[-Carly-]

Автор:-Carly-
Название: Извинение
Бета: Ворд
Фэндом: Bleach
Персонажи: Ичиго, Зангецу
Пэйринг: G
Статус: Закончен
Размер: драббл
Предупреждения: нет
От автора: первый фик по этому фэндому
Размещение: Только с разрешения автора и только с этой шапкой
www.diary.ru/~Carly-day/p108704969.htm#more1

---

Bleach. Фанфик Fallen into memories. Глава 7.

[Tinuviel-f]

Название: Fallen into memories
Фандом: Bleach
Автор:  Tinuviel-f
Бета:  AnImEsHkA_OkAnA
Пейринг: Рукия/Ичиго, Ичиго/Зангецу, Кьёраку/Укитаке, Хицугая/Рукия
Жанр: драма, приключения
Рейтинг: PG-13
Статус: в процессе.
Саммари: Бой за Каракуру окончен несколько дней назад. Ичиго удалось победить Айзена и тем самым спасти Сообщество Душ и Дворец Короля. Но может ли что-то спасти самого Ичиго?
Дисклеймер: всё - Кубо Тайто, кроме описанных здесь событий.

Глава 1.
Глава 2.
Глава 3.
Глава 4
Глава 5
Глава 6

Глава 7.

Глава 7. Переступая грань
- Мне плевать на такие приказы, - повторил Ренджи, и его зампакто с силой рассёк воздух. Будь что будет, но он не позволит Бьякуе сделать и шага дальше!

Кучики стоял, не шелохнувшись, только презрительно смотрел на своего лейтенанта, как на досадную помеху, которую, по насмешке судьбы, не обойти. Абараи больше всего ненавидел это презрение, равнодушие, как будто в мире не существовало того, кто мог бы сравниться с Кучики! Один такой, равный капитану по силе, готов доказать свою правоту, даже если им придётся сражаться до последней капли крови!

В душе всё бурлило и клокотало от плохо сдерживаемой ярости, полыхавшее в жилах пламя бешено отдавалось в висках, а ещё Ренджи не мог отдышаться и хватал ртом воздух, как будто это были последние минуты его жизни. Шинигами нёсся на пределе скорости от самых ворот шестого отряда, ведомый единственным страхом - не успеть; теперь перед глазами плясали разноцветные зайчики Чаппи и норовили скрыть от взора парня его противника – Абараи поплатился за то, что не экономил силы.

Фукутайчо, наверное, до последнего момента пребывал в счастливом неведении, если бы не Йоруичи. Кучики-тайчо, получивший после обеденного перерыва какое-то сообщение с адской бабочкой, неожиданно собрался, взял свою Сенбонзакуру и, чеканя шаг, вышел из офиса отряда, ничего не сказав своему лейтенанту. Ренджи проводил командира сумрачным взглядом исподлобья: аристократ опять ушёл на какое-нибудь важное собрание, а ему, Абараи, париться со всей документацией, которая должна уже завтра лежать на столе в первом отряде! Благородный Бьякуя, конечно, не мог лично заниматься грязной работой, свалил её на плечи второго офицера!

Но через пять минут мир для заваленного бумагами лейтенанта разбился и разлетелся стеклянными осколками. В расположение отряда стрелой влетела чёрная кошка и, прыгнув в офис через окно, сообщила такое, от чёго Абараи со всех ног выбежал из казарм и припустил к госпиталю, позабыв о шунпо. Всё вокруг мгновенно было позабыто, и парень, мчавшийся не разбирая дороги, одними губами только и шептал «Рукия... Рукия!»

Ренджи во всём был виноват... Когда их общего друга так несправедливо лишили сил шинигами, Абараи думал только о своих проблемах и оттолкнул от себя девушку! Лейтенанту казалось, что всё случившееся с Ичиго – его вина, ведь он должен был вступиться, но в последний момент струсил! Должен был... и не защитил. Потом Ренджи вновь струсил - он не знал, как смотреть в глаза подруге и как объяснить ей, почему шинигами ничего не сделал для Куросаки. Ичиго пришёл в Сообщество душ за ней, ничего не зная о боях и противниках, которые его ждали впереди, но он не сдался! Только благодаря Ичиго, его вере и упорству, Рукия до сих пор жива!

А когда пришло время для Ренджи вернуть Ичиго этот долг, что он сделал?..

Куда проще оказалось разом обрубить все ниточки, связывавшие друзей, и сделать вид, что ничего никогда не происходило.

Может, хоть как-то ужасный дурак сможет извиниться перед Рукией? За то, что бросил, за то, что не поддержал в трудную минуту, что не радовался её успехам... Ведь, может быть, в том бою девчонке как раз и не хватило веры в свои силы, которой её лишил лучший друг?!

В палату шинигами не пустили – там уже находились Кучики-тайчо и, что удивительно, Хицугая-тайчо, а раненой нельзя было волноваться и много говорить. Железной рукой лейтенант четвёртого отряда выставила Абараи в коридор. Сначала он хотел колотить по двери кулаками, но спохватился и понял, что сделает так только хуже. Что толку – рваться сейчас к Рукии, чтобы навредить своими неумелыми извинениями, глухим «Прости», которое, фукутайчо знал, он сможет сказать, только отведя глаза? Всё, что нужно было сделать, Ренджи как раз и не сделал... Потому-то красноволосый парень, опустив плечи, как пьяный, побрёл на лестницу, чтобы переждать там. Когда все уйдут, можно незамеченным, пробраться к подруге и повиниться... если получится хоть на несколько минут выбросить из головы её проклятого брата. Одна только мысль о нём – и Абараи не мог думать ни о чём больше.

Не вышло... Фукутайчо, прогнанный Котецу с лестницы, спрятался в подсобке и стал случайным свидетелем того, как Бьякую вызвали к Главнокомандующему. Потом встретившийся ему Ханаторо сообщил, что Кучики-сама дали лекарства и она спит; совершенно потерянный Ренджи побрёл назад, в офис своего отряда. Почему, как только Абараи хотел исправить свою ошибку, судьба всегда отказывала ему, не давала и шанса?! Почему?! Он так и не смог победить Бьякую и забрать подругу, оказался в долгу перед риокой Куросаки!

На половине пути к казармам Абараи догнала взъерошенная Йоруичи и, надавав ему по шее за безалаберность, рассказала, что произошло на грунте и почему Кучики так спешно отправился на ковёр к сетайчо. Шихоуин, тряхнув на прощание хвостом, убежала искать ещё союзников, а Ренджи так и остался стоять, чувствуя, как всё замирает внутри. Но его ступор длился недолго: запинаясь поначалу, лейтенант со всех ног бросился к Сенкаймону, подстёгиваемый единственной мыслью – только бы успеть!

Бьякуе велели убить Куросаки, и капитан, как полагается, немедленно приступил к исполнению приказа! Даже не задумался, не вспомнил, сколько Ичиго сделал для него! Ренджи кусал губу, пару раз врезался в какие-то здания, но всё равно мчался вперёд, распугивая шинигами младше рангом. Что же, он этого... ждал? Нет, Абараи знал, что однажды Бьякуя может совершить какой-то подобный поступок, поэтому фукутайчо и следил за ним, почти за каждым его шагом, а ночами до изнеможения тренировал банкай, чтобы, когда придёт время, остановить капитана. Как можно... Куросаки, ставшего надёжной опорой Готея 13 в войну с Айзеном, помогавшего им столько раз, - и так легко уничтожить, как будто он очередной враг! Йоруичи коротко объяснила, почему нельзя допустить смерти Ичиго, но Ренджи было глубоко наплевать на Короля и всякие там иные выкрутасы. Ичиго – это Ичиго, и Абараи помнил, как сильно повлиял на него рыжий риока. Остаться в стороне, позволить капитану в очередной раз продемонстрировать, какой он надёжный шинигами и холодный ублюдок, Ренджи не мог.

«Ичиго смог в одиночку пойти против всего Сообщества душ, а я... я на такое способен?!»

Через столько месяцев Абараи должен был, наконец, узнать ответ на терзавший его вопрос.

Через врата Ренджи пробежал так, как никогда прежде в жизни, а, оказавшись над Каракурой, растерялся, не зная, что делать дальше, куда идти, где искать капитана. А вдруг он опоздает? Вдруг?! Вдруг уже опоздал? Почувствовав недалеко от дома Куросаки до боли знакомую духовную силу, фукутайчо рванул туда. И вот он успел... в самый нужный момент.

Когда Укитаке-тайчо вместе с Ичиго исчезли из поля видимости, лейтенант вздохнул чуть спокойнее. Рыжему теперь ничего не угрожает, капитан тринадцатого не даст ему погибнуть, и можно заняться этой безжалостной сволочью в кенсейкане.

- Если он говорит, что нужно убивать невиновных, значит, это неверный приказ! Я ему не подчиняюсь! – рубанул Ренджи, немного отдышавшись. – Наш долг - защищать души, а не уничтожать их!

- Ты отказываешься исполнять повеление Сообщества душ и создаёшь препятствия для вышестоящего офицера, - Сенбонзакура, повинуясь движению руки Кучики, вернулась к своему хозяину и зависла рядом, готовая в любой момент кинуться на непокорного. – Когда мы вернёмся в Сейрейтей, ты будешь арестован, Абараи, и заключён в тюрьму, пока не вынесут решение о наказании, - невозмутимость рокубантай тайчо могла вывести из себя любого, даже самого терпеливого противника. Ренджи к таким не относился и весь вспыхнул, услышав ненавистный голос, в котором не отразилось ни капельки волнения.

- Конечно, тайчо... прямо сейчас, - рыкнул он и, содрав с плеча лейтенантский шеврон, швырнул повязку под ноги капитану. – Я уже больше не ваш лейтенант, Кучики-тайчо. Если хотите, я даже не в вашем отряде, - серо-фиолетовые глаза аристократа отразили короткое удивление и только. Красноволосый шинигами усмехнулся про себя: ну надо же, вот чем можно пробить оборону Бьякуи! - Но дальше вы не пройдёте. Я, - Забимару вновь начал разъединяться, - не позволю. Однажды вы почти совершили ошибку, и мы едва не потеряли Рукию. Я... – парень прежде думал, что сложнее всего будет произнести именно эти слова. Они – граница, рубеж, и если за него перешагнуть, пути назад уже нет. Абараи твердил себе, что готов бросить тайчо последний вызов, но в глубине души всё же боялся, что в решающий миг ему опять не хватит чего-то... смелости, силы, духа. – В этот раз я буду драться до конца, тайчо. Я не позволю, чтобы такое повторилось.

Кучики на миг опустил глаза вниз, будто вздыхая, что опять придётся марать руки о какого-то жалкого шинигами, и... Ренджи не уследил за ним. Капитан использовал шунпо и скрылся, на какое-то мгновение Абараи запаниковал, но инстинкты, не забытые со времён Руконгая, не подвели: почувствовав приближение со спины, шинигами отскочил в сторону, замахиваясь. Забимару разрезал пустое пространство, лейтенант увидел только тень от шарфа, мелькнувшую рядом, и сразу же вспомнил о Сенбонзакуре, которую он упустил из виду, ища Бьякую. Краем глаза парень заметил розовые лезвия, но на удивление легко увернулся от них. «Что это значит? Он играет со мной?» Да неужели Кучики всё равно не воспринимает его всерьёз?! «Да я тебя растерзаю, Бьякуя!»

Парень вновь атаковал вслепую и, надо же, почти попал! Ксо, опять это дурацкое «почти»! Буквально перед носом у красноволосого парня, дразнясь, мелькнула ослепительно белая ткань (чистая, как будто Бьякуя не сражался до этого), и вот уже Ренджи, страшно ругаясь, мчался вслед за Кучики, уткнувшись взглядом в капитанскую спину. Хаори с символом шестого отряда развевалось по ветру, и Абараи растянул губы в гордой улыбке, заметив, что часть полы накидки срезана. Достал... простым шикаем достал!

Они остановились, наконец, и парень позволил себе немного оглядеться. Ага, конечно... какая-то заброшенная стройка за пределами города. Ренджи вдруг почувствовал благодарность к своему бывшему капитану: тот не потерял чувства реальности и увёл противника в сторону от жилых кварталов. В пылу боя Абараи мог натворить такое, что потом бы не простил и сам... вспомнить, например, то их сражение с тайчо в Сообществе душ. Короткий миг благодарности прошёл – шинигами вспомнил, как только что принял окончательное решение, и мысленно выругал себя за слабость. «Да проклятье же, почему я всё равно перед ним преклоняюсь?!»

Сильнее стиснув рукоять Забимару, парень ощутил такое родное тепло реяцу, перетекавшей с его пальцев на цуку зампакто, и к нему вернулась прежняя уверенность.

- Ещё не остыл? – в голосе тайчо (какой он теперь ему тайчо?! Ренджи сам отказался служить под началом такого капитана) Абараи послышалась насмешка, и он оскалился, пересекшись взглядом с бывшим командиром.

Вместо ответа парень метнулся вправо, благодаря шунпо, завис над Бьякуей и со всех сил направил на него Забимару. Лезвие клинка остановилось рядом с шеей аристократа, натолкнувшись на щит из лепестков Сенбонзакуры; Ренджи, сплюнув от досады, размахнулся и ударил снова, изменив угол удара, но на этот раз зампакто его капитана, защитив Кучики, тоже бросилось в атаку. Размеры Забимару не позволяли справиться с грозной Сенбонзакурой так же легко, как это получалось у Ичиго, а Абараи, увлёкшись, забыл о защите. Собрав все силы, он понёсся влево, обходя Бьякую и надеясь выбрать место для новой попытки.

- Ксо!

Сенбонзакура всё-таки поймала его в ловушку: потоки лезвий разделились и ударили с двух сторон. Не успевший вырваться Ренджи вскрикнул и тут же сжал зубы, чтобы Кучики не было слышно возгласа боли. Лепестки вернулись к аристократу, оставив шинигами в воздухе; опустив зампакто, Абараи ладонью зажал рану на плече. Пришлось пожертвовать рукой, чтобы не получить ещё больших повреждений, и кровь заструилась по коже и косоде, рукояти Забимару, закапала с высоты на землю. На парня вид красной жидкости, что текла из его тела, произвёл странное воздействие: как будто это и не его ранили, не его рука адски болит, не её Сенбонзакура разорвала почти до кости...

- И это всё? – насмешливо фыркнул Ренджи. – Как сражаться с беззащитными, так ты всегда на коне, а как со стоящим противником – способен только на игры?! Так, Бьякуя?

- Ублюдок, - холодно констатировал тот и, не сделав ни единого движения руками, снова атаковал. Мелкие лезвия, как пчёлы, облепили парня и жалили, кусали, впиваясь в тело; отбиться от них было почти невозможно, убежать - тоже. Ренджи получил короткую передышку, когда Сенбонзакура отступила, готовясь к смертельному удару. Всё, время пришло!

- Банкай!

Розовое облако разорвало появившейся гигантской змеёй. Хихио Забимару тяжело было удержать, Абараи сделал одно неосторожное движение – и от полыхнувшей реяцу обрушилось несколько этажей соседнего здания. Строительные плиты осколками разлетелись, часть их с грохотом рухнула на площадку, где стоял Кучики, и аристократа заволокло пылью. Силуэт противника полностью скрылся в сером облаке, окружившем поле битвы, и Ренджи зло понадеялся, что сейчас Бьякуе хорошенько досталось по богато украшенной, но пустой голове, и он валяется в глухой бессознанке. О том, что капитан, воспользовавшись этой пеленой, мог атаковаться его, шинигами совершенно не подумал.

- Живучий, гад, - почти беззлобно выдохнул он, когда пыль от волн духовной силы рассеялась, и обнаружилось, что тайчо стоит в своей неизменной позе. Его не задело – кенсейкан, хаори, шихакушо – всё оказалось в порядке и вроде даже не запачкано. Впрочем, Абараи другого не ждал, напротив, было бы гораздо обиднее, если ему не удалось победить Кучики в настоящем бою. Великодушно дождавшись, когда тот стряхнёт с себя пылинки, Ренджи направил зампакто на своего врага. – Ну что, Бьякуя? Теперь-то ты будешь сражаться?

Непонятно, почему Кучики всё же пошёл за ним, а не стал преследовать Ичиго, но мотивы поступков этого высокомерного ублюдка в самую последнюю очередь волновали Ренджи. Главное, что сейчас их бою никто не помешает. Может быть, потом Абараи спросит у Бьякуи, чего он не кинулся выполнять приказ... только что-то подсказывало парню, что у его противника имелись такие же веские причины остаться и драться, как и у самого Ренджи.

- За что ты сражаешься? – неожиданно подняв голову, вопросил Кучики вместо того, чтобы нападать. Такое поведение врага красноволосого шинигами не смутило – он уже был готов к тому, чтобы парировать любое заявление тайчо... на каждый вопрос у Абараи имелся свой ответ и он не хуже, чем заготовленный у Бьякуи.

- За то, что мне дорого! – выкрикнул в ответ Ренджи, и Забимару с рёвом полетел на капитана, разинув пасть.

От этой атаки рокубантай тайчо легко увернулся, используя шунпо, но Ренджи, предугадав такой шаг, рванул рукоять меча, и Хихио Забимару повторил это движение, сомкнув челюсти на пустоте. Секунда продлилась целую вечность, и вдруг на том месте кровь брызнула во все стороны, раздался какой-то звук, похожий на сдавленный стон или шипение. Ликующий шинигами увидел, как в нескольких метрах от него вышел из шунпо Бьякуя – левая штанина хакама капитана была разодрана, по ноге стекала кровь, а бледное аристократическое лицо исказила гримаса – только чего? Злости или боли?

- За то, что я должен защищать! За то, что мы все должны защищать, и всё равно, назовут меня преступником или нет! Без Ичиго не было бы ничего – ни Рукии, ни меня, ни тебя, Бьякуя! – заорал он во всю глотку, потому что сдерживаться уже больше не мог. - Ты даже о ней не подумал! – капитан, прихрамывая, развернулся, занёс руку, чтобы атаковать и, странно, остановился. - Ты никогда не думал о сестре! У тебя в голове только приказы и правила и никаких чувств! Ты мёртв, Бьякуя!

Выпалить то, что накопилось, вроде легко, но Абараи почувствовал, сколько сил у него это отняло. Он это сделал... смог... смог! Наплевал на собственное благоговение перед бывшим капитаном и сказал ходячему трупу всё в лицо! Вслед за усталостью шинигами охватило невероятное ощущение восторга и гордости, оно щекотало изнутри, распирало, и Ренджи захотелось закричать от невероятного счастья.

С тех пор, как они впервые сражались с капитаном в Сообществе душ, парень многое понял и осмыслил. Он тянулся за Бьякуей, стараясь стать сильнее, но, потерпев сокрушительное поражение, Абараи понял – пора идти своим путём. И его дорога оказалась верной.

- Она поймёт, - внезапно, после заминки, возразил Кучики. Ренджи нахмурился: ему показалось, что голос аристократа немного дрогнул, как будто упоминание Рукии поколебало его уверенность. Глупости, такое по определению невозможно! Бьякуе всегда было наплевать на сестру! – Рукия шинигами, она так же предана Сообществу душ, как и я.

Предана? И это он называет преданностью?!

- Рукия не такая, как ты, - процедил Абараи. Внутри всё переворачивалось от осознания ужасной правды. Бьякуя пытался сделать сестру похожей на себя, уничтожить в ней чувства, поставить в прямую зависимость от приказов и законов, - вот что это значило! Но ему не удалось и никогда не удастся, потому что он, Ренджи, не допустит... пусть это и будет, может быть, последнее, что парень сможет сделать для давней подруги. – Она ещё умеет любить и никогда не станет убийцей!

Возвышенные речи не были его коньком, и шинигами, зарычав, сломя голову бросился в новую атаку. Движения Кучики-тайчо стали заметно медленнее, кажется, ему тяжело было передвигаться из-за травмы. Абараи тоже не имел столько же сил, сколько в начале схватки, но, нападая, он не чувствовал никакой усталости. Злость, упоительное ощущение боя с кровью текло по жилам, заставляя забыть о боли. Нет ничего, только они вдвоём, только их мечи, уже обагрившиеся кровью врага, и причина – та, по которой они сражались. Приказ... и желание защитить правду.

- Банкай... – Ренджи замер от восторга, когда капитан активировал банкай. – Разлетись, Сенбонзакура Кагеоши!

Появившаяся вслед его команде огромная волна розовых лезвий рассеялась в воздухе и понеслась на бывшего лейтенанта с угрожающей скоростью.

- Вперёд, Забимару! – рявкнул парень, с силой посылая гигантскую змею для защиты, и отражённые лепестки замерли на несколько секунд, а потом снова полетели в сторону шинигами. Но Ренджи успел быстрее – на какую-то долю секунды опередив всемогущую Сенбонзакуру, самый быстрый зампакто всего Готея, он пролетел над головой своего бывшего тайчо и, с силой ухватив того за волосы, швырнул вниз.

- Давай поднимайся, Кучики Бьякуя! – крикнул Абараи. Его переполняла гордость и опасное чувство вседозволенности. Голыми руками только что швырнул именитого аристократа в пыль! Вот это да! Долгожданное превосходство в бою! Бывший фукутайчо улыбался совсем по-сумасшедшему, не желая удерживать ликование. Ренджи не подозревал, не рассчитывал, что Бьякуя подпустит его так быстро, потому и полагался на дистанционные атаки. Вот это-то, видимо, и сыграло с тайчо злую шутку. Как же сейчас он унижен и раздавлен, ведь плебейской рукой его бросили в пыль! – Поднимайся, мы только начали! – он и сам не заметил, что заговорил как свой бывший капитан Кенпачи. Нет, но шинигами действительно только начали, и Ренджи ещё многое хотелось сказать своему врагу... после того, как он размажет его по этой грязной плите, на которой стояли они оба.

Капитан шестого поднялся на ноги, цедя про себя ругательства. Его кенсейкан сполз набок, разрушив идеальную причёску, а в глазах мужчины красноволосый парень с удовлетворением заметил шок и изумление. Что, не ожидал? Сплюнув кровь, Бьякуя взмахнул рукой в разодранной белой перчатке, и Ренджи, не дожидаясь атаки, заорал:

- Хикоцу Тайхо!

Яркий шар реяцу, вырвавшийся из пасти Забимару, столкнулся с тучей розовых лепестков, и взрывом обоих шинигами отбросило в стороны. Ренджи впечатало в чудом уцелевшую после прошлой атаки стену, и он обрушился вместе с ней. Обломки и кирпичи закрыли его от лезвий Сенбонзакуры, и на какое-то время Абараи отключился.

***

- Кёраку, стой! – выкрикнул Укитаке и остановился сам. Пока капитаны уходили дальше и дальше от того места, где они оставили Бьякую и его лейтенанта, Джууширо всё чаще оглядывался назад. – Я возвращаюсь! Я не могу допустить, чтобы они погибли!

- Хочешь умереть с ними? – хачибантай тайчо всё-таки притормозил, поудобнее перехватил бесчувственного Куросаки – пришлось его вырубить, чтобы не дёргался и не мешал. Мальчишка паниковал, пытался вырваться, словом, - мешал себя спасать, так что Шунсуй без всяких зазрений совести применил один несложный приём и теперь нёс безвольное тело, перекинув его через плечо. Ещё немного – и так же придётся поступить с Укитаке, потому что он явно захотел покончить жизнь самоубийством. – Ты же сам говорил, что есть бой за жизнь, а есть за честь, - глухо произнёс мужчина. – У них есть причины сражаться, Абараи мы не звали с собой, он пришёл сам... как и на Сокиоку.

Видя, что друга эти слова не убедили, шинигами добавил:

- Подумай ещё и о том, что дробить наши с тобой силы сейчас – полное безумие. Вдруг за углом мы натолкнёмся на группы Онмицукидо?

Капитан тринадцатого всё равно колебался. Он прекрасно понимал, что Кёраку прав и что уйти – значит, совершить необдуманный поступок. Если и возвращаться, то только вместе, но и это безумно опасно, их могут ждать... Но позволить Бьякуе и его лейтенанту убить друг друга... Одно дело, когда бы тайчо втроём сражались против остальных, они сами решили, что пойдут этой дорогой. Кёраку с Укитаке это не в новинку, были ситуации и похуже, чем та, на холме Сокиоку. Но втягивать в бои других, невиновных, которые вообще не имели никакого отношения!.. Это недопустимо. Если капитаны и начали, им и отвечать!

Только Абараи-фукутайчо просто так бы не полез в драку. Он хоть и служил в одиннадцатом отряде, и обладал взрывным характером, но не стал бы кидаться в омут с головой... Кто-то его привёл в Каракуру, подсказал, что нужно прийти сюда! Седовласого шинигами поразило страшное понимание. Абараи Ренджи был другом Ичиго, был другом Рукии и... ненавидел Бьякую. Может быть, поначалу он и пришёл защитить Куросаки, но Укитаке прекрасно видел, что, только появившись на поле боя, лейтенант шестого отряда тут же показал, что будет драться с капитаном. Неважно, что Джууширо не запомнил подробности. Важно, что два глупца бьются сейчас насмерть.

Вспышки реяцу долетали до беглецов, всполохи и клубы дыма было видно через весь город, и, даже не оглядываясь, капитан мог сказать, что бой продолжается со всё нарастающей жестокостью.

Решив, что на этом их неожиданный отдых закончен, Кёраку развернулся и прыгнул на следующую крышу.

- Подожди! – тут же закричал вслед ему капитан тринадцатого.

- Что ещё? – тот задержался перед прыжком, обратив к другу раздражённое лицо.

- Где Тооширо?!

Шунсуй собирался ответить приятелю, но замолчал, осознавая сказанное. Шинигами запоздало поняли, что самого младшего капитана рядом не было с ними. Погружённый в свои мысли Укитаке следил только за реяцу Кучики и Абараи, вздрагивая каждый раз, когда духовная сила кого-то из них отзывалась болью или торжеством. Кёраку... он сосредоточился на дороге, чтобы не сбиться с нужного направления и не попасться на глаза другим проводникам душ. Когда и, главное, почему исчез Тооширо? Устал? Но ведь он не был ранен, а если начал отставать, то почему не позвал их, не попросил остановиться и подождать?

Или Хицугая умело скрыл свою реяцу, чтобы незаметно уйти? Но куда?! Куросаки был с ними, куда же Тооширо мог деться?

- Эта... духовная сила... – медленно произнёс Кёраку, однако Джууширо и сам уже всё почувствовал и понял. Времени не было и на то, чтобы переглянуться с другом, и оба, развернувшись, бросились назад, к тому месту, где кипело сражение.

***

- Ксо... – тело повиновалось Ренджи с трудом. Он не помнил, сколько раз его ранила Сенбонзакура, чувствовал только, что мышцы стали как каменные, и каждое новое движение делал лишь усилием воли. Держаться, только устоять, устоять... Нельзя проиграть сражение, имея в нём такое преимущество!

Противники разрушили уже всё, что возможно. Недостроенное здание было сравнено с землёй, превращено в пыль и разлетелось, наверное, на несколько километров вокруг. Бьякуя лишился своего хаори и стоял в разорванном косоде, сквозь которое просвечивало обнажённое тело, Ренджи и вовсе остался в одних изодранных хакама – даже розовая накидка Хихио Забимару клочьями усеяла поле боя. Сенбонзакура нежным облаком кружилась вокруг своего хозяина, сам Кучики с трудом держался на ногах и уже не вытирал кровь, текущую из разбитой головы. Левое плечо мужчины разделила жуткая рана – Кучики проворонил очередной удар Ренджи и острые лезвия Хига Зекко пропахали тело аристократа, оставив глубокий разрез и размозжив кость. Абараи же был весь залит кровью, что текла и из ран, и из мелких порезов, голова кружилась от сильной кровопотери, и в глазах двоилось, но Ренджи ещё видел стоявшего напротив Бьякую.... прекрасно видел... и в ту мишень он не промахнётся, даже если полностью ослепнет.

- Ну давай же... - пробормотал парень, откашлявшись. – Где твой настоящий банкай? – Кучики оскорблённо выпрямился, сколько было сил, и вперился уничижительным взглядом в бывшего лейтенанта. Абараи усмехнулся. Всё-таки, видимо, ему придётся победить Бьякую, так и не удостоившись сомнительной чести увидеть Сенкей Сенбонзакуру Кагеоши. – Не хочешь? – взмахнув рукой, шинигами заставил гигантскую змею подняться и обвиться вокруг себя. – Я всё равно тебя одолею, Кучики Бьякуя!

Собрав все силы для решающей атаки, Ренджи бросился на противника, направляя реяцу в зампакто. Всё, это его предел, сейчас решится, кому из них уготовано выйти из этой схватки победителем...

Бьякуя отреагировал мгновенно: Сенбонзакура, взметнувшись вихрем, ринулась навстречу врагу; попадись ей что-нибудь на пути, оно бы исчезло без следа в смертельном танце лепестков. Абараи усмехнулся про себя – Бьякуя не собирался сдаваться до самого конца... иного от аристократа не ожидалось, но и он... и он тоже не сдастся.

В серых глазах Кучики вдруг появилась паника, и на какое-то мгновение парень возликовал, готовясь праздновать победу. Да, Бьякуя всё понял, понял, что поражение неизбежно! Наконец-то... Но в горле Ренджи замер крик ужаса, а тело, скованное страхом, замерло на месте, потому что там, где вот-вот должны были столкнуться их банкаи, появилась фигурка маленькой темноволосой шинигами.

- Вон они, быстрей!

Но они всё равно не успели. Кёраку и Укитаке не добежали до сражавшихся шинигами совсем немного. Капитанов, считавшихся одними из самых сильных в современном Готее, накрыло ударной волной реяцу и понесло назад, ослепив ярко-розовой и кроваво-красной пеленой.

Джууширо приходил в себя медленно. Первое, что тайчо понял, было, что он лежал на каких-то каменных обломках и не мог пошевелиться от боли. Невероятный взрыв духовной силы ослепил мужчину, и когда Укитаке открыл глаза, то перед ними расплылось сплошное белое пятно. Дышать было трудно, гораздо труднее, чем во время или после приступа, воздух с присвистом вырывался из горла, а во рту стоял металлический привкус крови. Её было столько, что пролежи капитан без сознания ещё немного, он мог бы и захлебнуться. Способность двигаться возвратилась вскоре вместе со зрением, и, перевернувшись на бок, мужчина закашлялся. Они не успели... он не успел предотвратить смертоубийство, вместе с Бьякуей и его лейтенантом погибла и Рукия, которая думала, что сможет остановить этих безумцев!

- Жив? – раздался сиплый голос где-то над ним, и как бы Укитаке ни хотелось ответить «Нет», он слабо кивнул.

Ками-сама, девочка-то в чём была виновата?! В том, что два близких ей человека оказались совершеннейшими эгоистами и устроили бойню в мире живых?! Погубили и себя, и её... Нет, во всём были виноваты только Укитаке с Кёраку, они повели за собой Тооширо, не сумели образумить Бьякую, не спасли Рукию... Шунсуй кое-как помог другу подняться. Капитан восьмого отряда оказался немного дальше от эпицентра взрыва и, несмотря на то, что закрыл собой беззащитного Куросаки, пострадал меньше, но и его грудь, видневшаяся в прорехах косоде, была вся в крови. Джууширо пришлось куда тяжелее: шинигами, ослабленный боем со своим бывшим фукутайчо, оказался впереди своего товарища и принял на себя основной удар. Встав на ноги, джусанбантай тайчо поначалу опустил взгляд, стараясь не смотреть на то место, где должны были лежать тела трёх шинигами, но потом, вздрогнув, вскинул голову. Секундная слабость и трусость непозволительны; Укитаке обязан был увидеть то, что случилось по его вине.

На развороченной стройплощадке возвышались глыбы ярко-синего льда. Ещё несколько секунд они продержались под плотным пылевым облаком, а потом, как будто по команде, рассыпались, явив изумлённым взорам капитанов Хицугаю и младшую Кучики. Подросток, что-то шипя сквозь зубы, повалился на бетонный пол, сжимаясь в судорогах, к Рукии, позабыв о боли и собственных ранах, тут же кинулся Укитаке. Девушку, очевидно, Тооширо в последний момент вытащил из-под удара и закрыл собой, чтобы она не пострадал от мощной духовной силы.

- Нии-сама! Ренджи! – ещё не придя окончательно в себя, Кучики вскочила и побежала к двум распростёртым рядом друг с другом телам.

Её командир, тяжело дыша, пошёл следом. На душе появилось облегчение – все трое оказались живы, он ещё чувствовал слабую реяцу и Бьякуи, и его лейтенанта, но именно за это облегчение мужчина и корил себя больше всего. Вернись они раньше, ничего бы не случилось: не ревела навзрыд его фукутайчо над безжизненными, как ей кажется, телами, Хицугая не корчился в муках...

Один только взгляд на поверженных гордецов – и надежды, что кто-либо из руководства шестого отряда выживет, у Джууширо не осталось. Оба шинигами использовали почти всю свою реяцу, чтобы сокрушить противника, а когда увидели, что между ними, в тщетной попытке остановить сражение, очутилась Рукия, позабыли о защите и от того получили ужасные раны. Абараи, над которым склонился Шунсуй, дышал слабо-слабо, на его теле не было ни одного живого места; возле неподвижного окровавленного Кучики, прижав ладони ко рту, рыдала его младшая сестра. Укитаке медленно опустился рядом со своим учеником, прижал пальцы к тонкой, изувеченной порезами, шее, нащупывая пульс. Слабые, почти не ощутимые толчки вселяли не надежду, а только боль... Джууширо прикрыл глаза, умиряя скорбь, грозившую заполонить душу. Для неё ещё не время, быть может, им удастся вырвать обоих гордецов из лап смерти.

Хицугая, с трудом преодолев боль, встал на ноги и доковылял до остальных, не в силах нормально наступить на правую ногу. Чудовищной мощи реяцу ранила и его, Хьёринмару не устоял под одновременным натиском двух банкаев, но Рукия... она не пострадала.

- Живые есть? – глухо процедил сквозь зубы Тооширо, уставившись себе под ноги. Подросток не в силах был посмотреть на спасённую девушку, его всего крутило и ломало от одних звуков её плача. Эти ублюдки... о Рукии они думали меньше всего, два эгоиста решали свои проблемы, позабыв о ней и о невинных людях! А теперь... да пусть лучше сдохнут, чем останутся в живых!

Но Кучики так рыдает по ним, что их смерти, смерти даже одного, она не переживёт точно...

Капитан опустил голову, медленно сгибаясь пополам и опускаясь на колени. Спазмы не прошли окончательно, парень слишком много духовной силы истратил на то, чтобы уменьшить последствия взрыва, и прежние раны отозвались страшной болью. Рукия... простит ли Рукия, что Хицугая сумел спасти только её? Но в тот момент, когда он почувствовал в Каракуру реяцу Кучики-фукутайчо и понял, куда та направляется, то потерял голову и думал только о том, как спасти неразумную девчонку. В груди билось только одно желание – защитить, оградить, уберечь! Хицугая навсегда запомнил, как выглядела Рукия в госпитале, израненная Пустым, знал, как она лежала в больнице после боя с ним, и не мог позволить, чтобы такое повторилось снова. А тем более... чтобы она погибла. Кажется, мчась на полной скорости к бою капитана и лейтенанта шестого отряда, Тооширо практически умер душой, представив себе, что может увидеть. Развороченная земля, изуродованные тела и маленькая, хрупкая фигурка рядом с ними... безжизненно закатившиеся глаза... маленькие ладошки, изувеченные смертью. Преданная теми, кого она больше всего любила... как и Хинамори.

- Их надо перенести к Урахаре, - сосредоточенно произнёс Кёраку. – Мы не медики, им не поможем, а он с Тессаем смогут...

- Думаешь?

Капитаны как по команде подняли головы на звук насмешливого голоса и обомлели. Оскалившийся в злорадной ухмылке Шинджи с лёгкостью удерживал бессознательного Куросаки за ворот футболки, другой рукой обнажая зампакто. Хирако явно медлил, смакуя момент, но, в конце концов, острие его катаны оказалось у горла Ичиго.

- Хватит, перестань! – закричал Укитаке, вскочив и пошатнувшись от боли и напряжения.

- Вот только не надо говорить, что я совершаю ошибку, - Хирако прищурился, на мгновение оторвавшись от своей жертвы, и реяцу полыхнула от него во все стороны. – Если кто и натворил дел, так это вы. Побежали спасать парня, как будто он пуп Земли...

- Не время для шуток! Отпусти Ичиго и...

- Эй, Укитаке-сан, - Джууширо, пылавший гневом, вздрогнул от упоминания своей фамилии. Тон вайзарда резко переменился, стал вкрадчивым, и в глазах бывшего капитана Готея зажглась злость. – Никогда не задумывались, почему Ямамото приказал его убить? – он тряхнул безвольного парня, выдерживая паузу. – Во внутреннем мире Куросаки вместе с его духовной силой запечатан Айзен!

- Айзен... – медленно повторил джусанбантай тайчо.

От этого слова время как будто остановилось. Укитаке показалось, что солнце исчезло, и мир вокруг померк, едва вайзард с презрением выплюнул ненавистную фамилию. Понимание того, что они натворили, обрушилось с куда более страшной силой, и капитан, у которого подкосились ноги, едва не упал на землю. Бьякуя, Ренджи, Тооширо и Рукия, он сам и Шунсуй пострадали потому, что два тайчо возомнили себя умнее Главнокомандующего и захотели спасти невинную душу... не задумавшись о последствиях...

- Айзен... – со всей ненавистью выдохнул Тооширо, сжимая зубы. Тёмная пелена заволокла глаза, внутри вскипела ярость, и он бы рванулся в небо к Хирако, но измученное ранениями тело не двинулось с места.

- Тихо всем, - неизвестно откуда появившийся Урахара спокойно подошёл к вайзарду и начал что-то ему говорить. Возле обессиливших шинигами вышла из шунпо Йоруичи и, склонившись над неподвижным Бьякуей, начала осторожно поднимать его себе на плечо.

- Шунсуй, бери Ренджи, - скомандовала Шихоуин, - Джууширо, позаботься о Рукии и Хицугае, - аристократка выпрямилась, удерживая свою едва живую ношу. – Нам нужно поскорее уходить, долго они не протянут... и Онмицукидо вот-вот появятся, в Сообщество душ уже донесли о битве.

- Да... – опомнившись, Укитаке, прихрамывая, подошёл к своему лейтенанту. Потрясение ещё не прошло, но тайчо решил, что сейчас куда важнее постараться спасти раненых, чем выяснять причины происходящего. Рукия пыталась вцепиться пальчиками в косоде старшего брата, что-то лепетала, не желая его отпускать, и стоило оторвать от него девушку, как Кучики залилась слезами уже на груди своего капитана. Запоздало оглядевшись, Джууширо искал взглядом Хицугаю: у него сердце останавливалось при мысли, что парень мог безрассудно броситься с мечом на Ичиго, но Тооширо так и продолжал стоять на том же самом месте, опустив голову. – Тооширо? – мужчина не мог сказать что-то ещё, у него путались мысли. Ками-сама, что они натворили? Нет никакого оправдания таким безрассудным поступкам, себя Укитаке никогда не простит, а Хицугая их – тем более. Он пошёл на авантюру, чтобы спасти любимую девушку, но едва её не потерял и понял, что всё это время защищал, фактически, своего врага! Айзен... во внутреннем мире Ичиго... В голове не укладывалось... «Вот чего так опасался Ямамото-сетайчо, вот почему за Куросаки присматривал Бьякуя!»

Переговоры в воздухе завершились, и Хирако, сказав напоследок Урахаре что-то язвительное, бросил рыжего парня на землю и ушёл. Торговец сразу вернулся к остальным, не скрывая своих опасений, быстро осмотрел раненых капитана и лейтенанта и с сомнением покачал головой.

- У нас есть день, - заговорил он, прежде чем те успели спросить, - на то, чтобы уничтожить Айзена, не убив при этом Ичиго. Если ничего не выйдет, вайзарды сами убьют Куросаки... или сообщат Сейрейтею, что он у нас, - мрачно произнёс Урахара, пряча взгляд от своих бывших коллег.

- Киске... ты знал? – не своим голосом спросил Тооширо.

- Идёмте, Хицугая-тайчо. Здесь не то место, чтобы можно было разговаривать о таких вещах, - пробормотал исследователь, посмотрев на всхлипывающую девушку, уткнувшуюся в грязное хаори Укитаке. Бывший капитан двенадцатого отряда, ощущая нависшее над своей шеей лезвие гильотины, надвинул на глаза панамку и обернулся в сторону Йоруичи за поддержкой. Аристократка, не глядя на него, направилась в сторону их убежища.

- Эй! – Шунсуй взвалил на плечо полуживого Ренджи, едва устояв на ногах, и собирался уже пойти за Шихоуин, но остановился. – Где Ичиго?

---

Причины, следствия и их последствия

[Tinuviel-f]

Название: Причины, следствия и их последствия
Фандом: Bleach
Автор:  Tinuviel-f
Бета:  AnImEsHkA_OkAnA
Пейринг: Кёраку/Укитаке, Айзен/Гин
Жанр: романс, юмор, драма, PWP
Рейтинг: NC-17
Статус: закончен.
Саммари: Укитаке пытается выяснить, почему Кайен так не хочет быть его лейтенантом.
Таймлайн: арка «Маятник»; арка после ухода предателей в Уэко.
Дисклеймер: всё - Кубо Тайто, кроме описанных здесь событий.

Так сказать, инициатор фанфика -  Йеннифер Рейвен

Если что-то случается, определённо, значит, есть какая-то причина. Ликвидируешь причину - в большинстве случаев не будет и следствия. Именно на этом логическом постулате основывался Джууширо, решая вопрос о назначении офицера Шиба на пост лейтенанта. Парень с завидным упорством отказывался, но Укитаке тоже был не лыком шит. Причины регулярного «Нет, Укитаке-тайчо» волновали капитана едва ли не больше, чем сам процесс поиска и утверждения подходящей кандидатуры. Джууширо в отдельные редкие моменты позволял себе быть очень настойчивым, и для него теперь узнать всю подноготную этой истории стало делом чести. Да и вообще, Кайен был единственным хорошим вариантом, так что без борьбы тайчо не собирался от него отказываться.

Однако Джууширо испытал сильное разочарование, когда понял, что тщательно подготовленное чаепитие, подходя к своему завершению, нисколько не помогло ему в поисках пресловутой причины.

- Извините, Укитаке-тайчо, но мой ответ остаётся прежним, - Кайен, допив чай, резким движением поставил чашку на столик и решительно взглянул на командира, всю встречу излучавшего радушие и доброжелательность. – В отряде есть ещё шинигами, которые больше подходят на эту должность, чем я.

Джусанбантай тайчо слегка кивнул, скрывая за улыбкой свою досаду. У него ушло много времени и сил, чтобы организовать очередную встречу: Шиба уже, кажется, начал избегать своего капитана, конечно, кому понравится, если тебя достают одним единственным вопросом! Но Джууширо никак не мог понять, почему парень отказывается от высокого поста: у Кайена были отличные оценки в Академии, в отряде он показал себя как отличный боец и хороший руководитель! Только тот человек, у которого нет никакой цели в жизни, не будет мечтать о повышении! В конце концов, Кайен женат, молодой семьи требуются, наверное, деньги, а жалованье фукутайчо гораздо выше, чем у обычного офицера! Тогда почему он не соглашается?

- Знаешь, я уже много раз слышал от тебя эти слова, - весело ответил ему Укитаке, согревая ладонями чашку с зелёным чаем. – Но я никак не могу понять, что заставляет молодого шинигами, подающего большие надежды, каждый раз говорить мне «нет»?

Шиба удивлённо приподнял брови, ероша волосы на затылке. Глядя на замешательство своего офицера, капитан поневоле пожалел, что прямо задал такой неудобный вопрос. Это было ему несвойственно, вообще-то: Укитаке предпочитал не лезть в чужую жизнь, уважая право каждого на личную тайну, только ситуация с Кайеном мужчине несколько поднадоела. Ещё немного, и постоянные отказы начнут его даже раздражать. Так что, как думал Джууширо, подобная спешка вполне простительна, тем более другие командиры со своими подчинёнными обращаются куда невежливей.

– Неужели я такой плохой капитан?

Офицер поперхнулся и закашлялся, из-за чего недоумение Укитаке только возросло. Он сказал что-то несуразное, раз Шиба так отреагировал? Насколько Джууширо помнил, представители этого, некогда Великого, Дома никогда не отличались стеснительностью и хрупкой нервной организацией, а совсем наоборот! Некоторые могли заткнуть за пояс даже выходцев из восьмидесятого района Руконгая!

- А вы себя хорошо чувствуете, тайчо? – наконец, осведомился Кайен, и теперь уже седовласый шинигами растерялся, не зная, что ответить. – Не то, что я... как бы... ладно, просто такие вопросы вообще не в вашем стиле, капитан, - Укитаке показалось, или офицер слегка смутился?

- Да не стоит извиняться, - ещё одна улыбка, чтобы тот расслабился и перестал настороженно глазеть на начальника, ожидая выговора за нарушение субординации. Кайен же не знал, что как раз своим умением общаться, невзирая на ранги и должности, он и заслужил одобрение командира. – Я прекрасно понимаю, что никто не хочет выполнять всю бумажную работу по отряду, раз капитан не в состоянии, - с плохо скрываемым сожалением произнёс старший шинигами. Что же, ни для кого не секрет, что практически всю отчётность в тринадцатом вёл именно фукутайчо. И хотя никто из шинигами не смел сказать, что Укитаке бездельничал, Джууширо от этого вовсе не было легче. Может, он и желал бы не поднимать головы от документов, но вот судьба распорядилась совершенно по-другому.

Парнишка, сидевший напротив, пожал плечами в знак того, что со словами начальника в корне не согласен. От порыва ветра тёмные лохмы его волос встали торчком и придали Кайену такой забавный вид, что, несмотря на серьёзное выражение его лица, Укитаке едва не рассмеялся.

- Нет, тайчо, я бумаг не боюсь, - смело заявил Шиба, и в этот миг в Джууширо зажглась долгожданная надежда, что сейчас он, наконец, разберётся с запутанным делом. – Но, действительно, есть другие офицеры, которым давно уже пора на эту должность.

- О, так значит, боишься конкуренции и завистливых взглядов? – на этот раз улыбка, приправленная щепоткой колкости, превратилась в усмешку. Укитаке редко позволял себе подобное, но сейчас был как раз тот самый случай, и приём сработал безотказно: глаза Кайена вспыхнули, духовная сила взволновалась. Определённо, капитану удалось задеть его гордость. – Правда, Кайен-кун, этого от тебя я ждал меньше всего!

- Вовсе нет! – запальчиво воскликнул молодой шинигами, подавшись вперёд и оперевшись рукой на столик. – Я просто думаю, что ещё не дорос до такого поста, - уже менее пылко продолжил Кайен, вернувшись в прежнюю позу. Доброжелательность тайчо сыграла с Шибой злую шутку, позволив думать, что капитан простит ему любую резкую выходку. Парень позабыл о субординации всего лишь на секунду! – Я ведь даже не четвёртый офицер и только недавно в вашем отряде...

- Твой прежний капитан о тебе очень высокого мнения, - решил подбодрить его мужчина, поправляя волосы. После обеда разыгрался ветер, и несколько прядей, выбившихся из хвоста, лезли в лицо; Укитаке приходилось постоянно отводить их рукой. Нет, и пусть Шунсуй не настаивает: если с такой причёской множество проблем, и речи быть не может, чтобы носить волосы распущенными! – Не стоит принижать свои способности.

- Тайчо, вы же знаете, я всё равно откажусь, - твёрдо и уверенно сказал парень, давая понять, что от их разговора он уже порядком устал и не желает больше продолжать.

Джууширо и сам понял это, тихо и разочарованно вздохнул, ставя чашку с недопитым напитком обратно на столик. Предмет обстановки, очень любимый капитаном, к счастью, уцелел после вспышки Кайена, хрупкая мебель, как и её владелец, не любила такого невежливого обращения к себе. Укитаке так привык к этому столику, что поиск другого должен был превратиться в настоящую проблему...

- Я жене изменять не собираюсь, - очень-очень тихо буркнул шинигами, и капитан поднял голову, думая, что ему показалось.

- Ты что-то сказал, Кайен-кун? – Шиба почему-то насупился, воровато дёрнулся, как будто его поймали на месте преступления, и помотал головой. Странно, но ведь Джууширо, на слух не жаловавшийся, совершенно отчётливо расслышал слова про измену! – Нет? Ох, наверное, мне стоит немного отдохнуть, - рассеянно произнёс мужчина, касаясь лба пальцами. Может быть, ему правда показалось? – Сам не заметил, как устал...

- Укитаке-тайчо, так я могу быть свободен? – непривычно церемонно для себя осведомился Кайен, готовясь встать.

- Да-да, конечно!

- А вы отдыхайте, тайчо! – наставительно велел ему офицер, поднимаясь с колен. – Всё равно документацию только через неделю сдавать, мы сами управимся! – Джууширо в ответ улыбнулся, хоть улыбка получилась слегка кривоватой.

Они просидели на веранде полчаса, а результата как не было, так и нет.

- Ты лучше подумай ещё раз над моим предложением! – крикнул вдогонку своему подчинённому капитан, когда Шиба уже почти скрылся из виду. Тот махнул рукой – мол, подумаю, обязательно! – и ушёл.

Укитаке обвёл задумчивым взглядом оставленный шинигами беспорядок на столе и вздохнул, разглаживая складки на хаори. В душе после тяжёлой и бессмысленной беседы поселилось смутное беспокойство, которое мужчина не мог понять. Вроде он, наконец, услышал причину... что же, если Кайен вбил себе в голову что-то, выбить эту мысль будет очень сложно. Шиба – они все такие... Только почему-то вот в груди такое нехорошее ощущение, будто Джууширо сейчас очень тонко обманули. И кто? Кайен Шиба, прямолинейный до ужаса!

Капитан приложил ладонь к груди, задерживая дыхание и ощущая биение собственного сердца. Это сердце было чутким на такие вещи и редко обманывало, кто бы что ни говорил о простодушности джусанбантай тайчо. Одно дело – не понимать, другое – всё видеть, но прощать...

И всё же, Укитаке готов был поклясться, что его подчинённый произнёс что-то, вроде «Я жене изменять не собираюсь». Ну, или как-то так. Что бы это могло значить? Почему Кайен вообще сказал ему нечто подобное? Неужели, это и есть та самая «причина», которую Джууширо и искал?

Вечером, когда ветер немного утих и закончился ливень, капитан рискнул выбраться наружу. Послеобеденная беседа с Кайеном всё не шла из головы, и Укитаке напрасно старался изгнать её, занявшись повседневными делами, а потом - чтением своего любимого сборника хокку. Шиба не собирался изменять жене... но с кем он должен был изменять? Мысли крутились не вокруг образа тонкой, изящной снежинки из короткой строки, а вокруг той странной фразы. «Неужели... со мной?!»

Только подумав это, Джууширо закрыл себе рот ладонью, испугавшись, что сказал такую непристойную глупость в слух. Но Ками-сама, всё же очевидно... Как он раньше не понял?! В итоге книга оказалась на полке, а Укитаке, сколько позволяли силы, бегал по комнате, ища свой шарф, который убрал куда-то после холодов и не запомнил куда. На улице, конечно, не мороз, но всё-таки довольно прохладно, и Джууширо не хотелось снова очутиться на больничной койке с простудой после недавнего приступа.

То, что ему одному правильных выводов не сделать, было ясно, как белый день. Укитаке бился над загадкой таинственных отказов Шибы Кайена две недели, и с таким же успехом мог потратить на это куда больше времени. Должность продолжала пустовать, и скоро уже Ямамото-сетайчо спросит у ученика, когда он, наконец, назначит себе второго офицера. Управиться нужно до нравоучительной беседы, и потому тайчо, в конце концов, решил поделиться наболевшим с другом: несмотря на своё происхождение, Кёраку был гораздо ближе к простым шинигами, чем тот же Укитаке. Наверное, и понять Кайена ему будет проще.

Шунсуй обнаружился, как и предполагалось, у себя – в холодную погоду тайчо восьмого спускался с крыши в комнаты и пил там, мотивируя это заботой о здоровье. Задержавшись на лестнице, седовласый шинигами поискал реяцу Ядомару-фукутайчо – ему не хотелось, чтобы лейтенант прервала их беседу. Но её духовной силы не наблюдалось в радиусе нескольких сотен метров, и Джууширо сделал вывод, что девушка, наверное, удалилась на территорию другого отряда, раз её тайчо всё равно не работает.

- Яре-яре, какие люди в такое ненастье выбрались из дома! – стоило Укитаке лишь возникнуть на пороге комнаты, как за него тут же подняли саке. Кёраку, сидевший без кимоно и хаори, по-турецки подобрал ноги и, лихо опрокинув в себя одну пиалу, тут же наполнил другую.

- Прости, что без приглашения, Шунсуй, но у меня дело к тебе, - тут же заявил седовласый шинигами, пока ему не предложили выпить и не сбили с нужного настроя. Джууширо быстро пересёк комнату, разматывая шарф, и опустился на пол рядом с другом, знаком отказываясь от выпивки.

- Дело? – заинтересованность, мелькнувшая в глазах хачибантай тайчо при появлении приятеля, сразу исчезла, едва было произнесено это магическое слово. – Помилуй, Джуу-чан, скоро ночь на дворе, а у тебя дело! Моя Лиза-чан всегда начинает с утра работать, вот брал бы с неё пример! Что же ты так поздно спохватился, а? – Шунсуй оглушительно рассмеялся, откидываясь на спину. При этом шинигами так ловко удержал пиалу, до краёв наполненную саке, что ни капельки не пролилось на пол. Профессионал... – Ладно-ладно, прости, - фыркая от сдерживаемого смеха, пробормотал он, натолкнувшись взглядом на сердитое лицо товарища. – Но всё-таки, Укитаке, ты сильно рисковал, придя ко мне с делом вечером... ты же знаешь, вечерами я обычно в том ещё состоянии.

- Я знаю, - отозвался тот, игнорируя обидную насмешку. – Только, кроме тебя, пожалуй, мне никто не сможет помочь.

- Серьёзно? – Шунсуй даже поставил недопитую пиалку назад на столик и с любопытством придвинулся поближе к другу. – Боги, ну если Джуу-чан пришёл ко мне в такой холод, вечером, да ещё и сказал, что никто другой не справится, я просто обязан... хотя бы выслушать его, - выкрутился тайчо и приготовился внимать повествованию.

Повздыхав и посетовав на собственное полное бессилие в этом вопросе, Джууширо всё-таки пересказал ему о бесплодных попытках заполучить себе лейтенанта и события последней встречи с единственным кандидатом на эту должность. Шун-чан хмурился, старательно изображал интерес, но актёрский талант второму сыну Дома Кёраку от природы не достался, и под конец мужчина и вовсе начал откровенно зевать. Однако фраза про измену его тоже зацепила, так что по окончании истории Шунсуй потёр ключицу и подпёр рукой подбородок.

- Ну-ну, Джууширо, задал ты себе и мне задачку! - задумчиво изрёк он, меряя взглядом саке. - Крепкий орешек он, этот твой Шиба! Хотя... у них у каждого тараканы в голове...

- Шунсуй! – одёрнул того Укитаке. – Кое у кого тараканы не хуже, - не удержался он. Кёраку только засмеялся в ответ.

- Ладно, раз на меня одна надежда, то уж постараюсь – ради Джуу-чана, - подмигнул ему друг, тряхнув головой. – Стопроцентной гарантии не даю, но обещаю, хоть что-нибудь да разузнаю, - Джууширо весь засиял, когда об этом услышал. Право, вся эта нервотрёпка с должностью фукутайчо скоро приведёт к бессоннице, а тайчо и так из-за своего нездоровья хорошенько настрадался. – А ты пока выпей... Выпей-выпей, небось, пока ко мне шёл, так весь замёрз, - с нажимом сказал Шунсуй, наливая из флаги во вторую пиалку. – Алкоголь убьет всех... как их? Ах да, микробов.

Капитан тринадцатого с большим сомнением посмотрел на выпивку, которую ему всё же всучил его друг, но, поколебавшись, сделал осторожный глоток. Проблема с Кайеном вот-вот решится благодаря Шунсую, и Укитаке чувствовал себя обязанным приятелю. По крайней мере, если Шун-чана это успокоит, можно было и выпить.

***

- Шунсуй! – Укитаке уже клонило в сон, и он собирался лечь спать, когда сёдзи неожиданно распахнулись, и в комнату ворвался яростный холодный ветер. В проёме возникла донельзя знакомая фигура, и Джууширо, растерянно ахнув, тут же втащил приятеля в дом, закрывая за ним двери. – С ума сошёл?! На улице град, а ты одет, словно лето на дворе!

Хачибантай тайчо ухмыльнулся, одним движением скинул мокрое кимоно и соломенную шляпу и бросил их куда-то в гол. Хозяин дома не успел и глазом моргнуть, а гость уже уселся у стола, открывая его, Укитаке, саке и разливая его по чоко.

- Джуу-чан, зачем ты выпивку прячешь? – хмыкнул Кёраку, предупреждая гневную отповедь. – Одно дело - я: у меня Лиза-чан с её нюхом на саке, но ты? У тебя лейтенанта нет, держи себе хоть сотню бутылок, никто ничего против не скажет!

Выражение лица капитана тринадцатого отряда становилось всё мрачнее и мрачнее с каждым словом, а под конец он готов был закипеть от возмущения. Этот... друг, называется, явился под полночь, каким-то образом отыскал заначку, где Джууширо прятал саке (на случай, если придётся спасать этого же самого друга от похмелья!) и нагло пил! Нагло, в одиночестве и даже не подумал ему предложить!

- Кёраку, я, конечно, многое могу понять, - терпеливо начал он, скрестив руки на груди. Шунсуй тихо хрюкнул, веселясь: вид Укитаке в юкате, всего такого расслабленного, домашнего и одновременно старающегося быть серьёзным, его ужасно забавлял. – Но объясни, пожалуйста, что ты делаешь у меня ночью, выпивая моё саке!

Фраза прозвучала так, словно больше всего седого шинигами волновало именно последнее, но сам он об этом совершенно не задумался.

- Да ты садись! – тот широким жестом похлопал по татами рядом с собой и безмятежно улыбнулся. – Я ж не просто так пришёл, Джуу-чан! Разговорчик есть... Пить будешь? - судя по его широкой ухмылке и лихорадочному блеску в глазах, сам Кёраку порядочно набрался где-то по дороге к домику в Угендоу. Джууширо, гордо держа спину, всё же присел, но от выпивки демонстративно отказался. – Ну ладно, кампай!

Укитаке проводил горестным взглядом своё саке, которым бессовестно наливался его товарищ, и понурился. Он устал за день, он хотел спать, а этого алкоголика просто так не выгонишь, Джууширо на собственном опыте знал! Звать кого-то - так потом придётся мучиться от стыда, и вопросов не оберёшься...

- Ну... – Шунсуй разлил снова и слегка насмешливо взглянул на загрустившего приятеля. – Я к тебе не с пустыми руками, знаешь ли! А ты меня так встречаешь... тебе совсем неинтересно узнать, как я рисковал собственным здоровьем, выполняя твою просьбу?

- Какую просьбу? – растерянно спросил джубантай тайчо и, спохватившись, едва не подскочил на месте. Сон сняло мгновенно, и, отведя рукой распущенные волосы, Джууширо наклонился поближе к приятелю, чувствуя, как в груди зарождается огонь нетерпения. – Так ты выяснил?

- А ты сомневался в моих способностях? Эй, Укитаке, я не ожидал такого предательства! - тот расхохотался, сопровождая свою речь удивительной для хмельного человека жестикуляцией.

Капитан тринадцатого дождался, пока развеселившийся Кёраку немного утихнет. Ладно, раз Шунсуй пришёл с новостями, можно и саке пожертвовать... всё равно, выпивка для него и предназначалась, ну, подумаешь, пригодилась раньше, чем Укитаке планировал! Джууширо уже предвкушал тот сладостный миг, когда он узнает причину странных отказов Шибы и, наконец, сможет уговорить гордеца принять его предложение. В самом же деле, нельзя быть таким твердолобым! Если предлагают – соглашайся, это ведь только один Джууширо перед ним распинался! Другие после первого отказа сразу бы нашли новых кандидатов!

- Что ты узнал?

- Нет, ты погоди, - хачибантай тайчо пьяно хихикнул. - Тебе совсем неинтересно узнать, сколько сил и здоровья я положил на это дело? Какие нагоняи получил от Лизы-чан за то, что приполз с лейтенантской попойки?

- Ты был на лейтенантской попойке?! – изумлённо воскликнул Укитаке. Всем было известно, что «встречи» фукутайчо – самые разгульные во всём Сейрейтее и редкий шинигами после них мог добраться до казарм «на своих двоих». Уже за один этот подвиг приятель Джууширо был достоин уважения: Кёраку вроде бы и мог поглощать саке в неограниченных количествах, но даже он не рисковал посещать эти гулянки слишком уж часто.

- Был. И узнал много чего интересного... очень много чего, - повторил Шунсуй, серые глаза которого вдруг хитро заблестели. Седовласый шинигами списал это на его алкогольное опьянение и приготовился слушать дальше. – Ты пить будешь?

- Что? А... нет, может быть, позже. Так ты мне расскажешь?

- А зачем я, по-твоему, здесь тогда? Всенепременно расскажу, вот только устроюсь поудобнее, - Кёраку залпом опрокинул в себя очередную пиалку и довольно потянулся, разминая мышцы. – Так вот, послушал я, что про нас говорят наши же лейтенанты, - он весьма удачно изобразил притворный ужас, - уши вянут. Слышал бы Яма-джи, так у всех отрядов была бы проблема, как у тебя. Да не волнуйся, - заметив, как вытянулось лицо его коллеги, Шунсуй усмехнулся. - Я почти всё позабыл после того, как Лиза-чан настучала по моей бедной голове.

На взгляд Укитаке, эту самую голову уж никак нельзя было назвать бедной. Она не только выдерживала ежедневные алкогольные возлияния, но и нравоучения Ямамото-сетайчо-доно, и побои Ядомару-фукутайчо, когда девушка отчаивалась заставить командира работать. Лихо тряхнув своей гривой, Кёраку положил подбородок на ладонь и, щуря глаза, протянул:

- И в лейтенантской среде ходит один слушок касательно капитана тринадцатого отряда, - тот вздрогнул. Слушок ходит? Джууширо насупился. За сотню лет, конечно, должны были появиться и слухи, и домыслы, но всё равно это звучало так... противно и отталкивающе... особенно от Шунсуя.

- Давай уже, не томи! – воскликнул он, решив, что сердиться можно будет и попозже. Кёраку тянет так, словно собирается открыть ужасную тайну! Даже если это будет какая-нибудь гадость, пусть уже скажет!

- Поговаривают, Джуу-чан, что ты гей, - выдохнул капитан восьмого отряда, обречённо прикрывая глаза. Жаль, нельзя заткнуть уши, потому что, несмотря на больные лёгкие, Укитаке иногда мог выдавать очень высокие ноты.

- Прости, Шунсуй, я кто? – робко переспросил Джууширо. Ответ Кёраку поставил его, мягко говоря, в тупик. Седовласый шинигами подозревал, что неизвестное ему слово означало нечто нехорошее, но до какой степени нехорошее? – Я не понимаю, - Шун-чан в изумлении приподнял левую бровь и так и остался сидеть с перекошенным лицом, и подозрения у Укитаке только усилились. – Наверное, новое слово с грунта, ты знаешь, я же там давно не был и маленько подотстал от времени, - шинигами нервно улыбнулся, запуская руку в волосы.

- Ты голубой, - решительно, без всяких ужимок, сообщил ему капитан восьмого отряда. – Предпочитаешь мужчин, проще говоря.

- Что?!

Возмущённый вопль человека, которому только что сообщили о его нетрадиционной ориентации, должен был бы, по идее, сейчас прокатиться над Сейрейтеем, но слабые легкие Джууширо своему хозяину этого не позволили. Его возглас оборвался полузадушенным кашлем, до того сильным, что мужчина рухнул на пол, зажав рот ладонью.

- Эй-эй, Джуу-чан, не надо так реагировать! – Кёраку бросился к нему, поднимая, но потяжелевшее тело было не так-то легко оторвать от татами.

Укитаке вцепился в чужую руку, до боли сжимая скрюченными от судорог и испуга пальцами, изогнулся в надрывном кашле. «Пожалуйста, но только не сейчас!» - мысленно взмолился шинигами, боясь, что, отняв ладонь от лица, он снова увидит на ней кровь. – «Не сейчас...» Наконец, удушающий порыв прошёл, и седоволосый капитан откинулся назад, с хрипом втягивая в себя воздух. Измученное горло немедленно отозвалось мерзкой саднящей болью.

- Ты как? – от пьяной весёлости Шунсуя не осталось и следа, когда всё зашло так далеко. - Только не волнуйся, хуже ведь будет!

- Не волноваться?! Как мне не волноваться?! – Джууширо, полулежавший у товарища на плече, убрал с мокрого от пота лба волосы и заговорил с удивительной для себя злостью. Откуда только силы взялись сердиться после такого приступа? – Это ведь не про тебя говорят, что ты голубой!.. – всплеск эмоций быстро закончился, и Укитаке задышал часто-часто, не в силах сделать глубокий вдох. – Ками-сама, да кому такое в голову пришло? Кто это мог придумать?!

- Теперь уже не дознаешься, - как-то неопределённо буркнул тот, осторожно усаживая больного на татами. Джусанбантай тайчо прокрутил в голове эту фразу, и его вдруг осенило.

- Подожди... может быть, об этом судачат не только лейтенанты, но и весь Сейрейтей?!

По угрюмому выражению лица Кёраку всё было понятно и без слов. Джууширо схватился за голову. Что ему за наказание?! Мало того, что о нём постоянно сплетничают из-за болезни, так теперь ещё и об этом... о Боги! Укитаке многое мог понять и простить, в крайнем случае, принять или смириться, но подобное!..

Хорошо, в Сообществе душ испокон веков подобные отношения не считались чем-то отвратительным, неестественным. Особенно это касалось шинигами... да и вообще тех, кто обладал духовной силой. Проводники душ чаще подбирали себе пару по уровню реяцу, не обращая внимания на пол. Шинигами невысокого ранга, к тому же, приходилось сложнее: в Руконгай не набегаешься, приходилось заводить отношения в самом Сейрейтее, а среди новобранцев заградительных отрядов девушек традиционно мало.

Исключение в плане выбора себе спутника жизни составляли только аристократические Великие дома, точнее, их наследники, которым нужно было продолжать род. Там всё было просто, понятно и закреплено Устоями клана, которые не рисковали нарушать даже младшие дети. Семья Укитаке такими строгими правилами не обременяла своих отпрысков, и над Джууширо не висела обязанность подарить дому наследника. Да, в принципе, даже если подобные законы у них и были, ему всё равно ничто не угрожало из-за болезни.

- Ками-сама... какой позор для семьи, - уныло пробормотал он. Взгляд упал на пиалку с саке, которую его товарищ неосторожно оставил на столе, и тайчо, схватив чоко, одним махом опрокинул её в себя. – Что я скажу племянникам? – продолжил вопрошать у неба (в данном случае – у потолка) мужчина, чувствуя, что перед такими обстоятельствами, как и перед своей болезнью, он совершенно бессилен.

- Да не расстраивайся ты так! – Шунсуй, как ни в чём не бывало, похлопал друга по плечу, и подлил ему из фляги саке. – Мы же не чванные аристократы, мы всё понимаем! Твоя семья ничего не скажет...

- Естественно, ничего не скажет, потому что это неправда! – разгорячено, воскликнул покрасневший Джууширо и снова проглотил обжигающую жидкость. Кёраку крякнул и разлил им в третий раз. – Шунсуй, ты ведь мой друг, почему ты веришь в этот бред?!

Хачибантай тайчо почесал затылок, серьёзно задумавшись, что с ним бывало крайне редко. Седоволосый капитан ожидал его ответа так, как будто это - самое важное событие в его жизни.

- Понимаешь, я ведь сначала не верил, - пояснил Шунсуй, почему-то отводя глаза, - но мне весьма доходчиво объяснили...

- Что же это тебе такое объяснили, что ты сразу всё понял? – если бы Укитаке мог, он, наверное, зашипел. Пожалуй, это первый раз в его жизни, когда шинигами захотелось опуститься до ехидства и сквернословия.

- Ну... например, то, что ты уже сто лет, как капитан, а до сих пор не женился. Хотя ни на что не указывает, но в глазах наших сплетников, сам понимаешь, Гиллиан превращается в Васто Лорде, - развёл руками Шунсуй. - Так, ещё говорили, что ты в Академии не присмотрел себе пару, – Джууширо пристально взглянул на друга, и тот глупо заулыбался, делая вид, что он тут совершенно ни при чём. Но вообще-то, если первое... кхм, «доказательство» придумал бы кто угодно, то вот про Академию мог знать только Кёраку! – И на службе не был замечен ни в каких отношениях...

- Боги, да я меньше всего думаю об интрижках на работе! – взмолился Укитаке, от стыда закрывая лицо ладонями. За что же ему это?! Они с Кёраку сидят и спорят об его ориентации, и Шунсуй убеждает его же, что быть голубым не стыдно! Да, кому-то не стыдно, может быть, Джууширо тоже бы ничего зазорного не чувствовал, будь он действительно таким, как во всех этих слухах. – Ну, а ты? – наконец, спросил мужчина, кое-что сообразив. – Почему про тебя ничего не говорят? Ты ведь тоже не женат!

- Вообще-то нас нельзя сравнивать, - сообщил ему друг на удивление довольным тоном. – Вспомни свой затворнический образ жизни и мой разгульный, - на физиономии капитана появилось блаженное выражение. – Вот потому-то и не говорят ничего, - добавил хачибантай тайчо, потягиваясь, как кошка.

Укитаке уселся на татами поудобнее; юката от его движения задралась выше, обнажая колени, и мужчина подобрал ноги – ему стало слишком холодно. Таким ужасно беспомощным Джууширо себя не чувствовал даже на больничной койке. Наверное, кто-то решил жестоко подшутить над капитаном или отомстить за что-то и начал распространять про него дурацкие слухи. Дурацкие-то они дурацкие, но попробуй от них отмыться... прицепится клеймо, ярлык, - так и на всю жизнь.

Видя, что товарищ совсем загрустил, Кёраку решил его подбодрить... по-своему, конечно же.

- Не расстраивайся ты так, Джуу-чан! – тайчо всучил несчастному шинигами ещё одну пиалку, которую тот немедленно выпил. – Даже про святых сплетничают! Думаешь, про Яма-джи ничего не говорят? – бедного Джууширо его объяснения нисколько не утешили, и он продолжил тоскливо взирать на опустившую ёмкость для выпивки в своей руке. Да, выпить бы не мешало... – Это сейчас - почти ничего, но вот когда он был в нашем возрасте – тогда уж точно слухов было... О, ну ладно, подними нос! – с этими словами Укитаке грубо стиснули и прижали к широкой груди. От Кёраку слабо пахло саке, его одеколоном – странный аромат, который трудно описать словами, но очень приятный – потом и множеством других запахов, совершенно разных. Терпкие, свежие, цветочные, сладкие, тяжёлые – они сплетались в единый шлейф, свидетельствовавший о том, что мужчина сегодня (а может, и вчера) отлично проводил время в разноцветной женской компании. Двухдневная щетина Шунсуя неприятно царапалась, и Джууширо, чихнув, отстранился. Вот уж не хватало, чтобы Шун-чан его обнимал... – Есть вообще-то способ покончить с этими слухами раз и навсегда, раз уж ты так беспокоишься.

Волшебных слов оказалось достаточно, чтобы полностью завладеть вниманием капитана тринадцатого отряда. Укитаке, зачарованный открывшейся возможностью, совершенно не обратил внимания на то, что приятель улыбается как-то... коварно.

- И какой же? – за те полчаса, что друг сидел у него, Джууширо уже сотню раз пожалел о том, что начал докапываться до правды. Лучше бы он согласился с доводами Шибы и назначил кого-то другого на проклятую должность лейтенанта, спал бы сейчас себе спокойно и ничего не знал... Теперь же тайчо готов был ухватиться за любую соломинку, лишь бы искоренить отвратительную ложь про себя, гулявшую в Сейрейтее.

К лейтенантам, скорее всего, эта дезинформация попала от простых шинигами – джусанбантай тайчо не допускал и мысли, что кто-то из вторых офицеров мог опуститься до такого отвратительного вранья. Но раз знают фукутайчо, то знают и их капитаны, его коллеги... и скоро пойдут косые взгляды, смешки за спиной, шепотки. А если кто-то воспримет сплетни всерьёз (Джууширо не знал, были ли среди командиров Готея лица нетрадиционной ориентации) и предложит ему встречаться?! Укитаке ещё не отошёл от ужаса, пронзившего его при этой мысли, а воображение, словно чтобы окончательно его добить, подсунуло новую картинку. У мужчины потемнело в глазах, когда он представил, что слухи могут дойти и до сетайчо. Главнокомандующий, ещё в пору преподавания в Академии, конечно, в одной из лекций говорил о тех причинах, которые побуждали шинигами выбирать себе в спутники жизни лиц своего же пола, но вряд ли он обрадуется, узнав, что один из его первых учеников... мда... Если бы эта ситуация не мешала работе, Джууширо, может быть, было легче с ней смириться, но она как раз таки мешала!

Шунсуй усмехнулся и опустил голову, глядя другу прямо в глаза.

- Сделать слухи правдой, - и прежде чем Джууширо смог ответить, положил ладонь ему на затылок и быстро приблизился, касаясь его губ своими.

Глаза Укитаке расширились от изумления и возмущения, он попытался отодвинуться, но ему не позволили. Широкие лапищи Кёраку скользнули по спине мужчины на талию и нагло, собственнически прижали седовласого шинигами к полуобнажённой груди, чтобы тот перестал вырываться. Шунсуй углубил поцелуй, раздвигая языком чужие губы; Джууширо активно сопротивлялся, пытаясь вытолкнуть его, только получилось всё наоборот – от соприкосновения языков по позвоночнику пробежал озноб, и Укитаке на несколько секунд совершенно растерялся. Слишком неожиданно и невероятно, чтобы он мог поверить, и в какой-то момент всё происходящее показалось ему кошмаром, но нет, этот поцелуй был реальным! Джууширо забарахтался, пытаясь выбраться, упёрся ладонями в грудь своему мучителю, но с таким же успехом он мог сдвинуть с места Башню раскаяния. А Шунсую, кажется, это нравилось всё больше и больше, потому что одна его рука осторожно переместилась вниз, к подолу тонкой юкаты.

- Прекрати! – наконец, ему удалось разорвать поцелуй, и, вдохнув немного воздуха, Джууширо закричал во весь голос. – Что на тебя нашло?! Что это значит, Шунсуй? – сил отпихнуть от себя обидчика по-прежнему не было, но Укитаке, стиснув зубы, всё равно старался его оттолкнуть... ну или хотя бы удержать на безопасном расстоянии.

- Ну... – карие глаза шинигами стали ещё шире, потому что чужие пальцы коснулись обнажённого колена, и Кёраку улыбнулся: его седовласое сокровище вспыхнуло мгновенно, как ночное небо перед восходом солнца. Щёки Укитаке пылали румянцем смущения, но в глазах танцевало опасное пламя, без слов говорившее, как сильно достанется капитану, если он сейчас не объяснится. – Если мы сделаем это, значит, слухи уже не будут слухами, верно? Упрекнуть тебя будет не в чем, - хачибантай тайчо погладил пальцем стройную ножку, - так что то был поцелуй и...

Удар в нос был ожидаем и предсказуем, и Шунсуй бы легко от него увернулся, но возмущённый до глубины души Джууширо вложил в эту атаку все силы и немаленькое количество реяцу. Капитана восьмого отряда отшвырнуло на середину комнаты, он кувыркнулся через голову и перевернул столик, но к счастью, все ёмкости для саке на нём уже давно опустели. Джууширо, утерев губы тыльной стороной ладони, поднялся, пошатываясь и испепеляя наглеца яростным взглядом.

Да как Кёраку мог?! Как подобная низость могла прийти ему, пусть и пьяному (хотя от предателя почти не разило саке), в голову?! Из его же собственной головы хмель выветрился мгновенно, едва шинигами коснулись чужие мужские губы. Внутри всё кипело, мужчина дрожал от гнева и усталости – не рассчитав, Укитаке использовал слишком много духовной силы - но внизу живота дало о себе знать невыносимое ощущение, тягучее и в этой ситуации совершенно неуместное.

- Что с тобой случилось, Кёраку?! Тебе наговорили про меня гадостей, и ты сразу же начал руки распускать?! Как ты низко пал!..

Тот, в мгновение ока перевернувшись, сделал капитану подсечку – по всем правилам! – и Укитаке, не договорив, рухнул на футон. Мужчину схватили за ногу, не давая и шанса отползти в сторону, и резко дёрнули. Джууширо, вскрикнув, оказался придавленным к полу, а Кёраку, схватив его за руки, навис сверху.

- На твоё опьянение это уже не спишешь! – прошипел Укитаке, тщетно вырываясь. Его держали стальной хваткой, дёргайся, не дёргайся – результат один. Беспомощную жертву профессионально зафиксировали так, чтобы она и головой двинуть не могла, о том, чтобы увернуться, и речи не шло! С лица Шунсуя совсем на чуть-чуть исчезла его обычная безмятежная улыбка, сменившись выражением грусти и нежности. Джусанбантай тайчо приказал себе не думать, что оно могло значить, и его тут же поцеловали снова, на этот раз жёстче, не церемонясь, как будто что-то доказывая.

Мужчина почувствовал, как ворочается в груди тугой душный комок. Нет, не боли... обиды. Как же обидно... его лучший друг, поддавшись на грязные сплетни, вытворяет с ним такое, пользуется тем, что из-за болезни Джууширо не сможет защититься! Укитаке сдался. То, что предателем оказался именно этот близкий ему человек, уничтожило всё желание сопротивляться. Ну и что толку-то? Кёраку таков, что заполучит желаемое рано или поздно, лучше пусть сейчас, чтобы потом, закрывшись ото всех в своём доме, зализать раны...

Шунсуй сразу почувствовал перемену: его язык мягко лизнул нёбо, словно извиняясь за грубость, и Кёраку отстранился, заискивая, губами нежно касаясь щёк, подбородка, шеи... А предмет его мечтаний зажмурился, стараясь мысленно отгородиться от реальности. Джууширо почти смирился с поселившейся в душе обидой и осознанием неизбежности того, что должно произойти; он смирился и с неожиданным поведением теперь уже бывшего друга (уж лучше он, чем кто-либо другой), но капитана вот-вот должно было предать его собственное тело... и с этим совладать оказалось куда сложней.

- Боги, ну не делай ты такое лицо! – застонал Шунсуй, слегка приподнимаясь на руках. – Можно подумать, я собираюсь тебя убивать! – у него имелись на счёт старого приятеля очень чёткие планы, но Укитаке мог разрушить их одним своим взглядом. К счастью, Джуу-чан ничего не знал, иначе бы навсегда остался для тайчо недосягаемой мечтой. Лежавшее под ним существо больше походило не на взрослого шинигами, капитана отряда, а на ребёнка, от страха зажмурившегося в ожидании кары. Такого Джууширо Кёраку не мог и пальцем коснуться!

«Ками-сама, пусть уже всё поскорее закончится!»

- Давай, я же видел, как ты на меня смотрел, - зашептали ему в ухо, и в следующий момент горячие губы коснулись маленькой аккуратной мочки, чуть-чуть захватывая и прикусывая зубами.

Укитаке с ужасом осознал, что практически готов был застонать, отвечая. Он привык всегда быть ведущим, с женщиной ведь невозможно иначе, но тут не имел возможности пошевелиться и потому только покорно принимал чужие ласки. Новый опыт оказался гораздо более приятным, чем нужно было, чтобы седой шинигами мог его игнорировать.

-... и на меня смотрел, и на женщин, если видел их рядом со мной, - продолжал его мучитель, покрывая поцелуями беззащитное и ранимое горло. – Знаешь, я думал, что ты хочешь их испепелить, - кажется, Кёраку улыбнулся – довольно и торжествующе, и вновь придавил его собой к полу, ёрзая. – Просто смотрел и молчал, смотрел и молчал, и я долго гадал, сколько же ты так протянешь...

- Я не... – пробормотал Джууширо и замолчал. Его щёки заливал неестественный жгучий румянец стыда и страха. Шунсуй, этот развратник, сейчас всё почувствует и заполучит такой козырь, что Укитаке сам начнёт помогать ему в соблазнении!

«Разве я смотрел? Какая глупость, зачем мне было нужно? Кёраку – мой друг, и я всего лишь заботился о нём, по-дружески желая счастья. Ведь я же не смотрел... действительно, ни разу... не завидовал тем, к кому он уходил, не сжимал от бессилия кулаки...»

- Что не?.. – ноготь указательного пальца ласково прошёлся по его груди, открывавшейся в вырезе юкаты, и остановился в углу, приподнимая ткань. – Ты спрашиваешь себя сейчас, верны ли мои слова, я знаю, и ищешь оправдание. Давай сегодня обойдёмся без размышлений и философствований? Тебе ведь нравится, - последнее было сказано утвердительным, не терпящим возражения тоном. Румянец стал ярче, интенсивнее, Укитаке прямо чувствовал, как у него горят щёки. – Перестань думать, Джуу-чан, пришло время для кое-чего другого.

«Боже мой... Я не могу, не имею права поддаваться своим желаниям!» Тайчо, в самом деле, рисковал превратиться от стыда в уголёк: голос, который он слышал сотни тысяч раз, зазвучал так завораживающе, что шинигами невольно подался вперёд, слегка выгибаясь. Он и не понял даже, что не справился с собой, а когда понял, то, удивительно, не особо расстроился. Интимные, бархатные нотки проникновенного голоса легко преодолели преграды в сознании мужчины и вызвали во всём теле сладостную дрожь нетерпения. Кёраку изловчился и перехватил обе его руки одной своей, после короткой паузы послышалось шуршание одежды; Укитаке, приоткрыв левый глаз, обнаружил, что Шунсуй уже избавился от кендоги и косоде. Взгляд донельзя смущённого Джууширо натолкнулся на выпирающие ключицы и скользнул ниже по широкой груди, которую он видел тоже вроде бы сотни раз, а то и больше. Эффект оказался совершенно потрясающим: напряжение стало почти невыносимым, но когда мужчина попытался переменить позу, Кёраку, лучившийся самодовольной улыбкой, пресёк все его робкие движения. Отсюда ему открывался великолепный вид на долгожданного любовника, но ксо, многое скрывала эта проклятая юката, и хачибантай тайчо, поведя плечами, снова наклонился к своей жертве, стягивая ткань вниз.

- Почему? – наконец, выдохнул Джууширо, когда жестковатые, чуть обветренные губы поцеловали его обнажённое плечо. Капитана отпустили (и вовремя, потому что руки его страшно затекли), и он, не глядя, выставил перед собой ладони, защищаясь. Под пальцами оказалась неимоверно горячая кожа, тёмные жестковатые волосы и литые рельефные мышцы, от чего мужчина вдруг покраснел, наверное, ещё сильнее... хотя куда уж сильнее.

Ответом была тишина, только его соблазнитель опять приподнялся, и поток холодного воздуха остудил пыл джусанбантай тайчо. Тогда Укитаке снова рискнул открыть глаза. Выяснилось, что Шунсуй, замерев над ним, изучающе разглядывал лицо своего друга.

- Что «почему»? – спросил он серьёзно и сосредоточенно. Ни капли желания и страсти, которые Кёраку излучал до этого, ни тени улыбки, только странная, чуждая ему решительность.

- Почему ты это делаешь? – выдавил беловолосый шинигами. – Что я... – он проглотил отвратительное слово и с трудом, но сформулировал фразу по-другому: - Каких-то сплетен оказалось достаточно, чтобы ты...

Духовная сила Кёраку неожиданно полыхнула во все стороны, но Шунсуй быстро справился с собой.

- Тебя так интересуют причины? Может, мне лучше не стоит отвечать? – он убрал руки, и Укитаке внезапно почувствовал себя обделённым, брошенным. Шинигами над ним собирался подняться, и, запаниковав, Джууширо ухватил старого приятеля за плечо, останавливая. Осознание того, что он сам сейчас дал мучителю знак продолжать, было поистине ужасным. Кёраку широко ухмыльнулся и снова, играя, придавил Джууширо к футону, пробравшись рукой под юкату и лаская его бёдра, но, намеренно не касаясь ноющего от возбуждения паха. – Яре-яре, а ведь так отказывался, что я уж, было, поверил, - довольно шепнул капитан восьмого, целуя своего пленника за ушком.

Чтобы хоть как-то отвлечься, Джууширо заскользил взглядом по всему вокруг, лишь бы не смотреть на довольное лицо Шун-чана и не реагировать на прикосновения. Старинные гравюры на стенах, та, что слева, появилась у него недавно, она – подарок Бьякуи; на маленьком столике возвышалась стопка книг, чуть дальше – стойка с Согьё но Котовари... Ему пришла в голову забавная мысль: когда Кёраку напал и начал, назовём вещи своими именами, его соблазнять, Укитаке и не подумал о том, чтобы использовать зампакто или кидо. Наверное, слишком был ошарашен...

Но предательское сознание зацепилось за часть татуировки Шунсуя, на его плече и боку, и сколько Джууширо ни пытался, он не мог взглянуть на что-то другое. Её мужчина тоже видел множество раз, и, спроси кто-нибудь капитана, он бы легко, с закрытыми глазами, описал каждый лепесток великолепных бутонов, каждый изгиб драконьего тела, любой его коготок и отдельную чешуйку. Однажды будущий тайчо увидел этот рисунок целиком и с тех пор терзался противоречивыми чувствами: страхом - перед возникшим в тот момент непонятным вожделением - и безумным желанием взглянуть на татуировку вновь.

- Когда в прошлый раз ты всерьёз заинтересовался причинами, последствием стала наша теперешняя ситуация, - грустно пояснил Шунсуй и, слегка наклонив голову, коснулся его ключицы. Укитаке издал рваный, короткий звук, чувствуя, что Кёраку, укусив сначала, ставит ему засос.

- Под... подожди! – Джууширо ухватился за единственную связную мысль, пока не потерял способность думать окончательно. Он вцепился в волосы своего друга, надеясь так отпихнуть шинигами от себя, но вместо этого сорвал его заколку. Тонкий шнурок отлетел в сторону, и каштановый водопад Шунсуя рассыпался по плечам, заставив Укитаке замереть и ощутить, как сердце колотится у него где-то в районе горла.

Прежде мужчина не вырывался потому, что хотел поскорее со всем покончить и потом забыть о пережитом позоре; теперь язык не повернулся бы назвать происходящее унижением. Нет, это сладостная пытка, и если он не знал, как себя вести, то сейчас определённо произойдёт нечто, что перевернёт всё с ног на голову.

- Я...

- Когда мы учились в Академии, ты был недоступным, - наконец, заговорил Шунсуй, не сводя с него взора. - Ты был близко, но я боялся протянуть руку и коснуться, - Кёраку вздохнул и положил голову ему на грудь, наверное, даже не догадываясь, каким безумно нежным и соблазняющим стало его простое движение. – Думал: вдруг испугаю тебя, вдруг не поверишь... Ты ведь всегда «так» смотрел только на девчонок, а не на меня, - свои слова этот искуситель начал перемежать поцелуями – догадался ведь, перед чем Джууширо не смог устоять. До этого ладонь Кёраку накрыла выпуклость под его набедренной повязкой, и Укитаке едва не взвыл в полный голос от долгожданного прикосновения; потом этой сладости мужчину лишили, и вот сейчас его развратный приятель заглаживал вину. Поколебавшись немного, седоволосый капитан погладил правое плечо своего любовника, очерчивая контуры татуировки. Хачибантай тайчо ощутимо вздрогнул и поднял голову, в его глазах ярко вспыхнуло сумасшедшее пламя. – Но когда я услышал, что говорят другие, то подумал: к чёрту всё, я обязан попробовать! Иначе потом не прощу себе, если моего Джуу-чана уведёт кто-то другой.

Джууширо не знал, как реагировать. Шун-чан выцеловывал причудливые узоры на его шее, поднимаясь всё выше, а Укитаке никак не мог решить, что сделает, если Кёраку вновь прикоснётся к его губам. Одна половинка души капитана нашёптывала, что следует подняться и, позабыв о зове плоти, прогнать Шунсуя, чтобы он протрезвел; что нельзя просто так прощать случившееся из-за отговорок о прошлом в Академии. Но другая частичка шинигами, давно и тщательно игнорируемая им, едва ли не скакала от радости, наполняя душу безумным восторгом, чего уж мужчина сам не ожидал. «Нет... ждал. Просто гнал от себя эти мысли, прятал, боясь их».

Очередной головокружительный поцелуй сбил его с мысли, и Джууширо с жадностью впервые начал отвечать, обхватив руками Кёраку за шею и притягивая к себе.

- Хм... – Шунсуй облизал губы и напоследок чмокнул того в кончик носа, нежно улыбаясь партнёру, который всё никак не мог определиться. Впервые за все годы их знакомства Укитаке вёл себя так нерешительно, но как раз нерешительность делала его ещё соблазнительней. – Означает ли это, что ты больше не будешь сопротивляться?

Седовласый мужчина сглотнул, столкнувшись взглядом с его смеющимися глазами, и смущённо потупился. Румянец вновь вернулся на его щёки и даже, пожалуй, ещё сильнее.

- Что, прости? – Кёраку сделал вид, что не услышал, и великодушно наклонился чуть ниже.

- Постель... там, - невнятно пробормотал Джууширо, краснея от того, что говорит своему другу эти слова с таким подтекстом. Кажется, он только что мысленно порадовался тому, что будущие любовники в процессе своей короткой потасовки не разворотили расстеленный футон?!

Ухмылка Шунсуя могла бы перещеголять любую другую в мире. Тайчо восьмого отряда легко вскочил на ноги, подхватил свою жертву и сделал несколько шагов назад, запнулся, и оба шинигами полетели на футон. Кёраку оказался снизу, в нескольких движений освободив любовника от одежды, усадил Джууширо себе на бёдра, и Укитаке задохнулся от нетерпения. Внутри полыхал настоящий пожар, который яростнее разгорелся от ласк – их оказалось ужасно мало! – и по сравнению с этим пожаром в комнате было ужасно холодно. Возбуждение немного отступило, едва мужчины переменили позу, но как только беловолосый капитан понял, что совершенно обнажён и что Шунсуй сейчас пожирает его жадным взглядом, оно не замедлило возвратиться с удвоенной силой.

- Боже мой...

Глубокие, незнакомые интонации сделали голос его давнего приятеля безумно сексуальным. Джууширо, не ожидая от себя подобной смелости, наклонился, целуя любовника в губы и подставляясь желанным ласкам. Грубоватые ладони по-хозяйски гладили его тело: с сосков и груди переместились на выступающие рёбра и плоский живот; проследив дорожку коротких тёмных волос, одна из сильных рук дразняще прошлась по напряжённой плоти. Укитаке сдавленно застонал, опуская голову – поздно было смущаться, однако он никак не мог подавить страх от того, что его касается другой мужчина – пусть близкий, знакомый и... даже желанный. Он думал, что ощущения будут совершенно иными, и почти не ошибся, но непривычная грубость даже заводила и заставляла кровь бурлить в венах.

Большой палец сильно погладил тёмно-розовую набухшую головку, размазывая выступившую на ней влагу, и Джууширо, вскрикивая, дёргая бёдрами, выгнулся. Ему слишком трудно было сдерживаться, всё вокруг плыло и плавилось от жара, пылавшего в их телах, и даже мысль, что, крича так громко, он повредит больным лёгким, забилась куда-то в подсознание. Мужчина давно ни с кем не был, не заводил серьёзных отношений, совесть не позволяла «встреч на одну ночь», а гордость – принять ласки тех женщин, что жалели его... но не любили. И потому новое, неизведанное наслаждение казалось ещё слаще и желанней, и Укитаке даже немного злился на самого себя, что оттягивал прекрасные мгновения. «Я был дураком... слепым и недоверчивым». Он неосознанно толкнулся прямо в раскрытую ладонь и вновь застонал, прикрывая глаза от чистого удовольствия.

- Боги, если ты не перестанешь так стонать, я тебя... – что Кёраку с ним собирался сделать, Джууширо не узнал, не расслышал. У него перехватило дыхание, потому что горячие пальцы, сильные, явно умелые, обхватили полностью его возбуждённый ствол, сжали, опустились вниз, сбирая кожу в складки. Просто потрясающе... это не похоже на движения тонкой женской ручки или на то, как шинигами ласкал себя сам; это - грубо, уверенно, даже властно...

Хриплое дыхание тайчо, наверное, слышно было и далеко за пределами Угендоу, но вот об этом, о сохранении тайны, Укитаке заботился меньше всего – он весь сосредоточился на том, как бы ни сгореть от жадных ласк. Спутавшиеся пряди закрывали обзор, и мужчина, немного придя в себя, отвёл их рукой назад. Несмотря на всепоглощающую страсть, грозившую лишить остатков разума, ему хотелось как можно больше увидеть и запомнить. Было что запоминать: раскрасневшееся лицо Шунсуя, его припухшие от поцелуев губы, шальной счастливый взгляд и улыбка... дьявольская, соблазнительная... Кёраку обхватил любовника за талию и передвинул чуть выше, и Джууширо с трудом удержал рвущийся с губ стон, ощутив горячую продолговатую твёрдость под собой. Он только наклонился для поцелуя, как тут же почувствовал толчок.

- Твои хакама царапаются, - выдавил тайчо, улыбаясь, и закатил глаза. Удовольствие полыхало, поймав Укитаке в ловушку: стоило Кёраку только чуть-чуть двинуться, и воображение представляло, как любовник будет двигаться в нём, подводя шинигами почти к самому краю. Кажется, Шунсуй об этом догадался, потому что руку с его эрекции убрал, ласково поглаживая бёдра. Задыхаясь, Джууширо опёрся ладонями о грудь своего партнёра и поразился тому, какое пламя горело там внутри, под влажной от пота кожей.

- Это... легко исправить, - в тон ему выдохнул тот, обхватил седовласого шинигами за талию и одним рывком подмял его под себя. К счастью, капитану восьмого отряда не было равных в Готее по части избавления от шихакушо, и в следующую секунду он вновь прижался к своему мужчине, уже совершенно нагой. Джууширо застонал, извиваясь, от прикосновения к чужому, такому же горячему и напряжённому телу. Краешком чудом уцелевшего сознания тайчо ещё соображал, как развратны его действия, но, пожалуй, он достаточно сошёл с ума, чтобы не придавать тем мыслям значения. Сожалеть и смущаться, если придётся, можно будет и попозже, не сейчас.

Шунсуй почти сразу же отодвинулся, но Укитаке не дали и мгновения на недовольство. Его закружил водоворот горячих поцелуев и ласк, сильных, грубоватых и удивительно нежных порой, и Джууширо выгибался, крича, когда зубы жёстко теребили соски, губы целовали рёбра и напрягшийся живот. Шунсуй так умело дразнил его, что мужчине казалось, до конца этого вечера он не доживёт – взорвётся вот прямо здесь и сейчас, если Кёраку не перестанет...

Худощавое тело изогнулось, захлёбываясь криком, так, что Укитаке, наверное, должен был сломать позвоночник. Шунсуй поразился его удивительной отзывчивости – он ведь только слегка подул на влажную головку, а Джуу-чан уже так отреагировал... Интересно, а если... Кёраку нежно погладил его бёдра, наклонился ниже и провёл языком по гордо стоящему стволу, по пульсирующей вене, вырывая из груди любовника трудный горловой стон. Проклятье, когда Джууширо так стонет, это похоже на убойную дозу афродизиака – через уши прямо в яйца. Будь Шунсуй чуть младше, уже давно бы кончил от восхитительной музыки срывающегося голоса и дикого запаха секса, которым, наверное, насквозь пропахли они оба. Какой-то части его сознания всё происходившее до сих пор казалось сном, и потому Кёраку жадно ловил каждый стон, каждый звук, стараясь запомнить мельчайшую подробность и попробовать всё, что давно хотел. Другого раза может и не быть...

И помучив Джуу-чана ещё чуть-чуть, тайчо восьмого отряда, наконец, отпустил своё среброволосое сокровище, чтобы дать ему время немного отдышаться. Если тот сходил с ума от подобных ласк, что же с ним будет дальше? Ответ на этот волнующий вопрос был совсем близко, и Шунсуй облизнулся, чтобы в следующий миг взять его член в рот, помогая себе рукой. Укитаке, извивавшийся на мокрой простыни, с силой закусил ладонь, сдерживая крик: он и так кричал слишком громко, наверное, это было слышно во всём Сейрейтее, но иначе никак, кощунством было бы сдерживаться. Адское пламя сжигало Джууширо изнутри, высасывая все силы и заставляя их сплетаться в тесный клубок внизу живота, где подлинный дьявол мучил его, подводя к неминуемой развязке. Когда Шун-чан превратился в демона, что прекрасно знал его тело и чего ему хочется?! От наслаждения он совсем потерялся в пространстве и времени и даже не почувствовал, как искуситель отстранился. Как ни велик был соблазн принять его, Кёраку больше всего сейчас хотел увидеть всё собственными глазами. А доведённому до предела Укитаке оказалось достаточно уже того, что его эрекцию обласкал прохладный воздух, и капитан, изогнувшись, слабо застонал, почти заскулил. Карие глаза закатились, губы дрогнули и мелко-мелко затряслись, и весь вид расслабленного, неземного Джууширо был такой, что Шунсуй сам едва не рухнул на него в предоргазменных судорогах. Тайчо за это время ни разу не прикоснулся к себе, но у него стояло так, как никогда в жизни, и перевозбуждённый член всё равно дёрнулся от восхитительного зрелища.

Кёраку десятки раз видел оргазм своих многочисленных любовников и любовниц, но чтобы всё было так пронзительно нежно...

- Ками-сама, почему мы не сделали этого раньше? – шепнул он куда-то в белоснежные волосы, привлекая обессилевшего любовника к себе на грудь. Джууширо захныкал, приходя в сознание, лениво протянул ладонь к его голове и погладил мокрый от пота висок.

- Как же ты... – невольно сорвалось с его губ, но Укитаке замолчал на полуслове.

- Что? – возбуждение уже начало причинять хачибантай тайчо боль, он слегка пододвинулся, чтобы найти положение поудобней, и напряжённый член коснулся бедра шинигами под ним. Мужчина сдавленно зашипел сквозь зубы – простое касание едва не выбросило его из этой реальности – и решил подумать о чём-нибудь другом, пока всё не закончилось слишком позорно. Джууширо простительно, должно быть, он давно ни с кем не занимался сексом, а вот Кёраку, славившийся своими походами по домам терпимости...
Потому-то, когда долгожданный любовник всё же решился заговорить, Шунсуй даже немного обрадовался.

- Как же ты терпел все эти годы?.. После Академии столько времени прошло, - поинтересовался капитан тринадцатого, восстанавливая дыхание. Его тело после оргазма приобрело неожиданную лёгкость, и тайчо лень было даже голову повернуть или руку поднять. Над ним нависал Шун-чан, и значит, всё ещё не закончено, потому что один весомый аргумент упирался Джууширо в бедро. Но перед тем как с головой броситься в омут, он хотел кое-что прояснить, надеясь, что уж сейчас-то Шунсуй не будет отшучиваться.

- Ну... – по правде говоря, на этот вопрос совершенно не хотелось отвечать. Да Укитаке и сам всё прекрасно знал, сколько раз Шунсуй зазывал друга в облюбованный им руконгайский бордель? А если перечислить совсем всё, то... – Мучительно, пожалуй! – он рассмеялся, ощущая, как с возникшей на лице желанного человека улыбкой его отпускает запоздалое чувство страха и беспомощности. – Только теперь я хочу получить то, что мне причитается за упущенное время, - довольно сообщил шинигами своему приятелю и наклонился для поцелуя. На шее и ключицах Укитаке начали проявляться багровые пятна засосов, и мужчина, не удержавшись, провёл по ним пальцем, осознавая, что эти любовные метки оставил он сам.

- Ох, надеюсь, не всё сразу? – тот тихо рассмеялся. Возбуждение стало возвращаться: тело Укитаке восприняло предложение соблазнителя с большим энтузиазмом. Седовласый шинигами не удержался от соблазна и провёл кончиками пальцев по бедру своего любовника, следуя контуру драконьего хвоста.– А то я могу не справиться с такой ответственностью.

Кёраку наградил того ещё одним поцелуем и приподнялся на руках, засматривая ему в глаза.

- Думаю, - от давно сдерживаемого возбуждения голос Шунсуя охрип, - немного я ещё смогу потерпеть... с возвращением твоего долга. Но совсем немного, - уточнил тайчо восьмого, переместившись ближе и разводя в стороны длинные стройные ноги любовника.

Вид, открывавшийся Джууширо из этой позиции, бил все рекорды по сексуальности. Сидевший так близко мужчина, донельзя возбуждённый, собирался и дальше вытворять с ним ужасные непристойности, а когда твёрдая плоть, словно невзначай, коснулась его мошонки, на Укитаке это подействовало ужасно: его собственный член болезненно дёрнулся, поднимаясь, но тут же появился и страх. Шунсуй почувствовал напряжение и, наклонившись, негромко спросил:

- Ты ведь никогда этого не делал?

Карие глаза испуганно расширились, в них на секунду отразилась паника, однако, после нескольких успокаивающих поцелуев, Джуу-чан несмело признался:

- Нет. Раньше меня привлекали только женщины, - сказав это, джусанбантай тайчо едва не застонал от осознания собственного идиотизма. Да он самый ужасный на свете дурак! Шун-чан же только что говорил, что мечтал о нём ещё с Академии, а эта мечта ничего не видела, не слышала и не соображала! - Но теперь я пересмотрю свои взгляды... насчёт одного мужчины.

Лёгкое касание щеки кончиками пальцев вмиг разрушило возникшую между ними преграду, и в воздух как будто выплеснули незнакомый им обоим афродизиак, смешанный с жарким ароматом страсти. Шунсуй словил пальцы губами, поцеловал их и заставил Джууширо приподнять бёдра, подсовывая под них подушку.

- Будет немного неудобно, - сообщил он, собирая с живота своего партнёра его тёплое семя, - и больно, - добавил шинигами, подумав. Что здесь скрывать, Кёраку хотел быть осторожным. Он всем сердцем не желал причинять хрупкому созданию боль, но собственное тело отчаянно умоляло не тянуть уже больше.

- Шун... Шунсуй, подожди! – Укитаке задохнулся от переполнившего его волнения, когда почувствовал на своём отверстии горячую головку. Джууширо вцепился в спину любовника с такой силой, что, наверное, прекрасная татуировка цветов сакуры испортилась навсегда, а оставшиеся царапины будут долго заживать, и сжался, защищаясь от вторжения. Его долго, мучительно долго, готовили пальцами, и вроде он чувствовал, что может принять Кёраку, но в последний момент снова чего-то испугался.

Тяжёло дышащий Шунсуй, поддерживая его под бёдра, остановился и, прижавшись лбом ко лбу партнёра, сдавленно шепнул:

- Пожалуйста... Я не могу больше, - он подался немного вперёд всем телом, целуя любовника за ухом и продолжая шептать: - Пожалуйста, Джуу-чан.

И Джууширо сдался, расслабляясь. Даже по глазам Кёраку, затуманенным страстью и похотью, видно, что он действительно больше не вытерпит.

Это оказалось больно – гораздо больнее, чем тайчо себе представлял. Из груди вырвался сдавленный стон, перед глазами замерцали звёздочки, мышцы инстинктивно сжались, а так оказалось только хуже, и шинигами вытянулся, сдерживая крик. Укитаке вздрагивал с каждым толчком: в ушах шумело – то стук его собственной крови сплетался с шёпотом любовника, но мужчина ничего не слышал. Он не понял даже, что боль постепенно начала уходить, не понял, что Шун-чан больше не двигался, а как загнанный зверь сидел, уткнувшись лицом в его плечо. Только потом Джууширо осознал как-то, что пришёл в себя, разобрал невнятного бормотание любовника, уговаривающего чуть-чуть потерпеть, и понял, что под его пальцами что-то липкое. Розовые лепестки цветов на боку Кёраку потемнели и от крови превратились в алые...

- Шун-чан... – в горле страшно пересохло. Собственный голос показался капитану слабым шепотком на фоне бешеного биения их сердец. – Прости...

- Дурак, ты-то за что извиняешься? – буркнул тот, умеряя дрожащее дыхание.

- Я не думал, что будет так... - бормоча извинения, Джууширо поцеловал его ключицу и осторожно переместил руки подальше от кровоточащих царапин. – Я в порядке, - на самом деле, он не был уверен, что готов к продолжению. Тело тайчо, привыкшее к мукам от ран и травм, нездоровых лёгких, к боли этого рода не смогло быстро приспособиться и реагировало крайне чувствительно. Наверное, даже слабый толчок разорвал бы его на части. – Ты... можешь продолж... – он сцепил зубы, чтобы не закричать, потому что боль повторилась, потом ещё раз и, кажется, стала в тысячу раз сильнее.

- Ну-ну, вот и всё, всё, - Кёраку била крупная дрожь: ему сдерживаться было гораздо труднее. – Больше не будет больно, обещаю, - прошептав это глупое обещание, он поудобнее перехватил любовника, прижимая к себе и целуя повсюду, куда мог дотянуться.

Продолжение - в комментариях.

---

Память. Да, именно она...

[Эрика РОВ]

* Название: Память.
* Автор: Виктория РОВ.
* Бета: Эх… ещё не вернулся из командировки.
* Фэндом: Bleach.
* Жанр: Виньетка, драма. Джен.
* Персонажи: Это Яма-джи!!! И мой НЖП.
* Рейтинг: PG.
* Саммари: Памяти павших будьте достойны (с).
* Предупреждения: ООС. POV.
* Размещение: Только с разрешением и только с этой шапкой!
* От автора: Ойя… мой отпуск, видимо, начнётся нескоро. Придётся вам меня потерпеть. И мою Райнен тоже. И наш общий нелицеприятный взгляд на дедушку Генрюсая. Может быть, я и не права…
* Сайд-стори к фику «Судьба?..»


* * *

Как вытравить воспоминания, если память упорно сопротивляется? Если она слишком хороша? Когда она разрезает тебя на кусочки воспоминаниями о том, от чего бы с радостью отказался? Когда за всего лишь тысячу лет совершил столько ошибок, что не исправить и за миллион? Когда бессчётное количество раз видел последствия этих ошибок?..
Когда, когда, когда… И если. Сотни «если бы».
Если бы был внимательнее. Если бы увидел раньше. Если бы вмешался. Если бы не оскорблял. Если бы не прятал. Если бы не промолчал… Сойти с ума легче…
Как заставить себя забыть?
- Какой ты упрямый. – Горькая насмешка в глубоком завораживающем своей мелодичностью голосе. – Хотя, ты всегда был упрям. И с упорством капризного ребенка всегда добивался своего. Общепризнанный сильнейший воин. Бессменный Главнокомандующий на протяжении вот уже тысячи лет. Лидер, сумевший один заменить (пусть на время) Совет Сорока шести… Ты же устал, Яма. Очень устал. И поэтому твой затуманенный взор не видит простых истин. Не способен.
Поднять поникшую голову. Стремительно выпрямить согбённые плечи. Встать, тяжело опираясь на посох. Прямо посмотреть во внимательные янтарно-карие глаза.
- Ну и что ты соскочил?
Р-Райнен… как всегда, в своём неповторимом стиле. Пожалуй, вынужден согласиться с утверждением её в образе Богини Ада. Лучше неё эту роль никто и никогда сыграть не сможет…
- Благодарю, Генрюсай, не нуждаюсь в комплиментах.
Ведьма усмехнулась. Играть в невозмутимость стало намного сложнее.
- Ты стар, Генрюсай, очень стар… Один минус – я старше.
Богиня порхнула к огромному окну. Мой кабинет… до определённого момента – моя крепость. Горько сознавать, что мой огонь не в силах испепелить нарушительницу покоя. Скорее уж она меня…
- Мда, легко же ты переключаешься из режима беспросветной тоски и глубинной рефлексии в режим едва сдерживаемого гнева и глубинной ненависти ко мне любимой.
Сколько? Сколько мальчишек погналось за призрачным обещанием этой обворожительной улыбки? Сколько сгинуло, так и не догнав своей мечты? И сколько ещё погонится и исчезнет?..
- Яма, ты неисправим! – Райнен иронично рассмеялась. Отвернулась к окну…
Роскошь чёрного шёлка волос с кроваво-красными кончиками. Бархатная матовость золотистой кожи. Вызывающе-прозрачные алые одежды – шаровары, блуза, множество лент. Тонкие пурпурные ремешки сандалий… Рубиновое порочное совершенство. Сотни загубленных жизней. Тысячи пройденных дорог. Миллионы разбитых судеб. И как ей живётся с таким грузом?..
- А никак. – Спокойный тон, безмятежный взгляд из-под густых чёрных ресниц. – Я давно живу без груза. Это ты… не желаешь видеть очевидного. Даже история с Айзеном – пройденная буквально пару лет назад – ничему тебя не научила.
- Тебе ли меня судить, Ведьма? – Рокочущий вал тяжёлого тёмного гнева поднимался в глубине души. Грозил ослепить, оглушить… погубить.
- Ой-ой, как страшно! – Смех Райнен стал походить на воронье карканье. Волна злости захлебнулась. – Нет, конечно, не мне. Кто я и кто ты?.. Тьфу, противно. Ты заработался. Крыша кренится. И Сасакибе отослал, чтобы себя пожалеть. Достойный Главнокомандующий.
Богиня Ада ссутулилась.
- Ослеп, оглох, закрылся. Что есть память? «Как можно жить, помня всё?» Можно. А зачем забывать? Пусть эти воспоминания живут и здравствуют с тобой вместе. И однажды – о, Творец, это же очевидно! – ты сможешь взглянуть на них с другой стороны. Взглянуть с улыбкой. Пусть она будет печальна или полна боли. Эта грусть и эта боль – они твои и только твои. Со временем они станут тебе верными товарищами и изменятся. Станут твоей силой и твоим счастьем. Поверь это – поверь мне, Райнен знает всё… или почти всё. Запомни это. Или вспомни? Неужто из всего многообразия своей жизни ты забыл именно ЭТО?! А остальные воспоминания… пусть они будут твоим оружием, а не орудием против тебя.
Ведьма передёрнула плечами. Выпрямилась. Вскинула подбородок повыше.
- Дорога, выстланная лепестками роз, ведёт в мою обитель. Неужто ты хочешь стать моим гостем?.. Не ищи лёгких путей (а ты занялся именно этим, пытаясь отказаться от части себя – памяти). Абсолютно безгрешных людей нет – они умирают в детстве. Или живут идиотами, а идиоты – не люди… ну, ладно, не совсем.
Райнен вновь рассмеялась – чуть истерично. Я устало закрыл глаза. Девчонка… прожила столько лет, а всё та же девчонка… почти подросток, с его максимализмом и порывистостью. Ну сколько можно?..
«Пусть они будут твоим оружием, а не орудием против тебя»? Тем орудием, которым воспользовался предатель Айзен?.. Сколько жизней он погубил? Скольких я смог бы уберечь, если бы заметил раньше? Или вмешался?..
- Ох, Яма, ты такой твердолобый. – Ведьма фыркнула. – Распинаюсь тут, концерт устраиваю – а ты продолжаешь затыкать уши и закрывать глаза. Ай-яй-яй. Неблагодарная аудитория.
Райнен развернулась. И в её глазах я прочитал мягкую насмешку. Над кем она смеётся?! Надо мной?!
- Гордый, сильный, упрямый. Благородный, честный, мудрый. Ты уже стар, Генрюсай. Не впадай в детство, ещё рано… и уже поздно. Мне пора идти… Будь достоин памяти павших с тобой, от твоей руки и из-за твоих ошибок. Они заслужили лучшую участь, чем вечное сожаление. Отпусти свою боль. Позволь ей – и им – переродиться.
Хлопьями пепла распалась тонкая фигура Богини Пламенного Ада. Оставив горький привкус сажи на языке и губах.
Будь достоин…
Память. Психический процесс, направленный на запечатление, сохранение, последующее узнавание и воспроизведение следов прошлого опыта.
Воспроизведение следов прошлого опыта.
Так стоит ли вновь ошибаться?!!
…Ведьма умна. Резка. Многогранна. Нетерпима. Чем-то мы всё же схожи. Память – пожалуй, стоит подумать над тем, что Она сказала о ней. И принять, наконец, к сведению…

Поле благоухало запахами цветов и скошенной травы. Поле, на котором я пролил кровь отца Амагая. Устранил последствия своей ошибки, чтобы совершить новую…
«Пусть они будут твоим оружием, а не орудием против тебя».
Ты умна и расчетлива, Райнен. Повторять дважды тебе не придётся.
Памяти павших будьте достойны.


Конец.

@настроение: Вполне себе... могу чё-нить пооткусывать.

@темы: Фикшн, джен, философия, НЖП

---

Я Аяно

[Бакся]

Автор: Бакся
Бета: сама
Фэндом: Bleach
Название: Я - Аяно
Рейтинг: G
Жанр: романс
Статус: закончен
Размер: драбблик
Персонажи: Ичиго, Кейго, Медзуиро, класс Ичиго, Аяно (мой персонаж)
Размещение: вряд ли это кому-то понадобится, но - только сообщите

- С ума сошла?!- яростный девичий шепот.- Да ни за что! Он же самый заядлый драчун во всей школе! Ты его вообще видела?!
- Ничего не знаю, уговор есть уговор,- такой же яростный шепот в ответ.- Ты проспорила, значит выполняй. Или сдрейфила?
- Еще чего! Сказала сделаю - значит сделаю! Я свое слово держу.
- Вот и отлично. Все помнишь? Главное, сказать не забудь, а то не считается!
- Да помню я, помню...


Перемена. Ичиго сидел с закрытыми глазами, положив ноги на парту и откинувшись назад на спинку стула. Сегодняшняя ночь снова выдалась бессонной. Эти проклятые пустые. И пусть уничтожать их стало раз этак в десять легче, но находить - сущая мука. Когда же он наконец научиться нормально чувствовать духовную силу? Сколько он спал сегодня? Час? Два? Болтовня Кейго с Медзуиро под ухом сливалась в один общий шум с классом, убаюкивала, отдалялась...
- Смотри, Асано-сан, похоже Ичиго опять уснул.
- Медзуиро, сколько раз повторять - не называй меня так! Смотри-ка, и правда уснул. Чем же он по ночам занимается? О нет! Точно! Он связался с плохой компанией и теперь тусуется с ними по ночам, забыв про старых друзей! О, Ичиго, как ты мог так с нами поступить?!
- Тише, Асано-сан, разбудишь ведь.
- Ладно, ладно... Э? Что там за шум у двери?
- Похоже девчонка какая-то из параллельного класса пришла. Интересно, что ей надо?- в проеме неуверенно топталась симпатичная девушка среднего роста, с темно-каштановыми волосами и выразительными янтарными глазами.
- Где? Где? О! Она прелестна, Медзуиро! Я влюблен! Ты ее знаешь? Какая фигура, какие ножки! Я просто обязан с ней познакомиться! Я мечтал о ней всю свою сознательную жизнь, и теперь, когда я наконец ее повстречал, я понял смысл жизни и...
- Похоже, она идет сюда,- невозмутимо перебил его парень. Девушка действительно остановила взгляд на них и, глубоко вздохнув, решительно направилась к цели.
- Что? Ну так это судьба!
- Тс,- цыкнул на друга Медзуиро, внимательно глядя на девушку.
- О нет, только не говори, что ты положил на нее глаз! Нет, этого предательства я тебе никогда не прощу!
- Тс!- Кейго удивленно на него глянул, но замолчал.
Девушка, заметно волнуясь, встала рядом с Ичиго, тот, почувствовав на себе чужой взгляд, сонно приоткрыл глаза.
- Привет, Клубничка, я Аяно!- выпалила на одном дыхании девушка и быстро наклонившись, прильнула к приоткрывшимся для ответа губам. Ичиго остолбенел, спустя пару секунд отшатнулся, упал со стула, нелепо взмахнув руками, и ошалело смотрел на быстро удаляющуюся узкую спину.
- И что это было?!- в повисшей тишине голос Кейго прозвучал громом. И класс взорвался...


Аяно отчаянно пыталась успокоить бешено бьющееся сердце. Черт, она все-таки это сделала! Щеки предательски покраснели. Едва ступив за порог класса, девушка пулей понеслась прочь по коридору. Сейчас она сидела в углу под лестницей и пыталась придти в себя. В ее памяти четко отпечаталось сонное выражение лица рыжего юноши. То, как он, слегка нахохлившись, на нее посмотрел затуманенными дремой карими глазами, то, как топорщились его рыжие волосы, то, как его брови нахмурились, когда он услышал это обращение "Клубничка", то, как удивленно распахнулись его глаза, и взлетели вверх светлые брови, когда она коснулась его чуть потрескавшихся горячих губ... Девушка невольно хихикнула, вспоминая, каким потеряным он выглядел, сидя на полу и забыв от удивления нахмуриться. Тогда он смотрелся совсем безобидным и таким... милым...

---

[white moon]

НАЗВАНИЕ: Из поколения в поколение
АВТОР: white moon
ФАНДОМ: Bleach
ПЕРСОНАЖИ: Кучики Бьякуя, Кучики Гинрей
РЕЙТИНГ: G
ДИСКЛЕЙМЕР: все персонажи в фанфике принадлежат создателю аниме, мои тут только угорелый оптимизм и богатая фантазия=)
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: мои авторские права на фанфик прошу соблюдать и без моего разрешения его не выкладывать!
ОТ АВТОРА: этим фанфиком я очень горжусь и считаю его одним из лучших моих произведений про клан Кучики.

«Кучики Гинрей. Я чту память о тебе каждое мгновение, которое проживаю этой жизнью. В мире нет человека, которого я уважал и ценил бы больше, чем тебя. Ты растил меня, ты учил меня, ты был всем для меня. Из импульсивного нахального мальчишки ты воспитал 28-го главу клана Кучики. И скорее Общество душ соединится с Миром людей, чем я уроню в чьих-либо глазах твоё доброе имя. Я скорблю, я помню о тебе…»

- Ты слишком неуверенно держишь катану, Бьякуя. Сожми её крепче.

- Да, дедушка.

- Ни на секунду не переставай наблюдать за противником. Оценивай каждый его шаг, каждое действие. От того, насколько точно ты его оценишь, будет зависеть твоя жизнь.

- Я понял.

- Хорошо. Тогда давай попробуем снова. Нападай.

- Да!

Молодой парнишка поднял деревянный меч перед собой и, стараясь сосредоточиться, кинулся на старика.

- Слишком медленно, Бьякуя. – Гинрей чинно стоял, скрестив руки перед собой и наблюдая за своим юным наследником. А в ответ на очередную попытку внука нанести удар только слегка отклонился в сторону и толкнул его рукой в плечо.

- Ой…! – мгновенно потеряв равновесие, юноша свалился на землю прямо рядом с наставником и, приподнимаясь на локте, потер затылок. – Ай,…как больно…!

- Вставай, Бьякуя. – тихо сказал Гинрей, - Становись в стойку и нападай снова.

- Да, дедушка.

- Это недопустимо. Ты не можешь справиться даже с безоружным противником. Почему ты не используешь скоростной шинпо, которому тебя учит капитан Шихоуин? Она говорила мне, что ты очень способный ученик.

- Да, но…но я не могу.

- Что?

- Я не могу всерьёз атаковать тебя, дедушка! – паренёк резко вскочил на ноги. – Я даже не могу подумать о том, чтобы причинить тебе вред и…

- Замолчи, Бьякуя.

Юноша быстро осекся, но по его глазам было видно, что ему явно многое ещё хотелось сказать. Однако слова Гинрея для него были куда более значимыми, чем любые желания и прихоти. Бьякуя виновато опустил голову и сжал кулаки от стыда, а потом сказал:

- Прости,…я вел себя недостойно. Этого больше не повторится.

Гинрей, не сводя глаз с внука, медленно подошел к нему и положил свою руку ему на плечо. Юноша поднял голову и посмотрел на старика. В его глазах старший Кучики уже не видел ни стыда, ни досады,…только теплоту и уважение.

- Бьякуя, - сказал Гинрей, - Что значит для тебя клан Кучики?

- …дедушка,… - паренёк слегка растерялся, но тут же постарался ответить, - Клан Кучики – это один из четырех великих кланов Общества душ. Я горжусь тем, что родился в нем и стараюсь нести его благородное имя со всей ответственностью.

- Рад это слышать, Бьякуя. – старик одобрительно кивнул головой. – А что значу для тебя я?

- Всё! – юноша произнес эти слова, не задумавшись ни на секунду.

- Всё?

- Да.

- Понятно, – Гинрей чуть крепче сжал руку на плече внука. – Бьякуя. Я хочу, чтобы ты внимательно выслушал то, что я тебе сейчас скажу.

- Да, дедушка!

- Ты никогда не должен колебаться, Бьякуя. Кем бы ни был твой противник. Усомнишься хоть на секунду – сразу же умрешь. Я капитан шестого отряда Готей 13. Ты думаешь, что меня так легко победить?

- Нет, я так не думаю.

- Это хорошо. Так что в следующий раз, когда я скажу тебе «нападай», ты нападешь без малейших колебаний, ясно?

- Да, дедушка.

Гинрей вновь одобрительно кивнул головой и начал отходить от юноши.

- Это тренировочный бой, - сказал он, стоя уже на приличном расстоянии от внука, - мы здесь не для того, чтобы убить или ранить друг друга. Ты здесь, чтобы стать сильнее, а я – чтобы помочь тебе в этом. Ты говорил, что боишься навредить мне, так? А кто сказал, что я позволю тебе это сделать?

Бьякуя улыбнулся.

- Я всё понял, дедушка!

- Хорошо. А теперь нападай.

- Да! Только я буду использовать всю свою силу, чтобы тебя победить!

- Я этого и жду.

- Дедушка. А ты тоже можешь использовать скоростной шинпо?

- Да, могу. – сказал Гинрей. – Но это мне ни к чему.

- Ни к чему?

- Да.

- Но что же ты будешь делать в том случае, если противник быстрее тебя?

Старик спокойно стоял, не давая ни малейшего намека на использование шинпо.

- Если твой противник быстрее тебя, так останови его. Не дай ему использовать своё преимущество.

- Но как, дедушка?

- Нападай, Бьякуя.

- Да! – юноша вновь поднял деревянный меч перед собой, чуть присел и ушел в шинпо.

Гинрей был очень доволен увиденным. Капитан Шихоуин ни чуть не преувеличила, когда сказала, что его внук подаёт большие надежды. Вот и сейчас глаза старого Кучики почти не поспевают за ним. И это радует. Но урок есть урок. И Бьякуе придётся его усвоить. Старик вытянул вперед правую руку и направил указательный палец куда-то перед собой.

- Тот, кто коронован именем человека, носящий маску из плоти и крови, летящий на десяти тысячах крыльев,…

«Дедушка! Я покажу! Сейчас я покажу тебе всё, на что я способен!»

- …придет гроза и пустое вращающееся колесо разобьёт свет на шесть частей,…

«Это заклинание… Я слышу его впервые. Что это?»

- …двойной лотос вырезан в стене синего пламени, обжигающее пламя достигнет небес,…

«Я не буду колебаться. Ведь ты обещал, что не дашь причинить себе вред. Твоих слов для меня достаточно. Я не отступлю!»

В мгновение выйдя из шинпо, юноша оказался прямо перед Гинреем и хотел уже было нанести удар, но тут…

- Бакудо №61. Рёкодзюкоро!

Яркая вспышка желтого света вырвалась из пальца старика. Через секунду Бьякуя почувствовал, как его шею, ребра, обе руки и ноги начало что-то сдавливать. Да так сильно, что пошевелиться не было никакой возможности. И лишь опустив взгляд, юноша смог рассмотреть пять желтых острых пластин, которые прошли насквозь через его тело. Не имея возможности двигаться, он с удивленным взглядом свалился на землю.

- Дедушка,…ай!,….что это?

- Это Рёкодзюкоро. Обездвиживающее заклинание. – сказал Гинрей, медленными шагами приближаясь к внуку. – Ты был быстрее меня, но это ничего не значит. В битве чтобы победить, нужно учитывать весь потенциал противника, а не его отдельные слабые стороны.

- Да, дедушка.

Бьякуя попытался привстать, но тело отказывалось его слушаться. При малейшей попытке двинуться мышцы начинало скручивать ещё сильнее, а к горлу подступал ком.

- Я научу тебя этому, если ты захочешь.

- Да!

- Хорошо. – старик присел на одно колено перед лежащим мальчишкой и провел рукой по пластине.

Бьякуя почувствовал, как острые лезвия, которые проходили через его тело, начали постепенно таять, превращаясь в духовные частицы. Уже приподнимаясь и потирая ушибленное плечо, он сказал:

- Дедушка, а когда ты меня этому научишь?

- Завтра.

- А сегодня мы ещё будем тренироваться?

- Нет. На сегодня достаточно, - Гинрей поднялся с колен и направился по направлению к дому, напоследок добавив, - Ты хорошо потрудился, Бьякуя.

Лицо юноши, не взирая на маленькие капельки пота и ссадины, озарилось улыбкой.

- Да, дедушка!

@темы: Бьякуя

---

О счастье

[Эрика РОВ]

* Название: Счастье.
* Автор: Виктория РОВ.
* Бета: Алмит.
* Фэндом: «Bleach».
* Жанр: Виньетка, романтика, POV.
* Персонажи/Пейринги: Она. И Он. И несколько упоминаний.
* Рейтинг: PG-13.
* Размер: Мини.
* Размещение: С разрешением и этой шапкой.
* Предупреждение: ООС Иккаку (намеренный, ибо каждый достоин счастья), POV.
* От автора: Ночью иногда хорошо думается. Да плохо выводы пишутся. Попробуйте… прочувствовать. Просто читать этот бред нет смысла.

Читать?

------- ------- -------

Что такое счастье?..
Хм… пожалуй, этот вопрос из тех, которым задавались тысячи людей до нас, задаются миллионы одновременно с нами и зададутся миллиарды людей после. А знаете, почему? Потому как этот вопрос не-ре-ша-ем! То есть, в принципе. Ну, в том ключе, что общего решения – для всех – просто не существует в мире.
Вот такие умные мысли. Ох, бок отлежала…
Одной спать – это к счастью на много-много миль. Или от счастья?.. В общем, одна я спать не люблю. А тот, с кем не отказалась бы, упё-о-орты-ы-ый… Я ему улыбаюсь, подмигиваю, даже часто в гости в их казармы заглядываю! Думаете, легко, когда около сорока рыл за раз на тебя пялятся?! Вот Хитсугая-тайчо давно всё просёк. Уже и не ругается из-за каждой мелочи… хотя, тот доклад, наверно, стоило-таки сдать пораньше… недели так три назад… Ну да ладно, сдала же! Во-о-от! А тот олух – из одиннадцатого отряда, заметьте! – ну ни-че-го не замечает! И при виде меня хватает за руку Юми-чан и драпает! Ррр!..
Эх, я даже немного ревную…
Счастье. Как бабочка: пока упорно ловишь – сможешь только бегать, а потом обрывать крылья; зато когда просто сядешь, отвлечёшься – оно присядет на плечо, радостно запутается в волосах… такие же недолговечное, мимолётное, как полёт бабочки…
Мир жесток. И жестока Судьба. Но оттого счастье лишь становится бесценней.
Счастье видеть улыбки друзей – в наше тяжёлое военное время это редкое явление, улыбаться чисто и беззаботно удаётся разве что Ячиру… И именно поэтому скупые улыбки капитана, робкие – моих подчинённых (Хани-чан, Ямане-кун, Исимы-чан и многих других) становятся ещё драгоценнее…
Счастье знать, что дорогие тебе люди живы и, возможно, здоровы. Что они продолжают ходить по нашей грешной земле, и возможность подарить счастье, радость, любовь именно им – жива…
Счастье понимать, что не всё потеряно для тебя – ты можешь смело встречать рассвет, зная, что закат будет столь же прекрасен. И пусть ночью идёт дождь – и тьма, и капли воды имеют конец. Если верить – прорвёмся!..

Счастье… Пожалуй, если этот упрямец так не хочет иметь со мной дела, стоит его отпустить. Конечно, разочарование – страшная вещь… но если Икки-чан так лучше, пусть он и даль гуляет… со своим дружбаном.
Улыбка расползается по лицу. Ох, я отлежала ещё и руку… Надо перевернуться… И чего мне не спится? Пойти, что ли, к кому-нибудь?.. Кстати, надо проверить, ушёл ли тайчо. А то ведь так там и уснёт за столом… А с утра спину ломить будет…
Стук в дверь меня удивил. Я приподнялась на локтях.
- Не заперто.
Хотя стоило бы запереться… мало ли…
В темноте я сначала даже не узнала его, честно. А он молчал. Подошёл ближе, опустился на корточки.
- Слушай, может, я дурак… и Юмичика ошибся…
Я невольно моргнула. Иккаку?..
- …и я тебя совсем не привлекаю…
Та-а-ак… становится всё интересней…
- …поэтому я пришёл спросить…
Мда?
- …Ран, ты встречаться со мной будешь?
Кхе-кхе…
Мгновением позже я метнулась к нему, обняла, сбила с ног. Мы покатились по полу. Как же здорово… Всё-таки, счастье – оно есть!

------- ------- -------

Говорят, тот, кто ищет сундук с сокровищами, находит его очень редко. Но тот, кто не ищет, не находит вообще. И я даже не знаю, которое из моих соображений верно. Но… тут, видимо, тоже не существует однозначного решения. Ищите сами.


Так-то))).

@настроение: Раздрай

@темы: Фанфик, романтика, флафф

---

[white moon]

НАЗВАНИЕ: Рядом
АВТОР: white moon
ФАНДОМ: Bleach
ПЕРСОНАЖИ: Улькиорра/Орихиме
РЕЙТИНГ: где-то между G и PG
ЖАНР: романтика
ДИСКЛЕЙМЕР: все персонажи в фанфике принадлежат создателю аниме, мои тут только угорелый оптимизм и богатая фантазия=)
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: мои авторские права на фанфик прошу соблюдать и без моего разрешения его не выкладывать!
ОТ АВТОРА: уважаю строгую, но справедливую критику,...но помидорами, тапками или пивными бутылками не бросаться=)

Медленно, так медленно,…но он привыкает,…понемногу,…но всё же привыкает к этой новой для него жизни, к этому совершенно непонятному и волнующему миру. Я чувствую его взгляд,…то, как он смотрит,…постоянно наблюдает за мной…за тем что я делаю,…за тем, что я говорю,…за тем, как я живу…как я чувствую. Он смотрит и тоже хочет, я знаю, хочет почувствовать хоть что-нибудь,…хоть что-нибудь…

Каждое утро, когда я открываю глаза, то вижу его. Он сидит на окне и наблюдает рассвет.

- Доброе утро, Улькиорра-кун! – я ещё не привыкла к тому, что он постоянно рядом, поэтому немного смущаюсь. Но я всегда рада его видеть. Даже вот так, с самого утра. И я чувствую, как при виде его моё лицо расцветает в нежной улыбке.

- Ты проснулась. – он переводит на меня взгляд, начинает рассматривать. Смотрит он пристально, но спокойно. Как будто пытается оценить, всё ли со мной в порядке. – Уже утро.

- Да, я вижу, - говорю я радостно, - Начался отличный день! Нам с тобой столько всего сегодня предстоит сделать, Улькиорра-кун! – с его появлением в моей повседневной жизни я всё чаще и чаще говорю эти слова,…«нам с тобой»,…потому что он должен знать, что уже не одинок.

- Ты будешь вставать или нет? – он продолжает смотреть на меня своими изумрудными глазами.

- Да! Конечно! – мне хочется вскочить с постели и побежать умываться, но я резко останавливаюсь, затем слегка приподнимаю одеяло и опускаю свой взгляд под него,…я в пижаме. – Эм,…Улькиорра-кун,…я…

- Ты не одета. Мне нужно выйти. – тихо констатирует он. Затем встает с подоконника и идёт в сторону двери. А перед тем, как закрыть её с обратной стороны, говорит, - Я буду внизу.

Я улыбаюсь в ответ, и он уходит. Сквозь закрытую дверь всё ещё можно услышать его шаги, он спускается по лестнице в гостиную. Там он будет ждать меня, как и говорил.

***
Каждый день он провожает меня до места, где я встречаюсь с Тацуке. До её дома. Идти где-то минут двадцать, так что есть время поговорить.

- Что сегодня приготовить на ужин, Улькиорра-кун? – может быть это и банальный вопрос, но всё-таки. Он идет рядом и переводит свои изумрудные глаза на меня.

- Это тебе решать. – строг и невозмутим, как впрочем и всегда.

- Почему это мне? Почему ты не можешь решить? У тебя есть любимое блюдо? Или ты думаешь, что я не умею его готовить? Или тебе не нравится, как я готовлю? Куросаки-кун, Исида-кун, Тацуке-тян...да и остальные…они все как-то странно реагируют на мои кулинарные шедевры. Я плохо готовлю, да?

Он смотрит на меня,…он слушает меня,…он пытается понять меня….

- На какой из вопросов мне ответить первым?
- Ой,…прости, - я невинно улыбаюсь, и моё лицо становится по-детски наивным, - я кажется слишком много говорю, и…

- Это моё решение.

- Что?

- Я сказал, что это моё решение. Я хочу, чтобы сегодня блюдо на ужин выбирала ты. Я так решил.

- Улькиорра…

Он вдруг останавливается и тихо говорит.

- Мы на месте.

Я в недоумении начинаю вертеть головой по сторонам и понимаю, что он прав. Мы около дома Тацуке. Но это сейчас для меня почему-то не так важно. Главное сейчас – это его слова.

-Улькиорра, а завтра?

Он молчит, но по его лицу видно: он хочет, чтобы я уточнила…

- Завтра ты выберешь, что мне приготовить, а?

- Это так важно?

- Да! – громкий возглас срывается с моих губ, но я тут же прихожу в себя. Он напрягается, его губы еле заметно вздрагивают. Я спешу успокоить его, - прости,…просто,…если ты это сделаешь, то мне будет приятно. Мне будет приятно приготовить для тебя то, что ты любишь. Ведь когда один человек делает что-то хорошее для другого человека, то они оба становятся счастливыми.

Он смотрит на меня: на мою появившуюся во время разговора улыбку, на мои развивающиеся по ветру волосы, на мои прижатые к груди руки.

- Хорошо, я выберу. А теперь мне пора возвращаться. Вечером я буду ждать тебя здесь в пять часов.

Он разворачивается и идёт обратно домой, а я в это время с улыбкой смотрю ему вслед.

- Орихиме-тян! Ты уже пришла! Отлично! Пошли, а то на урок опоздаем! – Тацуке как всегда полна энергии и готова к бою. Она не заметила его, но это наверное даже к лучшему. По крайней мере пока.

Впереди ещё один школьный день. Сегодня я снова увижу всех моих друзей: Рукию, Исиду, Садо и Ичиго. Куросаки наверное как всегда спросит:

- Как там Улькиорра? Не доставляет проблем?

И я в который раз отвечу, что всё в порядке. А что я ещё могу добавить? То, что он смотрит на меня своими бездонными изумрудными глазами? То, что он каждую ночь сидит на подоконнике в моей комнате? То, что он встречает меня со школы у дома Тацуке? Нет. Этого я никогда не скажу. Потому что это наши чувства,…мои и его…

***
- Орихиме-тян, извини! Я и сама не думала, что нас задержат так надолго! – Тацуке всегда быстро понимает, если я начинаю волноваться. Сегодня она осталась дежурить в классе после уроков, а я согласилась ей помочь. Вдвоём быстрее будет.

- Орихиме-тян! Ты в порядке? Почему у тебя лицо грустное? Прости, Орихиме-тян! Извини! – Тацуке беспокоится. Но я утешаю её, говорю что ничего страшного не случилось. Говорю, что всё в порядке. Действительно в порядке?

Учительница увидела, что нас в классе двое и попросила разобрать книжный шкаф, который стоит в углу. Там много всякого барахла. В тот самый момент мне показалось, что его было слишком много…

- Орихиме-тян, я так устала! Мне и в голову не приходило, что общественная работа может быть такой напряженной! – слова Тацуке долетают до моих ушей и сразу же теряются где-то в глубинах моего сознания. Мы только что вышли во двор и направились к школьным воротам. Сейчас уже почти шесть часов вечера. Я опоздала. Я не пришла.

Он сказал, что будет ждать меня у дома Тацуке в пять,…но я не пришла. Что же он подумал? Мог ли он решить, что я его обманула? Мог ли развернуться и пойти обратно домой? Мог ли вернуться в Уэко-Мундо? Нет! Только не это! А если он вернулся в Уэко-Му…

- Наконец-то я нашел тебя. – ровный и уверенный голос,…его голос.

- Орихиме, кто это? – Тацуке сразу напрягается, разглядывая незнакомого парня, стоящего прямо на выходе из школы. Она всегда гоняет от меня слишком приставучих ребят, но это далеко не тот случай.

- Здравствуй, Улькиорра-кун, - на моём лице опять улыбка. Он не ушел. Он здесь. Он искал меня.

- Почему ты не пришла? – тон его голоса не терпит отговорок, только четкий ясный ответ.

- Мы с Тацуке разбирали книжный шкаф у нас в классе, - я смотрю на него виновато и слегка отвожу взгляд, как нашкодивший ребёнок, - прости,…я не хотела, чтобы ты волновался.

Он смотрит на меня. Его прекрасные изумрудные глаза смотрят на меня. И в них я ясно вижу, что он волновался, действительно волновался,…действительно что-то чувствовал.

- Улькиорра, я…

Мой язык заплетается, не могу сказать ни слова. Только смотрю на него виновато и сжимаю в руках портфель.

- Орихиме! Ты знаешь этого парня? Кто это? – Тацуке не может понять. Она не поймет, даже если я объясню это ей тысячу раз. Она никогда не поймет меня.

Увидев ли мою скованность или же устав от повышенного внимания Тацуке,…он небольшими шагами прошел навстречу ко мне, остановился и…протянул мне руку.

- Идём, - тихо сказал он. Вот так, без каких-либо объяснений и вопросов. Он не приказывал,…он не требовал,…он просто хотел этого.

То необыкновенное чувство от прикосновения его руки, которое я испытала тогда в Уэко-Мундо,…он предлагал мне испытать его ещё раз,…прямо сейчас. Я никогда не забуду ту руку, которая разлетелась пеплом, почти коснувшись меня,…никогда не забуду те крики, которые разрывали мне горло…«НЕТ!!!! НЕ УМИРАЙ!! Я УМОЛЯЮ ТЕБЯ!!! НЕ УМИРАЙ!!!»,…и конечно же я никогда не забуду эти необыкновенные изумрудные глаза, которые после лечащего барьера Сотэн Киссюн смотрели на меня наверное впервые с удивлением и непониманием.

И сейчас он тянет ко мне руку,…как бы вновь спрашивая «Ты боишься меня?». Но я уже знаю ответ,…я узнала его ещё там, в мире пустых.

- Да, идём… - я уверенно беру его за руку и улыбаюсь.

…у меня на твой вечный вопрос всегда будет один и тот же твердый ответ «Нет. Я не боюсь, Улькиорра Шиффер,…и ты не бойся,…я всегда рядом».

@темы: Улькиорра/Орихиме

---

[Dani69]

НАЗВАНИЕ: Снег
АВТОР: Dani69 (aka Dani_Mikkonen)
ФАНДОМ: Bleach
ПЕЙРИНГ: Ренджи/Бьякуя
РЕЙТИНГ: PG
ЖАНР: fluff, romance
САММАРИ: снег и Кучики не так уж и похожи =)
ДИСКЛЕЙМЕР: все персонажи принадлежат Кубо Тайто, намёки на сюжет - мои
ОТ АВТОРА: автору всё равно, каким образом персонажи доставали из рукавов саке и стаканчики. вполне возможно, они потомки Василисы Прекрасной и/или Царевны-Лебедь. все тапки, а заодно кирпичи, помидоры, яОйца и тому подобные отнюдь не кавайные предметы сжигаются на лету мощным серо =^-^=


Падал снег. Падал пушистыми белыми хлопьями, ложился в ладонь и тут же таял, обжигая холодом, прямо как… а впрочем, это ведь снег… Чего ещё от него ожидать?
Так думал Ренджи, стоя на дежурстве зимней руконгайской ночью. Стоял, дубея от холода, и почему-то навязчиво думал про снег. Снежинки таяли, не долетая до земли; если подуть на них горячим дыханием, они в воздухе превращаются в дождь. В холодный, мерзкий, мокрый дождь, из-за которого на душе будет противно и слякотно. Снег падал и падал, словно хотел замести всё вокруг. И, думал Ренджи, у него это скоро получится. Скоро всё здесь покроется толстым слоем снега, и кто бы ни попытался – не получится его растопить, потому что такой он, этот обжигающе холодный и невозможно бесчувственный капитан Кучики!
Та-ак… - подумал Ренджи, пытаясь понять, как его собственные мысли со снега вдруг переключились на капитана. Хотя сходство было налицо. Вот он весь такой красивый и холодный, неприступный и идеальный, но если попытаться дотронуться, можно запросто вымокнуть в ледяной воде. А потом будет насморк, ангина или бронхит, а может и воспаление лёгких, которое в некоторых случаях заканчивается летальным исходом. И если болезни были метафорой, то летальный исход может наступить в буквальном смысле. Ренжи вздохнул, вспоминая Сенбонзакуру.
Вдруг, ни с того ни с сего его глаза накрыли тёплые ладони. От неожиданности Ренджи вздрогнул и ляпнул первое, что пришло в голову:
- Капитан?!..
За спиной послышался здоровый офицерский смех. Ладони наконец отпустили Ренджи, давая ему возможность обернуться и увидеть согнувшихся пополам от смеха неразлучных Юмичику и Иккаку.
Ренджи тут же покраснел, поняв, какую глупость сморозил. Благо, что суровая руконгайская зима заставила лейтенанта покраснеть задолго до этой встречи.
- Слушай, Абараи, - сквозь смех прошептал Юмичика, кладя руку на плечо Ренджи. – Я даже не знаю, что рассмешило меня больше: личность того, о ком ты думаешь зимними ночами, стоя на дежурстве, или возможность того, что Господин Невозмутимость тихонько подкрадётся к тебе сзади и закроет тебе глаза, надеясь сделать сюрприз.
Абараи заскрипел зубами. Первое выдавать ему совсем не хотелось, и факт того, что его чувства стали достоянием общественности (а, зная Юмичику, это можно было утверждать с уверенностью) нисколько его не радовал. А второе… второе чистая правда. И с этим придётся смириться. Никогда капитан Кучики не то что не сделает чего-то похожего на романтичное, а даже не обратит на него, Ренджи, хоть какое-то внимание.
- Заткнись, придурок! – Абараи легонько ударил Аясегаву в плечо. – И вообще, что вы тут забыли?
- Кенпачик нас послал сюда, узнав, что ты здесь один… - он улыбнулся. – Тяжёлое нынче время. А ты-то почему один, кстати?
Ренджи вздохнул.
- В последнее время капитан посылает меня на дежурства одного. И что я опять ему сделал?... Сейчас врежу, Мадарамэ! – при упоминании капитана шестого отряда офицеры снова начали ржать, и Ренджи ощерился.
- Ну, может, он тебя на стойкость проверяет! – подмигнул Юмичика. – В постели тайчо окажутся только самые выносливые! Ой! – согнулся от тычка в бок. – Я же пошутил…
Ренджи выдохнул, успокаиваясь. Ладно, пусть посмеются, может, это пройдёт. Тем более, просить Юмичику не говорить никому тем бессмысленнее, чем больший секрет он узнаёт.
Иккаку оглянулся и достал из рукава бутылку сакэ.
- Ну что, согреемся?
Лейтенант мигом повеселел, выуживая из кармана заготовленные на всякий случай стаканы.
Недалеко раздался хруст. Три пары глаз уставились в темноту.
- Что это было? – спросил Юмичика, даже сейчас ухитрившись поправлять причёску.
- Не знаю, - пожал плечами Ренджи. – Проверим?
Пятый офицер мило наморщил носик.
- Да ну его в пень… - он не хотел тратить время попусту, ибо у него были планы на вечер, сакэ и Мадарамэ.

Лейтенант сидел в кабинете шестого отряда и пыхтел над отчётами. С гораздо большим удовольствием он бы спустился в Мир Живых и надрал задницу паре-тройке Меносов Гранде. Но нет, мало того, что его постоянно посылают в ночные дежурства по такому морозу в одиночку, так ещё и всю отчётность на него взвалили. Чем провинился лейтенант перед Кучики-тайчо, никто понять не мог, включая и самого лейтенанта. Хорошо ещё хоть кто-то из капитанов пошлёт ему подкрепление, или сами офицеры придут поддержать друга. По правде говоря, ещё ни разу он и не дежурил один. Да и заканчивались эти дежурства обычно тем, что самые трезвые относили уже не стоящих на ногах.
В кабинет осторожно заглянул Юмичика. Убедившись в отсутствии тирана и деспота в одном лице, красавчик вбежал в комнату и запрыгнул на стол, закинув ногу за ногу.
- Моя влюблённая в прекрасное душа жаждет подробностей! – пятый офицер одиннадцатого отряда чуть ли не улёгся на стол и приготовился слушать.
- Каких, на хрен, подробностей?! – Абараи попытался сбросить друга со стола, но не тут-то было. В погоне за прекрасным и сплетнями Юмичика был непревзойдён.
- Ну что там Кучики? – он подмигнул. – Есть сдвиги, а?
Лейтенант вздохнул, пытаясь не вскочить и не прибить настырного офицера.
- Сдвиги разве что по фазе, - Ренджи отложил отчёты. – По моей. Ещё пару пья… таких дежурств, и у меня отвалится печень.
Аясегава фыркнул, но тут же затих и вскочил со стола, вытянувшись по стойке смирно. В кабинет вошёл Бьякуя Кучики. Ренджи схватил листик и старательно сделал вид, что заполняет бланки. Юмичика попятился к двери, обходя капитана и на ходу тараторя:
- Добрый вечер, тайчо. Простите, тайчо, У меня просто чернила закончились, тайчо. До свидания.
Офицер исчез в дверном проёме, а капитан вздохнул и повернулся к лейтенанту.
- Надеюсь, ты всё закончил, Абараи. У тебя дежурство через час.
Ренджи стиснул зубы и попытался не застонать вслух, наблюдая, как его холодный капитан куда-то уходит.

Падал снег. Падал огромными, похожими на тополиный пух, хлопьями. Падал на лицо, волосы, одежду, таял и оставлял после себя ледяные струйки. Блестел и переливался в немом свете луны. Чёрт возьми, как же красив! – думал Ренджи. Красив и холоден. Белая пелена застилала глаза, и больше пары метров вокруг ничего не было видно. Красноволосый лейтенант ловил снег в ладони, старался поймать снежинки языком, пытаясь хоть немного завладеть этим обжигающе холодным и совершенно прекрасным чудом. Но снег таял и ускользал, как всегда холодный и неприкосновенный. Тогда Ренджи, улыбнувшись, просто подставил лицо снегу, отдаваясь в его власть.
Вдруг его глаза накрыли тёплые ладони. Лейтенант подскочил на месте от неожиданности.
- Юмичика? – сердито спросил он, через мгновенье придя в себя.
Ладони вздрогнули и неохотно отпустили Ренджи. Лейтенант обернулся и тут же встретился с по-детски обиженным и полным непонимания взглядом. Он поперхнулся воздухом и шёпотом спросил, надеясь не спугнуть наваждение:
- Кучики-тайчо?..

@настроение: романтическое

@темы: bleach

---

Цветы в Белый День

[Эрика РОВ]

* Название: Цветы.
* Автор: Виктория РОВ (Райнен).
* Бета: Алмит (ТГ «Трим»).
* Фэндом: Bleach.
* Жанр: Романтика, романтика и ещё раз романтика. А ещё гет, слэш и немного белого и пу-шистого юмора.
* Пейринг: Ичиго/Рукия, Исида/Инуэ, Бьякуя/Рендзи, Мадараме/Матсумото, Зараки/Унохана и ещё некоторые знакомые лица^____^.
* Рейтинг: PG-15.
* Размер: Мини.
* Условия размещения: Просите и получите. Может быть.
* Предупреждение: ООС. СЛЭШ. АУ. Всё происходит лет так через семь…
* Примечание: Насколько я помню, в Японии в Белый День мужчины дарят прекрасному полу шоколад, цветы и маленькие подарки. А ещё в любви признаются. Как у нас в День Святого Валентина.
* От автора: Говорю честно – я ничего не знаю о праздниках Японии в общем и Общества Душ, в частности. Просто… душа требует тепла и света. Мой бет на это посоветовал забраться под одеяло и включить фонарик. Я, говоря откровенно, обиделась. И написало сие… безобразие.

Заглянешь?

--- --- --- --- ---

- Ичиго-о-о!!!!!!!!!! – дверь с треском врезалась в стену. Куросаки с трудом разлепил глаза и приподнял голову с подушки. – Ичиго, подъём, мать твою!!! Скорее!!!!!!
От воплей ушибленного на голову лейтенанта шестого отряда у Ичиго зазвенело в ушах.
- Быстрее!!! Опаздываем!!! Сейчас же!!!
- Мм?..
- Ты!.. – последовал мощный тычок. Рыжий слетел с кровати, смачно встретился затылком с ножкой стола. Перед глазами разлетелись разноцветные звёздочки. Несколько непечатных слов вырвались кляксами следом.
- Ну что случилось? – Куросаки с трудом сел, искоса посмотрел на мечущегося Рендзи.
- Ты помнишь, какое сегодня число?!! – рыкнул Абараи.
- Хм… десятое марта? – Ичиго недоумённо свёл брови домиком. Потёр ушибленный затылок.
- Одиннадцатое, болван!!!
- И?
- Ты не помнишь?!!
- У меня выходной… А что?
- Ты не помнишь?!?!?!
- О чём?
- Боги, Ичиго, ты кретин!!!
Лейтенант навернул очередной круг по маленькому периметру комнаты. Только сейчас Куросаки разглядел, что тот разгуливает в форме шинигами.
- Рендзи, замри уже и расскажи, в чём дело!!! – не выдержал Ичиго. – Я помню только, что сегодня не работаю… и Рукия говорила, что мы куда-то едем… и в Сейрейтей надо, вроде бы…
- «Надо»?! «Вроде бы»?!! «Едем куда-то»?!!!! Да сегодня Белый День!!! И если ты…
- *?!?:%;?!№«*№!@!@#$%^^%?*! – смачно произнёс рыжий, вскакивая. Рендзи поперхнулся. Теперь уже Куросаки судорожно забегал по комнате, одеваясь. – И кто меня дёрнул идти к ста-рику на ужин?!! Надо было оставаться… так нет же, Рукия же к подружкам свалила, надо же семью навестить…
Через тридцать секунд встрёпанный и запыхавшийся Ичиго был готов к труду и обороне. То бишь, к встрече нового дня.
- Где твой гигай??!!! – командным тоном взревел он.
- Так… это ж… - возмутился Рендзи.
- Значит, так! Ты валишь к Урахаре за гигаем, затем бежишь к Садо. Там встречаемся – через два часа – и толпой валим в Сейрейтей. Я – за цветами, затем к Исиде. Насколько я знаю, наши «дамы» ночевали у Орихиме, а утром с Рукией собирались к Бьякуе. Зачем, я без понятия, но… выясним. Шагом марш!!!
Абарай, уже в коридоре, невольно отметил, что Куросаки на удивление быстро выработал капитанский тон. Тому же Юмичике, помнится, понадобилось не меньше недели… а уж как его уламывали… толпой, да под саке…

--- --- --- --- ---

- И-си-да-а!!!!! Включай башку, вставай пораньше! Не то всё в жизни будет страшно!!! – Ичиго тайфуном пронёсся по комнате.
- Кто пустил тебя в мою квартиру? – недовольно произнёс Урью, приподнимаясь на постели. – А если бы здесь была Орихиме?
- Если бы да кабы! Она уже на пути в Сейрейтей. – Куросаки прошёлся из угла в угол в попытке успокоиться. – И мы тоже должны туда отправиться! Через полтора часа! Вот только нормальных цветов нигде уже нет!!! А если не будет цветов, Рукия мне голову откусит! Или…
- Так, стоп! – вскинул ладони квинси. – Какие цветы? Куда? Зачем?..
- Ты… забыл? – челюсть Ичиго предприняла попытку к бегству. Безуспешную, впрочем. – Сегодня одиннадцатое марта, Белый День!!! Если мы…
- Ох, ё-о-о… ты не купил цветы. Твоя невеста тебя сожрёт…
- А ты Орихиме цветы купил?! – насупился Куросаки.
- Зачем? – вскинул брови Исида. – Ну что ты как маленький, капитан шинигами? Я купил ей подарок, шоколад… а цветы нарву свежие, через пару часов.
- Та-а-ак… - глаза рыжего зажглись маниакальным блеском. У брюнета появилось нехорошее предчувствие. Которое тут же подтвердилось. – Где?!!
Урью обречённо вздохнул. И пошёл одеваться. Если этот утырок решил что-то… и в двадцать два ведёт себя, как малолетка…

--- --- --- --- ---

Исида осторожно сорвал лилию, добавил её к уже собранному букету, огляделся. Улыбка невольно тронула тонкие губы.
«Отец убьёт меня за разорённую оранжерею… а мы только пришли к консенсусу… но, пожалуй, оно того стоит. Я бы и больше отдал, чтобы увидеть это. Ичиго по уши вымазался в зеле-ни, добираясь сквозь кусты сирени к клумбам с ирисами. Садо своими лапищами аккуратно срывает хрупкие нарциссы… интересно, для кого? Неужто для суровой леди-капитана второго отряда?.. А Рендзи… шипит, ругается, плюётся, но упорно срывает розы. Кроваво-алые розы. Зачем ему столько? И чайные, и белые, и нежно-розовые… кому такое богатство? Весь розарий обобрал…»
Урью негромко рассмеялся.
- Народ, пора уже!
- Цветы принято вручать в двенадцать, – буркнул в ответ Абараи, продираясь к очередной жертве – кустам редчайших синих роз.
- Эй!.. – попытался возмутиться Исида. Не успел. Рендзи сграбастал самую крупную. – Куда тебе столько, герой-любовник?
Лейтенант шестого отряда загадочно усмехнулся. О его похождениях уже лет десять ходили легенды… но Урью был склонен считать, что это легенды и есть. Учитывая некоторые обстоятельства…
- Надо, – лениво протянул Абараи. – Ладно, народ, и правда пора. Надо ж ещё кимоно пере-одеть.
Парни оперативно выбрались на улицу.
- Отец нашпигует меня, как игольницу, – хмыкнул Исида.
- Ага, особенно, когда узнает, что с тобой были мы. – Куросаки злорадно заржал.
- А я отмажусь, – ехидно прищурился квинси. – Скажу, что иначе невеста тебе голову откусила бы. Отец, пожале-ей бе-едного капита-ана пя-атого отря-ада…
- Ты!.. – вспылил Ичиго.
- Да ладно. Сигнал отсылай, давай. Не то не успеем. – Рендзи свободной рукой хлопнула друга по спине. Тот пыхнул.
- Ну вас… к меносам…

--- --- --- --- ---

Дуновением ветра лепестки сакуры полетели к небу. Печальный взор Бьякуи устремился вслед за ними. Весна… Белый День.
Ичиго, непривычно причёсанный, одетый в капитанское хаори, улыбаясь, протянул Рукие букет нежно-фиолетовых ирисов. Та как-то потерянно улыбнулась в ответ. Приняла цветы. Про-изнесла что-то одними губами. Куросаки кивнул. И обнял. И поцеловал… Через месяц они назовут друг друга супругами. Через месяц войдут в общий дом… хотя, они и сейчас живут вме-сте. В Каракуре. Ичиго и работать умудряется. В итоге отряд висит на Рукие. Безответственный мальчишка…
К теме «мальчишек». Рендзи, широко ухмыляясь, протянул Матсумото шикарный букет роз – нежно-розовых. Мадараме что-то фыркнул. Абарай и Матсумото рассмеялись. Хм…
С совершенно глупейшим выражением лица стояла капитан Сой Фонг. Сжимала в кулаке букет белых нарциссов. Дарителя не прилагалось. Кучики захотелось улыбнуться.
И тут же расхотелось: шустрый Рендзи вручил букет белых роз Инуэ. И смачно чмокнул. В губы. Исида скривил рот, но промолчал. Сколько они уже женаты – квинси и бывшая риока? Три года?.. И лилии, которые Урью подарил любимой супруге, тоже были белыми. Цвета чистоты и непорочности. Верности до последнего мига.
Бьякуя на миг прикрыл глаза. Он дарил Хисане фиалки. Потому что она их любила – так же нежно и самоотверженно, как мужа и сестру. В последний раз Кучики дарил цветы почти ше-стьдесят лет назад. Позднее – ни разу. Некому и незачем. Разве что Рукие стоило…
Как раз до неё и добрался нахальный лейтенант Абараи. И пожарил розу. Тоже розу. Одну. Зато редчайшего густо-синего цвета. Символ забвения и в то же время – вечной памяти. Рендзи легко коснулся губами щеки подруги и грустно улыбнулся. К чему эта грусть?..
Справа раздался негромкий смех. Бьякуя оглянулся и узрел презабавную картину: Кенпачи, неловко почёсывая темечко, принимал благодарность за тюльпаны от Уноханы. Всё, что он ду-мал об этой благодарности, было написано у него на лице огромнейшими буквами. Тем не менее, он старался улыбаться.
А вездесущий Рендзи подарил маленькой ведьмочке одиннадцатого отряда три маленькие чайные розы. Округу огласил радостный визг.
Кучики решил, что с него довольно и он устал за день. И отправился домой. Всё, что хотел, он увидел. Рукию можно смело доверить заботам Куросаки. И даже разрешить ей взять фами-лию мужа. Он сумеет её защитить. Раз уж он даже умудрился не забыть про Белый День и раздобыть для неё столь любимые ирисы… Растёт, однако…

Комната вся пропиталась ароматом этого… этого… букета.
Бьякуя опасно прищурился, испытывая непреодолимое желание кого-нибудь убить. То есть, кого-то конкретного. Очень конкретного. А если точно – того, кто осмелился в Белый День по-дарить ему букет порочно-алых роз. Шутник недобитый.
Кучики брезгливо – двумя пальцами – поднял карточку, прилагавшуюся к презенту. И удивлённо моргнул, прочитав послание.

--- --- --- --- ---

- Ну, Рендзи, ты сегодня дал, – рассмеялся Юмичика, усаживаясь с пиалой на пол у окна. В комнате отдыха так же присутствовали Ичиго, Рукия, упомянутый Рендзи, Шухей и Иккаку.
- Цветочную лавку ограбил? – хмыкнул последний.
- Почти, – засмеялся Куросаки, – оранжерею отца Исиды.
Абараи довольно кивнул.
- Кстати, куда ты дел красные? – заинтересовался Ичиго.
- Да, шикарные. Штук пятнадцать… Сознавайся, кому они достались? – насела Рукия.
- В особняк Кучики, естественно, – прозвучал чуть насмешливый голос Шухея. Будущие супруги обменялись недоумёнными взглядами.
- А там кому? – спросила девушка.
- Бьякуе, естественно, – удовлетворённо произнёс Рендзи.
Айасегава от неожиданности поперхнулся саке. Прокашлялся и громко рассмеялся.
- Ну ты жжёшь! Подарить на Белый День цветы мужчине… Хотя, идея неплохая. – Юмичика хитро покосился на Хисаги. Тот ответил капитану подозрительным взглядом.
- Ладно, народ, мне пора. – Абарай шустро попрощался и вышел из капитанской комнаты отдыха.
- Эй, с каких пор ты зовёшь Бьякую по имени?! – крикнул Куросаки вслед. Но ответа от него не получил. Юми лукаво улыбнулся:
- С тех пор, как они любовники. То бишь лет семь уже.

--- --- --- --- ---

«Люблю тебя. Так сильно, что порой бывает больно. И эти цветы дарю тебе. Пусть они недолговечны. Зато с тобой всегда будет моя любовь – умру я или буду жить, буду рядом или прогонишь прочь».
Бьякуя немного растерянно смял листочек с посланием.
- Умру я или буду жить… – негромко повторил – будто запоминая.
- И пусть осыпятся лепестки, ты ещё долго будешь помнить этот день. – Столь же тихо. Подкравшись со спины. Только для двоих.

--- --- --- --- ---

- Спасибо, – негромко произнесла Рукия. Ичиго обнял её за талию, наклонился и поцеловал в висок.
- Пожалуйста. – Ответ получился чуть хриплым. А больше сказать было нечего – из головы вылетели все слова.
- Я… – и тоже замолчала. В очередной раз вздохнула сладковатый аромат ирисов. И вспомнила синюю розу, оставшуюся в вазе в комнате отдыха.
Цветы так хрупки. И засыхают быстро. Но они – символы. Прекрасные символы. Любви или ненависти, горя или счастья, памяти или забвения. Они – как разноцветные нити жизни, связующие живших и живущих. Пусть недолог их миг. Так же хрупки человеческие судьбы…
Тонкие пальцы перебрали нежные лепестки. Тонкие пальцы, который так любит целовать самый близкий человек.


Вот так))).

запись создана: 24.04.2010 в 17:45

@темы: Сёнен-ай, фанфики, романтика

---

[Эрика РОВ]

* Название: Без надежды.
* Автор: Виктория РОВ.
* Бета: Алмит.
* Фэндом: «Блич».
* Жанр: Драма, ангст, хентай.
* Рейтинг: R.
* Пейринг: Рендзи/Рукия, упоминается – Ичиго/Рукия.
* Предупреждение: Смерть персонажей. ООС.
* От автора: Последний раз. Ночь – последняя. Рассвет – последний. Вздох – последний. Лю-бовь – последняя.

ЧИТАТЬ

* * *

- Сделай мне больно.
Отрывистый шёпот. Пустые глаза.
- Зачем?..
Изумление. Болезненное, почти отчаянное.
- Просто сделай. Мне. Сейчас. Больно. Я хочу…
Срывается голос.
- Что?
Почти стон.
- Я… мне хотелось бы плакать. А я… не могу. Сделай мне больно, я заплачу! Я хочу… он… понимаешь… он… я хотела бы плакать. И… не могу… так жжётся… сжимается…
Потерянный взгляд. Судорожный вздох. Бледна, так бледна…
- Рукия…
Нерешительность, мучение, сожаление, беспомощность… сколько ещё граней у страдания?..
- Он, как надежда… но умер первым… почему?!! Почему, Святое Небо, почему?!! Вы допус-тили это, боги Света и Тьмы!!! Вы – жалкие твари, потому что допустили, чтобы он – умер! Он – который, как день, как солнце, как рассвет…
Мучительное рыдание. Сухое, разрывающее лёгкие. Такое… беспощадное и беспомощное…
- Рукия…
Опустошающее.
- Рукия…
Только тьма и боль. Так… страшно. И отвратительно.
- Они умрут. Они все умрут, понимаешь?!! Без Ичиго – все… и брат… и остальные… И Ай-зен – эта грязная шавка – взойдёт на престол богов! Наших богов!!! И мир… он изменится… и мы – умрём… Сделай мне больно.
Оцепенение. Накатывающий чёрными волнами ужас. Отвращение. Безысходность.
- СДЕЛАЙ МНЕ БОЛЬНО!!!!!
Позорная истерика прорывает плотину.
- Рукия!
Звонкая пощёчина. В полсилы – но щека краснеет. И взгляд… он становится ясным, до пре-дела – ясным.
- Он умер. Умер. И это – навсегда. Ты не понимаешь. Это – насовсем. А я… я пожалела ему одно-единственное жалкое слово. Если бы сказала… остановила… хотя бы задержала!.. Но нет. Саму себя пожалела. Вдруг посмеётся… Да пусть бы смеялся! Такой мальчишка… до колик в животе… Он был бы жив. Понимаешь?!! Нет, ты не понимаешь…
Фиолетовый – цвет помешательства. Лиловый – безумия. Он так ярко горел в глазах подру-ги… любимой, такой любимой…
- Не понимаешь… он – как свет… как надежда… Он – мёртв. По моей вине.
Выдержка отказывает. Сильные руки сжимают хрупкие плечи, прижимают маленькую, но та-кую стойкую девушку к груди.
Нет реакции. Тонкие руки продолжают безвольно висеть вдоль тела.
- Если… я бы сказала… я сказала бы… одно слово – и он бы выжил. «Люблю». И всё. Пони-маешь? Всё… Он был бы жив. Я его люблю, понимаешь?..
Холодные слёзы. Их мало, но они падают на чёрную ткань.
- Вот. Я сама себе сделала больно. Ты не смог, а я сделала… Только… Я его правда люблю. Но это бесполезно. Этим его не вернуть… не-вер-нуть…
Дыхание участилось. Горячие слёзы обожгли тёплые карие глаза. Гордость не позволит их пролить. Но боль… она невыносима…
- Рукия, хватит…
Шёпот на грани слышимости.
- Его уже вообще ничто не может вернуть… а я так люблю его…
Бормотание. Почти бессвязное, почти бесстрастное.
- Рукия, хватит!!!
Она вздрогнула. Тонкие белые пальцы неловко ухватились за рукава. Чужие рукава.
- Рендзи? Сделай мне больно. Я… я не хочу плакать. Я хочу забыть. Всё забыть. И то, что наши ещё сражаются. И то, что умерли и Исида, и Инуэ, и Нелл… И то, что мы – на вражеской территории. Заставь меня забыть… мне так тяжело… заставь меня…
Тёплые губы накрыли холодный рот, заставив замолчать. Рендзи легко скользнул языком между зубов, по дёснам, к нёбу… крупные ладони огладили спину, притянули ещё ближе за та-лию…
- Забудь… всё забудь… забудь о них… я здесь… только я.
Лёгкими поцелуями он дарил ей нежность. Болезненную, всепоглощающую, хрупкую. Ту нежность, что способен породить лишь союз любви, боли и отчаяния.
Бездонные глаза цвета индиго закрылись, скрывая под веками океан. Океан безумия, неопо-знанной вовремя любви, нерастраченной заботы, нераскрытого очарования, непролитых слёз, нереализованных надежд…
Рендзи медленно провёл кончиком языка по уязвимому горлу, исторгнув первый стон. Стон боли и отчаяния.
Опытные руки быстро и умело избавляли изящное гибкое тело от одежды. Жаждущие губы покрывали поцелуями каждый открывшийся участок кожи. Накрыли маленький, нежно-коралловый сосок, позволяя сомкнуться зубам – легонько, но достаточно, чтобы причинить боль. Не сильную, но такую… сладкую.
Он медленно опустился на холодный песок, утянув за собой любимую. Такую любимую, та-кую желанную… такую далёкую.
- Я здесь…
Хриплый шёпот. Прикосновение языка к ямочке пупка. Стон, низкий, вибрирующий, полный тоски и жажды.
- Я здесь…
Без разума, без сердца, без надежды… без надежды быть услышанным и понятым. Лишь ла-донью по нежной коже под коленом. Только губами по внутренней стороне бедра.
- Рукия…
И стон в ответ. Сладостный. Страстный.
Тонкие пальцы в алых волосах.
- Люблю тебя…
Непроизвольно. Отчаянно. Безнадёжно… Навсегда.
В слиянии – отчаяние. В движении – ярость. В стонах – боль… и страсть. И удовольствие. Пока не счастье. Уже не радость. Ещё не страх.


* * *

Небо без звёзд, чернее чёрного. Жизнь без надежды, в тон.
- Рендзи…
Шёпот. Тихий, почти неслышный.
- Прости меня… я… не должна была…
- Я люблю тебя. Ты ведь знаешь? Я не смирюсь… Ты не должна извиняться.
- Рендзи…
Объятие – крепкое, судорожное, отчаянное.
- Я люблю тебя. Сегодня мы умрём… может быть. И я хотел сказать… я люблю тебя. Ты… не успела. Не смогла. Но ты не виновата.
- Я…
- Тихо. Посмотри, какое здесь небо. А в Обществе Душ сейчас светает. А в Каракуре день – ясный и солнечный. У нас тоже будет день. И плевать… да, сегодня мы умрём. Потому что нам больше не на что надеятся. Но… Айзен тоже умрёт. Потому что должна же быть кара для того, кто убил нашу надежду?
- Она будет… обязательно будет… потому что надежда не должна умирать. Никогда.


* * *

Небо на рассвете такое… разное. Нежно-кремовое, или светло-пурпурное, или ярко-голубое, или… Разное.
Кровь уже почти не течёт. Тело онемело от боли. И глаза… закрываются…
Когда дыхания осталось буквально на две минуты жизни, когда желание прогорело до тла ещё ночью… что ещё осталось? Что осталось тем, чья надежда… мертва?..
Боль. Отчаяние. Скорбь. Гнев. Безумие.
Всё так странно мешается в сознании…
Рукия медленно, с усилием, открыла глаза. Солнце выглянуло из-за края. Как-то… ещё нере-шительно.
Захотелось… пить. До трещин высохли губы. И кровь засохла, стянула кожу. Странно…
- Рендзи…
Синигами улыбнулась.
- А ведь ты меня любишь. Очен-очень. И там – тоже… будешь…

Бессмертно только Небо… и надежда.



П.С.: Не знаю, сумела ли я до вас донести свою… надежду?

---

Взаимное раздражение

[Murury]

Автор: Murury
Бета: Майкрософт, о друже дней моих суровых...
Дисклеймер: Поиграла и вернула, Кубо может забирать в свою песочницу.
Пейринг: Гриммджо/Заэль
Предупреждение: яой, слеш. Рейтинг: NC-17
Примечание: написано в подарок для почти Ньютон, которая хотела «Гриммджо/Заэль, что-нибудь не грустное»
Размещение: не жалко, только дайте ссылку.


Имя у него было длинное и заумное - Заэль-Апорро Гранц. Гриммджо оно определённо не нравится. Ещё не бесило, конечно - но уже раздражало. Но имя - имя-то это пол беды, хуже были манеры. Не какие-то определённые, а просто. Ма-не-ры. В Заэле их было через край – и, глядя на него, Гриммджо искренне не понимал, для чего нужно настолько усложнять себе жизнь. Гриммджо считал Заэля... Чудным. В нехорошем и раздражающем смысле этого слова.
Когда Гриммджо что-то раздражало, высказывать он это совершенно не стеснялся. Совершенно.
И это, пожалуй, было единственным, что Заэль находил совершенным в арранкаре по имени Гриммджо Джаггерджак. Тот его тоже раздражал - даже сильнее. Секста был неаккуратен, груб и насмешлив. Насмешек Заэль-Апорро терпеть не мог - а уж от... Этого... Животного... А ещё он смел спорить с ним. С ним, Заэлем-Апорро Гранцем, совершенным существом! Нет, пожалуй, Гриммджо всё-таки бесил Заэля.
И оба так и не поняли, как ни напрягали один чутьё, а второй - гениальный ум - что же заставляет их, раз за разом, с беспокоящей периодичностью просыпаться в одной... Постели.
Хотя, это редко бывала именно постель.
Так повелось с самого начала.

Коридоры в Лас Ночас длинные, стерильно-белые. Как в лаборатории. Заэлю они очень нравятся. И идти по ним - уже в новом качестве - тоже нравится.
У Заэля прекрасное настроение - Нойтора сказал бы "охрененное". Но младший Гранц предпочитает определение "в высшей степени приподнятое расположение духа". Всё же он не прогадал, связавшись с Джиругой. Теперь он - на своём месте, среди избранных - а где же ещё ему быть? Заэль считает, что по-другому и быть не могло.
- Так ты - новый Октава, что ли? - ленивый голос где-то позади. Немного... "Смутно знакомый", определяет Гранц.
Как всегда, не торопясь и не медля, плавно - развернулся.
Позади - высокий арранкар с голубыми волосами. Секста, кажется? Стоит, прислонившись к стене, скрестив руки на груди и скучающе глядя на Заэля.
На него, Заэля - скучающе?! Да как... Как этот...
Мимоходом Заэль с досадой отмечает, что этот наглец существенно снизил "приподнятость духа".
- Язык проглотил? - приподнятая бровь, чуть дрогнувшие губы - не то для оскала, не то для усмешки. Заэлю чудится кошка, раздражённо дёрнувшая хвостом.
- Позволю себе заметить - язык проглотить не возможно. Законы анатомии не позволяют. Если ты, конечно, слышал о таких. - конечно, Гранц отдаёт себе отчёт в том, что нарывается - но откуда-то приходит совершенно незнакомая злость. Не подавляет её Заэль исключительно из научного интереса - во что это выльется.
Над собой Заэль-Апорро тоже частенько ставит эксперименты.
Глаза, такого же дико-голубого цвета, как и волосы, суживаются. Рот растягивается в улыбке, больше похожей на предупреждающий оскал.
- А ты не обнаглел, Октава? Раньше-то не смел рявкать… Слабак. – всё это произносится лениво-расслабленным тоном, но…
- А тебя, кажется, указание на твоё очевидное невежество… Огорчило? – Заэль склоняет голову на бок, и его лицо принимает сочувствующе-покровительственное выражение. – Не расстраивайся. Не всем дано быть гениями… Да и мозги-то, как я смотрю, даны не всем. – и сделав паузу, слегка качает головой. – Печально.
- Ублюдок. – произносит это Гриммджо очень чётко, буквально выплёвывая слово Гранцу в лицо.
Заэль-Апорро проводит ладонью по щеке, будто вытирая чужой плевок. На мгновение задерживает недоумённый взгляд на своей руке.
Это было ошибкой.
Ведь Гриммджо, приобретя человеческую форму, большинства повадок зверя не утратил.
Заэль вначале чувствует боль – где-то там, в рёбрах. Потом – осознаёт, что его с силой отбрасывают к стене. Гриммджо приближается мягким пружинистым шагом, и с его лица не исчезла ни улыбка, ни прищур. Заэль поднимается, раздражённо шипя, гневно смотрит на дикаря, посмевшего поднять руку на совершенство. Не по-мужски тонкие пальцы смыкаются на рукояти Форникаруса…
И оба падают на пол, придавленные внезапной волной чужой реацу.
Гин. Бледная тень Владыки.
- Ай-яй-яй… Как не стыдно, такие большие мальчики, а устраивают такие баталии… - оба синхронно поднимают взгляд от сандалий к лицу бывшего капитана. Он улыбается шире. – В песочнице. - укоризненно качает головой. – Ах, как наш любимый Владыка расстро-оится…
Смешение приторного яда с притворным, не менее ядовитым по натуре беспокойством кажется Заэлю-Апорро крайне… Экзотичным.
А Гриммджо ничего не кажется, он просто мысленно заносит Гина в список тех, до чьего горла рано или поздно собирается добраться. Отнюдь не последним.
- Но мы ведь ему не скажем, правда? И разойдёмся, как хорошие мальчики, по своим ко-омнатам… - давление слегка ослабевает, позволяя арранкарам говорить.
- Да, Ичимару-сама. – Заэль предпочитает ответить сразу.
Гриммджо молчит.
Тогда давление на него медленно начинает усиливаться, и приходит ощущение постепенно опускающейся бетонной плиты. Дело дря-янь…
Кажется, это было?..
Пальцы Сексты скребут по полу, а Заэль за этим спокойно наблюдает. Его-то отпустили.
- Ну же, Гриммджо-кун…
В ответ – шёпотом, еле слышно:
- Пошёл… на…
Давление резко исчезает, а потом вновь накатывает – и ощущения от этого, как от сильного удара.
Из горла Джаггерджака вырывается сиплый вскрик.
- Что-что? Я не слышал…
А Заэль искренне наслаждается происходящим. Руки пачкать он никогда не любил, и наблюдать, как это ничтожество втаптывают в грязь, было почти физически приятно. Но… В голову неожиданно приходит интересная мысль.
Почему нет, в конце концов?
- Кажется, он согласился с вами, Ичимару-сама. Позвольте, я окажу ему помощь, он себя не важно чувствует… Судя по виду.
- О… - Гранц буквально слышит недосказанное «как интересно». – Что же, очень похвально с твоей стороны такая забота о… Товарищах. – насмешка. –Бывайте...
Гин шутовски махает ручкой и удаляется.
Заэль же, слегка поморщившись, взваливает пока что ничего не соображающего Гриммджо на плечо. Это вынужденное неудобство слегка напрягает, но предвкушение исполнения замысла скрашивает неудовольствие Октавы.
До лаборатории, к счастью, не далеко.


Когда Гриммджо как-то резко выходит из забытья, первое, что он видит – потолок. Белый. Это, вобщем-то, обычно – но что-то, всё же, не так… Он резко поднимается на койке, отмечая мимоходом, что у него в покоях такой не было. Поводит носом, чувствуя чужой запах. Неуловимо знакомый.
Поворачивает голову.
Ублюдок Заэль-Апорро.
Джаггерджак предвкушающе оскаливается, собираясь доделать то, что…
Ох, чёрт. Там же был Гин.
Он был уверен, что не сдался бледной улыбающейся сволочи. Так что он здесь делает?..
Заэль, сидящий, расслабленно откинувшись на кресле и скрестив руки на груди, ехидно ему улыбается.
- Очнулся, Секста? Долго же ты у меня отдыхал… Стесняешь, стесняешь – стыдно должно быть.
- Ты о чём, Октава? – настороженно произносит Гриммджо.
- О… Я ведь буквально… Спас тебя. – произносит это Заэль чётко, что бы Джаггерджак всё расслышал и до его кошачьих мозгов дошло.
Доходит.
- И чего ты теперь хочешь? Чтоб я радостно попрыгал вокруг тебя с благодарностями? – это определённо насмешка, причём не завуалированная, но еле заметно звучит и нотка напряжения.
Заэль-Апорро не зря считает себя очень внимательным.
И нотку эту он тут же замечает.
Вцепляется в неё, будто клещ.
- Ах, ну зачем же? Возможно, мне понадобится… Ммм… - пауза. - Я ещё подумаю. Взаимопомощь, Джаггерджак, взаимопомощь… Это-то слово ты знаешь, или для тебя оно слишком длинно?
Наступает очередь Гриммджо раздражённо шипеть.
Вцепиться бы этой розововолосой дряни в горло, чтоб до крови, до крика…
Гриммджо хищно улыбается.
- А не боишься, Октава? – гнев сменяется любопытством, и Гриммджо подаётся вперёд, глядя Заэлю в глаза.
- А есть чего? – насмешливо приподнимает брови Гранц.
- А вдруг? – Гриммджо текучим движением поднимается с койки, приближаясь на непозволительно близкое расстояние.
Заэля это нервирует. Личное пространство он оберегает ото всех, кроме, разве что, случайных любовниц из низшего состава арранкаров. Но их он и за существ-то разумных не считает.
Что задумал этот кошак?
Гриммджо наклоняется к его лицу, упираясь ладонями в ручки кресла, продолжая ухмыляться. Лицо Заэля принимает недовольно-недоумённое выражение. Он приподнимает бровь, как можно более оскорбительно.
- У тебя сейчас вид, будто ты меня трахнуть собрался. – Гранц тут же мысленно обругал себя за еле заметно дрогнувший голос. Это не более, чем попытка оскорбить, но…
Болтовня Джаггерджаку надоедает.
Целуется он больно, мокро и яростно. Заэлю не нравится.
Пальцы, бесцеремонно сгребающие ткань в паху, раздражают.
Вторая рука, лёгшая на шею, вкрадчиво поглаживающая сонную артерию большим пальцем, нервирует.
Но почему-то, неожиданно для себя самого, он отвечает. Сжимает рукой голубые волосы на затылке, больно дёргает, то пытаясь оттянуть, то притягивая к себе. Вторая рука сжимается на ручке кресла.
Айзен не зря решил, что Заэль олицетворяет безумие.
Гриммджо отрывается от неожиданно отзывчивого ублюдка, хватает за раздражающе-розовые волосы, опрокидывает на ту самую койку, на которой только недавно прохлаждался сам.
Кресло с грохотом опрокидывается на каменный пол.
Гриммджо резко задирает на Гранце юбку, ловя себя на том, как это, чёрт возьми, удобно. Вцепляется зубами в шею, не до крови, хоть и хотелось. Рукой грубо обхватывает его член, заставляя Октаву застонать сквозь сжатые зубы.
Заэль буквально сдирает чужую распахнутую куртку, вцепляясь в спину, стараясь причинить побольше боли. Пускай не расслабляется.
Когда чужие пальцы врываются в его тело, почти на сухую, он вскрикивает, одаривая Джаггерджака разозлённым взглядом.
- Аккуратнее… - шумный выдох. - Никак? – даже на ехидство у него силы остаются, ты смотри-ка…
Скоро не останется, думает Гриммджо, усмехаясь в ответ.
И не трахает даже. Берёт. Берёт-берёт-берёт.
Берёт крик боли, берёт шумные и томные стоны, берёт искажённое от похоти холёное лицо…
Целует, кусает, длинно облизывает кожу под неизвестно когда расстёгнутой одеждой.
А Заэль – даёт. Будто и не охотно, переодически раздражённо шипя между стонами, если ему что-то не нравится. Морщась, когда чувствует на коже чужой язык. Насмешливо щурясь, когда и Секста не может спрятать стон за хриплым рыком.
А потом – пустота. И одновременно – всё. И обоих выгибает навстречу друг другу, и обоих встряхивает. И оба теряют чувство окружающего пространства.
И оба даже почти довольны друг другом.


И оба так и не поняли, как ни напрягали один чутьё, а второй - гениальный ум - что же заставляет их, раз за разом, с беспокоящей периодичностью просыпаться в одной... Постели.
Хотя, это редко бывала именно постель.
Так повелось с самого начала.

---

Bleach. Фанфик Fallen into memories. Глава 6.

[Tinuviel-f]

Название: Fallen into memories
Фандом: Bleach
Автор:  Tinuviel-f
Бета:  AnImEsHkA_OkAnA
Пейринг: Рукия/Ичиго, Ичиго/Зангецу, Кьёраку/Укитаке, Хицугая/Рукия
Жанр: драма, приключения
Рейтинг: PG-13
Статус: в процессе.
Саммари: Бой за Каракуру окончен несколько дней назад. Ичиго удалось победить Айзена и тем самым спасти Сообщество Душ и Дворец Короля. Но может ли что-то спасти самого Ичиго?
Дисклеймер: всё - Кубо Тайто, кроме описанных здесь событий.

Глава 1.
Глава 2.
Глава 3.
Глава 4
Глава 5

Глава 6

Глава 6. Новый виток войны.

- Наверное, я должен сказать, что очень рад прибытию важных гостей, и вести себя как подобает радушному хозяину, - сидевший на веранде своего магазинчика Урахара явно поджидал капитанов и заговорил, едва они оказались в поле его зрения. – Но если в моё скромное жилище примчались аж три тайчо, думаю, приветствия неуместны, я прав? – чуть насмешливо фыркнул он, останавливая веер на полувзмахе.

Киске не мог не продемонстрировать своё владение острым и ехидным словцом – даже в такой ситуации, но прежде чем Укитаке или Кьёраку ответили, заговорил Хицугая:

- У нас нет времени на шутки, Урахара, - исследователь встретился взглядом с молодым тайчо и слегка прищурился. – Нужна твоя помощь.

Тот поднялся, быстро огляделся по сторонам и взмахом веера пригласил прибывших шинигами следовать за ним. Капитаны, догадавшись, что следует вести себя более осторожно, ступив на землю, по очереди зашли в дом: пропустив вперёд джубантай тайчо, зашёл Шунсуй, последним - Джууширо. Ему не давало покоя поведение Хицугаи с тех пор, как подросток очутился в госпитале в его палате. Будь рядом Рукия, может быть, Тооширо и вёл бы себя по-другому, но лейтенант тринадцатого осталась в Сейрейтее с серьёзными ранами, и она была той причиной, по которой мальчишка пришёл с ними сюда.

Пока прибывшие располагались в гостиной, Урахара вежливо поинтересовался, не желают ли они чего-нибудь выпить, и получил уничижительный взгляд от Тооширо в ответ. В комнате на пару минут повисло молчание: капитаны смотрели на торговца, он на них, и каждый ждал слов другого.

- Итак, вы прибыли из-за происшествия сегодня утром, - наконец, прямо сказал Киске, отложив в сторону веер и шляпу. Время игры в «информация за информацию» закончилось, сейчас лучше быть предельно откровенными – в любой момент счёт может пойти на секунды. – Приношу извинения, Укитаке-тайчо, я застал конец битвы вашего лейтенанта, но тогда не счёл нужным вмешаться, - Джууширо опасливо покосился на своего младшего коллегу, однако на лице Хицугаи ничего не отразилось.

Мальчик хорошо контролировал себя до сих пор, но если дальше последуют новые удары, как он поступит? Капитан понимал, что сам сейчас, возможно, приобрёл в глазах Тооширо ореол безразличного ублюдка. Известие о том, что Рукия могла бы пострадать не так сильно, вмешайся вовремя Киске, Укитаке воспринял спокойно – по крайней мере, внешне это выглядело именно так. Но он просто сумел обуздать свой гнев, поняв, что Урахара, хоть и казалось всё совершенно по-другому, поступил правильно... то был бой за честь Рукии, как офицера шинигами, она должна была сражаться одна.

- Вы прибыли, чтобы расследовать это?

- Нет, - тихо, но твёрдо ответил ему Джууширо. – О нашем уходе из Сообщества душ пока никто не знает, у нас немного времени, чтобы найти риоку и всё решить...

Бывший капитан двенадцатого отряда внимательно выслушал весь рассказ и умозаключения своих коллег, ни разу не поменявшись в лице и не прервав повествование. Только когда Укитаке выдохся, Киске слегка опустил голову, постучал веером по колену и, подняв на мужчин посерьёзневшие глаза, поинтересовался:

- Полагаю, вы встретились с Йоруичи, Кьёраку-сан?

- Нет, почему же? – Шунсуй пожал плечами.

- Она сейчас в Сообществе душ, - продолжил тот, вздыхая, - приходится играть на два фронта. Когда вы рассказали мне все догадки, я первым дело и подумал, что она встретилась с вами и прислала сюда на помощь, однако... Если вы, Кьёраку-сан, говорите, что это не так, выходит, что наш ресурс времени ещё более ограничен, чем мы думали. Догадались вы – скоро догадаются и остальные, а тогда Куросаки Ичиго грозит смертельная опасность.

- Смертельная? – до сих пор молчавший Тооширо, наконец, подал голос.

- Да, Хицугая-тайчо, именно. Именно за Куросаки следили не только мы, но и капитан Кучики, поэтому в Сейрейтее прекрасно осведомлены о состоянии Ичиго и каждом его шаге. До сих пор не было никаких признаков, что его запечатанная духовная сила стала возвращаться или что её отсутствие как-то влияет на духовные частицы в целом, но... последние события как раз и показывают, что связь есть и очень сильная. Связав все события воедино, мы действительно получаем, что Король Сообщества душ находится в запечатанном внутреннем мире Куросаки Ичиго...

- Рассуждения можно оставить и на потом, - агрессивно высказался Хицугая. - Сейчас важнее вернуть реяцу Короля, иначе будут жертвы!

Урахара немного удивлённо поморгал и почесал затылок.

- Не торопись, Тооширо-кун, - Шунсуй фамильярно похлопал подростка по плечу, и тот, исказившись гримасой боли и отвращения, с силой столкнул руку мужчины. – Поспешность может нам дорого стоить...

- И промедление тоже! – парировал младший капитан и вновь обратился к Урахаре. – Есть план, как всё осуществить?

Торговец минуту помедлил, прикидывая, стоит ли посвящать прибывших тайчо в свои замыслы. От Йоруичи поступали весьма тревожные сообщения, и чем больше соратников – тем лучше и проще будет бороться с Сообществом душ за Короля. Укитаке-сан и Кьёраку-сан принципиальны и готовы идти до конца в борьбе за справедливость, однако их молодой коллега вёл себя довольно странно, Урахары бы даже сказал – агрессивно и зло. С ним могли возникнуть проблемы. Но всё равно, время утекало слишком стремительно, и Киске, поколебавшись, ответил:

- Есть, Хицугая-тайчо, - парень заметно воспрянул духом, однако Киске поспешил его остудить: - Но ваши коллеги правы, мы должны, конечно, торопиться, но разумно. Любая ошибка может оказаться роковой, - видя, что Тооширо по-прежнему собирается возражать и настаивать на своём, он приподнял брови: - А что планировали вы? Схватить Куросаки и силой заставить его вспомнить, что он шинигами? – судя по выражению глаз младшего тайчо, он как раз это всё и планировал. – Это смешно, Хицугая-тайчо, разве вы сами не понимаете?

- Смешно?! – вспылив, мальчишка вскочил на ноги и выхватил из ножен зампакто. Кьёраку и Укитаке подскочили следом, но остановились по знаку торговца. Ощущая у горла холодное лезвие клинка, Урахара невозмутимо взглянул на рассерженного подростка. – Думаешь, мы пришли сюда, чтобы ты посмеялся над нами?!

- Ками-сама, осторожнее! Эта штука вообще-то очень острая! – в притворном испуге воскликнул торговец и, как будто не происходило ничего ужасного, пальцем аккуратно отодвинул меч. Хицугая, вспыхнув, вернул зампакто в прежнее положение и через секунду тремя волнами реяцу был отброшен назад. Джууширо и Шунсуй, вцепившись в его плечи, силой усадили Тооширо на место. – Взгляни на свои силы трезво, капитан Хицугая, - вновь заговорил Урахара, теперь уже гораздо серьёзней. - Вас всего трое: один слаб из-за своей болезни, - лёгкий извиняющийся кивок в сторону Укитаке. - Другой не питает особой тяги к сражением, а последний и вовсе предпочёл стать калекой, думая, что это поможет ему искупить свою вину...

После этих слов покрасневший Тооширо вырвался из рук удерживавших его коллег и открыл рот для ответной реплики, но вдруг замер со страшным лицом, на котором постепенно начали появляться растерянность и боль. Хватая ртом воздух, подросток весь сжался, съёжился, словно уходя в себя, неосознанно пытаясь защититься... слишком жестокий удар ему сейчас нанесли, и тайчо вовсе не был к нему готов. Джууширо укоризненно взглянул на Урахару – как можно вот так плевать в душу пареньку, он и без того уже наказан судьбой и собственным решением! Но кто его знает, может, Киске и прав, только таким способом можно образумить Хицугаю! Как же ужасно, что они довели ситуацию до подобного конца, что только ответная агрессия и демонстрация силы могли успокоить парня и заставить думать. С горечью Джууширо наблюдал, как с лица того мальчика, ребёнка, которого он прежде так часто угощал сладостями, сходила краснота – один из симптомов ярости. Тооширо вроде бы немного успокоился... хорошо, пусть не успокоился – сдался, он сидел, нахохлившись, и исподлобья поглядывал на сидевшего напротив Урахару. Столкнувшись взглядом с Шунсуем, Укитаке помрачнел: Кьёраку своим виноватым видом дал понять, что теперь он тоже всё понял и со всеми его доводами согласен...

Ками-сама, значит, нужно было такое подтверждение?

- Вы молоды, - продолжил экс-капитан двенадцатого, только уже менее жёстко, - и из-за этого можете потерять голову, уравновешенность и спокойствие подводят вас, давая волю эмоциям. Рядом с вами, Хицугая-тайчо, два взрослых шинигами, так что не стыдитесь иногда прислушиваться к их совету.

Хачибантай тайчо попытался сдержать неуместную ухмылку – слишком уж походили слова Киске на нравоучение наставника непослушному воспитаннику.

- Куросаки-сан никого из нас не помнит, так что просто уговорить его пойти не получится, - медленно произнёс Укитаке, чтобы вернуть разговор в прежнее русло. – Я так понимаю, что применять силу тоже нельзя?

- Мы должны быть предельно осторожны, потому что неизвестно, как отреагируют печати. Придётся уговаривать, - развёл руками торговец, - да и на помощь Ишшина рассчитывать не приходится...

Лица упомянутых мужчин вытянулись в немом удивлении, они переглянулись, и только потом Кьёраку недоверчиво переспросил:

- Ишшина?

- Ну да, Ишшина. Да-да, того самого, - Урахара уже успел исчезнуть в соседнем помещении, и теперь оттуда раздавались шум и, периодически, грохот чего-то падающего. После того, как по слуху шинигами ударил ещё и звон разбившейся посуды, Киске позвал своих помощников, и возня в комнате продолжилась с утроенной силой. Укитаке уже боялся предположить, чем там занимается его бывший коллега, как тот высунулся из-за дверного косяка и невинно поинтересовался: - Хицугая-тайчо, не напомните ваш рост? Для ваших коллег я гигаи подобрал, а вот для вас... вам, кстати, нормальный или, - мужчина откровенно насмехался, намекая на его увечье, - подогнать?

У старших шинигами упоминание имени их бывшего товарища вызвало нешуточное удивление, и они не услышали издевку, произнесённую полушёпотом, чтобы её расслышал только сам Хицугая. Тооширо лишь вздрогнул, выше поднимая плечи. Укитаке же придвинулся ближе к своему другу и, морща лоб, пробормотал:

- Как такое может быть? Почему он ничего не сообщил, не попытался связаться с нами? Или он ничего не знает о том, что Ичиго... – Джууширо сообразил, что говорит совершенную глупость, и закрыл рот.

- А почему нет? – пожал плечами капитан восьмого отряда, потом вдруг снял с плеч своё неизменное кимоно, аккуратно сложил и любовно разгладил ткань. – Он мне рассказывал однажды, что ему осточертела рутина нашего существования, что он мечтает о том, чтобы вернуться в Генсей и жить там... так почему бы ему не попытаться осуществить свою мечту? Мы же шинигами, а не Пустые, у нас есть и другие чувства, кроме голода, - Кёраку потёр подбородок и задумчиво произнёс: - Понятно теперь, почему Король реинкарнировался именно в это время... Хотел получить защиту, родившись в семье бывшего шинигами.

- Помощь Ишшина нам бы очень пригодилась...

- Прошу, господа капитаны! – Киске выбрался в гостиную и сделал приглашающей жест рукой с веером. – Ваши гигаи готовы, - исследователь подождал, пока те поднимутся, и что-то Укитаке, что тот едва успел поймать. – Держите, Укитаке-тайчо, пригодится. В Генсее стало ещё меньше духовных частиц, из-за болезни вам будет сложнее остальных. Это таблетки высокой концентрации, они должны помочь, если... – Урахара явно собирался сказать «Если придётся драться», но в последний момент засомневался и произнёс совершенно другое: - Если вдруг возникнет необходимость.

Беловолосый капитан с благодарностью посмотрел на торговца, однако тот взмахнул веером, показывая, что в этот раз он обойдётся без похвалы. Кажется, исследователь хотел поговорить наедине – с ним или Кьёраку, слишком уж красноречивым был его взгляд. Шунсуй предоставил это право своему партнёру и ненавязчиво предложил Хицугае идти первым. Когда те ушли, Укитаке немного задержался и понизил голос:

- Думаешь, нам придётся сражаться?

Торговец взглянул на него исподлобья – вокруг глаз Урахары залегли тёмные круги, свидетельствовавшие о том, что мужчина давно забыл о хорошем отдыхе – почесал небритую щёку и так же тихо ответил:

- А вы полагаете, нам удастся обойтись малой кровью? – Джууширо отрицательно покачал головой. – Вы ведь примчались в Каракуру, не дожидаясь реакции Главнокомандующего, значит, сами не надеетесь на удачный исход для Куросаки.

Капитан тринадцатого ничего не ответил, лишь тяжело вздохнул. Ну, да, только оптимист или совершенный глупец может надеяться на то, что шинигами беспрепятственно добьются цели.

- Нужно поторопиться, - добавил торговец, методично то складывая, то раскладывая веер, - иначе придётся сражаться с нашими же друзьями.

- А Ишшин?

- Боюсь, он нам помочь не сможет, - глухо ответил тот и почему-то отвернулся. – Должностная инструкция, сами знаете...

***

Мрачный Хицугая плёлся позади, нервными движениями, постоянно поправляя перевязь, на которой лежала его безжизненная рука, точнее, рука его гигая. Тайчо проигнорировал насмешливые предложения Урахары привести временное тело в «более подходящий владельцу вид», и теперь вынужден был терпеть сочувствующие взгляды прохожих, жалевших паренька со сломанной рукой. Кьёраку и Укитаке шли впереди – Киске объяснил им дорогу, избавив джубантай тайчо от обязанностей проводника, - они шли очень быстро. Тооширо же пытался отстать, замедлял шаги, не желая оказываться в искомом месте.

Но всё равно маленькая делегация из Сейрейтея теперь была всего в паре улиц от нужного им дома.

- Ну вот, это здесь, - мужчины остановились на углу, и Шунсуй, закрыв глаза от заходящего солнца ладонью, посмотрел на двухэтажное здание напротив. – «Клиника Куросаки». В такое время риока должен быть дома. Тооширо-кун, ты не мог бы?..

Тот встрепенулся и оглядел мужчин:

- Почему это я? – неприязненно спросил парень, представив себе, как он стучится в дверь Куросаки и кто ему откроет. Ладно бы отец Куросаки или его младшая сестра, но если это будет Карин? Или даже сам риока, что ему сказать?

Нет, Тооширо не был готов к такой встрече, он не знал, что говорить, как реагировать. В голове всё мешалось и путалось – ещё с тех пор, как капитан пришёл сегодня в госпиталь и узнал последние новости с грунта. Хицугая пытался сосредоточиться, подумать, но не мог, всё время сбиваясь.

– И как это, по-вашему, будет выглядеть? «Привет, я твой новый одноклассник, пришёл познакомиться?»

- Неплохой вариант, - согласился капитан восьмого.

Тооширо зло фыркнул, покосившись на Укитаке и ожидая его ответа. Он-то ещё нормален, отговорит Кьёраку от этой идиотской затеи... парень поспешно отвёл взгляд, ужасаясь собственной слабости. Нет, он не мог, опять не мог! Проклятье, да что же это такое?!

- Хорошо, - выдавил угрюмый подросток и, опустив плечи, медленно, неохотно побрёл в сторону дома.

Улицу капитан пересёк ещё весьма уверенно, но когда он ступил на дорожку, ведущую к двери, уверенности у парня поубавилось. То, что позади, в нескольких десятках метров, стояли Кьёраку и Укитаке и всё видели, заставляло его скрипеть зубами от злости и бессилия. Сколько потом насмешек будет, если Тооширо сейчас струсит... только эта мысль заставляла его идти вперёд, к этому дому, который он уже возненавидел всей душой. Остановившись перед входной дверью, Хицугая посмотрел на несчастную ручку с такой злостью, словно желал её заморозить. Ксо, но это не поможет, всё равно придётся зайти и...

Припомнив, что всё это он делал ради Рукии, тайчо собрался с духом. Эта маленькая беззащитная девчонка значила слишком многое, чтобы он мог позволить себе отступить, поддаться собственной слабости.

Через минуту (она показалась вечностью) после того, как Тооширо постучал, из глубин дома послышался тонкий девчоночий голосок. Смертельно побледневший парень судорожно сглотнул: сердце подскочило у него в груди, билось где-то у пересохшего горла и готовилось вот-вот замереть от ужаса... Потому-то он едва не издал вздох облегчения, когда пороге возникла маленькая девочка со смешной заколкой в волосах.

- Ичиго дома? – Хицугая хотел казаться спокойным и невозмутимым, но голос дрогнул и поехал вверх.

Куросаки должен быть дома, иначе... иначе а Рукия там, в госпитале, может считать последние минуты, секунды в ожидании помощи! Перед глазами встала нереально чёткая картинка: темноволосая девушка с закрытыми глазами, с руками, сложенными на груди, одетая в белый саван, лежит на постели, а за нею стоит, подобно застывшему столбу, Кучики Бьякуя и...

- Брат ушёл прогуляться, - с запинкой ответила младшая сестра Куросаки, видимо, испугавшись зверского выражения на лице Хицугаи. Пока тот усиленно соображал, что делать теперь, Юзу, набравшись храбрости, осторожно спросила: - О, вы же знакомый Карин, да? – окончательно вспомнив гостя, девочка улыбнулась: - Она рассказывала...

Упоминание о другой сестре Ичиго вызвало у парня дрожь по всему телу. Нет уж, он не был готов к встрече, потому что Рукия там, а Карин... она совсем другая, и... нет, нельзя!..

- А Ишшин? – резко сказал, почти воскликнул Хицугая, позабыв о том, что он не должен знать имя отца Карин и Ичиго, а уж тем более называть его так.

- Папа с утра уехал куда-то по делам больницы, Карин ещё не вернулась с тренировки.

- Ясно, спасибо, - тайчо быстро развернулся и зашагал назад. Его всего колотило, и Тооширо не был уверен, что выдержит невинный разговор с маленькой девочкой. Ками-сама, на какие глупости он тратит бесценное время?! Куда быстрее было бы забраться на крышу, обнаружить реяцу Куросаки и поймать рыжего идиота!

Он чувствовал, что беспричинно злится на Ичиго. Вины-то бывшего шинигами тут не было, но нужно же как-то излить злость, страх, отчаяние из-за того, что пришлось вернуться в прошлое... пусть и в воспоминаниях. С именем Карин Тооширо связывал те спокойные, мирные, тихие дни, когда никто и подумать не мог, какие сражения и потери ждут шинигами. В это прошлое... он не хотел возвращаться. Оно подобно тьме, которую раздирают кровавые всполохи, с ней не совладать и не сразиться.

- Но... может, я могла бы что-то им передать? – крикнула ему вслед девочка.

- Нет! – выпалил Хицугая, убегая. Остановился и перевёл он дух только за углом, самым бесцеремонным образом прервав беседу своих старших коллег. Парень наделся, что они подумали, будто тайчо споткнулся и потому упал; но у него, на самом деле, от усталости и напряжения подкосились ноги. Рухнув на дорогу, Тооширо обхватил себя руками за плечи, жалко дрожа.

- Тооширо?! Что случилось? – в ту же секунду рядом с ним оказался Укитаке. Не на шутку встревоженный, даже, скорее, испугавшийся, седоволосый капитан наклонился к мальчишке, подозревая самое худшее.

Джууширо серьёзно сомневался, что Хицугая находится в нормальном состоянии. Речь не шла о ранах, уровне реяцу или о чём-то в этом роде; напротив, Укитаке боялся за разум этого паренька, его душу. Это ведь только начало их сегодняшних испытаний, миссия не будет лёгкой, и если Тооширо не сумеет справиться с собой, что может произойти? Кьёраку предусмотрительно остался на месте, наблюдая. Ещё одного проявления сочувствия и жалости их младший спутник бы не стерпел, да и кому-то нужно следить за улицей, иначе шинигами могут упустить свою цель. Дождавшись, когда партнёр лёгким кивком головы показал, что справится сам, Шунсуй выпрямился и намеренно отвернулся.

Немного придя в себя, капитан десятого отряда тут же оттолкнул руку Укитаке, которой тот придерживал его в знак поддержки.

- Я в порядке! – огрызнулся подросток. Как же унизительно: ощущать эту заботу, доброту, которые на поверку – только лишь для проформы! От приторности сводило скулы, и, сцепив зубы, Хицугая коротко ответил: - Ни Ичиго, ни Ишшина нет дома. Где они – неизвестно.

- О, ну вот, и проблемы пошли, - вздохнул Кьёраку, подводя итог вылазке младшего капитана, и обратил взор в небо. – Где же нам теперь искать мальчишку? Реяцу у него нет, просто так мы Куросаки не обнаружим.

Тайчо тринадцатого отряда, наконец, поднялся с колен и отвёл назад волосы. Хицугая, посидев ещё немного, тоже встал, тряхнув головой, уставился на коллег в ожидании ответа.

- Мы можем вернуться к Урахаре, - предложил Укитаке, - и придумать иной план действий, но это бесполезная трата времени. Другой вариант – пока осматривать город, а к вечеру, если ничего не найдём, вернуться сюда... уж ночевать-то он точно придёт! – Джууширо покачал головой, понимая, что все варианты, как один, займут у них слишком много драгоценного времени.

- А, может, нам найти Ишшина? – хмуро спросил парень, переводя взгляд с одного мужчины на другого. Он ещё в магазине Киске понял, что отец Куросаки Ичиго тоже когда-то был шинигами и, если он правильно расслышал разговор Кьёраку с Укитаке по дороге сюда, - капитаном, которого они прекрасно знали. – Отец должен быть в курсе, где его сын.

Шунсуй согласно взглянул на партнёра и с некоторым удивлением отметил, что тот с этим предположением не согласен.

- Я поговорил с Урахарой, - пояснил тайчо, - и он считает, что Ишшин не будет нам помогать. Он сказал что-то об его должностных обязанностях, я так и не понял, что конкретно имелось в виду, но... боюсь, полагаться придётся только на наши собственные силы.

- Ясно, - Кьёраку снова вздохнул. – Тогда что: к Урахаре или прочёсывать Каракуру?

Тооширо бы предпочёл последний вариант. Принимай он решение, то непременно все трое уже мчались бы по городским крышам, осматривая каждый закоулок. А ведь Укитаке капитан Рукии, но медлит... как он может, если его лейтенанту грозит смертельная опасность?

- Хорошо, тогда возвращаемся в магазин, - резюмировал хачибантай тайчо и потянул за собой друга, - по дороге как раз обдумаем дальнейший план.

Капитан десятого, бормоча проклятия в адрес коллег, пошёл следом. Ладно, хоть людей на улицах меньше стало, теперь уже прохожие не таращились на седого парня со сломанной рукой! А не то бы это стало последней каплей... Слава Богам, малявка Куросаки ничего не сказала, Хицугая за себя почти не отвечал в тот момент. Полные сожаления взгляды он ненавидел лишь ненамного меньше Айзена, но если Рукии печаль во взгляде и грустная улыбка – когда парень украдкой потирал ноющие шрамы – были простительны, то остальным...

- Тооширо-кун? – он моргнул, когда через пелену тяжких дум прорезался вдруг голос Укитаке. Оказалось, что капитаны остановились и повернулись к нему, а джусанбатай тайчо и вовсе стоял в двух шагах от подростка. – Ты не мог бы умерить немного свою реяцу? Она пробивается даже через гигай.

Опустив взгляд, Хицугая и в самом деле заметил на кроссовках, в которые было обуто его временное тело, тонкие льдинки и медленно кивнул. В самом деле, нужно хоть немного успокоиться, Унохана-тайчо первоклассный медик, и Куросаки не сможет прятаться от них вечно. К концу этого дня капитаны разыщут риоку, а Урахара приведёт его в чувство и тогда разрушение остановится...

А если нет? Если какое-то звено этой цепочки будет разорвано?

Когда пришло сообщение, что тринадцатый отряд был разгромлен на грунте, а лейтенант с тяжёлыми ранениями доставлена в госпиталь, Хицугая бросился на территорию четвёртого, позабыв о своей работе. Его пустили по какому-то счастливому стечению обстоятельства: Бьякуе и Унохане-тайчо нужен был ещё один капитан для подписания документов, и Тооширо приврал, что пришёл по поводу планового медосмотра своих подчинённых.

То, что он увидел в больничной палате, оказалось подобно острейшему клинку, ударившему прямо в сердце. Свою первую мысль в тот миг Хицугая, наверное, запомнит на всю жизнь. «Они ошиблись! Это ведь не она, не Рукия!» Капитан никак не мог поверить, что эта хрупкая, словно фарфоровая, статуэтка и есть та девушка, которая в последнее время занимала его мысли! Великолепную статую жестоко изуродовали, оставив на прекрасном личике царапины, на груди и руках – страшные раны, которые скрывали бинты. Фиолетовые глаза были открыты и, кажется, смотрели на него, но Тооширо ничего не видел в них – ни боли, ни страха, никаких эмоций вообще. Сердце отказывалось верить, однако разум говорил: да, это она, это её реяцу, а не кого-то чужого.

Неужели так же страшно и безжизненно Рукия выглядела после их «тренировочного» боя?! Тайчо уже много раз раскаялся за содеянное, но настоящий ужас того, что он натворил тогда, Тооширо понял, стоя в дверях палаты и глядя, как капитан Унохана давала Рукии какое-то лекарство. Перед ним застыл Кучики-тайчо, и Хицугая с ужасом осознал, что чувствует за стеной холода, что отгораживала аристократа от остального мира, боль... Эта боль горела в груди и у самого Тооширо, отдаваясь в том месте, где должна была быть левая рука. И вот точно так же Кучики лежала здесь после той их тренировки? Не может быть... не могло быть! Как он вообще смог поднять на неё меч? Это же всё равно, что ударить Хинамори...

Может быть, тогда тайчо не сдержался потому, что Рукия слишком напоминала ему Момо? Помимо внешнего сходства, пусть и довольно отдалённого, было то, что в глазах Хицугаи практически уравнивало (до того дня) обоих девушек: Кучики-фукутайчо так же обожала и преклонялась перед своим капитаном, как и бывшая лейтенант пятого.

Но потом всё изменилось! Окончательно и бесповоротно, когда он понял, что Рукия – вовсе не такая, какой казалась. Она тоже выросла в Руконгае, знала, что такое нищета и голод, и понимала истинную ценность настоящей дружбы! В конце концов, у них даже зампакто были одного типа, а её забота... Рукия была единственной, кто действительно за него волновался... кому он был нужен. Тооширо знал, что своими неумелыми попытками извиниться (как же сложно всего лишь произнести несколько слов!) он привязывается к младшей Кучики всё сильней и сильней, но насколько сильно – показал этот день, который, ксо, когда же закончится?!

Шедший первым Укитаке остановился, чувствуя, как пребольно кольнуло сердце, но дело было не в очередном приступе или недостатке духовных частиц, которое без таблеток Урахары не преминуло сказаться на его здоровье. Перед капитанами порхала, трепеща крылышками, адская бабочка, посланник из Сообщества душ!

- Сообщение из Сейрейтея? – хмуро спросил Кьёраку, подходя ближе. Живые, когда у них особенно сильно предчувствие, говорят, что «чувствуют это кожей». Шунсуй своё состояние мог описать только такими словами. Глупо ждать хороших новостей... – Наше отсутствие, наконец, обнаружили, и Яма-джи решил вернуть птенцов в гнездо?

- Подожди, - Джууширо взмахнул рукой, останавливая друга.

- Укитаке-тайчо, Кьёраку-тайчо, - раздался вдруг тихий, но напряжённый голос Шихоуин,- и вы, капитан Хицугая. Я нахожусь сейчас в Сообществе душ, со мной связался Киске и передал, что вы в Генсее и ищете риоку. Не могу говорить долго и потому ничего не объясняю, но поспешите за Ичиго: Кучики Бьякуя получил приказ уничтожить его. В ближайшее время он будет в Каракуре. Я постараюсь задержать Бьякую, но надолго не выйдет. На вас вся надежда...

Сообщение оборвалось, однако мужчинам и не нужно было продолжение. Ошеломлённый Джууширо растерянно моргал, не до конца веря в услышанное, провожая взглядом улетающую бабочку, Кьёраку только наклонил голову, скрывая эмоции, а Тооширо, в душе которого всё перевернулось, отрывисто спросил:

- Они... собираются его убить? Убить Короля?!

- Ками-сама, это же непростительно! – выкрикнул Укитаке вслед улетевшему посланнику из Сейрейтея. – Как можно было на такое решиться?!

- Что будет, если Бьякуя убьёт риоку? – повысив голос, настойчиво повторил Хицугая, переводя взгляд с капитана восьмого на его коллегу.

- Вообще в случае смерти очередной реинкарнации Король, наверное, должен переродиться, - вопрос парня помог немного успокоиться. Укитаке вспомнил, что должен вести себя, как подобает капитану, несмотря на обстоятельства. Гнев... стоит только поддаться ему, и уже невозможно остановиться, чтобы отличить правильный шаг от неправильного. Ошибка может оказать роковой. – Возможно, прежде так и решали проблему... – Джууширо всего покоробило, когда он произнёс эти слова. Но должностную инструкцию Нулевого отряда не видел никто из шинигами Готея, может статься, Укитаке был недалёк от правды!

В глазах Хицугаи загорелся мрачный огонь, как только он понял, что их проблемы можно решить гораздо более лёгким способом; но пламя тут же угасло, стоило только Джууширо произнести следующую фразу:

- А сейчас так его сила запечатана, и этот способ может не сработать! – в глазах у тайчо потемнело, едва он представил возможные последствия. - Мы не можем предугадать, вдруг печати помешают ему, тогда...

- Что? – сцепил зубы капитан десятого.

- Апокалипсис, - глухо ответил Кьёраку, и Тооширо промолчал, пробуя новое слово на вкус. По спине снова побежали мурашки при одном упоминании о том, что смерть одной души могла разом закончить всё; парень ощутил, как давно уже позабытое им чувство, представлявшееся ему бессонными ночами в виде угольно-чёрной змеи, начало шевелиться, давая о себе знать. Нет, он не поддастся... Хоть это и приказ из Сейрейтея, он пришёл сюда с другой целью и не опустится до такого. Хицугая вздрогнул, почувствовав на себе чужой напряжённый взгляд, но когда он поднял голову, джусанбантай тайчо тут же отвернулся, делая вид, что ничего и не было.

- Что мы будем делать?

- Разделимся, - решительно ответил тайчо Шунсуй. – Один останется и будет искать здесь, в тех местах, что ближе к дому, второй пойдёт к школе, третий – к Урахаре.

- А если мы не успеем? – напряжённо спросил Хицугая. – Бьякуя скоро появится здесь... – он никак не мог понять: боится ли он, что Бьякуя доберётся до Куросаки раньше них и убьёт его, или страстно этого желает? Ксо... Бьякуя ведь Кучики... Кучики Рукия... что с ней будет, если Ичиго умрёт?

- Его-то уж мы точно найдём по реяцу, - Джууширо смерил взглядом маленькую упаковку, которую дал ему Киске, и после минутного колебания съел ещё одну таблетку. Их запас не бесконечен, а никто из шинигами не знал, сколько боёв у них впереди. – Но я хочу избегнуть битвы.

Те промолчали. Сражаться никто бы не хотел, но иного выбора у капитанов, противопоставивших себя Сейрейтею, не оставалось, однако все трое, разойдясь в разные направления, питали надежду, что встречи с капитаном шестого удастся избежать. Если бы они смогли найти Ичиго раньше Кучики, то легко скрылись с парнем в том убежище, что заготовил Урахара... но как найти в Каракуре теперь уже обычную душу Куросаки?

Укитаке, оставшийся возле дома бывшего проводника душ, нервно мерил шагами перекрёсток, стараясь по возможности оставаться в тени и не попадаться на глаза людям. Это было сложно – из соседних домов давно уже должны были заметить капитана, но выбраться из гигая и продолжить наблюдение в облике шинигами Джууширо не мог – Куросаки бы в таком случае его просто не увидел.

Духовная сила оставалась спокойной, присутствия Бьякуи не ощущалось, и джусанбантай тайчо начал уже подозревать, что им действительно придётся схлестнуться в драке. От этого тягучая, смутная боль легла на сердце. Ямамото-сетайчо выбрал на роль палача единственно верную кандидатуру капитана, который бы не ослушался приказа в любом случае, зная, как дорог бывший шинигами его младшей сестре. Раз это приказ, Бьякуя пошёл бы его исполнять в любом случае... даже если бы ему приказали совершить самоубийство... Проклятье, действительно, лучшего варианта не сыскать! Переубедить его невозможно…

- Ичиго! – радостно, почти счастливо, воскликнул мужчина, когда мимо него прошёл рыжий парень и направился к нужному дому. Боги, вот это удача! Неужели небеса благоволят трём отступникам?

Подросток, сделав ещё шаг, обернулся и недоумённо уставился на незнакомого мужчину, хмуря брови.

- Вы кто? – неприязненно спросил он, приподнимая уголок губ.

- Джууширо, - Укитаке решил не тянуть время, сразу же схватить мальчишку и бежать отсюда, - я друг твоего отца, - горькая ирония... даже лгать не пришлось. Сердце у капитана колотилось как сумасшедшее, напоминая о том, как он вытаскивал Рукию с Сокиоку... весьма схожие обстоятельства.

- Что-то не похож, - негромко пробормотал Ичиго, оглядывая незнакомца с головы до ног. Этот длинноволосый тип не очень-то походил на знакомца Ишшина, однако Куросаки знал, что и его собственного отца (если не знать заранее) сложно принять за буйно-помешанного. Хотя ему на вид лет 35-40, а он уже совсем седой... – И чего вам от меня нужно?

- О, да просто хотел узнать, как у тебя дела, как у Ишшина дела,- улыбка этого мужика Куросаки доверия не внушала, и парень боком сделал шаг назад, намереваясь сейчас послать его куда подальше. – Ичиго?

Парень стоял напротив капитана, по-прежнему исподлобья глядя на него недоверчивыми карими глазами и ничего не говоря, но Укитаке показалось, будто он слышал чей-то голос... или приближение...

- Куросаки, в сторону! – выкрикнул мужчина, быстро выйдя из гигая. Ошарашенный подросток, на которого полетело временное тело шинигами, увернулся, но неудачно, влетев плечом в забор, и упал на тротуар.

Он ничего не понял, видел только, как непонятный беловолосый мужик, после того, как велел ему прятаться, вдруг полетел на него и хлопнулся рядом прямо мордой на асфальт... как будто мёртвый. Ичиго потёр глаза кулаком и потянулся к руке неподвижно лежащего мужчины, чтобы пощупать пульс (его расположение было то единственное, что Ичиго вынес из уроков медицины своего папочки), как вдруг чуть ли не над своей головой услышал звон мечей.

- Что за?!

Свист рассекаемого воздуха - и его волосы зашевелились от потока холодного воздуха. Куросаки в изумлении застыл, прижавшись спиной к деревянному забору. Наверное, он где-то сильно стукнулся головой, раз видит такое...

Звон оружия повторился, только уже гораздо выше, а Куросаки прижало к земле неожиданно полыхнувшей чудовищной силой. В небе, в нескольких метрах над землёй схлестнулись двое – тот странный седой мужик и другой, помоложе, с чуть более короткими тёмными волосами. Их одинаковые одежды, смутно похожие на картинки из учебника по истории, развевались от ветра ударов. Обе фигуры Ичиго видел нечётко, расплывчато и размыто, как будто они были призрачными, но сражение там шло действительно на жизнь или на смерть. В следующий миг они были уже в другом месте, и из-под столкнувшихся мечей во все стороны полетели искры, а за спиной беловолосого снесло трубу с крыши дома. Битва продолжилась на какой-то сумасшедшей скорости, парень не успевал взглядом за ними, затаив дыхание, наблюдая за разворачивающейся драмой. Кто побеждал – он не мог понять, как будто силы у этих двух самураев, словно вышедших из старинного трактата, были равны, и никто не мог одержать верха.

- Ичиго! Что ты лежишь, беги! – оторвавшись на короткий миг от схватки, выкрикнул тот седой и тут же выставил катану для защиты: его противник, не меняя позы и с невозмутимым лицом, нанёс такой удар, что мужчину едва не снесло.

Инстинкт самосохранения, наконец, пробудился, и Куросаки вскочил на ноги. Он уже сообразил, что новый знакомец его защищает перед неведомым врагом – тем другим, с холёным лицом и странного вида причёской. Стоило только брюнету сделать выпад в сторону Ичиго, как седовласый тут же закрывал дорогу собой. Ксо, и что ему делать?! Парень знал, что не может сравниться с этими двумя, значит, глупо лезть в сражение... но и убегать, когда ради него дерётся совершенно незнакомый ему человек... как его... Джууширо?

Перед его ногой в асфальт врезался кусок черепицы, рыжий едва успел отскочить. Обломки во все стороны разлетались с крыши соседнего дома: парень не уследил взглядом за побоищем, и выяснилось, что сражавшиеся уже так близко... Этот странный Джууширо бросил на него зверский взгляд, и, судорожно сглотнув, Ичиго понял, что сейчас ему точно пора делать ноги... в конце концов, если седой чудак хочет ради него погибнуть, нельзя, чтобы его смерть была бессмысленной.

Но куда бежать, где можно найти укрытие? Взгляд тут же метнулся в сторону дома, только домой нельзя, там Юзу, может быть, ещё бородач и Карин! Он никогда не подставит семью под удар вместо себя!

Улучив момент, когда те двое в небе – их Куросаки теперь видел совершенно отчётливо, как и обычных людей – отвлеклись, он рванул в сторону опустевшей к вечеру школы, надеясь затеряться среди кварталов и десятков одинаковых домов. Сердце билось где-то в районе горла, колотилось как будто в припадке, а дурацкая сумка шлёпала по ноге, мешая бежать. Ксо, хоть не увидели... хоть бы не заметили...

Ичиго поймал себя на том, что волнуется за этого беловолосого, и прибавил ходу, ругая себя за то, что думает совершенно не о том, о чём нужно. Да он просто сказал своё имя и только!.. Куросаки даже не знал, действительно ли того так зовут и правда ли, что он был другом отца! А может, это всё было ложью?!

Перебежав через дорогу, он уже собирался ступить на тротуар, но, повинуясь какому-то инстинкту, задержал ногу – и тротуарная плитка там распалась крошками. Подняв взгляд, Куросаки увидел перед собой в паре-тройке метров того самого темноволосого, а в другой миг острие катаны оказалось уже у горла, вот-вот – и оно коснётся кожи. Ичиго не успел испугаться смертельной угрозе: встретившись взглядом с этим мужчиной, он весь похолодел и как будто потерял способность двигаться. Серо-фиолетовые глаза... с отблеском стали, которая сейчас прижата к его глотке, угрожая в любой миг перервать жизнь... ни капли эмоций, ни злости, побуждающей убить... Его собирались прикончить без каких-либо чувств.

Что же это... за ублюдок?

- Бьякуя! – Укитаке, кашляя, поднялся с земли, в которую своей очередной атакой вдавил его бывший фукутайчо. Таблетки Урахары не подвели, тайчо сам себя подвёл, не желая сражаться в полную мощь. Это преступление! Устроить бой в мире живых с другим капитаном!.. Но, Боги, они уже переступили закон, и что теперь бояться за каждый совершаемый поступок? Это не бой за гордость... и не бой за жизнь... Это сражение и за то, и за другое. – Не делай ошибку, Бьякуя! - Кьёраку и Хицугая должны были уже появиться, что же они медлят?! Джууширо начал чувствовать себя, как Рукия, которая этим утром тоже ждала помощи, но не дождалась её. Тайчо пошатывало, но он устоял на ногах и, не утерев тонкой струйки крови, что стекала из уголка рта, рванулся на пределе шунпо к мальчишке, застывшему, словно кролик перед сделавшей стойку змеёй.

Ичиго как в замедленной съёмке увидел, что лезвие катаны начинает движение, но укола не почувствовал. Его отшвырнуло на проезжую часть, в ушах стоял скрежет металла о металл, а сердце от пережитого страха пропустило удар... один или два. Распахнув глаза, он обнаружил, что противники вновь оба на ногах, а их катаны звенят, не в силах одолеть одна другую. «Ну, давай же.... давай!» - одними губами прошептал подросток, опять забыв о том, что ему следует спасаться бегством. Нет, ему нельзя теперь убегать! Ради него рисковали жизнью, а этот наёмный убийца, кажется, был сильнее...

Куда делся страх, что только что гнал его, заставлял мчаться, сломя голову, не разбирая дороги? Если сейчас Ичиго и боялся, то только за этого человека, который вступился за незнакомого ему пацана!

- Бьякуя, не делая глупостей! – Кучики легко отбил его удар и атаковал сверху, не поведя и бровью. Джууширо пытался образумить своего бывшего подчинённого и заодно выиграть для Ичиго время, но балбес почему-то не торопился убегать, продолжал, раскрыв рот, смотреть на их бой. Слава Ками, он их хотя бы видел... иначе был бы совершенно беззащитным перед смертельной угрозой.

- У меня приказ, - ровным тоном, совершенно не запыхавшись (словно они и не сражались здесь, в Каракуре!), ответил ему аристократ и отразил выпад Укитаке. – И вы тоже обязаны его выполнить, Укитаке-тайчо.

- Одумайся же, наконец! Нельзя слепо исполнять все приказы! – противостоять Бьякуе становилось всё сложней, потому что Джууширо до сих пор старался сдерживаться, надеялся убедить Кучики встать на их сторону. После «казни» Рукии его бывший лейтенант должен был чему-то научиться, понять, что приказ приказу рознь, а законы созданы, чтобы их нарушать! Укитаке поискал взглядом своего любовника, на худой конец, Тооширо, но ни тот, ни другой ещё не подоспели. «Да где же они застряли?!» - Куросаки никому не причинил вреда! Оставь в покое мальчишку, это невинная душа!

- Он угроза Сообществу душ, - парировал тот, усиливая нажим. Капитан тринадцатого мощном ударом реяцу был отброшен к рыжему парню, сбил его с ног, и оба распластались на дороге. Воспользовавшись этим, Укитаке укрыл собой мальчишку, выставив вперёд зампакто, если вдруг Бьякуя решится продолжить атаку. – Если вы продолжите защищать его, это означает неподчинение приказу. Я буду вынужден арестовать вас и доставить в Сейрейтей под стражей, - ни капли сожаления на прекрасном аристократическом лице. Какая может быть жалость к Куросаки, если Кучики даже к собственному сенсею не желает проявлять ни сочувствия, ни элементарного понимания?! – И если вы не в курсе, это не...

Джусанбантай тайчо вскочил на ноги и, очертив рукой широкую дугу, наставил катану на своего коллегу.

- Ты не оставляешь мне выбора, Бьякуя, - наконец, произнёс капитан, на короткий миг прикрыв глаза. Ками видит, Джууширо не хотел поднимать оружие на этого юнца, который следует приказам и законам, не слыша зова собственного сердца. – Боги знают, я не хочу драться с тобой, - повторил он в последний раз, - но если нет иного способа предотвратить бессмысленное убийство, мне придётся использовать этот!

Ксо, ведь не первый раз происходит такое, повидал многое за несколько сотен лет, драться с шинигами приходилось не однажды, но все они были предателями, беглецами и преступниками! А перед ним сейчас стоит – о Боги, Укитаке действительно это видел – тот мальчишка, которого как будто вчера к нему привёл Гинрей-доно! И этот мальчишка преисполнен решимости убить своего наставника или отдать свою жизнь за исполнение приказа, бездумного и бессмысленного!

- Все волны, поднимитесь и станьте моим щитом! Все молнии, ударьте и станьте моим мечом, - до боли родная реяцу разлилась под ладонью, и зампакто, повинуясь хозяину, послушно разделилось. - Согьё но Котовари!

Бьякуя никак не отреагировал, когда его наставник активировал шикай. Вид этих двух мечей, соединённых красным канатом, уже давно перестал внушать ему ужас. Их силы равны – и то пока только потому, что на реяцу Кучики печать-ограничение, а Укитаке тяжело в мире живых, но больше рокубантай тайчо не собирался медлить. У него имелся приказ, исполнить который следовало в кратчайшие сроки, и помешать этому не смог бы и сам Король Сообщества душ! За спиной Укитаке-тайчо Ичиго, потрясённый увиденным, отполз кое-как подальше, но стоило Кучики сделать шаг по направлению к подростку, как капитан заслонил парня собой.

- Вы нарушаете приказ, - холодно оповестил того аристократ, приблизив зампакто к груди. Видя же, что противник не намерен отступать, Кучики медленно произнёс: - Разлетись, Сенбонзакура!

Облако нежно-розовых лепестков, в которые превратилось лезвие его катаны, на мгновение, зависнув в воздухе, ринулось на Укитаке, и Джууширо поднял оба меча для защиты. Если сейчас он хоть на шаг сдвинется в сторону, смертоносные лепестки насквозь изрешетят мальчишку!

Острые частицы Сенбонзакуры бросились в стороны, натолкнувшись на преграду. Капитан тринадцатого отряда увидел раскручивающееся лезвие Забимару за несколько секунд до того, как оно закрыло его от зампакто Бьякуи, и понял, что это его шанс сбежать. Подхватив совершенно ошалевшего Куросаки, у которого от потрясения отнялся дар речи вместе с ногами, Джууширо отпрыгнул в сторону и ушёл в шунпо.

- Стойте, тайчо! – капитан шестого, направившийся, было, вслед за беглецами, сделал пару шагов и остановился, услышав голос своего лейтенанта. Лезвия Забимару, соединившись, вернулись к владельцу, и Ренджи, ещё крепче сжав рукоять зампакто, пошёл навстречу командиру. – Я не дам вам пройти дальше, - сквозь зубы выплюнул фукутайчо, зло улыбаясь.

- Отойди в сторону, Абараи, - аристократ удостоил офицера мимолётным взглядом и снова зашагал за своим коллегой, сопровождаемый облаком лезвий Сенбонзакуры. – Нарушив инструкции в этот раз, ты не отделаешься выговором.

- К чёрту приказы и инструкции! – выдохнул Абараи и в два прыжка оказался прямо на пути командиру. – К чёрту, если по ним мы должны убивать невинных! – прорычал шинигами в ненавистное, показывая, что тот скорее разрежет его на кусочки, чем заставит отступить. – Ты второй раз так поступаешь, Бьякуя! Думаешь, я тебе позволю сейчас дойти до конца?!

Джууширо остановился на соседнем перекрёстке, чтобы перевести дух; Куросаки, которого мужчина обхватил поперёк груди, забарахтался, пытаясь выбраться.

- Не дёргайся! – воскликнул Укитаке, поняв, что парень собирается вернуться в гущу боя. – Он убьёт тебя!

- Но тогда они убьют друг друга! – в карих глазах бывшего шинигами читался искренний страх за тех, которые сейчас сражались на другой улице. Удивительно... он действительно удивительный. Только что испугался за самого Джууширо, хотя думал, что видит его в первый раз в жизни, а теперь боится за того, кто едва не лишил его жизни! «Всё правильно. Он ведь Король. Король беспокоится о своих подданных».

- Укитаке! – со стороны больницы к нему подбежали Хицугая и Кьёраку, и оба как по команде сетайчо застыли, увидев вдалеке стоявших друг напротив друга Бьякую и Ренджи.

Куросаки, поняв, что в полку его похитителей прибыло, судорожно сглотнул и вновь попытался выбраться. Джууширо закашлялся, и Шунсуй вытащил из его рук парня, грубо перекинул через плечо. Беловолосый капитан опустился на одно колени, кашляя кровью.

- Ксо, он всё-таки меня загонял, - пробормотал Укитаке. Согьё но Котовари, понимая его желание, исчез, представ вновь в облике единого клинка; Тооширо покосился на шинигами из шестого, которые собирались устроить эпическую битву, и помог коллеге подняться.

- Бежим, - коротко приказал он, и хачибантай тайчо легко, несмотря на тяжёлую ношу, вспрыгнул на крыши, направляясь в сторону магазинчика Урахары.

Джууширо помедлил, вновь остановившись взглядом на бывшем ученике и его втором офицере. У него не было больше права вмешиваться, если капитан хотел спасти Короля. В Сообщество душ уже наверняка отправилось донесение от разведывательных групп о битве Кучики с Укитаке, и отряды Онмицукидо могут появиться в любой момент, а тогда их шаткий план будет сорван и всё закончится казнью. Но и позволить Бьякуе с Абараи совершить самый ужасный в их не-жизнях поступок мужчина тоже не мог! Оба готовы были драться насмерть из-за гордости, и где! В мире живых и друг с другом!

- Мы не можем так их оставить, Шунсуй! Они же уничтожат друг друга! – на ходу крикнул он, надеясь образумить друга. Ками, они начали войну... войну между шинигами, где вчерашние друзья и коллеги встанут против друга и будут сражаться насмерть! Кровавая пелена застлала Джууширо глаза, и он едва не упал, когда они перепрыгивали с крыши на крышу, тайчо вовремя подхватил Хицугая и, не слушая возражений, потащил за собой. – Это война, мы развязали войну!

- Не мы, - глухо бросил капитан десятого. – Просто мы дали ей новый повод. Не вздумайте вернуться, Укитаке-тайчо, - добавил парень, потому что тот слишком часто стал оглядываться назад, кусая губу, - вы погибнете там вместе с ними.

- Но...

- Она неизбежна. Но в наших силах её остановить.

---

Гордость шинигами

[Bezumnij zanpakto]

Название: Гордость шинигами
Автор: bezumnij zanpakto
Бета: Не бечено
Фендом: bleach
Пейринг: Сенбонсакура/Бьякуя
Рейтинг: G
Жанр: drama
Статус: временно приостановлен
Саммари: действие происходит во время арки про занпакто
Предупреждения: нет
От автора: писалось на Bleach-kink, но не дотянуло. Если хотите проды отписывайтесь в комментах. Также голосование будет проходить у меня на дайри. Ибо помещать его сюда считаю не уместным.
Дисклеймер: все герои принадлежат Кубо Тайто.

 

Здесь снова идет снег. И холодно, жутко холодно. Сенбонсакура пытается согреть окоченевшие пальцы своим дыханием. Не получается. Но этот холод терпим. Иногда здесь все покрывается льдом. И мороз продирает до костей. Тогда занпакто чувствует боль. Тысячи ледяных игл пронзают тело. Так, что хочется умереть. А ведь он любит весну. Тогда во внутреннем мире Бьякуи распускается сад. Прекрасный сад, как в поместье Кучики. Но Сенбонсакура уже забыл, как он выглядит. Здесь долго, слишком долго не было весны. С тех самых пор как умерла Хисана. А ведь он так хочет тепла. Тепла и внимания со стороны своего хозяина. Но Бьякуя не пускает в свое сердце никого, даже своего занпакто. Поэтому когда появляется Мурамаса, он колеблется всего секунду. А потом вкладывает свою ладонь в его теплую руку. Пусть это чужое тепло. Но на мгновение, только на мгновение оно согреет его.

- Цвети, Сенбонсакура Кагейоши. - Выдыхает Бьякуя. Это почти стало ритуалом - выпускать занпакто на несколько секунд. Кучики удовлетворенно кивает. Меч как всегда слушается его беспрекословно. Тысячи смертоносных лепестков взмывают ввысь. И покорно ложатся на землю. Но вот острый маленький клинок делает росчерк на скуле хозяина. Оставляя глубокую кровоточащую царапину на безупречном лице. Бьякуя подносит к нему руку. Удивленно смотрит на испачканные кровью пальцы. Будто видит впервые. Зовет.
- Сенбонсакура. - После длительного молчания занпакто материализуется. Но его образ не четкий. Фигура будто соткана из тумана. Зависнув на пару секунд в воздухе, он растворяется. Оставляя за собой ощущение влаги на лице. Искажая реальность. Делая пресную воду, солеными слезами. И сколько Бьякуя не зовет после - не откликается.

Эти дни без занпакто невыносимы. И это чувствует не только Кучики-тайчо. Капитаны, потерявшие связь со своими мечами, становятся нервными и раздражительными. Одно неосторожное слово может нарушить шаткое равновесие, царящее в Готее-13. И тогда Бьякуя принимает решение.

Сотни лепестков сакуры ранят больнее самой острой стали. Потому что это его оружие. Часть его души. И почему он только не понимал этого раньше?
И Кучики-доно надеется, что у него будет шанс все исправить. Именно поэтому он предает Готей, сестру и своих подчиненных. Он так просто его не отпустит. Догоняет бесшумно скользящего Сенбонсакуру.
Тому некуда спешить, ведь он знает - за ним никто не пойдет. Удивленно поворачивает голову, когда Бьякуя дергает его за рукав. Осторожно освобождает одежду от железной хватки. Роняет.
- Не иди за мной. - И уходит в шунпо. И несколько минут и правда не чувствует своего хозяина. Бывшего хозяина. Но его присутствие все же ощущается. И занпакто знает - Бьякуя следует за ним. Он не хочет этого. Правда не хочет. Теперь, когда его согревают руки Мурамасы. Он боится снова замерзнуть. Он боится боли, что приносит этот холод. Если будет нужно, он убьет Кучики. Только бы не возвращаться в ледяную пустыню. Но Бьякуя уже настигает его.
- Почему? Почему ты это делаешь? Разве это не предательство? - Он знает куда бить. Честь для главы клана Кучики превыше всего. Но эмоции не затрагивают Бьякую. Он не отступиться.
- Занпакто должен быть рядом с шинигами. А шинигами - рядом с занпакто. Таков путь моей гордости. Я не передумаю. - Сенбонсакура понимает. Он проиграл. Но и у занпакто есть гордость. И он не сдастся без боя. Пусть даже это сражение заранее обречено. Он доиграет партию до конца.

 

---

Цена победы (продолжение)

[Бакся]

Автор: Бакся
Бета: сама
Фэндом: Bleach
Название: Цена победы
Рейтинг: PG-13, может выше, не знаю, подскажите
Жанр: angst
Статус: в процессе
Размер: миди или нормал, как получится
Персонажи: практически все
Аннотация: после битвы с Айзеном, во время которой Ичиго снова стал пустым, ему приходится столкнуться с определенными трудностями...
Размещение: только сообщите
От автора: это мой первый фанфик, поэтому конструктивная критика принимается с огромной благодарностью


Ичиго конечно немного опасался нарваться снова на Кенпачи, но только совсем немного. На уровне "не желательно". Теперь у него был весомый довод для отказа от битвы, и это успокаивало. Юноша стоял на веранде, облокотившись на перила и отстраненно вертел в руках рукоять Зангетсу, с наслаждением вдыхая теплый свежий воздух.

- Я вижу, ты избежал приятного общения с капитаном Зараки, раз так довольно лыбишься,- раздался рядом насмешливый знакомый голос. Ичи лениво скосил взгляд в сторону говорившего и удивленно приподнял бровь.

- Ренджи? С чего ты взял?

- Да видел я, как он тебя за шкирку тащил, не отмазывайся!- заржал лейтенант.

- Может и избежал,- сконфуженно проворчал Ичи, старательно не глядя в его сторону, и одними губами добавил.- Мог бы и помочь, раз видел...

Ренджи, разумеется, не услышал. Он небрежно прислонился к деревянной опоре и, скрестив руки на груди, все еще похихикивая, внимательно смотрел на рыжего. Ичиго напряженно молчал.

- Эй, чего скис-то сразу, Куросаки? Я тебя прекрасно понимаю, я бы на твоем месте, пожалуй, даже сильнее бы вопил,- лицо красноволосого сияло широченной искренней улыбкой.

- Да уж, не сомневаюсь,- юноша кривовато улыбнулся в ответ. Атмосфера немного разрядилась. Они помолчали еще немного. Ренджи все так же внимательно смотрел, хитро улыбаясь.- Ладно, адьёс, амиго, пойду я,- со вздохом проговорил Ичи и, выпрямившись, собрался отчалить, помахав ручкой на прощанье, но в последний момент спохватился.- Кстати, а ты что здесь делаешь?

- А я, друг мой Куросаки, присматриваю за тобой, потому как кто-то злостно нарушает режим,- с готовностью довольно проговорил Ренжди, и взяв оторопевшего парня за локоть повел по коридору.- Так что, правильно говоришь, пошли в палату.

- С какой это стати ты за мной присматриваешь? Тебе что, заняться нечем?- Ичиго резко остановился, одернув руку, и принял возмущенную позицию "руки в боки".

- Ну, если уж на то пошло, капитан Унохана попросила прислать кого-нибудь специально для этой цели, ну, мы с Рукией и вызвались. Так что, мы теперь попеременно будем за тобой следить. Бойся, злостный нарушитель постельного режима.

- Да не нужны мне сиделки!- возмущению Ичи не было предела.

- Ничего не знаю - приказ есть приказ,- с наигранной печалью отозвался Ренджи и зашагал по коридору. Куросаки, скрипнув зубами, побрел следом.

***

Ичиго пребывал в несколько подвешенном состоянии. Он лежал на кровати в своей палате и чуть повернув голову в сторону окна рассеянно разглядывал дневное небо. Он размышлял, наслаждаясь минутами одиночества. Мысли его плыли так же медленно и размеренно, как эти редкие белоснежные облака. Все тело было вялым, расслабленным, голова немного кружилась от лекарств, но это было даже приятно - создавалось впечатление, что он сам куда-то плывет, лежа, нет - паря на одном из этих облаков, где-то высоко-высоко...

Вот уже вторая неделя прошла с тех пор, как его забрали от Куротсучи, и юноша достаточно быстро приходил в себя. Его постоянно навещали товарищи. После случая с Зараки, Унохана действительно попросила, чтобы рядом с Ичиго непрерывно кто-то находился и следил, чтобы тот не шатался по коридорам, по крайней мере, в одиночку. С тех пор Рукия и Ренджи попеременно дежурили рядом. Сначала Ичиго отчаянно противился их присутствию, он не хотел, чтобы они видели его беспомощность, во время приступов просил, требовал, даже умолял их уйти, пробовал ссориться, но они не слушали. Если с ним был Ренджи, то он лишь крепче сжимал его ладонь и изредко бросал что-нибудь лаконичное и ободряющее, но в основном молча сидел на стуле. Рукия была более эмоциональна, она садилась на край кровати и крепко прижимала юношу к себе, зарывшись пальцами в густую шевелюру, раскачиваясь из стороны в сторону и постоянно бормоча что-нибудь успокаивающее. Несколько раз он тихо плакал уткнувшись ей в колени, но он этого не помнил, а Рукия не считала необходимым кому бы то ни было рассказывать. Ичиго был безмерно благодарен им обоим, понимая, как много они для него делают. Однако все равно не прекращал просить их оставить его одного. В последние дни он уверял их, что ему уже лучше, что нет необходимости бессмысленно торчать здесь столько времени, и что они могут спокойно идти выполнять свои обязанности. Отчасти это было правдой, но лишь отчасти, и друзья это видели. Видели стиснутые кулаки, видели затуманенный болью взгляд, бледнеющие губы. Но улучшения они тоже замечали. Нельзя было с уверенностью сказать - то ли боль начала отступать, то ли Ичиго к ней постепенно привыкал, но с каждым разом он все более связно мыслил, начинал препираться, совсем как раньше, иногда даже мог садиться (правда его тут же укладывали обратно, вопреки его возмущенному ворчанию). Как бы то ни было, Ичи шел на поправку, что не могло не радовать его товарищей.

Несколько раз, засыпая, он просыпался на холодном стекле внутреннего мира. Всегда в одиночестве. Некоторое время молча наблюдал за пасмурным серым небом, грозящим вот-вот выплеснуться промозглым осенним дождем. Затем он всегда вставал и начинал бессмысленно бродить по гладкой блестящей поверхности, пока спустя несколько минут не находил Зангетсу, как всегда застывшего неподвижно, словно статуя, и безмолвно наблюдавшего за приближающимся юношей. Ичиго всегда останавливался в нескольких шагах и замирал так же, безмолвно, глядя в сверкающие за темными очками глаза. Они стояли так, молча, некоторое время, пока Зангетсу, удовлетворенно кивнув, словно разглядев во взгляде юноши что-то, понятное только ему, не начинал разговор. Проснувшись, Ичиго не мог вспомнить ни слова, помнил только, что они долго говорили о чем-то очень важном, однако не чувствовал необходимости вспомнить, о чем именно. Было какое-то чувство завершенности, словно они сказали друг другу все, что требовалось в тот момент, и больше тот вопрос не имел значения. Пустого он не встретил ни разу, и это несколько настораживало. Заставляло задуматься, не замышляет ли тот чего-то против Ичиго.

Пустой же медленно сходил с ума от растительного образа жизни. Вот уже месяц, как он не делал практически ничего, кроме бессмысленного брожения по холодному безжизненному стеклу, которое после дождя становилось еще и опасно скользким. А дождь здесь был отнюдь не редким явлением. Этот Король с каждым днем бесил все больше и больше. И, что самое отвратительное, он не мог ему навредить. Не то, чтобы он не хотел, просто не мог - не сейчас, когда за Ичиго так пристально наблюдают столько сильнейших синигами. Этот Маюри просто идиот, если думал, что пустой настолько глуп, чтобы выйти наружу, видя, что его ждет. Да даже если бы Куросаки захотел его выпустить, он бы упирался всеми руками и ногами. Лошадь хоть и животное, но отнюдь не склонна к самоубийству. Пустой раздраженно рыкнул и попытался пнуть чуть выступающую оконную раму, но стекло было чуть влажным после недавнего моросящего дождика, а выступ рамы слишком маленький, так что, нога белобрысого, едва его задев, пролетела дальше, заставив пустого, неловко взмахнув руками, с размаху плашмя шмякнуться спиной и звучно витиевато выругаться. Пустой так и остался лежать, скрестив руки на груди и обиженно нахохлившись, мысленно обвиняя Ичиго во всех своих бедах. И даже сейчас, когда Куросаки выпустили из лаборатории, он не мог его доводить. Приходилось ждать, когда этот мальчишка наконец соизволит придти в себя настолько, чтобы его отправили домой. Здесь, в Сейретее пустой не мог завладеть его телом, прекрасно сознавая, что проживет в таком случае слишком мало, чтобы в достаточной мере насладиться свободой. Так что, пустому не оставалось ничего, кроме как бродить в одиночестве, полируя ногами и без того гладкую поверхность, и вынашивать планы мести, время от времени кровожадно скалясь в предвкушении развлечения. Нет, просто так он это не оставит. Если раньше он хотел только вырваться на свободу, то теперь им овладевала жажда мести. Куросаки должен страдать. Он должен будет познать всю боль, все одиночество и унижение, которое познал он. Но для начала нужно подтолкнуть его к мысли о возвращении. Терпение на исходе, пора действовать.

Пустой резко сел, почувствовав появление знакомой реацу и прислушиваясь к ощущениям, определяя точное направление. Мгновение спустя он, хищно оскалившись, ушел в шунпо.

Ичиго недоуменно смотрел на свинцовые тяжелые тучи, равномерно покрывавшие небосвод, и пытался сообразить, откуда они взялись, ведь секунду назад он разглядывал белоснежные облака, плывшие по ярко-синему высокому небу. Еще миг и он сообразил, что уснул и вновь попал во внутренний мир. Решив эту простенькую задачку, Ичи глубоко вздохнул и закинул руки за голову.

- И долго ты еще собираешься прохлаждаться, Коро-оль?- раздавшийся прямо под ухом желчный, распадающийся на тысячи осколков голос заставил юношу подскочить от неожиданности.

- Ты?!- Ичиго метрах в пяти от пустого стоял в полной боевой готовности с Зангетсу в руках. Белобрысый, как ни в чем ни бывало, сидел, скрестив по-турецки ноги, и положив голову на кулак с нескрываемой насмешкой искоса смотрел на юношу.

- Какой ты не-ервный, Король. От собственной лошади шара-ахаешься,- что-то в холлоу было не так, он немного изменился внешне, но в чем именно Ичиго понять не мог. Приглядевшись повнимательнее юноша с удивлением заметил в белоснежных волосах черную "проседь" - зеркальное отражение своей собственной.

- Какого хрена тебе надо?- уже более спокойно спросил Куросаки, не спеша однако опускать меч.

- Фи, как грубо. Тебе не кажется, что к своим подданным стоило бы проявлять чуть бо-ольше уважения?- не дождавшись ответа, пустой все тем же издевательским тоном продолжил.- Мне ску-учно, Король. И меня откровенно задолбала такая погода. Мне хочется со-олнышка, понимаешь? А ты тут сопли разводишь!!!- внезапно рявкнул он. Ичиго оторопело смотрел, как белобрысый вскочил на ноги и раздраженно заходил из стороны в сторону, размахивая руками.- Меня достало твое слюнтяйство! Какого хрена я должен подчиняться такой размазне?! Старикан хоть и молчит, но он уже скоро плесенью покроется от сырости и неподвижности! Да я сам уже зеленею от этого гребанного дождя! Или ты таким оригинальным способом решил добавить красок в мою скучную серую повседневность?! Нахрен такую добродетель!!!- Ичиго потрясенно молчал, не в силах сказать и слова в свое оправдание.- Пока ты там наслаждаешься всеобщим вниманием к своей лучезарной персоне, мы со стариканом медленно, но верно тухнем! Хотя, тебе наверно доставляет удовольствие подобное стечение обстоятельств?!

- Да какого черта я должен от тебя все это выслушивать?!- наконец нашелся Ичиго.- С какой стати я должен заботиться о тебе, когда ты при первой же возможности, не задумываясь, вцепишься мне в глотку?!- он старался убедить скорее себя, потому как в глубине души ему было совестно за то, что они мокнут здесь по его вине.

- О! Конечно, Вели-ичество, я понял!- пустой картинно изобразил внезапное озарение, воздев палец к небесам.- Тебе должно быть доставляет удовольствие думать о том, что твои драгоценные сестрички не видели тебя уже больше месяца. И устав сходить с ума от беспокойства, они наверно уже решили, что ты где-нибудь загнулся и теперь оплакивают горькими слезами безвременно скончавше...

- Заткнись!- Ичиго был в ярости.

- Что тако-ое, Король? Правда глаза режет? Неприятно осознавать свою эгоистичную натуру?- пустой едва успел отразить молниеносный удар, и довольно оскалился в свирепое лицо Ичи.- Ну хоть себе признайся - ты ведь за все это время ни разу не вспомнил о них. Ты думал только о себе, ты лелеял свою беспомощность, наслаждался вниманием и сочувствием окружающиих,- Ичиго стиснув зубы наносил удар за ударом, сознавая, что белобрысая тварь отчасти права, и приходя в еще большую ярость.- Ты хочешь сказать, что сделал все возможное? Да тебе просто надоело бороться с трудностями и ты решил передохнуть! Король устал, приходите позже! Но даже если за городом и присматривает какой-нибудь шинигами, он ведь не будет денно и нощно оберегать их покой. Уж не думаешь ли ты, что их судьба волнует кого-то, кроме тебя? Ах, прости, я забыл, ведь тебя она тоже мало волнует, Вели-ичество!

- Заткнись, тварь! Да что ты понимаешь?!- из-за облаков проглянуло солнце и, нещадно ослепляя, яростно ударило по черным глазам, заставив пустого зажмуриться и пропустить удар. Ичиго отточенным движением выбил меч из бледной руки и приставил острие к напряженной шее.- Не смей. Говорить. О моей. Семье,- облака стремительно таяли.

- Ну так заставь меня замолчать, Коро-оль. Давай же, убей меня. Ты ведь наслаждаешься сейчас, видя беспомощность своего врага. Давай же. Убей безоружного,- пустой с безумной улыбкой изучал широко раскрытыми глазами лицо юноши, вылавливая малейшее проявление эмоций. Наконец бледное лицо скривилось от отвращения.- У тебя кишка тонка. Потому что ты совестливый слабак, и сейчас ты чувствуешь себя виноватым. За то, что сорвался, за то, что нечего возразить. Но тебе противно признать, что такой, как я, тыкает тебя носом в твои недостатки. Нихрена ты не Король.

- Ну так сломай меня, если сможешь,- с ледяным презрением сказав это, юноша растворился в воздухе, возвращаясь в реальность. Мир небоскребов вновь погрузился в безмолвие.

- Как же меня все это бесит,- прошипел пустой, сплюнув в сторону. Прищурившись взглянул на слепящее солнце и криво улыбнулся. Мгновение спустя, улыбка превратилась в животный оскал.- Ну, если ты так просишь, Король...

***

"Он подозрительно спокоен в последнее время,- Ичиго разминался на тренировочной площадке 4-ого отряда и приводил мысли в порядок.- Такое чувство, будто он сражается не в полную силу, истерит, только чтобы ввести меня в заблуждение, отвлечь от чего-то важного. Или это лишь мое воображение? Но что-то в нем действительно изменилось. Может имеет смысл поговорить об этом со стариком? Нет, мой пустой - мне разбираться. Вероятно, он просто кажется мне более слабым из-за того, что я его уже подавил."

Но что-то настораживает юношу, не дает покоя. Бередит душу. И это чувство с каждым днем становится все острее. Тревоги, словно когти меносов, рвут сердце-небосвод, прорываясь холодными длинными пальцами глубже и глубже, сбивая его с размеренного ритма, заставляя тоскливо сжиматься в груди в тщетной попытке вытолкнуть их обратно, закрыть болезненную брешь. И Ичиго не расслаблялся, готовясь к очередной подлости своего альтер-эго.

Пустой дремал, лежа на холодном стекле, закинув руки за голову, и привычно отрешенно наблюдал за жизнью Куросаки. Вот он нахмурился и резко распахнул черные провалы со сверкнувшими хищно-желтыми кольцами радужек.

- Хе, стоит закрыть глаза, и тут же снится твоя унылая рожа, Коро-оль, как романти-ично,- с отвращением произнес он.

"Черт, а он не такой придурок, как кажется. Вы-ырос, Коро-оль. Обманул меня своими наивными глазками, а сам подозрева-ает что-то. Осторожничает. Ну что ж, в принципе, можно начать все здесь, в Сейретее, и затаиться на время, а продолжить уже на грунте... Как бы сильно он ни повзрослел, он все равно еще мальчишка и легко поведется. Не вздумай быстро сломаться, Коро-оль, не разочаровывай меня. Я хочу поиграть подо-ольше..."- пустой довольно щурился на солнце.

Решив, что размялся достаточно, юноша приступил к основной цели визита на полигон.

- Ичиго, конечно хорошо, что тебе уже лучше, но мне кажется это все-таки лучше сделать в присутствии кого-то из капитанов,- Рукия напряженно смотрела, как Куросаки берет рукоять своего занпакто в руки и застывает, сосредоточившись.- Ичиго! Ты меня вообще слушаешь?! Я... я сомневаюсь, что смогу остановить тебя, если что-то случится...- через силу пробурчала она, нахохлившись и отведя взгляд.

- Что ты сказала? Я не расслышал,- Ичиго опустил рукоять, выпрямился и хитрыми глазами искоса посмотрел на маленькую шинигами, широко покровительственно улыбаясь.- Тебя не затруднит повторить?- насмешливо приподняв брови, продолжил он.

- Дурак!- вспыхнула Кучики.- Повторяю для глухих - прежде, чем высвобождать занпакто такой силы, необходимо позвать кого-то из капитанов!

- Мне показалось, ты сказала что-то еще...- взгляд парня стал откровенно издевательским, ему нравилось спорить с Рукией, доводя ее до белого каления. Он прекрасно знал, что так она злится, когда пытается скрыть смущение.

- Уши прочисти, ничего я не говорила! Хватит ржать, бестолочь рыжеголовая!- девушка скрестила руки на груди и надулась. Румянец смущения и злости играл на ее щеках. Однако громкий, жизнерадостный и такой заразительный смех Ичиго не позволил ей долго дуться. Глядя, как парень согнулся от переполнявшего его веселья, Рукия еле сдерживала улыбку, пока, в конце концов не засмеялась вместе с ним. Он изменился, но смех остался тем же. И пусть пока он звучит очень редко, но его друзья, и она в их числе, сделают все возможное, чтобы это исправить.

- Приятно видеть радостные лица. Тренируетесь, Рукия-сан, Куросаки-сан?

- Йо,- приветственно махнул рукой наконец отдышавшийся Ичи.

- Так точно, капитан Укитаке!- Рукия привычно вытянулась по струнке, глаза ее лучились просящимся наружу смехом.

- Не против, если я понаблюдаю?- улыбнулся капитан.

- Разумеется нет, капитан Укитаке!- чуть не подпрыгнула Кучики, радуясь, что проблема разрешилась сама собой.

Ичиго вновь сосредоточенно замер, прикрыв глаза. Воздух вокруг него уплотнился, пришел в движение, образуя завихрения, заключая юношу в кольцо поднявшейся пыли. Затем эта пыль озарилась небесно-голубым свечением реацу, исходившей от напряженной фигуры. В голове всплыли слова, произнесенные когда-то давно, когда он впервые высвобождал меч. Губы зашевелились сами собой, едва слышно повторяя их:

- Отбрось свой страх, смотри вперед, шагай вперед, промедли - и ты состаришься, остановись - и ты умрешь, кричи... имя твое - Зангетсу!- вместе с этим криком столб духовной силы рванул в высь, словно соединяя небо с землей, заставив содрогнуться всех рядовых шинигами в округе. Когда свет рассеялся, Ичиго улыбался, глаза его были полны прежней решимости, уверенности в себе и азарта. На вытянутых руках он держал привычно огромный меч, наслаждаясь тяжестью металла и невероятным чувством единения со своим оружием. Нет, не просто оружием, со своим другом и наставником. Сейчас, ощущая неровную, жесткую рукоять, Куросаки вновь казалось, что он способен с прежней легкостью свернуть горы, а затем, увидев ошарашенные лица товарищей, самодовольно ухмыльнуться, всем своим видом как бы говоря: "Что, не ждали?" Терзавшие душу сомнения отступили под натиском абсурдно непоколебимой юношеской решимости.

Тихий полубезумный царапающий смешок в глубине сознания на мгновение пошатнул эту уверенность. "Наслаждайся, пока есть возможность, Коро-оль..."- привычные издевательские интонации переливающегося, расслаивающегося голоса.

- Да что ты говоришь,- усмехнулся юноша и лишь крепче перехватил рукоять. Быстрым точным движением вогнав меч в землю, Ичиго опустился на колено, оперевшись на клинок, и сосредоточился, настраиваясь на свой внутренний мир. Он намерен был заставить этого ублюдка замолчать надолго.

- Что он делает?- удивленно пробормотала Рукия.- Он же собирался тренироваться.

Капитан Укитаке молча наблюдал, его лицо выражало спокойную благородную заинтересованность.

***

Небоскребы встретили Куросаки холодной безразличной синевой "стеклянного" отраженного неба. Чувства юного шинигами были обострены до предела, однако атака пустого обескуражила его своей мощью и скоростью.

- Глу-упый Король,- удар справа, два удара слева.- Неужели ты думал, я буду просто сидеть и ждать пока ты приготовишься сражаться?- удар сзади, прыжок, атака сверху, удар по диагонали в шейную артерию. Ичиго едва успевал парировать выпады взбесившегося холлоу.- Ты уже проигра-ал, Король. Ты не выстоишь с шикаем против собственного банкая,- ненавистный смех казалось лился ото всюду, удары сыпались один за другим, не позволяя отвлечься ни на секунду, не давая сосредоточиться, чтобы высвободить свой банкай и хоть сколько-нибудь уровнять шансы.- Тем более, что ты им все равно не умеешь пользоваться,-рыжие волосы взмокли и липли ко лбу и шее. Времени на ответные ругательства не оставалось, и юноша молчал, стиснув зубы. Пустой, оказавшись сзади, тихо переливчато засмеялся, щекоча дыханием ухо, чуть не кладя подбородок на черное плечо. Ичиго рубанул с размаху, вкладывая всю силу, увеличивая скорость за счет разворота корпуса, однако холлоу был уже слева.- Все. Мне надоело играть в поддавки,- черный меч, выбитый из вывернутой руки, описал красивую дугу и вонзился в самый край бетонной стены, чудом избежав падения в пропасть. Подсечка, Ичиго упал на спину и коротко вскрикнул от пронзившей ладонь острой боли. Правая кисть была пришпилена к бетону белым занпакто.

- Бо-ольно, Король?- белое колено упиралось в грудь, мешая дышать.

- Ничуть, ублюдок,- в ответ безумный смех вливается в уши, вибрирует в голове. Ичиго попытался ударить пустого в подбородок свободной рукой, но та была моментально перехвачена.

- Помнится, ты бросил мне вызов...- пустой сжал правое запястье юноши и сдвинул вверх по лезвию, наблюдая, как по белому металлу стекают карминовые капли. Куросаки рефлекторно вцепился в белую руку, пытаясь помешать пустому насаживать ладонь дальше.- Ты любезно предложил мне тебя сломать,- придавив левое запястье к холодному бетону рядом с правым, пустой быстро пригвоздил и вторую кисть, лишив таким образом Ичиго возможности двигать руками. Черные провалы безумных желтых глаз замерли в нескольких сантиметрах от лица Куросаки.- Ну что ж, давай поиграем, И-ичи,- белые пальцы мягко провели по мягкой бархатистой щеке и крепко схватили юношеский подбородок, когда шинигами дернулся, избегая этого прикосновения. Ичиго не отводил взгляда, полного ненависти и отвращения.- Я все еще не вижу в тебе страха, но... это легко исправить,- тонкие пальцы зарылись в рыжую шевелюру, бледное лицо приблизилось еще ближе, практически вплотную.- Ты забыл, что я часть тебя, я знаю все твои слабости, все твои затаенные страхи...- вполголоса выдохнул пустой и медленно провел языком по нижней губе застывшего парня. Карие глаза изумленно распахнулись.

- Ты что де?!..- холодные губы не позволили ему договорить. Ичиго ошарашенно рванулся, тщась освободиться, но лишь сильнее изранил руки. Его вскрик потонул в поцелуе, превратившись в протестующее мычание. Пустой беспардонно исследовал отвоеванное тело. Если бы он захотел, сейчас он бы с легкостью вырвался наружу, в реальный мир. Если. В данный момент его заполняло желание завладеть этим телом в несколько ином смысле, нежели раньше. И этот процесс доставлял ему несравненно большее удовольствие, чем просто сражения с Ичи, а посему, торопиться он не собирался. И как это ему раньше не пришла в голову подобная светлая идея?..

***

- Здорово, Рукия. И давно он так сидит?- Ренджи опустился рядом с приветственно кивнувшей ему девушкой и, положив подбородок на кулак, уставился на рыжеволосого шинигами, неподвижно замершего посреди тренировочной площадки.- Лучшего места для медитаций он конечно найти не мог. В своем репертуаре, Куросаки,- усмехнулся Абараи.

- Он не шевелится уже минут двадцать,- мягко улыбнулась Кучики, однако в голосе ее ощущалось едва заметное чувство тревоги.- Я не уверена, но похоже, он сейчас сражается с ним.

"И то, как долго он не возвращается, заставляет тебя волноваться, это ты хотела сказать",- мысленно закончил за нее Ренджи, искоса коротко глянув на маленькую шинигами.

- Не думаю, что есть причины для беспокойства,- подал голос молчавший до этого капитан Укитаке.- Если бы пустой пытался вырваться, мы все бы это почувствовали. Скорее всего, он уже одолел пустого и беседует со своим занпакто. Вполне возможно, что он вообще не сталкивался с пустым, так как его духовная сила не колебалась с тех пор, как он ушел в свой внутренний мир. В любом случае, если что-то случится, мы узнаем об этом первыми...

***

- Ты оказывается умеешь краснеть, Коро-оль...

"Ненавижу. Этот. Смех..."

---

[Dani69]

НАЗВАНИЕ: Незачем любить
АВТОР: Dani69 (aka Dani_Mikkonen)
ФАНДОМ: Bleach
ПЕЙРИНГ: Кира/Гин
РЕЙТИНГ: NC-17
ЖАНР: pwp
САММАРИ: бессюжетное порно, какое, к чёрту, содержание?
ВОРНИНГ: описание половых актов, бдсм
ДИСКЛЕЙМЕР: слава Ками, что Кубо Тайто не знает русского
ОТ АВТОРА: действие разворачивается незадолго до того, как становится известно о предательстве трёх капитанов

Собрание лейтенантов шло полным ходом. В то время, как собрание капитанов подходило к концу.
Если кто и думал, что собрание капитанов и собрание лейтенантов похожи, то это были только капитаны Хитсугайя и Укитакэ, которые заняли свои посты минуя должность лейтенанта. И, несмотря на то, что капитан Кёраку тоже никогда в жизни не носил лейтенантских погон, его к этому месту притягивало иное. А именно: бесплатное саке и возможность напиться в хорошей компании.
Сегодня компания была не в полном составе, так как многие были на миссиях в Мире Живых. Однако от этого всем не было менее весело, чем обычно. За столом восседали: Абараи Ренджи, Рангику Матсумото, Хисаги Шухей, Изуру Кира, а также Мадараме Иккаку и Аясегава Юмичика, лейтенантами не являющиеся, однако на правах хозяев, ибо вечеринка… кхм… собрание проводилось на территории казарм одиннадцатого отряда, принятые со всеми почестями.
Саке текло рекой, и вскоре участники собрания уже не могли нормально стоять на ногах. Впрочем, они об этом даже не догадывались, так как попыток встать благоразумно не предпринимали.
Рангику травила пошлые анекдоты, над которыми громко ржали Ренджи, Шухей и Иккаку. Кира же, несмотря на выпитое, то и дело смущённо отводил глаза от Матсумото, и совсем редко – от выреза её косоде. А Юмичика тактично улыбался, обводя взглядом присутствующих и выбирая себе жертву на ночь.
Когда десятый лейтенант рассказывала особенно неприличный анекдот, Кира краснел, а Юми-тян как раз выбрал себе партнёра, со стороны двери послышался шум. Шесть пар глаз повернулись на звук и наткнулись на одну улыбку, зато какую!
- Т-тайчо? – заикаясь, спросил перепуганный Кира. Все попытались привести себя в более-менее приличный вид и спрятать под стол выпивку, что оказалось довольно-таки сложно.
- Что вы здесь делаете, Ичимару-сан? – с ангельским видом спросила Рангику. – Капитаны собираются в другой стороне, на территории первого отряда.
Ичимару Гин, словно не замечая столь нелестного приёма, прошёл к столу и сел, пододвинув стул и как всегда улыбаясь.
- Я в курсе, Рангику, - кивнул он, беря относительно чистый стакан и наливая себе саке. – Я к вам на огонёк.
Пауза грозила растянуться надолго, однако лейтенант Матсумото не позволила бы закончиться такому прекрасному вечеру.
- Что ж… В таком случае добро пожаловать! – она старательно улыбнулась и пнула под столом Хисаги. Тот, ойкнув и бросив на неё испепеляющий взгляд, согласно кивнул, вымученно улыбнувшись.
Пять минут спустя все мирно потягивали саке. Беседа не клеилась. Тишину нарушало только нервное постукивание пальцев Киры по столешнице.
Ичимару поставил пустой стакан на стол.
- Почему молчим? – он окинул взглядом всех присутствующих.
- Кхм… - Матсумото решилась наконец сказать однокурснику правду. – Понимаете ли, Ичимару-тайчо, мне кажется, вас немного стесняются… И… вот…
Улыбка капитана стала ещё шире.
- Ну зачем же меня стесняться? Давайте будем делать то, что вы всегда делаете на собраниях лейтенантов.
Рангику, закашлявшись, отвела глаза. Ичимару удивлённо выгнул бровь.
- Ну, - начала девушка. – Мы пьём…
- Ну это мы уже попробовали… - Гин тихо рассмеялся.
- Ещё мы… играем… иногда…
Теперь уже Матсумото получила пинок от Хисаги, а заодно и от Ренджи с Иккаку. Кира заметно побледнел.
- Яре-яре… Как интересно… - Ичимару придвинулся ближе к столу, заинтересованно уставившись почему-то на своего лейтенанта. – Во что же?
Деваться было некуда, и Рангику, пожав плечами, ответила:
- В бутылочку.
Кира в который раз поменял цвет лица и попытался прикрыться бутылкой саке. Девушка продолжала:
- Не просто так, конечно же, - тут она замолчала, поймав очень пристальный и недоброжелательный взгляд Ренджи.
- А как? – Ичимару Гин как всегда улыбался.
Воцарилось молчание.
- Не хотите говорить? – притворно оскорбился третий капитан, что, впрочем, не помешало ему оставить на лице улыбку, причём гораздо ехиднее, чем обычно.
- Ну раз так, то я скажу, - вдруг подал голос Юмичика, которому было в принципе всё равно, с кем из присутствующих спать. – Мы играем на эту ночь. Тот, на кого попадает в первый раз, до утра выполняет то, что ему прикажет тот, на кого укажет во второй.
Ренджи, Иккаку и Хисаги бросили на него убийственные взгляды, а Кира сдавленно охнул. Ичимару же, наоборот, с радостью одобрил эту идею и извлёк из-под стола пустую бутылку.
- В таком случае, давайте играть. Зачем же терять время? – он протянул бутылку Рангику. – Тебе, как девушке, позволено первой.
Матсумото взяла бутылку, всё ещё пахнущую саке и, положив на стол, закрутила. Все с ожиданием уставились на бутылку. Через пару секунд она остановилась, указывая горлышком на Юмичику. Тот довольно улыбнулся.
- И главный приз достанется… - он ловко крутанул бутылку, закусив губу от нетерпения. Спустя мгновения бутылка указала на лейтенанта девятого отряда. – Шухею.
Хисаги с неприкрытым удовольствием поднялся и подмигнул Юмичи. Иккаку недовольно выругался. Шухей, наклонившись, закрутил бутылку и, не дожидаясь результатов, потащил сопротивляющегося для вида Юмичику в одну из комнат. Ни у кого не вызывало сомнений, что же прикажет пятому офицеру лейтенант девятого отряда.
Бутылка наконец остановилась и, когда на неё обратили внимание, показывала прямо на единственного капитана из собравшихся. Сам капитан, видимо, ничуть не смутился, только закусил губу и опять закрутил бутылку. По прошествии нескольких секунд напряжённого ожидания, фортуна остановила свой выбор на Кире Изуру.
Лейтенант побледнел, чувствуя близость обморока, и только и успел, что слабо повернуть бутылку, прежде чем хрупкие, но от этого не менее сильные руки подхватили его и повели в соседнюю комнату.
Дверь за ними закрылась, а три оставшихся лейтенантов всё ещё смотрели им вслед.
- Что же из этого выйдет? – вздохнув, протянула Рангику.
- Киру жалко, - Иккаку невозмутимо взял кружку и выпил до дна одним глотком. – Кстати, Рангику, ты на кону.

Оглядевшись, Изуру понял наконец, что произошло. Он только что выиграл своего капитана, и теперь они поменялись ролями. Теперь Кира приказывает, а Гин исполняет. Словно в подтверждение этому, сзади к нему прижалось тёплое даже через ткань одежды тело. Лейтенант вздрогнул, и уже сейчас знал, что не упустит такую возможность. Возможность наконец почувствовать такого желанного всегда капитана своим… и возможность отомстить ему за все издевательства.
Кира резко развернулся, наткнувшись на обычную, не сходящую с лица улыбку капитана, который был чуть ниже его самого. Но в следующее мгновение оторопел, когда Ичимару провёл пальцем по его левой ключице в разрезе косоде и нежным голосом протянул:
- Приказывай… хозяин.
Киру бросило в жар, но готовое вырваться наружу возбуждение сменилось животной яростью. Какого чёрта?! Даже сейчас он крутит своим лейтенантом как хочет. И заставляет делать то, что сам хочет. Но нет, этой ночью всё изменится. Он подавил своё желание впиться в губы капитана и прошептал:
- Возьми…
На лице Ичимару на секунду возникло недоумение.
- Прости?
- Возьми, - повторил Кира уже громче. – Возьми у меня в рот.
Лейтенант зажмурил глаза, мысленно прощаясь с друзьями и приготовившись достойно встретить смерть, однако вместо воплощения Шинсо услышал лишь шуршание одежды.
- Как скажешь…
Изуру открыл глаза, чтобы ещё раз охренеть, наблюдая, как капитан развязывает пояс его хакама, стоя перед ним на коленях. Лейтенанта просто-таки затрясло от возбуждения, и он хрипло прошептал:
- Скорее…
Гин лишь ухмыльнулся, стрельнув глазами, налитыми огнём. Хрупкие руки с тонкими белыми пальцами, которыми так любил любоваться Кира, сейчас спустили его хакама и гладили его бёдра.
Ичимару словно невзначай тряхнул головой, и серебряные волосы защекотали живот лейтенанта. Последний вздрогнул, осмелев окончательно и запуская пальцы в шелковистые пряди. Гин взял уже давно стоящий член своего офицера в руку и дразняще лизнул головку, наблюдая из-под пушистых ресниц за реакцией. Кира испустил тихий стон и настойчиво подтолкнул голову капитана к себе.
- Какой нетерпеливый, - прошептал Ичимару прежде чем обхватить головку губами.
От первых же прикосновений нежных губ Киру унесло далеко за грань реальности. Движения языка заставляли прогибаться и шептать что-то неразборчивое, понятное только ему самому. А на удивление тёплые руки, скользившие по бёдрам, доводили до исступления своими ласками.
Но Кире было мало. Потому что Кире было мало всегда. Кира хотел его всего, полностью и безраздельно. Хотел, чтобы бессердечный капитан понял, как это: принадлежать кому-то всецело, но самому ничего не получать в ответ.
Изуру мягко потянул Ичимару за волосы, придвигая ближе к себе. Уловив намёк, Гин подвинулся к нему, заскользив губами по шелковистой коже, почти полностью вбирая в себя возбуждённую плоть. Где-то в мозгу лейтенанта пронеслась мысль о том, где же капитан такому научился, но тут же её смыло накатывающими волнами блаженства.
Кира громко застонал. Кажется, это было имя его капитана, но это не имело значения. Только его губы, доставляющие удовольствие, его дыхание на белой коже, его руки, обхватывающие бёдра…
Но Кира хотел большего. Он и сам не заметил, как вцепился в волосы Ичимару и с силой рванул на себя, заставляя взять до конца и прижаться губами к паху. Гин застонал, вибрацией ещё больше усиливая ощущения Киры. Лейтенант со стоном запрокинул голову, кусая губы. Чувствуя приближение развязки, он ещё крепче сжал волосы капитана и начал сам толкаться ему в рот, каждый раз до самого конца. На задворках сознания проносились мысли о том, что сделает с ним капитан завтра, но они сразу же улетучились, так как Кира изогнулся и, громко застонав, кончил в рот Ичимару, вогнав ему до упора и прижав его голову к себе.
Когда, наконец, Кира смог нормально соображать, он понял, что до сих пор прижимает голову капитана к своему паху. Лейтенант вздрогнул. Он боялся себе представить, что его ждёт завтра. Ибо сегодня, как он уже понял, Ичимару действительно выполнит всё, что прикажет Кира. В общем-то, оно и понятно. Когда живёшь тысячелетиями, невольно начинаешь задумываться над разнообразием жизни. И вот как раз одно из таких разнообразий. Почему бы не поиграть в кошки-мышки со своим лейтенантом? На ночь поменяться ролями, а утром чтобы всё снова стало на место.
И Кира точно знал, что воспользуется этим по полной программе. Хуже, чем есть, всё равно не будет. А если платить за развлечения всё равно придётся, так пусть хотя бы останется, о чём вспомнить.
Кира резко за волосы отстранил от себя капитана и бросил его на пол. И тут же вздрогнул, встретившись с неизменной улыбкой. Чёрт возьми, это невозможно! Изуру снова начал возбуждаться. Ичимару бесстыдно смотрел на него с пола, лёжа у его ног, а из уголка его губ стекала струйка спермы. Кира тяжело задышал, слушая, как в голове раздаётся стук собственного сердца. И только через пару мгновений понял, что капитан что-то говорит.
- А ты жестокий, Ки-ира… - протянул Ичимару, в своей обычной манере растягивая слова, - приятное открытие… - он улыбнулся ещё ехиднее, облизав губы.
На этот раз настал черёд Киры улыбаться.
- Сегодня. Для тебя. Изуру-сама, - он окинул взглядом желанное тело капитана.
Гин тихонько рассмеялся, опустив веки с длинными ресницами.
- Как скажете, Изуру-сама… - кажется, это прозвучало с насмешкой, но сегодня ночью Кире и так сгодится. – Что ещё прикажете?
- Разденься, стань на колени и умоляй меня отыметь тебя, - лейтенант сам оторопел от собственной наглости, однако тут же закусил губу, наблюдая, как капитан стащил с себя хаори и потянулся к завязкам косоде.
- Слушаюсь, хозяин, - Гин развязал косоде и стащил его, лёжа на полу. Следом дело дошло и до хакама, которые он стянул и отбросил в сторону.
Кира смотрел на обнажённого капитана, который с притворной стеснительностью пытался прикрыться.
- Продолжай… - лейтенант не узнал свой голос, охрипший от возбуждения и желания.
Ичимару сверкнул глазами, стал на колени и повернулся к нему спиной. Довольно улыбаясь, он оперся ладонями в пол и, повернув голову к обалдевшему Кире, прошептал:
- Возьмите меня… Пожалуйста… Изуру-сама…
Он закусил губу, призывно глядя на своего лейтенанта, и шире расставил ноги, открывая последнему очень непристойный вид.
- Т-тайчо? - на миг забыв об игре, прошептал Кира, не веря своим глазам. Объект его страсти стоит перед ним на четвереньках, прося трахнуть его.
- Ну же, Изуру-сама… - Ичимару двинул бёдрами, приглашая его внутрь.
Лейтенант поспешно сбросил с себя косоде и в одних спущенных хакама стал на колени сзади капитана. Под возбуждённый тихий стон провёл пальцами между его ягодиц. Гин вздрогнул, ещё больше прогибаясь и открывая себя для лейтенанта. Кира потянулся и дотронулся пальцами до губ Ичимару, которые тут же раскрылись, впуская два пальца в себя. Изуру почувствовал горячий язык капитана на чувствительных подушечках. Он понимал, что больше не в силах контролировать себя, вытащил пальцы изо рта Ичимару и резко вставил один палец в раскрытую перед ним дырочку, чтобы тут же услышать возбуждённый стон Гина и дрожь желанного тела в своих руках.
Кира добавил ещё один палец и стал растягивать капитана, который уже стонал, не прекращая, пытаясь насадиться на его пальцы. Лейтенант задрожал из-за болезненной сладости внизу живота и вытащил пальцы, услышав разочарованный стон.
- Кира… - прошептал изменённый до неузнаваемости возбуждением голос.
- Тайчо… - вторил ему другой, не менее возбужденный.
Кира положил руки на бёдра Ичимару и вошёл в него. Капитан изогнулся, пытаясь принять в себя как можно больше. Лейтенант лёг на него, прижимаясь животом к голой коже спины, стремясь быть как можно ближе. Начиная двигаться в нём, уткнулся носом в серебряные волосы, теряя голову от их запаха. Возбуждение нарастало с каждой секундой. Два стона сливались в один. Кира больше не мог сдерживаться. Он сжал в руках член Ичимару и тут же почувствовал судороги экстаза, разливающиеся по двум телам одновременно.
Резко войдя до конца, Кира излился в капитана и почувствовал, что его рука наполнилась жидкостью. Жадно глотая воздух, они оба свалились на пол.

Будильник прозвенел в самый неподходящий момент. Безбожно матерясь, Кира сбросил его с тумбочки на пол и с энной попытки разлепил глаза. Огляделся и понял, что у себя дома. А почему так болит голова? И почему во рту пересохло, кости ломит, а перед глазами всё кружится? Наконец на ум Кире пришло единственно логичное объяснение – бодун.
Чертыхаясь, он сполз с кровати и, держась за стенки, пошёл на кухню за водой. Выпив кружки три, он наконец почувствовал себя немного лучше и даже попытался вспомнить, что было вчера.
Так, вечеринка, то есть собрание лейтенантов… Саке, саке, ещё саке, анекдоты Рангику, Юмичкин похотливый взгляд и… О, милосердный Ками!
Осознание пришло внезапно и застряло где-то поперёк горла огромным комом. Кира сдавленно охнул и сполз по стеночке.

Голова всё ещё гудела, когда лейтенант сидел за столом в кабинете и пытался сосредоточиться на отчётах. Капитана ещё не было, потому что когда Кира пришёл, дверь в его кабинет была закрыта, а зайти в капитанский кабинет можно было только пройдя через лейтенантский.
Кира мучительно соображал, что же сказать капитану и как оправдаться в своём недостойном поведении. И если вчера саке вселило в него твёрдую решимость, то сегодня лейтенант отчаянно хотел жить.
Изуру уже битых полчаса сидел над бумажками, когда сёдзи отъехали в сторону, и в кабинет вошла улыбка, неизменно сопровождаемая Ичимару Гином. Лейтенант, тут же покраснев, вскочил и поклонился.
- Доброе утро, Ичимару-тайчо.
- Доброе, Ки-ира…
Не смеющий поднять взгляд Изуру услышал шелест капитанского косоде, и тут же понял, что Ичимару уселся на стол с противоположной стороны.
- Что-то мы сегодня особенно смущённые, нэ? – голос прозвучал рядом с самим лицом Киры, и тот испуганно поднял взгляд, столкнувшись с издевательскими искорками в рубиновых глазах.
- Н-никак нет, тайчо, - заикаясь, произнёс лейтенант, ещё больше заливаясь краской.
- Яре-яре… Вчера, значит, мы не стеснялись в пожеланиях и выражениях, а сегодня как-то скучненько, а, Кира-Кира?
Изуру мелко задрожал, приготовившись к самому худшему. Он сделал единственное, что ему оставалось, то бишь склонился и дрожащим голосом пробормотал:
- Прошу прощение за моё недостойное поведение. Я в полной мере осознаю свою вину и готов понести любое наказание.
- Любое, говоришь? – издевательство в голосе зашкаливало. – Тогда… возьми.
- П-п-простите? – Кира судорожно сглотнул, уставившись на вечно улыбающегося капитана. Ичимару перебросил ноги через стол, сев лицом к нему, и, приподняв брови, протянул:
- Возьми меня, Кира. Это приказ, - он раздвинул ноги, возбуждающе выгибаясь и опираясь сзади на руки.
Изуру ошалело посмотрел на капитана и медленно потянулся к поясу его хакама.
- Смелее, Кира, - Ичимару подмигнул лейтенанту, отчего у того предательски затряслись конечности.
Наконец Кира справился с поясом и стащил с капитана хакама.
Гин откинулся назад, лёг спиной на стол и раздвинул ноги. Изуру развязал свои хакама и склонился над капитаном, поставив руки по бокам от него.
- М-можно? – прошептал лейтенант.
- Можно, Изуру, можно, - раздался тихий издевательский смех капитана, который превратился в стон, как только Кира начал входить в него.
Кира уже не думал ни о чём. Он только мучительно пытался сообразить, как такое может быть. Он… и капитан. Его серебристые волосы раскинулись по столу. Вечная улыбка превратилась в возбуждённо раскрытые губы, а на обычно мертвенно бледных щеках появился румянец. Капитан хватался пальцами за его запястья и плечи, стонал, просил, умолял двигаться быстрее, резче, так, чтобы было больно.
Кира умирал от наслаждения. Входя в Ичимару всё быстрее и стремительнее, он наклонился и целовал пульсирующую жилку на шее, остро выпирающие ключицы, плечи. Наконец он почувствовал приближение оргазма и, закинув ноги капитана себе на плечи, начал двигаться ещё быстрее, наблюдая, как одной рукой Ичимару держится за край стола, а второй быстро водит по собственному члену.
- Ки-ира-а… - застонал Гин, вдруг выгнувшись, запрокинув голову и спуская себе на живот.
Кира громко застонал и тоже кончил, всадив в него до упора.
Через полминуты лейтенант пришёл в себя, сидя на своём стуле. Капитан спокойно надевал на себя хакама.
Кира осторожно взглянул на Ичимару.
- Тайчо… я…
Его остановил приглушённый как всегда смех капитана.
- Какой же ты доступный, Изуру… - Гин смотрел на него, довольно улыбаясь. – Даёшь по первому приказу. Мне тебя жаль. Ты просто… шалава…
Лейтенант смотрел на капитана, отказываясь понимать то, что было сказано только что. Он лишь глупо моргал ресницами, провожая взглядом Ичимару до двери в его кабинет.

Ичимару-тайчо задвинул за собой сёдзи, сел на стул и положил голову на стол. Как же теперь всё нелегко.
И зачем он только вчера пошёл на это долбаное собрание лейтенантов? Зачем согласился играть в эту игру? А потом, зачем позволил с собой делать всё то, что Кира делал с ним?
Теперь придётся бороться с этим самому. Не надо было заходить так далеко. В конце концов, можно было просто не прийти сегодня. Ведь он знал, что если увидит Киру, то не сможет отказаться сделать это с ним ещё раз. Ещё раз почувствовать, как им обладает скромный милый лейтенант третьего отряда. Ещё раз услышать стон из его губ, в котором отчётливо слышится имя капитана.
Но всё уже решено. Скоро они расстанутся, возможно, навсегда. Поэтому даже хорошо, что мальчику теперь больно. Чем больнее, тем легче будет забыть. Лучше уж пусть ненавидит.
В первый раз за всю жизнь Ичимару Гин не мог сделать того, что хотел, и не хотел делать того, что собирался.
Но он понимал, что, что бы он ни чувствовал, лучше держать это при себе. И как бы ни было хорошо, одно он знал точно: любить капитана Кире совершенно незачем.

03.02.2010

---

[Dani69]

НАЗВАНИЕ: Гусь свинье не товарищ
АВТОР: Dani69 (aka Dani_Mikkonen)
ФАНДОМ: Bleach
ПЕЙРИНГ: Ренджи/Бьякуя
РЕЙТИНГ: PG
ЖАНР: юмор, стёб
САММАРИ: просто слишком разные, чтобы понять друг друга
ДИСКЛЕЙМЕР: все персонажи принадлежат Кубо Тайто, намёки на сюжет - мои
ОТ АВТОРА: Блич стал первым аниме, над которым я поиздевалась =^-^=

Ренджи сидел за столом в одной из руконгайских забегаловок и горестно вздыхал, допивая четвёртую рюмку саке.
Рядом сидели: красавчик Юмичика, который даже несмотря на неудачи друга успевал вертеться по сторонам и строить глазки руконгайцам; вечно-всех-жалеющий-а-себя-в-особенности Кира с лицом, полным сочувствия; Шухей, иногда вздыхающий и качающий головой так, словно изначально знал, что из этой затеи ничего хорошего не получится; и Иккаку, который был почему-то перевозбуждён и всё предлагал пойти набить кому-то морду. Правда, в этом случае было непонятно, кому именно.
- Иккаку! – не выдержав, повернулся к нему Юмичика. – Если ты хочешь, чтобы за страдания Ренджи ответил действительно виновный в них, в таком случае вперёд и с песней, а мы будем тебе венки на могилку приносить и рассчитывать на то, что оставшееся от тебя отправили на перерождение.
Мадарамэ замолчал, пугливо оглянувшись, а Юмичика, сведущий в амурных делах побольше остальных, продолжал, повернувшись обратно к Ренджи:
- Ты, конечно, извини, Абараи, но я даже не знаю, что теперь делать. Может, ну его? Просто забыть и всё. После всего, что мы пытались сделать, после всего, что тебе пришлось перенести, он так ничего и не понял. Тут уже всё ясно. Извини, но… ты сам понимаешь… - Аясегава вздохнул и замолчал, предоставив Ренджи самому додумать конец фразы.
Ну, в общем-то, додумывать было особо нечего. После цветов, подарков, стихов, приглашений пойти перекусить вместе, капитан так ничего и не понял. С ума сойти, один раз лейтенант даже серенаду под окном пел! И что бы вы думали? На балкон он так и не вышел, несмотря на все надежды Ренджи, который представлял, как капитан перегнётся через перила и пошлёт ему воздушный поцелуй, как порядочная девица. Только на следующий день Кучики-тайчо смерил своего лейтенанта презрительным взглядом и попросил не шуметь в сейретее ночью, когда они в следующий раз напьются.
Можно было это списать на невинность капитана, на патологическую прямоту, неспособную понять намёки, на благородное недопонимание… Но даже влюблённому Ренджи пришлось осознать: капитан просто-напросто ТУПОЙ!
- Да, Ренджи-кун, - вздохнул Кира. – Помнишь, когда мы сделали из тебя красавчика? Юмичика целую ночь трудился. Представь, сколько лака для волос ему пришлось потратить… А что Кучики?
Мда… Ренджи ещё больше поплохело. Он налил себе ещё сакэ, вспоминая, как весь такой из себя красивый, пахнущий одеколоном, зашёл в кабинет к начальству.

Бьякуя-тайчо поднял голову от отчётов и окинул его взглядом. Затем принюхался и сказал:
«Ренджи, мне кажется, ты вчера перебрал. Иди-ка ты домой отоспись.»
Ренджи открыл было рот, но передумал, развернулся и уже собирался уходить, как капитан окликнул его.
«И не ходи с распущенными волосами!»
Что-то сверкнуло в воздухе, и в руках у лейтенанта оказалась заколка. Ренджи тупо кивнул и вышел.

Ага! – поддержал Хисаги, и Абараи вернулся из воспоминаний. – А помнишь, когда мы специально выпрашивали разрешение в Мир Живых, принесли оттуда розы, и ты пытался ему их подарить. А он… - Шухей красноречиво махнул рукой.
Абараи закрыл лицо рукой. Вспомнил, как он с букетом алых роз зашёл в кабинет и застыл перед столом капитана, мучительно краснея.

«Тайчо, я… вот… хотел вам… цветы подарить…»
Бровь капитана поползла вверх, а теплота выражения лица опустилась с пометки -10 до пометки -70.
«Ренджи? Это что, намёк?»
Абараи похолодел. Вот он и догадался, сейчас он достанет Сенбонзакуру и…
«Абараи? Так искренне выражать свои чувства? Ну что ж…»
Лейтенант попытался улыбнуться, сливаясь цветом со своими волосами.
«Мёртвые колючие цветы. Мне. Очень красноречиво.»
Что? Ренджи понял, что сейчас будет что-то плохое.
«Вы не так поняли, капитан…»
Кучики медленно поднимался, выпуская рейяцу. Ренджи опрометью бросился к двери.

- Ох… - протянул Абараи, допивая шестую рюмку и опуская голову на стол. – Ну за что мне это?
- А помнишь, как ты хотел покончить с собой? – подлил масла в огонь Иккаку. – И всё из-за того, что у Кучики шуры-муры с этой змеюкой.
- Мадарамэ-кун! – искренне возмутился Кира. – Поаккуратней с выражениями! Ты всё-таки о моём капитане говоришь!
Иккаку отмахнулся.
- Помнишь, как ты их застукал, Ренджи? Они ещё тебя восвояси отправили.
Ренджи горестно застонал, уткнувшись лицом в стол.

Лейтенант шестого отряда всего лишь пошёл сделать себе чай. Предстояло ещё дописать отчёты, а это займёт всю ночь. Отсутствовал он всего ничего – минут двадцать, однако, когда он открыл дверь в кабинет, на столе Кучики своей наглой задницей восседал Ичимару Гин собственной персоной.
«Ичимару-сан? – с трудом сдерживая гнев и одновременно пытаясь контролировать своё рейяцу, Ренджи вошёл. – Что вы так поздно?»
Змеюка улыбнулась своей наиехиднейшей из улыбок, а Кучики-тайчо вздохнул и сказал:
«Иди отдыхай, Абараи.»
Казалось, улыбка Ичимару и вовсе вылезет за пределы лица.
«А… как же отчёты?»
Ренджи мучительно придумывал повод остаться.
«Я их сам доделаю.»
Уголки губ тайчо сдвинулись примерно на два миллиметра, что на лице Кучики означало широкую улыбку.
«А-а-а…»
Лейтенант хотел возразить, но под не допускающим возражений взглядом капитана поклонился и вышел за дверь, снедаемый ревностью.

Ренджи взвыл. Четыре пары рук по очереди похлопали его по плечу в знак дружеской поддержки.

*************************************************************

Где-то на другом конце Руконгая…
- Ну тут уже ничего не поделаешь, рокубантай тайчо, - улыбался, как всегда, Ичимару, отвечая на вздох Бьякуи.
- Действительно, ты же видишь, после всего он не понял! – Унохана провела рукой по плечу капитана шестого отряда и пожала плечами, словно извиняясь.
- Ну, может, просто ему не понравилась заколка, которую выбирала Сой Фонг, - произнёс Укитакэ, пытаясь подбодрить друга.
Капитан второго фыркнула и обиженно отвернулась:
- Ещё скажите, что это из-за заколки он орал под балконом поместья Кучики какие-то похабные песенки.
- Кучики-та-айчо… - растягивая слова и приобняв Бьякую за плечи, произнёс Ичимару. – Всё-таки, как бы там ни было, тебе придётся признать…
Хотя конец фразы остался недосказанным, Бьякуя понял, что он хотел сказать. И в сущности, Гин прав. Он дарил Ренджи подарки, прощал его идиотские пебейские выходки, оскорбления и отсутствие хоть какого-то такта… Даже по совету Ичимару освободил его от огромной работы с отчётами, которую так не любил Абараи. Но нет, он ничегошеньки не понял. Тут уж даже влюблённому Бьякуе пришлось осознать: его лейтенант просто-напросто ТУПОЙ!

29.01.2010

@темы: Kuchiki-taicho, Abarai

---

[Red Snowdrop]

Автор: Я, а кто ж еще?..
Бета: моё второе злобное "йа"
Фэндом: Bleach
Название: Рыжая жертва
Рейтинг: мне это узнать не дано...
Статус: в процесе
Размер: думала мини, но тянет на миди (а мыслей на макси)
Персонажи/пары: Шиффер и пара других
Предупреждение: ООСище
От автора: всё, у меня неписец
Размещение: а оно вам надо?!

Часть девятая.

Солнце… Оно такое необычное: отбивается золотистыми лучиками от снега; дарит тепло направо и налево; светится на небе оранжевым диском, освещая все вокруг. Уходя за горизонт, бросает последние лучики надежды на замерзшую землю, но под натиском Ночи уходит в небытие, с обещанием вернутся обратно.
Маленькая однокомнатная квартирка. Она стала слишком родной. Этот стул, эта кровать, этот шкаф… и окно с большим подоконником. Здесь можно сидеть часами, глядя на небо.
Этот мир изменил его. Слишком изменил. После этого месячного путешествия в Генсей он никогда не станет прежним.
-Я ненавижу реальность…
О, это не просто слова в пустоту. Это слова, которые может сказать себе каждый.
Он слишком сильно ненавидит реальность. Она была к нему безжалостна. Ну зачем, зачем она сыграла с ним такую злую шутку? Зачем издевается над ним каждый день?
Айо Синко. Обычный восемнадцатилетний студент, переехавший в Каракуру. Очень неуклюжий и веселый снаружи; в душе же неумолимый Кватро Эспада. Всё, что осталось от него прежнего, так это большие зелёные глаза и чёрные волосы до плечей. Он поселился в квартире, которая была в том же доме, что и квартира Куросаки.
Теперь он каждое утро наблюдал за тем, как рыжий синигами с утра бегает в институт, а вечером возвращается домой. Но не один. Обратно он всегда приходил с Джагерджаком. Они всегда шли рядом, о чем-то беседовали, а глаза обоих горели счастьем. Идя по улице, Гриммджо всегда удавалось затащить Ичиго в какой-то переулок, и там арранкар нещадно прижимал парня к стене, всматриваясь в того алчно-жадным взглядом. Пантера целовал его неистово, с нетерпением прикусывая губу юного синигами.
А ему хотелось растворится в воздухе, лишь бы не видеть этого. Ему было больно, как никогда. Иногда хотелось просто разорвать в клочья этого наглого мальчишку, что так отчаянно извивается в руках Пантеры. Но он сдерживается. Нельзя его убивать, иначе Джагерджак разорвет Улькиорру в два счета. Да, он намного слабее, чем Кватро, но ярость зверя творит страшные вещи.
И он терпит. Терпит эту каждодневную пытку, не выдавая ни капли своего горя. Просто проходит мимо, приветливо здороваясь. А в голове так и стучит мысль: «Не прощу!». Но это так и остается мыслью.
Через две недели, Шиффер привык к этому и просто смирился с тем, что не осознал всё вовремя. Теперь он не ненавидел Джагерджака. Он понял, что Гриммджо просто нашёл своё пристанище в жизни, а отбирать его никто не имеет права. Он простил его.
***
-Эй, Гриммджо, тебе не кажется, что этот Айо похож на Улькиорру?
-Ага. Вот только Шиффер был словно каменный, а этот веселенький такой. – сказал Секста. - Но если сделать покойницкий цвет кожи и пририсовать зелёные дорожки слез, то выкапаный Улькиорра. А ты чего спрашиваешь?
-Да так, ничего… - если быть честным, то Ичиго давно уже мучил этот вопрос. Как только в городе появлялся пустой, Куросаки отправлялся за ним, но добравшись до места назначения ничего не встречал, кроме осколка маски убитого холлоу. И это ему очень не нравилось…
***
Сегодня он уйдёт отсюда. Он никогда больше не вернётся. Хоть он и пытался смирится с той правдой, что Гриммджо остался с синигами, но где-то на самом донышке сознания закралась ревность с каплей ненависти. Ведь Джагерджак всегда был свободным, но этому рыжему недоразумению удалось приручить безудержную Пантеру. Наверно, это потому что Ичиго не боится Гриммджо, не боится доверять хищнику. Даже если Улькиорра и не мог себе в этом признаться, но он всегда немного боялся Сексту. Такой дерзкий, эмоциональный, без всяких тормозов безотчетно вызывал страх и Кватро. Никогда не придерживаясь каких либо рамок Гриммджо был воплощением жизни для Шиффера. Он был таким, каким Улькиорра никогда бы не позволил себе быть…
***
-Что такое? Я думал, бывший Секста Эспада способен на большее! – улыбаясь во все свои тридцать два зуба наглой ухмылкой сказал арранкар.
-Заткнись! – кинул Джагерджак. Новое отродие Хоугиоку лыбилось так, что волосы на затылке дыбом ставали. Квинта Эспада – Кэйто Омосирой, а именно так звали этого дивного арранкара, ввалился в Генсей с непонятно какой целью и теперь Гриммджо просто вынужден был с ним сражаться. Длинный кошачий хвост рассекал воздух, а острые клыки готовы были в этот же момент перегрызть горло новоприбывшему. Только была одна маленькая проблемка: из-за отсутствия тренировок достаточно долгое время Пантера, отчасти, утратила боевые навыки и справится с Квинтой просто не было возможности. Утомленный предыдущей схваткой, Джагерджак отчаянно пытался сохранить жизнь себе и Ичиго, хотя знал, что шансы невелики. До этого Квинты пришло ещё пару нумеросов (достаточно неплохо подготовленных). Они-то и выбили из сил Ичиго и Гриммджо. Но самой главной же была битва Джагерджака с Кэйто…
Несколько слишком сильных ударов было вполне достаточно, чтоб выбить Сексту из сил. Алые ручейки крови стекают на снег. Тело не может двигаться, а перед глазами пляшут причудные разноцветные круги. Квинта замахивается для последнего удара. Последнее, что видел Гриммджо, был яркий изумрудно-зелёный свет…
***
-Какого …?! – перед Кэйто стоял Улькиорра. Огонёк серо исчез где-то в небе, оставив после себя лишь небольшой ожог на правом плече.
-Почему ты здесь? – снова эта маска отчужденности. – Хичиго-сама будет недоволен.
-Да пошёл этот твой Хичиго-сама куда подальше!..
-Что ж, думаю, он мне простит… - один взмах Мусьерлаго и тело Квинты Эспада падает на холодную землю.
-С-сволочь… - арранкар распадается на духовные частицы, а слова растворяются в ночной тиши. Где-то на самом горизонте появляется несколько странных силуэтов. Взгляд Шиффера устремлен на Джагерджака. Взгляд, в котором смешано очень много чувств.
-Прощай… - чёрная дыра в небе забрала последнее упоминание о Кватро Эспада в мире живих.

---

Третья сторона

[Gi_A]

Название: Третья сторона монеты
Автор: GJJcat
Бета:  JustSeo
Фендом: Bleach
Дисклеймер: мои только домыслы без умысла, что зовутся вымыслом.
Пейринг: Гриммджо/Бьякуя.
Рейтинг: R
Жанр: виньетка
Размер: драббл
Размещение: только с моего разрешения.
Предупреждения: ООС присутствует местами, а как же без него?))) Slash
От автора: огромная благодарность JustSeo - за терпение и волшебные пендали и Ugarnaya_uno - за вдохновение и поддержку))))

читать?

Они разные.
Настолько, насколько могут быть разными капитан элитного отряда шинигами Готей-13 Кучики Бьякуя и выживший арранкар Секста Эспада Гриммджо Джаггерджек.
Первый сдержан, холоден. Он не терпит возражений, привык ставить на место, подчинять, подавлять. Порой бьет словами. Метко. Больно.
Второй же импульсивен и азартен. Всегда говорит то, что думает, презирает любые рамки, провоцирует и дразнит. А как наиграется - кусает. Сильно. До крови.
Они почти не разговаривают, лишь изредка перебрасываются короткими фразами - каждый из них говорит на своем языке и диалог между ними не спешит строиться так легко. Но все равно слишком похоже на схватку, в которой ни один не хочет уступать другому – все думают именно так, но они видят лишь одну сторону, словно смотрят на монету, лежащую на ладони.
Оборотная же скрыта от любопытных глаз где-то в лабиринтах фамильного поместья, в темном пространстве комнаты, наполненной напряженной, выжидающей тишиной. Там не действуют никакие законы и правила, а предрассудки остаются ждать за порогом. Там «шинигами» и «арранкар» – лишь этикетки, а слова - ненужный мусор, отброшенный в сторону. Только там, на белом квадрате шелковых простыней, когда дыхание - одно на двоих, они, наконец, смогут поговорить на языке, понятном им обоим.
Под аккомпанемент тихого шороха спадающей на пол одежды, они начнут свой разговор, сбивая дыхание жадными поцелуями. Легкими прикосновениями пальцев напишут понятные только им одним фразы. Забываясь в безудержной страсти, изламывая плавные изгибы тел в чувственном наслаждении, перейдут к основной теме и, лишь расставив акценты ярко-красными полосами на коже, любовники закончат свой разговор сорванным хрипом, разбивающим сознание в мириады осколков, оставляя лишь многоточие…
Пока монетка вертится в воздухе, каждый может выбрать для себя - орел или решка. Только две стороны. Только два варианта.
Но так ли это в действительности?
Ведь монета может встать еще и на ребро.
Вероятность этого ничтожно мала - слишком узка третья сторона, а шаткое равновесие может быть разрушено даже легким колебанием воздуха.
И пока нельзя точно сказать, что она из себя представляет. Но именно эта тонкая грань соединяет две стороны, позволяя им быть единым целым.

@темы: Бьякуя, R, Гриммджо

---

План

[Ками. С манией величия, естессна]

Автор: мое третье я
Бета: мое второе я
Фендом: родная хлорка
Пейринг: родной БьякуРен
Жанр: стеб, что-то яойное...
Рейтинг: PG 15 за намеки яоя х)
Размер: Мини х)
Размещение: а оно вам надо?
Предупреждение: хммм... ООС, жуткий ООС

*взорвем ваш мозг*

дневник одного красноволосого шинигами...

План № 1...
- Кучики-тайчо, я....
- Сенбонсакура, чире!!!
не вышло...
План № 2...
- Кучики-тайчо,...
-Сенбонсакура, чире!!!
Опять...
План № 3
- Куч....
- Ренджи?! Чире, Сенбонсакура!!!!
Снова...
План № 4...
-Тайчо,я...
- Чире, Сенбонсакура!!!
...
*...*
План № 15...
-БЬЯКУЯ!!!
-БАН-КАЙ!!!!
*без комментариев*
*...*
План № 28, пункт 6.9
-Бьякуя, мой милый Бьякуя....
- *приглушенные стоны*
- Тайчо, согласись, шишка, морфий и вазелин - три самые важные составляющие....

@музыка: ...

@настроение: плохое, завтра музыка(((

@темы: фанфик