиго перевернулся на один бок, опёрся на локоть, чтобы подняться. Он уже вспомнил тот бой с Пустым, когда Зангецу сказал, что Куросаки должен снова заслужить свой меч. А что, если все проблемы оттуда? Ведь после победы Ичиго почти не общался с... Вспомнив данное тогда от чистого сердца обещание, парень неслышно охнул, прикрыв рот ладонью. Конечно же! Он совсем забыл, что поклялся старику узнать о нём больше! Зангецу ждал-ждал, и теперь его терпению пришёл конец! Ну да, такое нельзя простить! Вот пришёл снова какой-то жалкий юнец, думающий, что он пуп земли, и опять что-то потребовал, ничего не предложив взамен! Будь Куросаки на месте меча, он бы прогнал этого наглеца, надавав ему напоследок! А Тенса даже снизошёл до разговора...

- Я не обижаюсь, - глухо ответил меч, не обернувшись. – Я просто пытаюсь сказать, Ичиго, что есть то, чего тебе не дано получить... и дело не в обиде или разочаровании.

- А мне кажется, что как раз в них! – раздосадованно выплюнул временный шинигами, утерев с лица кровь. Его пошатывало, и устоять на ногах, чтобы всё не качалось перед глазами, получилось не с первого раза, пришлось даже использовать свою катану в качестве опоры, но Куросаки сейчас было всё равно, как на этот некрасивый жест отреагирует сам Тенса. – Я всегда думал, что зампакто сражается вместе с хозяином. Ты сам так говорил, говорил, что я должен тебе довериться, что я в битве не один! А когда я, доверяя тебе, между прочим, - выкрикнул парень, чувствуя, как внутри жарко вскипает злость, - пришёл сюда, то увидел не союзника, а врага!

Ичиго добился своего – ему удалось заставить Тенсу остановиться и прислушаться. Сам рыжий дышал так тяжело, словно только что закончил бой с пятью или десятью противниками: настолько шинигами устал, сказав всего лишь несколько слов. Проклятье, Куросаки тоже виноват: получается, он солгал зампакто, но ведь не специально, просто так вышло! Разве Зангецу не понимал?! К тому же, только полный эгоист будет припоминать всё это, когда к нему придут за помощью!

- Ты вот говоришь, что хочешь защитить что-то другое, не то, что желаю спасти я, так? – закинув меч на плечо, парень нарочито медленно стал приближаться к замершей посередине пространства фигуре. – Но я тут подумал, Тенса... Я не знаю, что так дорого тебе, мне ты говорить не хочешь. Ладно, это твоё дело, - Ичиго усмехнулся. Сначала он недоумевал и даже побаивался мальчишку, потому что продолжал видеть на его месте того непонятного молчаливого мужика, из которого и слова просто так не вытащишь. А теперь всё, смутный страх исчез, Куросаки осознал, что перед ним – подросток, который даже младше его самого! Ичиго сражался с врагами, что были куда страшнее, чем этот выпендрёжный пацан! – Но как ты это защитишь, если сидишь здесь?! – проорал шинигами во всё горло, надеясь, что вода как-нибудь срезонирует и усилит его вопль.

Тенса молчал, и Куросаки оставалось только гадать, о чём тот думал. Нет, а чего гадать-то, если можно увидеть? Решительно, в несколько шагов, рыжий парень преодолел разделявшее их расстояние и с удивлением обнаружил, что маленькая версия Зангецу была даже ниже его ростом!

- Объясни мне, раз я такой глупый, по-твоему, и не понимаю ничего! – продолжил Ичиго, повышая голос. Ну, уж нет, если говорить, то говорить начистоту! Старик на него злился, но у Куросаки тоже имелось, что ему высказать! – Как?! Как ты это сделаешь? – немного отдышавшись, шинигами заговорил потише, накапливая силы и грустно улыбаясь. – Я думал, мы сражаемся вместе, рука об руку. Думал, ты тоже веришь мне, Зангецу! А теперь я понял, что ошибся... Будь это не так, ты бы поделился со мной тем, что тебя тревожило!

Тенса Зангецу был спокоен и непоколебим, как неприступная скала. Неважно, что мальчишка стоял к хозяину спиной, Куросаки знал, что и по выражению лица своего меча он не смог бы ничего прочесть. Таков уж этот зампакто, он умел прятать чувства так искусно, что шинигами не догадывался о них до последнего момента! Как добиться от малявки правды, Ичиго вообще не понимал, но уже выбрал дорогу, придерживаться которой намеревался до конца!

- Что? Или скажешь, я неправ? Да я... ты же видишь, как я сражаюсь за своих друзей, думаешь, я не смогу защитить того, кто дорог тебе?! – вот уж действительно, парень никак не мог понять такой игры в молчанку. Почему зампакто ничего не говорил, зачем таился? Напридумывал, накрутил сам себя, чтобы потом выяснить отношения с хозяином и показать, как сильно обиделся? Так поступают только маленькие дети! – А ты предпочёл промолчать и просто ткнуть мне этим в лицо: раз, мол, ты не можешь, значит, и мне не дашь! По-моему, знаешь, кто ты?! Зацикленный самодовольный эгоист!

Не успело оскорбление затихнуть, растворившись в воде, как Тенса, развернувшись, как фурия, ударил парня. Маленький, но крепкий кулак пришёлся оскорбителю в нос, и не ожидавший ничего подобного Куросаки полетел назад, разбив какой-то дом.

Что это было?! Его ударили кулаком?! Ни мечом, ни кидо, а кулаком... так по-человечески...

- Я эгоист?! – закричал зампакто, практически перейдя на визг. Кровь пошла у шинигами носом, и из-за багровых пятен, поплывших наверх и застлавших глаза, Ичиго не увидел, как мальчишка сорвался с места, отбросив подальше меч. - Самодовольный и зацикленный?!

Второй удар был в живот, и рыжий, охнув, согнулся пополам, отпустив своё оружие. Позвякивая о руины осыпавшейся стены, чёрный клинок устремился вниз, в непроглядную тьму, но Куросаки не смог увидеть, как катану поглотила толща воды: Тенса схватил шинигами за волосы, резко дёрнул вверх, одновременно впечатывая свой кулак ему в скулу. Шокированный банальным избиением Ичиго и не думал, что следует сопротивляться, от очередного удара у подростка перед глазами на пару секунд всё потемнело и замерцали звёздочки.

- Это ты – самодовольный ублюдок! – взвизгнул меч, отшвыривая побитого хозяина в другую сторону. Не успело безвольное тело долететь до преграды в виде очередного здания, как зампакто подскочил к парню снова, от всей души приложив обидчика локтём между лопаток.

Куросаки булькнул, выпустив изо рта сгусток крови, и попытался извернуться, чтобы схватить маленького врага. Тенса не дал противнику ни малейшей возможности, лихо перескочив через него и ударив ногой. Безжалостно зажав в кулак рыжую шевелюру, он приблизил к себе залитое кровью лицо хозяина.

- Я всё делаю для тебя! – выкрикнул меч прямо в глупые карие глаза, полные изумления и недоверия. – Всё! Когда ты, кретин, рискуешь своей жизнью зазря, кто спасает твою никчёмную задницу?! Я! Кто защищает тебя от Пустого?! Я! – скрипя зубами, мальчишка сомкнул пальцы свободной руки на беззащитном горле шинигами, с силой давя на кадык. Рыжий захрипел, схватился рукой за тонкое запястье, силясь оторвать Тенсу от себя, но худенькие пальчики сжимались всё сильнее, белея от напряжения. – И я никогда и ничего не просил!

Ичиго как-то сумел оттолкнуть зампакто, упёршись коленом ему в грудь. По инерции они оба отлетели в разные стороны и почти одновременно вскочили на ноги, уставившись друг на друга: побитый, окровавленный, испуганный Ичиго и растрёпанный, обозлённый и полный сил Тенса Зангецу.

Куросаки не понимал, что произошло, он не думал, не предполагал, что так разозлит противника! Да мальчишка едва его не задушил! До сих пор оставалось страшное ощущение чужой хватки на горле, кожа саднила, и резало лёгкие... По позвоночнику пробежал озноб, и это был уже не тот страх, что Ичиго испытывал прежде перед пацаном. Тенса, стоявший напротив, весь пылал гневом, в каждой чёрточке исказившегося лица пылала злость, а в тёмных глазах бесилось яркое красное пламя. Сглотнув, шинигами, наконец, понял, что идея вывести зампакто на чистую воду, обозлив его, была не такой уж хорошей!

- Думал, я всегда буду таким послушным, белым и пушистым? – рыкнул Зангецу, оскалившись. – По первому же зову побегу исполнять любое желание, чтобы ты продолжал гробить себя?! Да ты хоть знаешь, за чем сюда пришёл? Знаешь, что это такое – финальная Гецуга Теншо?!

Его хозяин утёр бежавшую кровь, ничего не говоря. А что Ичиго мог сказать? Он сам довёл Тенсу до такого состояния и не знал, что делать дальше... Людям иногда полезно выговориться; неизвестно почему, но шинигами решил, что приём сработает и здесь, и ошибся. Глядя на едва ли не плюющегося огнём паренька, Куросаки лихорадочно соображал, как выпутаться из этой дерьмовой ситуации. Тут не то, что двух тысяч часов, двух тысяч лет, наверное, не хватит!

- Ни фига ты не знаешь! Ты, как собачонка, кидаешься на помощь, только тебя поманят! Что, у хвалёного Готея нет капитанов, раз вся надежда на школьника?! Ты об этом не думал разве? Не думал, что тебя просто используют?

Всё, это удар ниже пояса. Ичиго многие упрёки мог простить, справедливые и несправедливые, чего не скажешь в приступе гнева и обиды? Но это... да пусть Тенса тысячу раз прав, он не имеет права так оскорблять его друзей!

- Заткнись! – рявкнул временный шинигами так, что водная гладь высоко над ними затряслась и пошла рябью. – Других не впутывай в свои личные проблемы!

Окрик проводника душ только подстегнул зампакто и, молниеносно сорвавшись с места, метнулся к противнику, метя кулаком ему в подбородок. Только на этот раз Куросаки оказался готов к нападению и, легко перехватив тоненькую, как прутик, руку ударил сам, не глядя и не соизмеряя силы.

Тенса откатился назад, упал, жалко распластавшись. Ичиго, фыркая, встряхнул руку – ксо, слишком сильно влепил, так что костяшки пальцев заболели... уж не выбил ли? Наконец, темноволосый подросток сел, ошеломлённо хлопая глазами, и приложил ладонь к стремительно краснеющей скуле.

- Ты ударил меня?

- Да, ударил! – не вытерпев, крикнул ему тот. – А что, я должен был стоять смирно и позволить себя избить?! Знаешь, я ещё не настолько провинился, чтобы... – Зангецу с нечеловеческим рыком снова понёсся на него, и шинигами, спохватившись, приготовился защищаться.

Но бой пошёл и вовсе без правил. В последний момент мальчишка внезапно наклонился и врезал хозяину головой в живот; Ичиго, не сдержавшись, вскрикнул от боли – доведённый до бешенства зампакто дрался с необузданной яростью, уже не задумываясь над тем, что действительно причинял своими ударами страшную боль. Тенса собирался отправить хозяина вниз одним хорошим пинком, однако в последний момент Куросаки, вцепившись в тёмные волосы, заставил пацана остановиться. Меч зашипел, и рыжий использовал его заминку, чтобы другой рукой схватить юркого мальца за капюшон. Кусок чёрной с красным подкладом ткани поплыл в сторону, а оба парня, сцепившись, полетели в тёмные воды.

Быстро вылетели из головы все иные мысли, и шинигами сосредоточился только на том, как попасть по изворачивающемуся телу, чтобы этот придурок, наконец, перестал корчить из себя оскорблённого героя, а понял, что делает больно и себе, и другому! Тенса Зангецу был явно слабее своего владельца, но быстрее и ловчее, он умудрился увернуться от большинства предназначавшихся ему ударов, однако кулак Ичиго всё равно пересчитал рёбра зампакто и оставил пару хороших синяков на правом плече. Самому подростку тоже сильно досталось: банкайное хаори, разодранное с левого бока, сползло с него, ещё пока оба падали вниз, на груди и ключицах пламенели длинные, узкие, ужасно противные царапины, а на шее наливалось ярким красным цветом большое пятно, по форме напоминавшее пятерню. Борьба продолжалась и в падении, и вроде бы Ичиго начал постепенно одерживать верх; однако в последний момент Тенса вдруг применил малопонятный приём, и вот уже Куросаки, взвыв, спиной ударился обо что-то твёрдое и каменное.

Опомниться хозяину внутреннего мира не дали – зампакто, усевшись на нём, с заметным наслаждением врезал шинигами ещё пару раз. Пока Ичиго соображал, где они оказались, Зангецу, дав ему пощёчину наотмашь, вдруг зашипел:

- Больно, да? – сдавленный стон Куросаки послужил духовному мечу достаточным ответом, чтобы он счёл возможным продолжить. – Мне, по-твоему, не больно смотреть, как ты делаешь всё, чтобы убить себя раньше времени?! – рыжий придурок под ним повёл головой, моргая, и Тенса придавил его шею локтем, не позволяя избежать своего взгляда. – «Скажи мне, я защищу!» - передразнил он, жутко похоже копируя голос Ичиго. – Не защитишь, потому что о себе ты думаешь в последний момент, а обо мне – тем более! Ты вспоминаешь про меня, только когда не можешь с чем-нибудь справиться... – впервые за последние минуты боя Тенса Зангецу не кричал или визжал, но просто говорил... срываясь от переполнявших его чувств. Заметив, что обидчик начал приходить в себя, мальчишка наклонился к нему ближе, чтобы посмотреть недоумку прямо в глаза. – Ты ведь никогда не пытаешься защититься, дерёшься, думая только о цели! Просьбы друзей, приказы родных важнее жизни, да? – в сочащийся горечью, злостью и обидой голос стали врываться рваные всхлипы.

Куросаки отрешённо смотрел прямо перед собой, медленно возвращаясь в реальность, и почему-то обращал внимание не на то, на что нужно. Наконец, Ичиго понял, что они приземлились на крышу очередного домика, и, наверное, это было очень глубоко, потому что отсюда парень уже не видел солнечных лучей на поверхности воды наверху. Только потом сквозь странную пелену, окутывавшую его, прорезалась боль... Опомнившись, Ичиго перевёл взгляд на своего маленького мучителя и обомлел. Только что Тенса был весь переполнен настоящей злости, превратившей его в монстра, но тут над шинигами нависал прежний мальчишка, растерянный от того, что вроде бы дошёл до цели и не мог сделать последний шаг.

Как же нужно было отчаяться в пустом перевёрнутом мире, чтобы смотреть такими глазами?..

- Ты ко мне прибежал потому, что твой отец сказал это сделать? – бросил Тенса, снова надевая холодную маску безразличия. – Но он не говорил, что я откажусь, да? Почему откажусь, тоже не сказал... – Куросаки вздрогнул и невольно попытался отшатнуться; зампакто, заметивший нервное движение, не смог сдержать грустной усмешки. – Окончательная Гецуга Теншо нужна тебе, чтобы ты смог защитить свою Каракуру и друзей. Я же защищаю тебя, Ичиго, тебя, не их! Да, с новой техникой ты победишь, но, используя её, станешь уничтожать нас! Сначала меня, а когда я уже не смогу сдержать эту силу, то и тебя! Хочешь, чтобы твоя душа сгорела заживо?

От услышанного у парня округлились глаза, он забыл о том, что надо снова сопротивляться. Отец ни о чём подобном не говорил, не заикался даже! Ичиго думал, что эту атаку сложно получить, потому что надо соблюсти какой-то ритуал, что ли... или надо установить с мечом особую связь, как при банкае! Услышав от Тенсы отказ, шинигами решил, что дело всё в старых обидах и только! К подобным признаниям Куросаки был совершенно не готов!

- Уже одумался? – прозвучал над его ухом насмешливо-горький голос Зангецу. Его хватка ослабла, и Ичиго, собрав все силы, одним рывком перевернулся, подмяв под себя мальчишку. – Сдурел?! – тут же заорал тот, потеряв самообладание. – Что ты делаешь?

Тенса Зангецу дёргался, барахтался, отчаянно ища путь к спасению, но Куросаки, пыхтя, кое-как всё-таки зафиксировал извивающееся тело, получив, правда, при этом в скулу. Странно, что синяков от ударов на лице не оставалось... но, наверное, это вода такая. Ичиго прикусил себе язык, пытаясь угомонить маленького буяна, и сдавленно пробормотал пару отборных ругательств. А по физической-то силе Тенса оказался гораздо слабее хозяина! Только когда они дрались на мечах, этого вовсе не было заметно, вот почему Куросаки не подозревал поначалу, что с ним так легко справиться! Рыжий перехватил руками оба запястья Зангецу, отметив про себя, какими они казались хрупкими – он боялся их сломать, раздавить. Только после этого зампакто, наконец, перестал сопротивляться, тяжело дыша.

- Ну что, победил? – мальчишка отвёл глаза. – Теперь что делать будешь?

- Не знаю пока, - брякнул, не подумав, Куросаки и нахмурил брови, услышав слабый смешок. – Эй! Сначала наезжаешь на меня, потом бьёшь, теперь смеяться начал?! – стоило взглянуть на зампакто, как Зангецу тут же состроил заносчивую мордочку. И почему даже побеждённым он умудрялся выглядеть таким независимым?! – Слушай, Тенса... я... – Ичиго хотел быстро сказать, что извиняется, просит прощения, но не получилось. Парень запнулся, задумавшись о наиболее подходящих словах, и устыдился собственной неловкости. – Я был во многом неправ, признаю, - меч фыркнул и немедленно сделал вид, что ничего не произошло, - но я... мне, правда, нужно защитить Каракуру. Никто, кроме меня, не сможет этого сделать, пойми. Если я проиграю, то я не спасу дорогих мне людей, а ты - меня, понимаешь? Поэтому мне нужна эта Гецуга.

Зампакто молча закрыл глаза и ничего не ответил. Шинигами с тревогой гадал, что пацан на этот раз придумал, и пытался прикинуть, насколько убедительны его слова. Для него самого всё казалось важным, но Тенсе же наплевать на город и жителей! Как уговорить мальчишку принять сторону Ичиго?

Ну и что, что с Гецугой Куросаки рисковал своей душой? Когда он только ею ни рисковал! Тогда вообще нужно больше не использовать силы шинигами!

- Значит, всё-таки нужна? Интересы других важнее и плевать на смертельную опасность вкупе с обещанием защитить...

- Эй, Тенса, я знаю, что ты думаешь, - начал рыжий парень, - но...

- Отпусти, - внезапно спокойно и безапелляционно потребовал побеждённый, и смутившийся Ичиго подчинился, отползая в сторону. Он, не зная, куда деть руки, ерошил волосы, хотя, впрочем, его лохмы без того торчали в разные стороны. Глядя, как меч осторожно уселся, потирая запястья и почти незаметно морщась, Куросаки вдруг ощутил острый укол в сердце. Всё-таки едва не сломал...

Временное перемирие продлилось, наверное, от силы пару минут, но этого времени с лихвой хватило, чтобы шинигами решил, что всё закончилось, и потерял бдительность. Тенса Зангецу вдруг странно взглянул на хозяина – не зло или обиженно, а именно странно – и, толкнув Ичиго ладонью в грудь, поцеловал его.

Всё произошло слишком быстро и неожиданно, Куросаки даже не успел понять, что сейчас случится, увидев так близко от себя лицо Тенсы. А зампакто, решительно нахмурив брови и сжав губы, навалился на него, целуя; в первые секунды парень поддался такому напору, невольно приоткрыв губы и отвечая, ошеломлённо прислушиваясь к своим ощущениям. Ему внезапно стало жарко даже в воде, как будто она начала стремительно нагреваться, и закружилась голова, но, почувствовав, как чужая ладонь накрыла его промежность, Ичиго немного пришёл в себя.

- Ты охренел?! – завопил он, оттолкнув подростка. В груди бешено колотилось сердце, кровь стучала в висках и пульсировала в губах, истёрзанных, жарко горевших. Зангецу утёр рот кулаком и совершенно по-сумасшедшему улыбнулся, сверкая, как зверь, невероятно огромными глазами. Куросаки неверяще коснулся верхней губы кончиками пальцев. – Ты украл мой первый поцелуй, маленький ублюдок!

Чёрт, а ведь рыжий только что пожалел этого гадёныша, корил себя, что слишком жестоко поступил с ним! Ичиго, сжав кулаки, бросился на зампакто, но тот, перевернувшись, избежал цепких рук хозяина и, проявив внезапную силу, опрокинул парня на крышу, запечатывая гневный вопль новым поцелуем. Шинигами, вырываясь, попробовал ударить его коленом в живот, только Тенса с лёгкостью увернулся и ещё сильнее прижал противника собой к кровле здания. Ощущение чужих, горячих губ, немилосердно терзавших его собственные, было невыносимо, у Ичиго, казалось, горело всё лицо от стыда и неестественности происходящего; потом стало не хватать воздуха, а Зангецу, жестокий Зангецу никак не хотел его отпускать.

Наконец, парень вырвался, дрожа всем телом, сделал глубокий вдох.

- Отстань! – едва ли не взмолился он, жутко краснея и пытаясь сжаться или хотя бы повернуться по-другому. Тенса, которого шинигами несколько минут назад одолел одной грубой силой, сделался, чуть ли не в десять раз сильнее; сколько Куросаки ни бился, он никак не мог высвободиться из очень цепких рук. Ксо, всё очень хреново! Маленький извращенец сполз ниже, целуя шею Ичиго, с которой уже успели исчезнуть оставленные его ногтями царапины. – Перестань, Тенса! – перед глазами рыжего подростка всё перемешалось, когда одна ладонь зампакто скользнула вниз и сильно погладила его пах.

Как унизительно... нет, не унизительно, стыдно, очень стыдно... Этот мальчишка делал с ним такое, чем Ичиго никогда и не помышлял заниматься с мужчиной! И спастись не было никакой возможности: словно сама вода в этом внутреннем мире встала против его создателя!.. Нет, это неправильно! Куросаки зажмурился, считая про себя, надеясь, что всё происходившее – бред или сон, что он просто слишком сильно ударился головой после очередного удара Зангецу! Но собственное тело шинигами предало его, отчаянно крича об обратном, и всё сложней становилось подавлять рвавшиеся наружу тихие стоны. Между ног пылало огнём, ещё немного – и станет даже больно, а разрядки... нет уж, может, как-нибудь получится перетерпеть и...

Ичиго ахнул в полный голос. Он едва не кончил, когда малявка поставил засос ему на ключицу, и только каким-то чудом избежал позора.

- Тенса... Пусти, придурок! – прохрипел парень, изворачиваясь. Зампакто мгновенно пресёк все попытки сопротивления, усмехнулся прямо над его ухом и чмокнул в рыжие волосы.

- Ага, разбежался! – меч начал вырисовывать пальчиком одному ему понятный узор на груди хозяина. Куросаки всхлипнул почти жалобно, по мускулистому телу пробежала дрожь. – Теперь я тебя не отпущу, Ичиго! Ты сказал, чтобы я тебе доверился, - кажется, наглец улыбался до ушей, - вот я и решил послушаться... Если хочешь стать полумонстром и деградировать дальше – пожалуйста, получишь свою драгоценную Гецугу, но я хочу получить желаемое до того, как это случится! – мальчишка сделал паузу на последнем слове, видимо, сосредотачиваясь, и рыжий почувствовал, как вода мягко обволокла его торс, разматывая бинты.

- Но я не...

- Ты не такой, я понял, - посмеиваясь, добавил Тенса Зангецу, принимаясь за пояс на хакама шинигами. – Неужели это так стыдно, а, Ичиго? Ладно, можешь глаза не открывать, - тот как по команде зажмурился сильнее, даже не заметив, что его руки оказались свободны. Шинигами разрывался между желанием и страхом, боялся поддаться или действительно стыдился? Он ведь такой невинный... был. – Я сделаю так, что тебе понравится, - он дразнящее лизнул маленький комочек соска, вырвав из груди Куросаки новый стон.

- Она... – нервно начал Ичиго и замолчал, словно боясь, что может потерять над собой контроль, сказать или сделать что-то не то.

- М? – меч передвинулся ниже и вынудил своего шинигами развести длинные ноги в стороны. Чем хороши хакама – они такие широкие, что и в подобной позе их можно легко снять, чем, собственно, Тенса и собирался вскоре заняться. От его нежного прикосновения мышцы живота Ичиго напряглись, и не будь здесь повсюду воды, Зангецу знал, по загорелой коже покатились бы капельки пота.

- Почему эта вода на твоей стороне? – выдавил, наконец, Куросаки и плотно сжал губы, чтобы больше не издавать звуков. Он не хотел... не хотел, чтобы всё это продолжалось, вроде бы Тенса его больше не держал, но двинуться было невозможно. Или хотел? Если Ичиго никто не держал, он мог вырваться, наподдавать зампакто-извращенцу, получить нужную технику и уйти... а вместо этого парень продолжал лежать, кусая губу и стараясь терпеть из последних сил! Но ксо, ещё никто и никогда так к нему не прикасался, каждое движение Зангецу просто сводило с ума!

- А, ты об этом? Ну, Ичиго, хотя это и твой внутренний мир, я всё-таки провожу здесь куда больше времени, - Тенса – о, Ками! – мурлыкал. Голос меча как будто вибрировал в пространстве, благодаря проклятой воде, проникая под одежду Ичиго и только усиливая возбуждение. – Поэтому всё контролирую я.

Блин, как тут терпеть?! От каждого слова или нового прикосновения по телу рыжего подростка пробегали волны дрожи, и все они концентрировались в паху и так, что эрекция уже стала болезненной. Ничего подобного прежде не было с ним, даже те журналы с голыми девчонками (которые Куросаки крайне редко, но почитывал) не доводили парня до такого состояния, что в глазах темнело! Непонятно, как вообще Ичиго удалось столь долго продержаться... наверное, только страх перед всепоглощающим чувством стыда удерживал его от долгожданной концовки. Он не мог представить, как бы после такого позора посмел посмотреть в глаза своему мечу... и как сделает это вообще после всего того, что между ними происходило.

- Эй, Ичиго, - теперь рыжему казалось, что с ним снова разговаривает прежний Зангецу. А если это правда, и старик видел шинигами таким – распластанным с широко разведёнными ногами, перевозбуждённого и почти готового кончить?! Леденящий ужас холодком пробежался по спине и немного помог Куросаки справиться с эрекцией. – Просто открой глаза. Это не так страшно, а? – лёгкий смешок заставил шинигами сцепить зубы, но Зангецу нанёс сокрушительный удар: его ладонь, пробравшись под одежду Ичиго, слегка коснулась горячей головки, дразня, а потом надавила, размазывая выступившую влагу. Парень закусил губу почти до крови, сжался, мотая головой, его трясло от наслаждения и собственных попыток сопротивляться ему. Тенса поспешил убрать руку, сообразив, что немного перегнул палку. - Эй, Ичиго, неужели ты меня боишься? А как же все эти разговоры про доверие между мечом и хозяином?

- На «слабо» меня взять хочешь? – отрывисто бросил тот.

- О, так ты не поддашься, значит? – хмыкнул малолетний искуситель и не сдержал улыбки, когда хозяин распахнул глаза.

Ичиго сглотнул, увидев, что Тенса Зангецу был к нему так близко. Хотя зампакто и ласкал его, парень воображал, что тот где-то далеко, и потому не то испугался, не то обрадовался, когда это оказалось не так. Взлохмаченный мальчишка, поняв, что Куросаки смотрел прямо на него, подмигнул ему и облизнул язычком губы.

- Слушай, Тенса, - шинигами вдруг улыбнулся. Хотелось сказать «Спасибо за приглашение», потому что его сознание никак иначе это действие не воспринимало. Он стерпел – не хотелось почувствовать себя дураком и терпеть насмешки духовного меча в такое время. – Ты тут обронил, что хочешь доверия? – Куросаки схватил Тенсу за тонкую руку и дёрнул на себя, впиваясь в его губы жадным поцелуем.

Ичиго, правда, не был трусом. Он боялся иногда, испытывал страх, но не трусил и не терпел, когда его так обзывали. Зангецу знал, на что надавить, чтобы получить желаемое, его владелец, вопреки обыкновению, тоже понимал, что поддался на провокацию, однако, ксо, на настолько чертовски приятную провокацию! Парень был бы даже не против, чтобы однажды с ним поступили так ещё раз, чтобы он смог опять стиснуть худое тело, прижать к себе, целуя неумело, но сильно и искренне.

- Теперь... я вижу, что... - задыхаясь, прошептал зампакто, когда рыжий милосердно позволил ему короткую передышку.

Шинигами снова откинулся на спину, увлекая за собой мальчишку. Ичиго невольно старался взять верх, вести, однако когда очередной сумасшедший поцелуй закончился, Куросаки осознал, что, как последний придурок, не особо представляет, что делать дальше. Ну, ладно бы с девушкой, но с парнем...

- Позволишь мне? – негромко начал Тенса и не договорил, столкнувшись с выразительным взглядом любовника. – Приподнимись немного, - попросил меч и, как только парень это сделал, поток воды, подчиняясь воле зампакто, сорвал с них обоих одежду. Ичиго от волнения задержал дыхание, ощутив, как гибкое нагое тело, пылающее жаром, прижалось к нему. Вау, да это нереально здорово, такие потрясающие ощущения... Зангецу, хрипло дыша, поцеловал хозяина в уголок губ, оперевшись ладонью о его грудь, и тихонько усмехнулся, когда тот покраснел, отвечая.

Кто бы мог подумать, что Ичиго действительно доверится ему настолько (особенно после их драки), что кинется с головой в омут? Нет, Куросаки - сорвиголова, он задумывается над своими действиями только потом; но Тенса, подставляя горло неопытному мальчишке, всё равно не мог поверить, что обнимал его за шею, постанывал на ухо, ёрзал на его бёдрах, прижимаясь к твёрдой горячей эрекции.

Ичиго же старался не упустить ни единой секунды, с лихвой компенсируя отсутствие знаний ненасытной жаждой ласки и новых прикосновений. Он никогда не думал, что будет так хотеть парня, который выглядел младше него... что будет вообще хотеть парня! Что они будут заниматься этим в перевёрнутом на хрен-знает-сколько градусов мире, заполненном водой, и что Тенса едва не сведёт его с ума своим голосом! Но, это было самое лучшее, что происходило с Ичиго за его недолгую жизнь: контраст его загорелых сильных рук и хрупких плеч маленького Зангецу, на которых алели яркие пятна засосов, грубоватые ласки... Его стройный любовник, такой великолепный, жадно прижимался к нему, а когда Тенса, не разрывая болезненно-сладкого поцелуя, придвинулся ещё ближе и их члены соприкоснулись, Куросаки взвыл.

- Эй-эй! – тут же последовал очень сильный щипок за плечо, и рыжий, зашипев, потряс головой. – Держись, Ичиго, - легко посмеиваясь, шепнул ему зампакто, издевательски поглаживая напряжённый ствол любовника, угадав тот темп, который Куросаки так нравился, - иначе пропустишь самое интересное.

Временный шинигами охнул, зажмурившись, когда большой палец этого соблазнителя снова прошёлся по тёмной головке, и неосознанно вцепился сильнее в плечи мальчишки.

- Я не знал, что у меня меч – мучитель, - парень попробовал улыбнуться, но мелкий как будто специально сжал пальцы сильнее, и Куросаки застонал в полный голос от нахлынувшего кайфа.

Чёрт... он здесь, на каком-то полуразрушенном домишке под толщей воды, собирается трахнуться со своим духовным мечом, который из внушавшего страх и уважение мужика превратился в чересчур раскованного подростка...

Как здорово.

- С тебя беру пример, - с ухмылкой ответил Зангецу и немного приподнялся, перемещаясь выше и заставив Ичиго сесть поудобнее. Куросаки снова потянул партнёра на себя, чтобы вернуть эти потрясающие и ни на что не похожие ощущения, однако Тенса не поддался, и у рыжего пересохло во рту, когда он понял, что зампакто собирается сделать.

- Под... подожди, это ведь будет больно, - брякнул испуганный парень, почувствовав, что любовник медленно начал опускаться. Ичиго ничего не знал о том, как подобное должно происходить между парнями, но какая-то частичка его сознания выкрикнула, и он повторил, понимая, что это очень похоже на правду. Тенса Зангецу, послушно остановившись, с таким непередаваемым выражением посмотрел на хозяина, что тот, покраснев, сравнялся по цвету с перезрелым помидором.

Откуда малявка вообще знал, что и как следует делать? Особенно, если учесть, что его проводник душ до сегодняшнего дня ни с кем не целовался!

- Ты забыл? – Зангецу снова поддразнивал его, но так мягко, что Куросаки совершенно не думал обижаться. – Я же здесь всё контролирую, что желаю, то и делаю, - он опять наклонился для поцелуя, и Ичиго с жаром ответил, дрожа от предвкушения. – Я больше хотел тебя, чем злился, - пояснил зампакто, прежде чем опереться на плечи, и закусил губу.

- Т-ты... – выдохнул Ичиго и зажмурился, когда после небольшого сопротивления головка его члена всё же проскользнула внутрь.

Чёрт, это... это... Тенса опустился лишь совсем немного, но ощущения уже были непередаваемыми, такими классными, ох такими!.. Сверху раздалось сдавленное шипение сквозь зубы, и мальчишка, тихо застонав, сел на его бёдра, приняв Ичиго в себя полностью. Шинигами широко распахнул невидящие глаза, не сдержав вскрика. Чёрт, слишком хорошо! Так гладко, горячо, так тесно... рай, да, рай!

- Шшш... – тонкие пальцы коснулись его щеки, ласково погладили. Куросаки мотнул головой, начав вспоминать про себя всех капитанов и лейтенантов Готея поимённо и поотрядно, не желая, чтобы это яркое удовольствие быстро закончилось. Он хотел... хотел, чтобы подольше они оставались соединёнными и чтобы Тенса сильно его обнимал, покрывая поцелуями лицо и шею! – Посмотри на меня, - шепнул зампакто, - Ичиго, посмотри на меня.

- Я не м... – рыжий уткнулся лицом в плечо любовнику, вздрагивая. Но первый восторг как-то прошёл, и Куросаки обнаружил, что снова мог дышать и даже немного двигаться, только не нижней частью тела. Открыв глаза, парень сразу натолкнулся взглядом на лицо Зангецу: нижняя губа прикушена, в глазах – удовольствие, смешанное с мукой... – Больно?

- Бака, - у Тенсы ещё были силы, чтобы улыбнуться и начать опять командовать. – Обними меня, - хозяин покорно выполнил просьбу, осторожно положив ладони ему на талию, и меч, тихонько фыркнув, опустил их себе на бёдра. – Эй, я не хрустальный, не разобьюсь!

Ичиго так не считал: маленький зампакто выглядел действительно хрупким, и подростку (ещё до того, как они оказались в теперешней ситуации) постоянно казалось, что каким-нибудь неловким движением он причинит Тенсе серьёзную травму! Сейчас, наверное, любое действие Куросаки для партнёра окажется страшно болезненным.

- Не закрывай глаза, я хочу тебя видеть, - твёрдо сказал тот. Словив губы любовника для поцелуя, Зангецу немного приподнялся, а потом снова резко сел, игнорируя стон Ичиго.

Шинигами громко и часто дышал, не пытаясь быть тихим, и стонал почти без остановки, что бы Тенса ни делал. Не моргая, Ичиго только впился взглядом в затуманившиеся глаза, стискивая тонкую фигурку зампакто в жадных объятиях и повинуясь заданному им темпу. Ксо, так потрясающе! В сотню, нет, тысячу раз лучше, чем он себе представлял! Зангецу сжимал его собой, поддразнивая; скользя внутри, Куросаки глубоко входил в трепещущую и влажную плоть, чтобы в следующий миг выйти почти на половину и снова, с низким горловым стоном, вернуться в ждущее его тепло.

А потом что-то вдруг сорвалось в душе Ичиго, и парень, до того безмолвно исполнявший приказы, с силой потянул любовника на себя, заставив сорваться с выбранного ритма. Тенса охнул, выгнулся, как кошка, как будто пытаясь вырваться, но Куросаки не позволил. Они повторили это потрясающее движение снова, чуть увеличив амплитуду, и тогда зампакто вытянулся струной, закрыв глаза и восторженно вскрикнув.

- Ну, давай же! – мальчишка уже не кричал – молил, упрашивал хриплым от стонов голосом. Он ещё раз с силой поцеловал своего хозяина и обхватил руками шею парня. – Трахни меня, наконец!

В тот же миг Куросаки одним рывком подмял Зангецу под себя и бросил любовника на тёмную ткань его плаща, которую им услужливо подстелила вода. Тенса вскрикнул – то ли от неожиданности, то ли от пронзившей его боли, перемешанной с адским наслаждением от каждого движения обезумевшего Ичиго. Шинигами врывался в него сильно, яростно, худощавое тело сотрясалось от толчков, но Зангецу, забывшись, изгибался всё сильней, теряясь в ощущениях.

Последним, что Ичиго помнил отчётливо, было то, как мальчишка обхватил его ногами, чтобы между ними осталось ещё меньше места. А потом парень не мог больше себя контролировать, слишком хорошо было, слишком здорово, классно, просто невозможно! Тепло, настоящий жар, теснота, давление, так здорово, здорово! И стоны Тенсы, впившегося ногтями в плечи Куросаки, и кружившаяся боль офигенным кайфом разносилась по венам, усиливаясь с новым ударом. Парень не слышал, что сам стонал, почти рычал, от наслаждения, не разбирал, что Зангецу просил двигаться сильнее, но всё ускорял темп, стремясь втиснуться ещё больше, слиться с Тенсой, соединиться и не отпускать, потому что... потому что...

Перед его глазами внезапно взорвался фейерверк. Разноцветные искры обожгли всё тело, коснулись вдруг низа живота, и каждая его клеточка содрогнулась в невероятном оргазме. Ичиго выгнулся, не осознавая, что кричал и что их с Зангецу крики разнеслись в водном пространстве, переплетаясь и сливаясь воедино.

Все мышцы вдруг разом ослабли, Куросаки упал на такого же расслабленного и безвольного Тенсу, уткнулся мальчишке в шею, придавив его своим весом.

- Здорово... это так здорово, - прохрипел он, жмурясь. – Зангецу...

***

Спал? Он спал? Зангецу резко открыл глаза, не понимая, что происходило, и обнаружил, что лежал в руках своего хозяина. Ичиго обнимал его, прижимая к своей груди с такой силой, что зампакто при всём желании не удалось бы высвободиться: стоило попробовать, и Куросаки только крепче обхватил его.

Какой сон может быть у зампакто? Прежде Зангецу никогда не видел сновидений, но, несмотря на это, поначалу решил, что всё случившееся ему именно приснилось! Оно ведь не могло произойти взаправду! Ичиго смел, порой безрассуден, однако он всё равно не мог решиться на нечто подобное... с его-то характером! Только меч и его хозяин на самом деле лежали, обнявшись, укрытые чёрным хаори зампакто.

Шинигами выглядел таким забавным во сне: расслабленным, беззащитным... Ичиго не хмурил брови и, наверное, мог бы походить на маленького ребёнка, если бы так не храпел! Просто ужасно и, в конце концов, неприлично, особенно для молодого юноши! Собственно, от этих звуков меч и проснулся.

- Ичиго? – рыжий подросток повёл плечом, до которого дотронулся Зангецу. Тенса внезапно обратил внимание на свои пальцы и отнял руку, рассматривая ладонь. Как странно! Зампакто думал, что вернётся в свою обычную форму, но раз он остался в таком обличье, значит, шинигами как-то всё это время умудрялся поддерживать банкай! Ичиго продолжал его удивлять, а ведь меч уже решил, что после вчерашнего вряд ли хозяин выкинет что-то более шокирующее! – Ичиго, проснись.

- Что?.. – сонно пробормотал тот, моргая.

Откуда незнакомый голос в его комнате? Это точно не отец и, тем более, не сёстры, почему чужой чел... Парень протёр глаза, думая, что, может быть, ещё спит, и похолодел. Это была не его комната, а какое-то непонятное место! Ичиго не сразу сообразил, что оно всё заполнено водой, но шок от открытия почти сразу уступил место тому факту, что шинигами лежал абсолютно голым и рядом с каким-то неизвестным мальчишкой!

- Что за?! – он резко подскочил и тут же сел обратно, натягивая на себя плащ и неудержимо краснея. На языке вертелся единственный вопрос – что здесь произошло – но Куросаки и помыслить не мог, чтобы задать его, уж слишком это было ин... инт...

- Не узнаёшь меня? – спросил темноволосый подросток, чуть наклонив голову, и его красивые тёмно-карие глаза, почему-то показавшиеся Ичиго знакомыми, сверкнули красными отблесками.

- Зан... – охнул парень, краснея до корней волос. Только этого не хватало! Он быстро вспомнил, как вчера пришёл в свой внутренний мир, как вместо разговора мальчишки затеяли драку, и как закончилось всё это бурным сексом. - Зангецу, что здесь... мы, что... – Ичиго не договорил, поняв, что не может спокойно произнести такое слово.

- Ну да, - меч невозмутимо взъерошил волосы и тоже сел, обхватив колени руками, неосознанно пытаясь закрыться. – Жалеешь, верно?

Куросаки вздрогнул от такого прямого обвинения и закутался поплотнее в хаори. Он не то, чтобы жалел... Ну, то есть, да, прежде Ичиго хотел провести свою первую ночь с человеком, которого любил! А то, что вчера (или не вчера?) произошло... Чёрт, всё было офигительно здорово, и рыжий помнил, что хотел это ещё повторить и не один раз! И – шинигами помнил это достаточно хорошо – не просто с кем-то, а с Тенсой... с его Зангецу.

Потому что Зангецу всегда будет рядом и никогда не предаст, не обожжёт душу резким «Я думаю, нам лучше расстаться», не будет выставлять отношения напоказ, хвастаясь перед друзьями! Потому что Зангецу... он его любит... Хотя ничего такого Тенса ему не говорил, Ичиго чувствовал, что его догадка правильная! Ведь есть же такое выражение, что люди занимаются любовью, не сексом! Между ними всё это случилось потому, что оба того хотели, иначе быть не могло... Куросаки понял, что начал запутываться, и решил перестать думать над проблемой, по крайней мере, пока. В данный момент он точно знал, чего хотел!

- Нет, - наконец, ответил шинигами и, стянув с себя хаори, накинул его на плечи сидевшему напротив мальчишке. Не так-то уж и сложно оказалось преодолеть стыд перед собственной наготой, в конце концов, чего стыдиться после того, что между ними было? – Просто я подумал, что сейчас всё Сообщество душ и Каракура в опасности, а я здесь...

- Там время течёт медленнее, забыл? Прошло всего несколько минут, - хозяин внутреннего мира начал оглядываться, видимо, разыскивая взглядом свою одежду, и зампакто устало опустил плечи.

Ну и ладно, вот и всё закончилось.

- Но и за эти несколько минут могло многое случиться! – возразил Куросаки. Найдя свои хакама, парень быстро оделся и теперь завязывал пояс. – Я должен защ... – он вовремя спохватился на этом роковом слове и решил обойти неудобную тему. – Мне нужно идти.

- Я-то что? – фыркнул Зангецу, застёгивая плащ. – Тебе нужно спасти друзей, я понимаю!

Он вёл себя как-то не так, и Ичиго смог увидеть это даже без чужой подсказки. Вчера Тенса был живой, что ли, такой яркий, он буквально пылал от злости, а потом – от страсти и похоти! А тут он словно... сдался? Шинигами не мог подобрать иного слова, чтобы описать увиденное. Но почему?! Разве Куросаки сделал что-то не так? Неужели обидел его словами или действиями?

- Эй, знаешь... – справившись, наконец, с оби, Ичиго подошёл к духовному мечу и опустился рядом на колени, - я ведь не ухожу навечно, Зангецу. Я вернусь, обещаю тебе!

- Ты уже такое говорил, - недоверчиво хмыкнул тот. – А закончилось всё тем, что ты даже не узнал меня.

- Я... ну... – рыжий немедленно смутился, но через секунду снова понёсся в наступление. Да что творится с этим Зангецу?! – Ты сам горазд устраивать мне подвохи! Я вообще не ожидал ничего подобного!

Зампакто деланно засмеялся, но всё равно Ичиго продолжал ощущать горечь и какую-то обиду в каждом жесте пацана. А как он сидел, обняв руками колени? Попытка защититься... Куросаки много раз видел подобное у сестёр, когда им было плохо, и они не хотели этого показывать. Тенсе, и правда, так одиноко здесь? Ксо, да как может быть не одиноко, если повсюду только вода и ни единого живого существа?!

- Ну, так, стало быть, ты хочешь получить свою Гецугу? – Куросаки удивлённо приподнял брови так, будто действительно не понимал, о чём шла речь. – Ты ведь её добился, в конце концов, Ичиго.

- Я? Ох... – словарный запас шинигами после бурного секса каким-то образом резко сократился. Ичиго снова раздумывал над тем, как лучше донести до духовного меча своё решение; потерев щёку, парень снова взглянул на понурившегося мальчишку, и слова внезапно нашлись сами собой. – Я подумал, Зангецу, и, знаешь, мне не нужна эта техника.

Тот едва не подпрыгнул на месте, круглыми от изумления глазами уставился на хозяина и, заикаясь, спросил:

- К-как это - не нужна?!

Рыжий вздохнул. Он так и знал, что просто и быстро объясниться с Тенсой не получится!

- Я справлюсь и без неё. Если ты не хочешь, значит, оно зачем-то тебе нужно и...

- На «слабо» решил меня взять? – вскинулся зампакто, практически точь-в-точь повторив вчерашнюю реплику любовника, и Куросаки покраснел:

- Вовсе нет! Я... я просто подумал и понял, что всему должен быть какой-то свой предел, что ли. Я знаю, что должен спасти Каракуру, и ради этого я готов жертвовать собой, ведь... ты прав, я только так и умею, - Зангецу с непередаваемым выражением лица смотрел на шинигами. Что случилось с Ичиго? Он говорил такие вещи, о которых прежде не задумывался; честно говоря, меч был уверен, что эти мысли совсем не того уровня, чтобы прийти хозяину в голову! – Но я отвечаю только за себя. Я не имею права жертвовать другими людьми ради своей победы, понимаешь? Ты говорил, что эта финальная Гецуга сначала уничтожит тебя и только потом - меня. И тогда я понял, что не хочу этого... не потому, что боюсь, а потому что никто не должен пострадать ради меня. Так не должно быть! Я сам справлюсь.

Потрясённый зампакто долго молчал, а Ичиго становилось всё страшней и страшней. Он и сам не особо понимал, как смог выдать такую длинную и довольно хорошую речь, знал только, что в ней не было ни капельки лжи! Куросаки никогда не желал использовать других в своих целях. После боя в Каракуре временный шинигами как-то не мог прийти в себя, разуверился в собственных силах и отчаянно искал то, что могло, если не вернуть эту веру, то хотя бы сделать его сильнее! Потому-то он поверил, что для победы новая техника жизненно необходима... В прошлые разы Зангецу сам помогал Ичиго, и из-за этого парень никак не мог принять его отказ, пытался давить, не понимая, что поступал неправильно!

- Дурак, - вдруг бросил мальчишка, заставив рыжего оторопеть. – Я же часть твоей души! Меня ты не сможешь защитить, если будешь и дальше не жалеть себя!

- Тогда... я сделаю всё, чтобы твои опасения не оправдались! – меч замер, как кролик перед удавом, когда шинигами внезапно обнял его, придвинув к себе. – Зангецу, если ты думаешь, что мне всё равно, что мне наплевать на тебя и на себя, это неправда! Я обещаю, что всё будет по-другому, когда закончится эта битва, но... потерпи немного, хорошо?

И так правильно обнимать его...

- Потом, конечно, всё будет иначе, - буркнул Тенса ему в плечо, к великому удовольствию Куросаки, не пробуя освободиться. – Я же вернусь в свой обычный облик! Вряд ли у тебя тогда хватит духа снова так меня облапать!

От его слов шинигами вздрогнул. Боги, Ичиго совершенно забыл о том, что обычно Зангецу выглядит иначе и что после сражения, как только Куросаки перестанет использовать банкай, этот мальчишка возвратится в прежнюю форму! Питая к старику уважение и, в какой-то мере, страх, парень никогда бы не решился проделать что-то подобное, на что рискнул пойти с Тенсой! Да и то, всё случилось только по инициативе самого Зангецу, а не наоборот! Если бы его меч не стал настаивать, всех тех прекрасных минут в жизни Ичиго не было...

Но стоило лишь представить сильные, тёплые руки, как они будут обнимать его, и накативший страх исчез... Все же теперь понятно! Старик, наверное, будет отмалчиваться, однако какими бы ни были препятствия, Ичиго не собирался перед ними отступать!

- Тебе пора идти, - нехотя произнёс зампакто, выбираясь из объятий. Интересно, знал ли хозяин, что объятия – жест, обещающий защиту? – Битва ещё не окончена.

- Да, но... – парень заморгал, думая, что же ответить. Он сам недавно сказал, что Каракура и Сейрейтей в опасности, но, несмотря на это, Ичиго не хотел уходить! Наоборот, шинигами всем сердцем желал задержаться здесь ещё и снова обнять Тенсу, поцеловать, повторить...

- Ты сам сказал, - слегка улыбнулся мальчишка, вставая, - даже за несколько минут может случиться многое. Тем более, если ты хочешь обойтись без этой техники, потребуется больше времени и сил, чтобы победить, - его слова Куросаки не убедили, и Зангецу пришлось добавить: - Это же твой мир, Ичиго! Ты можешь прийти сюда, когда захочешь.

Рыжий, обдумав услышанное, сосредоточенно кивнул и тоже поднялся. В самом деле, лучше поскорее закончить сражение, в котором и так уже пострадало столько людей! Он ещё успеет вернуться!..

Ощутив слабую волну, меч поспешил обернуться, но опоздал – его шинигами уже исчез, вернувшись в реальность. Так быстро? Зампакто даже не успел сказать своему хозяину пару слов напоследок! Ох уж этот Ичиго... Вскоре водное пространство вновь сотрясут страшные удары, и Зангецу снова придётся переживать за неразумного мальчишку, пытаясь предугадать новый шаг непредсказуемого парня.

- Защищай то, что тебе дорого, Ичиго. А я буду защищать тебя.

---

Protect me from what I want...

[Oji Winchester]

Название: Protect me from what I want...
Автор:  O-J Abarai
Бета: спит моя бета…
Фэндом: Bleach
Пейринг: Гин/Кира
Рейтинг: R
Жанр: angst, ООС, AU
Дисклеймер: Все персонажи принадлежат Кубо
Статус: закончено
Warning: Сцены гомосексуального характера
Размещение: с разрешения автора
Посвящение: для  Yumko
От автора: я не утверждаю, что они именно такие, какими я их описал. Такие они для сюжета.

Protect me from what I want...

Солнце не греет в поддельной Каракуре. Оно лишь слепит глаза. В ноздри бьёт запах крови и пыли. Пыль оседает в лёгких, от чего становится тяжелее дышать. Изуру приходится открыть глаза, прежде чем сесть и откашляться.
-Лежи, - знакомый голос и холодная рука давит на перебинтованную грудь.
Кашель, но Кира опускается обратно, прикрывая глаза рукой. Сейчас он чувствует под собой мягкую ткань на твёрдой поверхности, наверное, это пол. Рана от занпакто Айзена практически зажила. Вокруг стояла тишина.
-Как ты? – вновь этот голос.
Попытка ещё раз взглянуть – потерпела неудачу – тонкие пальцы прикрыли веки. Тёплыми лентами чужая реяцу окутывала Изуру. Чужая, но настолько знакомая, что казалось, его реяцу сплетается с этой.
-В порядке, - отвечал Кира, пытаясь понять, кто его спаситель.
-Я рад, - и пальцы соскользнули с век, касаясь щёк, вниз по шее до ключиц, а дальше бинты…
Этот жест, эти руки… Кира вздрогнул, пытаясь сохранить своё спокойствие, но сердце застучало слишком сильно, не давая выровнять сбившееся дыхание. Он резко сел, распахнув глаза.
-Тайчо… - дрожащим голосом.
Ичимару Гин, в белых одеждах Лас-Ночес, сидел перед ним. Он вновь надавил ладонью на грудь, заставляя Киру лечь. Он почти не улыбался. Он почти…
-Вы… Вы…
-Тсс, Изу-уру, - палец коснулся губ. – Я хочу, чтобы ты меня выслушал…
Кира проглатывает слова. Слова, которые он так и не сможет сказать. Он шарит рукой рядом с собой в поисках Вабиске. И когда его пальцы касаются рукояти, ему кажется, что стало легче дышать.
Гин прикрывает ресницами глаза и поднимает голову вверх, будто ищет то, что собирался сказать. Потом он шумно выдыхает и, расплываясь в улыбке, наклоняется к Кире.
-Если ты хочешь победы – убей меня.
Изуру сглатывает.
-Как Вы ещё…
-Молчи, - он опять прикрывает его губы. – Ты должен меня выслушать.
-Вы даже… не извинитесь? - Кира почти не слушает его. Обида. Обида подступает к горлу и душит его.
Он спас его. Ушёл с поля боя. Там ещё столько раненных, там… там!.. Кире противно, что его спасли. Что его спас Ичимару Гин! Предатель, приспешник Айзена, бывший капитан Готей-13, бывший…
-Я не имею привычки извиняться, Изу-уру, ты знаешь это.
Кира лезет ладонью под бинт – похоже, останется шрам… Лучше бы он умер!.. Лучше бы…
-Ты хочешь извинений? – Гин мерит его взглядом. Он не дожидается ответа, - Ты их получишь. Мои личные извинения…
Он наклоняется к нему и не даёт Изуру пошевелиться. Тонкие губы касаются осторожно, но, встретив сопротивление, грубо впиваются, заставляя задыхаться.
Кира пытается его оттолкнуть, но реяцу сковывает его движения, позволяя лишь отвечать на поцелуй. Капитан никогда не целовал его. Даже, когда обнимал в тёмном кабинете, усаживал к себе на колени или на стол, а потом осторожно снимал форму. Он целовал почти каждый сантиметр его тела, но никогда не целовал губ.
-Я ранен, - шепчет Изуру, когда холодные руки начинают гладить его под одеждой.
-Ничего, от таких извинений хуже не станет. – Гин сгибает его ноги в коленях, наваливаясь сверху. Он касается губами уха. – Ненавидь меня, Изуру, ненавидь! Может тогда, ты перестанешь меня любить.
Кира вздрагивает.
-Я всегда знал, - его голос больше похож на смех. – Даже когда я первый раз…
-Не надо! – Изуру зажмурился.
Его капитан всегда играл. От скуки, из интереса, ради развлечения… А лейтенант был всегда самой послушной игрушкой. Слепой, доверчивой игрушкой…
-Уберите от меня руки! – попытка вырваться, но безуспешно. Хакама уже отброшены в сторону, и белые холодные одежды накрывают их с головой.
-Ненавидь меня, - едкий шёпот и вот уже он укладывает ноги на плечи.
-Тайчо… - хрипло.
-Ты сможешь, Изу-уру, ты сможешь меня убить, - Гин толкается в него. – Неужели ты не понимаешь? – он склоняется к уху. – Мы встретимся в другом мире, - вошёл до основания, заставляя своего бывшего лейтенанта выгибаться. – Не здесь, не сейчас, нет! Потом, позже! – медленно выходит. – Я знаю, что будет там, Изу-уру, - он обжигает его ухо дыханием, начиная двигаться быстрее и сжимая в пальцах его напрягшуюся плоть. – Там будет тепло. Ты знаешь, что любят и делают люди? – Гин тянет каждое слово. – Ты будешь варить мне кофе, я буду читать тебе газету вслух. Ты полюбишь шоколад, а я начну курить. Но потом брошу, потому что ты попросишь об этом. Ты влюбишься в пьесы Шекспира, и будешь таскать меня по театрам… Но самое главное… - он целует покрывшийся испариной висок. – Самое главное…
Кира хватается за его плечи, будто боится упасть.
-Изуру, главное там это то, - он сильнее толкается в него. – Что я буду любить тебя…
Ногтями в белую кожу. Изуру пытается разодрать плечи Ичимару в кровь, выплёскиваясь ему в ладонь, чувствуя, что и он тоже толкается последний раз.
Любить? Позже? Зачем? Почему не раньше?.. До первого раза. До предательства. До этой войны. До этой минуты…
-Это можешь сделать только ты, Изу-уру, - дыхание обжигает ухо. – Другого выхода нет.
-Вы так любите играть… - как-то горько шепчет Кира, запуская пальцы в серебро волос на затылке. – Только, я не…
-Можешь, - тихий шёпот в ухо и короткий поцелуй.
Хотелось многое узнать, спросить, вытребовать ответ. Изуру был в смятении. С одной стороны, он должен оттолкнуть бывшего капитана, схватить Вабиске и… исполнить, то о чём он просит. Но с другой… тот факт, что буквально минуты назад он стонал под Гином, обнимая его и прижимая к себе… и эта странная нежность. Нежность его тайчо.
-Изу-уру, - Гин коснулся губами ключиц.
В один момент, Кира собрался с силами и выскользнул из-под него. Он кинулся к своим хакама, натягивая их на себя и быстро обвязываясь оби. Гин приподнялся. Он не собирался предпринимать каких-либо действий. Ичимару сел на колени, наблюдая за Изуру. Ему нравилось смотреть на своего бывшего лейтенанта… если бы ничего не произошло!
-Изуру, - позвал Гин, когда рука Киры потянулась за Вабиске.
Кира схватил меч. Он сглотнул и поднял глаза на Гина:
-Да, тайчо? – дрогнул на последнем слове. «Само вырвалось» - оправдывал он сам себя.
-Знаешь, ты прав, что твой Вабиске подходит третьему отряду, - Гин щурит глаза.
Края одежды спадают с худых плеч.
-Сделай это, - Гин поднимает голову вверх, от чего шея кажется ещё длиннее.
Молчание. Изуру подходит ближе:
-Подними свою голову, Вабиске!
Гин лишь шире улыбается. В голове Киры проносится: «там я буду любить тебя». Хотелось что-то спросить, но он лишь плотнее сжал губы, становясь позади своего бывшего капитана. Эта белая спина, с ещё красными полосами от плеч до лопаток, с выпирающими позвонками. Изуру тянет руку, чтобы погладить один – вон тот, на уровне шеи, но тут же отдёргивает. Он знает, что лицо Ичимару сейчас разделяет улыбка, а может… Холодным лезвием касаясь нежной кожи на шее. Легко, почти не ощутимо, так, чтобы просто почувствовать метал. Изуру слышит, как тяжело выдыхает Гин.
-Давай! – шёпот, и вновь сплетаясь реяцу друг с другом.
Изуру дрогнул. Он вдруг ясно увидел, как лезвие Вабиске врезается в кожу Гина, он услышал, как хрустят сломанные шейные позвонки. Тело упало к его ногам, а голова отлетела на пару метров. Он осторожно поднимает голову и прижимает её к себе. Любимые приоткрытые губы и струйка крови из уголка, и эти глаза, которые он закрыл в последний миг… Хочется плакать, но только нет слёз. Хочется…
-Изуру! – Гин повышает голос.
Лейтенант третьего отряда отшатывается назад, отбрасывая требующего расплаты Вабиске в сторону. Гин хватает его за штанину, от чего тот падает рядом, цепляясь пальцами за худое тело. Ичимару чувствует, как Изуру бьёт дрожь. Он понимает, что это не трусость, а что-то другое. Кира касается пальцами его шеи, лица. Это то, что не дано узнать Ичимару и это вызывает у него самого улыбку.
-Мой маленький мальчик, - Гин прижал его голову к своей груди. – Ты не поддался…
-Я не могу, - охрипшим голосом отзывается Изуру.
Если бы Ичимару мог прямо сейчас отправиться в тот мир вместе с Кирой. Нет, ему не хотелось вернуть всё назад. Всё уже сделано.
Пальцы путаются в золотых прядях.
Гин никогда не жалел, что не может любить. Никогда, до этого момента.

@музыка: WaT – Hadaka

@темы: Гин/Кира, R

---

Самайн

[Murury]

Название: Самайн
Автор: Murury
Бета: Taya-chan
Пейринг: Хичиго/Ичиго/Кон
Жанр: да, PWP. Нет, мне не стыдно)
Саммари: «И ты, - он широко распахивает глаза, шепчет почти в губы, почти нежно, - не посмеешь у меня его отобрать! – последнее он кричит, как самый настоящий сумасшедший. Хотя он и есть такой. Такое…»
Рейтинг: NC-17
Предупреждения:Жанр видим? Хорошо видим? Я умываю руки
Статус: закончен
Размещение: можно, при предоставлении мне ссылки и паспорта
Предупреждения: яой/слеш, возможное ООС
Дисклеймер: не мое, одолжила поиграть

Голосом Хичиго:
- Интере-есно?

Когда все случается, Ичиго просто читает. Даже не помнит, что – перед глазами мелькают только номера страниц и отдельные слова. Свет настольной лампы окрашивает комнату вокруг тревожным, почти кровавым светом – лампочка скоро перегорит. Из окна периодически долетает прохладный, вызывающий легкую дрожь ветер. Слишком тепло для поздней осени, и слишком холодно, чтоб держать окна открытыми. Но Ичиго почему-то всегда оставляет его нараспашку.
Он не видит и не понимает того, что читает. Пока не доходит до той, той самой страницы.

«31 октября, Самайн. Цвета Самайна - огненно-рыжий, коричневый, черный - это палитра огня, краски факелов».
Забавно. И ведь не открыл бы книгу, не узнал бы, что сегодня какой-то европейский праздник.
Ичиго трет глаза, которые уже слезятся от недосыпа. Красноватый свет лампы еле-еле освещает написанный затейливым шрифтом текст. Да когда же вернется этот плюшевый идиот?!
«Самайн - время одиночества, в темные ночи мы становимся ближе к скрытому в собственной душе, в своих тайниках».
Ичиго, наверное, и здесь вскоре утерял бы нить повествования, если бы не…
«Интересно, правда?»
Голос, будто наждачка, ездящий по нервам.
«Где мое «здрасте», ублюдочек? Или ты мне не рад?»
Когда кто-то ехидно хихикает у тебя в голове, читать довольно тяжело, но Ичиго старается.
«Эй, скажи, когда ты протыкал меня катаной – тебе понравилось? Или, - голос опускается до заговорщического шепота, - может, тебе было грустно?»
«Самайн считался моментом, когда открывался Сид (могильный курган, врата загробного мира) и все сверхъестественное устремлялось наружу, готовое поглотить людской мир».
Ичиго бросает обеспокоенный взгляд на удостоверение. Сказки сказками, а черт знает, не Пустых ли считали «сверхъестественным».
Но оно молчит, и Ичиго даже удивляется, до чего выдалась спокойная ночь.
«Спокойная?»
Где-то там, среди синих небоскребов раздается дребезжащий хохот.
Ичиго старательно убеждает себя, что если на психов не обращать внимания, они успокаиваются сами.
Будто в подтверждение - Пустой вдруг замолкает. Это радует, но оставляет после себя чувство какой-то свербящей неправильности, будто бы он что-то упустил. Но Ичиго решает не обращать на это внимания.
«Наступал краткий период битв, союзов, браков людей с обитателями Сида, уплаты или отсрочки всевозможных долгов».
Ичиго фыркает, представляя себе этих самых «обитателей». Мда, скольким там представителям фауны Уэко он уже пообрубал пару лишних щупалец?
Ичиго перелистывает страницу, зевая и одновременно трет глаза. Обещает себе, что Кон сильно пожалеет о своей затянувшейся «прогулке».
А потом вдруг становится темно. На глаза опускаются чьи-то пальцы – холодные, почти ледяные.
- Ку-ку… - шепчет голос над ухом, заставляя вздрогнуть.
Ичиго резко оборачивается.
- Не ждал? – произносит Пустой ему в губы, нависая сверху. Губы его разъезжаются в насмешливой, гротескной улыбке, будто делящей лицо пополам. Руки ложатся на плечи и надавливают.
Ичиго отшатывается, вскакивает на ноги, хватается за меч. Опрокинутый стул с грохотом падает на пол.
Пустой насмешливо цокает языком, скрещивая руки на груди. Его поза кажется расслабленной, но Ичиго ему не верит.
Не верил.
И не поверит.
Он, по крайней мере, точно в этом уверен.
Пустой будто бы невзначай облизывает губы, глядя в сторону, наклоняет голову на бок. Резко, хищно переводит взгляд на Ичиго. Тот бы вздрогнул, наверное, если бы не ждал чего-то подобного.
Он наклоняется, будто кланяясь, и у Ичиго в голове всплывает неуместная мысль на тему «Короля». Пустой отпихивает стул куда-то в сторону, не забыв при этом поднять насмешливо прищуренные глаза.
Ичиго чувствует себя чересчур натянутой струной - чуть коснись пальцем или тронь колок – и все, инструмент нерабочий. У Пустого слишком странное настроение, поведение и мысли.
Как и всегда, вообщем.
Это напрягает.
- Знаешь, Король, ты так очарователен, когда нервничаешь… – он откровенно издевается. – Аппетитен, я бы сказал, – Пустой почти мечтательно закатывает глаза, делает паузу. – Я тебя обязательно когда-нибудь сожру, – он облизывается, глядя Ичиго в глаза.
- А не треснешь? – голос у него звучит слишком напряженно. И Пустой, как самый настоящий зверь, это чувствует.
Он вдруг делает странное, ныряющее движение, изогнувшись. Прижимается губами к уху. Шепчет, щекоча дыханием:
- А тебя это все равно не спасет, И-чи-го, – Пустой жутковато-ласково шепчет на ухо. От этой ласки в душе поднимается… омерзение.
Хотя бы потому, что она вполне искренняя. Потому что примерно так же ласково Пустой будет что-то шептать, если ему удастся убить его.
- Отвали, – Ичиго цедит сквозь зубы, почти силой выталкивает слова из горла. Подается назад, неосознанно пытаясь уйти, избежать близости с… Ним.
Наверное, это ненависть.
Быть может, отвращение.
А возможно, просто страх.
Но Ичиго себе в этом, конечно же, не признается.
Пустой замирает на пару мгновений, как-то испытывающе заглянув в глаза. Потом кривит губы и резко толкает куда-то в бок.
Вначале – миг падения, почти свободного, если не считать больно зацепивший бок край стола, потом – опасно скрипнувшая кровать под спиной.
Ичиго от всей души пинает Пустого в живот, заставляя того скрючится и зашипеть, будто разозленная змея.
Резко разогнувшись, он быстро, без замаха, отвешивает нехилый удар в скулу. Одновременно наваливается всем телом, дергает его колени в стороны. Обхватывает руками, прижимается всем телом, утыкается носом в шею.
Ичиго пытается его скинуть, перевернуться, освободится… Заезжает кулаком сбоку по ребрам. Пустой резко выдыхает, чуть ослабляя хватку.
Еще бы чуть-чуть, еще бы одну гребанную секунду…
Ичиго чувствует чужие зубы на шее. На мгновение Пустой отрывается, что бы шепнуть:
- Дернешься – я перегрызу тебе горло, – облизывает шею, и Ичиго вздрагивает от отвращения, представляя его синий, будто у висельника язык. – Ну же, Коро-оль… Ты ведь не хочешь по-плохому, правда? Даже если тебе удастся вывернуться, мы разворотим весь твой… наш дом. И наши сестры могут… пострадать, – он как-то особенно выделяет голосом «наш», «наши».
Ичиго кажется, будто что-то – по определению его, родное, нужное – кто-то облапил мерзкими холодными пальцами.
- Это мои сестры, слышишь?– не удержавшись, Ичиго выплевывает, - урод.
Пустой тут же поднимается над ним, почти касаясь своим носом его. Щурит злые, сумасшедшие глаза.
- Они наши, - он снова выделяет слово голосом, - наши, понял?! И, - он снова понижает голос, - не вздумай возражать. Даже имя, - он сжимает зубы, искажает лицо в какой-то жуткой гримасе, - имя у нас с тобой одно на двоих. И ты, - он широко распахивает глаза, шепчет почти в губы, почти нежно, - не посмеешь у меня его отобрать! – последнее он кричит, как самый настоящий сумасшедший. Хотя он и есть такой. Такое…
Кажется, стекла в окне дребезжат.
Он отпускает его руки, хватает за грудки, встряхивает. А потом у него в глазах как будто что-то гаснет, и он весь горбится, опадает, как забытое тесто, уткнувшись лбом ему в плечо.
Ичиго должен, наверное, его оттолкнуть. Достать Зангецу. Ударить, крикнуть, сломать… Что-нибудь.
Ичиго плевать, что он должен, а что не должен, он просто всегда делает то, что подсказывает кто-то у него в голове. Этот «кто-то» или слишком мудр, или слишком глуп. Но Ичиго не жалуется.
Потому, просто кладет ладонь ему на голову. Не гладит, не дергает, просто кладет.
Наверное, это первый раз, когда он почти не испытывает к нему отвращения. Наверное, он пытается его… утешить? Вот смех-то.
Ичиго не любитель покопаться в себе.
А Пустой ехидно скалится куда-то ему в косоде.
Поднимает голову, прижимается своими губами к его. Еще не целует, и Ичиго совсем не хочет, чтобы поцеловал.
- А хочешь, я… - ему в голову, кажется, приходит некая идея. С его точки зрения, интересная. – Хочешь, я знаю, - он обрывает сам себя, ныряет вниз, сверкнув дикими глазами.

Когда Кон, наконец, возвращается домой, он слишком устал и слишком доволен, чтобы обращать внимание на что-то вроде посторонних звуков и шумов.
Он, как обычно, еле уворачивается от пинка Ишшина.
Изо всех сил старается хмурится - чтобы сестры Ичиго ничего не заподозрили.
Перед тем как зайти в комнату, он забегает в ванную и наскоро стирает с щеки компрометирующий отпечаток чужой помады.
Широко открывает дверь, ведущую в свою с Ичиго комнату.
Раскрывает рот, собираясь выкрикнуть что-то приветственно-радостное.
Замирает, нелепо вытаращив глаза.
Ичиго лежит, болезненно нахмурившись, закрыв глаза. Схватившись руками за голову, как бы пытаясь закрыть уши. Его грудь тяжело вздымается, будто он только что пробежал не меньше... Кон не знает, как много нужно пробежать, чтобы выглядеть одновременно так измождено и так... Возбуждено?
А между ног у него...
Ичиго. Только... Обесцвеченный?
И как он... Ухитряется удерживать на лице настолько издевательское выражение, делая... Это? Кон сглатывает.
Ичиго еле слышно, хрипло и болезненно стонет. Будто от боли. Открывает глаза. А бледный, ненастоящий, неживой не-Ичиго только приподнимает бровь, глядя ему в лицо, повторяет движение. Ичиго вздрагивает всем телом.
И тут Кон роняет что-то. Он не помнит, что именно держал в руках, но грохот оно произвело... Или это только так кажется?
Но не-Ичиго слышит. Замечает, замирает, резко переводит взгляд в его сторону.
Медленно распрямляется, упираясь руками Ичиго в колени. И держит. Держит одним только взглядом. У него глаза хищно прищурены, у Кона - испуганно, почти в ужасе расширенны. Этот... Не-Ичиго почему-то не может не пугать. Особенно, когда растягивает свои синие, тонкие губы в улыбке.
Ичиго тут же пытается вскочить, у него на лице - злость, возмущение, смущение... Да черт знает, что еще.
Но тот, не-Ичиго, предупредительно наклоняется, закрыв ему рот ладонью. Облизывает щеку, переведя какой-то ненормальный, сумасшедший взгляд на Кона. Шепчет, и от его дребезжащего, будто старая посуда шепота Кон вздрагивает.
- Э-эй, Король. Хочешь, убьем его? Он ведь нам помеша-ал... - и улыбается, улыбается, глядя на Кона.
Тот бы давно сбежал, но ноги приросли к полу под этим взглядом.
Ичиго что-то мычит, отталкивает чужую руку от себя, хмурится. Поднимается.
Но этот... Этот вдруг обхватывает свободной рукой Ичиго... Там, внизу.
Он запрокидывает голову, выдыхая сквозь зубы.
- Нет? Ну, что же, тогда... - он облизывается, глядя на Кона. - Иди-ка сюда.
Тот, будто загипнотизированный, делает шаг вперед.
Но тут же встряхивает головой, переводит взгляд на Ичиго.
- Это… кто? – голос у него звучит, будто неживой – он слишком ошарашен таким… зрелищем.
А ещё старается не смотреть вниз и на его шею, потому что тот, что не-Ичиго, издевательски-медленно двигает ладонью у Ичиго между ног, целует и облизывает его шею, все ещё глядя на Кона.
Ичиго, кажется, не слишком этим доволен, но – позволяет.
- Пустой, – Ичиго жмурится и выдыхает. - Мой Пустой, – «который довел меня до состояния только чего-то одного стояния», хочется добавить ему, но он молчит.
- Твой Пустой, – Кон повторяет, как болванчик. Потом до него доходит. – Твой Пустой?! Да какого черта, ты что, с ним… - у него вдруг резко осип голос. Он никак не может заставить себя произнести последнее слово, настолько оно не подходит к Ичиго, противоречит ему.
Он отшатывается назад, хватается за дверной косяк. Дышит мелко и часто.
А этот… Эта тварь отрывается от шеи Ичиго. Ехидно хихикает, глядя на него, и Кон думает, что от этого смеха можно по-настоящему свихнуться. Потом вдруг резко замолкает. Склоняет голову набок.
- Что, струсил… Кон? – улыбается, облизывается. Голос отдается в ушах. Кон не представляет себе, как у Ичиго получается слушать это так… Постоянно, наверное. И не сходить с ума.
Наверняка, это тяжело.
- Иди сюда, пока я не передумал, – у твари с лица резко исчезает улыбка, будто её чем-то стерли. – Посмотри на него, – он опускает взгляд на Ичиго, и Кон готов поклясться, что только что видел у него на лице какое-то… Омерзительно-нежное, наверно, выражение. – Сейчас, - Пустой выделяет слово голосом, - он тебе ничем не поможет.
- Закрой рот. Ты обещал, – у Ичиго очень тихий, но, как ни странно, очень твердый голос. Кон невольно ловит себя на мысли, что в таком… Состоянии, он мог бы разве что тихо скулить и просить о чем-то.
Все внимание бледной твари тут же снова возвращается к Ичиго. Он гладит его по щеке, неторопливо разглаживает пальцами морщинку между бровей.
- Я, - шепчет он, как признание в любви, - ничего не обещал. Предупредил просто, Коро-оль…
Ичиго вскидывается, его лицо принимает яростно-обреченное выражение…
- …Но я не за этим сегодня… пришел, – он упирается ладонью ему в грудь, заставляя лечь, трется носом о щеку. – А ты… - он поворачивает лицо к Кону, - Смотри.
То, что происходит потом, Кону запомнилось какой-то нарезкой из кадров. И еще был впивающийся в ладонь – или это она в него впивалась - косяк двери.

…Сначала Ичиго сопротивляется.
Пустой быстро сдирает с него хакама, впивается, на этот раз по-настоящему целуя, ему в рот. Кона почему-то больше всего пугает и завораживает вид его языка, то появляющегося, то исчезающего. Смотреть на это одновременно жутко, странно – но он не может оторваться. По телу бегают мурашки, и разум охватывает какое-то непрошенное, постыдное возбуждение.
Ичиго рычит, выворачивается, кусается - судя по зашипевшему и вскинувшемуся Пустому.
Он сжимает зубы, смотрит почти с ненавистью – и Ичиго отвечает тем же.
Кон должен был что-то сделать, кого-то позвать, но так и остается на месте. Ему кажется, что на ногах висят тяжелые кандалы.

…Ичиго захлебывается криком. Даже не криком, а каким-то злым, яростным воем.
- Громко же ты кричишь… - шепчет Пустой, замерев. Запрокидывает голову, жмурится, улыбается. Почти счастливо.
У Ичиго странно шевелятся губы – кажется, он нашептывает какую-то считалочку. Или что-то вроде того.
Пустой наклоняется, прислушиваясь.
- Эй. Да он тебя зовет. – Кон понимает, конечно, что Пустой врет. Но…
Делает шаг. Потом еще и еще, встает коленями на кровать.
Протягивает руку, осторожно, будто он может ударить его током, гладит Ичиго по голове. Тот замолкает, открывает глаза.
Тогда Кон пытается его поцеловать.
Пытается.
Пустой с тут же запускает руку ему в волосы, дергая вверх. Наклоняется, шипит-шепчет в лицо.
- Мое. Не трогай, – потом, все так же, за волосы, тянет его вниз. Утыкает носом Ичиго в пах.
Кону страшно, Кону хочется хоть как-то… Помочь. Потому он послушно делает, что велят.
В этом нет ничего приятного, и он, к тому же, этого совсем не умеет. Но старается… Старается стараться, потому что даже для Ичиго это делать тяжело. Для гордости, для самосознания. Да для горла, в конце концов.
А Пустой начинает двигаться, все так же не позволяя ему поднять голову.

…А потом Ичиго стонет. Тихо, Кон даже думает, что ему показалось. Пустой на мгновение замирает, будто прислушиваясь, а потом повторяет предыдущее движение.
Кон чувствует, как он вздрагивает, потом стонет еще, уже гораздо громче, выгибается.


…Пустой тяжело, хрипло дышит, Ичиго, забывшись, подается на встречу и надсадно стонет. Кон мечется, будто в кошмаре, рядом, глядя на них, всхлипывает, подаваясь навстречу собственной руке.
Постоянно дотрагивается свободной рукой то до одного, то до другого – Пустой раздраженно шлепает его по ладони, а Ичиго – сжимает. Крепко, будто решил сломать кисть. Кон отвечает тем же.


…Пустой даже позволяет Кону обнять Ичиго, не то потерявшего сознание, не то провалившегося в сон, когда все заканчивается. Только притягивает на пару секунд к себе, чтобы как-то… Томно, что ли, лизнуть в щеку.
- Не будешь застревать в следующий раз – примешь активное участие, – он усмехается, глядя ему в глаза. – До новых… встреч.

Лампочка наконец с хлопком перегорает, погружая комнату во тьму.

---

Просто маленький прикол.)

[Распберри-Малиновая]

Название: «Кража хурмы карается… хурмой»
Автор: Холлоу-В
Бета: Я же.
Пейринг: нет
Жанр: юмор; может, ООС.
Размер: мини
Рейтинг: совсем детский
Фендом: Bleach
Дисклеймер: Отказываюсь, не моё.
От автора: По Бличу пишу впервые, критика приветствуется, желательно конструктивная.)
Размещение: Если кому-то это понадобится, можно, но только с моего разрешения и с этой шапкой.

Улыбнуться

Ячиру плевалась. Иккаку морщился. Юмичика скорчил такую рожу, что если бы он увидел себя в зеркале, ужаснулся бы.
- Уууууу! Невкусно как!!! – проскулила Ячиру, передёргиваясь. Иккаку со всей силы впечатал надкушенный зелёно-оранжевый плод в землю и выругался:
- Чёрт, ну и дрянь!!! – потом в который раз оглядел дерево с множеством плодов на ветках, под которым они стояли, и добавил:
- Поражаюсь, как он это ест! Он точно ненормальный!
- А я говорил, что не надо этого делать. И даже не потому, что нас могут поймать, - назидательно произнёс Юмичика, продолжая морщиться. Этот странный вкус ему определённо не нравился, язык как будто разом высох и свернулся в трубочку.
– Но нашему дорогому лейтенанту во что бы то ни стало хотелось попробовать «эти красивые фруктики», – он с самого начала подозревал, что хурма им вряд ли понравится, особенно после того, как услышал, что рассказывали об этом фрукте шинигами из третьего отряда. С удовольствием есть её мог только Ичимару Гин. Но Ячиру всё-таки уговорила их с Иккаку пойти утащить хурмы, отказать ей было невозможно. К тому же, хурма оказалась недозрелой.
Они даже не заметили, как этот самый Ичимару Гин подошёл к ним сзади, и чуть не подпрыгнули от неожиданности, когда он произнёс в своей обычной манере сладким голоском:
- Тааак! Что я вииижу! Ай-ай-ай, как не хорошооо! Плохааая идея - таскать мою хурму, – и улыбнулся, берясь за рукоять Шинсо. От этой улыбки у всех троих мороз по коже прошёл. Ячиру спряталась за спину Иккаку. Тот еле слышно чертыхнулся. Юмичика прикрыл ладонью лицо, мысленно ругая себя за то, что пошёл на поводу у Ячиру. Они смотрели на Ичимару, не зная, что сказать - попались с поличным, теперь не отмажешься. Убежать тоже вряд ли получится - Шинсо догонит. И продолжали морщиться, потому, что этот пакостный вяжущий вкус всё ещё стоял на языке. Ичимару оглядел их и улыбнулся ещё шире. Его позабавила их реакция на вкус незрелой хурмы. Он просто не мог отказать себе в удовольствии проучить их как следует, так, чтобы даже эта прожорливая Ячиру больше никогда не зарилась на его любимое лакомство.
- Судя по выражению ваших лиц, - добавил он, - вы осознаёте всю степень вашей вины, раскаялись, и это больше не повториться, вед так?
Иккаку сглотнул, посмотрел с опаской на Шинсо и ответил: - Да, капитан. Это больше не повторится. Слово третьего офицера. Э-э-э… Можно мы уже пойдём?
- Конечно можно, - ласково сказал Ичимару. – Я сегодня добрый и отпущу вас. Сразу же, как только вы съедите всё, что тут нарвали.
- Ой… - простонал Юмичика.

***
Проходившая мимо по своим делам Сой Фон увидела, как офицеры из одиннадцатого отряда воруют хурму и решила, что может произойти кое-что интересное. Она спряталась за ближайшим кустом и стала наблюдать. Как выяснилось, интуиция её не подвела. Она достала фотоаппарат, дождалась подходящего момента и сделала несколько замечательных снимков. Сой Фон уже предвкушала, какая статья завтра появится в сейретейской газете. Даже название сразу придумала: «Хурма, растущая на территории третьего отряда, повязала воришек из одиннадцатого»!

---

Страха нет Урахара Кисске/Сой Фонг

[Madri]

Автор - Madri
Название: Страха нет
Жанр - запуталась...наверно Romance
Пейринг - Урахара Кисске/Сой Фонг
Рейтинг - PG-13

кликабельно

Саммари - Ночь
Размещение - исключительно с моего согласия и с обязательным сохранением шапки
Состояние:Завершён
Заметка от автора: По возможности включите параллельно прочтению саму песню. Пыталась написать что-то симпатичное для Лиса. На заказ,поэтому пейринг выбирала не я
Заранее извиняюсь за фантазию иразмеры….
Дискламер -герои Кубо Тайто, текст песни Дианы Арбениной «Страханет»,эмоции,диалоги и сюжет фика мои

****
Отрываюсь от земли, курс держу на горизонт.
Вертикально по прямой, безупречно, как печаль.
Полетаю в облаках, напою крыло рекой

Ночь. Тишина и только чья-то осторожная поступь, будто бы боясь нарушить хрупкость какой-то неосязаемой тонкой лунной грани, разрывала эту пустоту, заполняя каждую долю секунды тонким, еле уловимым ароматом корицы. С каждым шагом стук сердца становился всё громче мешая сосредоточиться и заглушая хоровод мыслей волнительно сменяющихся одна за другой .До его двери оставалось меньше метра, но кажется, они сейчас самые трудные за всю жизнь ,пусть даже и такую долгую как у богов смерти.

Отрываюсь без потерь. Кроме сердца - что терять?
На земле сильней земли только выстрел и любовь.
Не держи меня - дождись первых зимних холодов.

Шаг, затем ещё один и ещё…Былая пустота постепенно растворялась в предвкушении чего-то гораздо более притягательного чем просто деловой разговор. И вот она уже стоит перед его дверью робея как девчонка-сорванец, влюбившаяся в отличника. Глубоко вздохнув брюнетка прикоснулась к ледяной ручке и потянув её вниз до упора вошла в тёмную комнату.
-Не думал, что ты придёшь,- родной голос и вот она, смелая днём, стоит перед ним не в силах сказать ни единого слова. Только вглядываться сквозь тьму, окутавшую их двоих этой ночью. Постепенно глаза привыкают и уже можно разглядеть смутные очертания предметов и один силуэт. Мгновение и его тёплое дыхание ощущается на холодной коже её шеи.

И свобода потечет в мои плечи-паруса,
И закатом подо мной вспыхнут алые леса.
Я ручная, не бросай - у нас север за спиной,
Ты других не встретишь птиц - даже тени.
О, страха нет - одни небеса.
Страха нет - одни небеса.

Неловкое молчание и такая огненная тишина, расплавляющая прошлое и боязливо выводящая на прозрачном оконном стекле будущее. Лишь один вариант из миллиарда возможных. Один, но такой желанный. Боясь что всё это не более чем сон, который ей так часто снился, она берёт его тёплую руку, легко касается колючей щеки по-прежнему пытаясь убедиться в реальности своего чудесного сновидения и сама не заметила как оказалась в его объятиях. Рассеянность? Нет, лишь наслаждение отведённым луной временем, тающим с каждой секундой.
-Сой…-его тихий голос лишает былой дерзости оставляя лишь желание остановить эти часы, задержать каждое мгновение с ним.С ним...

Ты других не встретишь птиц - даже тени.
О, страха нет - одни небеса.
Страха нет - одни небеса.
Страха нет...

@темы: Урахара, Сой Фонг, бличмания, фанфикшен

---

[Сорн]

Название: Отпуская воспоминания, принимая боль
Автор: Акира777
Фэндом: Блич
Жанр: ангаст, романс, hurt/comfort
Персонажи: Урахара/Ичиго, упоминается Улькиора
Предупреждения: ООС
Размер: мини
Рейтинг: R


Полуосвещенная комната. Дым, над чашкой жасминового чая. За окном – град без дождя. Логично, что темные бархатные шторы лишь слегка приоткрывают вид за окном на подобную прелесть. Здесь нет часов, и они не знают, сколько времени прошло с момента прихода парня к ученому.
Ичиго сидит на полу, прислонившись к холодной стене, подогнув одну ногу и бессильно переплетая пальцы рук, словно в немой мольбе. Глаза полуприкрыты, радужка так потемнела, что ее не отличить от зрачка. И во взгляде – крик боли, беззвучной, безнадежной, безжалостной к самому себе. Кожа совсем бледная, нет ни веснушек, ни прыщей, ни царапин… как-то странно даже… Идеально чистая чуть розоватая поверхность – кожа. Иногда Киске кажется, что тело Ичиго на самом деле гигай. Волосы посветлели, появились седые волоски, словно в шестнадцать лет можно поседеть. Было бы смешно, если б не было так грустно. Не смотря на светлые волосы брови, ресницы – темные, длинные, пушистые, но даже они не могут отвлечь от этого взгляда с дикой болью. Губы искусаны в кровь. Бедный, загнанный в ловушку жизни зверь. Сильный зверь.
Киске молчит, впервые за долгие годы ему нечего сказать. Это он виноват в том, что шестнадцатилетний парень превратился в зверя, который вынужден выгрызать себе дорогу кровью, смертью и болью. Веер отложен уже давно, толку прятать улыбку, если ты не можешь улыбнуться. Уголки губ ученого приопущены, это его даже немного старит, но истинный возраст Урахары все равно спрятан не в выражении лица или жестах рук. Наверное, лишь мудрость и душа могут свидетельствовать о прожитых годах. А голубые глаза спрятаны за шляпой, золотого цвета волосы обрамляют лицо, словно пряча Киске от взгляда Куросаки. Прятаться так страшно, но еще страшнее взглянуть ему в глаза, понять, что парень тебя ненавидит и, возможно, презирает. И если он все-таки ненавидит Урахару, то… что? В это случае, твое сердце будет разбито, правда, глупый ученый? Урахара сидит совсем рядом к юноше: если наклониться чуть-чуть, то прикоснется плечом к плечу Куросаки. Его ноги поджаты, а руки упираются локтями в колени, пальцы массируют виски, сама поза выражает всю нелепость ситуации.
Киске впервые не знает, что делать, потому что Куросаки молчит и даже не смотрит на него, но тогда зачем пришел. Но боль, звериная боль впивается зубами в реяцу и Киске понимает, что если он не поможет, то другие и вовсе не поймут.
- Скажи, кто именно заставляет тебя, сейчас так мучатся? – тихо спрашивает Урахара, слегка поворачивая голову к парню.
Тот нервно и резко дергает плечом, глаза еще больше мутнеют, застилаясь дымкой.
- Никто, потому что он уже мертв. Но он мог бы заставить меня чувствовать боль, он мог бы заставить меня чувствовать себя живым, потому что он был гораздо сильнее меня, - Куросаки говорит еле слышно, словно произносить слова ему больно, словно горло раздирает кашель, и слова получает хриплыми и резкими.
- Он был шинигами? – разочаровано спросил Киске.
А на что ты надеялся ученый, что он влюблен в тебя, вот и пришел по такой погоде в твой магазинчик, чтобы сказать три заветных слова? Даже ты не так наивен.
- Нет, он даже не был человеком, его звали Улькиора и он был четвертым в Эспаде… - на минуту Куросаки замолчал, - и он был первым, кого я убил. Первый, кого я лишил жизни.
Урахара шокировано замолчал. Этот парень, неужели его заботит даже жизнь арранкаров, но ведь… ведь это его долг, убивать тех, кто может причинить вред людям, но сейчас война окончена, и не время говорить столь жестокие вещи столь юному существу.
- Вы, наверное, думаете, что это мой долг, да? Что по другому не могло быть, но, - Ичиго наконец-то закрыл глаза, отгораживаясь от внешнего мира, - но в последний момент своей жизни он тянул руку к Иноуэ, он сказал, что люди заинтересовали его… Он хотел понять нас, именно, поэтому, я не хотел его убивать, в отличие от Айзена.
Урахара не мог возразить в этот раз, как и не мог понять душу парня. Твоя мудрость может оказаться потрясающе бессильной перед тем, кто смог отказаться от самого себя и получить темную сторону медали.
- Ичиго, меня там не было, но я уверен, ты просто не мог поступить иначе, война без жертв? Такого не бывает, и ты уже давно об это знаешь, - вздохнул Киске.
- Если бы я был сильнее такого бы не произошло!!! – неожиданно сорвался на крик Ичиго. – Если бы я только был сильнее…
Боль, казалось, заполнила эту комнату. Куросаки уронил голову в ладони, но он не плакал, он просто не мог плакать, у него не было слез, у него было только чувство вины, за себя, за свою беспомощность, за свое бессилие.
Урахара мог сделать лишь одно, что, в общем-то, и сделал. Он просто обнял Куросаки, уткнувшись ему в шею, вдыхая его запах дождя, хотя на улице был только град.
Как ни странно, Ичиго не оттолкнул его, а наоборот, прижался к груди, задевая дыханием ключицы Урахары. Замереть вот так, словно влюбленная парочка согревающая друг друга в непогоду, было так… странно. Слишком обнадеживающе, чтобы быть правдой. Неважно, если у него есть возможность прижать к себе этого зверя и вообразить, что можно его никуда не отпускать, то пусть этот град длится вечно…
Киске умеет жить иллюзиями, и умеет заставлять других быть участниками своего воображения, но с Куросаки он не может поступить столь жестоко.
- Все уже закончилось, Куросаки-сан, - печально произнес Киске, ладонью поглаживая спину парня, успокаивая, - и есть люди, и шинигами, которые не хотят, чтобы ты мучился. Если тебе будет больно, то и им тоже. Пожалуйста, не вини себя. – Киске слегка отстранился от парня, приподнял голову за подбородок, - Куросаки-сан, вдумайся, на самом деле во всем, абсолютно во всем на самом деле виноват я, с меня это все началось, ты ни в чем не виноват, поверь. – Наклоняясь к лицу Ичиго, Урахара смотрел ему в глаза до последнего момента. И когда их губы встретились, а языки переплелись, в глазах его зверя мелькнули два золотых лучика надежды.
- Зачем ты это сделал? – спросил Куросаки отстраняясь. Зрачок уже был различим от радужки, что, несомненно, радовало.
- Чтобы ты обвинял меня, - прошептал Киске, - вновь и вновь думал только обо мне, - прикусить кожу на шее, попробовать ее языком на вкус.
Ты не часто играешь в такие игры, да, ученый, ты все предпочитаешь ломать комедии?
Одна ладонь забирается под черный свитер парня, гладит грудь, другая тыльной стороной проводит по щеке с едва уловимой нежностью.
- Урахара-сан, я не думаю… - но договорить не дал очередной поцелуй.
Как странно, опять боль, только с другой стороны, со стороны Киске, который не может понять, почему его так тянет к этому зверю. И себя он винит в боли Ичиго, в его ранах, каждый раз. Но он тоже сильный, пусть не зверь, но все же. Два чистых потока боли, поразительно, она может быть такой разной. Рвущей на куски, как у Ичиго, или как судорога в душе, словно у Киске.
Губы Урахары не позволяю Куросаки говорить, его неспешно раздевающие руки запрещают возражать, его наполненные болью глаза заставляю понять. Кожа горит, она так чувствительна, что это больно. Возбуждение, неспешное, почти ленивое, но заставляет на время почувствовать себя живым. Ученый не нежен, на самом деле он просто боится, слишком боится, что тело, которое ему подчиняется, желая забыться другой болью, почувствует ее. Как страшно. Впервые, наверное. За столь долгий срок жизни он не чувствовал ничего опасней, чем банальное желание, а теперь… это новое, еще не до конца изведанное чувство пугает.
***
Черная ткань где-то в стороне – одежда Ичиго и Урахары. Там же треклятая панамка сумасшедшего ученого. Два переплетенных тела на ковре. Логично.
Парень выгибается, Киске ласкает его грудь языком, прикусывает нежную кожу, умелые руки скользят между ног, заставляют Куросаки задыхаться. Глаза парня зажмурены, словно яркий свет слепит их. Его сильное тело дрожит, отталкивает и притягивает ученного к себе. Когда во рту оказываются чужие два пальца, парень понимает весь ужас ситуации, но отступать уже поздно и тем более, это причинит боль. Если можно причинить боль хуже этой, то тогда он не против.
Урахара входит в молодое тело неспешно, желая, насладится каждым моментом. Куросаки слишком узкий, такой горячий, шелковый внутри. Сейчас Киске ловит себя на мысли, что он хочет съесть Ичиго. Хочет, чтобы только он мог причинить этому зверю боль, и никто другой.
Ичиго стискивает зубы, не кричать, ни в коем случае не кричать, пусть больно, но та, другая, душевная боль все еще сильнее. Куросаки никогда не думал, что это может быть больно, потому, что он об этом вообще предпочитал не думать, у него были мысли на совершенно иные темы. А сейчас… когда в него толкается Урахара, и тихие стоны срываются с губ ученого, думать не хочется тем более. Куросаки просто опять поддается, подчиняется, желая забыться в боли.
- Ичиго, - тихий и хриплый шепот на ухо, - скажи мне, что тебе больно.
Этот Куросаки не краснеет, потому что стыд не так важен, как боль, так что нет смысла сосредотачиваться на нем.
- Мне, - Ичиго судорожно прикусывает губы, когда Киске входит еще глубже, - мне больно, но… - чуть выше Урахара задевает что-то и внутри все переворачивается в наслаждении и ожидании, тело непроизвольно двигается навстречу, желая продлить сладкую пытку. – Но этой боли не достаточно…
- Я хочу тебя, - Киске целует за ухом, двигается теперь резче, а парень продолжает сводить его с ума, периодически подаваясь навстречу. – Хочу, чтобы ты думал обо мне, хотя бы сейчас, но ты продолжаешь думать о нем!
Урахара злится, ему тоже может быть больно, обида где-то на задворках подсознания заставляет его забыть о неопытности парня. Резкими рывками, входя на всю длину, Киске заставляет парня стонать. Ичиго пытается его оттолкнуть, но Урахара перехватывает его руки и прижимает их к полу.
Киске ускоряет темп, до предела вбиваясь в парня, так, что тот прикусывает губы до крови и стонет от малейшего движения. Куросаки сходит с ума из-за этого чертового психа, но почему-то боль смешалась с наслаждением настолько, что не понять, где горечь, а где сладость этой изощренной пытки.
- Остановись, пожалуйста, - в глазах парня все еще осколок боли о том, другом, и Урахару это злит.
Киске беззвучно смеется, утыкаясь головой в пресс Ичиго, на время даже переставая двигаться, но не из-за просьбы Куросаки, а потому что самому становится больно.
- Куросаки-кун, - издевательски говорит Урахара и ехидство слышится в каждом звуке, - я предпочитаю все доводить до конца, тем более, - резкое движение вперед, срывающее с ус т Куросаки очередной стон, - если это такое важное дело, как ты. Кстати, может мне стоит быть чуть более резким?
Движения Киске действительно становятся более резкими, почти жестокими. Словно жалея парня, Урахара освобождает одну руку парня, но лишь, чтобы притронутся к возбужденному члену Куросаки, заставить его выгнутся до хруста в позвоночнике, толкаться в руку и просить о большем, чем простое прикосновение и простой секс. Языком Киске слизывает кровь с губ Ичиго, вновь играет с языком парня. До разрядки им обоим осталось совсем чуть-чуть, но боль все еще тупо саднила в сердце.
- Куросаки-кун, - уже последние рывки, последние прикосновения губ и рук, - видишь, это я во все виноват, - и впервые за три часа глаза в глаза.
Они кончили вместе.
Карие глаза совсем прояснились.
***
За окном уже давно прекратился град, взамен землю награждал дождь. Да что там дождь, настоящий ливень. Но он скоро закончится и тогда Киске причинит своему любимому зверю самую жуткую боль. Этот зверь сейчас спит, устав от всего и от всех, даже от себя.
***
Ичиго одевшись с ужасом, наблюдал за равнодушным Урахарой. Словно час назад ничего и не было. А может это действительно ему приснилось? Но тогда почему филейная часть болит, а на шее, как он увидел в отражении оконного стекла, стоит шикарный засоса, явно нанесенный в порыве страсти. Хотя ты ведь сам хотел боли, но пока ситуация так туманна ты просто растерян.
- Урахара-сан, - так беспомощно.
Звук дождя за окном стих, но сам дождь еще не прекратился, Киске продолжал смотреть на улицу. Недовольный чем-то Урахара раскрыл окно, и присев на подоконник продолжал наблюдать за стихающим дождем.
-Урахара-сан, - почти неслышно позвал Куросаки, но все-таки во второй раз был услышан.
- О, Куросаки-сан, вы проснулись, - улыбнулся Киске, и Ичиго с помертвевшим сердцем понял, что для этого ученого и вправду ничего особенного не произошло.
- Почему ты…? – совсем как ребенок, обида и снова боль.
Куросаки закрыл глаза, но вместо черного перед глазами стоял красный – теперь он знает какого цвета его боль. Почему-то он рассмеялся.
- Куросаки-сан, по моему у вас истерика, - участливо сказал Киске даже не подумав встать. – Знаете, у Тессая есть хорошее успокаивающее.
- Нет, не нужно! – слишком резко и громко.
- Яре-яре, я же не заставляю, - усмехнулся Киске.
Куросаки кивнул, посмотрел на ученного, но не смог ничего сказать. А хотел ли? Смысл говорить о чем-то с тем, кто просто утолил тобой свой голод. Смысл, говорить с тем, кто равнодушен к тебе. Если ты лишь иногда интересуешь его своей неправильностью, это не значит, что он действительно заинтересован в тебе.
- Дождь закончился, Куросаки-сан, вам пора, - задумчиво заметил Киске, глядя, в окно.
- Да, я пожалуй пойду, - и в голосе снова боль, смешанная с тоской, отчаяньем и пустотой.
Эта боль отличается, она растет каждую секунду, колет где-то в груди, тупо ноет и режет одновременно. Эта боль подарена снисходительно, словно сброшена с барского плеча.
Ичиго развернулся.
- Куросаки-сан, надеюсь, в следующий раз повод будет серьезней, нежели смерть врага, - ехидно спросил ученый.
- Следующего раза не будет.
Ушел. Так быстро. Даже «пока» не сказал. Но это не страшно.
Красная реяцу стелилась дымкой за своим владельцем. Опять боль. Но в этот раз это адская пытка.
А Ичиго лишь через пятьсот метров от магазинчика Урахары позволил себе выпустить слезы, но легче не стало. Просто дождь снова начался, но в этот раз у него была другая причина…

@музыка: Ольви - Ты однажды мне приснилась

@темы: Урахара/Ичиго, ангаст, фанфикшн

---

[Red Snowdrop]

Автор: Red Snowdrop
Бета: спасибо тебе, Майкрософт Ворд!
Фэндом: Bleach
Название: Рыжая жертва
Рейтинг: о чём вы? Мы же приличные люди! Ведь приличные?..
Жанр: где ангст, где флафф, где романтика...
Статус: в процессе, чтоб его!
Размер: миди
Персонажи/пары: На основном плане ГриммИч, но прочих тоже много.
Предупреждение: ООСещище
От автора: Муз как-то плохо исполнял свои обязаности, поэтому так долго
Дислеймер: Блич пока не мой, а Кубо Тайтовский
Размещение: скажите автору, а там посмотрим

ссылки на предидущие главы

Часть первая - www.diary.ru/~4685723/p96941951.htm#more1
Часть вторая - www.diary.ru/~4685723/p97362794.htm#more1
Часть третья - www.diary.ru/~4685723/p97480130.htm#more1
Часть четвертая - www.diary.ru/~4685723/p97615763.htm#more1
Часть пятая - www.diary.ru/~4685723/p97689203.htm#more1
Часть шестая - www.diary.ru/~4685723/p97892324.htm#more1
Часть седьмая - www.diary.ru/~4685723/p98163269.htm#more1
Часть восьмая - www.diary.ru/~4685723/p100912115.htm#more1 это флафф >.<
Часть девятая - www.diary.ru/~4685723/p104448608.htm#more1
Часть десятая - www.diary.ru/~4685723/?editpost&postid=11480493...

Глава десятая. Выбор сделан

Глава десятая. Выбор сделан
Солнечные зайчики утреннего светила прыгают на стены и потолок. Иногда они случайно попадают на лицо спящего парня, но тут же отскакивают, боясь его потревожить. Он мёчется по футону и на белоснежных бинтах расцветают алые бутоны кровавых цветов. На висках выступает пот. Наверное, ему снится кошмар.
Юноша открывает глаза. Его взору предстает до боли знакомая комната в зелёных тонах. Напротив окно, в котором вовсе другая жизнь. Снег, невзирая на всех синоптиков мира, решил сегодня прекратить свои набеги на холодную землю. Солнечное зимнее утро тем и прекрасно, что бывает очень редко.
В рыжих непослушных волосах пляшут золотистые лучи восходящего солнца. Не хватает лишь холодного ветра в лицо. Ичиго тянется рукой к окну, но разряд невыносимой боли пронзает тело, заставляя с тихим шипением опустить руку обратно. Боль… «Если ты чувствуешь боль, значит ты ещё жив!» Так, кажется, говорят?..
В голове сплошной бардак, но даже среди этого хаоса слышно голос, повторяющий лишь одно имя: «Ичиго!.. Ичиго!..»
Это Зангетцу. Только он может обладать этим голосом. Синигами закрывает глаза и проваливается в другой мир. Затылок ударяется о бетон здания, заставляя голову болеть ещё сильнее. Только в этом месте и раны не такие серьезные, да и возможность свободно управлять собственными конечностями возвращается. Это странная реальность с облаками, плывущими куда-то вниз, словно корабли, и небоскребами, бегущими далеко вдаль, что не видно им конца-края.
-Ты меня звал, старик?
-Да. Мне нужно с тобой серьёзно поговорить.
-О чём же?
-О прошлом, которого ты не помнишь. – «Разговор будет длинным, Ичиго. Да и поверишь ли ты?..» - Я расскажу тебе это всего лишь один раз, поэтому слушай внимательно.
Когда ты только родился, в Сейретее проводили опыты по слиянию двух душ. Для експеремента были использованы твоя душа и душа Хичиго. Всё прошло удачно и Иссина отправили наблюдать за вами. Но после холлоуфикицаи ваши души снова разделились. Твоя, как более сильная часть, стала синигами, а Хичиго – пустым. Он не мог покинуть предела твоего внутреннего мира и оставался здесь до того, пока ты его не победил. После этого он направился в Хуэко Мундо и оставался незамеченным до недавнего времени. Хоть он и отделился от тебя, он по прежнему остается частью твоей души. Но так как ты сильно влюбился, ты отдал ещё одну часть себя…
«Гриммджо» - мысленно закончил за мужчину Ичиго.
-Гриммджо. Это очень сильная нагрузка для души и если ты не сможешь в скором времени что-то сделать, ты умрёшь.
-Но что же мне делать? – опешил парень.
-Ты должен сделать выбор. Последнее слово за тобой, Ичиго!..
Покидая внутренний мир, Куросаки без лишних слов понял, о каком выборе говорил Зангетцу. И сделать его будет очень непросто…
***
-Гриммджо!
-Ичиго! С тобой всё в порядке?
-Да. Послезавтра мы отправляемся вместе с тобой в Хуэко Мундо. Мы должны покончить с Хичиго как можно скорее!..

---

С приходом весны

[KanaNada]

Название: С приходом весны.
Автор:  Portgas D. Kana
Фендом: Bleach
Рейтинг: PG-13
Жанр: романтика, ООС, драма
Персонажи/Пейринг: Бьякуя/Хисана
Примечание: сделано на Ключ «В начале было слово»
Состояние: закончен
Дисклеймер: (с) Кубо Тайто

Весна плавно окутывала Общество душ. Повсюду чувствовался аромат распустившихся цветов. Бьякуя, тихо, словно крадясь, зашел в комнату, в которой были открыты фусимы. Теплый ветерок обдувал лицо, колыхая пряди черных волос. Он внимательно смотрел на сакуру, растущую в саду поместья благородного клана Кучики.
- ? – взгляд приковал единственный цветок, робко распустившийся на ветке вишневого дерева. В такие моменты, главе клана было особенно тяжело удержать свою маску невозмутимости, - Хисана, - почти тягостно выдохнул он. Верно. Этот единственный цветок напоминал о многом: о встрече, о радости, о любви, о утрате, о боли, о ней… О единственном человеке, ради которого, Бьякуя был готов на все, даже поступиться своими убеждениями. Он помнит их первую встречу, словно это было вчера. Это был такой же теплый, весенний день. Они столкнулись случайно. Девушка бродила по первому Руконгаю, а он покидал дом, где проходила одна из многочисленных встреч, на которых довелось побывать капитану шестого отряда в этот день. Как только дверь за Кучики закрылась, с ним столкнулась молодая девушка. Она подняла на Бьякую свои фианитовые глаза, полные усталости, страха, отчаяния и бескрайней боли. Эти глаза заворожили его, притянули к себе, вытачиваясь в глубине души, словно волны, бьющиеся о камень. Очнувшись, словно от гипноза, он обнаружил, что крепко сжимает хрупкие, худощавые плечи незнакомки. Ее кожа, и без того бледная, стала совсем мраморной, губы дрогнули. В начале было слово. Да, то незамысловатое, простое..
- И… Извините… - выпалила она. Тело брюнетки дрожало. Молодой мужчина кое-как сдерживал появившиеся внутри него порывы крепко обнять ее, унять дрожь теплом своего тела.
- Ничего страшного, - спокойно ответил тот и разжал пальцы, так нехотя отпуская девушку.
- Прошу прощения, - глубоко поклонившись, она поспешила удалиться. Прежде чем осознав это, Кучики уже держал ее за запястье. Он понял, что только что впал в состояние, которое зовется ступор. Взгляд хаотично забродил по окружающей обстановке, пытаясь найти оправдание своему поступку. Ком, вставший поперек горла, не давал издать и звука.
- Пф… хахаха… - раздался чуть слышный смех. Бьякуя посмотрел на незнакомку, губы которой растянулись в улыбке.
- П.. Прошу прощения, - продолжала смеяться она, вытирая подступившие слезы, - П.. Просто у вас взгляд был словно у потерявшегося щенка.
- Щенка?!
- Да, - еле уняла смех брюнетка, - такие же испуганные и милые, - сердце продолжало бешено стучать, кровь приливала к лицо, кипя раскаленным маслом.
- Имя…
- ? – она подняла свои фионитовые глаза и посмотрела Кучики в лицо.
- Могу я услышать ваше имя?
- Хисана, - на лице появилась нежная улыбка, которая окончательно завладела сердцем и разумом Молодого главы клана.
Он постоянно назначал встречи, стараясь каждую свободную минуту находиться рядом с ней. Пусть он и хладнокровен, как и подобает наследнику знатного рода, но рядом с ней, Бьякуя чувствовал, что может дышать полной грудью, вел себя так же опрометчиво, как когда-то в детстве. Он уже и дня не мог прожить без ее нежного смеха, бледноватого лица, этих больших пленительных глаз. Поэтому, он решился на это. Решился поступиться законами рода и взять в жены простолюдинку. Разговор с членами клана был долгим, мучительным, но мужчина стоял на своем. И они сдались. Они смирились. ЕЕ приняли в клан. Приняли в смью, как его невесту, как его супругу. Он никогда не забудет ощущений, от соприкосновения с ее кожей, запаха волос. Никогда не забудет полуночный шепот, ее теплых объятий, полных любви слов.
Весна. Он любит и ненавидит ее одновременно. Она подарила ему самое дорогое, но и она же отняла это.
Хисана мирно спит после осмотра. В соседней комнате сидит Бьякуя, его дед и личный врач семьи.
- Болезнь перешла в финальную стадию, - томно констатировал факт пожилой мужчина, - Боюся, процесс необратим.
- Доктор, - обратился бывший глава клана Кучики, - неужели нет…
- Достаточно, - отрезал Бьякуя, чем приковал к себе внимание. Поднявшись с места, он покинул комнату. Времени осталось слишком мало. Он обязан быть рядом с ней… До самого конца, до последнего вздоха.
И ночью, и днем, держа ее за руку, Бьякуя молил о том, чтобы боль ее тела стихла.
- Если бы это было возможно, я бы с радостью забрал всю твою боль себе, - его руки тряслись. Она чуть сжала его ладонь и так же, как и всегда, тепло улыбнулась. Кучики боялся что навредит ей, сделает больно, но все же немного приподнял Хисану и крепко обнял.
- Бьякуя-сама? – она положила руки ему на спину и чуть ощутимо обняла. Ее хрупкое тело казалось совсем неосязаемым.
- Спасибо, - Кучики почувствовала, как на ее плечи капнули слезы, - спасибо тебе.
- Вы плачете, Бьякуя-сама?
- Это просто дождь.
- Дождь?! – улыбнувшись, она закрыла глаза, - тогда закройте фусимы, а то мы оба промокнем.

Ветер сорвал первый распустившийся цветок сакуры и кружась, понес его в даль.
-« Как цветок, который больше никогда не сможет вернуться к своей ветке, так и ты, Хисана, не сможешь вернуться ко мне. Но так же, как приходит весна, мои воспоминания будут воскресать из глубин памяти."

@темы: фанф, Бьякуя/Хисана, гет

---

Глупость -Урахара/Сой

[Madri]

Долго думала выкладывать или нет,но решила рискнуть выставив один из фанфиков.Очень интересно знать ваше мнение.Если будет интересно,то потом ещё выложу,но это по вашему желанию конечно =)

Автор - Madri
Бета-Len Oresama Tao
Название: Глупость
Жанр - запуталась...наверно Romance
Пейринг - Урахара Кисске/Сой Фонг
Рейтинг - G
Саммари - Обсуждение плана защиты Каракуры
Размещение - исключительно с моего согласия и с обязательным сохранением шапки
Состояние:Завершён
Заметка от автора: Пыталась написать что-то симпатичное для Лиса. На заказ,поэтому пейринг выбирала не я
Заранее извиняюсь за фантазию и размеры….
Дискламер -герои Кубо Тайто, эмоции,диалоги и сюжет фика мои

тыкательно =)

***
Наверняка многие думают, что улыбка это либо способ передачи хорошего настроения, либо некая ширма, за которой можно спрятать всё что угодно. А что если нечего прятать? Просто потому, что его нет. Как это понять? Очень просто: все, что глупое создание, вроде человека, могло придумать, тут же получало право на существование, которое в случае утраты веры в его подлинность, коей, кстати, и в помине не было, мгновенно отбиралось и пропадало всё в той же пустоте, откуда его в начале вытащили. Поэтому глупо утверждать, что каждому есть что скрывать. Зато от этой иллюзии у людей появляется чувство собственной значимости, ценности вместо пустого места, которое, как известно свято. Напрашивается только один вопрос: разве есть необходимость улыбаться?

Просторная тёмная комната, кажущаяся нестерпимо маленькой по площади и низкими потолками из-за того, что её львиную долю занимают бесконечные коробки, ящики. Вот уже достаточно долгое время это место стало пристанищем бывшего капитана и первого директора технологического бюро Сейретея. Жёлтая восковая свеча тускло освещала небольшой пятачок и два силуэта, склонившиеся над столом. Здесь время теряло свою нить и путалось в минутах, как котенок, играющий с клубком ниток, перемешивая воспоминания из далёкого прошлого с ускользающим настоящим. Уходить абсолютно не хотелось, может из-за необъяснимого чувства спокойствия, которого так давно не хватало, а может потому, что там, за стенами этой холодной комнаты, её ждёт действительность без него. А пока от них никто ничего не требует кроме тающего времени, самого строгого жандарма в мире, как живых, так и тех, кому оно, казалось бы, больше не понадобиться. Однако это не более чем миф, выдуманный всё теми же людьми для облегчения собственного существования.

-Мы можем защитить жителей от разрушения, перенеся их в спящем состоянии на окраину Руконгая. Ямомото-тайчо уже дал своё согласие.

Его мягкий, убаюкивающий и такой родной голос, что теперь невозможно поверить в то, что когда-то могла прожить, не слыша этих ласковых ноток, звучащих даже в самые опасные моменты.

- Надо позаботиться так же и об их воспоминаниях,- её голос по-прежнему холоден, несмотря даже на то, что стук сердца, молчавшего столько времени, заглушает поток мыслей в голове девушки.

Задумчивый взгляд на доли секунд и вот она, новая гениальная мысль:
-Думаю, можно будет создать копию города и оставить эту фальшивку. Так решим проблему с жителями.

Молчаливый, слегка заметный наклон головы в знак согласия и вновь его тёплые глаза, глядя в которые, просто невозможно думать о чём бы то ни было, но так надо. Кому? Не так важно. Глупая привычка, выработанная годами одиночества и изучения его фотографий в архивах Готэя.
-Всё ещё думаете, стратеги?- мелодичный женский голос, знакомый с детства для Сой той, от чьей лёгкости Киске начинал так глупо улыбаться и светиться подобно Солнцу, предоставляя остальным лишь восковую дорожку, как свеча, догорающая на столе.
Быстро поднявшись, брюнетка посмотрела в золотистые глаза своей бывшей наставницы, которая по-прежнему в глубине её подсознания занимала должность неотразимого капитана. Хотя зачем об этом говорить? Имеет же она право на свои личные секреты?
-Уже закончили,- ровно, впрочем, как всегда. Наверное, такая же привычка или опыт. Хотя, разве сейчас вспомнишь?- Мне пора. Необходимо вернуться в Готэй и доложить Ямомото-тайчо,- Выпрямив спину, девушка гордо направилась в сторону выхода.
Выйдя на улицу, она долго не могла понять, почему всё-таки оставила его, ведь ещё было время, что бы заглянуть в омут его глаз, слушать его спокойное дыхание и любоваться нелепой рассеянной улыбкой .Теперь всё это всецело принадлежит ей, загадочной кошке, которая гуляет сама по себе, но кто знает, может это тоже всего лишь маска? Посмотрев, на своё отражение в зеркале у входа, ей почему-то тоже захотелось улыбнуться, впервые за столько лет одиночества. Просто сделать что-то, что бы ничего не значило.Наверное, потому что теперь всё стало на свои места и надо научиться дышать заново, не вспоминая до боли родного запаха его одеколона.